"Зачарованные" - читать интересную книгу автора (Харт Кэтрин)

Выполнение задачи, поставленной перед ней, оказалось куда труднее и заняло гораздо больше времени, чем это бывает в кино. Когда, наконец, она закончила, платье ее, по которому расплывались темные пятна, липло к потному телу, на коже появилось множество свежих царапин и синяков, влажные волосы коробились от пропитавшей их пыли, а под ногтями красовался траур по исчезнувшей чистоте.

— Если бы в эту минуту меня увидели мои друзья, они бы глазам своим не поверили, — ворчала она, в изнеможении опускаясь на землю рядом с Серебряным Шипом. — Да что друзья! Боюсь, что, и родная мать меня не узнала бы.

В ее отсутствие Серебряный Шип умудрился сесть, подобравшись к дереву и опершись спиной о его мощный ствол. Рука его тяжело поднялась и отвела с ее лба прилипшие прядки волос.

— Как ты прекрасна, ворчунья моя, — тихо проговорил он.

Его комплимент, когда он дошел до ее раздраженного сознания, вмиг вернул ей совсем было угасшую бодрость.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, деловито осматривая его повязку и радуясь, что сквозь нее не проступила кровь. — Кровотечение вроде остановилось.

— Пока да, а дальше не знаю как… Надо yxoдить отсюда и искать более надежное укрытие. Мы все еще слишком близко к реке и форту.

— В таком случае, не лучше ли припрятать где-нибудь каноэ. Хорошо еще, если у тебя хватит сил просто идти, где уж там тащить на себе эту клятую вертючку, да еще через лес.

Его улыбка рассеяла ее страхи, уверив, что в ближайшие минуты скоропостижная кончина ему не грозит.

— Ты так решила, моя дерзкая гусыня?

— Ну, я рискнула бы предложить и нечто более заманчивое. Было бы прекрасно, если бы ты малость поворожил и сделал нас невидимками. Адские силы! Если ты способен умыкнуть девушку из будущего и заставить свистеть всех раков по всем горам, что тебе стоит превратить нас в невидимок?

Он засмеялся, но смех его тотчас окончился стоном.

— Ох, не смеши меня, прошу тебя. Мне больно смеяться. Порошок сделал свое дело, подействовал, но не до такой же степени.

— А что это за порошок? Каково его действие?

— Это экстракт из плодов одного дерева, он снимает боль. Хоть рана может быть глубокой и кровоточить, но человек не страдает.

— Но он ведь может истечь кровью и помереть.

— Да, но смерть его не будет мучительной.

— Я слышала всякие истории про наркоманов, которые так нагрузились наркотиками, что их подстрелят, а они даже не чувствуют этого. На днях в вечерних новостях говорили о парне, которого полиция буквально изрешетила пулями, потому что он никак не падал. Потом все-таки упал. Но коронер[22] позже засвидетельствовал, что, хоть в теле этого малого не осталось и двух капель крови, он все еще шевелился. Очевидно, опиаты, которыми он был пропитан насквозь, сродни тем, что принял и ты, но вся эта история до сих пор не укладывается у меня в голове.

— А ты еще хочешь стать тенью, которую никто не видит!

— Ну, это совсем не то, у нас просто нет иного выхода. Так ты можешь сделать нас невидимками или нет?

— Как-нибудь в другой раз. Сейчас это заняло бы слишком много времени и потребовало бы слишком большой затраты сил, а их у меня в запасе не так уж много, я слишком вымотан болью и потерей крови. Впрочем, если нам удастся хорошенько спрятать лодку, мы и вправду станем почти невидимыми.

— Наверное, лучше всего спрятать ее в кустарнике, как ты думаешь?

Серебряный Шип кивнул:

— Вижу, мне самой придется проделать эту мужскую работу, поскольку ты вряд ли способен сейчас пуститься в такие тяготы. — Никки встала. — О'кей, но запомни, Торн, ты мой должник. Я имею в виду равноправие мужчины и женщины.

Под его руководством она вскоре закончила сию трудоемкую операцию и осталась весьма довольна результатам и.

— Сам черт не сыщет, — удовлетворенно заметила она, окинув критическим взглядом пышные заросли кустарника. — Ну, так что дальше? Куда нам спрятаться? Поднять ручки и притвориться двумя деревцами?

Она продемонстрировала ему позу дерева, и он рассмеялся, на этот раз, не прерванный приступом боли.

— Нет, моя изумительная женушка. Мы уйдем отсюда и исчезнем где-нибудь в другом месте, чтобы твои усилия не пропали даром. Помоги мне подняться, и мы продолжим путь.

Очевидно, хотя он и не страдал теперь от боли, слабость давала о себе знать. С помощью Никки он встал и совсем не сразу обрел равновесие. Прихватив свой рюкзак и предложив себя в качестве костыля, Никки встала под его руку со стороны противоположной той, где была рана, и сразу почувствовала, как он нуждался в такой опоре.

— Прекрасно, посмотрим, далеко ли нам удастся уковылять до той минуты, как откроется наша рана. Но предупреждаю: идем до первой крови. Как только кровотечение возобновится, мы остановимся и сделаем перевязку.

— Да, Нее ке уах, — миролюбиво ответил он, одарив ее легкой усмешкой.

То, что он сказал, прозвучало несколько отлично от того, как он обычно произносил ее имя, поэтому она с напускной подозрительностью спросила:

— Ты забыл, как меня зовут?

— Я назвал тебя именем своей матушки, — простосердечно ответил он. — Она, как и ты, слабое создание, но воля ее сильна. Придет день, и я познакомлю вас.

Никки ответила сухой улыбкой.

— Заранее преклоняюсь перед этой женщиной. Я даже и не надеялась встретиться с ней. Представляю, каких душераздирающих историй про твое сумасбродное детство она мне порасскажет!

— Сейчас она и кое-кто еще из людей шони ушли жить к нашим братьям из племени чероки, подальше от безумия этой войны, в которую нас втравил Текумсех.

Сердце Никки содрогнулось от жалости, она не хотела бы вдобавок к его несчастьям сообщать ему сейчас, что мать его вряд ли спасется. Ведь если она живет среди чероки, то ей наверняка придется проделать с ними скорбный путь, именуемый в анналах американской истории Дорогой Слез. Многие, и юноши и старики, расстались на этом пути с жизнью, погибая от голода и полного истощения сил.

Позже, когда Серебряный Шип оправится от ранения, Никки все ему скажет, и может быть, он успеет спасти свою мать, забрав ее из обреченного племени и доставив в безопасное место. В Канаду или еще куда-нибудь, только бы подальше от западных земель. Но сейчас — нет, сейчас она не станет добавлять ему скорбей.

Они помаленьку двигались, и Никки поддержи, вала его и раздвигала перед ним ветви, но уверенности в том, что сил ей хватит до конца пути, у нее не было. И только она подумала, что они ушли уже довольно далеко и что хорошо бы устроить привал как до слуха ее донеслись звуки, в природе которых невозможно ошибиться. Глаза ее расширились и встретили взгляд Сильвера Торна.

— Да. Собаки. Они натравили на нас псов. Мне бы предвидеть это еще там, у реки, увидев, что они не бросились за нами в погоню. Они решили подождать, пока мы выберемся на землю и нас можно будет найти по запаху. Лучше бы мы оставались на воде.

— Но тогда ты просто истек бы кровью. Ты и так уже был на грани жизни и смерти, когда от берега тащил на себе лодку. Не представляю, как это можно, до такой степени изнурять себя. Лично мне важно одно, чтобы ты оставался живым, и если мы хотим спастись, надо что-то придумать, выработать какой-то новый план действий.

Они оба стали осматриваться вокруг, но не нашли ничего, что помогло бы им спрятаться. И вдруг Серебряный Шип взглянул наверх.

— Я пойду дальше и уведу их, а ты… Это дерево укроет тебя, ты будешь в безопасности, если заберешься повыше и затаишься среди ветвей. Даже если собаки и остановятся здесь, уловив мой запах, они бросятся дальше.

Никки покачала головой, отвергая его предложение.

— Ничего подобного! Даже и не думай, все это бред собачий. Если я могу спрятаться на дереве, значит, можешь и ты. Большинство людей не видит, как правило, того, что у них под носом. Какого черта ты будешь сдаваться им, когда мы оба можем спастись, взобравшись туда и затаившись как мыши.

— Ты забыла, Нейаки, какой у собак нюх. Они уйдут от дерева и будут лаять до тех пор, пока не прибегут солдаты.

— Если нам повезет, они обгонят своих хозяев много миль. Возможно, удастся подстрелить их прежде, чем они успеют призвать сюда солдат. У тебя же есть лук и стрелы! — Она схватила его pукy и сжала ее. — Давай, Торн, двигайся. Время сомнений прошло. Или ты полезешь со мной на дерево, или мы вдвоем двинемся дальше, иного не дано.

— Не думаю, что у меня хватит сил, — проговорил он. — Но ты полезай.

— Черта с два я полезу! — сердито воскликнула она. — Только вместе с тобой. Если понадобится, я потащу тебя наверх на удавке, захлестнутой вокруг твоей шеи, дюйм за дюймом! Ты у меня сдохнешь, но заберешься на это проклятое дерево!

Ее ругань подхлестнула обоих, сердца их выбросили в кровь достаточно адреналина для решимости, в которой они оба так нуждались. Никки не пришлось искать других аргументов. Кое-как, напрягая последние силы и цепляясь за малейшую веточку, поддерживая друг друга, они взгромоздились на дерево и забрались достаточно высоко, чтобы скрыться в ветвях. Успели они в самый раз. Под ними, так далеко внизу, что у Никки закружилась голова, появилась тройка свирепых псов, идущих по следу.

Уткнувшись носами в землю, они, потеряв след, метались вокруг дерева. Потом, словно по команде, начали прыгать на ствол, рычать и лаять, учуяв потерянный было запах и, призывая своих хозяев к почти пойманной, на их взгляд, добыче, которая теперь никуда от них не денется.

Нервы Никки, и без того издерганные, были на пределе. Она вцепилась в ствол и так тряслась, что вместе с ней сотрясались все ближайшие ветви. Хорошо еще, что Серебряный Шип сидел на соседнем суку, а то от ее безумной дрожи ему, вряд ли удалось бы хорошо прицелиться. Впрочем, выстрелить из своего лука он не успел, ибо на сцену, расположенную внизу, ворвалась четверка вооруженных солдат.

Решив, что с истреблением псов он опоздал, и что лучше не привлекать внимания вояк, Серебряный Шип спрятал стрелу в колчан и знаками показал Никки, чтобы она затаилась. Она замерла, но сердце ее колотилось так сильно, что она опасалась, как бы внизу не услышали этот громкий стук.

— Чевой-та ты, милок? — обратился один из солдат к своей собаке. — На дереве, што ль, кого унюхал или сдуру брешешь?

— Ну, влипли они, куда им теперича деться! — сказал другой.

— Да уж, не больно-то, значится, побегают теперь, — высказался третий вояка. — Твоя псина, Люк, промашки никогда не даст, по-пустому не станет тявкать, как какие-нть шавки на всякую драную мышь.

— Дык он и позлее ваших-то будет, — с важностью ответствовал Люк. — Вашим-то куда!.. Не дай ему хоть денек поохотиться, дык он и собственный хвост загрызет.

— Эй, вы там, слазь давай, да пошустрей! — задрав голову вверх, крикнул второй солдат. — Слыхать, там что-то вроде ворохается, — проговорил он, обходя дерево, чтобы солнце не било в глаза.

Приятели его тоже задрали головы и стали всматриваться в густую крону дерева.

— Провались я к чертям, если што-нть вижу, — проворчал один из них.

Пес Люка в этот момент пробудился от минутной дремоты. Злобно вереща, крупная пронырливая белка спрыгнула откуда-то на нижнюю ветку, шумно протестуя против вторжения чужаков на ее территорию.

— Глянь-ка! — злорадно усмехнулся молчавший доселе четвертый. — А говорили, он, мол, попусту даже на мышь не брешет. На белку вон как сверился!.. Ничего там и не было, на дереве этом, кромя пушистой хвостатки.

Это ты брось, вон они, прямо надо мной, я их вижу? — обиженно возразил Люк, поднимая дуло карабина вверх. — Да я их щас сниму с одного выстрела.

Там, на дереве, находясь действительно почти над бравым охотником, Никки сдавленно вскрикнула. К счастью, белка все еще верещала, да так пронзительно, что слабого звука, исходящего сверху, никто не расслышал. Но с того места, где находилась Никки, все выглядело так, будто солдат и в самом деле смотрел прямо на нее, и она не сомневалась, что он действительно видит ее. К тому же ее темное платье и волосы на фоне темной коры ствола, к которому она прильнула в надежде быть незамеченной, теперь внушали ей мысль, что это не благо, а бедствие и погибель.

Люк, вскинув ружье, все еще целился в крону дерева, держа палец на спусковом крючке, как вдруг, откуда ни возьмись, появилось крупное свирепое животное, с быстротой молнии метнулось мимо отряда охотников, бросилось под ноги Люка, лишив его равновесия, и скрылось в густых зарослях кустарника. Псы, чье внимание было отвлечено от их первоначальной добычи, бросились в погоню.

Когда Люк падал на землю, то выпустил карабин из рук и тот отлетел на несколько футов. От сильного удара о землю оружие выстрелило.

— Че-е-рт! — воскликнул четвертый. — Видали? Да это ж дикая кошка, дьявол ее задери, не будь я Том Кленси! Недаром и белка-то верещала. Теперь, парни, у нас тут пойдет охота покруче.

— Заткнись, Том. У нас теперича покруче одна только беда. Ты что не видишь, что Люк застрелился?

— Застрелился? — тупо переспросил Том. — Сам себя, выходит, застрелил?

В нескольких ярдах над ними Никки. от внезапно нахлынувшего облегчения, чуть не лишилась сознания. Пока она не услышала, что Люк застрелился, у нее не оставалось сомнений, что пуля попала в нее или в Торна. Наглотавшийся наркотического зелья, Серебряный Шип скорее всего, мог этого и не почувствовать. Что касается ее самой, то она откуда-то знала, что люди, получившие ранение и, будучи в шоке, далеко не сразу начинают испытывать боль. Какова же была ее радость, когда она поняла, что пуля нашла себе другую мишень. Ей нисколько не жаль было несчастного Люка, истекающего теперь кровью, как недорезанная свинья, и осознание этого ошеломило ее.

— Вот что, ребята! Надо нам, значится, тащить его назад, в форт, — проговорил один из солдат.

— А как насчет этих индейцев?

— Господи, Том! Что у тебя с мозгами, парень? Уперся в свое, подавай ему этих индейцев! Да плюнь ты на них. Они уж, небось, на полпути к Канаде, а вот Люку нужен врач, да поскорее!

Через несколько минут, неся на руках раненого товарища, они ушли, с треском продираясь сквозь густой кустарник.

— Надо выждать, убедиться, что здесь нет других солдат. Только потом мы сможем покинуть наше убежище, — на удивление спокойно проговорил Серебряный Шип.

— Это… это хорошо для м-м… для меня, — пролепетала Никки. — Я бы сейчас и пальцем не смогла пошевелить, даже если б от этого зависела моя жизнь. Ноги совсем закостенели, а руки не отцепляются от дерева. Так что ты спокойно можешь оставить меня здесь догнивать.

— Все, что возвысилось, должно опуститься[23], — неточно процитировал он.

— Не добивай ты меня цитатами. Я отсюда только одним способом могу опуститься — упасть как камень, авось мимо земли не пролечу.

— Женщина, ты недооцениваешь собственную храбрость.

— Да я как посмотрю, в какой дали от меня лежит земля, так меня с головой захлестывает паника. Я в детстве залезала, конечно, на деревья, но так высоко — никогда. Меня теперь отсюда только бомбой можно сбросить.

Он осознал тщету дальнейших уговоров и просто сказал:

— Мне нужна твоя помощь. Рана опять кровоточит.

Его слова решили все — этот сильный, мужественный человек нуждается в ее помощи, без ее помощи он запросто может истечь кровью и умереть. Никки сделала глубокий продолжительный вдох и, думая лишь о том, что сейчас ее собственные страхи не имеют значения, решила, что пора им обоим спуститься на землю.

Взглянув на него, она пробормотала:

— Джейн, полагаю, никогда не испытывала таких трудностей с Тарзаном.