УНИВЕРСАЛЬНЫЙ СОЛДАТ Арч СТРЭЙТОH

ВСТУПЛЕНИЕ

"Хьюи"[1] вывалился из-за ярко-зеленой кромки джунглей и пошел по широкой дуге, чуть заваливаясь на правый борт.

“ХМГ"[2], укрепленный на узкой станине, сейчас молчал, уткнувшись стволом в зеленые заросли, наблюдая единственным черным глазом за пустой деревней, раскинувшейся под плоским брюхом вертолета. Широкие лопасти месили влажный тяжелый воздух, и, казалось, они сейчас завязнут в нем, как ложка в густой сметане.

Дым костров поднимался вверх, подпирая хмурое небо грязно-серыми шаткими колоннами.

"Хьюи" описал круг и пошел на следующий заход. Пилот взглянул вниз сквозь темные стекла тонированных очков, выбирая место для посадки.

Он знал, что произошло этой ночью, но даже если бы и не знал, все равно догадался бы, глядя на суетящихся в выжженной траве фигурки "Джи-Ай"[3], костры, несколько часов назад бывшие хижинами и растянувшиеся на обгорелой земле трупы. Кое-где еще сохранились уцелевшие хижины, но это случилось лишь благодаря проливному дождю, не стихающему в течение трех суток.

Сегодня ночью отделение А-356 5-й группы нарвалось на вьетконговскую засаду и было полностью уничтожено. Все отделение. До единого человека. Пилот поправил кобуру, передвинув ее на живот. Он служил во Вьетнаме уже три года и знал, какие сюрпризы может таить в себе спокойная – точнее, кажущаяся спокойной – зеленая стена пальмовых зарослей.

“Кью-ай-эй"[4], – мрачно подумал он. Этим парням повезло, что дождь перестал, а то валяться бы им в этой густой вонючей жиже. Хотя… Мертвым плевать.

Пилот быстро представил, что это он сам лежит в вязком коричневатом болоте. Лицо утонуло в мокрой грязи. Только щека и один глаз торчат над поверхностью. Да еще спина, затянутая в "джангл-фетигз"[5]. Белый и сморщенный от воды, покрытый шевелящимся ковром пиявок «коп-виа»[6]. Тьфу.

Вертолет завис над сожженной деревней и быстро пошел вниз, еле заметно покачиваясь в турбулентной струе.

Когда до земли осталось два метра, из открытого проема выпрыгнул негр. На плечах у него красовались погоны армейского капитана, а на голове, лихо заломленный к левому уху, сидел зеленый берет. Над левой бровью на нем голубел щит с двумя скрещенными золотистыми молниями. Капитан чуть согнулся и побежал в сторону основной группы "Джи-Ай". Пилот опустил "Чоппер" на черную траву, заглушил двигатель и, выбравшись из кабины, огляделся. У самой кромки джунглей замерли несколько солдат с автоматами Ар-15 в руках. Сожженные хижины еще светились тускло-красными пятнами остывающих углей, курясь серым пахучим дымом. Время от времени резкие порывы ветра относили дым к вертолету, размазывая по земле едким ковром.

Рядом с одним из уцелевших строений расположилась команда с пулеметом М-60. Чуть дальше еще один "Джи-Ай" с М-79 – сорокамиллиметровым гранатометом, – готовый в любую секунду накрыть узкое пространство между деревней и джунглями шквальным огнем.

Пилот снял очки и посмотрел в ту сторону, где несколько секунд назад скрылся капитан. Сломанная пальма уткнулась зеленой головой в выгоревшую землю, замерев в поклоне. Видно, рядом взорвалась мина. Вряд ли кто-то обстрелял деревню из гранатомета. Хотя могло ли быть иначе? Здесь же была настоящая бойня.

Несколько человек появились из-за пальмовых зарослей и побежали к "хьюи", таща за углы темные прорезиненные мешки с упакованными в них телами.

Летчик достал из кармана "Лакки Страйк", прикурил и зашагал вслед за капитаном. "Джи-Ай" подбежали к "Чопперу" и принялись грузить мешки в темное прохладное нутро. Он заметил это уже на ходу. "Джампбутсы" чавкали в густеющей грязи, проваливаясь в нее едва ли не по щиколотку.

“М-да, – думал пилот, – вот так и бывает. "Супер Джи-Ай", крутые парни, армейская элита. Бант, Банг. Лопнули, как мыльный пузырь. М-да. Дерьмовая штука – война".

Он остановился у сломанной пальмы, возле которой лежало щуплое тело старика вьетнамца, изрешеченное пулями. Слева высилась стена какого-то дощатого строения барачного типа. Широкая просека уходила в густой бамбуково-папоротниковый лес. То тут, то там лежали мертвые тела солдат, которые еще не успели упаковать в "прорезиненные костюмы". В самом центре площадки, перед домом, раскинулось тело худого вьетнамца с простреленной насквозь головой. Чуть поодаль, за черным кругом костровища, замер "Джи-Ай" с нашивками сержанта на коротком рукаве куртки. Еще дальше молодой парень, рядовой. Мертвые пальцы сжимают рукоять Ар-15. Вокруг поблескивают кругленькими желтоватыми боками стреляные гильзы. "Судя по всему, стреляли до последнего", – решил летчик. Еще один солдат покоился в двух метрах от него. Рядом с ним как раз и копошилась похоронная команда. Военный врач, сидящий на корточках возле трупа, разглядывая что-то, приподнял голову мертвеца и повернул ее набок.

– Что за… О, господи боже… – врач подался назад, и пилот увидел, ЧТО именно напугало его.

У мертвеца не было левого уха. Вместо него зияла черная засохшая рана.

– Не хотел бы я объяснять это его родителям.

Врач покачал головой. Его товарищ, долговязый худосочный капрал, посмотрел на стоящего рядом капитана и угрюмо спросил:

– Сэр, как мы будем это записывать? Что вносить в отчет?

Негр поиграл желваками на скулах и спокойно ответил:

– Ничего. Здесь HИЧЕГО не произошло. Они пропали без вести. Все. Мы их НЕ НАШЛИ.

Он в упор посмотрел на капрала. Тот озадаченно хмыкнул.

– Нет, ну как это не нашли… – долговязый взглянул на доктора, словно ища поддержки, но ответом ему было лишь короткое пожатие плеч.

Негр удовлетворенно кивнул и шагнул к приткнувшемуся здесь же "джипу". Сняв трубку походной рации, он набрал код и, дождавшись, пока на том конце провода отозвались, быстро сказал:

– "Линкольн", это "Орел". Здесь у меня "холодная зебра". Как поняли?

“Холодная зебра".

Пилот удивился. Подобные позывные ему довелось слышать впервые. А он-то думал, что знает их все до одного…

– Да. Всего несколько часов назад, – негр замолчал на мгновение. – Да. Целое отделение. Десять человек. Да, сэр. Хорошо.

Капитан опустил трубку на рычаг. Было в его движении что-то, наводящее на мысль об очень влиятельном собеседнике. Наверное, почтение, с которым он это сделал. Мягко, словно святыня, трубка скользнула в стопорные пазы.

Пилот даже улыбнулся. Едва-едва, самыми краешками губ. Врач тем временем упаковывал тело в мешок. Капрал помогал ему, натягивая прорезиненную ткань на окоченевшее тело.

Капитан несколько секунд наблюдал за их торопливой работой, а затем сухо приказал:

– Засыпьте их льдом, и мы заберем тела.

Врач удивленно поднял голову, пристально глядя на негра. Тот спокойно отвернулся и зашагал к вертолету.

Пилот же остался стоять на месте, обдумывая услышанное.

Льдом? Для чего засыпать тела льдом. Жары нет, признаков разложения –никаких. Странно. Скорее всего, трупы хотят сохранить для каких-то своих целей. Для каких? И что это за таинственный "Линкольн", с которым кэп беседовал, чуть ли не по стойке "смирно"? Ох, парень, странное дело тут намечается.

Он сунул руки в карманы широких камуфлированных штанов и принялся наблюдать, как доктор застегивает длинную "молнию" на темном мешке, недоуменно бормоча себе под нос:

– Ну ладно… Льдом… Хм, льдом…

"Похоже, ему, как и мне, не все ясно", – подумал летчик.

Наконец, тело было упаковано, и двое солдат, подхватив его, побежали к "Чопперу".

Врач выпрямился, и пилот услышал, как хрустнули коленные суставы.

Первым подал голос капрал:

– Слушай-ка, если эти уроды все равно не везут их домой, то чего возиться нам? Давай-ка сделаем так: я осмотрю сержанта, а ты возьми на себя вон того, рядового, О'кей?

За широкими пальмовыми листьями пилоту не было видно, что сделают доктор, по крайней мере, ответа не последовало.

Но ждать пилоту пришлось недолго. Через несколько секунд оба вошли в зону видимости. Капрал остановился рядом с трупом сержанта, а врач прошел дальше, к мертвому автоматчику. Стянув с него каску, он отложил ее в сторону, осторожно извлек из мертвой руки Ар-15, а затем, расстегнув темно-зеленые пуговицы на куртке, принялся изучать раны на теле "Джи-Ай".

Капрал вздохнул, нагнулся и, пошарил на груди сержанта, отыскивая медальон. Пальцы его нащупали прочную тонкую проволоку и потянули к себе, извлекая на свет…

– Черт! Дерьмо!!! – восклицание вырвалось у него непроизвольно, когда он увидел причудливое зловещее украшение, надетое на шею трупа. Осторожно приподняв голову сержанта, капрал двумя пальцами снял его и, повернувшись к врачу, протянул… Гирлянду из отрезанных человеческих ушей.

– Вот дерьмо… Ты видел когда-нибудь подобное, а?

Врач покачал головой.

– Нет. Слышал. Но до сих пор считал, что этим занимается только вьетконг.

– Вот, вот… – подтвердил капрал. – Господи, кошмар-то какой. А я-то подумал: кто же им всем уши поотрезал, – теперь, когда капитана рядом не было, он мог поделиться своими мыслями.

– Первый раз слышу такое дерьмо, – заявил длинный. – "Засада… Все погибли…" Ерунда. Ни одного мертвого вьетконговца. Дерьмо собачье. Врач, слушая приятеля, продолжал осматривать тело автоматчика. Время от времени он хмыкал и качал головой.

– Парням поотрезали уши… – продолжал капрал. – А у этого амбала гирлянда на шее. И после всего, что мы видели, кэптайн будет вешать нам лапшу на уши насчет засады. Дерьмо.

Пилот с интересом прислушивался к разговору. Не то, чтобы он был чересчур любопытен, но капрал был прав. Поведение капитана вызывало у летчика, мягко говоря, недоумение.

Зеленые густые ветви сломанной пальмы позволяли ему оставаться незамеченным, при том что голоса парочки были слышны довольно отчетливо. Чем пилот и не преминул воспользоваться.

Пока все трупы не будут погружены, "хьюи" все равно не полетит, а значит, и делать там нечего. Конечно, по инструкции полагалось проследить за погрузкой, но ребята из "похоронной команды" перетаскали за свою службу столько трупов, что сомневаться в их навыках было бы глупо. Это все-таки война.

– Вот ведь дерьмо-то, а? – судя по всему, это было любимое слово долговязого. – Первый раз такое вижу. Наверное, они просто перестреляли друг друга, а командование сочинило нам песенку про вьетконговскую засаду, мать ее, – он принялся натягивать мешок на труп. – Да еще лед. На кой им лед, хотел бы я знать? Они что, собираются этих ребят в музее "Метрополитен" выставлять?

– Да… – неопределенно протянул доктор. Все это время он изучал пулевое ранение на теле "своего" трупа. Пилот видел: что-то очень заинтересовало его.

Повернувшись к капралу, врач спросил:

– Слушай, Брайан, посмотри-ка, что за пушка у этого парня?

Он кивком указал на сержанта. Капрал хмыкнул и поднял с земли лежащий чуть в стороне пистолет.

– "Кольт", – ответил он. – "Кольт-коммондер", модели 1911 года. 45-го калибра.

– Я так и думал, – врач снова кивнул, выудил плоский жетон, висящий на шее убитого, и прочел имя про себя.

Пилот пожалел, что он не сделал этого вслух. В "Чоппере" ему не удастся взглянуть на жетон, а с врачом объясняться не хотелось. Он понадеялся, что словоохотливый капрал поинтересуется, как звали парня, но, к его большому разочарованию, тот возился с трупом сержанта и не заметил манипуляций приятеля.

Черт. Узнать бы имя, фамилию. Ну, на худой конец, личный номер. Дружок из штаба помог бы выяснить адрес. Хоть родителей известить. "Пропали без вести". Хуже нет, если кто-то пропал без вести. Не знаешь, жив человек или мертв. Ждешь. Своей матери он бы такого не пожелал. Лучше уж получить "Кью-ай-эй".

Пилот сплюнул на обожженную траву. "Пропали без вести. На кой черт им мертвые? Надо будет попытаться навести справки об этом взводе. А-356, кажется. Может быть, что и всплывет".

“Молния" никак не хотела поддаваться, и капрал снова начал ругаться.

Громко, от души.

– Вот дерьмо. Такой амбалище, даже мешок не закрывается, – он поправил очки и заорал. – Эй, ребята, кто-нибудь! Грузите этого в "Чоппер"! Двое "Джи-Ай" торопливо прошли мимо пилота, даже не взглянув в его сторону, и, подхватив тело, потащили к вертолету.

Пилот проследил за ними, вздохнул и зашагал назад к "хьюи".

Теперь он тоже обратил внимание, что НИГДЕ не было видно НИ ОДНОГО вооруженного вьетнамца. Зато кругом было полно трупов стариков и женщин. Конечно, можно предположить, что "зеленые береты" попали в ловушку неожиданно. Угодили под перекрестный огонь и погибли, не успев подстрелить ни одного "чернопижамника", но… Пилот и сам понимал, насколько нелепа эта версия: тогда они все лежали бы в одном месте. А здесь не так. "Джи-Ай" успели рассредоточиться, да и стреляных гильз кругом полно, хоть лопатой сгребай. Судя по тому, что он слышал об этих ребятах, здесь должен быть, по крайней мере, взвод "вьетконга", искрошенный в капусту, да еще и вооруженный до зубов.

Пилот быстро пересек деревню. Да, парень, от всей этой истории попахивает тухлятинкой. Случалось, конечно, что кое-кто из солдат сходил с ума, это война, а не воскресная прогулка по магазинам, но столько жертв… Странно… И ведь кэп не собирается отправлять их домой, на Арлингтон , а упаковывает тела в лед.

"М-да. Есть над чем подумать. Это тебе не Дьенбьенфу. И ведь кэптайн заранее знал, зачем мы летим. И количество трупов тоже. То-то я удивился, когда увидел кофры, набитые льдом. И потом, – пилот вспомнил шеврон на рукаве негра: "Милитари-интеллидженс", – при чем здесь военная разведка?”

"Ох, парень, чует мое сердце, что-то здесь не так".

Негр стоял возле пятнистого борта "Чоппера", внимательно наблюдая за погрузкой тел. Видимо, его очень волновало, чтобы все было выполнено аккуратно, потому что он то и дело покрикивал:

– Эй, осторожнее, осторожнее! Льдом его обложите получше!

Он даже не спросил пилота, где тот ходил столько времени.

Летчик приблизился и заглянул в проем. Тела грузили в узкие дюралевые кофры, заваливая их льдом. Пилот несколько секунд наблюдал за происходящим. Кофры стояли по пять в ряд. Восемь из них были уже заполнены, в девятый как раз заталкивали мешок с сержантом. Оставался еще один. Для того самого паренька, который лежал на поляне.

Пилот выудил из мятой пачки еще одну сигарету и закурил. Посмотрел вверх, в серое небо, на котором свинцовые тучи снова собирались в мрачное покрывало, готовясь обрушить на землю потоки холодного дождя.

Затем он вытащил из кармана темные очки и, нацепив их себе на нос, забрался в кабину. Откинувшись в кресле, он наблюдал, как два солдата бегут через деревню, перемешивая "джамп-бутсами" грязь и золу, таща последний – десятый – мешок. Этот, в отличие от предыдущего, был застегнут наглухо.

Летчик курил не торопясь, зная, что происходит сейчас за перегородкой, отделяющей кабину от грузового отсека. Вот тело подают стоящим в проеме "Джи-Ай", те откидывают крышку пока еще пустого кофра и опускают мешок внутрь, на толстый слой льда. Вот его забрасывают льдом сверху. Сначала ноги, затем тело, голову. И вот уже мешок скрылся под белым покровом. Хлопает крышка, щелкают замки. Все. Можно лететь.

Пилот открыл дверцу и швырнул окурок в сторону. Прочертив светящуюся дугу, тот упал на черные останки травы и замер, пуская вверх голубоватую струйку дыма.

Пальцы сами собой нащупали нужные тумблеры, и пилот с удовольствием услышал, как напрягся, заурчал двигатель за его спиной, и тонкий свист лопастей разрубающих воздух. Он все нарастал и нарастал, пока не перешел в ровный мощный гул. Машина задрожала, готовая в любую секунду взмыть в небо, подчиняясь желанию человека.

Капитан протиснулся в кабину и сел рядом, что-то прокричав. Ему не удалось перекрыть шум винтов, и тогда он просто сделал знак рукой –"взлетаем".

Пилот кивнул и тронул штурвал.

"Чоппер" дрогнул и чуть покачнулся. Земля резко провалилась вниз и вправо, а вместо нее возникло зеленое бескрайнее море джунглей. По верхушкам пальм бежали волны, когда ветер касался их своим дыханием.

“Хьюи" заскользил по невидимой горке, совершая прощальный круг, словно пилот отдавал долг памяти погибшим. Так было заведено.

На обратном пути в лагерь "похоронная команда" наткнется на вьетконговскую засаду. И врач, единственный, знающий имя погибшего парня, умрет, прошитый навылет автоматной очередью.

А еще через день погибнет пилот. Его "Ю-21Б" собьют над джунглями, во время очередного боевого вылета. Он даже не успеет осознать, что умер. Ракета, пущенная "мигом", разнесет "Чоппер" на куски, превратив тело пилота в кровавую мешанину из костей и плоти.

“Джип" негра-капитана подорвется на мине по дороге в Сайгон, куда он поедет для того, чтобы улететь домой, в Нью-Йорк.