"Слава" - читать интересную книгу автора (Кертис Джек)Глава 5«Черт побери, – подумал Дикон. – За месяц я так отвык от Лондона, что этот треклятый город пугает меня». Он никого не видел, пока жил в домике на море. Теперь же его постоянно окружали какие-то люди; улицы, магазины и парки были ими полны. Когда он застрял в пробке на Голдхоук-роуд, его со всех сторон окружали сидящие за рулями автомобилей некто; они яростно давили на газ и продвигались каждый раз на какую-нибудь пару футов, подобно армии, пядь за пядью занимающей вражескую территорию. Ему потребовалось больше двадцати минут, чтобы проехать полмили, отделявшую его от дома. Уже открывая дверь, он подумал, что ему требуется выпить, но он точно знал, что пить не будет. Еще до отъезда в Корнуолл Джон вылил в раковину весь запас алкоголя, сделавшись сторонником сухого закона. «Хорошенького понемножку», – сказал он тогда и перевернул вверх дном последнюю бутылку. Он вошел в гостиную и огляделся. – Ну и что теперь? – произнес он вслух. На автоответчике мигала лампочка. Он не считал, сколько раз она мигнула, но заметил, что звонили не один раз. Конечно, это клиенты. Мужья, обманывающие жен, жены, имеющие неверных мужей. Хорошенького понемножку. Дикон нажал на кнопку прослушивания записи, но не взял ни карандаша, ни блокнота, не собираясь перезванивать никому из этих людей. Вполуха он слушал жалобы о семейных передрягах и думал главным образом о спиртном, которое было для него табу. Однако десятое сообщение заинтересовало его. Не дослушав, он перемотал ленту и стал слушать сначала: «Здравствуйте. Меня зовут Лаура Скотт. Я не уверена, что вы меня помните. Я дружила с Мэгги и один раз была у вас на вечеринке... мм... в начале прошлого лета. Вспомнили? Послушайте, вы не могли бы перезвонить мне? Мне необходимо с кем-нибудь поговорить... Мне нужен совет, честно, очень нужен, и мне кажется, вы можете мне помочь». – Она дважды повторила свой номер неожиданно твердым голосом, тогда как перед этим ее голос дрожал, выдавая неуверенность. Он набрал ее номер. Девушка сняла трубку со второго звонка, ее голос по-прежнему дрожал. – Это Джон Дикон, – сказал он. – Я получил ваше сообщение. – Ах да! Я звонила... – Меня не было дома, я только что приехал. Вы не сказали, когда звонили. – Дня три-четыре назад. Вы не возражаете против разговора? – Нисколько. Что там у вас? – Она молчала. – У вас ведь дело ко мне? Говорите. – Можно я приеду к вам? – спросила она. – Вы живете на старом месте? – Хорошо, – сказал Дикон. – Приезжайте. – Я могла бы... Ничего, если я приеду прямо сейчас? – Я вас жду. Он уже почти припомнил, как она выглядела. Высокая, привлекательная, с копной белокурых волос. Он пытался собрать отдельные черты в единый образ, но для этого его воспоминания были недостаточно четкими. Интересно, в чем заключается ее проблема: финансовые затруднения или неверность мужа, пропадающего в служебных поездках дольше, чем позволяют приличия? Впрочем, это не важно – он устал от всего этого. Он хочет видеть Лауру – как бишь ее фамилия? Ах да, Скотт! – вовсе не для того, чтобы подтвердить ее худшие опасения и получить гонорар. Ему надо видеть ее, потому что она знала Мэгги. – Я смогу быть у вас через полчаса, – послышалось в трубке. – Это не слишком рано? Дикон оказался прав – она действительно была высокой и симпатичной блондинкой; он вспомнил ее, едва она вошла. Вспомнил и вечеринку, и то, как Мэгги их знакомила. «Мы вместе учились в университете, а потом расстались. Лаура работала в Париже, она позвонила мне всего пару дней назад». Мэгги была явно рада возобновившейся дружбе, она любила такие неожиданности. Время от времени она говорила ему: «Сегодня я у Лауры. Буду не очень поздно». Ей нравилось иметь своих собственных друзей – это была маленькая отдушина. Дикону это тоже нравилось. Супруги, у которых нет таких отдушин, страдают от клаустрофобии. Он усадил ее на диван и подошел к кухонной двери. – К сожалению, я не могу предложить вам выпить. – Ничего. Тогда кофе, – ответила она. Когда она вошла в кухню, он насыпал зерна в кофемолку. – Извините, – сказала она. – После смерти Мэгги я не была уверена... – Ничего, – сказал он. – Мы, собственно, не были с вами друзьями. Не волнуйтесь. – Это было ужасно. Я послала цветы... – В самом деле? – спросил он. – Очень мило с вашей стороны. – Не желая показаться грубым, он добавил: – Я не очень хорошо знаю, что тогда происходило, – кто-то звонил, кто-то присылал соболезнования. Видите ли... – Он включил кофемолку, как бы вынуждая их обоих к молчанию. – Уже после я подумала, что должна была как-то связаться с вами... что-то сделать... Он улыбнулся и покачал головой. – По правде говоря... я был не в форме. Не переживайте из-за этого. – И без всякой связи добавил: – Было очень мало народу. – Где? – На похоронах. Впрочем, это не имеет значения. – Я понимаю. Внезапно ему показалось, что она вот-вот заплачет. Он было подумал, что она вспомнила Мэгги, представила себе полупустую церковь, яркий солнечный свет и высокое голубое небо, цветы, быстро вянущие на жаре, и гроб, опущенный в иссохшую землю. Потом он понял, что это глупо. Это были его мысли, а она думала о чем-то более насущном. – О Боже, извините меня, – проговорила она и поспешно закрыла лицо руками. Ей удавалось сдерживать слезы, рассказывая голые факты. Она говорила короткими фразами, выделяя наиболее важные подробности, обрывая предложения на середине – словно для того, чтобы собраться с силами для следующего рывка. Но описать, как она вошла в ванную, Лаура уже не смогла: ее душили рыдания. Джон велел ей остановиться, а сам закончил готовить кофе, потом отвел ее обратно в гостиную. Он налил кофе и подождал еще немного. – Я извиняюсь, – сказала она. – Но у меня не было никого... – Ничего, все нормально, – ответил он. – Не спешите. Она встала и постояла с минуту, будто забыв, что собирается сделать. Потом спросила: – В ванную сюда? Умывшись, она рассказала ему все остальное. Он слушал ее внимательно и наконец спросил: – Это было неделю назад? Лаура кивнула: – В прошлый понедельник. Мне сказали, что она умерла в пятницу. Я всегда уезжаю на выходные. У моих друзей квартира в Норфолке. – Вы жили в одной квартире и вместе работали? – Да, в банке. Там мы и познакомились. Кэйт было нужно жилье, а мне – компаньонка, чтобы не очень много платить за рассрочку. – И вы видели ее в последний раз... – Около полудня. – Она старалась быть точной. – У Кэйт была назначена встреча после обеда, а я уехала пораньше, до часа пик. И больше вы не возвращались домой? Лаура покачала головой. – Я взяла свою сумку еще с утра. Заплатила чертову уйму денег за стоянку машины до полчетвертого. Потом поехала прямо в Норфолк. – И уехали оттуда в понедельник утром? – Да. Встала пораньше, чтобы не завязнуть в потоке машин, возвращающихся из пригорода. Оставила машину в том же разорительном гараже. Проработала весь день. Потом – домой. – А... – Вы хотите спросить о Кэйт? Ее не было там утром. В банке, я имею в виду. Мне сказали, что она не появлялась. Это никому не показалось странным – она могла заболеть, а может, решила что-нибудь отпраздновать. – Это было похоже на нее – просто так взять выходной? Лаура задумалась. – Как вам сказать? И да и нет. У вас есть что-нибудь выпить? – Меня не было дома целый месяц. – Он пожал плечами. – Я только что вернулся. – Все в порядке, – сказала она. – Не такая уж я пьянчужка. – Я тоже. – Он сделал паузу. – Расскажите мне о полиции, все по порядку. – Приехала полиция, потом «скорая помощь». Казалось, что их собралось ужасно много. Один из них допрашивал меня, другие были в ванной. Они обошли всю квартиру, осматривая вещи и делая пометки в блокнотах. Потом сказали, что это... – Она вспоминала формулировку. – «Смерть при подозрительных обстоятельствах». – Джон кивнул. – Мне задавали вопросы... где я была, когда в последний раз ее видела, как мы познакомились... Примерно то же, что спрашивали вы. Потом Кэти увезли. – Она вздрогнула. – Воду в ванной они оставили. – Она замолчала, припоминая детали. – У вас найдется сигарета? Джон достал одну и дал ей прикурить. Она долго держала ее над пламенем, потом нервно затянулась. – Курю я тоже немного, – сказала она. – Что было потом? – спросил Дикон. – Потом пришли люди, с которыми нужно было разговаривать. – Ее родители? – предположил он. Лаура скорбно покачала головой. – Я не могла. Просто не могла. Это сделала полиция. Мне пришлось говорить с ними потом, это было ужасно. – О'кей, – сказал Дикон. – Теперь о том, что вас беспокоит. Полицейские приезжали еще? – Да, несколько раз. – И опять задавали вопросы? – Не совсем так. Конечно, они задавали вопросы, какие-то даже повторно. Но не в этом суть. Тогда у меня было мало времени... Первую ночь я провела у подруги, но я знала, что, так или иначе, мне придется вернуться. Я начала вынимать вещи Кэйт из шкафов... понимаете, просто собирать ее имущество. И натолкнулась на что-то такое, чего я не поняла. Я сообщила об этом полиции... – Кому в частности? Она на минуту задумалась. – Человеку по фамилии Д'Арбле. Он инспектор? – Возможно. – Он не... впрочем, этим не заинтересовался никто. Они начали спрашивать, не было ли у нее депрессии в последнее время. Ссоры с дружком, неприятности по работе – что-нибудь в этом роде. – Ну и?.. – Ничего этого не было. Она ни с кем не встречалась. Работа была напряженной, утомительной, как любая другая работа, но я знаю, что в общем она нравилась Кэйт. Нельзя сказать, что она была принцессой из сказки, но и Золушкой тоже не была. Короче говоря, серединка на половинку, как и все мы. Но депрессии у нее не было, за это я ручаюсь. Во всяком случае... – Очень глупо с их стороны предполагать депрессию. – Не говоря уже обо всем остальном, я не могу всерьез поверить, что кто-нибудь может совершить самоубийство именно так. – Но такие случаи были. – Но не в ванне же? – Я имею в виду, в неглубокой воде. Для этого нужно очень исхитриться. Я полагаю, они вас спрашивали про наркотики. – Да. Дикон взглянул на нее вопросительно. – Нет. Ничего похожего. – Нет так нет. Впрочем, вскрытие должно было ответить на этот вопрос. Если они не настаивали на этом, то, скорее всего, ничего не нашли. – Он подождал ее ответа, потом спросил: – Так как же все-таки? – Она смотрела непонимающе. – Что показало вскрытие? – напомнил он. – Ах да! Нет, об этом речь больше не заходила. Я бы очень удивилась, если бы они обнаружили что-нибудь в этом роде. – Итак, – сказал Дикон, – «Случайная смерть». – Они заговорили об этом еще до допроса. Мне они сказали именно это. – Вы имеете в виду полицию? – Да. – Но вы им не поверили? – Я рассказала им обо всех странностях, но мне показалось, что они не хотят слушать. Как будто им уже все ясно. Нет, даже не так. – Она взяла кофейник и наполнила чашки. Напряженно думая о том, что говорит, она машинально взяла на себя роль хозяйки. – Они сделали вывод не на основании фактов, а просто решили, что это должно было быть так, а не иначе. – Расскажите мне, что вы им сообщили. Лаура поставила чашку на журнальный столик и протянула руку к находившимся на нем предметам: портсигар, деревянная коробка-календарь, маленькая статуэтка черного дерева. Она подровняла их, словно это могло помочь ей упорядочить мысли. – Вы знаете, так бывает, когда... – Она оборвала фразу и начала снова: – Ладно... по крайней мере, очевидно одно – из квартиры украдена вещь. – Какая именно? – Африканская статуэтка. Фигурка женщины высотой около фута. Кэйт купила ее у уличного торговца в Нью-Йорке около года назад, она стояла у нее в спальне. Статуэтка не была ценной – Кэйт заплатила за нее долларов тридцать, не больше. Но это была ее любимая вещица. После того как я... На следующий день, когда я собирала ее одежду и все остальное, я заметила пропажу статуэтки. – Когда вы видели ее в последний раз? – Не знаю. Она всегда была там. – Кэйт не могла продать или подарить ее? – Полиция тоже сказала это: как я могу быть уверена, что статуэтку украли? Но я уверена, что Кэйт никогда бы не рассталась с ней, не продала бы и не отдала никому. Она должна была стоять в ее комнате. – Итак, – подытожил Дикон, – украденная статуэтка. – Все остальное понять сложнее. Оно связано с тем, что вы знаете о человеке. Оно имеет смысл только в том случае, если вы верите, что людей можно узнавать по их привычкам. – Это верно, – сказал Дикон. В комнате, где жила Мэгги, чувствовалась ее ненависть к однообразию жизни: в стаканах стояли букеты из птичьих перьев, которые она любила собирать, гуляя за городом; ее шкатулка была переполнена ожерельями и браслетами. Лаура между тем продолжала: – Она пустила воду и пошла раздетая в спальню. Приезжая домой, она почти всегда принимала ванну. В этот раз ее одежда осталась лежать на кровати, аккуратно сложенная. Кэйт никогда этого не делала, буквально никогда. Она была неряхой, как и я, мы с ней часто смеялись над этим. Мы договорились поддерживать порядок в той части квартиры, которой пользуемся сообща, но это был порядок в – О'кей, – сказал Дикон. – Что еще? – Ее настольный календарь лежал в спальне, на письменном столе. Я заглянула в него. Кэти не использовала его в качестве дневника или чего-нибудь в этом роде. Даже встречи она не записывала полностью – у нее была своя система сокращений. Так или иначе, в этот раз она записала что-то на пятницу, но потом зачеркнула и переписала на понедельник – то есть на тот день, когда я ее нашла. В календаре была заложена ручка. Там стоял знак вопроса, после которого было написано слово – Кто его знает? Полиция забрала одежду с ее кровати, часть бумаг со стола и календарь. Одежду и бумаги они вернули, а календарь – нет. Они сказали, что потеряли его. – Но вы им не поверили? – Почему-то нет. – Это все? – Нет. Лаура опустила глаза и сплела пальцы рук. Суставы на них побелели, словно она пыталась найти в них опору. Когда она снова подняла взгляд, то не встретилась глазами с Диконом. Она смотрела куда-то поверх его плеча и говорила медленно, будто рассматривая на стене то, о чем говорила. – Я вошла в ванную и увидела Кэйт. Сначала только ногу. Потом подошла поближе и увидела ее всю – под водой. Меня будто что-то толкнуло назад. Наверно, я была близка к обмороку. Не помню, чтобы я садилась на пол, но каким-то образом оказалась на полу и не могла встать. Просто сидела и плакала. Перед глазами у меня была ее нога. – Она замолчала, Дикон ее не торопил. – Через некоторое время я вызвала полицию, потом вернулась в ванную. И... – Она снова умолкла. Дикон знал, что сейчас перед ее мысленным взором снова встает эта сцена и ей совсем нелегко. Заносит грузовик, автомобиль врезается в него... Что хуже: видеть это и вспоминать или не видеть и представлять в собственном мозгу? – О'кей. – Лаура слегка ударила сцепленными ладонями по коленке. – Я попыталась понять, как это могло произойти по версии полиции. Что это было: Кэйт поскользнулась, входя или выходя из ванны? Упала и ударилась головой, потеряла или почти потеряла сознание и утонула? Ну хорошо, предположим, что все именно так и было. Я думаю, вы слышали, что со стариками такое иногда случается. Хотя, если вдуматься, это чертовски трудно себе представить. Я несколько раз входила и выходила из ванны, проверяя эту версию. Можно предположить, что большинство людей проделывают это одинаково: сначала вы наклоняетесь и опираетесь рукой о бортик, потом переносите одну ногу, слегка поворачиваетесь и переносите вторую. То есть сначала вы наклоняетесь и, только когда вы уже залезли, садитесь на корточки, упираясь пятками в ляжки. Потом вы уже садитесь как следует. Выбираясь из ванны, вы повторяете то же самое в обратном порядке: сначала сесть на корточки, потом – руку на бортик и переступить. Вы делаете это согнувшись – иначе не получится, – если только вы не собираетесь выпрямиться и сразу шагнуть через бортик. Я попробовала так делать – это абсолютно неестественно. По правде говоря, я никогда не задумывалась над тем, как выхожу из ванны, но теперь я уверена, что как угодно, только не так. Все дело в том, что очень легко сказать: «Она поскользнулась и разбила голову, выходя из ванны». Это звучит правдоподобно. Но если вы поразмыслите о действиях, которые привели к этому, то такой вариант покажется невозможным. Пока она излагала теорию, ее голос звучал уверенно. Но как только она вернулась к тому, что увидела в ванной, ее речь снова замедлилась. – Правая нога Кэйт свешивалась через край ванной. На ней были синяки. По полицейской версии, они появились от удара о бортик или о раковину при падении. Хорошо – допустим, что это так. Но там были три или четыре синяка, и они... – она поискала подходящее слово, – резко выделялись. Вы понимаете?.. – Да, – ответил Дикон. – Было разбито зеркало. Я никак не могу связать это с падением. Конечно, оно могло разбиться как-нибудь иначе, но ведь оно находилось низко – над самым краем ванны. – И поэтому вы... – Я не... Они начали говорить одновременно. Дикон сделал ей знак продолжать. – Я не упоминала о своих наблюдениях на первом допросе, но они должны быть занесены в протокол. Я вспоминала эти детали позднее – одну за другой... Дикон остановил ее. – Когда полиция впервые заговорила о «несчастном случае»? – Что?.. Ах да. – Она задумалась. То, что она собиралась сказать, было гораздо труднее выразить, чем описать синяки и разбитое зеркало. – В этом было что-то сверхъестественное. Кэйт лежит в воде, но все остальное выглядит абсолютно нормально, понимаете? Все вещи на месте, и вроде бы все как обычно. Но я – Я все понимаю, – сказал Дикон. – То, что вы сказали сейчас, больше всего заслуживает доверия. Лаура встала и подошла к открытому окну. Приближался вечер, и синее небо стало темнеть. Воздух был все еще теплый, теплым был даже деревянный подоконник, на который она облокотилась. Такая погода стояла уже полтора месяца и, похоже, не собиралась меняться. Страна как будто переместилась к Средиземному морю. Рядом с ресторанами появились выносные столы, люди веселились в садах возле пабов, повсюду слышались веселые разговоры и музыка. Невдалеке кто-то играл на скрипке, повторяя один и тот же пассаж снова и снова, явно не удовлетворяясь своей игрой. – Каждый день эта треклятая жара, – со злостью сказала Лаура. – Господи, как мне хотелось бы, чтобы пошел дождь. – Я больше не служу в полиции, – сказал Дикон. – Вы слышали об этом? – Я это знаю. – Она обернулась к нему от окна. – Иначе я бы не рассказала вам все это. – И почему, тоже знаете? – Нет. – Она ждала, что он скажет. – Почему? Он ушел от прямого ответа. – У меня теперь детективное агентство. – Я не знала. – Это не совсем то, что вы думаете. По утрам вам не нужно вешать свой котелок на казенную вешалку. Вам не надо ждать, пока на стеклянной двери вашего офиса покажется силуэт крутого рыжеволосого парня с тлеющей сигаретой в зубах. Вы не должны старательно избегать приличных улиц. Лаура невольно улыбнулась. – Чем же тогда вы занимаетесь? – Выколачивание долгов, слежка за квартирами, в которых люди занимаются тем, что сделает несчастными других людей, когда они узнают об этом. – И они узнают об этом от вас? – Да. – Это плохо. – Да. Поэтому я решил больше этим не заниматься. Они помолчали. Наконец Дикон спросил: – Почему вы избрали меня? Лаура покачала головой. – Надо было рассказать кому-нибудь, и мне вспомнилось, что когда-то вы были полицейским. Помню, меня это очень удивило, когда я встретилась с вами впервые. – В самом деле? Лаура пожала плечами. Она выглядела слегка смущенной. – Вы показались мне слишком уж жизнерадостным. Дикон расхохотался. – Простите мою откровенность, – смутилась Лаура. – Я понимаю, что вы имеете в виду. – Он снова засмеялся. – Не надо извиняться. – Я предполагала... Я думала, что вы сможете по крайней мере мне сказать, почему они проигнорировали мои показания. Что это может означать? Может быть, вы спросите у кого-нибудь? – Вы думаете, что Кэйт убили. – Я не могу... – Она нахмурилась. – Да! Я в этом не сомневаюсь. Но в то же время, когда я думаю об этом, когда вы говорите «Кэйт убили», это кажется невероятным, бессмысленным. – И это вас пугает? – Да. Это меня пугает. Он встал с места и подошел к ней. Теперь они вместе смотрели на деревья за окном и на элегантные верхние этажи соседних небоскребов. – Дайте мне подумать об этом, – сказал он. – Я вам перезвоню. – Вы действительно позвоните? – спросила она с тревогой. Дикон кивнул. – Да. Независимо от этого дела, я хотел бы увидеть вас еще раз. Лаура посмотрела на него, но он отвел глаза. – Из-за Мэгги. – Я вас не понимаю. Некоторое время он молчал. Они стояли близко друг к другу, и Лаура видела, как напрягаются мускулы его подбородка. Два раза он открывал рот, чтобы сказать что-то, но потом снова закрывал его. Она почувствовала, что он хочет сказать нечто такое, в чем ему трудно, может быть, даже опасно признаться. Она не была уверена, хочет ли она это услышать, но теперь было уже поздно уходить от этого. – Мэгги и я были женаты три года, – проговорил наконец Дикон. – И вот уже год, как она умерла... Не очень большой срок, правда? Три года – это недолго. – Он не ждал ответа. – Понимаете, когда кто-то говорил: «Я потерял жену», «Я потеряла мужа», – я всегда смеялся над этим эвфемизмом, считая его шуткой. – Легкомыслие юности, – сказала Лаура. Ей надо было прочистить горло, и она произнесла эти слова хриплым голосом. – Что вы сказали?.. Ах да... такие дела... шутка. Но это не шутка, вовсе нет. Время, проведенное вместе, время, которое вы могли бы провести вместе, столько слов, которые вы не сказали друг другу, столько мыслей, которыми вы не поделились, – все это потеряно. – Последнее слово прозвучало у него невыносимо мрачно. – Теперь я понимаю, что потерял возможность узнать Мэгги. Возможность познавать ее. Мне могла бы помочь возможность говорить о ней. С кем-нибудь, кто знал ее. Кто знал ее еще до меня. Это... – Хорошо, – сказала Лаура. – Я согласна. – Она проговорила это очень быстро, потому что не хотела больше слушать. Он вернулся туда, где они сидели, и занялся уборкой посуды. Собрав кофейные чашки, он отнес их на кухню. Она услышала, как он открыл воду в раковине. Она огляделась. Комната была необыкновенно опрятной: все вещи на своих местах. В этом не было ничего показного, никакой чопорности или занудства. Она не заметила этого раньше, но сейчас ей стало очевидно, что в этом порядке есть что-то энергичное и неистовое, – такое впечатление, что он граничит с хаосом. |
|
|