"Колдовская любовь" - читать интересную книгу автора (Морган Кэтлин)

Глава 1

Вечер опускался на землю. Закат золотил вершины дубов и берез. Высоко в небе парил сокол, оглядывая свои владения. Он то взмывал ввысь, то устремлялся вниз в долину, к самой глади лениво плещущей реки, превращенной заходящим солнцем в поток расплавленного золота, а затем плыл с воздушными струями дальше к дремучему лесу.

В фиолетовом бархате тишины опускающихся сумерек лишь эта птица, парившая над засыпающей землей, могла видеть высокого широкоплечего мужчину в черном на могучем боевом коне. Они ехали по тенистой роще, и пробивающийся сквозь листву солнечный свет трепетал на их сильных, закаленных в битвах телах.

Сокол спустился ниже. Его пронзительный крик разорвал тишину. Быстрые шумные взмахи крыльев — птица резко развернулась и полетела к далеким горам.

Услышав крик птицы, воин натянул поводья. Скакун встал на дыбы и, рассердившись на задержку, нетерпеливо забил передними копытами в воздухе.

«Ну что, так и будем останавливаться по каждому пустяку? — мысленно проворчал конь. — Давно пора подкрепиться овсом. Умираю с голоду».

Воин ухмыльнулся.

— Скоро, Люцифер, уже скоро. Я так же устал и проголодался, как ты. Но лучше быть поосторожнее.

Мы давно сюда не заглядывали, а эти края всегда были к нам негостеприимны.

Его мускулистые бедра крепче сжали бока лошади. Руки в черных перчатках послали чуткого коня вперед.

Один глаз путника был закрыт черной кожаной повязкой. Вторым он внимательно оглядывал окрестности. Когда мужчина выехал на опушку, он уже не улыбался, а напряженное осунувшееся лицо его исказилось горькой гримасой. Впереди, на скалистом склоне горы»? виднелась крепость.

«Анакреон… Дом родной…» — подумал он, но;

сердце его осталось таким же суровым и холодным, как выражение лица. Он долго смотрел на знакомые с детства места. Бурный поток тревожных воспоминаний подхватил его и понес в прошлое.

Да, это произошло недалеко отсюда. В соседней долине. Там он пятнадцатилетним зеленым юнцом дрался с Рэнгором… и убил его.

Даже теперь, спустя годы, ему не давал покоя вопрос: почему бой закончился трагически? Из-за того, что два вспыльчивых подростка потеряли над собой контроль? Или, сохрани Святая Матерь, в этом был злой умысел? «Как бы там ни было, что бы ни послужило этому причиной, — угрюмо подумал он, — но даже через пятнадцать лет сердце ноет, когда я вспоминаю Рэнгора. Так что клятва или не клятва, но лучше поскорее убраться из этих мест. Насколько это удастся».

Он перевел взгляд на тонкие струйки дыма, поднимающиеся над домами деревни в нескольких милях от замка. Пора подыскать ночлег.

Вдруг порыв ветра донес слабый отчаянный крик. Мгновенно насторожившись, он пришпорил коня и помчался на голос. Может быть, с ним сыграло шутку воображение, или это был крик сокола? Нет, кричит человек. Теперь он слышал шум и треск ломающихся ветвей. Кто-то убегал через подлесок и, судя по звукам, за ним гнались по пятам.

Он досадливо вздохнул.

— Вперед, дружище, — воин поправил длинный меч, висевший за спиной, и пришпорил коня. — Знаю, знаю. Ужин. Но ты же сам слышал. Там что-то случилось. Мы ведь не можем этого так оставить. Вдруг кому-то нужна помощь? Потерпи немного.

Люцифер всхрапнул и презрительно тряхнул головой цвета эбенового дерева. Ох, уж эти мне люди! Впрочем, на этот раз он не стал возражать и, развернувшись, быстро поскакал в лес.

Теперь они мчались напрямик. Шум становился все ближе и ближе. Вот уже слышны грубые мужские голоса и мальчишеский тенор.

Лес поредел. Всадник погнал коня быстрее. К отчаянным крикам теперь присоединился звон оружия. Последний рывок, и они выскочили на опушку. Вдалеке у подножия холма, на маленькой полянке, тоненький подросток коротким мечом отбивался от трех крепких коренастых мужчин. Наконец удар одного из нападавших застал юношу врасплох.

Захлебнувшись криком, тот упал. Противники навалились на него, скрутили за спиной руки и завязали тряпкой глаза.

Повинуясь всаднику, Люцифер полетел вперед. До холма далеко, слишком далеко… Казалось, этот последний отрезок они будут скакать целую вечность…

Негодяи не замечали их приближения. Они рывком подняли свою жертву на ноги и стали срывать с юноши одежду. С леденящим кровь боевым кличем воин выхватил из-за спины меч. Его наводящий ужас крик слился с женским воплем.

Нападавшие разом оглянулись. Огромный черный конь, летящий прямо на них. Страшный одноглазый всадник. Занесенный для удара меч. Черный плащ, развевающийся за спиной, как крылья ночной хищной птицы. С криками ужаса разбойники разбежались, бросив свою пленницу, связанную, с обнаженной грудью.

Воин остановил Люцифера около девушки и молча ждал. пока она неуклюже поднималась на ноги.

Ее волосы выбились из-под коричневой кожаной шапочки и золотым водопадом рассыпались по плечам. Хотя грязная тряпка закрывала пол-лица, она не могла спрятать его красоту: нежную округлость щеки, розовый полуоткрытый рот, гладкую золотистую кожу. И держалась девушка с гордой вызывающей грацией, несмотря на завязанные глаза, стянутые веревкой руки, несмотря на то, что грудь не прикрывали ни разорванная одежда, ни каскад золотых волос.

Из-под разодранной ткани, выпирая, светились шары цвета слоновой кости с розовыми вершинками.

«Крестьянка, — подумал воин. — Но прекрасна, как знатная дама». Его взгляд ласкал прелестные формы, так щедро открытые ему. Жаркая волна прокатилась по его телу.

Как легко было бы закончить начатое другими… Девушка была связана, беспомощна и не могла увидеть, кто нападает на нее. Никто никогда не узнает, что это он… Так много времени прошло, когда он последний раз…

— Кто здесь? — девушка не могла больше вынести затянувшееся молчание.

Хотя ее спаситель еще не промолвил ни слова, она знала, что он рядом, наблюдает… выжидает. Ответа не последовало. Она облизнула пересохшие губы и сделала еще одну попытку.

— П-пожалуйста, развяжите меня. Мои… мои братья наверняка уже ищут меня.

Услышав ее слова, сказанные дрожащим и все же на удивление волнующим голосом, мужчина мысленно одернул себя. Что-то в нем перевернулось при виде ее страха и неуверенности, при звуке ее милой мольбы. Он отбросил картины, разыгравшиеся в его воображении.

Тряхнув головой и усмехнувшись, он соскочил с коня, стащил перчатки, сунул их за пояс, нагнулся и вытащил из сапога маленький острый кинжал.

— Повернись.

Спокойный низкий голос. Такому голосу можно верить. Она помедлила лишь мгновение и затем подчинилась его приказу. Теплая мозолистая ладонь крепко сжала обе ее руки. Холодный металл коснулся кожи, и через секунду она была свободна.

— Благодарю, — прошептала девушка, поворачиваясь к нему лицом. Дрожащими руками она стащила с себя повязку. — Я перед вами в вечном… — Ее взгляд встретился с его, и слова благодарности замерли у нее на губах. Кожаная повязка на левом глазу, скрывающая ужасное оружие — взгляд, поражающий насмерть. Черная одежда… Страшные сказки о человеке, которого не смели забыть… Все это разом навалилось на нее, ударило в сознание. У нее перехватило дыхание, кровь отлила от лица.

В вечернем сумраке он был похож на зловещий призрак из кошмарных снов. Тошнотворная головокружительная теплота нахлынула на нее. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Затем они стали темнеть, колени ее подогнулись.

Тьма разверзлась, грозя поглотить ее целиком. Девушка попыталась бороться с ней… и осознанием постигшей ее беды. Однако уже ничего нельзя было поделать. Поздно. Она упала без чувств.

Что-то холодное и мокрое стекало по щеке Брианны. Затем последовало шершавое и удивительно ласковое прикосновение. Она тихо застонала. Кто это?

Мама? Нет. Рука коснулась чьей-то твердой жесткой ладони. Она вздрогнула и открыла глаза.

В меркнущем свете дня над ней склонилась темная фигура. Брианна попыталась разглядеть лицо мужчины. Нет, это не привиделось ей в кошмаре. Это действительно был он. Принц Дурного глаза.

Дрожь пробежала по ее телу, в голове замелькали старые суеверия. Что сделает он с ней? Они одни в лесу, и надвигается ночь. Она не сможет убежать от него.

Мужчина почувствовал, что она дрожит. Решив, что это все из-за только что пережитого страха, он положил фляжку с водой на землю и расстегнул плащ. Приподняв Брианну, он закутал ее в плотную ткань.

— С тобой все в порядке, девушка? Она кивнула:

— Да, мой господин.

Брианна заставляла себя отвечать. Выбора у нее не было. Она должна глядеть ему в лицо. Кто бы он ни был, какими бы страшными силами ни обладал, он спас ее!

Мужчина слегка нахмурился.

— Тогда почему ты дрожишь? Опасность миновала. — Он замолчал, и во взгляде его засветилось понимание. — А-а, это из-за меня. Не так ли? Поэтому ты упала в обморок. Ты меня боишься.

Она с трудом села, кутаясь в плащ. Неужели она рассердила его? Паника снова охватила ее.

— Нет, нет, мой господин. Не из-за вас. Клянусь! Воин поднялся и помог встать Брианне.

— Ладно. Это не имеет значения. Я не причиню тебе вреда.

— Да, мой господин.

Все еще слабая от пережитого страха, она заставила себя взглянуть на него. Странно, он больше не казался таким ужасным… и зловещим… Тень усталости лежала на его лице. Темная щетина на подбородке также говорила о многодневном пути, тяжелом, без остановок, без отдыха. Но глаз, не закрытый повязкой, ласково смотрел на нее из-под густых черных ресниц. Янтарная глубина его манила…

Наваждение! Он околдовал ее! С бьющимся сердцем Брианна быстро отвела глаза. Святая Матерь, ей надо бежать от него… но как? Она озиралась по сторонам. Через лес? Но он на коне. Он ее догонит. Тяжелая рука легла ей на плечо. Брианна ошеломленно обернулась, дыхание перехватило.

— Как твое имя, девушка? — спросил он. И, поняв, что она не слышит его, повторил: — Как тебя зовут?

— Мое… мое имя?

Голова у нее шла кругом. Может быть, ее имя нужно ему, чтобы окончательно заколдовать ее. Брианна, правда, никогда не слышала, чтобы это было нужно для напускания чар, но ведь ходили слухи, что он обладал большей Силой, чем другие маги. Нет, она ни за что не назовет ему свое имя. Но и лгать нельзя: он ведь, наверное, сразу раскроет обман.

Трепетный вздох слетел с ее губ.

— Бри, мой господин, — ответила она, назвав свое детское прозвище. — Меня зовут Бри.

— Бри? — темная бровь поползла вверх. — Что ж, Бри, где находится твоя деревня? Уже темнеет. Я хочу доставить тебя домой в целости и сохранности.

— О, в этом нет никакой нужды, мой господин. Мои родные живут всего в нескольких милях отсюда, в лесистой долине около замка королевы и ее… — растерянная улыбка промелькнула на ее лице. — Да вы и сами знаете, мой господин, чей это замок. Ведь так?

Он мрачно поглядел на нее.

— Да, девочка. Прекрасно знаю. И даже если очень захочу, не смогу забыть… Но хватит слов. Поехали.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но он предостерегающе поднял руку.

— У меня нет желания снова тебя спасать. Поэтому лучше будет, если я сам отвезу тебя домой.

В ее сапфировых глазах мелькнула досада, но спорить Брианна не стала. Без толку. Он может сделать с ней все, что захочет… Они оба знали это. Ах, если бы у нее был при себе меч! Но в этой высокой траве, да еще и в сумерки, его сейчас не найти.

Она тихонько вздохнула.

— Как скажете, мой господин.

Обхватив рукой ее талию, он поднял Брианну, прямо в плаще, и посадил на коня. Конь фыркнул, нервно переступил, словно недовольный непривычной ношей. Сильная рука быстро схватила поводья.

— Тише, Люцифер. Что с тобой? — проговорил его хозяин. — Девушек никогда не видел? Это не волк. Она тебя не съест.

Люцифер.

У Брианны мурашки побежали по спине. Мало того, что она попала в лапы этого страшного принца, так теперь еще оказалась на спине животного с такой кличкой! Если только это на самом деле было животное!

Она вспомнила истории, что рассказывают шепотом поздними вечерами у семейного очага. Истории о демонах, принявших облик животных. Вдруг этот конь один из них? А если эти двое отвезут ее не домой? А… куда-нибудь еще?

Хозяин Люцифера взлетел в седло позади Брианны и тем мгновенно изменил направление ее тревожных мыслей.

Она замерла, когда крепкие руки обвили ее, подвинув поближе к нему, и сам он поерзал, устраиваясь поудобнее.

Взгляд ее испуганно скользил по его лицу.

Но он не обращал на нее внимания, а смотрел вперед, на горы.

Люцифер тронулся. Это внезапное движение отбросило Брианну назад на принца. Когда она ударилась плечом о его грудь, раздался легкий звон кольчуги, скрытой курткой с широким воротником.

«Итак, — подумала она с облегчением, — сказки врут о его неуязвимости, как и легенды о том, что он не человек, а зловещий призрак». То, что он человек, из плоти и крови, как она сама, становилось все яснее с каждым толчком, которым движение коня сближало их тела.

Брианна судорожно глотнула. Страх боролся в ней с разгорающейся злостью на его высокомерие. И в то же время в кольце его сомкнутых мускулистых рук она испытывала удивительное ощущение безопасности и покоя.

Она ничего не понимала. Как такое может быть? Он ведь дьявольское отродье. Почему же ей так хорошо с ним? Может, в эту самую минуту душа ее была на волосок от гибели? Или в этом и заключалось наваждение, которое он наслал на нее, чтобы успокоить ее страхи и сделать покорной своей злой воле?

Она еще раз тайком взглянула на него. Право слово, он производил поразительное впечатление: его густые черные волосы были стянуты на макушке воинским узлом, и только это мешало им рассыпаться непокорными кудрями. Квадратный подбородок, орлиный нос, твердый рот.

«Сильное и привлекательное лицо», — решила Брианна. Нет, она должна его бояться. Почему страх прошел? Может, это странное влечение, которое она испытывает, лишь часть наваждения? Но как теперь избавиться от его чар?

— Что ты делаешь так далеко от дома, девушка? Одетая мальчиком и с коротким мечом? — Тот, о ком она думала, смотрел на нее сверху вниз, и лицо его было тревожным. — С каких пор в мирном Анакреоне девушки ходят с оружием?

Радуясь тому, что вопрос прервал ее беспокойные мысли, Брианна бросила на него недоуменный взгляд.

— В мирном Анакреоне? Вы шутите, мой господин? Я всегда так одеваюсь, когда приходит мой черед сторожить деревенский скот. У нас тут очень неспокойно. А почему я оказалась так далеко от дома, так это из-за потерявшейся коровы. Я почти ее поймала, когда эти проклятые разбойники набросились на меня.

— Ты говоришь, Анакреон больше не мирный край? — спросил ее мрачный спутник. — Скажи, что же неладно в этих землях?

— Не пристало мне, бедной девушке, говорить о таких вещах, мой господин. — Брианна поежилась под его испытующим внимательным взглядом. — Лучше вам спросить об этом у вашего отца или вашего брата, принца Драгана.

Он повернул ее лицо к себе. Единственный глаз сверкал янтарным блеском.

— Нет, милая девушка, если я задаю вопрос тебе, тебе и отвечать. Неужели ты так бессердечна, что откажешь в этой просьбе человеку, так долго пробывшему в разлуке со своей родной землей? Плохая благодарность за твое спасение.

— Я не хотела обидеть вас, мой господин, — поспешила прервать его Брианна. — Но мои слова могут причинить вам боль… или даже вызвать гнев.

— И ты боишься того, что может последовать за этим гневом?

— Да, мой господин.

Этот резкий ответ вырвался у нее вопреки ее воле. Она боролась, стремясь освободиться из-под власти его пристального взора, опасаясь, что слишком резко, пусть и правдиво, ответила на его вопрос. Но, хотя рука, повернувшая ее лицо к нему, уже давно опустилась, он продолжал удерживать ее взгляд сверкающей глубиной единственного открытого глаза.

Брианна ощутила, что летит в пропасть, что ее затягивает водоворот завораживающего, мерцающего света. Крик застрял в горле, остался только хрип… Святая Матерь, она погибла, душа ее…

С приглушенным проклятием он отвел глаза.

— Я… я… прости меня. Я не собирался… — досада отразилась на его лице. — Клянусь Святой Матерью, я должен научиться управлять этой дьявольской силой!

Принц снова взглянул на нее. Брианна видела глубокое раскаяние на его изможденном и усталом лице. Он вздохнул:

— Ответь на мой вопрос, девушка. Вреда тебе не будет. Я всего лишь хочу узнать, что стало с моим домом и семьей — и плохое, и хорошее. Не старайся щадить меня, опуская что-либо.

Брианна нерешительно улыбнулась:

— Ответ будет таким, как вы сказали: и плохой и хороший. Только с чего начать? Столько всего произошло с вашего отъезда: беды, разрушения, хаос. Но когда это началось, я была совсем маленькой. Мне тогда было три года, и я цеплялась за юбку матери, когда погиб дом Лаэны, когда колдун Морлох начал набирать силу…

Конь резко остановился.

— Дядя Арлен умер?

— Лорд Арлен из дома Лаэтая? Да, мой господин.

Брианна заставила себя взглянуть на него, хотя сердце ее застучало, как молот. Святая Матерь, жесткий блеск его единственного глаза мог бы заморозить души храбрейших! На что же был способен другой глаз, под этой черной повязкой?

— Ладно, девушка, говори! — Голос его тоже стал ледяным. — Мой отец, принц-консорт — соправитель королевы. Ты хочешь сказать, что у него не хватило власти помочь своему брату?

— У какого человека хватит сил бороться с колдуном?

Она бросила на него настороженный взгляд. Обсуждая таких, как он, ступаешь на зыбкую почву. Однако его лицо оставалось невозмутимым.

Брианна глотнула и продолжила:

— Никто не знает почему, хотя шепчутся, что из мести Морлох уничтожил род Лаэны. Лорд Арлен и вся его семья погибли.

— Вся семья? Никого… Никого не осталось? — голос его звучал напряженно и хрипло. — Как? Как они умерли? Не молчи же. Отвечай!

На какое-то мгновение Брианна испытала необъяснимое желание утешить его. Хотя видно было, что он не примет никакого сочувствия и никогда не признается, что страдает, она почувствовала его боль. За неприступной внешностью скрывалось ранимое человеческое сердце. Это открытие ошеломило ее. Как такое может быть? Он обладал Дурным глазом и наверняка был проклят навеки. И все же она ощущала сострадание к нему, и ей казалось, она понимает его.

Она глубоко вздохнула.

— Никто не знает точно, как это произошло, мой господин. Герцога нашли растерзанным каким-то зверем, а герцогиня и все ее дети были задушены. Только одного ребенка нигде не нашли. Ходили слухи, что Морлох вызвал привидение, чтобы уничтожить всю семью. Привидения и не такое могут, а все убийства произошли ночью. Ведь ночь — это время призраков. Слуг разбудил пожар, но к тому времени было уже слишком поздно.

— Значит, мой дядя и его семья мертвы, — повторил он безучастным голосом, — и ты говоришь, что это лишь начало? Какие еще счастливые новости у тебя есть?

Брианна побледнела, но нашла в себе силы продолжать рассказ:

— Говорят, проклятием отмечена ваша кровь и она пятнает даже невинных. Королева, ваша мать, слегла и с тех пор не встает с постели. Принц-консорт тоже уже не тот. За эти годы власть почти полностью перешла к вашему брату.

Она бросила на него огорченный взгляд. Суровое, окаменевшее лицо воина ничего не выражало.

— Продолжай.

Брианна с трудом глотнула.

— Простите меня, мой господин, но ходят слухи, что принц Драган не годится в правители. Он тратит время и королевскую казну на пиры, охоты и женщин. Королевская армия уменьшилась до стражи замка, так что разбойники безнаказанно грабят страну. И… и все это время сила Морлоха растет и растет.

Она уже де могла остановиться. Пусть он узнает. Узнает все как есть, без утайки, даже если потом его гнев будет стоить ей жизни.

— Женщины рожают уродливых детей, — прошептала Брианна. Демоны и другая нежить бродят по лесам. Каждый, кто выйдет из дома после заката, рискует погибнуть. Словно неотвратимый приговор, жуткая беда нависла над страной. Мы бессильны, мой господин. Бессильны, беспомощны, напуганы и ничего не можем поделать…

Когда стихли взволнованные речи Брианны, настало тяжкое молчание. После того как все глубоко скрываемые накопившиеся страхи прошлых лет выразились в словах, они как будто стали еще страшней, сделались настоящими, живыми. Ее трясло. Она попыталась сдержаться, но слезы помимо ее воли катились из глаз. Рука в перчатке притянула ее к покрытой черной тканью груди.

— Да, это ужасная судьба, девочка, — успокаивающе пророкотал низкий голос. — Сожалею, что заставил тебя все это снова пережить.

Ожидая, пока она успокоится, принц оглядывал долину. Сумеречные тени ползли со дна ее вверх, к горной крепости. Замок озарился огнями — внутри кипела жизнь. Где-то среди теплых желтоватых бойниц было окно спальни королевы. Слова Брианны о матери промелькнули в его голове, и сжатые губы скривились от боли.

Опомнившись, он выпрямился.

— Давай не будем больше говорить об этом, — грубовато сказал он, и в голосе прозвучала привычная холодность. — Тебе уже пора быть дома.

Он послал Люцифера вперед, и вскоре конь мерной рысью доставил их к реке. После недавних бурных переживаний Брианна была рада молчанию, а ее черный мрачный спутник тоже не стремился к беседе. Он не отрывал взгляда от бурлящего горного потока, через . который им предстояло перебраться. Когда конь осторожно вступил в воду, она почувствовала, что принц еще крепче прижал ее к себе. Снова голова ее покоилась на его широкой груди, снова ощущала она сквозь куртку и кольчугу, как перекатывались мышцы его закаленного в боях тела, когда он твердо и умело направлял коня через реку.

«Он в любой момент может раздавить меня без малейших усилий, — подумала Брианна. — Но он не сделает этого. И он не украдет мою душу и не напустит на меня чары. Я это знаю. Твердо знаю. Я не могу сказать, откуда взялась такая уверенность, но в одном я не сомневаюсь: все, что о нем рассказывают, — ложь. Его свирепость — просто маска… которой он отпугивает от себя окружающих».

Они почти достигли другого берега, и теперь Люцифер пошел уверенней, снова почувствовав под ногами каменистое дно. Они выбрались из воды и через несколько мгновений уже мчались по лугам. Мерцающие огоньки родной деревни Бри становились все ближе, все ярче в надвигающемся мраке.

«Еще немного, и я должна буду расстаться с ним».

Эта мысль пронзила ее острой болью. Брианна знала, что никогда больше не увидит его. Но какое это .имеет значение? Она задавала себе этот вопрос и не находила ответа. Еще недавно ее спутник внушал ей ужас. Пускай теперь она смотрит на него другими глазами, но разве что-нибудь еще изменилось?

: Рассердившись на себя, Брианна постаралась отбросить свои сомнения. Разумеется, она больше никогда его не увидит. Он принц королевской крови. А она всего лишь девушка-крестьянка. Их пути больше никогда не пересекутся.

Однако пока Брианна боролась с бурей чувств, принц пытался сдержать свои. Удовольствие от ее прижатого к нему нежного стройного тела охватило, казалось, все его существо. Пьянящее желание пробежало , по жилам, горячая кровь прилила к чреслам. Он стиснул зубы, стремясь подавить нарастающее возбуждение. Тщетная попытка! Она лишь усилила его досаду.

«Если ты просто хочешь женщину, несколько золотых монет — и она у тебя будет, — небрежное замечание Люцифера вмешалось в вихрь лихорадочных мыслей его хозяина. — Вы, люди, вечно любите все усложнять. Кобылицы не должны отвлекать жеребцов от цели. Похоть не повод для того, чтобы задерживаться во враждебном табуне».

На губах принца появилась горькая усмешка. «Ты как всегда практичен, Люцифер. Не так ли? — Он рассмеялся про себя. — Не важно. Ты снова прав», — и он крепче сжал бока коня, торопя его ход.

К тому времени, когда они доехали до середины деревни, солнце скрылось за острыми вершинами гор. Об их появлении уже знали все жители. Толпа быстро росла.

Факелы в руках нескольких крестьян озаряли призрачным красно-золотым светом лица Брианны и ее одноглазого спутника. Постепенно все обитатели деревни узнали одетого в черное всадника, и вздох ужаса пронесся по толпе. Поднялся испуганный ропот. Руки взметнулись в отгоняющих зло знаках.

«Святые, простите нас, грешных, это Принц-демон!»

«Святая Матерь, мы обречены. Он убьет нас всех!» «Бедная Бри. Глядите, он уже украл ее душу…» Испуганно шепчась, люди отступали от них, пока вокруг всадника и Бри не образовалось пустое пространство. Принц равнодушно взглянул на них, затем спрыгнул с Люцифера. Повернувшись спиной к толпе, он протянул руки к Брианне.

— Прыгай, девочка. Мне лучше уехать, пока твои земляки не умерли от страха.

Она потянулась к нему без малейшего колебания.

— Подождите, мой господин, — с мольбой произнесла она, возвращая ему плащ. — Дайте мне лишь минуту, и я им объясню, что бояться нечего.

— Нет, девочка, — он отпустил ее и шагнул назад. — Потребовались бы усилия не таких, как ты, чтобы изменить то, что есть, и то, что будет всегда. Не важно, что эти люди думают обо мне. Главное, что ты в безопасности.

Принц вскочил в седло. Он не мог оторвать от нее взгляда. В колеблющемся свете факелов волосы Брианны окружали ее сияющим ореолом. У него перехватило дыхание.

Она легонько коснулась его.

— Если когда-нибудь я смогу вернуть вам долг…

— Ты думаешь, это возможно? — прервал он ее голосом грубым и резким, злясь на охватившие его чувства, которые считал давно похороненными. — Ты всего лишь хрупкая девушка. Вряд ли ты когда-нибудь спасешь мне жизнь. Так что считай, что все забыто.

— Значит, прощайте, мой господин? — в устремленных на него сапфирово-синих глазах появилось сострадание.

Жилка запульсировала у него на виске при виде жалости, которую он прочел в ее взгляде. — Да. Прощай.

Он дернул поводья. Конь пустился вскачь. И вот они уже мчатся к скалам, где высится крепость. Черный конь и черный всадник. Темное облачко в жизни Бри. Но облачко это способно закрыть солнце.

Следуя своей дорогой, принц отбросил все мысли о прелестной крестьяночке. Впереди главное испытание — замок. Дом. Даже в сгустившемся ночном мраке он видел, что подъемный мост еще опущен и огромные деревянные ворота, все еще распахнутые из-за дневных дел, манили под защиту каменных стен, в тепло.

«Радостное зрелище для усталого путника. Хотя скорее всего гостеприимство этих стен на меня не распространяется. А, все равно. Я живу как хочу, странствую где хочу, и будь они все прокляты».

При этой мысли губы его слегка скривились в усмешке. Прокляты? Все считали, что проклят он. Все… кроме золотоволосой Бри.

Непрошеное воспоминание о ней скользнуло в его мысли. И тут же вспыхнула ярость.

«Ты глупец, если хоть на миг поверил в это! — возразили здравый смысл и жизненный опыт. — Пусть она прекрасна и нежна, но она такая же, как и все. Какой смысл получить еще один отказ? Забудь о ней. Дай воспоминаниям тихо умереть, оставь их в прошлом, которому они принадлежат, потому что ты никогда больше ее не увидишь».

«Да, породистая лошадка, ничего не скажешь, — не утерпел конь, его мысли всплывали из темной глубины. — Это прекрасно, что ты стремишься выкинуть ее из головы, пока можешь. Иначе берегись: махнет хвостом и умчится. А ты грызи удила. И зачем, спрашивается?»

— Кто идет? — раздался требовательный окрик пожилого солдата, охранявшего подъемный мост.

— Принц Эйдан Анакреонский.

— Ну конечно, а я черт с рогами, — проворчал стражник и, хромая, приблизился к всаднику, окутанному темнотой. Он поднял повыше факел, чтобы разглядеть прибывшего, и отшатнулся, чуть не выронив его из рук. — Мой господин, — заикаясь произнес он. — Простите меня. Я… Я понятия не имел.Пожалуйста. Входите.

Эйдан послал коня вперед. Цоканье копыт Люцифера по подъемному мосту громко разносилось в ночной тиши, отражалось эхом от мрачного камня крепости. Он поднял глаза на зубчатые стены. Там прошел другой стражник, совершая караульный обход.

Странно, раньше замок не охранялся так бдительно. Сейчас здесь полно стражников. Может быть, наблюдения крестьяночки были недалеки от истины?

Он стиснул зубы: рассказ девушки не давал ему покоя. Мать тяжело больна, отец, кажется, совсем забросил дела, а младший брат уже не тот робкий и серьезный мальчик, каким он помнил его в юности. Бри сказала, что это дело рук Морлоха. Хотя, возможно, слухи о проклятии, лежавшем на нем самом, ближе к истине. И зло, исходящее от него, коснулось всех, кто был ему дорог…

Во внутреннем дворе Эйдан спешился. Оглянулся вокруг в поисках конюха. Вихрастая голова высунулась из-за угла. Эйдан позвал мальчугана:

— Поди-ка сюда, паренек. Конь не кусается, а я слишком устал, чтобы причинить тебе вред, даже если бы захотел.

Подросток осторожно подошел к нему, готовый удрать в любой момент. Эйдан бросил ему поводья.

— Хорошенько оботри его и дай побольше овса. Он сегодня неплохо потрудился.

Кинув мальчишке золотую монету, он направился к зданию, расположенному за воротами внутреннего дворика.

Эйдан отметил про себя, что за годы его отсутствия ничего не изменилось. Никаких новых построек. Кухня, печи, зернохранилище — все осталось по-старому. В восточной стороне двора фруктовые деревья так же, как и пятнадцать лет тому назад, ломились под тяжестью зреющих яблок и груш.

«Да, — мелькнула у Эйдана угрюмая мысль. — Хоть замок и выглядит несокрушимым, но внутри все уже разлагается. Как в гниющем плоде».

Из открытых окон доносились веселые голоса. Заливистый смех, хриплый хохот, музыка, звон посуды. Чем ближе он подходил, тем сильнее было желание вернуться, вскочить на коня и уехать. Что он здесь забыл?.. Нет, надо идти. Он обещал. Повидается с матерью и утром уедет.

Эйдан остановился в дверях, оглядывая зал. За длинными столами — всего лишь доски, положенные на козлы — теснились подвыпившие пирующие. Нарядно одетые служанки с подносами, на которых пенились кувшины эля, сновали среди гостей, пытаясь одновременно наполнять пустые кружки и увертываться от тянувшихся к ним мужских рук. Взрывы грубого смеха и визг говорили, что им не удавалось ни того, ни другого.

Внезапно проклятия и глухие удары, доносившиеся из дальнего угла зала, превратились в жаркую драку. Участники схватки сцепившись двигались через всю комнату под ободряющие крики сидевших за столами.

Пирующие радостно приняли участие в потасовке, швыряя кружки и тарелки с жареным мясом в дерущихся и подбадривая участников.

В мгновение ока зал превратился в свалку. Грохот опрокидываемых столов, хриплые мужские вопли заглушили мелодию, исполняемую горсточкой музыкантов.

Отвращение и нарастающая тревога охватили Эйдана. Где принц-консорт, почему он допускает это безобразие? Ни разу за годы своей юности не видел он такого безобразия!

С яростным рыком он вошел в зал и направился к главному столу.

Сначала дерущиеся не обратили на него внимания, я бой вокруг него продолжался. Брошенная кем-то кружка просвистела у него над ухом. Но по мере того как он проходил мимо пирующих, шум и драка стихали и вспыхивал привычный боязливый шепоток. Тайком делались знаки от сглаза.

«Это он… Дурной глаз… Рэнгора… убил… бедный мальчик… Что он здесь делает?.. Тише, дурень, он тебя услышит!.. Святая Матерь, спаси и сохрани…»

— Добро пожаловать, братец.

Ироническое приветствие произнес мужчина, поднявшийся из-за стола, не выпуская из обьятий гологрудую служанку. Одетый в красный бархатный камзол, залитый элем, бородатый, с раскрасневшимся лицом, он стоял перед Эйданом, высоко подняв голову. Несмотря на прошедшие пятнадцать лет, принц легко узнал его. Это был Драган.

— Чем мы обязаны чести этого визита? Через такое долгое время? — с несколько глуповатым видом Драган сморщил горбатый, как у Эйдана, нос и ехидно улыбнулся. — Ах, ну как же я забыл! Кажется, настал день твоего тридцатилетия? Мать говорила, что ты обязательно явишься. Но, если честно, я сомневался. До этой минуты. А ты все-таки вернулся. Как приятно сознавать, что, несмотря на все твои недостатки, ты человек слова.

— У меня нет времени слушать твою пьяную болтовню, Драган, — резко оборвал его брат. — И нет настроения выслушивать твои шуточки. Где мать?

— В постели. Она серьезно больна. Но сначала тебя хочет видеть принц-консорт.

Драган отпихнул женщину, допил кружку, вышел из-за стола и направился к ближайшей двери, приглашая Эйдана следовать за ним.

— Пойдем со мной, дражайший братец. Я отведу тебя к нему.

Эйдан колебался: ему было противно сопровождать брата куда бы то ни было. Все, что ему было нужно, это увидеть королеву и узнать, насколько серьезно она больна. Но Драган сказал, что отец ждет его. Дворцовый этикет требовал, чтобы он выполнил сначала это обязательство.

Досадливо поморщившись, Эйдан заставил себя пойти за братом. За его спиной в зале воцарилась мертвая тишина, и суеверное молчание следовало за ним по пятам, пока он шел за удаляющимся Драганом.

Они поднялись по узкой винтовой лестнице и двинулись по коридору к королевским спальным покоям.

Комнаты, мимо которых они проходили, словно приветствовали Эйдана, но он заставлял себя не смотреть по сторонам. Все это уже не имело значения: ничто здесь больше не принадлежало ему. Он постарается как-то пережить завтрашний день, а потом забудет обо всем. И на этот раз навсегда.

Драган остановился перед резной дубовой дверью.

— Вот твоя комната… разумеется, временная, — произнес он с насмешливой ухмылкой. — Я схожу за отцом. Маленькое отступление от этикета: он придет к тебе, а не наоборот; но при нынешних обстоятельствах это — печальная необходимость.

Он повернулся и, едва не пританцовывая, отправился дальше по коридору.

Эйдан сжал кулаки. Полузабытая злость вновь закипала в нем, грозя прорваться в любую минуту. Если бы не этот странный обет, данный матери, — вернуться в день своего тридцатилетия, если б не клятва, которую он скорее умер бы, чем нарушил, Эйдан никогда не вернулся бы в это ненавистное место.

Но он дал клятву. Это было все, что он мог подарить матери, единственной женщине на свете, в сердце которой продолжала жить любовь к нему, несмотря на то, кем он стал и что сделал.

Он толкнул дверь и вошел в комнату. Около горящего очага стояло деревянное кресло с высокой спинкой. Эйдан тяжело опустился в него.

«Клянусь всеми Святыми, как же я ненавижу это место! — выругался он про себя. — Все эти воспоминания! Вся боль! И вот я снова здесь, как глупый верный пес, и вновь позволяю пинать и оскорблять себя. Ах, мама, если бы я не любил тебя так!»

В коридоре послышались шаги. Эйдан вскочил. Он был собран и напряжен, как перед битвой. Да, это будет битва, а противниками станут его отец и брат.

Первым вошел Марус, принц-консорт. По пятам за ним следовал Драган. Возраст и события прошедших лет, казалось, лишь слегка коснулись Маруса. Осанка принца-консорта была гордой, манеры царственными. Высокий мужчина с глазами черными и блестящими, как оникс. Время посеребрило его темно-каштановые волосы. Львиной гривой обрамляли они надменное, словно выточенное из камня лицо. Однако тревогу в сыне пробудили легкие, почти незаметные изменения: горестная складка у рта, впалые щеки, слегка сгорбившиеся широкие плечи.

Эйдан сделал шаг вперед.

— Мама. Драган сказал, что мама больна… Движение королевской руки заставило его замолчать.

— Ты забываешься. Сначала нужно подобающим образом поприветствовать твоего государя.

Эйдан замер. «Итак, — подумал он, — несмотря на то что столько лет прошло, пропасть между нами остается такой же глубокой».

Он яростно сверкнул единственным глазом, но заставил себя подчиниться и безмолвно склонился перед человеком, который ему был не только отцом, но и господином. После долгой паузы он выпрямился, хотя но этикету нужно было дождаться разрешения сделать это.

На лице его родителя застыла маска доброжелательности, а в глазах полыхала ненависть.

— Значит, ты вернулся, как обещал. Твоя верность слову весьма похвальна.

— Но как с мамой… — настаивал Эйдан.

— Все эти годы ты не считал нужным справляться о своей матери, — холодно прервал его Марус. — Состояние королевы не изменится за несколько часов. Сейчас у нас есть дело более неотложное.

Он помолчал.

— С каких это пор тебе стало необходимо входить к себе домой вооруженным, как для битвы? — Принц-консорт заметил меч, висевший за спиной Эйдана. — Немедленно отдай оружие!

На мгновение единственный глаз его сына сверкнул янтарным огнем, и принц оробел. Если Эйдан когда-нибудь снова снимет повязку и пустит в ход свою убийственную Силу…

Марус подавил легкую дрожь и попытался придать своему лицу выражение царственной надменности. Так он стоял и смотрел, как Эйдан медленно вытащил меч из ножен и положил на столик между собой и братом.

Небритая щека Эйдана дернулась, когда Драган схватил оружие, коснулся блестящего полированного лезвия, любовно погладил украшенную драгоценными камнями рукоятку. Эйдан едва сдержался, чтобы не вырвать меч из рук брата. Даже сейчас, когда у Драгана было все: право наследования престола, любовь отца, спокойная и роскошная жизнь, — даже сейчас он стремился отнять то единственное, что осталось у Эйдана, — меч Балдора Завоевателя.

Рука Маруса легла на плечо Эйдана.

— Нам нужно о многом поговорить, но сначала самое важное: ты взял себе жену?

Эйдан удивленно взглянул на отца.

— Что вы сказали, милорд? — и когда смысл отцовского вопроса дошел до него, добавил с издевкой: — Жену? Вы шутите? Думаете, какая-нибудь женщина возьмет меня в мужья? Вы прекрасно знаете, что это невозможно.

— Тогда мне крупно повезло, — Драган поднял со стола меч и прижал к себе. — Наконец-то он будет мой.

— Скорее небо рухнет на землю, чем ты будешь владеть мечом Балдора! — Эйдан угрожающе шагнул к Драгану.

И вновь отец остановил его.

— Речь идет не о твоем брате и не о мече, — слова звучали холодно и безучастно. — Речь идет о законе и его выполнении. Хоть ты и принц королевской крови, ты обязан подчиняться законам точно так же, как и другие наши подданные. Я снова спрашиваю тебя, взял ты себе жену?

Эйдан ответил, едва сдерживая нарастающий гнев, не сводя глаз со своего меча:

— Я снова повторяю тебе: нет! Отец облегченно вздохнул:

— Тогда я вынужден призвать тебя к выполнению этого древнейшего закона. Завтра наступает день твоего тридцатилетия. Тебе будет дана последняя возможность взять себе жену. Если ты не подчинишься закону, пеняй на себя.

Эйдан тряхнул головой и непонимающе уставился на отца.

— Вы с ума сошли? На королевство навалилось столько бед! Морлох со своими подручными у вас почти на пороге! А вы объявляете, что главной вашей заботой является соблюдение какого-то замшелого закона, обязывающего меня жениться?

Марус хотел ответить, но приступ кашля согнул его пополам. Лицо посерело. Он попытался отдышаться, но вновь захлебнулся кашлем. Схватился рукой за горло, задыхаясь от удушья. Когда приступ миновал, принц-консорт медленно опустился в ближайшее кресло. Говорить он не мог и сделал знак Драгану продолжать.

— Это уже не в нашей власти, дражайший братец, — проговорил тот, становясь между отцом и братом. Глаза его светились торжеством. — Теперь выбор за тобой, вернее, за женщинами Анакреона. Ты женишься или…

— Или что? — Эйдану хотелось схватить брата за горло и трясти, трясти, трясти…

Мимолетное движение брата заставило Драгана сделать шаг назад. В поисках поддержки он поглядел на принца-консорта, затем все-таки ответил. По мере того как он объяснял, голос его звучал все увереннее.

— Если ты или любой мужчина, подданный нашего королевства, не женится до дня своего тридцатилетия, это считается нарушением священного долга продолжать род. Это преступление против людей Анакреона, позор нашему народу.

— Преступление? — Эйдан фыркнул. — Должно быть, это очень древний закон. Я никогда о нем и не слыхивал. И какое же наказание ждет гнусного преступника?

По лицу Драгана расплылась широченная улыбка.

— Наказание за это, мой драгоценный братец, — смерть.