Кэтрин Харт Пламя любви

ГЛАВА 1

Сара Вайз скучала. Скучала и думала. Вот, например, она — семнадцатилетняя девушка, красавица, представительница высших кругов вашингтонской элиты. Но что с того, если идет эта дурацкая война! Все сколько-нибудь интересные молодые люди отправлены в район боевых действий. И даже тогда, когда они оказываются в городе, единственное, о чем они способны говорить, — это война, сражения и опять война. Разумеется, будучи дочерью генерала армии Соединенных Штатов, ей бы давно уже стоило ко всему этому привыкнуть. Но она предпочитала размышлять о других, более интересных вещах. Например, о себе самой.

Сидя у окна гостиной и наблюдая за сбегающими по стеклу струйками весеннего дождя, Сара надеялась, что скоро она сможет все изменить. Ах, конечно, что касается войны, то тут она бессильна, но изменить условия своего существования — это-то она сможет! Разумеется, если только согласится отец. Через несколько дней генерал Джордж Вайз отправляется в форт, расположенный на отдаленных индейских землях, чтобы оттуда руководить летней кампанией близ западных границ. И Саре хочется поехать с ним. Все, что от нее требуется, — убедить отца, чтобы он взял ее с собой.

Сара посмотрела на свое отражение в оконном стекле, улыбнулась и провела пальчиками по аккуратно уложенным волосам. «Эта прическа мне к лицу», — подумала она и еще раз осмотрела себя с разных сторон. Спереди волосы ее были тщательно зачесаны ото лба к макушке и лишь две небольшие пряди обрамляли ее тонкое личико и оттеняли большие голубые глаза. Сзади же волосы спадали пышным золотистым кольцом, достигавшим лопаток. Ах, если бы распустить их, они упали бы до самого пояса! Но Сара редко делала это, поскольку при этом волосы путались. Отец очень любил ее кудри, и потому Сара была довольна, что именно в этот день они выглядели такими красивыми. Ей очень хотелось, чтобы сегодня вечером, когда она обратится к отцу со своей просьбой, все сложилось наилучшим для нее образом. По этому случаю она даже купила себе новое платье.

Сара бросила критический взгляд на свое отражение. Кое-кто мог бы сказать, что нос у нее несколько маловат для ее полных губ, но лично ей никогда не нравились люди с тонкими губами. Ей всегда казалось, будто они только что съели лимон. К числу своих достоинств девушка причисляла также и большие глаза с длинными густыми ресницами, и совершенный овал лица. Да, действительно, они были необычайно красивы — яркие, чистые, цвета утреннего неба глаза, выгодно оттененные золотистыми прядями волос. На ее мягкой нежной коже не было ни пятнышка, если не считать маленькую очаровательную родинку на правой щеке. А глубокая ямочка на подбородке только привлекала внимание к ее соблазнительным губкам.

Сара считала себя счастливицей — хотя она и была рыжей, проблем с веснушками у нее не возникало никогда. А вот у бедной Бекки Дэвис все лицо было обсыпано ими, словно перцем, равно как и плечи, и руки. И казалось, не было средства, способного избавить ее от этой напасти. «Ну, ладно, — с эгоистическим спокойствием подумала Сара, — это, слава Богу, проблемы Бекки, а не мои! Мое дело — уговорить отца, чтобы он взял меня с собой».

Легкое прикосновение к плечу прервало ход ее мыслей. Сара обернулась и увидела перед собой Джоя, сына поварихи. Боже, она даже не слышала как он вошел! Целиком поглощенная своими мыслями, Сара и не заметила, как к ее отражению в окне присоединилось и отражение мальчика.

— Ты что, Джой? — спросила она, используя язык жестов, которому выучилась давно, чтобы иметь возможность общаться с глухонемым. — Что ты хотел мне сказать?

— Мама спрашивает, что ты хочешь сегодня на обед — спаржу или бобы? — улыбаясь, ответил ей знаками мальчик.

— Пусть будут бобы, — ответила она ему и улыбнулась в ответ.

Если ко всем остальным слугам Сара относилась вполне равнодушно, то Джою она явно симпатизировала. Они вместе выросли, и долгое время Джой был ее единственным партнером по играм. Она любила его так, как если бы он был ее младшим братом. В то время как другие жалели его за то, что он был глухим, Сара даже не задумывалась над этой проблемой, потому что могла свободно общаться с ним, обходясь без слов. Мод, мать Джоя, обучила его принятому среди индейцев языку жестов, который сама узнала когда-то от своего отца-охотника. Так что Джой умел изъясняться жестами еще до того, как научился ходить Сара училась одновременно с ним в сверкающей чистотой, аккуратно прибранной кухне Мод, и поэтому язык жестов стал как бы ее второй натурой. Сила привычки оказалась настолько велика, что часто, даже разговаривая с отлично слышавшими ее друзьями, девушка переходила вдруг на язык жестов.

— Я слышала, у Харперов опять щенки, которых они собираются раздавать. Я обещала Элен поговорить с тобой, чтобы ты зашел и взял себе одного, если хочешь. Они, когда вырастут, станут хорошими охотничьими собаками. Почему бы тебе не сбегать к ним прямо сейчас и не посмотреть на щенков? А с твоей мамой насчет обеда я договорюсь сама.

Джой расплылся в улыбке. Лицо его озарилось неподдельной радостью.

— А ты уверена, что твой отец не будет против? — вздохнул он.

— Положись на меня, Джой, — заверила она его, а заодно и себя. — Я собираюсь так подластиться к нему сегодня, быть настолько милой и ласковой, что он согласится на все, что угодно.

«Надеюсь», — добавила она про себя.

Сара бросила последний, на этот раз вполне удовлетворивший ее взгляд на свое отражение и, поднявшись, пошла проверять, как проходят приготовления к обеду. Разумеется, сегодня в меню должно присутствовать любимое блюдо отца. Чем Сара овладела в совершенстве, так это способностью манипулировать своим родителем. Ее милые пальчики вертели им как хотели с самого рождения. Он был ее «дорогим папочкой», а она — его «избалованной принцессой». Поэтому если Сара и выросла пустой и испорченной, то виновата в этом была не только она.

— Ну, будь благоразумной, лапочка, — покачал головой генерал Вайз и снисходительно улыбнулся дочери.

С того самого момента, как он вошел в дом и почувствовал манящие запахи жареного цыпленка с картошкой, а также запеченных в тесте яблок, он понял, что Сара чего-то от него хочет. Он мог бы разрешить ей купить себе новое платье, съездить к ее сестре Эмили в Нью-Йорк и даже допускал возможность приобретения еще одной лошади. Все, что угодно, только не это!

— Это будет отнюдь не развлекательная прогулка, Сара. Мне предстоит долгий пыльный грязный поход, сопряженный с невероятной опасностью. Не понимаю, чем тебе показалась заманчивой эта мысль?

Ее губки капризно изогнулись, отчего в глазах генерала вновь засверкали смешливые искорки.

— Мне все равно, папочка, — сказала она. — Все-таки это лучше, чем сидеть здесь все лето, не зная, чем заняться.

— Я посажу тебя в нью-йоркский поезд, и ты сможешь провести сезон с твоей сестрой Эмили, — с надеждой в голосе предложил он. — Ты сможешь ходить по магазинам столько, сколько будет угодно твоей душе.

Губки ее надулись еще сильнее.

— Не стоит беспокоиться, — обиженно фыркнула она. — На кого я там буду производить впечатление в своих новых платьях, если все мужчины из-за этой противной войны уехали воевать?

Кустистые брови Джорджа поползли на лоб, выражая крайнее удивление.

— А как насчет славного доктора Мура? Или он уже потерял расположение своей принцессы?

В ответ на веселую колкость отца Сара вздернула свой прямой носик и капризно промурлыкала:

— Кажется, так оно и есть! Может быть, он и хорош собой, но в жизни существует кое-что еще, кроме хинина и прямой кишки. Мне жутко надоели его бесконечные рассказы о чертовых операциях и ангельских пациентах.

Джордж чуть было не расхохотался, но вовремя сдержал себя:

— Он постоянно забывает уделять тебе внимание, не так ли?

— Именно так. И это ужасно! Известно ли тебе, что у него хватило дерзости отказаться от нашей дневной прогулки верхом? И все из-за того, что ему надо было срочно извлечь пулю из ноги одного человека, который, между прочим, не был даже офицером!

— Сара, ты не можешь винить человека за то, что он серьезно относится к своему делу. Видит Бог, мы сейчас, как никогда, нуждаемся в докторах, столь ревностно преданных своей профессии.

Сара взглянула на отца так, будто тот рехнулся:

— Папочка, рана ведь не была смертельной.

Любой другой доктор в госпитале смог бы обработать ее ничуть не хуже. Джеймс просто не хотел провести этот день со мной и потому нашел вполне приличный предлог, чтобы остаться в своем любимом госпитале.

Генерал знал, в какой момент следует отступить, особенно если дело касалось одного из подобных споров с Сарой. Его вина, что девушка так избалована, — его и Айви. В свое время они так дрожали над девочкой, что просто не могли сказать своему драгоценному чаду «нет». Так уж повелось с тех пор, как Сара издала свой первый крик, и за семнадцать лет положение ничуть не улучшилось. А после смерти Айви, полгода тому назад, Джордж стал еще более снисходительным к дочке, потому что знал, что ее эта смерть потрясла так же, как и его.

Теперь он старался быть для нее и матерью, и отцом, оставаясь в то же время генералом армии. Джордж был по-настоящему хорошим генералом, и это было ему известно. А вот что касается роли отца, то тут у него возникали серьезные сомнения… Да и что мог поделать мужчина с дочерью, которая вот-вот станет взрослой женщиной. Эмили не раз изъявляла желание взять Сару под свое крыло, но Джордж чувствовал, что может оттолкнуть дочку в тот самый момент, когда та нуждается в нем больше, чем в ком бы то ни было. Он просто не мог пойти этим путем. Надо честно признать — Джордж нуждался в Саре ничуть не меньше, чем она нуждалась в нем. Тем не менее ему трудно было даже представить, как это он возьмет ее с собой в поход на сотни миль, по диким местам, во время летней кампании…

— Это очень опасно, Сара, — повторял он. — Я уж не говорю о том, что подобное путешествие связано с массой неудобств. Спать мы будем в палатках, а день — целиком проводить верхом на лошади и в дождь, и в зной…

Однако Сару не так-то легко было обезоружить.

— Но там ведь будет масса приключений, папочка! Да и что может быть безопаснее поездки с тобой и твоими солдатами? Если генерал и его люди не смогут защитить одну-единственную девушку, то, , ради Бога, скажи мне — кто же тогда сможет? Между прочим, — нежно проворковала она, разыгрывая свою козырную карту, — я буду с тобой все лето. Мы так редко были вместе в последние месяцы. Я тоскую по тебе так же сильно, как и по маме.

Сара ударила отца по самому больному месту. Служба и впрямь отнимала у Джорджа достаточно много времени, и в основном на ней было сосредоточено все его внимание. При мысли о том, как одиноко, должно быть, чувствует себя девушка без матери, его мучили угрызения совести.

Сара поняла, что сомнения отца начинают постепенно ослабевать, а потому усилила нажим:

— Папочка, пожалуйста. Я не причиню тебе никакого беспокойства. Обещаю. Пожалуйста, позволь мне поехать с тобой.

Ни за что на свете не призналась бы она ему, что существуют и другие причины, по которым она хочет уехать, кроме уже упомянутых ею. Сара любила своего отца и не хотела обременять его, но в последние дни она была сильно взволнована и даже напугана тем, что не поддавалось никаким разумным объяснениям.

Сара никому не рассказывала о сновидениях, преследовавших ее в последнее время. Она содрогалась при воспоминании о снах, связанных со смертью матери. Еще до того как та заболела, ей стали сниться болезнь матери, ее смерть и похороны. И все произошло именно так, как она видела во сне, вплоть до мельчайших подробностей. Все это действительно казалось очень странным, не поддавалось разумному объяснению и жутко пугало.

Затем ей приснилось, что лошадь Нэн Хэррод споткнулась и сломала ногу. Так и произошло. К счастью, когда все это случилось, на лошади сидел грум Нэн, а не она сама. При падении парень сломал три ребра и руку. Дошло до того, что Сара стала бояться ложиться вечером спать, опасаясь увидеть во сне что-нибудь такое, что потом случится наяву. Она была уверена в том, что такого рода предзнаменования были ниспосланы — среди всего ее окружения — лишь ей одной, и потому считала, что никто не сможет ей помочь. Если же откроется правда, то все начнут ее сторониться. Отчего? Да потому, что все подумают, будто она — ведьма, или что-нибудь похуже того! И уж наверняка решат, что она сошла с ума! «Не окажутся ли они при этом правы? — опасалась Сара. — Ведь подобные явления могут свести с ума кого угодно».

А потом появились сны о каком-то странном человеке, которого она никогда не встречала раньше. Что этот человек должен с ней сделать? Он являлся ей уже несколько раз, но девушка не имела ни малейшего понятия — кто он, откуда и какую роль он сыграет в ее судьбе. В своих снах она не видела ничего, кроме его лица. Это было красивое лицо сильного и смелого мужчины. Загорелую кожу его обрамляли густые черные волосы. Высокомерная улыбка обнажала ряд сверкающих белых зубов. Волосы, правда, казались ей слишком длинными, но это было лишь общее впечатление, поскольку, кроме волевых губ и высоких скул по обеим сторонам гордого носа, она ничего не могла разглядеть.

Но очарована в своих сновидениях она была именно его глазами! О эти глаза! Такие темные и жгучие! Такие таинственные и влекущие! Они манили ее и бросали ей вызов! Даже густые ресницы и тяжелые веки не могли скрыть их хищного блеска и твердой решимости. Пронзительный взгляд, казалось, проникал в самые потаенные глубины ее души, в самые сокровенные мысли. Эти глаза, эта улыбка притягивали девушку, заставляя дрожать от страха и… желания. При этом они как бы заявляли свои права на ее тело и душу.

После таких снов Сара просыпалась в холодном поту. Сердце колотилось так, будто она только что пробежала тысячу миль. Душу ее переполнял благоговейный страх и ощущение, что она едва не рассталась с жизнью. При этом Сара была готова покориться воле незнакомца и отдаться перипетиям неизведанной судьбы на протяжении нескольких дней после этого сна девушка вглядывалась в лица прохожих, выискивая образ таинственного мужчины, одновременно боясь и надеясь отыскать его в реальной жизни. Почему-то она была уверена, что в один прекрасный день они все-таки встретятся. Какое-то смутное чувство подсказывало ей, что их судьбы в конце концов переплетутся.

Время шло, мужчина стал появляться в ее снах все чаще и чаще. Нервы Сары были напряжены до предела. Она стала резкой в общении со слугами и друзьями, нетерпеливой по отношению к окружающим и себе самой. Она молила Господа даровать ей спокойный сон без сновидений, ниспослать отдых и умиротворение. Ее здоровье зависело от того, удастся ли ей избавиться от этого наваждения. Именно по этой причине она во что бы то ни стало хотела поехать с отцом в этот поход. Возможно, если она полностью сменит свой образ жизни, ей удастся восстановить душевное равновесие. И может быть, тогда эти сновидения и этот мужчина перестанут посещать ее по ночам.

— Ну хорошо, детка, — услышала она голос отца, — ты можешь ехать со мной. Но хочу предупредить тебя прямо сейчас, что мы не сумеем создать для тебя благоприятных условий. Тебе придется держаться наравне с нами независимо от того, насколько тяжелым окажется путь.

Сара энергично закивала в знак согласия, не обращая внимания на попытку отца строго сдвинуть брови.

— И вот еще что. В наших фургонах не найдется места для тех вещей, которые ты обычно считаешь нужным брать с собой. Тебе придется ограничиться всего лишь одним чемоданом с одеждой.

Едва лишь Сара попыталась открыть рот, чтобы возразить по этому поводу, отец прижал пальцем ей нос.

— Ты или соглашаешься, или остаешься, — твердо заявил он.

Если ее друзья и считали, что в последнее время Сара ведет себя несколько странно, то ее последнее решение озадачило их окончательно.

— Сара Вайз, ты что, совсем свихнулась? — воскликнула удивленно ее лучшая подруга. — Глупая, это же индейские земли! Там на каждом шагу столько опасностей! Я уж не говорю о диких зверях, змеях и Бог знает о чем еще! И кроме всего прочего, там идет война!

— Вот поэтому я и решила поехать с отцом, — ответила Сара, продолжив перечисление причин, побудивших ее к этому поступку, — Эдди, через несколько недель над этим городом нависнет такая скука, какая может быть только на панихиде, потому что лучшие юноши города уйдут сражаться. По крайней мере, я куда-то съезжу, посмотрю страну. Это куда интереснее, чем проводить свои лучшие дни и часы с такими же скучающими женщинами, как и ты сама. Сплетни и чай по вечерам хороши в нормальных дозах, но сидеть на такой диете все лето я не желаю. Кроме того, к осени отец рассчитывает вернуться в Вашингтон, как раз к открытию сезона светских приемов, так что я не пропущу ничего сколько-нибудь важного.

— А как же Джеймс? — настаивала Эдди. — Ты же потеряешь его? Неужели ты думаешь, что он будет ждать тебя все это время?

Сара презрительно дернула плечиком:

— Знаешь, Эдди, я буду крайне удивлена, если он вообще заметит, что я уехала, — настолько он связан по рукам и ногам в своем дурацком госпитале. Может, это послужит ему уроком, и он поймет, что не должен относиться ко мне так небрежно, что мне надоело постоянно ждать, когда же у него наконец появится свободная минутка и для меня.

— Ну а если он и в самом деле не станет ждать? Если он найдет кого-нибудь еще, пока тебя здесь не будет?

— Тогда я просто уйду от него. Верно? — беспечно прощебетала Сара.

— Тебя действительно не волнует, чем все это может обернуться? Нет? — спросила Эдди и внимательно посмотрела на подругу.

Та улыбнулась.

— О, Эдди, дорогая, ты и сама, кажется, не вполне равнодушна к нашему красавцу-доктору! — Увидев, как краснеет ее подруга, Сара негромко рассмеялась. — Бери его, Эдди! Он — твой, с моего благословения. Хочу только предупредить, что тебе придется взять Джеймса вместе с его профессией. Боюсь, что любимая женщина в его жизни всегда будет на втором плане, а это не то место, которое я хотела бы занять в жизни мужчины.

— Ты мало печешься о собственных интересах, Сара, — заметила Эдди, — но в данном случае я только рада этому. Когда тебя не будет рядом, у меня могут появиться шансы на успех. Так что не осуждай меня, если к тому времени, когда ты вернешься, я уже стану миссис Джеймс Мур.

— Миссис доктор Джеймс Мур, — поправила ее Сара, тряхнув своими великолепными волосами.

Сам же красавец-доктор отнюдь не был обрадован тем, что отныне он отодвинут Сарой на второй план.

— Сара, все это заслуживает сожаления. Если это всего лишь способ заставить меня уделять тебе больше внимания, то твоя цель достигнута уже после первой угрозы. И нет необходимости пускаться в этот поход. Останься, и я клянусь, что буду проводить с тобой гораздо больше времени.

В смятении и растерянности он наблюдал за тем, как слуги укладывают в фургон последние вещи Сары. Ей удалось все же каким-то образом уговорить отца позволить ей взять два чемодана и одну шляпную картонку.

— Мне очень жаль, Джеймс, но решение уже принято. Эта поездка представляется мне очень интересной, и к тебе она не имеет никакого отношения. Со всей откровенностью должна заявить тебе — я решилась на нее, чтобы выбросить из головы другого мужчину.

— Что! — вскричал Джеймс.

Все, кто находился рядом, удивленно обернулись.

— Ты хочешь сказать, что, пока я ухаживал за тобой, ты встречалась еще и с другим? — уже гораздо тише, но не менее обиженно спросил он.

Сара едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, но решив, что мужчина из ее грез в настоящий момент может ей пригодиться, она сказала:

— Да, Джеймс, боюсь, что это так.

— Кто? Кто этот негодяй? — снова вскипел Джеймс.

— Этого я не могу тебе сказать. Допустим, ты никогда не встречал его и, скорее всего, уже никогда не встретишь.

— Это один из подчиненных твоего отца? Именно поэтому ты так настаиваешь на этой поездке? Ты хочешь убежать вместе с ним?

— Нет-нет! Ничего подобного! — замахала она руками и, окончательно сбив его с толку, добавила загадочным голосом: — В случае чего я постараюсь не попасться к нему в руки.

Через четверть часа, оставив позади так ничего и не понявшего Джеймса, Сара была уже в пути. Вместе с отцом и в сопровождении солдат, специально выделенных для ее охраны, она покинула столицу ввергнутой в войну страны. Что отыщет она на западных ее рубежах, ей было неизвестно. А выбросить из головы она надеялась мужчину куда более грозного, чем тот, который стоял у нее за спиной и махал рукой, посылая ей последнее «прости».