"Хэппи-энд" - читать интересную книгу автора (Стоун Кэтрин)ЧАСТЬ ПЯТАЯГлава 24 – Привет, Рейвен! Это я, Саманта! С тобой хочет поговорить папа, но сначала мне нужно спросить тебя кое о чем. В эти выходные мы собираемся поехать на ранчо в Санта-Барбару. Хочешь поехать с нами? – С вами? – растерянно переспросила Рейвен. – Ну да! Поедут бабушка с дедушкой, мы с Meлоди, несколько наших друзей и ты с папой! – С удовольствием принимаю твое приглашение, – улыбнулась Рейвен и мысленно добавила: «Если, конечно, Ник знает об этом и не имеет ничего против». – Отлично! Я научу тебя ездить верхом! Рейвен не сразу ответила на последнюю фразу Саманты. Она не знала, как сказать девочке, что ей нужно быть сейчас очень осторожной, потому что в ней зародилась новая жизнь, маленькая сестричка или братик Саманты. Наступление беременности было для Рейвен самым настоящим чудом, подтверждение которому она получила от врача всего несколько часов назад. Ее будущему ребенку было всего шесть или семь недель, что полностью исключало возможность того, что его отцом мог быть Майкл, потому что Рейвен не встречалась с ним больше двух месяцев. Отцом ее ребенка был, вне всяких сомнений, Ник Голт. – Знаешь, Саманта, давай на первый раз ограничимся твоей верховой ездой, а я попробую сесть на лошадь в другой раз, – мягко предложила Рейвен. – Ты действительно так боишься лошадей? Ну, как хочешь! Ой, папа вырывает у меня телефоннуютрубку! Увидимся в пятницу! – В пятницу? На ее вопрос ответил уже Ник, а не Саманта. – Да, мы хотим отправиться на ранчо в пятницу, где-нибудь часа в три. Привет, Рейвен! – Привет! Ты не возражаешь против того, чтобы и я поехала вместе с вами? После того как родители Ника вернулись из Дeнвeра, он и Рейвен проводили вместе каждую ночь. Правда, были и некоторые исключения. Два дня они не виделись, потому что Мелоди захворала и Ник хотел быть рядом с дочерью. Потом была разлука на три дня, когда Ник улетал в Даллас; еще четыре дня разлуки, когда Рейвен улетела по делам в Нью-Йорк; и еще четыре ночи они провели каждый в своей постели, потому что Рейвен чувствовала сильную и необъяснимую – пока она не узнала о беременности – усталость, от которой засыпала крепким сном уже в семь часов вечера. Девочки пока что ничего не знали о том, что их отец почти каждую ночь проводит в доме Рейвен. Примерно дважды в, неделю они вчетвером куда-нибудь ходили, а потом к ним присоединились и бабушка с дедушкой. Рейвен очень нравилась девочкам, и они видели, что их отец тоже к ней неравнодушен. Однако Ник и Рейвен были очень осторожны и в присутствии девочек даже не прикасались друг к другу. – Против? Нет, конечно! – ответил Ник. – А твои родители? А там, на вашем ранчо, найдется комната для гостей, где я могла бы ночевать? – Комната есть, родители согласны, – шутливо ответил Ник. – Ну так как? Ты сможешь отправиться вместе с нами в пятницу, во второй половине дня? Или у тебя есть неотложные дела? Мы поедем на двух машинах, так что ты сможешь вернуться в город раньше нас, если в том появится необходимость. – Хорошо, я буду готова к трем часам. – Вот и отлично! Как у тебя прошел день? Рейвен понимала, что за этим вопросом скрывается другой. Ник хотел спросить, чувствует ли она себя по-прежнему сильно уставшей или ему можно прийти сегодня ночью. Ей очень хотелось сказать ему, что она ждет его с нетерпением, чтобы рассказать одну восхитительную новость, но она хорошо понимала, что такая поспешность с ее стороны преждевременна. Врач осторожно предупредил ее, что в первые три месяца беременности высока вероятность выкидыша, особенно у нерожавшей, как Рейвен, женщины. У нее была еще одна причина пока не говорить Нику о своей беременности. Она опасалась, что он сочтет это хитрой уловкой, чтобы заставить его жениться на ней. Рейвен прекрасно знала, что Ник не сможет отказаться от собственного ребенка. – Отлично! – ответила она наконец и невольно улыбнулась, думая о крошечной отважной жизни, поселившейся там, где не смогла поселиться ни одна другая. – Буду ждать тебя сегодня вечером. Придешь? Последние пять недель Джейсон, возвращаясь в свои апартаменты в одной из лучших гостиниц Гонконга, каждый раз первым делом подходил к аппарату факсимильной связи, установленному на его рабочем столе. Каким бы усталым ни был режиссер, очередное послание от Холли действовало на него тонизирующим образом, заряжая новой энергией. Прочитав послание, он, в зависимости от того, какое время суток было в Кадьяке, Звонил .по телефону или садился писать ответный факс. Несмотря на разделявшие их тысячи миль, Джсйсон и Холли могли почти немедленно связаться друг с другом при помощи новейших коммуникационных технологий. Факсимильная связь сохранила интимность эпистолярного жанра и даже приумножила ее, поскольку послание не могло потеряться в пути, быть отправленным по другому адресу или же прочитано любопытным чужаком. Джейсон и Холли писали друг другу каждый день, подробно рассказывая о своих делах и заботах. Он посылал ей куски сценария, которые были отсняты в тот день, делая пометки на полях, Kотopыe помогали Холли учиться писать сценарий. Он также подробно описывал все события, имевшие место на съемочной площадке; писал о достопримечательностях Гонконга, этого экзотического города, где Восток встречался с Западом. Холли отвечала Джейсону такими же подробными ежедневными посланиями. Она работала над очередной книгой и в каждом послании писала для него краткое содержание готовых глав. Кроме того, она работала над сценарием к фильму «Дары любви» и регулярно посылала ему готовые страницы, чтобы он внимательно прочитал их и прислал подробный комментарий. Как и Джейсон, Холли часто писала ему об удивительных изменениях в окружавшей ее северной природе. Джейсон был в Гонконге, городе, в котором жизнь бурлила и кипела круглые сутки, а Холли продолжала уединенную жизнь в холодном спокойном Кадьяке. Джейсону удалось выполнить весь съемочный план за обещанные шесть недель. В ближайшую пятницу он собирался вылететь из Гонконга прямо на Аляску, в Кадьяк, и пробыть с Холли до воскресного вечера, когда ему придется лететь в Даллас завершать начатые в Гонконге съемки. Вернувшись во вторник поздним вечером в свои апартаменты, Джейсон, как всегда, направился к факсу, но на полпути его внимание привлек мигавший огонек на панели автоответчика. Значит, в его отсутствие кто-то оставил для него сообщение. Это не могла быть Холли, потому что, несмотря на неоднократные просьбы Джейсона, она никогда не звонила ему по телефону. Джейсон хотел было сначала прочитать послание от Холли, но вместо этого включил запись автоответчика, подумав, что дело может оказаться срочным. Через секунду он услышал голос Бет Робинсон. Она просила срочно перезвонить в Лос-Анджелес в любое время дня или ночи. Джейсон нахмурился и стал набирать номер. Он не ожидал звонка от Бет, потому что вскоре после того, как он дал ей задание найти как можно больше информации об убийстве, совершенном неким психопатом Дереком – надо сказать, почти невыполнимое задание, – у нее внезапно началась сильнейшая головная боль. Когда ее привезли в отделение «Скорой помощи», выяснилось, что у нее поднялось до запредельных значений кровяное давление. Через несколько дней секретарша Джейсона сообщила своему боссу, что Бет сделали кесарево сечение, в результате которого на свет появился здоровый горластый малыш. Сама новоиспеченная мамаша чувствовала себя неважно, но врачи обещали быстро поставить ее на ноги. Получив известие о рождении ребенка, Джейсон послал Бет и ее крошечному сыну огромный букет роз и большой набор всевозможных пеленок и распашонок с ползунками. Джейсон имел все основания полагать что теперь Бет забыла о его задании, с головой уйдя в заботы о новорожденном. И он не стал напоминать ей об этом, решив узнать все подробности позднее у самой Холли. И вдруг Бет сама позвонила ему. – Джейсон, со мной все в порядке, – услышал он голос Бет в телефонной трубке. – У меня родился чудесный сын, такой спокойный и обожающий поспать, что у меня остается уйма времени на отдых! Вот я и решила заняться твоей просьбой. Я позвонила тому репортеру из «Сиэтл Таймс», о котором я тебе говорила, и выяснилось, что ОН отлично помнит нашумевшую историю о том, как Дерек умертвил всю свою семью; пощадив лишь падчерицу по имени Холли. – Не может быть! – вырвалось у изумленного Джейсона. – Может! Еще как может! – засмеялась Бет. Вот только в его рассказе есть одна деталь, не совпадающая с тем, что рассказывал мне ты. – Какая именно? – Дело в том, что, по его сведениям, отец Холли, Лоренс Элиот, вовсе не погиб во Вьетнаме, хотя все думали именно так, основываясь на свидетельских показаниях Дерека, его однополчанина. На самом же деле именно он, Дерек, выстрелил в Лоренса и оставил умирать в джунглях. Его подобрали вьетнамцы и держали в плену целых семь лет. Слушая взволнованный голос Бет, Джейсон вдруг ясно вспомнил ту давнюю статью из «Таймс» и поразившую его концовку: пропавшую девочку, падчерицу Дерека, так и не нашли. Не нашли? Он нашел ее! – Ты сказала, ее отца звали Лоренс Элиот? А как звали мать? Случайно, не Холли? – Нет, ее звали Клер. Лоренс и Клер... Лорен Сиклер... Лорен Синклер! Bот оно! Пропавшая дочь была найдена! У страшной истории мог бы быть счастливый конец, но Джейсон слишком заботился о душевном равновесии Холли, чтобы делать поспешные выводы. – А где теперь этот Лоренс Элиот? – Живет в небольшом городке поблизости от Сиэтла. Он хороший ветеринарный врач, его все любят, ион пользуется у жителей большим уважением. Все знают о трагической истории его жизни. Он ищет свою пропавшую дочь с того самого момента, как вернулся из вьетнамского плена. А в феврале этого года, в День святого Валентина, по телевизору показывали его интервью, в котором он просил откликнуться людей, знающих местонахождение его дочери. – Мне бы очень хотелось посмотреть запись этого интервью. – Я так и думала, что ты захочешь увидеть все своими глазами. Я уже созвонилась с архивом телекомпании, сделавшей эту запись. Они сделали для меня копии всей информации, относящейся к этому делу, газетных и журнальных статей, а также видеозапись интервью самого Элиота. Всю эту кучу материалов я уже выслала в твой офис в Лос-Анджелесе. Твоя секретарша сказала, что ты появишься на работе в понедельник утром. Но я решила все-таки позвонить тебе и спросить: может, стоит переслать материалы из Лос-Анджелеса прямо к тебе в Гонконг? – Да, перешли, пожалуйста. Так будет лучше. – Будет сделано! – Кто-нибудь спрашивал, зачем тебе нужна эта информация? – Нет. Я с самого начала сказала всем, что эта информация нужна тебе для нового документального фильма, посвященного насилию в семье, и это отбило у них всякую охоту расспрашивать меня дальше. Репортер из «Сиэтл таймс» даже дал мне номер телефона Лоренса Элиота на тот случай, если ты захочешь сам взять у него интервью о случившемся. Хочешь, я продиктую его прямо сейчас? – Конечно! Продиктовав все имевшиеся у нее телефонные номера Лоренса Элиота – домашний, рабочий, справочный внутренней службы, – Бет понизила голос и догадливо сказала: – Джейсон, Холли жива? Ты знаешь, где она? Он целиком и полностью доверял Бет, поэтому ответил, не колеблясь: – Да, она жива, и я знаю, где она. – И она не знает, что ее отец жив? О, это невозможно, Джейсон! Об этой сенсационной истории долгое время писали почти все крупные газеты и журналы. Все, с кем я говорила о Лоренсе Элиоте, отзывались о нем с большим уважением и сочувствием. Все они без исключения уверены, что Холли либо давно умерла, либо по каким-то причинам не хочет больше видеть своего отца. – Она жива, – уверенно повторил Джейсон и вспомнил, что в Доме Холли он не увидел ни телевизора, ни радиоприемника, ни газет, ни журналов. – И я почти уверен, что она действительно понятия не имеет о том, что ее отец жив и давно разыскивает ее. – Это просто невероятно! – Что действительно невероятно, Бет, так это то, что тебе у далось все это раскопать. – Мне не пришлось прикладывать к этому слишком – много усилий, Джейсон. Всего один телефонный звонок! – Да, – тихо отозвался он. – Я тебе безмерно благодарен, Бет. Закончив разговор с Бет Робинсон, Джейсон еще долго сидел, погруженный в размышления, не читая ежедневного послания Холли по факсу, не делая попыток позвонить Лоренсу Элиоту по телефону... Будучи известным режиссером с многомиллионным бюджетом, он мог позволить себе роскошь снова и снова переснимать одну и ту же сцену, изменяя и улучая ее до тех пор, пока она не станет идеальной в его понимании. Давняя история страшного убийства в снежный февральский вечер нашла свое завершение. Джейсону теперь были известны все относящиеся к этому делу факты. Пропавшая дочь была наконец найдена, и Джейсону нужно было теперь как следует подумать над постановкой финальной сцены этой душераздирающей мелодрамы. Тут не будет никаких дублей, поэтому все должно быть тщательно продумано заранее. Джейсон чувствовал, что он должен быть как никогда скрупулезным и предусмотрительным... ради Холли. |
||
|