"Грозовая вспышка" - читать интересную книгу автора (Финч Кэрол)

Глава 4

Солнце опустилось низко над горизонтом, окрашивая землю в золотистые тона. От холмов потраве поползли длинные тени. По темнеющему небу на запад плыли кучевые облака. Вдалеке виднелись огни костров. Лагерь, служивший Мики прибежищем на протяжении последних месяцев, был расположен около рощицы из кедров и тополей. Сюда непрерывно продолжали прибывать переселенцы, и лагерь разрастался во всех направлениях.

Число поселенцев, собравшихся у границ Индейских территорий, уже составляло шесть тысяч. Все они жаждали земли и ожидали дня, когда выстрелы орудий и пистолетов возвестят о начале первой национальной гонки за землей, которая создаст территорию Оклахома. Здесь скопилось множество палаток и фургонов. Женщины в капорах, склонившись над голландскими печками, готовили еду. Вокруг фургонов со смехом и визгом носились дети. Мужчины чинили фургоны и складные детские коляски или кормили скот. Везде ощущалась нервозность ожидания. Многие переселенцы приехали не ради земли. Они надеялись, что во вновь построенных городках найдут работу, станут плотниками или купцами, получат профессию. Сюда прибыл самый разнообразный люд.

Мики ждала начала гонок с не меньшим нетерпением. Но после разговора с Кейлом она поняла, что многим из тех, с кем она делилась надеждами и помыслами, придется отказаться от своих заявок. Мики размышляла над трудностями, которые могли ее ожидать.

Вспомнив лицо Кейла, она непроизвольно улыбнулась. Никогда она не встречала мужчину, способного привести ее в бешеную ярость – и почти сразу после этого подарить поцелуй, от которого она буквально лишилась чувств. Его речь была грубовата, манеры невыносимы, он был самоуверен... Тем не менее, он был красив... И, черт побери, от его грубого, требовательного поцелуя ее просто валило с ног. До Мики выехала из лагеря. Сначала ей хотелось втоптать этого человека в землю. Потом она опомнилась и вернулась, чтобы извиниться. Теперь она поняла, что злилась на Кейла из-за того, что он сказал правду. Одержимая своей мечтой, возможно, она не видит реальных трудностей. Но что еще может вдохновить ее сейчас, кроме мечты? Не думать же ей только о прошлом, которое порой кажется ей кошмаром?

Мики ударила Санданса в бока и направила его к одному из лагерей переселенцев. Всего через час она сама наденет чепец, ее лицо осветит огонь костра, и она сольется с толпой полных надежд людей, разделяя их мечты и чаяния. А ее отец будет...

Мики прогнала пришедшие ей в голову неприятные мысли и направила лошадь мимо потрепанных непогодой палаток и видавших виды фургонов торговцев. Спешившись, она почистила коня, задала ему корм, после чего вошла в палатку, чтобы переодеться в халат из миткаля. Отца нигде не было видно, но это Мики нисколько не удивило. По всей видимости, он находился там, куда всегда отправлялся в это время суток.

– Мики! – негромко позвала ее Грета Эриксон. – Ты здесь?

Сильный акцент, с которым говорили Грета и ее муж Даг, всегда вызывал у Мики улыбку. Но английская речь Эриксонов звучала совершенно необычно и была как музыка. Желая увидеть приветливое лицо шведки, Мики подняла отворот палатки.

– Ты снова упражнялась в скачке, да? – спросила Грета. Когда Мики утвердительно кивнула, Грета горестно вздохнула: – А мой Даг не дает мне лошадь! Зато этим утром он приобрел блестящую и гладкую кобылу у красивого молодого человека, который проезжал через лагерь.

У Мики промелькнула мысль: «А не был ли этот молодой человек Кейлом Броулином?»

– Думаю, тебе следует поискать отца, – сказала Грета, неловко переступая с ноги на ногу. – Я видела, что за ним увязался какой-то жулик. – Тут она перешла на более приятную тему, и ее лицо осветила улыбка. – Я хотела бы, чтобы ты сегодня вечером встретилась с хорошим молодым человеком. Я познакомилась с ним этим утром. Я рассказала о тебе все.

Последнее сообщение вызвало у Мики досаду. Грета была славным человеком, но чересчур увлекалась сводничеством. Ее удивляло, что в свои двадцать один год Мики еще не замужем. Она познакомила Мики уже с добрым десятком холостяков. Все они были вежливыми, с хорошими манерами, но на удивление пустоголовы. Они не вызывали в ней никакого отклика. Мики с досадой поняла, что пытается сравнить их с Кейлом.

Этот Кейл выводил ее из себя так сильно, что она буквально вспыхивала огнем. В нем раздражало все. Он подвергал критике все ее взгляды и был не согласен с ней ни в чем. Он приводил ее в замешательство, издевался над ней, спорил с ней и защищал то, что Мики не любила. Он знал много женщин, а она была невинна. И он еще насмехался над этой невинностью! Они были противоположностями – как ночь и день.

Но почему она продолжает вспоминать об их яростных спорах? Кейла Броулина она больше не увидит. Его следовало выбросить из памяти. Мики не собиралась мучить себя воспоминаниями об этом несносном человеке.

– Ну, – нетерпеливо произнесла Грета, – ты отправишься с Бредли Чапменом на прогулку после обеда?

– Мне было бы интересно с ним познакомиться, – уверила Мики свою подругу. Сейчас ей хотелось как-то отвлечься. Компания другого человека поможет ей выгнать из головы мысли об этом высокомерном, властном Кейле Броулине, решила она.

Грета вышла из палатки. Мики натянула на голову шляпку, завязала тесемки и тоже отправилась наружу. Из-за дождя над кострами были растянуты шкуры бизонов, источавшие запах горелого. Мики решительно направилась в темноту, чтобы отыскать отца.

Что на этот раз Эмет проигрывал? Фургон? Товары своей лавки? Мики горько вздохнула. После смерти матери Эмет потерял целое состояние на бутылках и игре в азартные игры. На Индейских территориях спиртные напитки было запрещено продавать, но за соблюдением закона следить было трудно. Не хватало ни шерифов, ни военных дозоров, чтобы патрулировать район, заполненный переселенцами. Когда Эмет хотел выпить, он всегда находил возможность.

Когда-то ее семья имела ферму в Озарке, расположенную высоко в горах. Отец, чтобы поддержать ферму, имел передвижную лавку для поселенцев, чьи дома располагались далеко от города. Бизнес Эмета процветал, и семья Ласситер ни в чем не нуждалась. Мики послали к незамужней тетке в Сент-Луис, где она получила образование. Но потом пришло письмо с сообщением, что ее мать смертельно больна, и это заставило Мики немедленно вернуться домой. Тяжкие дни, когда умирала мать, невозможно было вытравить из памяти. Похоронив жену, Эмет был совершенно опустошен.

Мики вытерла невольные слезы. Для нее потеря матери была тяжелым ударом, ее отец же после смерти жены оправиться так и не смог. Теперь у Эмета не было цели в жизни. Он чувствовал себя одиноким, стал очень неспокойным и начал искать утешения в вине и картах.

Чтобы уйти от мучительных воспоминаний о доме, полном любви, Эмет настоял на том, чтобы они отправились на равнины Канзаса. Он заявил, что устал видеть солнце через густые заросли деревьев, что росли в горах Озарк. Мики возражала, но Эмет в ярости ушел из дома, чтобы залить свое горе спиртным. Через два дня, весь грязный, словно вывалявшийся в болоте, он вернулся домой и сообщил, что проиграл дом в покер и теперь они должны куда-нибудь уехать. Мики подозревала, что ее отец напился так, что какой-то жулик этим воспользовался, либо просто отдал свой дом, желая уехать.

И так, имея всего фургон с товарами для продажи и старенький пистолет, который приглядела себе Мики, семья Ласситер отправилась прочь от плато Озарк, по восточной части Индейских территорий, и дальше, по равнинам Канзаса. Эта местность была совсем не похожа на высокие холмы и глубокие долины Озарка. Равнинный пейзаж ничем не напоминал Эмету о той жизни, что была у них когда-то.

На протяжении более чем двух лет Мики приходилось переезжать из города в город. Прибыль, которую Эмет получал от торговли, он обычно тратил на водку и игру в карты. Те небольшие деньги, что они скопили, были выиграны Мики на скачках, когда мужчины самоуверенно решили, что легко обгонят глупую барышню.

Мики спрятала эти деньги. Она тратила их только на самое необходимое. Когда пришла новость, что из лагеря переселенцев в правительство обратились с просьбой открыть индейские земли для заселения, Мики настояла на том, чтобы они присоединились к переселенцам. Эмет с неохотой согласился, но сказал, что сделает заявку на место в городе и откроет там лавку. Он не хотел заниматься ни обработкой земли, ни разведением лошадей, как делал это в озаркском краю. Поскольку Мики уже достигла возраста, когда имела право самостоятельно делать заявку, она рассказала отцу о своих намерениях. Конечно, Эмет осмеял ее наивные надежды. Но Мики решила не уступать, зная, что, в конце концов, отец проиграет свой городской участок и снова останется без денег. Но, по крайней мере, это ей не принесет никакого вреда, решила Мики. Второй раз никто не отберет у нее ее землю. Никто и никогда!

Раздавшийся за деревьями смех заставил ее отвлечься от этих мыслей. Мики вгляделась в белые палатки, что были разбиты за ручьем. Здесь проживали шулеры, налетчики, карманные воры и прочие жулики – они тоже прибыли к границам Индейских территорий в поисках удачи и легкой добычи. Некоторые из них уже разведали земли и нанесли на карту самые лакомые куски. Переселенцы, жаждущие хорошей земли, платили за эти карты большие деньги, надеясь опередить других.

Мики старалась не обращать внимания на этих жуликов, но Кейл заставил ее задуматься об угрозе, которую представляют эти люди. Мики не боялась их, надеясь на свой «кольт» и кинжал. Она обращалась с оружием не хуже любого мужчины.

Ее выводила из себя мысль, что отец постоянно проводит время в компании картежников. Она много раз просила его не играть, но безуспешно. Мики уже привыкла приводить отца домой каждый раз, когда он отправлялся в путешествие.

И в этот раз Эмет сидел среди игроков. Когда Мики решительно направилась к отцу, один из них схватил ее за руку. Мики опустила взгляд на улыбающееся лицо. Схвативший ее светловолосый человек был очень привлекателен, но Мики невзлюбила его сразу же, зная, из какой он компании.

– Дорогуша, боюсь, вы появились там, куда ангелы спускаться не должны, – сказал ей Морган Хагерти и поднял глаза к небу, наслаждаясь тем, как красиво он выразился.

Мики вырвала руку таким быстрым движением, словно она стряхивала с себя докучливое насекомое.

– Я знаю, что рискую, – холодно произнесла она. – Но пришла забрать домой отца, пока вы и прочие шулеры не оставили его нагишом.

Морган поднял брови в восхищении от этих слов. Мики же, слыша вокруг звон бутылок и хруст сушеного картофеля, подняла плечи и ринулась к столу, где вовсю шла игра в покер. Без предупреждения она схватила Эмета за руку и с силой выдернула его из кресла.

– Эй! Подожди минуту! – воскликнул один из игроков. – Эмет должен мне шестьдесят центов.

– Я уверена, что вы получите свои деньги, но в другое время! – решительно воскликнула Мики. – Мой отец идет домой и... – Она достала из кармана пистолет и направила его в массивную грудь своего собеседника. – Если вы не будете вести себя глупо, все обойдется без неприятностей. Иначе это может быть ваш последний...

Хотя эти слова относились только к сидящему за столом, к ним с изумлением прислушивался и Морган. Боже, да эта дама пойдет и против самого черта, если он встанет ей на дороге, решил он.

Мики уже имела дело с несколькими из этих игроков, когда приходила за своим отцом раньше. Как правило, ей позволяли уйти без происшествий, но сегодня все было иначе. Старый шатен с кудрявыми волосами не удовлетворился простым обещанием денег. Он достал револьвер и направил его на Мики.

Но тут щелкнул курок еще одного револьвера – «кольта», который взвел недавно приехавший в лагерь Морган Хагерти.

– Эта дама признала, что долг существует. Покончим на этом. – Его голос прозвучал холодно, словно приговор суда.

Игрок неловко качнулся, видя, что ему в грудь направлены два ствола.

– Я приду к вам завтра, чтобы забрать свой долг, мисс Ласситер, – произнес он более миролюбивым тоном.

Морган достал из кармана жилетки золотую монету и бросил ее картежнику.

– Тебе нет нужды беспокоить мисс Ласситер этим маленьким долгом.

Мики с трудом помогла отцу подняться на дрожащих ногах. Морган поспешно подскочил к ним и обнял старика за талию, поддерживая его. Мики почувствовала благодарность к этому человеку. Только сейчас она заметила, что он очень хорошо одет, намного лучше остальных картежников, но Мики тут же напомнила себе, что по одежде далеко не всегда можно судить о человеке.

– Я поищу, чем смогу вам заплатить, когда доведу папу до кровати, – пообещала она, бросив на него осторожный взгляд.

Глаза Моргана выразительно пробежали по ее волнующей фигуре. Морган уже видел ее красивое лицо, что сейчас скрывала шляпа, да и смелое поведение этой женщины его заинтриговало.

– Не нужно мне ничего платить. Общество столь привлекательной молодой дамы стоит много больше, чем золотая монета, – бархатным голосом опытного соблазнителя произнес он. – Всегда буду рад вам помочь. – Чуть приподняв черную шляпу, Морган подарил ей чарующую улыбку. – Меня зовут Морган Хагерти. Вы можете обратиться ко мне всегда, когда пожелаете...

Мики напряглась. Этот человек выглядел очень любезным, но она не понимала причин его вежливости. Если он путался с игроками и ворами, то он не мог быть лучше их.

– Куда ты идешь, Мики? – буркнул Эмет, моргая, как проснувшаяся сова.

– Туда же, куда мы всегда отправляемся вечером, – с досадой буркнула Мики.

Голова Эмета безвольно опустилась на грудь. Он слышал голос Мики, но никак не мог сообразить, где находится.

Мики перевела глаза на красивое лицо карточного игрока.

– Если вы хотите мне польстить, мистер Хагерти, то вы лишь напрасно теряете время. Я не хочу иметь ничего общего с человеком, который живет за счет того, что обирает других за карточным столом.

Ее спутник внезапно рассмеялся:

– Вы просто восхитительны, дорогая. Замечательно встретиться с такой девушкой после тех дам, с кем мне обычно приходится иметь дело.

– Похоже, вы делите дам на категории? – с издевательской улыбкой произнесла Мики. – На две: одни женщины, которые с вами пойдут, и вторые – которые этого не сделают. Я думаю, вы сами видите, к какой категории я отношусь. – Сжав губы, Мики принялась помогать отцу перебраться через поваленное дерево. – Если вы хотите, чтобы наше знакомство продолжалось и дальше, то вам следует держать себя в рамках.

Хагерти от души рассмеялся.

– Я здесь нахожусь всего два дня и уже наслышался историй, как отважная мисс Ласситер бегает к игрокам, чтобы оторвать отца от карточного стола. Поначалу я думал, что мои товарищи просто выдумали этот легендарный образ. Но сейчас я вижу, что все рассказы – правда...

– Я тронута вашими изысканными комплиментами, – фыркнула Мики. Ее тон, однако, говорил об обратном.

– Я большой на них мастер, – усмехнулся Морган, сильнее сжимая талию Эмета, у которого подгибались обе ноги.

Как только Мики вместе с Морганом уложили Эмета на койку, она немедленно покинула палатку. Она не хотела находиться в одной комнате с этим обаятельным шулером ни минуты. Если что-то произойдет, отец ей не поможет: как только он опустил голову на подушку, то тут же заснул. Вряд ли он вообще запомнит, как его оторвали от игорного стола и притащили обратно в лагерь. Если он понадобится Мики, то не проснется.

– Вы уже поужинали? – спросил Морган, с явным одобрением глядя на стоящую перед ним соблазнительную особу.

– Я обедаю с Эриксонами, – сообщила ему Мики. – А после этого я встречаюсь с очень приятным молодым человеком, который не тратит время на игры в покер.

Морган мотнул головой, словно утка, стряхивающая с головы капли воды.

– Тогда, может, мы встретимся завтра?

Мики посмотрела прямо в зеленые глаза Моргана, в которых были любопытство и чисто мужской интерес.

– Разве я недостаточно ясно выразилась, мистер Хагерти?

Морган негромко рассмеялся.

– О, я понял вас очень хорошо, дорогая Мики. Но вам предстоит узнать, что я очень решительный человек. – Он сделал уверенный шаг к ней, взял ее за подбородок и, наклонив голову, соблазнительно улыбнулся. – Я привык получать то, что хочу. Должен признать, вы меня просто очаровали.

Его рука была мягкой и гладкой, совсем непохожей на шероховатую, жесткую руку Кейла. Очевидно, ее собеседнику была чужда мужская работа и на жизнь он зарабатывал карточной игрой. Кейл не обладал столь изысканными манерами и классическими чертами, но из них двоих Мики, если бы ей довелось выбирать, предпочла бы продавца лошадей.

Черт побери, она же поклялась не сравнивать других мужчин с этим надоевшим ей Кейлом Броулином!

– Мики! Мы уже приготовили ужин. Приходи к нам, – прервала ее мысли Грета, внимательно присматриваясь к Моргану.

Понимая, что Грета Эриксон теперь не отвяжется, Морган решил удалиться. Чуть наклонившись, он одарил Мики самоуверенной улыбкой:

– До следующей встречи, дорогая...

Нахмурившись, Мики задумчиво смотрела, как этот изысканно одетый игрок уходит прочь. Да, в Моргане Хагерти был определенный шарм, но Мики этому человеку доверять не могла. Он был опасным, играл в карты, и Мики была уверена, что это карточный шулер. От таких надо держаться подальше. Как и от всех прочих мужчин.

Мики направилась за Гретой. Пропади пропадом все мужчины, вместе взятые! От них ничего, кроме головной боли. Ее отец пил и играл в карты. Жизнь Моргана зависела оттого, как лягут карты и насколько ловки будут его пальцы. А Кейл Броулин... Ей не следует думать об этом человеке. Кочующий по земле продавец лошадей не может быть в ее вкусе.

Кроме того, нужно заняться более важными вещами. У нее скоро кончатся деньги. Ходили слухи, что для развлечения офицеров и переселенцев в форте Рино еженедельно устраиваются скачки. Санданс непременно окажется в числе призеров, решила Мики. Деньги, которые она выиграет у людей, подобных Моргану Хагерти, пойдут на покупку припасов и приобретение леса для постройки ранчо, которое она непременно построит, верит Кейл Броулин в эту ее мечту или нет.

И здесь Мики пришло в голову, что она ничем не лучше Моргана Хагерти. Она собирается поставить на Санданса. А разве это не азартная игра? Она пожала плечами. Нет, пожалуй, тут все иначе. Она рискует в этих гонках Сандансом и собственной репутацией. Она не только делает ставку. Она сама будет работать ради победы. Если кто-то сомневается в том, что она имеет лучшую лошадь на этих землях, то пусть и платит за свое недоверие. Только так она могла здесь заработать. А те жалкие деньги, что выручались в торговой лавке, Эмет все равно пропивал и проигрывал.