"Слава" - читать интересную книгу автора (Кертис Джек)

Глава 8

Каждый вечер, еще засветло, к окну Дикона прилетали ласточки. До самой ночи они бешено носились кругами между окном и большим платаном, словно наездники, выполняющие смертельный номер на шестидесятиметровом кругу. Они то удалялись, то приближались, то замолкали, то вновь принимались щебетать. Дикон наблюдал за ними каждый день: ему нравились их трепещущие серповидные крылышки, их маленькие темные тельца, словно специально созданные для умопомрачительных воздушных трюков. Ласточки неутомимо закладывали виражи в воздухе, то устремляясь к земле, то взмывая вверх, и пронзительно кричали при этом, будто в истерике.

Весь день Дикон просидел дома, словно отшельник в келье, переходя от одного шкафа к другому. Там висели плащи, куртки и ветровки Мэгги, ее зимние и летние платья, вечерние наряды, стояли ее элегантные туфли, босоножки, тапочки, сабо; через планки были перекинуты ремни, на полках лежали джинсы, брюки, шорты. Комод был заполнен свитерами, блузками, ковбойками, шарфами, бельем. Он заполнил ее вещами три больших ящика из-под чая и плотно закрыл их. Но в шкафах осталось еще почти столько же. В шляпной коробке он нашел связку писем, которые решил сохранить, но никогда не читать. Кроме того, оставались ее драгоценности, ее духи, ее ручки и отрывной блокнот с надписью на каждой странице: «От Маргарет Дикон».Казалось, этому не будет конца.

Когда пришла Лаура, Дикон подвел ее к окну, чтобы показать ласточек. Его слегка лихорадило, но на душе было легко. Он чувствовал себя так, словно его ноги медленно отрываются от земли. Лаура осталась наблюдать за птицами, а Джон прошел на кухню и начал готовить салат, запихнув лук в овощерезку. Подошедшей к нему Лауре он сказал:

– Я не выходил сегодня. Надеюсь, салат с тунцом вас устроит?

– Отлично. – Лаура достала из сумки бутылку вина. – Я принесла вот это. Думаю, у вас в доме нет спиртного.

Он ничего не ответил.

– Вы бросили пить, это правда?

– Да.

– И давно?

– Недавно.

– Было очень трудно?

Дикон рассмеялся.

– Мне кажется, что это зависит от того, как смотреть на вещи. Я воздерживался от спиртного, другие видели это. Мне было совсем не весело, и я могу предположить, что другим тоже было не очень-то приятно.

Его желчный тон почему-то опечалил ее.

– Извините, – сказала она. – Просто у меня вырвалось.

– Да нет, ничего... – Он покачал головой, и его тон немного смягчился. После целого дня возни с вещами Мэгги ему было нужно выпить. – Все в порядке... Честно говоря, я многого не помню. А то, что помню, я хотел бы забыть, но нельзя. Если бы я забыл, – он жестом показал, будто пьет из стакана, – то потерял бы страх.

– Это действительно страшно? – спросила Лаура.

– Это очень глубокая пропасть. Можно упасть туда навсегда. Я покурю, а вы выпейте, – сказал он, протягивая ей штопор. Было ясно, что Джон не хочет сам открывать бутылку. Он быстро сменил тему разговора на деловую: – Если то, о чем вы говорили вчера по телефону, имеет под собой основание, то как нам взяться за дело?

Именно это Лаура и хотела с ним обсудить. Его слова вернули их разговор на твердую почву и позволили Лауре спокойно взять стакан и налить себе вина без лишних экивоков. Она была благодарна Дикону за это.

– В теории – никак, – ответила она. – Только Кэйт может просматривать свои программы и результаты отслеживания. Пользователи могут запускать программу из публичного файла, но они ее не видят. Доступ для «чтения, записи и совершенствования» есть только у программиста.

– А Кэйт уже нет в живых.

– Да, но... – Лаура отпила из стакана. – Но компьютер не знает этого.

– Продолжайте. – Он резал помидоры, низко наклонив голову.

– На место Кэйт пока никто не назначен. Насколько я знаю, ее рабочее место еще не закрыто. Скажем, я сажусь за ее терминал и набираю на клавиатуре «Кэйт Лоример». Компьютер приветствует меня и запрашивает пароль. Я набираю его. Теперь для компьютера я стала Кэйт.

– А вы знаете...

Она прервала Дикона:

– Ее пароль? Нет. Но я могу предположить, что это за слово. Кэйт увлекалась лошадиными бегами – буквально до фанатизма. Она часто бывала в Ньюбери и в Сэндаун-парке. Главные соревнования она писала на видео. Однажды она мне сказала, что использует клички лошадей – пароль ведь меняют время от времени. Тогда ее пароль был, я думаю, «Шергар». Но теперь он наверняка изменился.

– А разве это слово не должно быть секретным?

– Строго говоря, конечно, должно. Но на самом деле это никого не колышет.

– Она любила играть на скачках?

– Да. – Лаура над чем-то задумалась. – Временами.

– Это могла быть последняя лошадь, на которой она выиграла.

– Да. Вполне.

Дикон взял с полки уксус и масло.

– Ну хорошо! Предположим, компьютер поверил, что вы – это Кэйт. А что дальше?

– Конечно, файлы со следом стерты – Кэйт ведь очистила компьютер в тот вечер. Но я могу посмотреть на ее работу – в личном и публичном файлах; посмотреть на сам процесс отслеживания.

– А вы сможете обнаружить то, что нашла она? Если там было что-нибудь странное?

– Да, конечно. Мы занимались практически одним и тем же. Я сразу же вычислю странность.

– Вы можете это сделать?

– Я же программист. Конечно, могу.

– Я имею в виду, можно ли это сделать без риска?

– Да, наверное. Люди часто остаются после работы на сверхурочные. В помещение заходят только уборщики и охрана, но никого не волнует, чем занимаются программисты. Правда, придется исключить четверг. По четвергам менеджер задерживается на работе допоздна. Его царственная жена, сознающая свой гражданский долг, посещает собрания какого-то там комитета, а он поставил своей целью быть вопиюще праведным. Кроме того, он считает нужным довести до всеобщего сведения, что он обедаетв своем клубе. Настоящее пресмыкающееся.

– Готово.

Дикон отнес салат в гостиную и накрыл стол на двоих, поставив один стакан с вином, а в другой налил воды. Потом подошел к полке и снял два толстых тома.

– Это может нам помочь, – сказал он, доставая блокнот и ручку.

– Что это?

– Мэгги владела четвертой долей скакуна по кличке Слава Соломона. Он иногда даже выигрывал. Теперь, наверное, это моя собственность, – сказал он, посомневавшись. – Я об этом как-то не подумал. Ладно, так или иначе, «Таймформ», – он постучал по переплету книги, – библия для любителей бегов. Первый том о простых скачках, второй – о скачках с барьерами и на опережение. – Он начал перелистывать книгу. – Я выпишу всех победителей в соревнованиях на классические дистанции и в Большом национальном турнире за пару последних лет. Испробуйте их клички в качестве пароля.

– Хорошо. – Лаура посмотрела на него и улыбнулась. – По-моему, эти томики очень тонкие?

Он покачал головой.

– Я так не думаю. Но с самого начала вы следовали своему инстинкту. В любом случае именно ваша настойчивость почти убедила меня в вашей правоте – я имею в виду то, что смерть Кэйт была не просто несчастным случаем. Инстинкт редко ведет не в ту сторону так долго.

– Вы доверяете ему?

– Да, всегда.

Они замолчали и принялись за еду. Между ними ощущалась напряженность, которая до сих пор не имела случая проявиться. Оба знали ее источник и знали, что рано или поздно она найдет выход. За окном летали и радостно щебетали ласточки.

Лаура спросила:

– А как вышло, что вы не подумали о себе как о владельце части лошади?

Дикон улыбнулся. Это был тактичный вопрос. С одной стороны, достаточно тонкий, чтобы Джон мог перехватить инициативу, если бы захотел это сделать, а с другой – позволял ему уйти от неприятного разговора.

– После того как умерла Мэгги... – начал он и остановился.

– Вам не надо...

– Дело не в этом. – Он положил вилку. – Дело в самой этой фразе: я произносил ее вслух и проговаривал мысленно несчетное количество раз. Она постепенно теряла новизну, становилась избитой. Я думаю, что слишком часто делил свое существование на «жизнь с Мэгги» и «жизнь после Мэгги». Знаете... честно говоря, я делаю это до сих пор. Конечно, была еще «жизнь до Мэгги», но она как бы стала «не в счет» после того, как мы с ней встретились. До этой встречи я уже был готов поверить, что у меня нет таланта на счастье, что я принадлежу к тем людям, которым никогда не достается кусок при дележе. Так или иначе, я привык к этому. Я никогда не был абсолютно несчастлив, во мне не было ничего из ряда вон выходящего. Драчун отец, безразличная мать, хорошая учеба в школе, не доставляющая удовольствия. Став взрослым, я много времени уделял работе и мало – развлечениям. У меня было несколько довольно приятных связей. Но я никогда не мог до конца понять, зачем они нужны. Обычно они кончались в постели. Это похоже на затянувшееся хныканье, правда?

– Как вам сказать? Это выглядит действительно затянувшимся.

Дикон засмеялся.

– Пожалуй. Попытайтесь понять меня правильно. Я не чувствовал себя обделенным. Вряд ли я часто задумывался о том, как идет моя жизнь. Я лишь сознавал, что она немного скучновата.

– Потом появилась Мэгги.

– Потом появилась Мэгги, – подтвердил он.

– Но как же, черт возьми, вы с ней встретились?

– Действительно – как такое могло случиться? Это совершенно невероятно, не правда ли?

В его голосе послышалась ирония с легким оттенком вызова.

– О Боже! Извините меня, пожалуйста! – воскликнула она. – Это не значит...

– Да нет, ничего, – перебил он ее. – Вы не первая. Существует целая теория о тупых и грубых полицейских. Лишь немногие из них имеют абонемент в балет. Еще меньше таких, кто способен уснащать беседу цитатами из греческих философов. И я должен считаться с этой теорией: люди, случается, присуждают другим и приобретают сами звание глупца. Как и все обобщения, она верна лишь в общих чертах. Это звучит немного унизительно, правда? Если хотите посмеяться, могу вам сказать, что я встретил Мэгги на лекции по Юнгу и западным территориям. Корнуэльские мифы и обычаи, племенные мифы и обычаи. Пути Господни неисповедимы. Я пошел туда потому, что находился под влиянием сумасшедшей идеи: я думал, что знание психоаналитической теории может пролить хоть какой-нибудь свет на психологию людей, прибивающих друг друга гвоздями к дверям гаража – просто ради забавы. А Мэгги слушала лекцию потому, что изучала психоанализ.

– И вы ее там подобрали. – Лауру явно позабавила эта мысль. Но в ее тоне не было снисходительности.

– Похоже, что так. Скажу вам больше – это была любовь с первого взгляда. Я думал над этим позже: действительно ли это так произошло... так сразу. Иногда мне приходила в голову мысль, что я мог забыть ту часть жизни, которая прошла между моментом встречи и зарождением любви, но, восстанавливая в памяти то время, я не могу припомнить ни безразличия, ни простой симпатии. Я встретил ее, я полюбил ее. В моем сознании это неразрывно.

– Мэгги чувствовала то же самое? – спросила Лаура.

Он кивнул.

– Это удивительно.

– Вы хотите сказать – невероятно?

– Вовсе нет. Я имела в виду, удивительно редко. И удивительно счастливо.

– Счастливо, – раздумчиво повторил он. – Да. Раньше со мной такого не случалось... Но ведь счастье долго не длится.

В его голосе послышалась грусть, и Лаура почувствовала свою беспомощность. Она знала, что Дикон хочет слышать от нее о топ Мэгги, которая ему не принадлежала, но Лаура была совсем не уверена, что сможет рассказать ему об этом. Мэгги приехала в Оксфорд после того, как получила степень бакалавра искусств в Вассаре. Она решила провести еще год в Оксфорде, чтобы начать работу для получения степени доктора филологических наук. Лауре запомнилась спокойная, уверенная в себе женщина, не очень любившая распространяться о своей жизни и о своих мужчинах. Она принадлежала к богатой семье, это было очевидно для всех: в отличие от большинства студентов, которые снимали квартиры по нескольку человек и ездили, в лучшем случае, на разбитой «консервной банке», Мэгги купила маленький домик в северном Оксфорде и водила шикарное спортивное купе. Они с Лаурой знали друг друга лучше, чем мимолетные знакомые, но близкими подругами не были. При первой встрече Лаура увидела в Мэгги нечто интригующее, да и позднее, когда они сошлись ближе, Лаура не без удивления поняла, что ее интерес к Мэгги не проходит. Однако они были знакомы недостаточно долго, чтобы между ними успела зародиться настоящая дружба.

«Что я могу ему рассказать? – подумала она. – Ничего. В данный момент – ничего». Она чувствовала тяжесть ответственности за то, что она расскажет о Мэгги. Она не знала ни того, что он хочет услышать, ни того, что он должен услышать, ни даже того, что она хочет рассказать ему. Это портило все дело:

– О чем вы думаете? – спросил он.

Лаура уловила нетерпение в его голосе.

– О программах. Я не могу сидеть там до полуночи за терминалом Кэйт. Мне нужно все распечатать и унести с собой. Послушайте... – Ей хотелось что-то спросить, но она не была уверена, что стоит это делать. – Вы не возражаете, если я приму здесь ванну? У себя дома... Я знаю, что мне надо выкинуть это из головы, но от одной мысли у меня мурашки идут по коже. – И тотчас она подумала: «Ошибка. Это ошибка. Я знаю его не настолько хорошо». Однако он ответил ей довольно небрежно.

– Да, конечно, – сказал он и рассеянно улыбнулся, словно думая о чем-то другом.