Виктор КЕРНБАХ ЛОДКА НАД АТЛАНТИДОЙ

ГЛАВА I

Вот уже четыре ночи подряд племена негров, живущие в оазисах между огромной пустыней и плодородной долиной реки Хапи, потеряли покой. Тревожный гул барабанов, доносящийся с южной стороны, свидетельствовал о каких-то переменах в жизни других племен. На севере обосновалось племя машуаша; одни из них жили оседло, другие кочевали от пастбища к пастбищу. Люди машуаша отличались высоким ростом, более светлой кожей. С ними не раз вступали в кровавое единоборство негритянские племена теза, расположившиеся у подножия скалистых гор, и даза, живущие на севере. Если же идти в сторону долины реки Хапи, то, не доходя до ее бесконечных вод, текущих с края света, находится страна краснокожих, у которых крепкое, острое оружие из меди. Много черных и белых людей с запада было уведено туда в рабство. А чуть южнее долины Черной Земля живет несколько других племен, которые хотя и чернокожие, но совсем не походят на тех, кто поселился по эту сторону долины. Дальше за теми краями ничего нет; по крайней мере, ни один человек из племени даза никогда не доходил до их границ. Далеко на востоке простирается вода, из нее каждое утро поднимается солнце, которое некоторые западные племена называют богом Маву. Каждый день оно зажигается от радости и движется над миром в сторону запада. Там, как говорят старики, будто бы есть другая вода. В нее-то и погружается каждый вечер Маву. Некоторые считают, что там, на суше, живут люди, которые носят широкие накидки из белой парусины. Они зовут себя имошагами. Но кто может поверить в такие выдумки, когда всем известно, что на далеком западе ничего нет, кроме песчаных дюн, которые ветер гоняет по пустыне. Оттуда никогда не приходят ни вести, ни люди, не слышатся там и барабаны. Лишь сухой да обманчиво злой ветер прилетает оттуда. Если же пробраться по тропинкам скалистых гор на юг, за пещеры племени теза, то попадешь в долины с оазисами, а порой и с лесами, в которых живут племена канурь; далее, за ними, есть люди, но их никто никогда не видел, есть страны, в которых никто никогда не был; за ними находится берег, а за ним, говорят, конец мира. Переход через горы даже по тропинкам — дело трудное: нужно быть храбрым и располагать хорошим отношением черных и лесных духов. Кроме того, в любое время смельчака может утащить дух Додо.

В старинных преданиях людей племени даза и особенно племени теза, имеющих схожие языки, говорится об очень странных вещах: будто бы в далекие времена эти племена пришли к подножию этих гор откуда-то с востока из Страны Черной Земли. Племена эти хорошо знают горы. Они не раз прятались там в пещерах и отражали нападения врагов, сбрасывая с высоты огромные камни. Поэтому племя канурь назвали их “тиббу”, то есть “горные люди”. У них быстрые и крепкие ноги, никто не умеет так охотиться за зверем или гнаться за врагом в бою, как они. К тому же в этих местах они самые трудолюбивые и самые храбрые. Племя даза — это северная родственная ветвь племени тиббу; живет оно в оазисах и никогда не покидает их, разве что в случае нападения численно превосходящего врага.

Однако ни живущие вокруг племена, те, у которых лучшее оружие, ни пустынный ветер, ни Додо или какие-либо иные злые духи, ни змеи, ни львы, ни пантеры, ни слоны не в силах одолеть этих людей вот уж столько времени, сколько солнце проходит по небу свой путь. Ни один из богов не осмеливается в этих краях охладить или покрыть серыми тучами пылающее жаркое круглое лицо солнца. Тучи там проплывают редко, всего лишь раз в несколько лет. Ночью люди избегают ходить по дорогам. Деревни у них огорожены заборами, которые охраняют их от зверей. Что касается духов, то те, боясь талисманов, не заходят к ним в хижины. По ночам неподалеку слышится рыкание льва, во тьме воют шакалы, а людям не страшно. Темной ночью небо там покрывают те же голубые и белые, временами зеленовато-красные звезды, иногда появляется луна, а бывает так, что и совсем ничего нет.

Но вот четыре ночи назад вверху, над горизонтом, в северной части неба появилась большая круглая неподвижная звезда с продолговатой, как у стрелы, головкой, похожая на светящийся глаз. Это был глаз кого угодно, но только не Маву, так как Маву если бы начал смотреть и ночью, то как же он мог бы просыпаться на заре и, гордо сияя, следовать по небу?

Здесь, в этом большом оазисе, колдуны каждую ночь плясали один из четырех молитвенных танцев. При холодном свете неведомо откуда взявшегося глаза они танцевали его вдоль деревни, начиная с ее южной окраины. Но глаз продолжал быть неподвижным и открытым. Оставалось единственное средство его умилостивить — это выбрать самую красивую девушку в оазисе и послать ее в темноту, с тем чтобы она смягчила взгляд чужого бога если не красотою, то хотя бы своими слезами. Так порешили на четвертые сутки два древнейших мудреца.

Выбор пал на Нтомби: она была самой красивой девушкой в оазисе. При свете странной звезды несколько девушек стали ее готовить к уходу из деревни. Они мазали ей волосы жиром, заплетали в тонкие косички. Во время этого обряда непрестанно били барабаны. Когда Нтомби была готова, колдуны подали барабанщикам знак умолкнуть. Один из мудрецов, старик Танкоко, отошел от группы людей и долго о чем-то говорил со странным глазом. Потом другой колдун, Тела, взял девушку за руку и вывел ее на открытое место посреди деревни. По его знаку снова забили барабаны, а Нтомби стала плясать танец расставания. После этого, мягко ступая по покрытой непроглядной тьмой земле, она одна пошла на юг. Странный недобрый глаз смотрел на нее куда холоднее, чем луна. Вблизи послышалось рыкание льва. Девушка хотела остановиться, но барабаны забили еще сильнее, и она начала петь, уходя все дальше и дальше. Вскоре она растаяла в темноте.

До рассвета еще было далеко, но никто, за исключением детей, не пошел спать. Танцы прекратились. Люди разожгли костер. Они сидели молча вокруг огня. Кто-то сказал (лица его было не видно, но по голосу можно было узнать молодого лучника Май-Баку, самого храброго и отважного из всех):

— Люди говорят, что на свете много всяких племен — черных, красных и даже белых. Так почему же глаз бога устремлен только на нас? — Он замолчал, глубоко вздохнул, подошел к костру и протянул руки к огню. Бросив взгляд на небо, Май-Бака заговорил снова: — Да разве его разжалобит Нтомби?.. Ну, а если не разжалобит, он убьет ее или отошлет назад…

Ему никто не ответил. Тогда Танкоко сказал:

— Лишь бы он не рассердился еще сильнее за то, что я послал ему черную девушку… Откуда же мне взять ему краснокожую?

— А почему он рассердится на то, что ему послали черную девушку? Ты разве когда-нибудь видел краснокожих? Ответь нам, Танкоко, могут ли они быть красивее наших?

— Видел, — ответил Танкоко. — В молодости, когда был рабом в Стране Черной Земли. Там девушки, да и все хозяева, тоже имеют красную кожу, а черные у них только рабыни.

— И что же, они красивее наших? — спросила молодая женщина по имени Догбе,

— Нет.

До них долетел голос Нтомби.

— А белые люди красивые? — с любопытством спросила Догбе.

— Говорят, да, — ответил Танкоко, — я не видел.

— Как это можно быть белым? Человек не может быть белым! — сказал кто-то.

— Может! — послышался голос старика, сидящего около костра. — Я видел. Видел и желтых людей.

— Ты их сам видел, Агбонгботиле? — удивился Май-Бака.

Других это не удивило: Агбонгботиле был самым старым человеком в оазисе; старше его был только тысячелетний баобаб.

— Я видел, — сказал Агбонгботиле.

— А почему не все люди черные? — спросила Догбе.

Агбонгботиле молчал и улыбался.

— Чего его спрашивать? — произнес колдун Тела. — Никто этого не знает.

— А я знаю, — заметил старик.

— Тогда скажи нам! — попросил Май-Бака.

Агбонгботиле нравилось, когда его просили рассказать о чем-нибудь таком, чего не знали другие.

— Ну, слушайте, — начал он. — Когда все люди на земле были одного племени и все жили в одной пещере, хозяином и родителем их был самый первый человек по имени Лове. Жизнь у них была хорошая и счастливая. Но вот однажды люди поссорились. Во время ссоры нечаянно был убит сын Лове. Об этом узнал родоначальник племени. И тогда он прогнал людей из пещеры, в которой они так хорошо жили. Они вышли из пещеры и разошлись в разные стороны. Солнце стояло высоко. Лучи его падали прямо вниз и были страшно горячие. Ожоги сделали одних почти черными, как мы, а других совсем черными. У некоторых кожа покрылась потом, солнце их опалило, и они стали краснокожими. Других солнце задело слегка, и их кожа стала как медь. Остальные нашли тень или спрятались в пещерах, и солнце не достало их. Они остались такими же белыми, какими были в пещере Лове.

Рассказ Агбонгботиле не успокоил людей. Стоило ему замолчать, как они снова задумались о глазе на небе. Песня девушки теперь едва слышалась вдалеке. Рычание льва сотрясло воздух. Песня вдруг оборвалась. На мгновение все внимательно прислушались. До них долетел короткий возглас девушки. Люди застыли. Май-Бака, схватив лук, вскочил на ноги, но его остановил Танкоко.

Все с надеждой взглянули на странный светящийся в небе глаз, с нетерпением ожидая чего-то. Догбе тихо проговорила:

— Может быть, божество превратилось во льва и хочет…

— Молчи! — прикрикнул на нее муж.

А глаз на небе был все такой же: открытый и неподвижный, Прошло немного времени. Май-Бака отошел от огня и встал в темноте, опершись на лук. Дошла Нтомби до цели или… Глаз холодно смотрел с неба. А может быть, девушка погибла напрасно? Кто знает!

Но вот в ночной тишине вновь зазвучала песня. Затем она опять смолкла. Глаз все смотрел не мигая.

Колдун Тела, сидевший у костра, встал и, направляясь к своей хижине, крикнул, чтобы все шли спать.

Люди разошлись по своим хижинам, улеглись на травяных циновках, накрылись толстыми кусками парусины. Вскоре большинство заснуло крепким сном. В ночи за высоким частоколом загона слышалось лишь тяжелое дыхание скота да изредка отдаленный вой шакалов.

Было уже далеко за полночь, когда деревню разбудил крик стоявшего на страже воина. Из хижин стали выбегать перепуганные люди. И первое, на что они бросали свой взгляд, было небо. Глаз божества все еще не закрывался. В самой деревне, казалось, все было спокойно, но стоило прислушаться, как можно было различить звук чужих барабанов. Они гремели вдали где-то там, на западе. Люди заволновались. Мужчины стали собираться перед большой хижиной вождя — Татракпо. Четверо советников взяли барабаны и начали бить в них в определенном ритме.

Май-Бака отыскал глазами Агбонгботиле и подошел к нему. Старику был знаком язык барабанов.

— Какие вести посылают они нам? — спросил Май-Бака.

— Идут чужеземцы за рабами.

— Какие чужеземцы?

— Постой, дай послушать, — сказал старик. — Идут с запада. Идут с запада за рабами чужеземцы с красной кожей…

— Как так — с запада? Может быть, ты не разобрал? — удивился Май-Бака.

Лицо Агбонгботиле выражало страх.

— Я хорошо понял: идут с запада. Но не понимаю, откуда с запада! Там же, по ту сторону нашего оазиса, нет людей. И все-таки барабаны слышны на западе.

Итак, божество гневалось. Его глаз на небе, как и раньше, смотрел холодно и недоброжелательно. Нтомби ушла. Шакалы выли…

Татракпо позвал к себе Май-Баку и приказал ему сосчитать лучников.