"Золотоискатели" - читать интересную книгу автора (Кервуд Джеймс Оливер)

Глава II. Как Миннетаки попала в плен к индейцам вунга

В продолжение нескольких долгих минут Родерик думал, что Жизнь окончательно покинула тело его молодого друга.

Ваби лежал совершенно недвижно, и лицо его хранило такую мертвенную бледность, что Родерик, почти столь же бледный, стал взывать к нему голосом, полным отчаяния и слез.

Проводник Родерика стал на колени перед обоими молодыми людьми. Просунув руку под толстую рубаху Ваби, он держал ее там с минуту, а затем решительно заявил:

— Сердце еще бьется.

С этими словами он вытащил из кармана маленький металлический флакон, открыл его и протиснул горлышко между плотно сжатыми челюстями Ваби. Как только несколько капель чудесной жидкости попало в горло измученного юноши, проявился ее немедленный эффект.

Ваби открыл глаза, устремил рассеянный, блуждающий взор на лицо, которое склонилось над ним, и тотчас же опустил веки.

Все это длилось не дольше четверти минуты, но проводник казался вполне довольным. Оставив Ваби, он начал тщательный осмотр саней и собак, которые по-прежнему лежали, вытянувшись во всю длину на снегу, с опущенными на передние лапы головами. Казалось, на них не оказывала никакого действия близость совершенно чужой упряжки собак. Если бы время от времени судорожно не вздымались их бока, можно было бы подумать, что смерть застигла их врасплох на том самом месте, где они упали, на следу.

— Они бежали до тех пор, пока могли, — произнес проводник, — они сделали все, на что были способны! Бедные животные! Бедный мальчик!

По дрожи, которая все чаще и длительнее пробегала по телу Ваби, Родерик понимал, что молодой человек постепенно возвращается к жизни, но вместе с радостью он испытывал и тревогу. Глядя на измученных вконец собак и на полуживого друга, он с тоской спрашивал себя: не случилась ли катастрофа, еще более ужасная, чем пленение Миннетаки? Может быть, нежная и прекрасная сестра Ваби скончалась? Уж не убили ли ее жестокие и кровожадные вунги?

Тогда, не в силах одолеть свое волнение, он стал умолять Ваби сообщить ему хоть какие-нибудь подробности, но проводник, нисколько не стесняясь, оттолкнул его в сторону и энергично заявил:

— Как вы можете так поступать? Неужели вы не понимаете, что прежде всего он нуждается в полном покое? Он находится в очень тяжелом положении. Вы бы лучше делом занялись, и, пока я заверну его в меха и буду растирать, вы соберите хворост и разложите костер! Ему прежде всего нужен покой, а затем — тепло! Так вот!

Родерик немедленно подчинился приказанию, понимая всю его мудрость. Он собрал немного березовой коры, к которой присоединил изрядное количество сухих веток, и через несколько минут около саней весело затрещал огонь. Родерик прибавил еще коры, еще веток, и ласкающее тепло распространилось шагов на двенадцать в окружности.

Проводник перенес Ваби поближе к огню и положил его на большую медвежью полость. Затем он укрепил на горящих поленьях большой горшок со снегом. Как только вода закипела, он приготовил бульон из концентрата.

Смертельная бледность Ваби исчезла, и Родерик, стоя на коленях, со счастливым выражением лица, напряженно следил за его дыханием, которое с каждой минутой становилось все ровнее и чаще. Но по мере того как проходила опасность, угрожающая непосредственно юноше, он все более тревожился о Миннетаки, допуская самое ужасное и невероятное.

Вдруг быстрой и ровной чередой пронеслись перед его мысленным взором все события последних месяцев (примечание: см. роман «Охотники на волков»). Прежде всего он вспомнил о своем прибытии из Детруа в Вабинош-Хоуз в сопровождении Ваби, своего школьного товарища, который увлек его своими вдохновенными рассказами о Нортландии — стране, так далеко расположенной от малейших следов цивилизации. Они провели почти неразлучно несколько месяцев подряд, и за это время их дружба, претерпевшая множество испытаний, окрепла настолько, что можно было ручаться за ее жизненность и силу до гроба. За эти же месяцы они успели познакомиться и сойтись со старым Мукоки, самым опытным и ловким охотником в области, и вместе с ним пережить очень много интереснейших и опасных приключений.

Но вот перед его глазами предстал нежнейший образ сестры Ваби, Миннетаки, которая выехала к ним навстречу на пироге и проводила их до самого дома, где их ждала такая торжественная и сердечная встреча. Он вспомнил, как по дороге его легонькая шапочка была сорвана резким порывом ветра, брошена в озеро Нипигон и как девушка с лучезарной улыбкой, черными, как агат, глазами и ослепительно белыми зубами, ловко подхватила ее своим веслом.

Воспоминания его продолжали развертываться и вдруг остановились на заброшенной в ледяных полях хижине, где он и Ваби натолкнулись на два страшных скелета. Эти скелеты принадлежали двум золотоискателям, которые вступили в смертельный бой за обладание таинственной географической картой, вычерченной на березовой коре. Это была грубая карта, но бесконечно ценная, так как таила в себе секрет золотоносной жилы исключительной мощности, жилы, которую многие искали, но ни один человек еще не нашел.

Но вот настал час возвращения на родину, и трагические события последовали одно за другим с головокружительной быстротой. Фактория Вабинош-Хоуз была атакована индейцами Вунга, и Родерик, прежде чем предпринять поездку на санях на родину, пожелал должным образом попрощаться с очаровательной Миннетаки, но оказалось, что в целях предосторожности девушка была отправлена в верное убежище, где ей как будто бы не угрожала ни малейшая опасность. Так, по крайней мере, уверяли родители Миннетаки.

Случилось то, чего никоим образом нельзя было ожидать. Спустя двадцать четыре часа после его отъезда из Вабинош-Хоуза он увидел перед собой милого Ваби, умирающего от усталости, несмотря на то, что вчера еще здоровье друга не оставляло желать ничего лучшего. Он оказался в силах произнести лишь несколько слов, из которых Родерик узнал, что молодая девушка, несмотря на все меры предосторожности, попала в руки к индейцам Вунга, считавшимся самыми жестокими в стране.

В то время как он предавался своим сладостным и вместе с тем горестным воспоминаниям, Ваби вздрогнул, слегка вздохнул и вернул Родерика к печальной действительности.

Родерик осторожно приподнял своего друга, а проводник подал ему чашку горячего бульона. Проголодавшийся Ваби прежде всего улыбнулся, затем поглядел на обоих людей, и его измученное, вытянувшееся лицо приняло более здоровый вид. Он начал пить бульон небольшими глотками, но тотчас же забыл про всякую осторожность и сразу выпил то, что осталось. Когда чашка совсем опустела, он слегка приподнялся и произнес:

— Правду сказать, я с удовольствием выпил бы еще одну чашку бульона. Очень вкусная штука…

Его желание было немедленно исполнено, и вторая чашка показалась ему еще вкуснее первой. Выпив бульон, он еще раз приподнялся, вытянул вперед руки, словно желая удержать свое неустойчивое равновесие, и устремил на Родерика глаза, все еще налитые кровью.

— Если бы ты знал, Род, как я боялся, что мне не удастся нагнать тебя!

— Я очень прошу тебя, Ваби, — жалобно начал Родерик, — если ты только в состоянии, расскажи мне толком, что произошло у ваг. Ты сказал мне, что Миннетаки…

— …похищена индейцами Вунга. Их вождь лично руководил нападением. Я счел нужным предупредить тебя об этих событиях… во-первых, потому что я знаю, как тепло ты относишься к моей сестре… А затем я хочу просить тебя принять участие в поисках Миннетаки. При создавшихся условиях твое участие в деле может принести нам громадную, решающую пользу.

Ваби слишком устал, и ему пришлось сделать довольно продолжительную паузу. У него вдруг закружилась голова, и он зашатался. Родерик и проводник помогли ему усесться на санях. От напряжения у него выступил пот на лбу, но тем не менее, он сделал попытку улыбнуться, схватил руку товарища, нервно сжал ее и продолжал:

— Выслушай, Род, внимательно, и ты узнаешь, как все произошло. Ты прекрасно знаешь события последних дней. По возвращении с зимней охоты мы узнали про готовящееся нападение индейцев Вунга на факторию. Для того чтобы избежать серьезной опасности, быть может, смерти, мы решили сделать большой крюк к югу. Только таким образом мы могли попасть в Вабинош-Хоуз. Ты знаешь также, что, оставив раненого Мукоки в лагере, мы отправились с тобой в разные стороны в надежде найти какую-нибудь дичь, потому что наши запасы совершенно истощились. По твоим собственным словам, спустя час ты набрел на след, который пересекал твой собственный. По этому следу можно было определенно судить, что здесь недавно прошли сани и люди на лыжах. Несколько дальше, близ догоравшего костра ты нашел еще другие следы и между ними отпечаток маленькой женской ножки, которая, как ты заявил, могла принадлежать только Миннетаки.

Родерик слушал, весь дрожа, с туго и болезненно натянутыми нервами. Если бы он мог, он сразу вырвал бы из горла Ваби все слова, которые тот должен был произнести. Конечно, утомленный юноша не мог рассказывать так быстро, как хотелось бы нетерпеливому влюбленному.

— Да, да, все это я знаю. Ну а дальше?

Проводник протянул Ваби третью чашку бульона, которую тот немедленно выпил, после чего продолжал более твердым и звучным голосом:

— Когда мы достигли фактории, которая была осаждена с трех сторон, мы узнали от моего отца, что Миннетаки отправлена на юг, в Кеногами-Хоуз, где ей не угрожает никакая опасность. Отец добавил, что вполне согласен с гобой и что открытые тобой следы могут принадлежать только Миннетаки и ее эскорту.

— Ну, и что же?

— Ну и оказывается, что в то время Миннетаки находилась уже в плену. Почти весь эскорт ее был перебит, а вождь племени Вунга, который когда-то был влюблен в мою мать и несколько десятков лет ненавидит моего отца, решил добиться реванша и увез неведомо куда нашу девочку. Или увез ее или… Одни Бог знает, какая судьба постигла ее.

И в то время, как Род бессильно сжимал кулаки, Ваби заканчивал свой рассказ:

— Спустя час после твоего отъезда мы узнали почти все подробности страшной катастрофы. Одному человеку из охранительного отряда удалось спастись. Он был тяжело ранен, находился почти при смерти, но на следующее утро собрал последние силы и с невыразимыми трудностями добрался до фактории. Он-то и рассказал нам все. Ему была оказана немедленная помощь, но я почти уверен, что в настоящее время его уже нет в живых. Главные силы были оставлены для защиты фактории, а незначительная часть солдат в самом спешном порядке рассыпалась по всем направлениям. К ним на помощь пришли наши лучшие трапперы, которые тоже горят желанием найти бандитов и должным образом проучить их. Мы с Мукоки присоединились к ним. К сожалению, легкая оттепель, очень редкая в это время года, совершенно стерла следы, и мы пока ничего не нашли и ничего не добились. И вот почему…

— Что?

— И вот почему я подумал о тебе, Родерик. Мне кажется, если бы мы пошли по тому пути, по которому несколько дней назад мы пробирались, вместе с Мукоки в факторию, то легко нашли бы место нашего привала, то есть то самое место, откуда мы разошлись с тобой в разные стороны. Я полагаю еще, что твоя память сохранила воспоминания об окружающей местности и поможет тебе ориентироваться и вернуться туда, где ты обнаружил следы Миннетаки и ее отряда. Во всяком случае, это могло бы служить нам исходным пунктом. Оттепель была не повсеместной. Может быть, там снег не тронут, следы сохранились и помогут нам взять нужное направление.

Он помолчал и снова заговорил:

— Теперь, надеюсь, тебе ясно, почему мы с едва оправившимся Мукоки посреди ночи бросились за тобой вдогонку. Ты должен понять также, почему я оставил на середине пути Муки, который находится теперь на расстоянии десяти — двенадцати миль позади нас. Он остался с другой парой саней и полуиздыхающими собаками, а я продолжал путь, захватив собак, которые находились в лучшем состоянии. Выбившись окончательно из сил и очутившись один в ледяной пустыне, я прибег к последнему средству, которое могло привлечь твое внимание: я стал стрелять и стрелял до тех пор, пока не растратил всех зарядов. Я прекрасно понимал, что нахожусь на краю гибели, что ежесекундно могу лишиться сознания и потерять все, в том числе и собственную жизнь. Род, Род, у меня осталась только единственная надежда на спасение Миннетаки, и эта надежда неразрывно связана с тобой. Наша девочка похищена Великой Белой Пустыней, и мы должны напрячь все силы для того, чтобы освободить ее.

Глаза Родерика пылали. Нервным, порывистым движением он схватил руки друга и крепко пожал их.

— Ничего, Ваби, не волнуйся! — воскликнул он. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что мне удастся найти эти следы. Я сделаю все возможное и даже невозможное. Если потребуется и понадобится, мы дойдем до самого северного полюса и дальше. Мы будем искать ее до дня Страшного суда!

Едва только он произнес последние слова, как из соседнего леска донеслись звуки человеческого голоса и хлопание бича, похожее на треск револьверного выстрела. Молодые люди замолчали, затаив дыхание, и насторожились. Звуки приближались.

— Это — Мукоки! — произнес наконец Ваби. — Это может быть только он. Он нагоняет нас.