"Украденная невинность" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 6

Экипаж остановился перед ступенями лестницы, ведущей к парадным дверям Белмор-Холла, и Каролина Уинстон вышла из него в сопровождении Эммы, молоденькой горничной. Прошла неделя с тех пор, как принесли письмо от Мэттью Ситона с извинениями за то, что он вынужден отменить обещанный визит. Никаких вестей больше не поступало.

Между тем в округе распространилась новость, возбудившая се любопытство и тревогу. Воспитанница маркиза, молодая особа несколькими годами старше Каролины, вернулась из пансиона и теперь постоянно проживала в Белмор-Холле. Арендаторы Белмора только и говорили о том, как она добра к ним. Слухи множились, обрастали подробностями, на них наслаивались сплетни, которыми, конечно же, обменивалась прислуга двух соседних поместий.

Так, леди Каролина узнала, что протеже маркиза очень хороша собой: роскошные золотистые волосы, сияющие васильковые глаза и прочее, и прочее. Откуда она взялась, никто точно не знал. Поговаривали, что девушка с юга, провинциалка и дочь дальнего родственника маркиза.

Помимо снедавшего Каролину любопытства, ее привели в Белмор-Холл правила хорошего тона, требовавшие визита вежливости.

Однако истинной, наиболее могучей движущей силой было беспокойство. В письмах Мэттью клятвенно заверял, что повидает ее сразу после приезда на побывку. Но не сдержал слова, и светский визит давал возможность узнать причину.

Каролина не ожидала встретить Мэттью сразу за порогом, в вестибюле, и это удивило и обрадовало ее. Тепло улыбнувшись, он взял обе ее руки в свои и прижал к груди, при этом легонько коснувшись обеих щек поцелуем.

— Каролина, любовь моя, какое счастье вновь тебя видеть!

Граф не рассыпался в извинениях за несостоявшийся визит (вернее сказать, вообще не упомянул о нарушенном обещании), но взгляд его был полон искреннего тепла, когда скользил по ней с головы до ног. Каролину охватило чувство глубокого облегчения: очевидно, за время разлуки чувство Мэттью не охладело.

— Я рад, что ты нашла время посетить нас, — сказал Ситон с обезоруживающей улыбкой. — Я рассчитывал приехать в Уинстон-Хаус до конца этой недели, но даже лучше, что ты меня опередила… да-да, много лучше. Я сгорал от нетерпения повидаться!

Каролине не пришло в голову, что его нетерпение выразилось довольно странно. Все, что она почувствовала, услышав эти слова, был трепет счастья. Как Мэттью возмужал за два года, каким стал красивым! Эти серовато-синие, словно слегка затуманенные глаза… эти светлые волосы, отливающие рыжиной! И при всем том он — наследник маркиза, будущий хозяин Белмора!

— Я тоже очень скучала, Мэттью! — Каролина ненадолго прильнула к нему — теплое, но очень недолгое объятие, в которое прилично заключить мужчину, бывшего в отлучке два года и к тому же почти жениха. — Теперь я чувствую себя совершенно счастливой.

Он собрался что-то сказать, но в это время в вестибюль спустился маркиз.

— Леди Уинстон, как мило с вашей стороны нанести нам визит! Джессика буквально жаждет быть вам представленной.

«Вовсе нет, если я хоть немного разбираюсь в подтекстах», — подумала Каролина. Впрочем, ходили разговоры, что в последнее время маркиз неважно себя чувствует. Возможно, из-за расшалившейся печени или подагры. Каролина поспешила любезно улыбнуться, но настороженность в ней уже проснулась.

— Мне также не терпится с ней познакомиться.

Маркиз сделал приглашающий жест и направился к дверям направо — в просторную гостиную, предназначенную для приема визитеров. Леди Каролина под руку с Мэттью последовала за ним. Когда они ступили через порог, с изящного диванчика, обитого парчой, поднялась молодая женщина. Она и впрямь была золотисто-белокурой. Ревнивый взор Каролины тотчас оценил ее туалет — элегантное платье из бледно-голубого муслина, сшитое по последней моде. Протеже маркиза была того же роста, что и она, но при всей своей стройности выглядела… выглядела более округлой и тем самым более женственной. Кожа ее была не малокровно-белой, что чаще всего встречалось у женщин высшего общества, а кремово-белой, как лепесток светлой розы. Солнечные лучи, подсвечивая ее волосы, придавали прическе вид золотого нимба. Но более всего поразили Каролину черты ее лица. Они были настолько прекрасны, что одна мысль о подобной сопернице леденила кровь.

— Леди Каролина, позвольте представить вам мою подопечную, мисс Джессику Фокс.

Ничего больше не прибавив, маркиз отступил. Почему-то Каролина была уверена, что он сошлется на здоровье и покинет их, но этого не случилось. К счастью, Мэттью тоже остался, но радость померкла от смутной догадки, что оба мужчины задержались, чтобы морально поддержать Джессику.

— Счастлива войти в круг ваших знакомых, миледи, — сказала та, делая шаг навстречу.

Ее манера двигаться и произносить слова сделала бы честь герцогине. Должно быть, то же самое пришло в голову и маркизу, так как он буквально расцвел.

— Джессика провела в Белморе только полгода, — сообщил Реджинальд Ситон, усаживаясь рядом с девушкой, — а до этого училась в пансионе благородных девиц миссис Сеймур.

— У меня есть кузина, обучавшаяся в том же пансионе, что ивы, — самым светским тоном произнесла Каролина, тщательно укрепляя на лице любезную улыбку, адресованную прекрасной мисс Фокс. — Возможно, вам приходилось встречаться. Имя Френсис Фезерстон что-нибудь говорит вам? Она дочь сэра Альберта Фезерстона.

— Разумеется, я знакома с ней.

Джессика подавила улыбку. Она умолчала о том, что Френсис Фезерстон была злобной сплетницей, у которой находилось ядовитое слово по поводу каждого, кто попадал в ее поле зрения. Невольно напрашивался вопрос: возможно, и леди Уинстон того же сорта? Однако Джессика сразу же отбросила это предположение. Мэттью достаточно проницателен, чтобы разглядеть мелкую душонку за безупречным фасадом. К тому же некрасиво заранее ставить клеймо на женщине только потому, что испытываешь к ней ревность.

Во время беседы Джессика постаралась как можно тщательнее изучить Каролину Уинстон. Та была не ниже ее ростом, стройная почти до сухощавости, с русыми волосами и глубоко посаженными темными глазами. Ее строгий, хотя и элегантный туалет — платье розового шелка, по вороту и подолу отделанное плетеными розочками, — создавал образ несколько подчеркнутой скромности, даже пуританства, отличающий ее от других женщин высшего света.

Внимательный осмотр привел к тому, что у Джессики пересох рот и стеснилось в груди. Она не забыла ни слова из разговора Мэттью с отцом. Именно эту женщину капитан намерен взять в жены — женщину, в которой так и сквозило благородное происхождение, которая была воплощенным достоинством. Наверное, о такой жене мечтает каждый аристократ, думала Джессика с горечью.

Они сидели на двух небольших диванах, друг против друга: Мэттью рядом с леди Каролиной, папа Реджи рядом с ней. Только что принесли все необходимое для традиционного чаепития; сервиз севрского фарфора на серебряном подносе. Деликатно надкусывая печенье, Джессика из-под ресниц рассматривала каждого из присутствующих.

Маркиз с самого утра выглядел усталым, а с леди Каролиной, очевидно, чувствовал себя еще и стесненно, и черты лица его обострились сильнее обычного.

Мэттью, напротив, имел самый непринужденный вид. Когда он обращал взгляд на гостью, выражение его лица становилось непривычно дружеским, теплым и открытым. На Джессику капитан так никогда не смотрел. Возможно, в присутствии этой женщины граф чувствовал себя легко и естественно, совсем иначе, чем с ней. Постепенно нервное напряжение росло, началась дрожь в руках, так что вскоре чашка дребезжала, когда Джессика ставила се на блюдце.

— Насколько я поняла, вы прибыли сюда с юга страны? — с улыбкой спросила леди Каролина.

— Из Девона, — быстро ответил папа Реджи.

— В прошлом году моя семья ездила в Эксмус.

— Я слышал, — заметил Мэттью, лениво улыбнувшись, — что этот городок становится модным курортом.

— О да, но отец ездил туда в гости к брату. Мисс Фокс, не знаком ли ваш отец с моим дядей Генри?

— Не думаю, — снова ответил за Джессику папа Реджи. — Саймон Фокс был настоящим затворником. Они с Джессикой жили близ Бодвина. Вы ведь знаете, как редко выбираются из дому эти сельские помещики. Хозяйство, заботы… не так ли, дорогая моя?

— Да, мы редко выезжали из родных мест. Видите ли, мама давно уже покинула нас, а отец был слаб здоровьем и нуждался в постоянном уходе. Потому-то мне и не довелось повидать белый свет.

Взгляд Джессики непроизвольно скользнул к маркизу, словно она чувствовала бессознательную потребность и поддержке, потом вернулся к леди Каролине. Девушка заставила себя улыбнуться.

— А вы, я полагаю, много путешествуете?

— О да! Кроме Уинстон-Хауса, моей семье принадлежит еще несколько крупных земельных владений. Самое большое из них находится неподалеку от Бедфорда, там мы живем, когда надоедают столица и Уинстон-Хаус.

— Хотелось бы мне узнать о Лондоне побольше. Лорд Бел-мор говорил, что ваша семья проводит там каждый светский сезон. Должно быть, это так увлекательно!

Леди Каролина засмеялась. Звук се смеха был негромким, мелодичным — только так и могла смеяться настоящая леди. Как Джессика и надеялась, она углубилась в подробное перечисление балов, вечеров, званых и музыкальных, на которых бывала из года в год. Мэттью посмотрел на Джессику, приподнял бровь и чуть усмехнулся. Похоже, капитан оценил то, как ловко она увела беседу от несуществующих родственников маркиза.

Как только чаепитие закончилось, Джессика извинилась и оставила гостиную, не в силах выносить нарастающее нервное напряжение. К несчастью, вслед за ней то же сделал и маркиз, и леди Каролина осталась наедине с Мэттью. Джессика слышала, как тот сразу же предложил гостье прогуляться по саду, и успела увидеть, как они покидают дом, улыбаясь и близко склоняясь друг к другу, насколько позволяли приличия.

Неудивительно, что в своей комнате Джессика немедленно бросилась к окну. Притаившись за гардиной, девушка следила за тем, как пара медленно движется по извилистым тропинкам, покрытым мелкой крошкой устричных раковин. Время от времени они останавливались перед цветущим розовым кустом или клумбой с тюльпанами. Однажды в ответ на какое-то замечание леди Каролины Мэттью от души засмеялся. Наблюдая за всем этим, Джессика чувствовала, что ее сердце наполняется свинцом. А тут еще как назло вспомнилась первая встреча, когда она свалилась в лужу к ногам графа и сидела там с ног до головы в грязи, с паклей вместо волос. Следом за этим перед глазами встала сцена на ярмарке, Тогда Джессика предстала перед ним в еще худшем виде: полуголая, придавленная к пыльному полу тушей какого-то подонка. Мало того что она дралась, как дикая кошка, так еще и встряла в мужскую драку! Недаром Мэттью тогда назвал ее простолюдинкой.

Бог свидетель, Джессика хотела стать настоящей леди с тех самых пор, как себя помнила. Она готова была на все, на все абсолютно, только бы бежать от жизни, для которой была рождена. И это ей удалось… внешне. Девушка одевалась

как леди, держалась и говорила как леди, читала классиков в подлиннике и могла даже сыграть пару пьес на пианино…

Как ни была Джессика погружена в невеселые раздумья, все же заметила, как Мэттью сорвал с куста красную розу и протянул леди Каролине — женщине, которая леди по сути своей. Джессика Фокс могла зубрить всю ночь до утра, днями ходить по комнате с портновской линейкой, привязанной к спине для улучшения осанки, учить наизусть одно стихотворение за другим, болтать по-французски не хуже, чем на английском, но все это бессильно сделать ее настоящей леди.

Леди Каролина прикрепила розу к лифу, грациозно положила руку на локоть Мэттью, и они неспешным шагом двинулись к оранжерее. Граф… выглядел как никогда прежде, во всяком случае, на памяти Джессики. У него был довольный, даже счастливый вид.

Джессика вспомнила, как он спас ее в тот день на ярмарке, как нес к экипажу и как уютно, как естественно было лежать в его объятиях. Потом мысли скользнули к их единственному поцелую в сарае, отданном под школу. Если Ситон собирается жениться наледи Каролине, зачем было целовать ее, Джессику?

Девушка отошла от окна и опустилась на постель. Нетрудно ответить, ведь она достаточно повидала в детстве и юности. Джессика выросла в борделе, черт возьми! Плотское желание не имеет для мужчины ничего общего с мыслями о браке, во всяком случае, когда дело касается таких, как она. Капитан желал ее, но в жены хотел взять леди Каролину.

Это была жестокая правда, и откровенно высказать ее себе было нелегко. Зато разумно. Нелепо открещиваться оттого, что ей никогда не заполучить Мэттью в мужья.

Если только папа Реджи не заставит его на ней жениться.

На одну минуту Джессика позволила себе эгоистично пожелать, чтобы так и случилось. Она знала, что ничего невозможного в этом нет. Папа Реджи — человек властный, который привык стоять на своем и, кроме того, мечтает поженить их. В какой-то мере он умело использовал свой возраст и состояние здоровья, чтобы склонить Мэттью к согласию. Пока маркиз еще не пустил в ход тяжелую артиллерию, но Джессика догадывалась, что папа Реджи найдет способ добиться цели. Кто знает… может быть, Мэттью все-таки достанется ей…

Однако вместо надежды девушка ощутила только новую волну тошноты в уже неспокойном желудке.

Что ожидает ее в том случае, если сын уступит настояниям отца и женится на ней? Не маркиза, а ее он станет винить в том, что так случилось. Между ними никогда не будет ни тепла, ни доверия, а со временем может вырасти даже ненависть. Почему бы и нет? Разве этот брак не разрушит его надежды на иную жизнь, его планы на будущее?

Ну уж нет! Конечно, она не леди Каролина Уинстон, но даже у Джессики Фокс есть своя гордость! Мэттью небезразличен ей… более чем небезразличен. Девушка мечтала о нем чуть ли не с самого детства, но зачем ей человек, которому она не нужна?..

Между тем граф Стрикланд и леди Каролина вышли из оранжереи. Капитан помог ей подняться в экипаж, поцеловав на прощание в щеку. Этот незатейливый, скромный поцелуй ничем не походил на жадный и страстный, который он однажды навязал Джессике. Леди Каролину Ситон не посмел бы так поцеловать. Это вольность, недопустимая для джентльмена по отношению к леди. С дочерью Элизы Фокс, деревенской шлюхи, можно не церемониться.

Сердце Джессики ныло, она чувствовала себя униженной и злилась на Мэттью, но в душе сознавала, что тот не виноват. Просто так устроен мир, устроен жестоко и несправедливо, и ничего тут не поделаешь.

Джессика поклялась себе страшной клятвой, что выбросит Мэттью Ситона из головы. Отныне ей никто не нужен, кроме папы Реджи. В самом деле, она ведь была счастлива в Белморе до приезда Мэттью, будет счастлива и позже, когда капитан снова уедет. Нужно только разрешить создавшуюся ситуацию, поговорив с маркизом. Джессика убедит его позволить сыну самому выбрать себе жену. Даже думать больно до слез, но это единственно правильное решение. Оставалось только претворить его в жизнь.

Джессика глубоко вздохнула, собираясь с силами для предстоящего разговора, и поднялась. Теперь, когда все обдумано и решено, ей хотелось только одного — поскорее пройти через неизбежное. После этого Мэттью будет окончательно для нее потерян. Впрочем, у нее с самого начала не было ни одного шанса. Сознавать это было больно, но… ей не привыкать. Жизнь обижала ее достаточно часто, чтобы усвоить, что со временем боль проходит.

Опасаясь, что у нее не хватит мужества (или, скажем, появится Виола, сообразит, что что-то не так, и начнет лезть в душу), Джессика мерила шагами комнату. Маркиз всегда просыпался от послеобеденного сна в одно и то же время. Как только раздался перезвон часов на каминной полке, девушка направилась к комнатам в восточном крыле особняка. Пожалуй, за весь этот нелегкий день она не чувствовала себя до такой степени измученной.

— Что вам угодно, мисс? — осведомился престарелый камердинер маркизу, Лемюэл Грин, отворяя дверь на тихий стук.

— Я бы хотела поговорить с его милостью. Он уже проснулся?

— Только что, мисс. Я доложу о вашем приходе. Несколько минут Джессика ходила взад-вперед по небольшой гостиной.

— Боюсь, его милость неважно себя чувствует, — сказал камердинер, сокрушенно качая головой, — но если дело важное и спешное, он согласен уделить вам несколько минут. Пройдемте в спальню.

Невольно тревожный трепет пробежал по всему телу Джессики. До последнего времени маркиз всегда казался на редкость здоровым… В считанные дни его состояние ухудшилось, и домашний доктор тщетно ломал голову, отыскивая причину.

— Я сама пройду, Лемюэл. Дело и правда спешное. Камердинер кивнул, открывая перед ней дверь.

— Как дела, папа Реджи?

— Входи, входи, дорогая! Присядь сюда, поближе ко мне. Джессика устроилась на удобном стуле у самого изголовья кровати и взяла обеими руками длинные прохладные пальцы маркиза.

— Я слышала, вам нездоровится?

— Наверное, все дело в перемене погоды. Ни к чему забивать этим голову, — заверил маркиз, внимательно всматриваясь в бледное лицо воспитанницы, и его взгляд омрачился. — В чем дело, дорогая моя? Неужели тебя задело какое-то из замечаний леди Уинстон? Или ты опасаешься, что плохо держалась? Могу поклясться, даже принцесса крови не справилась бы лучше.

— Папа Реджи, леди Каролина тут ни при чем.

«Во всяком случае, напрямую с ней это ire связано», — мысленно добавила девушка.

— Мне нужно поговорить об очень важном деле, но если вы недостаточно хорошо себя чувствуете, лучше перенесем разговор на завтра.

— Ни в коем случае! Просто я немного устал. А теперь расскажи, почему твой рот напоминает унылую луну уголками вниз.

Джессика мысленно взмолилась, чтобы боль и обида никак не проявили себя во время разговора.

— Речь пойдет о вашем сыне.

— О Мэттью? Что такое? — Маркиз тотчас нахмурился. — Неужели этот шалопай позволил себе какие-то вольности?

Джессика вспомнила неистовый поцелуй, и щеки ее слегка порозовели. — Нет-нет, что вы! Ничего такого не было!

— Тогда что же?

— Я даже не знаю, как начать… Одним словом, мне кажется, что он собирается поухаживать за мной, — тихо сказала Джессика, думая, что свет не слышал более бессовестной лжи. На всякий случай девушка незаметно скрестила пальцы, очень надеясь, что ложь эта святая и в аду за нее гореть не придется. — Это потому, конечно, что я нахожусь на вашем попечении. Возможно, Мэттью чувствует себя ответственным за мое будущее или даже полагает, что жениться на мне будет благородно с его стороны. Однако, мне кажется, ваш сын желает совсем иного.

— Леди Каролину, например, — проворчал маркиз.

— Это я и хотела сказать. Что до меня… Мэттью ведь по натуре галантен.

Тут она нисколько не грешила против истины, особенно если вспомнить, как смело бросился капитан на ее защиту.

— Чаше всего мой сын бывает напыщенным индюком!

— Как бы то ни было, — продолжала девушка, едва удержавшись от улыбки, — брак между нами был бы ужасной ошибкой.

— Это еще почему?

— Потому что мы никак не подходим друг другу. У нас нет абсолютно ничего общего: ни друзей, ни интересов, ни склонностей. Брак между людьми, чужими друг другу, никогда не станет счастливым. Если бы дело обстояло иначе… — она запнулась, подумав: «Если бы ваш сын не желал иной жены, а любил меня», — и опустила глаза, не в силах дольше выносить пристального взгляда маркиза, который, казалось, проникает в душу, — для меня стало бы величайшей честью выйти за графа Стрикланда. Но мы настолько разные, что отрицать это не только нелепо, но и опасно. Зачем навлекать несчастье на нас обоих? Ваш сын, милорд, не устраивает меня в качестве мужа, да и Мэттью, я уверена, не хочет на мне жениться. Теперь, узнав истинное положение вещей, вы можете положить этому конец. Убедите сына оставить попытки ухаживать за мной.

— Это был бы скоропалительный шаг.

Джессика округлила глаза, словно не понимая, что имеет в виду ее опекун, словно не слышала злополучного спора между отцом и сыном.

— Что же тут скоропалительного?

— Что? Хм… — Папа Реджи, казалось, не знал, как продолжать, и начал усаживаться в постели. — Да то хотя бы, что на самом деле из вас с Мэттью выйдет на редкость гармоничная пара. Чтобы понять это, достаточно один раз увидеть вас вместе. Последний дурак и тот скажет, что вы подходите друг другу по всем статьям!

— В любом случае у меня нет намерения выходить замуж… пока, — возразила Джессика, заставляя себя улыбнуться. — Я так счастлива здесь с вами, папа Реджи! Ну а граф Стрикланд… меня не интересует и не может интересовать. Это так же ясно, как и то, что я не интересна ему, и…

Легкий шорох, раздавшийся у двери, в которую Джессика недавно вошла, заставил ее запнуться. Опершись плечом о притолоку, там стоял Мэттью, и лицо капитана напоминало грозовую тучу.

— Я вижу, мисс Фокс, вы уверены в каждом из сделанных вами выводов.

— О! — вырвалось у Джессики. — Как давно вы там стоите?

— Достаточно давно, чтобы услышать главное — мы нисколько не подходим друг другу. Весьма благодарен, что вы довели это до моего сведения.

Маркиз молча переводил взгляд с Джессики на сына, который испепелял ее взглядом. Когда тишина стала невыносимой, Реджинальд Ситон испустил долгий, преувеличенно тяжкий вздох.

— Пожалуй, ты права, дорогая. Теперь мне открылась истина. Вы не подходите друг другу, и никакое время этого не изменит. Если я думал иначе, то, должно быть, у меня развивается старческое слабоумие.

Губы Мэттью шевельнулись, но он сдержался.

— Однако в этом случае проблема остается, — продолжал маркиз.

— Какая проблема? — удивилась Джессика.

— Дорогая, я знаю, как ты счастлива в Белморе. Могу заверить, что и я счастлив в твоем обществе. Увы, так не может продолжаться вечно. Время бежит неумолимо, и мой земной срок истекает…

— Прошу, не говорите так!

Меньше всего ей хотелось выказывать чувство привязанности к маркизу в присутствии его сына, который, разумеется, счел бы это спектаклем, но девушка любила папу Реджи, и мысль о его возможной смерти всегда вызывала у нее глубокую тоску.

— Запрещаю вам даже упоминать об этом!

— Дорогая, я уже стар и к тому же болен. — Маркиз ласково потрепал по нежной ручке, так неистово стискивавшей его руку. — Зато ты молода, полна сил, жизнь бьет в тебе через край. Ты сможешь осчастливить мужчину и подаришь ему много здоровых детей.

Джессика промолчала, украдкой проглотив вдруг возникший в горле комок. Иметь семью, детей было ее заветной мечтой. Она любила всех детей без исключения, но ничто не могло так порадовать ее, как свое собственное дитя.

— К чему я веду? — между тем говорил маркиз. — Раз уж Мэттью не устраивает тебя в качестве супруга, придется поискать того, кто устроит.

— Что?! — воскликнула Джессика, вскочив с места.

— Поверь, это будет совсем не трудно. Женщина твоих достоинств, такая красавица… Не пройдет и пары дней, как лучшие женихи Лондона будут искать твоей руки.

— Лондона? — эхом повторил граф, поспешно проходя в комнату. — Отец, ты шутишь?

— Я никогда еще не был так серьезен. Я дам за Джессикой великолепное приданое. Как только она будет введена в высший свет, ей останется только выбирать.

— Но… но я не могу ехать в Лондон, папа Реджи!

— Интересно знать почему?

— Потому что… потому что… мои ученики! Что же, я брошу их в разгар учебы? Я просто обязана…

— Это вполне разрешимо. На время твоего отсутствия я подыщу им учителя.

— Милорд, я… я все же решительно не могу ехать в Лондон! — Джессика до боли прикусила губу, борясь с дрожью во всем теле.

— А я по-прежнему не вижу причин для этого.

— Вы должны понять, милорд! — Девушка выпрямилась и напряглась в отчаянной попытке подавить растущую панику. — Что, если кто-нибудь раскроет правду? Если выяснится, кто я на самом деле? — Она часто заморгала, чтобы смигнуть навернувшиеся на глаза слезы. — Я не могу допустить этого. Если правда откроется, имя Белморов будет навеки запятнано. Я не могу позволить вам рисковать…

— Должен напомнить, дорогая, — перебил маркиз с неожиданной резкостью, — что в моменты серьезных решений ты теряешь право голоса. В глазах закона я твой опекун. До определенного возраста я один могу решать, как тебе поступать, а как нет. Порой тебе позволяется своевольничать, но в данном случае ты подчинишься мне беспрекословно!

Джессика широко раскрыла глаза и даже приоткрыла рот. Она могла перечесть по пальцам одной руки случаи, когда маркиз говорил с ней таким тоном. Если это случалось, она каждый раз думала: вот откуда у Мэттью такая суровость.

— Хорошо, папа Реджи, — кротко ответила девушка и опустилась на свой стул.

— В данном случае, отец, она совершенно права, — громко вмешался Мэттью, заставив ее вздрогнуть. — Неужели ты всерьез думаешь, что сможешь ввести Джессику в высшее общество?

Маркиз вскинул голову, тряхнув львиной гривой белоснежных волос. Лицо его приобрело столь же грозное выражение, как недавно — лицо сына.

— Похоже, дорогой, ты смотришь на нее — и не видишь. Присмотрись же хорошенько! Или ты попросту слеп?

На скулах сына заиграли желваки.

— Эта девушка — само совершенство! Ты один по какому-то капризу природы не в состоянии это заметить. Не думаю, чтобы весь высший свет вдруг заразился твоей слепотой…

Взгляды отца и сына скрестились, как клинки. Внезапно маркиз схватился за грудь, словно задыхаясь, и рухнул на постель.

— Отец!

— Папа Реджи!

Сын бросился к кровати и едва не столкнулся с Джессикой, в панике вскочившей со стула.

Через несколько минут маркиз отдышался, но лицо его налилось пугающей краснотой, а сердце билось слишком сильно.

— Это все волнение… слишком много волнения. Если можно, я бы немного отдохнул.

— Конечно, отец, конечно!

Мэттью начал отступать к двери, хмурясь и качая головой. Джессика просто кивнула, чувствуя, что случившееся произошло по ее вине.

— Дорогая, пока я буду приходить в себя, начни собираться в дорогу. Надеюсь, мой мальчик, ты понимаешь, что должен сопровождать нас? До окончания побывки у тебя остается несколько недель, а нам с Джессикой в Лондоне понадобится поддержка.

Мэттью склонил голову в знак согласия.

— Сейчас же отправь лакея в городской дом. К нашему приезду там все должно быть готово. Мы выезжаем послезавтра.

Граф сидел, откинувшись на плюшевые подушки дорожной кареты Белморов. На сиденье напротив Джессика и маркиз вели легкую приятную беседу обо всем, что мелькало за окнами. Каждый новый поворот дороги, казалось, заставлял васильковые глаза Джессики сиять еще чуточку сильнее.

Следом за их каретой ехали в экипаже камердинер маркиза Лемюэл Грин, дворецкий Сэмюэл Озгуд, без которого не проходил ни один выезд Белморов, и Виола, кое-как игравшая роль горничной Джессики.

Мэттью смутно помнил эту толстуху по прежним посещениям «Черного борова». Она служила там кухаркой, и с трудом верилось, что благородный маркиз Белмор согласился допустить в поместье особу с таким прошлым. Это, конечно, дело рук Джессики. А чем лучше то, что теперь и сам маркиз называет Сэмюэла Озгуда просто Оззи? С тех пор как Джессика Фокс обосновалась в Белморе, отец очень изменился. Нельзя сказать, что эта перемена — к худшему, но и в обратном Мэттью тоже не был уверен.

Ситон посмотрел на ту, к которой снова и снова возвращались его мысли, и обнаружил, что девушка, в свою очередь, наблюдает за ним из-под низко опущенных полей шляпы. Он слегка улыбнулся, показывая, что это не прошло незамеченным, и краска тотчас бросилась ей в лицо.

Как только она снова посмотрела в окно, Мэттью перестал улыбаться и мысленно вернулся к ее позавчерашнему разговору с отцом. Капитан не мог забыть то, что ощутил, услышав мольбы Джессики не навязывать ей брак с ним. В тот момент все в нем окаменело, и Мэттью почти совершенно утратил способность дышать. Причина, заставившая Джессику пойти на такой шаг, была ему совершенно ясна. В тот вечер, когда отец говорил с ним о браке, девушка подслушала их разговор и его яростную отповедь. Одна мысль о подобном союзе вызвала в нем тогда категорическое неприятие, и он в запале назвал Джессику дочерью шлюхи.

А потом она познакомилась с Каролиной Уинстон, женщиной, на которой граф готов жениться не раздумывая. У той есть и богатство, и высокое положение — все, чего и в помине нет у Джессики Фокс. Каролина вращается в тех же кругах, что и он, разделяет его взгляды и склонности. Не исключено, что Джессика искренне верит в то, что сказала: Мэттью и Каролина лучше подойдут друг другу.

Но даже если и не верит, то не собирается стоять на его пути. Очень кстати. Потому что он намерен жениться на Каролине — и сделает это.

— Остается часа два до остановки на ночлег, — сказал маркиз, нарушив молчание, которое, оказывается, воцарилось в карсте. — Не сыграть ли нам партию в пикет?

Джессика повернулась, но взгляд ее сам собой снова потянулся к окну. Девушка словно боялась упустить что-нибудь особенно интересное, отвлекшись даже на минуту.

— Хорошо, — неохотно согласилась она.

— А ты, Мэттью?

— Почему бы и нет?

Действительно, почему? Ситон чувствовал себя все более некомфортно, сидя в углу карсты и наблюдая за тем, как колышутся от каждого движения округлые груди Джессики под шелком дорожного платья. Это зрелище раз за разом вызывало в памяти то, как она выглядела тогда, в пустом стойле на ярмарке в Элсбери: синие глаза в пол-лица, прическа в беспорядке, груди совершенно обнажены. Мэттью мог с легкостью припомнить их размер и форму: снизу они более округлы, и от этого соски, отчетливо обрисовавшиеся посреди бледно-розовых кружков, устремлены немного вверх.

При мысли о том, что не его, а чужие руки прикасались к ним, он чувствовал ослепляющую ярость. Этот ублюдок успел узнать, каковы на ощупь груди Джессики! Они выглядели полными и созревшими для прикосновений… И они были такими, если капитан хоть немного разбирался в женщинах.

Эти волнующие мысли привели к тому, что брюки стали неудобно тесны в паху. Мэттью завозился на сиденье, благодаря судьбу за то, что отец вовремя раскрыл дорожную доску для игры в пикет, положив ее им всем на колени. Проклятие, думал граф, девчонка нисколько не подходит на роль жены, но как любовница устроила бы даже самого придирчивого ценителя.

Однако, принимая во внимание то, какие сильные отеческие чувства питал к Джессике маркиз, такой настрой не имел смысла, но всю дорогу до Лондона Мэттью не мог избавиться от назойливых мыслей. Когда на другой день за окошками кареты замелькали пригороды столицы, Ситон все еще размышлял о том, как соблазнительна была бы Джессика в роли любовницы.

Сама же героиня его грез, по-видимому, совершенно выбросила молодого человека из головы. Она не отрывалась от окошка и восторженно улыбалась всему, что видела.

— Могу поклясться, папа Реджи, Лондон даже лучше ярмарки в Элсбери! — простодушно воскликнула девушка, когда колеса загрохотали по булыжной мостовой.

Движение на улицах в этот час было оживленным, и карета покачивалась из стороны в сторону, обгоняя другие экипажи, чтобы поскорее добраться до места назначения — Гросвенор-сквера, где находился лондонский дом Белморов.

— Как вы думаете, мы сможем сходить в театр? Я так мечтаю увидеть настоящих актеров!

— Все, чего ты только пожелаешь, дорогая. Может быть, тебе больше понравится опера?

— О да! — Глаза Джессики засияли. — Я не смела попросить вас об этом.

— Пару дней можно будет посвятить магазинам, — рассуждал маркиз. — На Ладгейт-хилл есть один ювелир, которого я лично знаю много лет. Что скажешь о том, чтобы мы купили тебе…

— У меня есть все что нужно, папа Реджи! Вы и так балуете меня сверх всякой меры.

— Женщина просто не может считать, что у нес «есть вес что нужно», — благодушно возразил маркиз. — Окажись в ее распоряжении все безделушки мира, она и тогда найдет, чего бы еще пожелать.

Странно, думал тем временем Мэттью. Не требовать новых нарядов? Не сгорать от желания посетить вес подряд магазины от Чаринг-кросс до Уайтчепеля? Не мечтать скупить оптом все то, чего вожделеет каждая женщина? Да ведь эта мишура считается необходимой для светской дамы!

Он не верил своим ушам и неохотно вынужден был признать, что Джессика Фокс мало походит на женщин, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело. Допустим, девушка глубже и серьезнее, допустим даже, что она искренне расположена к отцу. Оказывается, воспитанница вовсе не замышляет прибрать к рукам Бел мор, в чем недавно граф был совершенно уверен…

Но что, если у нее есть иная, далеко идущая цель и вся интрига закручена вокруг нее? В двенадцать лет Джессика воровала ловчее, многих взрослых мужчин и умела с легкостью лить слезы, выпрашивая «пару монет для умирающей матушки». Даже самое каменное сердце не могло устоять, и монеты сыпались в грязную ладошку комедиантки одна за другой, в то время как Элиза Фокс всего-навсего мучилась похмельем от слишком большой дозы дешевого джина.

Кстати, сама Элиза была хоть и хорошенькой, но совершенно бессовестной шлюшкой, продававшей свое тело за шестипенсовик и обшаривавшей карманы кавалера, пока тот пыхтел от усилий. Не раз она смывалась с кошельком, оставляя подвыпившего простака отсыпаться в грязном переулке. Мэттью хорошо помнил Элизу Фокс. На его юный вкус, у нее было слишком много морщинок вокруг глаз, но груди и бедра находились в самом соку, а поскольку побывки случались редко, в первый же вечер Мэттью бежал в «Черный боров», едва дыша от предвкушения.

Если вспомнить судьбу матери и детство дочери, то приходило на ум, что ни в словах, ни в поступках нынешней Джессики нет ни крупицы искренности. Не исключено, что милое, заботливое создание, с которым так носится отец, — лишь плод его воображения.

Граф снова откинулся на подушки, время от времени украдкой поднимая взгляд от карт и бросая его на девушку напротив. Он говорил себе, что рано или поздно узнает правду о Джессике Фокс.