"Обретенный рай" - читать интересную книгу автора (Максвелл Кэти)

Миссис Эллиот и миссис Браун сопровождали Нэн, Брейдера и Джулию, чтобы помочь в случае, если Нэн ослабеет. Поэтому в экипаже не было свободных мест.

Джулия сидела, тесно прижатая к мускулистому телу мужа. Но его близость нисколько не утешала ее расстроенные нервы. При каждом покачивании или резком движении экипажа бедро и рука девушки прижимались к телу Брейдера. Ее чувства мгновенно откликались на его малейшее движение. Сможет ли она когда-нибудь находиться рядом с ним и не ощущать его присутствия, которое помимо ее воли всецело поглощало ее?!

Они подъехали к церкви за несколько секунд до того, как пастор Дженкинс закрыл входные двери, чтобы начать службу. Заметив остановившийся экипаж, священник оставил двери открытыми. Брейдер помог женщинам выйти и повел мать ко входу в церковь.

— Проходите, проходите, — радушно пригласил пастор. Затем закрыл за приехавшими дверь и заметил, наконец, Джулию. Слова приветствия застряли у пастора в горле.

Джулия надменно подняла бровь и поприветствовала священника подчеркнуто вежливым кивком головы. Джулия вспомнила, что пастора не оказалось дома в тот день, когда она нанесла визит в обитель священника. Не ускользнуло от ее внимания и то, что добропорядочный пастор не нанес визит вежливости.

Нэн настаивала на том, чтобы пройти по проходу между скамей самой, хотя едва держалась на ногах и всем телом наваливалась на руку сына. Миссис Эллиот и миссис Браун шли следом. Ступив вслед за ними в проход, Джулия почувствовала, что ноги отказываются повиноваться ей.

Все повторялось заново… так же, как и три года тому назад.

Какая-то женщина оглянулась на Джулию, несколько минут рассматривала ее, затем наклонилась к соседке и оживленно зашептала той что-то на ухо. Затем соседка оглянулась на Джулию.

Девушка слышала шепот голосов, поворачивающихся в ее сторону, и ощущала волну негодования, прокатившуюся по маленькой церкви.

Джулия не сомневалась в том, что известие о замужестве, унижении, которому она подверглась на балу, и все подробности ее бегства с Лоренсом всю неделю обсуждались в каждом доме. Если в Лондоне разразился громкий скандал, то все нетитулованное мелкое дворянство Кимбервуда, очевидно, бурлило, смакуя пикантные подробности романа Джулии.

Ее пальцы в отчаянии прижались к шрамам на левой руке. Она не собиралась сдаваться на милость этих ограниченных людей. Отказываясь склонить стыдливо голову, Джулия решительно шагнула вперед.

В этот момент Брейдер, усадив Нэн на скамью, оглянулся на Джулию. Его пронизывающий взгляд замер на руке девушки, сжимающей запястье другой руки. Он нахмурился и оценивающим взглядом обвел всех, кто присутствовал в церкви.

Взор Джулии был прикован к Брейдеру, она старалась не обращать внимания на напряженные плечи прихожан и уклончивые взгляды людей, которые отворачивали головы, чтобы не встретиться глазами с девушкой. Она игнорировала детей, с нескрываемым любопытством разглядывавших ее. Негодование жгло ей душу, но не оскорбительное отношение людей тревожило ее (с ним ей уже приходилось сталкиваться в Дейнскорте) — она беспокоилась за Нэн. Брейдер сам мог позаботиться о себе, но Джулия искренне не хотела допустить, чтобы хоть капля горя коснулась Нэн, на чью долю выпало и так слишком много страданий.

Девушка настолько глубоко погрузилась в раздумья, что испуганно вздрогнула, когда Брейдер встретил ее в центре прохода. Низким, приглушенным голосом он, склонившись к ее уху, произнес:

— Нам не обязательно оставаться здесь.

Джулия сжала губы, неприятно удивленная тем, что ее смятение стало заметно для посторонних глаз. Краска залила ей щеки, но она твердым голосом произнесла:

— Я не собираюсь убегать.

Вместо ответа Брейдер взял ее руку, отогнул край перчатки, обнажая побледневший шрам, и, подняв руку к губам, нежно поцеловал запястье.

От его неожиданного поступка, совершенного на глазах многочисленных злопыхателей, у Джулии перехватило дыхание. Если бы Брейдер разразился протестующим криком, требуя почтительного отношения к жене, то и тогда присутствующие, включая и Джулию, не были бы потрясены сильнее, чем в данный момент. Брейдер улыбнулся, довольный произведенным впечатлением, положил руку Джулии на свою руку и повел по коридору к скамье, где сидела Нэн с компаньонками. Пораженные до глубины души, прихожане, пытаясь скрыть растерянность, усердно зашуршали страницами сборников церковных гимнов. Прислушиваясь к шелесту листов, Джулия не смогла сдержать торжествующей улыбки.

Брейдер держал жену за руку и после того, как они уселись на скамью. Нэн, сидящая по другую сторону от Джулии, нащупав другую руку невестки, крепко сжала ее.

Девушка настороженно повернулась к свекрови, опасаясь, что та почувствовала неладное. Но страхи Джулии быстро улетучились, когда Нэн наклонилась и прошептала достаточно громко, чтобы услышал Брейдер.

— Я и не думала, что доживу до того дня, когда Брейдер придет вместе со мной на воскресную службу.

Джулия улыбнулась и игриво посмотрела из-под опущенных ресниц на мужа.

— Я тоже не думала, что такое возможно.

В ответ на замечание Брейдер предостерегающе пожал руку жены, его губы подозрительно изогнулись.

Джулия заставила себя сосредоточиться на проповеди. Первый раз за прошедшие три года она, сидя между мужем и свекровью, почувствовала себя неотъемлемой частью окружающего мира. С удивлением она обнаружила, что ее уже не смущает тот факт, что Брейдер всего лишь торговец и находится по социальной лестнице намного ниже ее. Муж решительно встал рядом с ней и защитил, когда она нуждалась в его помощи. Джулии хотелось от души поблагодарить за поддержку, но слова застряли в горле.

Однако самое худшее, как известно, остается напоследок. Самое худшее происходит в самый последний и самый неподходящий момент. Поэтому в то время, когда Нэн молилась о бессмертной душе отца Брейдера, Джулия умоляла всевышнего дать ей возможность покинуть церковь без сцен, которые могли бы поставить в неловкое положение ее новую семью. Она со страхом ждала окончания службы, представляя надменные и возмущенные лица женщин, выражающих откровенное нежелание терпеть присутствие Джулии.

Как только прозвучал последний гимн, Брейдер быстро покинул их, очевидно, для того, чтобы подать экипаж к выходу. Последний раз произнеся «Аминь», Джулия поднялась со скамьи. Окинув взором прихожан, она заметила, что люди избегали ее взгляда. Худшие предположения начинали сбываться, решила девушка. Ей хотелось незаметно выскользнуть из церкви, чтобы Нэн не услышала шепота и безжалостных слов.

— Проповедь произвела на меня огромное впечатление. А на вас, миссис Вульф? — спросила миссис Эллиот. — Наше обращение к Господу с просьбой одарить милостью не только всех мужчин прихода, но и всех женщин, не могло не проникнуть в сердца людей. — Миссис Эллиот попыталась сгладить свои слова, подмигнув Джулии.

Джулия улыбнулась и прошептала:

— Да, проповедь мне очень понравилась.

Чье-то прикосновение к локтю отвлекло девушку от разговора.

— Миссис Вульф?

Джулия повернулась на голос и с удивлением увидела перед собой улыбающуюся жену пастора.

— Рада видеть вас снова, миссис Дженкинс, — сказала девушка.

Женщина смущенно проронила.

— Приношу свои извинения за то, что не смогла нанести вам ответный визит.

— Может быть, вы сможете посетить меня на следующей неделе? — робко предложила Джулия.

Миссис Дженкинс глубоко вздохнула.

— Честно говоря, я хотела сделать вам другое предложение. Возможно, вас заинтересует деятельность нашей Женской Лиги. Мы представляем собой небольшую группу женщин, живущих по соседству, и занимаемся благотворительностью. Мы стараемся помочь, чем можем, тем, кто в беде.

Джулия склонила набок голову и изучающе посмотрела на собеседницу. Затем кивнула головой.

— Я польщена вашим предложением, миссис Дженкинс, но, надеюсь, вы понимаете, что моим ответом должно быть «нет».

Щупленькая, маленького роста жена пастора подняла голову, глаза ее заблестели.

— Миссис Вульф, прошу вас подумать. Понимаю, что сегодня утром вы встретили не очень теплый прием. Но я не обращаю внимания на слухи и сплетни. В противном случае я бы не пустила вас на порог своего дома в тот день. Пожалуйста, не думайте об Эндрю плохо. Ему приходится считаться с мнением и желаниями многих состоятельных прихожан.

— Но вы же отказываетесь считаться с ними?

Миссис Дженкинс, казалось, сжалась и стала еще меньше.

— Я слышала о том, как вы и ваш супруг достойно обращаетесь с арендаторами и слугами в Кимбервуде. И уверена, что вы станете незаменимым членом нашего комитета.

— А ваш муж одобрит мое вступление в Лигу? — Слова вырвались у Джулии помимо воли.

Ясные серые глаза миссис Дженкинс засветились, оживив весь ее облик.

— До службы, думаю, не одобрил бы. Но так как ваш супруг предложил провести все необходимые ремонтные работы в доме и в церкви за его счет, то в сердце Эндрю произошла перемена. Похоже, у вашего мужа гораздо больше денег, чем у других покровителей. — Она тяжело вздохнула. — Пастор довольно быстро усвоил, что хотя вера и стоит во главе всего, но деньги, увы, исполняют волю Божью… и заделывают дыры в крыше.

Однако Джулия уже не слышала жену священника. Ее взгляд устремился в глубину церкви к Брейдеру, который с бесстрастным лицом терпеливо и почтительно ждал, пока остальные прихожане освободят проход. Признается ли он в том, что подкупил священнослужителя ради того, чтобы последний принял его жену в свою паству, подумала Джулия.

Миссис Дженкинс словно угадала мысли девушки.

— Великодушное предложение вашего мужа никак не связано с моим приглашением, поверьте мне, пожалуйста. Мистер Вульф лишь упростил дело, и мне не потребовалось спрашивать разрешения моего мужа.

Нэн поспешила выразить свое мнение.

— Тебе следует согласиться, Джулия. Уверена, тебе понравится. В добрые старые времена я с удовольствием проводила все свободное время с добропорядочными христианками.

— Женщины из Лиги совсем не похожи на кумушек, которым нечем заняться, кроме как сплетничать и обсуждать всех подряд. Думаю, вы займете среди нас достойное место.

Джулия, откинув все сомнения, согласилась.

— В таком случае, жду вас во вторник в десять часов утра, — сказала миссис Дженкинс.

Подошел Брейдер.

Джулия представила мужа миссис Дженкинс. После обмена любезностями Брейдер настоял на том, чтобы помочь матери дойти до экипажа. На этот раз Нэн не возражала, что свидетельствовало о том, сколько сил ей потребовалось на посещение церкви.

По приезду в Кимбервуд Брейдер проводил мать до ее комнаты. Джулия, окруженная компаньонками Нэн, встревоженно следовала за мужем и свекровью. Щуплое тело Нэн бил озноб. Лицо осунулось и стало еще более серым, чем утром.

Но свекровь находилась в приподнятом состоянии духа. Когда Брейдер укладывал мать на кровать, Нэн удовлетворенно улыбалась.

Брейдер уже хотел было отойти от матери, как неожиданно она с поразительной силой схватила его за полу пальто. Тонкими, высохшими пальцами Нэн добралась до лица сына, провела по мужественному овалу, по горбинке на носу, по темным густым бровям.

И прошептала:

— Я любила его.

— Знаю, — ответил Брейдер.

Джулия не могла выйти из комнаты, боясь помешать трогательному общению матери с сыном. Миссис Браун и миссис Эллиот тоже безмолвно застыли, едва дыша.

— Он бы мог гордиться тобой, — добавила Нэн.

Пальцы Нэн прошлись по напряженному излому губ сына.

— Вы так похожи друг на друга. И хотя ты никогда не знал своего отца, не проходило и дня, чтобы ты не напоминал мне о нем.

— Мама…

Слабый голос матери перебил его.

— Нет, не говори так, Брейдер. Я всегда понимала твои чувства, твой стыд. Но сейчас ты должен понять, что очень скоро я присоединюсь и к нему, и к Джону с Мэри…

Его лицо исказила гримаса боли. Он покачал головой, отказываясь верить в слова матери. Джулии захотелось убежать прочь. Ранимость Брейдера потрясла ее.

— Нет. — Он на мгновение замолчал, собираясь с духом и опасаясь, что голос может выдать его чувства. Затем продолжил:

— Не говори так. Ты нужна мне.

На глаза Нэн навернулись слезы и тонкими струйками побежали по изможденным щекам, падая на постель. Голосом, полным горькой печали, она возразила:

— Нет, Брейдер. Я тебе не нужна. Ты всегда был сильным.

— Но не настолько сильным. Мама, ты — это все, что у меня есть, ты — моя семья.

— Нет, сынок. Теперь у тебя есть Джулия.

При упоминании о Джулии тело Брейдера напряглось. Его взгляд инстинктивно метнулся через комнату к месту, где она стояла. Встретив взгляд мужа, девушка попыталась глазами выразить свое сочувствие и… подтвердить правдивость слов Нэн. Преисполненная благодарности за поддержку, она готова была поддержать мужа сейчас.

Он повернулся к матери. Нэн уже погружалась в сон. Ее тонкая рука отрешенно похлопывала руку сына. Прежде чем заснуть, она тихо, настолько тихо, что Джулии пришлось напрячь слух, чтобы услышать, произнесла: — Джулия будет заботиться о тебе вместо меня. Она будет любить тебя.

Брейдер ничего не ответил на последние слова матери. Но когда он поднялся на ноги, плечи его были опущены, словно тяжкая ноша пригибала его к земле. Сердце Джулии рвалось к нему навстречу, но она продолжала стоять неподвижно как статуя, боясь проявить и сочувствие, и симпатию. Джулия не могла предугадать, как воспримет Брейдер проявление ее чувств, учитывая его отношение к ней и… события той ночи.

Как обычно, Брейдер неуловимым движением стряхнул с себя оцепение. Бережно, как обращаются с любимым ребенком, накрыл худенькую фигуру матери одеялом. В эту минуту к постели подошла миссис Браун. Осторожно склонившись над подопечной, сиделка приложила ладонь ко лбу спящей, затем пальцами прикоснулась к шее Нэн, проверяя температуру и пульс.

Она успокоила встревоженного Брейдера.

— Ваша мать спит. Поездка утомила ее, она ослабла. Но я уверена, что с ней все будет в порядке. Но как бы то ни было, советую на всякий случай пригласить из Лондона доктора Белами.

Брейдер нахмурился. Затем кивнул головой, соглашаясь с предложением. Но следующие, отчетливо произнесенные слова повергли Джулию в ужас.

— Я согласен, хотя и не верю в то, что доктор сможет ей чем-нибудь помочь. Похоже, моя мать всегда пользовалась особой милостью господа Бога. И если уж ей суждено умереть, то, несомненно, мы, смертные, не сможем это изменить.

В глазах Джулии засверкали слезы. Нэн умирает! Отчаяние душило девушку. Не сказав никому ни слова, она вихрем повернулась и опрометью выбежала из комнаты.

— Джулия! — Голос Брейдера настиг ее прямо перед дверью в спальню. Она быстрым движением руки смахнула с лица слезы и повернулась к мужу.

Брейдер выглядел уставшим и измученным.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Джулия робко улыбнулась и спросила:

— Это я должна задать тебе этот вопрос, не так ли?

Брейдер передернул плечами и принялся расслаблять на шее галстук.

— Вот досада!

— Брейдер! Неужели доктор действительно не может помочь Нэн? Наблюдать равнодушно, как она умирает…

Муж удивленно поднял брови.

— Ты переживаешь за нее? — Он тяжело вздохнул, словно признавая свое бессилие, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Не знаю, Джулия. Если бы здоровье моей матери можно было купить за золотые монеты, я бы давно это сделал. Несколько месяцев тому назад я окончательно понял, что не в силах спасти ее. Единственное, что я могу сделать для нее сейчас, так это постараться, чтобы ее последние часы были как можно более счастливыми, стремиться исполнить каждое ее желание.

Брейдер тщательно подбирал слова.

— Она хотела быть похороненной рядом с мужем. Томас Эшфорд погребен в Кимбервуде.

— А твой отец?

Его взгляд посуровел, на губах появилась горькая усмешка.

— Мой отец? Я никогда не спрашивал, где он похоронен.

Собственный голос показался Джулии чужим и далеким.

— Значит, ты женился на мне в такой спешке, чтобы опередить смерть матери и выполнить ее последнюю волю.

— Да.

Джулия вздрогнула от такого ответа, как от удара, поразившись, как мучительно больно бывает слышать правду.

— Теперь я знаю, почему ты так сильно хотел получить Кимбервуд, что решился жениться на дочери скандально известной семьи Маркхемов.

Не щадя чувств аристократки, Брейдер кивнул головой, признавая истину.

Оскорбленная до глубины души, Джулия не сумела не съязвить:

— Так значит, все проблемы ты решаешь при помощи денег, да? — И в это же мгновение леди уже сожалела о сказанном.

Глаза Брейдера сузились.

— Но на этом правда заканчивается. — Он окинул оценивающим взглядом Джулию с головы до ног и с иронией в голосе отозвался: — Да, при решении большинства проблем деньги служат главным аргументом. К примеру, не так давно заключил недурную сделку.

От унижения щеки девушки запылали. Совсем не это она хотела сказать и не такой ответ услышать. Совсем не так она представляла их общение, особенно после посещения церкви.

Будь проклята ее гордость!

Она попыталась изменить положение вещей.

— Брейдер, я…

— Забудем все, Джулия. — В его голосе не было злости, но прозвучала чудовищная усталость.

— Брейдер! — Пронзительный голос Хард-велла помешал Джулии произнести столь нужные ответные слова. — Извини, что вынужден прервать ваш разговор.

Брейдер бросил на Джулию быстрый взгляд и ответил:

— Ничего страшного, Вильям. Ни о чем стоящем и серьезном мы не говорили.

Но Хардвелл, обеспокоенно поглядывая то на непреклонное выражение лица Брейдера, то на аристократическую надменность Джулии, похоже, думал иначе.

— Мне срочно нужна ваша подпись на грузовых и торговых соглашениях с голландской флотилией, которая отплывает завтра в Китай.

Брейдер вздохнул.

— Иду сию секунду, Вильям. — Затем повернулся к Джулии. — Надеюсь, вы извините меня, мадам? Но я должен провести этот день зарабатывая… — Он замолчал, колеблясь долю секунды, затем закончил: — …деньги. Встретимся вечером за ужином.

Джулия не хотела выдавать нахлынувших чувств, поэтому кивнула и поспешила скрыться в глубине холодной комнаты.