"На все времена" - читать интересную книгу автора (Вудивисс Кэтлин)

Глава 5

О нет, она испытывала не разочарование, а нечто совершенно другое, чему пока не было названия. Потому что перед ней стоял Рейвен, и луна окутывала его бледным светом, не давая как следует рассмотреть выражение его лица. Так, значит, это не сквайр и не чужой человек, и ей следовало бы почувствовать облегчение, но этого не произошло.

Осторожность и правила приличия требовали, чтобы она немедленно ушла, но что-то еще, какое-то незнакомое чувство удерживало ее на месте, словно влажный вечерний туман проник в ее мозг, заставив забыть обо всем и вся, кроме красивого шотландца, который когда-то наблюдал за ней с дерзким, неприкрытым интересом. Какую странную власть имел он над ней, если простой взгляд или легкий изгиб губ могли так на нее подействовать?! Самый вид этого человека должен был побудить почти замужнюю женщину ринуться в безопасное убежище спальни. Однако Абриэль так сильно тянуло к этому человеку, как только может тянуть женщину к мужчине.

Рейвен переступил с ноги на ногу, и луч света упал на просторную белую рубаху с длинными рукавами, которую он носил вместе с килтом и мягкими кожаными сапогами.

– Итак, что вы ответите? – мягко спросил он.

Ответить?

Абриэль непонимающе нахмурилась. Но что она должна ответить?

Не так легко сосредоточиться, когда сердце бьется как бешеное, а внутренности скрутило в тугой ком. Совершенно невозможно при этом помнить, о чем он ее спрашивал.

– Сильно ли вы разочарованы? – повторил он, прежде чем она раскрыла рот. – Если предположить, разумеется, что вы выскользнули из теплой постели в такой час, чтобы встретиться с вашим нареченным в этом… – он огляделся, – в этом темном и сыром месте. Признаю себя весьма несовершенной заменой мужчине, которого вы ждали, возможно, самой несовершенной в мире. Возможно, вы уже заметили, как мало у меня общего с мужчиной ваших грез. – Когда она недоуменно подняла брови, он добавил: – Нашим гостеприимным хозяином.

Абриэль закинула волосы за плечо.

– Боюсь, это вы будете разочарованы, сэр, – сухо ответила она.

– Неужели? – Он шагнул ближе, дерзко разглядывая ее. – Но я не способен связно мыслить сейчас, когда небеса вознаградили меня, послав сюда самую красивую на свете девушку.

Хотя у нее все сжималось внутри, она изобразила полное спокойствие и, закатив глаза, весело заметила:

– Ничего не скажешь, вы истинный сын Сиберна! Но поскольку здесь вам не на кого произвести впечатление, можете приберечь свои лестные слова для другой девушки. Я имела в виду разочарование, которое вы испытаете, поняв, как ошибаетесь. Видите ли, я никому не назначала свидания, ни нашему драгоценному хозяину, ни кому иному.

Он сделал еще шаг, и Абриэль поежилась, поняв, что голос его становится все ниже и нежнее, посылая по ее спине легкий озноб.

– Уверены, что знаете меня достаточно хорошо, чтобы понять, на кого я стремлюсь произвести впечатление? – спросил он.

– Уверена в другом: мне совершенно ни к чему знать вас лучше, чем сейчас.

– Вот как? – весело осведомился он. – В таком случае, миледи, признаюсь в полном отсутствии проницательности. И могу только гадать, что заставило вас скитаться по ночам в коридорах замка, в холоде и сырости, да еще в такой час, когда счастливые невесты должны лежать в постельках, грезя о счастливой семейной жизни.

Абриэль обхватила себя руками, словно дрожа от холода. Хотя на самом деле пылала от жара.

– Поражаюсь столь близкому знакомству с образом жизни невест, сэр. Лично я не могла уснуть и подумала, что прохладный ночной воздух поможет мне навеять те сладкие сны, о которых вы упоминали. Но я задумалась и поэтому зашла дальше, чем намеревалась.

Абриэль напряглась, когда он подошел еще ближе, и напомнила себе, что ей давно пора уходить. Напомнила уже не впервые и все же оставалась на месте. Что это с ней творится? Почему она совершенно забыла об осторожности? Ведь на карту поставлено так много, и не только ее жизнь, а жизнь людей, которых она любила больше всего на свете. И вот страсть к приключениям, унаследованная от отца, страсть, которую она всячески старалась подавить, неожиданно взыграла снова.

– Вы правы, очень легко забрести в подобные уголки, – кивнул он, подойдя совсем близко, отчего ее сердце забилось еще сильнее, хотя секунду назад это казалось невозможным.

Она вскинула подбородок, поклявшись, что не позволит ему увидеть ее страх, и вынудила себя кивнуть:

– Да, вы правы, я оказалась куда дальше от своей комнаты, чем предполагала. Необходимо лучше держать себя в руках, но мысли о свадьбе навевают столько счастливых предчувствий…

Слова почти застревали в ее горле, но как она могла рассказать правду почти незнакомому человеку? Абриэль уже так много потеряла: любимого отца, первого жениха, покой и мирное состояние души, даже мечты о будущем. А скоро у нее отнимут последнее: честь и достоинство. Но она не расстанется с потрепанными остатками своей гордости.

Рейвен выгнул темную бровь.

– Счастливые предчувствия? Простите мою дерзость, миледи, но, кажется, я припоминаю, что во время нашей последней встречи с де Марле он пытался взять вас силой. Именно это обстоятельство и пробуждает в вас счастливые предчувствия? Или в ту ночь во дворце я тоже ошибался? Может, вас вовсе не следовало спасать?

Абриэль едва не взорвалась, особенно потому, что он явно наслаждался ее мучениями.

– То, что случилось в ту ночь… было… обычным недоразумением между мной и сквайром. С тех пор все выяснилось, – сухо объяснила она.

Выражение его лица изменилось, стало жестче, да и голос тоже стал другим, исполненным гнева, хотя тон оставался мертвенно-спокойным.

– Недоразумение? Вот как? Сквайр, вероятно, забыл, что еще не стал вашим официальным женихом, что ваш отчим не успел согласиться на его предложение и что никакой контракт в то время не был подписан, а оглашения не состоялись. Может, он также недопонял, что у него не было прав касаться вас, тем более таким образом…

Абриэль, полная решимости оставаться сдержанной, хотя это стоило ей немало усилий, безразлично пожала плечиком:

– Скорее всего сквайр просто оказался слишком нетерпелив.

Она заметила, как в глазах его сверкнул гнев, превращая и без того суровое лицо в гранит.

– Могу надеяться только, что сами вы не верите всей этой чепухе или, того хуже, не вбили себе в голову, что подобное «нетерпение» нормально для мужчины. Порядочный и благородный человек знает, что позволено, а что – нет, и действует соответственно правилам, независимо от того, как страстно желает… – Он резко осекся. – Благородный человек понимает, что в этом мире есть вещи, которых стоит дождаться.

Непонятно по какой причине удовольствие, готовое растопить внутренности, разлилось по телу. Все в нем: от упрямо выдвинутого подбородка до горячности тона – говорило о том, что Рейвен и есть такой человек, и ей стало не по себе от необходимости защищать от него де Марле.

Но она все же попыталась найти достойный ответ и наконец смущенно пробормотала:

– Надеюсь, вы не хотели намекнуть, что намерения моего нареченного не были благородными.

– Думаю, мое мнение роли не играет. Главное, что вы думаете о нем.

Абриэль взглянула в его глаза, готовая увидеть в них злорадный блеск, но нашла понимание, и это было невыносимо…

– О, ради Бога! – воскликнула она. – Если вы так плохо думаете о нем, почему же приняли его приглашение?

– Честно говоря, мне было любопытно.

– Хотели знать его мотивы?

Рейвен сардонически усмехнулся и покачал головой:

– Нет. Это несложно: его мотивы очевидны. Он хотел похвастаться передо мной своим завоеванием.

Абриэль резко втянула в себя воздух. Она тоже так думала, но Рейвену об этом знать не обязательно.

– Замок находится недалеко от шотландской границы, – напомнила она. – Возможно, он надеялся выказать добрую волю вашему королю Давиду.

– В таком случае ему следовало пригласить короля Давида, – сухо процедил он.

– Вы уже жалеете, что приехали сюда?

Он долго колебался, и напряжение между ними росло с каждой минутой.

– Нет, миледи. Ради возможности увидеть вас снова я согласился бы на все.

Поскольку здесь были только они, вероятно, его цветистые слова предназначены именно ей. И в голосе звучали хрипловатые нотки, тоже новые для Абриэль. Чувство неловкости сменилось желанием, сопровождаемым свирепым гневом. Он, разумеется, знает, что делает, соблазняя чужую невесту!

– Не говорите так со мной, – прошипела она, – иначе я сразу пойму, кто из вас двоих лишен чести!

С этими словами она развернулась и ушла, твердо намеренная не останавливаться, пока не окажется перед дверью своей спальни.

Рейвен последовал за ней на расстоянии и подождал у двери, пока не различил стук тяжелого засова. К сожалению, ее безопасность значила для него больше, чем следовало бы.

С тихим стоном он провел ладонями по лицу. Почему, стоит ему очутиться рядом с Абриэль, он теряет всякую сдержанность? Он обещал себе, что будет обращаться с ней как с малознакомой дамой.

Но при виде девушки, стоявшей в лунном свете, он забыл обо всем. Перед ним была принцесса из волшебной сказки с локонами цвета солнечного восхода, рассыпавшимися по плечам. Ее грациозная фигура казалась куда более соблазнительной в мягкой ночной рубашке, чем у любой женщины, наряженной в бархат и драгоценности. И он, повидавший в жизни немало женщин, одетых и раздетых, давно привык смотреть на них оценивающим взглядом зрелого мужчины, а не зеленого мальчишки, пытавшегося украсть свой первый поцелуй. Но стоило взглянуть на Абриэль, и Рейвен забывал об осторожности и, возможно… о той бескомпромиссной чести, которой он так гордился.

Господи Боже, эта женщина была права насчет него, и он презирал свою слабость там, где речь шла о ней. Будь у него хотя бы вполовину столько же ума, сколько гордости, он поступил бы так, как клялся себе перед приездом, и держался как можно дальше от нее в продолжение всего визита. А оставайся в его голове хотя бы немного мозгов, он уехал бы прямо сейчас, пока до свадебной церемонии еще имеется довольно много времени, которое он, несомненно, проведет в мучениях и страданиях. Стоит ему увидеть Абриэль у дверей церкви в шелках и кружевах, как его колени наверняка подогнутся, а сердце больно ударится о ребра. При мысли о том, что де Марле станет ее мужем перед Богом и людьми, ему хотелось издать свой древний военный клич и умыкнуть невесту с мечом в руках.

Черт, пора убираться отсюда немедленно. Но он знал, что не последует собственному доброму совету. Отъезд будет выглядеть трусостью, а никто не свете не посмеет назвать трусом Рейвена Сиберна. Нет, он останется и даст мелочному сквайру его мелочное удовлетворение. Останется и тем самым проявит больше храбрости, чем в любой битве или драке. Он – посланник короля, привыкший держать в узде самые мятежные эмоции, искусство, которое в его мире могло означать разницу между благословенной жизнью и верной смертью. Он будет молча стоять, наблюдая, как единственная женщина, затронувшая его сердце, даже не подарив ни единого поцелуя, выходит замуж за другого.

* * *

Только что поднявшееся над горизонтом солнце светило сквозь низко нависшие ветви деревьев, растущих на холмах. Розовые лучи прогоняли тяжело клубившийся туман, окутавший болотистую местность, окружившую замок.

Тем временем во дворе сервы с потухшими глазами и впалыми щеками поспешно сновали из замка в кладовые и на кухню, ставя перед охотниками корки каравая, наполненные овсянкой. Когда подносы убирали, многие сервы поспешно набивали рты объедками.

В стороне громко лаяла и рычала охотничья свора. Время от времени кто-то из хозяев, потеряв терпение, пинал очередного пса в зад тяжелым сапогом, отчего тот жалобно визжал. Остальные разбегались во всех направлениях, охотясь за костями и кусочками мяса, упавшими со столов.

Среди хваставшихся будущими призами гостей были и те, которые воспринимали охоту всерьез и не сомневались в собственных способностях. В отличие от шумно гомонивших охотников эти люди молча проверяли остроту копий и стрел. К последней группе принадлежали и шотландцы. Рейвен старательно оттачивал копья, готовясь к завтрашней охоте на вепря. Несмотря на то что его друзья-горцы удивлялись решению Рейвена принять приглашение на свадьбу коварного врага, сам он не смог забыть красавицу, которую спас от насильника. Не мог отрицать безумного желания владеть ею. Она казалась хрупким цветком, красоту которого было невозможно описать. Для того чтобы она расцвела пышным цветом, ее следовало бережно лелеять, а в руках такого негодяя, как де Марле, она могла только преждевременно завянуть. Рейвен боялся, что она не выдержит издевательств и унижений и жизнь ее будет недолгой.

Седрик поджал губы, рассматривая стрелу, после чего поднял глаза на сына:

– У нас не было возможности поговорить об этом раньше, поэтому я спрашиваю тебя сейчас. Я давно предупреждал, что де Марле, возможно, ищет мести, и теперь, увидев выражение его глаз, еще больше в этом убедился.

– То есть ты считаешь столь внезапно возникшие дружеские чувства подозрительными?

Седрик фыркнул:

– Парень, не хочешь объяснить своему старенькому папочке, почему ты с такой охотой сам пошел в ловушку, словно слепой нищий?

Рейвен ответил сухой улыбкой.

– Я знаю, что ты не настолько долго пробыл вдовцом, чтобы не восхититься хорошеньким личиком, как и все мы, отец. Сам видел, как хороша девушка.

– Пожалуйста, скажи, что имеешь в виду леди Корделию.

– Нет, это стрела Абриэль глубоко застряла в моем сердце.

Седрик вздохнул и покачал головой:

– Именно этого я и боялся, когда вчера увидел, как ты смотришь на нее, а потом заметил и ответные взгляды дамы. Но кажется, до меня дошли весьма недостоверные слухи о том, что девушка обручена. И ты приехал сюда, чтобы своими глазами видеть свадьбу де Марле и его прекрасной леди?

Рейвен пожал плечами:

– Если помнишь, отец, я не добивался приглашения. Добрый сквайр послал его по собственной воле. Да, я предпочел бы, чтобы бедняжка не становилась женой такого человека, но контракты подписаны, и мне следует с этим смириться. – При этих словах все в нем восстало, и, чтобы отвлечь себя и отца, он сменил тему: – Конечно, я постоянно гадаю, что он затеял. Не будет излишним предположить, что он желает нам зла, но именно это может оказаться интересным развлечением и добавит немного волнения в нашу жизнь.

– Не уверен, что Абриэль посчитает «интересной» битву, разразившуюся в разгар свадьбы, – возразил Седрик. – С другой стороны, парень, у тебя полное право защищаться. Но, учитывая, что несчастный почти вдвое тебя старше и толще и его макушка доходит тебе до плеч, всякая распря, которую ты начнешь, не покажется справедливой тому выводку змей, которых он именует своими друзьями.

– О, я не намереваюсь ничего затевать, – заверил Рейвен. – И леди дала понять, что не желает помощи таких, как я. И все же я… чувствую себя виноватым.

– Не стоит, парень Ты даже не знаешь причин, по которым она выбрала этого человека.

– Отчаяние, отец, что же еще?

– Что бы там ни было, это не наше дело.

Рейвен что-то буркнул, считая слова отца не более убедительными, чем его собственные резоны.

Абриэль провела первый день охоты с женщинами. Они собрались проводить мужчин, громко желая им удачи и наделяя знаками своего благоволения. Абриэль невольно заметила, что при виде шотландцев толпа мгновенно стихала, словно не желая поощрять врага. Собутыльники Десмонда могли опуститься до весьма грубых шуток, и Абриэль не хотелось, чтобы ее свадьба превратилась в кровавое побоище. Когда наконец Десмонд глянул на нее, она ответила умоляющим взглядом, и тот, взмахнув рукой, немедленно успокоил буйных приятелей. Шотландцы без помех проехали вперед, но Абриэль поняла, что неестественное спокойствие не сулит добра. И она снова заметила, как Десмонд, прищурившись, посматривает на нее.

Той ночью, когда охотники привезли добычу, стало ясно, что лучший и самый большой олень убит Седриком, следовательно, ему и принадлежит приз. Олень оказался таким огромным, что даже Терстан не смог подделать результаты охоты, хотя Абриэль видела, как он колебался, не желая объявлять победителем шотландца.

За ужином никто не захотел сидеть за раскладным столом вместе с шотландцами. Те спокойно ели, словно не обращая внимания на окружающих, но вряд ли могли не заметить напряженной атмосферы и неприязненных взглядов как норманнов, так и саксов. Корделия и Абриэль тревожно переглянулись.

– Некрасиво так обращаться с гостями, – пробормотала Абриэль подруге.

– Ты еще не хозяйка замка, – нерешительно напомнила Корделия.

– Знаю, но эти люди ведут себя так, будто Сиберны лично нападали на наши земли. Они горцы, а не приграничные жители. И если начнется стычка, праздник наверняка будет испорчен!

– Разве ты не будешь рада отсрочке свадьбы?

– Корделия! – ахнула леди Грейсон, опасливо оглядываясь, но никто их не слышал.

– Я не желаю задерживать свадьбу, – твердо объявила Абриэль, видя, каким несчастным выглядит отчим, согнувшийся над кружкой эля. – Этот дом скоро будет моим. Друзья Десмонда должны вести себя прилично. Сейчас они больше всего похожи на собачью свору, готовую наброситься на загнанного зверя. И если разразится драка, как, по-твоему, нашим отцам тоже придется принять в ней участие?

Корделия побледнела. Элспет наклонилась к дочери:

– Абриэль, твоя тревога совершенно обоснованна. Мы с тобой знаем, как могут вести себя мужчины, когда теряют головы. Помнишь, как твой отец посчитал нужным принять вызов, который навсегда отнял его у нас?

Абриэль нервно вздрогнула.

– Я не могу позволить, чтобы это произошло снова.

Она грациозно поднялась и пошла по большому залу, ступая по тростниковым подстилкам, не менявшимся месяцами.

Завидев Абриэль, разрезавшую шумную толпу, Рейвен перестал есть. Она была похожа на гордый корабль, оставлявший за собой расходившиеся по воде круги молчания. Красива она была так, что мужчины забывали о еде, и Рейвен знал, что ведет себя точно так же.

– Закрой рот, парень, – весело посоветовал отец, – иначе туда налетят мухи.

Абриэль останавливалась у каждого стола и с ласковой улыбкой приветствовала гостей. Шотландцы не слышали, что именно она говорила, но вскоре почти все обедающие спокойно опустились на свои места и принялись за еду.

– Что она делает? – пробормотал Рейвен, недовольный тем, что не понимает ни единого слова.

– Успокаивает буянов, – пояснил Седрик.

Хотя Рейвен старался не спускать глаз с девушки, все же изредка поглядывал на де Марле, интересуясь его реакцией. Сначала, когда сквайру казалось, что невеста идет к нему, он расплылся в улыбке удовольствия, но, узрев, что она останавливается у каждого стола, стал хмуро посматривать в сторону шотландцев. Рейвен делал все возможное, дабы игнорировать происходящее, но это оказалось нелегко, поскольку каждое движение женщины и каждое выражение, мелькавшее на ее лице, завораживали его. Он не мог не смотреть на нее. И мечтал только о том, чтобы коснуться этого великолепного тела и утолить свою жажду в его нежности.

Весь последний месяц он непрестанно думал о ней, и теперь, при новой встрече, его желание только усилилось. В этот момент он был очень благодарен своему опыту дипломата, позволявшему сохранять бесстрастное выражение лица и не выдавать обуревавших его мыслей. Де Марле на вид груб и невежествен, но отнюдь не дурак и при этом очень злобен и коварен. Будь его взгляд мечом, голова Рейвена уже катилась бы по полу зала.

К огромному облегчению Рейвена, Абриэль не подошла к его столу, а направилась к жениху и одарила его сладчайшей улыбкой. Рейвену вдруг захотелось бросить де Марле вызов за право свободно смотреть в эти голубовато-зеленые глаза.

Словно почувствовав, что сын не находит себе места, отец предостерегающе коснулся его бедра, и Рейвен немедленно сделал вид, будто занят едой.

Десмонд с радостью взял руку своей прелестной нареченной и высоко поднял, прежде чем припасть к ладони поцелуем. Со всех сторон немедленно посыпались шуточки насчет брачной ночи, и Абриэль густо покраснела.

Но Десмонд не мог забыть, как она успокаивала гостей, и все ради шотландцев. Его план отомстить Рейвену Сиберну, хвастаясь своей невестой, обернулся не так, как он задумал. Да, шотландец все еще пылал желанием к ней, как, впрочем, почти каждый мужчина, приглашенный на свадьбу, но Рейвен в отличие от них умел держать свои эмоции в узде.

И хуже всего, Десмонд видел, что Абриэль намеренно старается не смотреть на Рейвена, словно боялась выдать свои чувства.

А этого Десмонд вынести не мог. Значит, следует изменить планы. Его племянник Терстан держал в засаде людей на случай, если возникнет необходимость применить силу. Пора отдать им приказ. Нападение разбойников куда правдоподобнее внезапной смерти двух здоровых мужчин от яда.

Солнце стояло высоко, когда Рейвен и Седрик пустили коней по берегу реки, протекавшей на некотором расстоянии от замка. В этом месте находилось несколько живописных перекатов. Сегодня шел второй день охоты, и отец с сыном видели несколько диких кабанов, правда, все оказались тощими и мелкими. Таких и преследовать не стоило, хотя Седрик заметил, что свежая свинина значительно улучшит меню, до сих пор бывшее довольно скудным. Но охотников оказалось так много, что они повыгоняли животных из убежищ и те кинулись во все стороны, так что крупную дичь было трудно найти.

Рейвен и его отец решили выбрать противоположное направление, чтобы не только поискать дичь в тех местах, куда ее невольно загнали остальные, но и держаться подальше от «случайно» пущенных стрел и копий. Сочетание холмистой местности и быстрых речек было привычным для тех, кто всю жизнь провел в горах Шотландии. Соглядатаи, крадущиеся за ними, вскоре устанут от тягот пути и вернутся поближе к замку.

Солнце садилось за вершины деревьев, когда отец и сын напали на след вепря, обещавшего принести очередной приз. Еще несколько минут – и они спустились к берегу ручья, где Рейвен заметил зверя, бегущего в чащу, заросшую кустами и высокими деревьями. Рейвен молча дал знак Седрику следовать за вепрем. Наконец они увидели сломанную ветку у основания ствола могучей лиственницы. Рейвен подался вперед и копьем отвел нижние сучья, под которыми обнаружился гигантский вепрь с грозными клыками. Разъяренный визг немедленно нарушил тишину. Зверь метнулся вперед, оставив за собой бешено раскачивавшиеся ветви. Сучья оцарапали толстую шкуру, и животное, отскочив, выставило клыки в попытке найти воображаемого врага. Но поскольку такового не нашлось, взбесившийся вепрь со злобным хрюканьем выскочил на поляну, и Рейвен немедленно коснулся шпорами боков жеребца. Тот оказался прямо перед вепрем. Маленькие глазки животного уставились на неожиданно появившееся чудовище. Вепрь свирепо фыркнул и вонзил клыки в траву, разбрасывая и растительность, и землю во все стороны, после чего присел на задние ноги, напрягся и ринулся к жеребцу.

Рейвен поспешно отъехал вбок, так что вепрь проскочил мимо и врезался в другую, такую же толстую лиственницу недалеко от того места, где остановился охотник. Нижние ветви тревожно закачались, когда животное принялось яростно их атаковать. Наконец вепрь выбрался из путаницы ветвей, но Рейвен уже поджидал его с копьем наперевес. Одним мощным броском он пронзил животное, насадив на копье, как на вертел. Зверь отчаянно визжал и извивался, пытаясь освободиться. Постепенно его движения замедлились, и он, пошатнувшись, свалился на бок.

Рейвен приподнялся в стременах, собираясь спешиться, но тут мимо уха просвистело копье, оставившее небольшую рану на правой щеке. Лицо Рейвена мгновенно залила кровь. Инстинкт и знания, полученные за время бесценного наставничества отца, заставили его проследовать туда, где наконечник копья вонзился в дерево. Откуда-то сзади раздался плеск воды: очевидно, несколько всадников пересекали реку вброд. Рейвен спокойно натянул поводья, готовый вступить в сражение с врагом, атаковавшим без предупреждения и повода, но смерил взглядом расстояние от всадников до дерева, пришпорил коня и помчался в том направлении. Не замедляя хода, он схватил замаслившееся от долгого употребления древко разбойничьего копья, невысоко подкинул в воздух, чтобы взяться поудобнее, и снова повернул коня. Отец последовал его примеру, и они вместе стали дожидаться двоих разбойников в плащах и шлемах, несшихся к ним на гигантских лохматых конях.

Конский топот эхом отзывался в лесной чаще. Один из нападавших вытащил из-за спины боевой топор, высоко поднял над головой и поскакал к молодому шотландцу. Тот, держа копье наготове, тянул время, не торопясь обороняться. Седрик встал между Рейвеном и нападавшими, опасаясь, что сын окажется в невыгодном положении. Тогда второй разбойник развернул боевого коня и поскакал к Седрику. В прорезях шлема поблескивали серые глаза, неотступно следившие за шотландцем. Широкая улыбка, обнажавшая черные зубы, сулила мрачное обещание гибели от тяжелой булавы, которую ее владелец медленно раскачивал.

Но тут из ножен Седрика со звоном вылетел меч. Пристально разглядывая врага, шотландец коснулся шпорами боков скакуна. Из-под копыт коней летели куски мха, трава и торф. Издав боевой клич, от которого глаза врага в испуге распахнулись, Седрик взмахнул мечом над головой и повел коня вперед, управляя одними коленями. Наконец противники встретились. Шотландец приподнялся в стременах, и меч с убийственной чистотой вывел ноту смерти, опустившись на грубо выкованный шлем и отделив голову разбойника от закутанного в плащ торса.

Свинцовая булава вылетела из безжизненной руки, но Седрик, не обращая внимания на обезглавленное тело, развернул коня, чтобы посмотреть, не нужна ли помощь сыну. Еще минута – и он не увидел бы, как второй разбойник бессильно обмяк на острие копья Рейвена.

Седрик оглядел отпрыска и укоризненно пробормотал:

– Слишком долго ты возился с этим головорезом, парень. Разве я не говорил тебе о необходимости собраться перед лицом опасности?

Насмешливо изогнув бровь, Рейвен смиренно ответил:

– Не хотел расправляться с этой мразью раньше своего отца. Кроме того, если помнишь, сначала мне пришлось выдернуть его копье из ствола.

– Ничего себе, прекрасный предлог, – буркнул Седрик и плотно сжал губы, изнемогая от ненависти к человеку, пригласившему их со столь дьявольской целью. Подумать только, негодяй попытался отнять у него сына!

– Может, тебе известны имена этих злосчастных душ, которых мы только что отправили в ад? И кстати, кто, по-твоему, стоит за всем этим?

Рейвен, спешившись, привязал к деревьям боевых коней разбойников и снял шлем с убитого им человека, но покачал головой:

– Полагаю, это простые солдаты. А вот кто подвигнул их на грязное дело… думаю, что злоумышленник – не кто иной, как сквайр де Марле.

Седрик печально вздохнул, обозревая сцену бойни:

– Между нами говоря, парень, ты абсолютно прав. Гнусная жаба, заманившая нас сюда, замыслила недоброе. У де Марле не было причин приглашать нас на свадьбу, если только он не решил скормить нас собакам.

– Да, какая наглость! – процедил Рейвен. – Все же трудно поверить, что де Марле, это жалкое подобие человека, задумал убийства за день до обмена свадебными обетами с такой прекрасной женщиной, как Абриэль.

– Да, ты опозорил его, когда спас красавицу от насилия, и показал, что даже мать, наверное, постыдилась бы иметь в сыновьях такого труса.

Рейвен улыбнулся:

– Вряд ли он подобрел ко мне, когда увидел, как его нареченная взяла на себя труд успокоить весь зал и не дать пролиться крови.

– Я видел, как он смотрит на тебя, и мне это не понравилось, – признал Седрик.

– Но неужели он так сомневается в верности девушки, что готов убить мнимого соперника?

– Я скорее бы усомнился в остроте ее зрения, – парировал отец. – Мысль о том, что такая красавица станет женой этого негодяя, заставит плакать даже камень.

– Значит, ты понимаешь, что она в отчаянном положении, если согласилась на такой брак? А может, это вообще не ее выбор? Вероятно, Вашел оказался в таких стесненных обстоятельствах, что был вынужден согласиться на брак!

– И что ты теперь намереваешься делать, зная, что наш хозяин – убийца? – спросил Седрик, задумчиво глядя на сына. – Если мы останемся, как бы не случилось чего похуже.

– И закончится точно так же. Я говорю только за себя, отец. Я останусь даже после свадьбы. Если что-то пойдет не так, девушке понадобится защита.

– Но совсем не обязательно твоя, – съязвил Седрик. Однако Рейвен заглушил дальнейшие протесты недобрым косым взглядом.

– Я остаюсь, – повторил он.

– Можешь быть уверен, де Марле не будет медлить со второй попыткой, – предупредил Седрик. – Узнав о случившемся, он постарается ускорить твою смерть.

Рейвен долго молчал, прежде чем вскинуть голову.

– Как бы там ни было, я намерен привезти ему этих двоих и дать понять, что потребуется куда больше, чем двое громил, чтобы расправиться с нами. Может, вид этих бедняг немного охладит его пыл. А я попробую потянуть время, но, так или иначе, выясню отношения с этим человеком. Пусть все, что происходит между ним и дамой, – дело не мое, но вот это… – он бросил взгляд на мертвых, – уж точно имеет ко мне отношение.

Седрик задумчиво разгладил пушистые усы.

– Может, у жабы случится удар, когда она увидит обезглавленные тела.

Рейвен презрительно фыркнул:

– Хорошо бы этот удар свел его в могилу. Тогда леди Абриэль обретет свободу.

– Свободу выбрать другого, хочешь сказать? – ухмыльнулся Седрик.

Рейвен медленно растянул губы в улыбке.

– Знаешь, отец, ты всегда так ловко умел читать чужие мысли, что временами я удивляюсь, зачем беру на себя труд высказывать их вслух.

– Может, через несколько лет и ты приобретешь такое качество, – буркнул Седрик. – А пока следуй моему примеру, если думаешь, что дело того стоит, в противном случае делай, как тебе лучше.

– Я так и намереваюсь, – мрачно согласился Рейвен.