"Аромат роз" - читать интересную книгу автора (Андерсон Кэтрин)

ГЛАВА 1

Тонкий лучик бледного дневного света, упавший с затянутого тучами неба, проник сквозь окошко в неизменно унылую кухню. Ее некрашеные дощатые стены, пол и потолок навевали тоску даже в погожие дни.

Отклонившись в сторону, чтобы дым не попал ей в глаза, Кэйт Блейкли сунула еще одну щепотку лаврового листа в огонь и закрыла топку. В недрах печи раздалось шипение, хруст, потрескивание. Эти уютные звуки всегда улучшали настроение Кэйт, и она все еще любила их, несмотря ни на что.

Проходя через кухню, Кэйт наклонилась и посмотрела через окошко на старую иву во дворе. Густой навес из свисающих ветвей дерева трепетал от легкого ветерка. Значит, возможно, стемнеет раньше, чем начнется буря. Если ветер не унесет облака, сгрудившиеся над горами, наверное, будет гроза с громом и молнией. Настоящая страшная буря, когда небо раскалывается на части.

От этой мысли у Кэйт перехватило дыхание. Она попыталась преодолеть напряжение. Лучше уж сделать вид, что потемневшее небо нисколечко ее не беспокоит. Ее дочурка Миранда достаточно натерпелась во время прошлой грозы, не стоит прибавлять к ее страхам свои собственные.

Что за мерзкая погода! В Центральном Орегоне всегда выпадает много дождей, но этот год побил все рекорды. Наступила уже середина июня.

Она взглянула на абажур, свисающий прямо над ней с потолочной балки. Вчера, во время бури, ей пришлось зажечь лампу, чтобы успокоить Миранду: на это ушла недельная порция керосина. Если она хочет сэкономить деньги от продажи яиц и молока, чтобы купить Миранде несколько платьев для школы и краску для кухни, не следует зажигать лампу всякий раз, как портится настроение.

Вздохнув, Кэйт взяла потрепанную тетрадку и поднесла ее к слабой полоске света над рукомойником. Проходя мимо помойного ведра с объедками для свиней, она смахнула муху краем черной саржевой юбки. Насекомое, которое едва ползало от непривычного холода, зажужжало над ней и опустилось на раскрытую тетрадь.

— Кыш отсюда!

Отогнав муху, она наклонилась к свету, но все еще не могла разобрать, сколько столовых ложек сахарной пудры нужно для этого рецепта. Вообще-то ей пора бы уж знать наизусть этот бабушкин рецепт хвороста, но муж никогда не позволял его готовить. Джозеф утверждал, что сладости так же дурно влияют на нравственность, как и алкоголь, особенно у женщин, существ слабых и более склонных к заблуждениям, чем мужчины.

После смерти Джозефа сахар был единственной роскошью, на которую Кэйт позволяла себе тратиться. Другие дети едят конфеты не один раз в неделю, и Кэйт решила, что постарается обеспечить Миранде нормальное детство, по своим возможностям, разумеется. Как понимала Кэйт, ни ее, ни Миранду, увеличившееся количество сахара не склонило ни к каким заблуждениям, да и других отрицательных последствий не возымело. Конечно, от сахара можно потолстеть, но Кэйт этого не боялась. Миранде не мешало бы чуть пополнеть, да и у самой Кэйт не было лишнего веса. Ее талия стала такой тонкой, что мужчина вполне мог обхватить ее ладонями. Ну что ж, такая возможность представлялась лишь тогда, когда кто-то помогал ей выйти из повозки, если она ездила в город, да и то она старалась этого избежать.

— Мама, ты опять щуришься. Если не перестанешь, нам придется купить еще одну корову, чтобы хватало молока для твоих морщин.

— Да ну их, эти морщины. Гораздо хуже то, что мне нужны очки. — Кэйт отодвинула тетрадку подальше от глаз. — Если не перестану читать при свечах, ослепну еще до тридцати.

При мысли о том, что необходимо отказаться от ночного чтения, у Кэйт испортилось настроение. Пять долгих лет муж не позволял ей открывать ни одной книги, кроме Библии, теперь, обретя возможность читать, она не могла начитаться всласть. Газеты двухмесячной давности. Старые каталоги. Желтые страницы справочника.

Раз ее зрение ухудшается, она должна отказаться от этого и не проводить за книгами целые вечера ради удовольствия. Она не знала почему, но последние несколько месяцев чтение стало ей нужнее, чем сон. А это о чем-то говорит.

Эгоистка, эгоистка. Что, если ей и вправду понадобятся очки? Зрение пригодится ей для более важных вещей, чем чтение. Например, для шитья. Она не могла позволить себе купить для Миранды готовое платье. Взор ее скользнул к фаянсовой копилке, куда она откладывала те скудные гроши, которые иногда оставались. Каждый грош предназначен для определенных нужд. А кое-что она еще надеялась отложить на покупку сливовых деревьев и заложить в будущем году небольшой фруктовый сад. Сливы приносили очень хороший урожай в долине Умпква, и поскольку они, в отличие от других фруктовых деревьев, не требовали тщательного ухода, Кэйт считала, что может с этим справиться. Если понадобятся очки, то сколько же придется за них заплатить? Точно она не знала, но наверняка безумно дорого. Значит, прибавится еще одна статья расходов. Почувствовав полную беспомощность, Кэйт вернулась к настоящему. Сводить концы с концами без мужа было и так очень трудно, зачем же задумываться о предстоящих неприятностях? Следует подумать о Миранде. Девочка и без того достаточно натерпелась за свою коротенькую жизнь. Прочитав рецепт, Кэйт положила тетрадь и подмигнула дочери, сидевшей у стола. Она едва вспомнила, о чем говорила Миранда. Неудивительно, девочка трещала как белка, собирающая зимние орешки.

— Где это ты слышала, чтобы молоко помогло от морщин?

Слишком маленькая, чтобы заглянуть в зеленые банки, чинно выстроившиеся перед ней на столе, Миранда принялась пробовать их содержимое на вкус. Попав сначала в сахар, она с удовольствием облизала палец. Затем сунула руку в соду, попробовала и передернулась. У Кэйт не хватило духу отругать ее. Совсем недавно Миранда ни за что не отважилась бы на такое. Изменения, происшедшие в ней, казались почти чудом.

Личико Миранды скривилось от отвращения, и она еще раз передернулась, прежде чем ответила на вопрос Кэйт:

— Когда мы были в лавке, я слышала, как миссис Реймер говорила, что у Абигайль Снайпс самая лучшая конфекция в городе, поскольку ее муж держит так много коров.

— Комплекция, а не конфекция, — поправила Кэйт, — и убери руки от банки с содой. Я не возражаю, когда ты таскаешь сахар, но сода несъедобна.

— А папа ее ел.

— Только для улучшения пищеварения.

Слегка смутившись при упоминании о Джозефе, Кэйт быстро подошла к столу и добавила в миску с тестом восемь ложек сахара. Она не знала, что именно помнит Миранда.

— Больше, чем полагается по рецепту. Но чем слаще, тем лучше, правда? — Лукаво посмотрев на дочь, она добавила: — Надеюсь, вы не будете возражать старшим, девушка? Тебе всего четыре года, и, полагаю, мне лучше известно, съедобна сода или нет.

Миранда размазала по щеке муку.

— А что, с возрастом люди умнеют?

— Говорят, что так, а стало быть, я на семнадцать лет умнее тебя. Поэтому слушай, что я говорю.

С сомнением взглянув на жестянку с содой, Миранда возразила:

— Не уверена, что ты очень поумнела за эти годы, мама. Если сода несъедобна и у нее такой мерзкий вкус, зачем же ты кладешь ее в хворост?

Кэйт едва удержалась от смеха:

— Если тебе не понравится, мне достанется больше.

— Если у хвороста будет такой же вкус, как у соды, то я его совсем не хочу. Он противеннее, чем свиные помои.

— Ты опять лазила в помойное ведро? Скажу тебе, Миранда Элизабет Блейкли, меня не удивит, если ты стащишь червяков у цыплят. И не противеннее, а противнее. Если ты не научишься говорить правильно, что же будет через год, когда ты пойдешь в школу?

— Я вовсю… — Миранда оборвала фразу и сморщила свой нежный носик, — я вовсе не ела помои, мама, я только — представила.

Кэйт фыркнула.

— Если ты не ела помои, так откуда ты знаешь, какой у них вкус, а? А на твой вопрос я отвечу: соду добавляют в тесто, чтобы оно поднялось. — Она стала мешать тесто в миске. — Если не добавить щепотку соды, наш хворост будет плоским, как доллары, и таким же жестким, как они.

Миранда внимательно наблюдала, как Кэйт деревянной ложкой перемешивает тесто.

— А мне понравится в школе, мама? Кэйт замерла.

— Конечно понравится. Я любила школу, когда была девочкой.

— А ты пойдешь вместе со мной? У Кэйт пересохло во рту.

— Ты тогда будешь уже большой девочкой, радость моя, и сама не захочешь, чтобы я пошла с тобой.

Миранда опустила взгляд.

— Джефри Муллинз сказал, что я не больше пятнышка от плевка кузнечика.

Несмотря на серьезность момента и страх, что Миранде будет не так, уж хорошо в школе, Кэйт рассмеялась.

— Плевок кузнечика? Что за гадкое сравнение! — Она как заговорщица подмигнула дочери. — Подожди, пока он не увидит тебя в новых платьях. От удивления у него с носа исчезнут веснушки.

При упоминании о новых платьях глаза Миранды заблестели. Она казалась очень хорошенькой даже в сером залатанном переднике. Теперь Миранда выпрямилась и потянулась вверх, чтобы положить локти на стол, но потеряла равновесие и, прежде чем Кэйт успела подхватить ее, шлепнулась на пол.

— Ой, милая! — Оставив миску с тестом, Кэйт опустилась на колени и помогла Миранде сесть. — С тобой все в порядке?

Миранда внезапно побледнела и посмотрела через плечо — так, будто ее кто-то толкнул. Этот непроизвольный жест заставил сжаться сердце Кэйт.

— Кажется, все в порядке, — сказала наконец девочка, — кроме моих ломтей.

Привыкшая к недостаткам ее произношения, Кэйт переспросила:

— Твоих локтей?

Она закатала рукава Мирандиной рубашки, чтобы взглянуть на ушибленные места. Ушибы были незначительными, но Кэйт притворилась очень серьезной.

— О да, я поцелую, может быть, это поможет? На щеках Миранды выступил слабый румянец.

— Попробуй!

Кэйт поцеловала ушибы, погладила Миранду по голове и, подняв дочь с пола, водрузила ее на стопку книг. Вернувшись к своему занятию, она спросила:

— Ну, на чем мы остановились?

— Ты собиралась сказать мне, каких цветов будут мои платья. — Миранда опустила рукава. — Расскажи мне о них побольше, мама.

Кэйт изобразила глубокую задумчивость.

— Подожди-ка. Одно, наверное, будет фиолетовым.

— Брр-р! Только не фиолетовым, мама. Лучше голубым, как яйца малиновки!

— Ну ладно, голубым, как яйца малиновки. Другое — розовым.

— Розовым, как яблоневый цвет, — добавила Миранда.

— И еще красное, — закончила Кэйт.

— Красное, как лепестки розы. Ну а теперь перечисли все сразу.

Кэйт нелепо наморщила нос и выдохнула воздух, от чего Миранда радостно захихикала. Потом девочка сказала:

— Не все сразу, давай по порядку.

— Голубое, как яйца малиновки, красное, как лепестки розы, и розовое, как яблоневый цвет, — перечислила Кэйт, мысленно плюнув три раза через плечо во избежание неожиданных расходов. Если какая-нибудь девочка и заслуживает три новых платья, так это Миранда.

— А у меня будут кружовники на юбочке? Кэйт перестала месить.

— Кружовники? Что за бред?

— Знаешь, ну как у вдовы Дарби на окне ее гостиной на Рождество. Ты сказала, что это кружовники, и на следующий день я увидела в городе даму со множеством таких кружовников на юбке.

— Это называется кружева, — поправила ее Кэйт с усмешкой. — Не знаю, Миранда, деньги от продажи яиц слишком быстро тают, чтобы хватило еще и на кружева. Может, я загляну в каталог у миссис Реймер, и мы найдем что-нибудь по карману? Посмотрим, ладно?

Кончая вымешивать тесто, Кэйт вспомнила о кружевах на своем подвенечном платье: оно хранилось сейчас наверху в чемодане. Если наряд не слишком пожелтел, Миранда получит «кружовники» на юбочку. Представив себе, как замечательно будет выглядеть дочь, такая нарядная в свой первый школьный день, Кэйт прослезилась.

— Почему ты плачешь?

Кэйт смахнула слезы.

— Господи, Миранда, я и сама не знаю. Я просто представила, какая ты будешь хорошенькая и как я буду гордиться тобой, когда ты пойдешь в школу, вот и все. Моя мама говорила, что это счастливые слезы, и я думаю, это ближе всего к истине.

— Я никогда не слыхала, чтобы плакали от счастья.

Кэйт пожала плечами.

— Если бы ты плакала из-за чего-то грустного, или если бы тебе было больно, я бы не удивилась, но раньше я никогда этого не видела. Почему так бывает, мама?

— Просто я себе этого не позволяю.

— А почему же ты позволяешь себе плакать, когда случается что-то хорошее?

Кэйт не была уверена в том, что сможет ответить на этот вопрос.

— Слезы счастья появляются незаметно.

— Значит, ты не знаешь, что они появились?

— Вот именно. Никто не думает, что заплачет от радости. Казалось бы, к этому нет никакого повода, но вот у меня глаза на мокром месте, и кое-кто, пожалуй, подумает, что я сумасшедшая.

— Только не я!

— Это потому, что ты любишь меня. А в какой-нибудь книге написали бы, что я очень странная.

Я думаю, это женская истерика. По крайней мере, так считал твой… — Кэйт заколебалась, стоит ли опять упоминать о Джозефе, — так считают многие люди.

— А что такое женская истерика?

Кэйт отщипнула кусочек теста, чтобы попробовать его.

— Мне трудно судить, но думаю, у меня неизлечимый случай. Я уж подумываю, не купить ли мне пилюли Гоффа, В «Морнинг Орегониен» написано, что это самое сильное средство в мире, успокаивающее женские нервы.

— И ты хочешь их заказать?

Кэйт в последний раз перемешала тесто.

— Да нет. Пилюли на две недели стоят целый доллар. — Она наклонилась и поцеловала Миранду в лоб. — Из-за тебя мне пришлось бы продать ферму, чтобы вылечиться от счастливых слез.

Миранда потянулась к бутылке яблочного сидра.

— Да тебе совсем не нужны эти дурацкие пилюли. От счастливых слез твои глаза так здорово сияют, да к тому же слезы быстро высыхают.

— Слава Богу.

Придвинув к себе бутылочку сидра, Миранда спросила:

— А это для чего?

Решив, что Миранде еще слишком рано пробовать сидр, Кэйт отобрала бутылку.

— Знаешь, Миранда, хворост еще не поспеет, а тебе уже придется пить лимонное молоко, чтобы живот не болел. Перестань, оставь все в покое. Ты не сможешь лакомиться сладким, если заболеешь.

— Если хворост — это сладкое, то почему в него добавляют кислое?

Девочка задавала больше вопросов, чем избиратели во время предвыборной кампании.

— По правде говоря, по рецепту полагается две ложки сухого вина, которого у нас нет, поэтому я решила заменить его сидром. А ответить на твой вопрос не могу, я и сама не понимаю, почему по рецепту нужно добавить что-то кислое.

— А что такое вино?

— То, что пьют грешники, и не спрашивай меня больше ни о чем, потому что все равно тебе еще рано об этом знать.

В карих глазах Миранды засверкало любопытство.

— Вино — это то, что пытается вырастить наш новый сосед, да? Так говорила миссис Реймер.

— Он собирается выращивать виноград. А вино — это напиток, который он хочет делать из него.

— И вино — это то, что пьют грешники?

— Да, мисс, совершенно верно, и давайте на этом закончим.

Кэйт вытерла руки о белый фартук и подошла к печи посмотреть, достаточно ли нагрелась сковородка.

— И мы не приглашаем его к себе, потому что он приезжает сюда делать питье для грешников?

— Приехал, а не приезжает. Да, поэтому. Я не хочу иметь дело с соседом-пьяницей. А кем же еще может быть человек, который собирается построить винный завод?

Удостоверившись, что масло закипело, Кэйт вернулась к столу за тестом. Когда она опустила кусочек теста в шипящее масло, в доме раздался громкий стук. Он повторился. Казалось, что кто-то, стоя во дворе, бросает в дом камни. Кэйт оглянулась: Миранда сидела неподвижно.

С расширенными от ужаса глазами девочка прошептала:

— Думаешь, он подслушал нас и пришел забросать нас камнями?

Кэйт успокаивающе улыбнулась и поставила миску с тестом на теплую полку.

— Если это он, мы запросто прогоним его. Не будь гусыней, Миранда. Бояться нечего.

Миранда соскользнула со своего стула с книгами.

— Да ты не видела, какой он большой и сильный!

— А ты видела? Хочешь сказать, что ты туда бегала?

Не успела Миранда ответить, как что-то снова ударилось о стену дома и отвлекло Кэйт. Она пошла посмотреть, что это такое. Девочка следовала за ней по пятам. Вопреки собственным словам, Кэйт встревожилась. То, что их новый сосед Закария Мак-Говерн, по всей видимости, пьяница, само по себе неприятно. А если он большой и сильный, то дело обстоит еще хуже. Ей хватало хлопот на ферме и без пьяного сварливого огромного соседа.

Когда Кэйт открыла входную дверь, взору ее предстало совершенно неожиданное зрелище. Огромная желто-белая собака рыла в ее саду с розами гигантские ямы вдоль изгороди. Влажная, податливая земля легко разлеталась во все стороны. У Миранды перехватило дух, она испуганно закричала:

— Какой ужас! Прочь, мерзкая тварь!

Собака, явно услышавшая ее крики, не прекратила своих бесчинств. Кэйт замахнулась на пса фартуком.

— Пошел вон, говорю тебе! Какой ужас, что ты наделал? Иди домой, убирайся!

Прикрывая ручонкой лицо от грязи, Миранда выбежала во двор вслед за матерью.

— Останови его, мама. Скорее, пока он все не раскопал!

Кэйт пыталась это сделать, но поняла, что собака не очень-то ее испугалась. Сердце Кэйт забилось от негодования, она бросилась в дом за метлой. Сейчас она покажет этой невоспитанной дворняжке, и в следующий раз та не посмеет рыть ямы на участке Блейкли.