"Агата" - читать интересную книгу автора (Тинан Кэтлин)

Глава 3

Сумрачным утром четвертого декабря, в самом начале девятого, когда земля еще не отошла от ночного мороза, вдоль по шоссе Гилфорд – Доркинг, в том месте, где оно ныряет в лесистую долину близ Пилгрим-Вей, вниз по склону холма брела бедно одетая женщина, толкая перед собой тележку. Рядом с ней понуро шагал шестилетний мальчик.

Единственным напоминанием о человеческом жилье на Ньюлендс-Корнер служило одноэтажное кафе на самой макушке холма. Подойдя к кафе, женщина заметила по другую сторону дороги, ядрах в ста ниже по склону двухместный автомобиль, уткнувшийся капотом в придорожные кусты. Поставив тележку, она велела мальчику постеречь ее, а сама направилась к машине. Снаружи автомобиль был весь покрыт инеем, а внутри, как ей показалось, кто-то сидел, уронив голову на руль.

Едва она открыла дверцу, как шубка, лежавшая на руле, сползла на сиденье. Женщина шарахнулась было в сторону, – что за чертовщина! – но потом принялась проворно обшаривать салон, выкидывая наружу коротенький зонтик, две пары дамских туфель – одни из них оказались покрыты слоем налипшей дорожной глины, – вязаный кардиган и юбку. Из саквояжа она вытащила вечернее платье и водительские права и, отшвырнув их в сторону, продолжала копаться в вещах.

Но не успела она вылезти из машины, как чья-то твердая рука легла ей на плечо.

– Чем это ты тут занимаешься? – рявкнул владелец кафе.

Женщина вздрогнула.

– Да я решила, там кто-то есть, в машине.

– Ты решила, там есть чем поживиться, – уточнил мистер Лаленд, заглядывая в салон, и, подняв с земли водительские права, прочитал:

– Миссис Агата Мэри Кларисса Кристи.

Мистер Лаленд снова глянул на женщину, все еще топтавшуюся возле машины, и, обуреваемый сильнейшими подозрениями, сграбастал ее за локоть и поволок назад – к себе в кафе.

Кафе Лаленда представляло собой обветшавшее строение, схваченное косой решеткой планок поверх облупившейся штукатурки. Владелец, смутно ощущавший, вероятно, бесцветность собственной жизни, залепил кафе изнутри яркими фотографиями гоночных автомобилей. Велев женщине с ребенком дожидаться полиции, он спешно разделывался с собственным завтраком.

– Дело было в самом начале девятого, – спустя несколько минут говорил он местному констеблю Рейнолдсу. – Фары, наверное, горели всю ночь – аккумуляторы разрядились начисто. А корпус вроде не поврежден. Но как машина-то попала на этот откос? Не то сама скатилась с дороги, не то это кто-то съехал на ней вниз. Может, убили его. Вот только следов борьбы не видно, и крови тоже нету. – Он протянул молодому полисмену чашку чаю. – Теперь еще.

Какая женщина бросит в машине дорогую шубку, да еще в такой собачий холод? Чепуха получается. – Лаленд призадумался. – Думаете, она одна была?

Констебль Рейнолдс, внимательно изучив найденные права, позвонил начальству – старшему инспектору Кенуорду, заместителю начальника полиции графства Суррей. Потом записал фамилию бродяжки, дал монетку ее ребенку, а затем пошел осматривать машину. Иней на травяном откосе, с которого она съехала, успел немного оттаять и теперь сверкал на солнце. Стадо коров прошествовало мимо брошенного автомобиля, такого чуждого и неуместного в это мирное утро.

Тем временем старший инспектор Кенуорд дозвонился в «Стайлз». Узнав, что полковника нет дома, он поинтересовался у Шарлотты Фишер, был ли тот дома накануне вечером.

– Полковник уехал на все выходные, старший инспектор.

– А не скажете куда?

– К одному из друзей, сэр. В Доркинг, к некоему капитану Ренкину.

– Я попросил бы вас связаться с полковником и передать, что мне нужно с ним поговорить. Скажите, а у вас самой нет никаких предположений, где сейчас может находиться миссис Кристи?

– Никаких, сэр. Уезжая вчера вечером, она сказала прислуге, что утром позвонит. Она была в неважном состоянии, сэр. Все что угодно могло случиться. Я ее секретарь, Шарлотта Фишер, и вчера вечером, когда она уезжала, меня не было.

– И вы даже примерно не представляете себе, что же могло случиться?

– Она оставила письма, – помолчав, проговорила Шарлотта. – Одно мужу, другое мне. Что до моего письма, то оно явно написано в глубоком горе. Знаете, ведь миссис Кристи недавно потеряла мать и перенесла тяжелейший нервный срыв. А в эти выходные она собиралась в Беверли – это в Йоркшире. Но в письме она просит меня отменить все договоренности насчет этой поездки.

– Она собиралась туда одна, без мужа?

– Одна, сэр.

– Мы располагаем сведениями, что в течение последних месяцев миссис Кристи неоднократно угрожала покончить с собой. Вам об этом что-нибудь известно?

– Ничего, сэр.

– Благодарю вас, мисс Фишер. Если позволите, я вам перезвоню попозже.

Менее чем через час старший инспектор Уильям Кенуорд уже вылезал из своего «армстронга-сидли» посреди Ныоленде-лейн на верхушке злополучного холма – высокий плотный мужчина, добросовестный полицейский, человек в высшей степени порядочный и надежный. В свободное время он подкармливал голубей и безработных из числа бывших заключенных. Кенуорд был в душе истым христианином, и подчиненные знали, что он, что называется, лает, а не кусает.

– Нашли что-нибудь? – спросил он Рейнолдса.

– Вот, – констебль протянул начальнику зеленую велюровую шляпку, – нашли в пятидесяти футах отсюда, и еще клочок ткани. Вон там, сэр. Но следов никаких, сэр, – земля насквозь промерзла. Следов протекторов и тех не видно. Думаете, это несчастный случай – или умышленное…

Конечно, – перебил сам себя молодой полисмен, – остается возможность, что леди похитили.

Кенуорд задумчиво раскуривал трубку. У него имелась собственная версия.

Арчибальд Кристи, предупрежденный Шарлоттой Фишер, поспешил домой и прочел адресованное ему письмо.

– Скажите, как любезно, – бросил он Шарлотте, – она сообщает, что намерена уйти. Куда это, интересно?

– В письме, оставленном для меня, она просит отменить встречу в Беверли, – ответила мисс Фишер, – поскольку в Йоркшир она не поедет.

– Более чем безрассудство. – Полковник задвигал желваками. – Скандал. А что вы сказали этому полицейскому?

– Что недавно у нее был нервный срыв из-за смерти матери. И сказала еще, что она оставила письма.

– Непростительная глупость с вашей стороны.

Мисс Фишер с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Он сообщил, что до них дошли сведения, будто Агата угрожала покончить с собой.

– Это от вас они дошли? – Арчи Кристи уже не владел собой.

– Я не имею к подобным слухам ни малейшего отношения. Но в полиции полагают, ваша жена погибла.

– Погибла? Какая чушь! Я должен предупредить мою мать.

– Возможно, погибла, – уточнила мисс Фишер. – Она написала письмо. Так пишут самоубийцы.

– Бред. – Полковник ткнул письмо ей в лицо. – Тут полным-полно очень выразительных угроз – жутких угроз, Шарлотта. Самый раз для романа. Наверное, сочинялось для очередной книжонки. Ничего, со мной такой номер не пройдет. – Он снова глянул на письмо и, скомкав, швырнул в камин. – А что там еще в вашем письме, Шарлотта?

Девушка не отвечала.

– Надеюсь, вы тоже его сожжете?

– Напрасно, полковник. Я его сжигать не собираюсь.

Кабинет Кенуорда был обставлен, что называется, по-спартански: картотечные шкафы, лампа под зеленым абажуром, поднос с птичьим кормом, доска объявлений и два дубовых письменных стола, за одним из которых в это утро восседала мисс Дженнифер Граммит, секретарь-референт Кенуорда, – добродушная полноватая старая дева, помешанная на светской жизни. Она блаженствовала, с головой уйдя в рождественский выпуск «Скетча», когда Джон Фостер из «Эха Санингдейла» просунул голову в дверь.

Кенуорд, как водилось в те времена в полиции, не брезговал услугами местной прессы и поручал Фостеру выманивать сведения у подозреваемых, проверять их алиби и всякую прочую грязную работу, представлявшуюся ему неподобающей для собственных подчиненных.

Мисс Граммит отреагировала на явление Джона тем, что зачитала вслух особенно поразивший ее пассаж из «Скетча»:

– «Голову махараджи Алвара украшал необыкновенный убор из многочисленных рогов, перевитых золотым шнуром». Интересно, с какой это стати герцогу и герцогине Йоркским развлекать дикаря, разукрашенного рогами? – Она посмотрела на Джона, ожидая его реакции.

– Рога – это что, – отозвался журналист. – Рога в Индии – это, может, как у нас шляпы. Слушайте, а мне-то он что припас? Что-нибудь горяченькое?

Мисс Граммит с неохотой оторвалась от светской хроники ради своих непосредственных обязанностей.

– Когда до нас дошли слухи, будто миссис Кристи собирается покончить с собой?

– Месяц назад. – Фостер встрепенулся. – А что, она выполнила свое обещание?

– Или просто исчезла без следа, – пожала плечами мисс Граммит. – Старший инспектор считает, вы могли бы нам помочь. Хотел бы, чтобы вы со слугами потолковали.

– Именно, – подтвердил Кенуорд, входя в кабинет в сопровождении констебля Рейнолдса. – Записывайте, мисс Граммит! «Пропал человек. Из своего дома „Стайлз“, Санингдейл, графство Беркшир, исчезла миссис Агата Мэри Кларисса Кристи; рост пять футов семь дюймов…» – Он навис над столом секретаря. – И незачем читать на работе всякую чепуху!

Мисс Граммит сунула «Скетч» в ящик стола.

– «Волосы рыжие», – Кенуорд сверился с листком, который держал в руке, – «коротко стриженные, с проседью, кожа светлая, телосложение стройное; одета в серую трикотажную юбку, зеленый джемпер, вязаный кардиган из светло-серой и темно-серой шерсти; на голове велюровая шляпка; на пальце платиновое кольцо с жемчужиной; обручального кольца нет; при себе имела черную сумочку, а в ней кошелек, в котором было предположительно от пяти до десяти фунтов». – Кенуорд перевел дух. – Оповестите всех тут у нас и передайте в Лондон.

– Так мне насчет этого разнюхивать? – услужливо предложил Фостер.

Кенуорд, открывший окно и сыпавший в этот момент зерно трем откормленным голубям, тянул с ответом. Ему претили такого рода сделки с прессой, однако они зачастую оказывались полезны.

– Только старайтесь держаться подальше от этого дома, – наконец произнес он.

– Идет, – отозвался Джон Фостер, – а вы мне за это материальчик, лады?

Уолли Стентон сидел в своем крохотном закутке внутри отдела новостей «Глоб инкуайерер». Когда в редакции зазвонил телефон, Уолли ломал голову, чем бы заполнить очередную воскресную колонку. Он проглядел свои заметки, потом раскинул их на четыре рубрики. В «Человеческий фактор» он написал следующее: «Жертвы всеобщей забастовки. Семья уэльских шахтеров умирает от голода». Снова глянул в свои записи – нет, ничего нового. Тогда он принялся кропать другой рассказ. «Лучше поздно, чем никогда. Спустя семь месяцев после начала всеобщей забастовки миссис Джорджина Батт, богатая вдова из Глостершира, вернулась к людям. В мае прошлого года, в первый день забастовки, миссис Батт вместе со своим догом спряталась в близлежащей пещере, прихватив с собой изрядный запас копченого мяса и галет. На прошлой неделе обнаруживший ее местный фермер, мистер Джон Спригг, сумел ей объяснить, что угроза большевизма миновала, англичане спят спокойно и Бог по-прежнему на небесах».

Уолли не был в восторге от творения рук своих. Вот в Штатах история голодающей шахтерской семьи имела бы успех. Там Уолли сумел бы исторгнуть слезы у сердобольных сограждан. Но англичан так просто за душу не взять.

Тут нужна сдержанность оценок и умение элегантно подать светские сплетни.

– Бди! – поучал его старик-редактор в «Денвер пост». – Говори все как есть, прямо и честно, и ты сумеешь сделать этот мир немного лучше.

Но с годами Уолли перестал говорить все как есть, тем более – прямо и честно. Под рубрикой «Одна леди сказала» он, к примеру, сообщил, будто леди Канерд обнаружила леди Сэквилл сидящей в постели и уплетающей pate de fois gras lt;Паштет из гусиной печенки (фр.).gt; при помощи рожка для обуви. Кроме того, он рекомендовал светски озабоченным американцам, путешествуя по Англии, брать с собой из дому запас постельного белья и специального повара, чтобы готовил соусы. Именно от Уолли публика узнала, будто известный писатель Скотт Фицджеральд подарил негритенку-лифтеру на Рождество флакон дезодоранта.

Перевернув пресс-папье, он уставился на собственное отражение в хромированной поверхности. В мужественных чертах чисто выбритого лица читалось выражение горького упрека и разочарования. Пошевелив названными чертами, он придал им более подобающее выражение, гласящее: «Я приглашен на праздник жизни, и это – редкая удача». В дверях стояла Полли, его двадцатичетырехлетняя умница секретарша, и внимательно следила за эволюциями физиономии своего босса.

– А он мне нравится, этот тип, на которого вы смотрите, – улыбнулась она.

– Знаешь, Полли, что я тебе скажу, – заговорщически начал Стентон. – У этой страны есть одно очень важное достоинство. Она не обещает тебе чересчур много. В Лавленде, штат Колорадо, человеку внушают, что он наследует землю как минимум. Когда мой братец выяснил, что это не совсем так, он упал и разбился. – За шутовским тоном Уолли попытался спрятать невольную горечь.

– Звонит некий Джон Фостер, – сообщила Полли – Говорит, что встречался с вами на прошлой неделе, на каком-то банкете.

Уолли взял трубку.

– Здорово, Джон. Как оно? Да Бога ради – все мое время к твоим услугам… Хорошая история, Джон. А сам-то что?.. Хм. Это делает тебе честь. Что ж, давай пополам, но тогда, будь добр, от гонорара не отказывайся. – Стентон, прикрыв ладонью трубку, обернулся к Полли – Ты не сядешь ко мне на коленки?

Та немедля подлезла под левый локоть шефа.

– Что, записывать?

– Ага. Давай пиши: «Тихий пруд». – Уолли драматически завел глаза. – Сюжет века, Джон! – заверил он в трубку, одновременно изобразив зевоту для Полли. – Спасибо за ценные сведения! – Он положил трубку и поцеловал Полли.

– А что стряслось?

Он мягким движением спихнул девушку с колен.

– Кажется, есть чем добить колонку. Наклевывается прелестная уголовщинка.

А к трем часам дня в субботу полдюжины журналистов вместе с кучкой местных жителей, предусмотрительно закутавшихся в плащи на случай непогоды, и группой полицейских уже стояли на берегу Тихого пруда, у подножия меловых холмов Норт-Даунс, примерно в миле от седловины Ньюлендс-Корнер, где была обнаружена машина Агаты Кристи.

Под началом старшего инспектора Кенуорда команда в полдюжины полицейских, стоя на противоположных берегах, протягивала по дну длинную толстую веревку с прикрепленными к ней здоровенными крючками вроде рыболовных, только больше.

В толпе зевак обретался и Джон Фостер, а рядом с ним, на складном табурете-трости примостился Уолли Стентон в твидовом пальто и залихватской кепочке.

Кенуорд пытался по возможности совмещать руководство операцией и общение с прессой.

– Она выехала из дому вчера вечером, без четверти десять, – сообщил он журналистам. – Оставила письмо секретарю с просьбой отменить намеченную встречу в Беверли, что в Йоркшире.

– Мы слышали, будто миссис Кристи видели сегодня рано утром, – перебил его один из репортеров.

– К нам обратилось несколько свидетелей, – отвечал на это Кенуорд. – Сторож на станции Милфорд, это милях в пяти от Гилфорда, рассказал нам, что когда он пришел отпирать станционное здание, к нему подошла женщина и спросила, когда ближайший поезд на Портсмут.

По его словам, она была в плаще, а волосы сплошь покрыты инеем. Более достоверное свидетельство представил фермер по имени Эрнест Кросс. Час назад он сообщил нам, что сегодня рано утром, в самом начале седьмого, недалеко от Ньюлендс-Корнер его остановила какая-то женщина, она стонала и прижимала руки к голове. Он помог ей завести машину, и она уехала в сторону Гилфорда. Вся беда в том, что машина-то совсем другая.

– Держу пари, она переоделась мужчиной, – заметил какой-то остряк из «Ньюс оф де уорлд», – и теперь скрывается где-нибудь в Лондоне.

– Да ладно тебе, – перебил его другой журналист, – а все-таки, старший инспектор, где же правда? Вряд ли вы заявились на пруд в такую холодину ловить…

– Головастиков? – предположил Уолли. – О, прошу прощения. Тут у вас их величают корюшкой.

Публика засмеялась, Кенуорд оскорбился, а Джон Фостер поспешил засвидетельствовать прославленному коллеге профессиональную солидарность.

– Предупредили бы, так мы бы с собой банки под них прихватили.

– Мы прочесали сегодня с утра всю округу, – ровным голосом продолжал Кенуорд, – от Питерсфилда да Доркинга и от Годалминга до Рейгейта.

– В поисках трупа? – выкрикнули из толпы.

– Думаете, кто-то ее прикончил? – поинтересовался другой голос.

– «Де или ньюс», сэр. Почему вы так уверены, что миссис Кристи нет в живых?

– Пока что я не могу вам этого сообщить. – С этими словами Кенуорд снова повернулся к своим подчиненным. – А теперь – быстро в лодки, и пройдем пруд еще раз с веревкой. Но теперь помедленнее.

Уолли уже собрался было возвращаться в Лондон «добивать колонку», когда появился констебль Рейнолдс и с ним трое мужчин – Арчи Кристи, его брат Кемпбелл и Филип Ренкин.

– Доброе утро, сэр, – обратился Кенуорд к полковнику. – Скажите, вам знакома эта машина?

– Она принадлежит моей жене, – процедил тот сквозь зубы, – Когда вы видели жену в последний раз?

– В последний раз? Вчера в полдесятого утра.

Кенуорд отвел Арчи и компанию в сторонку, подальше от журналистов.

– Вам не показалось, что она чем-то расстроена?

– Нет, ничего необычного, если учитывать нынешнее состояние ее здоровья.

– В нашем телефонном разговоре мисс Фишер сказала, что миссис Кристи находится в очень подавленном состоянии.

– Это так. Она недавно потеряла мать.

– Видите ли, сэр, до нас дошли слухи, будто бы ваша жена угрожала самоубийством.

Полковник сложил руки на груди.

– Вот уж не подумал бы, что вы принимаете во внимание слухи. Откуда же они до вас дошли?

Уолли Стентон потихоньку пододвигал свой насест поближе к центру событий.

– Лично мне такие слухи неизвестны, – продолжал Арчи, – вчера утром я уехал из дому на все выходные в гости к капитану Ренкину, – он кивнул в сторону приятеля, высокомерно поглядывавшего на полицейских. – Я к нему часто уезжаю, и жена знает это мое местонахождение. О том, что она пропала, я впервые услышал только сегодня утром.

– Прошу прощения, сэр, но кто-нибудь может засвидетельствовать это ваше местонахождение?

– Мне кажется, я только что сказал вам, старший инспектор, что я провел эту ночь в доме капитана Ренкина.

– Но возможно, вы по каким-либо причинам покидали его дом в течение ночи? Ваша жена, как вы выразились, знает ваше местонахождение. Может быть, она приезжала к капитану Ренкину, чтобы повидаться с вами?

– Она туда не приезжала.

– В котором часу вы ложитесь спать, сэр?

– Обычно около полуночи.

– Значит, в принципе вы могли среди ночи незаметно отлучиться из дома капитана Ренкина?

– Я никуда не отлучался оттуда до утра.

– И у вас есть свидетель?

Кристи покосился на Ренкина.

– Разумеется, у меня нет свидетелей. Но с какой бы я стати стал разгуливать по округе среди ночи…

– Если только вы не встречались с женой.

– Я с ней не встречался. Еще вопросы есть? Вы должны понимать, что меня все это глубоко огорчило, и чем раньше…

– По словам мисс Фостер, ваша супруга оставила некие письма, – перебил его Кенуорд.

– Да. Обычные письма нервной женщины. Мне она написала, что уезжает на выходные и что чувствует себя как-то странно. В основном ее письмо касается очень личных тем и никак не проливает свет на ее исчезновение.

– Нам оно может понадобиться, мистер Кристи.

– Боюсь, я его сжег. Познакомьтесь – мой брат, – представил Арчи Кемпбелла, желая поскорее уйти от щекотливой темы.

– Очень приятно, сэр. – Кенуорд вежливо наклонил голову, но отпускать свою жертву явно не собирался. – А скажите, полковник, у вас нет никаких предположений, где может находиться ваша жена?

– Нет, но я убежден, что она не вернется, пока весь этот шум не уляжется. Поэтому я настоятельно попросил бы вас оставить все это, – оглянувшись, он заметил, как близко успел подобраться Уолли Стентон, – строго между нами.

Кенуорд и ухом не повел.

– Я боюсь, ваша жена могла погибнуть. И мой долг – сделать все, что в моих силах, и не останавливаться ни перед чем.

– Погибнуть? – фыркнул полковник. – Чушь!

– У вашей жены есть зеленая шляпка?

– Наверняка. Нелепый вопрос. Что-нибудь еще?

– Пока что нет.

– Что ж, я всегда к вашим услугам, – ледяным тоном сообщил полковник и вместе с обоими спутниками повернулся, чтобы уйти.

Джон Фостер подкрался к Уолли.

– Что он сказал?

– Интереснее то, чего он не сказал, – шепнул в ответ Уолли. – А что ты вообще о нем знаешь, Джон?

– Что он пришел с войны с кучей медалей. Прошлой весной вот поезда водил во время забастовки.

Полицейские, тащившие веревку за оба конца, наконец встретились и, сняв с одного из крючьев добычу – дамскую туфлю, – торжественно подали ее Кенуорду. Толпа подалась вперед – поглядеть, что нашли.

– Доисторическая, – прокомментировал находку Уолли и вместе с топающим рядышком Джоном направился берегом Тихого пруда в сторону шоссе. – Интересно, почему это твой старший инспектор так уверен, что миссис Кристи надо искать именно в этом пруду?

– Кто-то сказал ему, будто миссис Кристи утопила тут кого-то из своих персонажей, но думаю, не только в этом Дело. Старина Билл опять прячет козыри в рукаве. Надо полагать, подозревает, что ее могли укокошить.

– Я-то думал, вы с ним в доле.

Вид у Джона был пренесчастный.

– Я делаю за него всю черную работу, а он хорошо, когда мне кость швырнет. Без мяса. Прости, дружище, боюсь, я только зря тебя сдернул с места. – Они молча брели берегом пруда. – Король Иоанн как-то загнал в этот пруд обнаженную девственницу, – сообщил Джон единственную информацию, которой располагал. – Она просто шла, и шла, и шла, пока не утонула.

Уолли рассмеялся.

– Не слыхал про такую Эми Семпл Макферсон?

Джон затряс соломенными волосами.

– Миссионерша. Несколько месяцев назад зашла в воды Тихого океана и простояла там тридцать семь дней, пока не явился Иисус. Она спросила у него: «Если я буду только уповать и молиться, то Ты сделаешь все остальное?» А Иисус, натурально, отвечает: «Само собой». А потом выяснилась, что эта Эми все это время трахалась там с одним парнем.

Ну ладно, так где же миссис Кристи?

– Есть одна горничная, может, что-то и знает. Надо бы ее найти.

На поиски горничной, Джейн Миллер, пара перевоплотившихся в сыщиков журналистов потратила битых три часа. «Стайлз» уже окружили полицейские кордоны, и о том, чтобы пробраться туда, нечего было и думать. Но по телефону удалось выяснить, что в этот вечер девушка выходная.

Тогда пошли к жене местного священника, знавшей всех 6 округе, но та, оказалось, уехала в Доркинг па благотворительный базар в помощь прокаженным. Уолли уже было собрался следом – «попроказничать», как он выразился, но его отговорил Джон, он впервые почуял, что ухватил наконец мясную косточку.

– Ее знает начальник нашей почты, – сказал он. – А отсюда уезжать пока не стоит.

Начальник почты Додс, косой на левый глаз, как раз отвешивал леденцы какому-то малышу. Кроме конфет, на прилавке у Додса лежали мотки шерсти и выкройки для вязания, а также банки с сардинами, покрытые толстым слоем пыли по причине слабого товарооборота. Начальник почты как раз дописал до середины труд своей жизни – книгу под названием «Санингдейл: вчера и сегодня», ибо сердце его принадлежало истории более, чем коммерции. Джон Фостер представил своего прославленного друга.

– Вы знакомы с миссис Кристи? – поинтересовался Уолли.

– Конечно, она сюда заходит чуть не каждый день.

– А какая она?

– Миссис Кристи? Очень славная леди. И очень толковая.

– Но малость того?

Левый глаз Додса повело еще левее.

– Господь с вами, мистер Стентон! Ей, конечно, нелегко пришлось в последние месяцы, но с головкой у нее полный порядок!

– У меня поручение к Джейн Миллер, – вклинился Фостер. – Где бы нам ее найти?

– Известно где, – хмыкнул Додс. – На танцах она, где же ей еще и быть в субботу вечером?

Субботние танцы в Санингдейле являли собой зрелище унылое и жалкое. Присутствовало на них человек двадцать – двадцать пять из местной молодежи, все больше прислуга, не знающая, куда себя деть субботним вечером. В зале играл духовой оркестр, а в уголке сбилась стайка девушек, ожидающих приглашения на танец. Среди них оказалась и Джейн – миниатюрная, со свежим личиком горничная из «Стайлз».

– Вот она, – торжествующе указал на нее Джон. – Добрый вечер, Джейн, – осклабился он.

– Добрый вечер, Джон, – отозвалась она, впившись глазами в Уолли Стентона.

Девушка слева от Джейн вежливо отодвинулась, чтобы кавалеры смогли усесться по обеим сторонам от дамы.

– Ваш полковник, вижу, крепко влип, – начал Джон без обиняков. – Думаете, она умерла?

Остренькая мордочка Джейн страдальчески скривилась:

– Она такая хоро-ошая!

– Потанцуем? – предложил Стентон.

– Ой, с удовольствием! – Джейн, просияв, протянула руку Уолли.

Под похоронный мотив они закружились в вальсе. Уолли улыбался, и Джейн улыбалась в ответ.

– А вы – друг Джона? – недоверчиво спросила она.

– Вообще-то я – американский издатель миссис Кристи, А мистер Фостер просто брал у меня интервью.

– А-а, тогда понятно, – уважительно ответила Джейн.

– Вы прекрасно танцуете, мисс Миллер.

– Вот только приглашают редко!

– Надо же, – искренне удивлялся Уолли, – вы так весело про это говорите!

– Наше счастье – в нас самих!

– Как и несчастье. – Ее партнер глубокомысленно кивнул. – Что, миссис Кристи сильно переживала из-за смерти матушки?

– Да, конечно, – ответила девушка, – только…

Глаза Уолли приглашали к доверительности.

– Честно сказать, – робко продолжила она, – дело-то не в этом.

– А в чем, по-вашему?

– У нее жизнь стала просто ужасная.

– Думаете, миссис Кристи могла что-то такое сделать?

– Она была в жутком состоянии, – вздохнула Джейн.

Отмучив вальс, оркестр заиграл бравый тустеп. Уолли, сказав, что не знает такого танца, проводил партнершу к ее месту.

– Неужели вы пришли сюда только ради меня? – Она подняла глаза на Уолли.

– Да. Мне нужно знать, что же стряслось с миссис Кристи.

Девушка глубоко вздохнула.

– Что ж, все равно спасибо за танец.

И, простившись с кавалерами, она присоединилась к компании скучающих подружек.

– Толку от твоей горничной маловато! – посетовал Уолли, когда оба журналиста уже были на улице.

– Зато от ее подружки побольше, – ухмыльнулся Фостер. – Пока вы танцевали, она рассказала, что у полковника интрижка с секретаршей. И будто бы он грозился бросить жену.