"Партнеры, Любовники, Супруги" - читать интересную книгу автора (Келли Дорси)

Келли ДорсиПартнеры, Любовники, Супруги

Дорси КЕЛЛИ

ПАРТНЕРЫ? ЛЮБОВНИКИ? СУПРУГИ?

Анонс

Люси Донован приехала на ранчо "Лейзи С", чтобы предложить его владельцу Расту Шефилду выкупить разорившееся хозяйство. На этом ранчо она провела самые счастливые дни своего детства. Одинокой женщине захотелось вернуть это ощущение, обрести дом, семью и... Раста.

Глава 1

Она возвращается. И она везет деньги.

Только эту мысль старался удержать Раст Шефилд, глядя, как шикарный спортивный автомобиль подъезжает по грунтовой дороге к ранчо "Лейзи С". Дорогая машина, вон как тихо урчит, угрюмо думал он; на ранчо Невады она так же уместна, как на овчарке оленьи рога.

В расстройстве Раст нетерпеливо сорвал с головы шляпу и хлопнул себя по бедру. От шляпы и от грязных джинсов взлетела пыль и легким облачком повисла в прохладном воздухе. Черт, как ненавистны ему были то, что он собирался сделать, и та причина, что привела сюда Люси Донован.

Каждый раз, когда констатировал свое плачевное финансовое состояние, он словно получал под дых. Раст снова водрузил шляпу на голову: какой смысл бесноваться, это не исправит отчаянного положения.

Дернув уздечку гнедого, он выехал из кораля на площадку, где Люси остановила свою машину.

- С приездом. - Раст заставил себя быть вежливым и притронулся к краю шляпы. - Давненько не виделись.

Люси сидела в машине, прикрыв глаза. Черные волосы длиной до подбородка, прямые и гладкие, развевал ветер. Чертовски красива, забрела в голову несвоевременная мысль, а следом возник образ, который не вспоминался Расту годами: большие испуганные зеленые глаза, неровно подстриженные волосы, блестящие как шелк.

Раст увидел строгий серый костюм и туфли на высоких каблуках; изящное тело имело все округлости, которые так радуют глаз мужчины. Маленькая Люси превратилась в женщину.

- Да, и правда давненько. Я жила здесь пятнадцать лет назад.

- До развода, - сказал Раст и слез с лошади. -Наши родители поставили рекорд краткости брака. - Про себя он подумал, что если быть точным, то матери Люси понадобилось шесть месяцев, чтобы понять: она не любит ни сельскую жизнь, ни того ковбоя, за которого впопыхах вышла замуж. Она собрала вещички, прихватила свою противную собачонку и Люси и скрылась. - Как поживает твоя мать? - спросил он. Лучше сразу покончить с формальностями.

- Она живет за границей, - кратко ответила Люси. - Опять вышла замуж. На этот раз, кажется, за судовладельца.

- Значит, вы мало общаетесь? Она пожала плечами, но Раст знал, что скрывается за ее спокойствием. Люси и мать скроены из разного материала. Он понимал это, оглядываясь на прошлое.

Но это его не касается. Не его это дело. Раст увидел, что она оглядывает двухэтажный дом, стоящие в стороне конюшни, сараи и барак для рабочих. Он следовал за ее взглядом, видел то, что видела она, и морщился. Интересно, бросается ли в глаза облупленная краска, разросшиеся сорняки, полуразвалившиеся столбы ограды?

- Все то же самое, - прошептала она, но ветер донес до него ее слова. Ничего не изменилось. Ничего.

- Это плохо? - Он стиснул зубы.

- Нет. - Она в первый раз посмотрела прямо на него. - Это замечательно. У меня такое чувство, будто я вернулась домой.

Прямой взгляд зеленых глаз подействовал на него сильнее, чем следовало бы. В сознание ворвался образ девчонки-сорванца; она притаилась в ветвях старого дуба, росшего на поляне. В свои пятнадцать лет он больше интересовался лошадьми, друзьями и смазливой соседской девчонкой, чем этой крохой, которую новая мачеха привезла с собой на ранчо.

Там, на дереве, Люси плакала; Раст видел, как слезы бегут по бледным щекам. Он попытался уговорить ее слезть, но она помотала головой.

Тогда он полез к ней на дуб.

Он уже знал, что она отвечает только односложно, поэтому ни о чем не стал спрашивать. Они просто сидели рядом, пятнадцатилетний мальчик и десятилетняя девочка, и смотрели, как солнце заливает янтарем и золотом серебристые тополя. Молча они просидели на этой толстой ветке, наверное, час, пока золото не сменилось кобальтом, а потом и чернотой.

Когда появились первые мерцающие звездочки, она позволила ему спустить себя вниз. Он посадил ее позади седла и отвез домой. Оказавшись на земле, она подняла на него свои немыслимые глаза, и у нее задрожал подбородок. Он улыбнулся, потрепал ее по голове, она ответила неуверенной, застенчивой улыбкой.

Раст тряхнул головой, нетерпеливо отгоняя воспоминания, для них не было времени.

- Пошли в дом, - сказал он резче, чем хотел. -Фрици приготовит кофе. (Улыбчивая экономка Фрици работала у них уже двадцать лет.) Он крикнул, и из конюшни выскочил парень, чтобы забрать лошадь. В глубине двора мужчины клеймили скот: одну за другой подтягивали коров к раскаленному лотку и ставили им клеймо "Лейзи С". Обернувшись к Люси, он спросил:

- Ты останешься ночевать? Я полагаю, возвращаться уже будет поздно. Багаж есть?

Осторожно поставив каблуки на землю, она выбралась из своего убежища и открыла багажник.

- Да, здесь.

Она наклонилась, взялась было за твидовый чемодан, но он быстро перехватил его со словами: "Я отнесу" - и задел ее плечом.

Она ахнула - испуганная зайчиха с большими глазами.

Раст нахмурился. С чего это она стала такая пугливая? В конце концов, это он должен нервничать, а не она. Она собирается взять то, что ей хочется; он останется в проигрыше.

Словом, ему очень не понравилось, что она шарахнулась от него так, будто он сделал что-то плохое или намеревался сделать. Это было оскорбительно; он никогда в жизни не обидел ни одну женщину.

Видимо, он нахмурился, потому что она пробормотала: "Извини".

- Извинений не требуется. - Он тряхнул головой и вынул большой чемодан из багажника.

- Спасибо, - тихо, почти шепотом, сказала она.

Изящные пальцы прикрывали подбородок, глаза были опущены; Раст не видел выражения ее лица, но одно знал твердо: Люси Донован скрывает немало секретов.

Люси шла за Растем Шефилдом в дом и ругала себя за то, что подпрыгнула как заяц, когда человек всего лишь хотел помочь поднести чемодан.

Но ей всегда становилось не по себе в присутствии агрессивных, демонстративно мужественных мужчин.

Она была не готова к тому, что Раст превратился в такого не правдоподобно красивого, откровенно сексуального мужчину. Белесые волосы стали почти коричневыми, по крайней мере такими они ей показались, скрытые широкополой шляпой. Вместо неуклюжего подростка перед ней стоял высокий мужчина; в распахнутом вороте ковбойки виднелась сильная грудь, закатанные рукава обнажали крутые мышцы.

Люси казалось, что в нем всего было чересчур: Раст был слишком красив, слишком заметен, слишком высок.., он был слишком мужчина.

Она хотела быть собранной, уверенной в себе, рассудительной, но ее губило сознание, что она не сделала в жизни ничего стоящего. Она ходила к психоаналитику, и тот сказал, что уверенность появляется после того, как человек долго над чем-то трудится и добивается успеха в решении задачи или обретении мастерства. Он посоветовал Люси приобрести профессию или закончить колледж, получить диплом и начать собственный бизнес.

Люси, трусиха, ничего этого так и не сделала.

Но одна цель у нее все-таки была. Как раз сейчас она собиралась сделать шаг навстречу ее осуществлению.

Вот только бы перестать так дергаться.

- Сюда. - Раст вошел в деревянный дом. Дверь за ними захлопнулась с таким же грохотом, как пятнадцать лет назад, и она улыбнулась.

Внутри тоже мало что изменилось. В просторной комнате царствовал стоящий в центре старый диван с узором из роз, похожих на кочаны капусты. По бокам от него стояли старинные чайные тележки, на них - лампы Тиффани, напротив кожаные кресла. Серый речной камень любовно выдерживали лет пятьдесят, перед тем как из него выточили камин, на полке которого теперь, как всегда, были расставлены фигурки. На стене в прихожей висели мотки лассо, под ними в ряд выстроились ковбойские сапоги.

Дверь в дальнем конце прихожей вела в кухню. До Люси донесся запах свежевыпеченного хлеба.

- Садись. - Войдя в бывший отцовский кабинет, Раст указал ей на полосатый стул, а сам плюхнулся в кресло на колесиках по другую сторону стола. За его спиной громоздились книжные полки до потолка, картотека возле стола была переполнена бумагами, торчавшими из ящиков. Комната производила впечатление упорядоченного хаоса. - Я хочу по возможности скорее покончить с делом. - По телефону ты сказала, что у тебя есть деньги, - напрямик начал он, и она с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. - Чего конкретно ты хочешь?

Люси глубоко вздохнула. Если когда-нибудь ей требовалось мужество, то именно сейчас. Мысленно она взмолилась высшим силам: "Молю, дайте сбыться моей мечте!" Сцепив руки на коленях, она ринулась напролом:

- Ты знаешь, что я уже слышала о смерти твоих братьев. Плохие новости быстро бегут. Мне очень жаль. Это ужасная трагедия.

Он кивнул с каменным лицом.

Лобовое столкновение пикапа Лэндона с грузовиком стало местной печальной сенсацией. Дикий несчастный случай: оба его брата, Лэндон и Том, погибли, как и водитель другой машины. Местные жители говорили, взрыв был слышен на много миль вокруг. Расследование так и не смогло установить причину, по которой Лэндон выехал на встречную полосу. Предположили, что он потянулся за очередной сигаретой или за мобильником, лежавшим на полу между сиденьями.

- В результате ты получил все права на "Лейзи С", так? - Она обвела взглядом комнату. - Ты, конечно, этого не ожидал, старшие братья идут первыми в порядке наследования.

Он помедлил.

- Да.

- Раст, я сказала тебе, что у меня есть деньги, и это правда. Моя жизнь не слишком богата событиями, но я.., была замужем.

Он поднял брови; она не осуждала его за удивление. Невелика доблесть. По крайней мере так с удовольствием любил повторять Кеннет.

- Так вот, год назад мой муж умер, - она заставила себя посмотреть Расту в глаза, - и я осталась богатой вдовой.

Он отвел глаза, лицо приняло задумчивое выражение. Потерев подбородок, Раст сказал:

- Понял.

Видимо, нет. Видимо, понял так, как ему хотелось, но настаивать не было смысла. С несвойственной ей дерзостью она выпалила:

- Я хочу купить "Лейзи С".

- Купить? - Он вытаращил глаза. - Целиком? - Он окинул ее жалостливым взглядом. - Я думал, ты хочешь купить пару акров, чтобы держать лошадей или построить домик. "Лейзи С" включает в себя несколько тысяч акров пастбищ, права на реку, двенадцать тысяч дойных коров, не считая телят, полторы сотни лошадей и десятки быков-производителей. Одно только имущество стоит целое состояние.

Он небрежно обронил цифру, и она повисла между ними в воздухе, нагнетая напряженность.

Люси глазом не моргнула.

Он изучал ее лицо. Через минуту неверие сменилось глухим беспокойством.

- У тебя есть столько?

И снова она смотрела неподвижным взором, ожидая, когда он сам придет к заключению. Напряженность исчезла, оставив легкое облако недоверия.

Раст снял шляпу и взъерошил густые волосы цвета крепкого кофе. Он медленно выдохнул. Она физически ощущала его шок и сопротивление ее новому жизненному статусу.

Откинувшись в кресле, он водрузил ноги на картотеку.

- Ну, это кое-что. Как вижу, ты неплохо потрудилась, Люси.

- Не я, - быстро поправила она, - а муж. У него был бизнес, связанный с недвижимостью.

- Но теперь он твой.

- Да. - Она неловко заерзала. - Но я не.., то есть... - Она одернула себя. В ее планы не входило объяснять все. Она кашлянул. - Так ты продаешь?

Он с грохотом обрушил сапоги на пол, вскочил, схватил шляпу и нахлобучил ее до самых глаз. Наклонившись, уперся большими ладонями в стол.

- Нет, даже если ты дашь десять миллионов. Или двадцать. Люси, ты, похоже, считаешь, что все продается. Не все. Во всяком случае, не "Лейзи С". Выпрямившись, он сделал два шага назад. - Благодарю, что навестила. Видимо, теперь ты не захочешь остаться ночевать. Э-э.., интересно было снова тебя повидать.

- Подожди! - закричала она. Все-таки она это сделала - ущемила его мужскую гордость. -Я не хотела тебя обидеть! - Но он уже уходил. Она кинулась за ним, зацепилась за ножку стола и чуть не упала. Он не обернулся. - Раст, я не стараюсь выжить тебя!..

Раст на ходу бросил: "Выглядит именно так" и вышел за дверь.

Снаружи ее ослепило заходящее солнце. Яркие лучи не грели; холодный осенний воздух схватил за горло, за тонкие пальцы.

- Нет! Ты не понимаешь. - (Он был на полпути к конюшне.) - Постой, Раст, пожалуйста, повторила она. - Дай мне договорить. Я хочу, чтобы ты остался здесь.

Он замедлил шаги и, подбоченившись, обернулся к ней.

- Не понял...

Она понимала, что связывает себя по рукам и ногам, но остановиться не могла.

- Я знаю о твоих финансовых трудностях, Раст. Я знаю, что братья довели ранчо до полного упадка. У тебя была успешная адвокатская карьера в Сан-Франциско, ты хорошо зарабатывал, но недостаточно для того, чтобы вытащить ранчо из пропасти. Его лицо окаменело.

- Откуда ты знаешь?

С извиняющейся улыбкой она сказала:

- У меня есть свои адвокаты. Они раскопают что угодно, ты же знаешь.

Он фыркнул, развернулся и скрылся в конюшне. Она пошла за ним. После солнца, бившего в лицо, здесь было темно, как в подземелье. Обхватив себя руками, она старалась унять дрожь. Конюшня была большая - стойла, в них лошади, подсобка для хранения сбруи и седел, место для чистки лошадей.

Она нашла его возле сложенных горой тюков сена, Раст надевал тяжелые рабочие перчатки.

- Я заплачу любую сумму, которую ты назовешь. Раст, мне нужно это ранчо. Мне.., мне нужен ты.

Он наконец-то остановился и смерил ее грозным взглядом.

- Зачем? Для чего я тебе нужен, Люси? Набираясь мужества, она невольно выпрямилась.

- Чтобы управлять хозяйством, конечно. Руководить рабочими, принимать деловые решения, покупать все необходимое. Для всего! Я.., я ничего не смыслю в этих делах.

Он насмешливо посмотрел на ее туфли-лодочки с тонкими ремешками.

- Да что ты говоришь!

Теперь отступать она не могла; нужно, чтобы он понял.

- Раст, я ничего не знаю о животноводстве. Но мне известно одно: время, что я здесь провела, было лучшим временем в моей жизни. Я понимаю, что кажусь тебе сумасбродкой, но мне нужен этот большой, приветливый старый дом, нужен запах лошадей, разгоряченных скачкой, нужно, чтобы вокруг меня были знакомые люди, нужен.., старый дуб посреди поляны.

Она гадала, понимает ли он, хоть и смотрит ей в глаза; гадала, помнит ли он, как они провели день, сидя на дереве, тот давний день, когда она плакала, потому что мать сказала, что ей надоели лошади и вонючий скот и она собирается подать на развод, как только доберется до адвоката. Ей надоело, надоело, надоело; во всех грехах она винила своего тогдашнего мужа Говарда Шефилда неотесанную, как презрительно бросила мать, деревенщину, за которого она выскочила замуж в кратком умопомрачении в угаре Лас-Вегаса.

- Мы уедем из "Лейзи С" завтра же утром! объявила мать.

Люси вспомнила, как сжалось ее сердце, как бежала, ища уединения, как ветви дерева укрыли ее и приласкали. Видение ожило в ее мозгу, казалось, протяни руку - и дотронешься до золотых лучей уходящего солнца. Дотронешься до доброго мальчика Раста Шефилда.

Ей с трудом удалось сдержать поток воспоминаний.

- У м-меня есть идея по возрождению ранчо. Раст, мы могли бы принимать у себя людей, которым по вкусу сельская жизнь. Они наденут джинсы, будут ездить верхом и помогать ухаживать за скотом. - В детстве ей это так много дало, разве удивительно, что она хочет и другим дать возможность испытать такое же счастье? - Они могли бы жить здесь одну-две недели, - продолжала она с возрастающим энтузиазмом, - наслаждаться дивной природой, узнавать, что значит...

- Выставочное ранчо! - с грубым хохотом оборвал он ее пылкую речь. - Ты хочешь превратить "Лейзи С" в отель?

- Называй как хочешь. - Она пожала плечами, стараясь не поддаваться его насмешкам. Нужно только хорошенько ему объяснить, нарисовать полную картину, и он все оценит. - Я много над этим думала, разработала все в деталях. Я понимаю, для тебя это ново, Раст, нужно время, чтобы во всем разобраться; это может быть что-то вроде оздоровительного ранчо. Сделаем бассейн, заведем классы йоги...

- Никакие полуголые йоги не будут здесь бегать и вещать глупости про "новые времена". -Свирепое выражение лица остановило поток ее красноречия, как будто захлопнулась дверь. -Чертов бассейн нам тоже не нужен. Мы простые трудяги. Когда от работы становится жарко, мы ныряем в речку. - Он яростно схватил вилы и вонзил их в копну сена. На мгновенье ей показалось, что он был бы не прочь воткнуть их в нее.

- Не знаю, как я выберусь из финансовой дыры, но "Лейзи С" не продам. И оно никогда не станет выставочным ранчо.

"Почему?" - моргая, удивлялась она.

Наткнувшись на его отказ как на каменную стену, Люси почувствовала отчаяние. Ее юристы были уверены, что Раст запрыгает от радости, что избегает банкротства, и что она может рассчитывать на его согласие. И юристы, и бухгалтеры, и банковские служащие - все сходились во мнении, что без нее он пропадет.

Уставившись невидящими глазами на свои руки, Люси думала, что можно было бы подождать неизбежного конца и попросту купить имущество через банк. Но она этого не хотела. Она хотела получить "Лейзи С" вместе с Растом. Хотя бы в качестве делового партнера.

Где-то в глубине души неслышно зазвучал знакомый колокольчик тоски и одиночества. Всю жизнь она бросала то, что начинала, сдавалась, когда нужно было бороться, принимала "нет", когда нужно было требовать "да".

"Только не на этот раз. - Она придушила пораженческий внутренний голос. На этот раз я настою на своем".

- Ты часть этого дела, - прошептала она ему в спину, потому что горло перехватила боль. -Как ты не понимаешь? Без тебя ничего не получится.

Напрягая бицепсы, Раст взвалил тюк на тележку, откатил ее к ряду стойл, вскрыл и принялся методично кидать толстые брикеты в кормушки. В дальнем стойле заржала голодная кобылица. Не глядя на Люси, Раст спросил:

- Какой он был?

- Кто? - Она заморгала.

- Твой муж, Люси. Он хорошо к тебе относился?

Неожиданный вопрос сбил ее с толку; она не могла придумать, что сказать.

- Я задал не слишком личный вопрос? Как звали твоего мужа?

- Кеннет.

- Кеннет. - Он бросил следующий брикет. -Кеннет умел обращаться с женщинами? Ты была с ним счастлива?

- Я.., я не знаю, то есть... - Она облизнула губы, перевела дух и начала сначала:

- У Кеннета было много достоинств.

Прищуренный взгляд, брошенный через плечо, резанул ее, как осколок стекла. Когда они были детьми, Раст ее еле замечал, но в тех редких случаях, когда смотрел на нее, глаза его были проницательные, понимающие. Ей всегда казалось, что он читает самые потаенные мысли.

Люси вздохнула и заставила себя вернуться к делу.

- Насчет ранчо, Раст. Если ты не позволишь тебе помочь, как сможешь его сохранить? К кому еще обратишься?

Он закончил дневную кормежку, снял перчатки и повернулся к ней; она видела, как натянулась на скулах обветренная кожа, как сверкнули карие глаза. Каждая линия тела излучала напряжение.

Раст отшвырнул перчатки. Постоял, удрученно глядя в землю, - непривычная поза для такого сильного, самоуверенного мужчины. Она ждала. Наконец он поднял голову.

- Продаю половину, - прохрипел он.

- Что? - Люси тупо уставилась на него.

- Я продам тебе половину. Видит Бог, я этого не хочу. Я надеялся выправить положение, продав тебе несколько акров. Но ведь ты хочешь все, не так ли? - Он прищурился. - И ты права, у меня нет выбора. Если я не соглашусь, банк отберет все. Печально признавать, но ты для меня - лучший и единственный выход.

Она благоразумно промолчала о том, что ей это известно.

- Я получаю полный контроль над ранчо, потребовал он. - Ты будешь партнером, но только на бумаге.

С бьющимся сердцем она спросила:

- А как насчет моей идеи открыть это ранчо для других? - Она не осмелилась воспользоваться термином, который он высмеял.

- Мы это обговорим, - уклонился он. - Пока никаких обещаний. Имущество будет оценено, и ты сразу же выплатишь ровно половину его стоимости.

- Разумеется, - сказала она.

- И признаешь за мной право на последнее слово во всем, что касается ранчо, по крайней мере в течение года.

- Конечно, но...

- И еще. Если я смогу за год заработать сумму, равную твоей доле, то получу возможность выкупить твою долю обратно. Согласна?

Люси запнулась. Это было совсем не то, что она хотела. Значит, когда он наберет достаточно денег, то попросту выставит ее?

Раст смотрел на нее в упор.

Капитал, который она согласилась инвестировать, - огромная сумма. Сумеет ли он собрать ее.., хоть когда-нибудь? Вряд ли. А если и сумеет, к тому времени узнает ее хорошенько и, может быть, влюбится. А может, к тому времени она сама найдет свое место в "Лейзи С". Правда, это менее желательный ход событий. Быстро все прикинув, она сказала:

- Даю тебе год.

- Что?

- Если сумеешь за год собрать капитал, я согласна. - За спиной она сцепила озябшие пальцы, молясь, чтобы его это устроило. - И у меня будет мое выставочное ранчо. С этим тебе придется смириться. - Уф, вот она и сказала!

Раст скривился. Сощуренные глаза совсем закрылись, он сказал слово, которое Люси предпочла не услышать.

- Идет, - выплюнул он. - Год так год. Но ты не вмешиваешься в дела ранчо, понятно?

- Согласна. - Звенящая радость забилась в груди, как пузырьки шампанского. Хотелось кричать от восторга, хотелось петь, кинуться Расту на шею.

- Мое слово надежно, как контракт, - холодно сообщил он, и вместо объятий ей досталось рукопожатие.

- Спасибо, - робко сказала она. Обхватив обеими руками широкую ладонь, она осторожно сжала ее. - Спасибо.

Какого черта он это сделал? - думал Раст часом позже, шагая к коралям. Неужели он согласился продать своей бывшей сводной сестре половину ранчо?! И как же они будут жить в одном доме - холостяк и молодая вдова?

Подавив сомнения, он стал смотреть, как она идет к своей шустрой, совершенно непрактичной машине, как достает саквояж и сумку. Фигура под серым костюмом ладная, попка крепенькая. Груди небольшие, но круглые.

Роясь на заднем сиденье, Люси перегнулась в талии, юбка вздернулась и открыла для обозрения стройные загорелые ноги. Интересно, какова она без этого дурацкого костюма. Образ обнаженной Люси, раскинувшейся на сбитых простынях, захватил воображение.

Скривившись, Раст отвернулся и пошел проверять автопоилки. Прекрасно. В одном доме повзрослевшая Люси и он, уже успевший вообразить ее разметавшейся на его кровати.

Нет, это какое-то безумие. Она ему даже не нравится. Во всяком случае, не нравится то, что она заставила его сделать. Руки невольно сжались в кулаки.

По счастью, Фрици живет в доме, а не в коттедже. Ей тут нравится, и она будет не против остаться жить и дальше.

Он зашел в стойло мерина и подошел к поилке, находившейся у задней стены. Лошадь на миг подняла голову, не переставая жевать. В ее темных глазах застыл извечный вопрос.

Что все-таки Люси надо? Он ни на секунду не поверил, что ее привлек старый дом или запах лошадей. Странно, однако, как она смутилась, когда он задел ее рукой. И как уклончиво ответила на вопрос о муже.

Он наберет денег и откупится от нее. Будет работать день и ночь, откладывать каждый цент. На ранчо можно не только разводить скот, есть много способов делать деньги, особенно учитывая богатые ресурсы "Лейзи С". Братья даже не начинали их разрабатывать. Он все продумает.

Смехотворное намерение Люси превратить ранчо в развлекательное заведение терзало его. Раст побожился, что лошади для публики скакнут на "Лейзи С" только через его застывший труп. Перед глазами встала сцена многолетней давности, он отчетливо слышал каждое слово, сказанное отцом.

- Мы должны хранить землю в чистоте, внушал Говард Шефилд сыновьям. - Я не вечен, ранчо достанется вам, как оно досталось нам с братом от отца.

Три подростка сидели в кабинете отца и внимательно слушали.

- Мальчики, вам продолжать семейную традицию. Я понимаю, трудно устоять перед легким обогащением, многие из наших друзей погнались за быстрыми деньгами, развлекая городских прощелыг. Это приносит доход, но, видит Бог, есть и другие способы заработать.

Расту показалось, что отец вдруг сильно постарел: продубленная солнцем кожа покрылась шишками опухолей, глаза потускнели. Отец был здоровяк, этакий стальной стержень, на котором держалось ранчо, бессмертная опора в противостоянии жестокому миру.

Каким-то внутренним чутьем мальчик понял, что отец не всегда будет с ними, чтобы решать проблемы, исправлять ошибки, сделанные по неопытности. Когда-нибудь, возможно совсем скоро, ему придется взять на себя ответственность за свою жизнь.

- Папа, не волнуйся, - сказал он, встревоженный неприятными мыслями. - Мы не пустим на ранчо толпы чужаков.

Говард остановил проницательный взгляд на младшем из сыновей.

- Надеюсь, что не пустите. Джим Кэрлан сейчас отдал бы десять лет жизни за то, чтобы избавиться от постыдной работы. И старый Харли Джекобсон тоже. Им нужны были деньги, я понимаю. Бог свидетель, у владельцев ранчо больше тощих кошельков, чем пузатых. Но в результате отступники утратили свои корни. Эти проклятые горожане играют в ковбоев, загоняют добрых коней, стреляют во все, что пролетает мимо. - Он фыркнул, потом задумчиво посмотрел на каждого из сыновей. - Обещайте, ребятки, что вы никогда не продадитесь. Храните "Лейзи С". В нашей семье. Поклянитесь.

На этом заявлении Говарда и клятве, которую сыновья дали на его могиле, воспоминание растаяло. То, что братья умерли и теперь только Раст остался связанным обещанием, ничего не меняло. Он дал слово и отступиться не может.

По истечении года он должен выполнить пункт, который вписал в контракт с Люси. Ей придется уйти. Это только вопрос времени.

Мерин ткнулся в плечо. Поилка работала отлично. Он рассеянно потрепал лошадь по холке. Что-то в жизни Люси было не так. Что-то...

Раст опять вспомнил, как она шарахнулась от него, и вдруг понял. Он даже прикрыл глаза и обругал себя, что не догадался раньше.

Люси приехала в "Лейзи С" залечивать раны.

Но он ей не все сказал! Пусть сама обнаружит, что ранчо, половину которого она выкупила, имеет довесок. Раст усмехнулся. Что-то она скажет, когда он представит ей розового, горластого шестимесячного грудного ребенка в мокрых подгузниках?

Глава 2

Пронзительный крик за спиной так напугал Люси, что она резко обернулась, и саквояж с сумкой вырвались из рук и отлетели к дивану.

Из сумки вывалились губная помада, ключи и чековая книжка, портфель выплюнул из себя папки и документы.

В дверях кухни стояла Фрици. Она вскинула брови, но продолжала улыбаться. Напугала Люси не старушка, а крошечное существо, сидевшее у нее на руках.

Ребенок. Фрици держала на руках ребенка!

- Извини, что мы тебя напугали, - сказала Фрици. Довольно легкомысленное обвинение, если учесть, что у Люси чуть сердце не выпрыгнуло из груди. - Но Малявка у нас любит повопить.

Люси прижала руку к груди.

- Я так и поняла. Чье.., гм, чей это ребенок? -Она трясущимися руками засовывала в портфель бумаги.

- А, Раст тебе ничего не сказал, так и пошел себе клеймить скот?

Час назад Раст сжато доложил, что "день быстро кончается", и отправился к коралям.

Экономка тараторила:

- Ковбоям нужно переклеймить всех старших телят, пока не наступили холода, и перевести их на подножный корм. Осенний загон не так важен, как весенний, но...

- Фрици, - мягко напомнила Люси, - чей это ребенок?

- А, это Тома. Помнишь брата Раста? - Женщина покачала седеющей головой. Какой позор так баловаться с девчонкой. Правда, та заявила, что это было один только раз, но когда люди узнают - начнется потеха!

Ребенок махал пухлыми ручками и колотил ножками, так что Фрици пришлось изогнуть внушительных размеров бедро. Малыш уставился на Люси голубыми глазами; на голове вился золотистый пушок. Ребенок напоминал сосиску, обтянутую розовой пеленкой, да так туго, что ветхие нитки чуть не лопались. Люси передернуло: но может, детей так и надо одевать? На ногах у этого создания было подобие ботиночек с нелепыми шнурками.

Младенец опять издал клич.

- То есть как - Тома? - обессиленно спросила Люси. Ей удалось поставить саквояж на диван. Опыта обращения с детьми у нее совершенно не было. Через несколько месяцев после свадьбы Кеннет тайком заплатил врачу, чтобы тот сделал вазектомию. Кеннет сказал, что дети становятся помехой в жизни. Дети - обуза. Дети это головная боль.

- Том обрюхатил девку, потом случилась авария, а когда она разродилась, то заявилась сюда с Малявкой и сказала Расту: "Держи ребенка, мне он не нужен!" Фрици прижала губы к шейке младенца. - Представляешь, так и бросила ребенка! Ужас... А нам все равно, правда, Малявка? - Она состроила рожицу ребенку.

Прежде чем Люси открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, Фрици сказала:

- Ты ведь поможешь, дорогуша? Я, конечно, готова каждую свободную минуту возиться с таким хорошеньким ягненочком, но у меня много домашней работы, сама понимаешь. - Не дожидаясь ответа, она всучила Люси ребенка. - Подержи-ка ангелочка. Мне нужно пожарить курицу, а то все останемся без ужина.

- Нет, подожди! - закричала Люси, а теплый мокрый ротик уже ткнулся в нее и обслюнявил шею. - Фрици, - взывала она к спине быстро удалявшейся старухи, я не знаю, что делать...

- Ничего и не надо делать, - отмахнулась Фрици.

Люси ринулась за ней, неуклюже держа ребенка, балансирующего у нее на вытянутых руках. На кухне, сверкающей канареечно-желтыми занавесками, Фрици укладывала сырую курицу на дно большой сковороды.

- Минутку! - Люси запыхалась. Оказывается, дети тяжелее, чем она думала. Я хочу разобраться. Ты говоришь, брат Раста Том провел одну ночь с какой-то женщиной и она родила ребенка уже после его смерти?

- Да, дорогуша. - Не отрывая глаз от курицы, Фрици натирала ее травами, посыпала солью и перцем.

- А потом, - настойчиво продолжала Люси, решив все выяснить, - эта женщина пришла сюда и.., подбросила младенца? - У нее на плече возились крохотные пальчики, старались запихнуть сережку в рот. Люси отбивалась от пухлых загребущих ручонок. У нее засосало под ложечкой.

- Да, дорогуша. - Фрици налила в сковороду чашку жидкости, похожей на бульон, и взялась за кисть из мочала, чтобы смазать курицу растопленным маслом.

- Ой! - взвизгнула Люси. Ребенок зажал в кулачке мочку уха вместе с сережкой, дернул ее и потащил в зияющую пропасть рта. Обескураженная Люси не понимала, как такая маленькая ручонка может обладать силой лесоруба. С величайшими трудностями, вынужденная сражаться только одной рукой, она все же ухитрилась освободить ухо.

Поглядывая через плечо, Фрици улыбалась.

- Придется тебе больше не надевать украшения, хотя бы временно. Дети - как вороны: их манит все, что блестит. - Она засмеялась собственной шутке.

- Не хочешь же ты сказать, что ребенок живет здесь, в этом доме? - Люси говорила отчетливо и внятно, чтобы вопрос дошел до сознания старухи.

Фрици удивилась; помедлила, разглаживая фартук на животе.

- Это и говорю. Где ж ему жить, по-твоему? Я потому и перебралась сюда из коттеджа. Думала, правда, вернуться, но, - она нахмурилась и принялась за работу, - уж лучше поживу тут. Разве это дело - завидный жених и молодуха под одной крышей? - Пучок седых волос на затылке подпрыгнул, так она затрясла головой. -Нет, не дело.

Люси предполагала, что сделка с Растем чревата неожиданностями, но такое ей и в голову не могло прийти. Онемев от потрясения, она подумала: какие еще сюрпризы приберегает для нее Раст?

***

Люси положила протестующего младенца в кроватку, чтобы переодеться в джинсы и свитер. После этого ей пришлось изрядно повозиться, чтобы запихнуть упрямые ножки, молотящие воздух, в чистые штанишки, заранее "оснащенные" памперсом. Фрици заявила, что у нее много работы на кухне, а Люси вполне может переодеть Малявку, тут и делать-то "нечего", и отослала ее наверх.

Детская находилась между комнатой, которую Раст предоставил ей, и его собственной спальней. Там стояли деревянная кроватка, лампа и стол для пеленания - вот и вся мебель.

Девственно-белые стены, не на чем остановить взгляд. Даже неопытному глазу Люси детская казалась голой. Где ящик с игрушками, где мишки, где веселые подвесные погремушки?

Сменный памперс оказался на застежках-липучках, которые прилипали то к ее коже, то к простынке, а то к тому и другому сразу. Люси кое-как продела ручки ребенка в дырки для ног, а ножки - в дырки для рук и только тогда заметила, что перепутала их. Но в конце концов вышла из сражения триумфатором.

А заодно узнала, что Малявка была девочкой. Люси сдула упавшую на глаза прядь волос. Видимо, чтобы выразить свою благодарность, ребенок издал оглушительный вопль. - На здоровье, - ответила ему Люси. Возле стола на полу стояло пластиковое ведро; предположив, что оно предназначено для грязных подгузников, Люси подняла крышку. Словно демоны из ящика Пандоры, из-под крышки вырвалась такая вонь, что у нее заслезились глаза.

Люси покачнулась, захлопнула крышку и бросила подгузник на стол - пусть Фрици сама разбирается. Внизу в прихожей она задержалась и вдохнула свежий воздух.

Она думала, Фрици поразится, какой у нее вышел аккуратный, чистенький сверточек, и заберет его, но толстуха в это время чистила картошку и предложила Люси прогуляться с ребенком к коралю.

- Фрици, - осторожно начала Люси, все еще держа на руках младенца, - я.., э-э.., не умею обращаться с детьми.

- Что?

- Ну.., ты все знаешь. - Люси путалась в словах, а тем временем ребенок вырывался из рук, она еле его удерживала. - Ну, как.., кормить. Или как.., купать. - Что там еще делают с детьми? - Ну, всякое такое...

- Люси, Люси, - добродушно ответила Фрици. - Не волнуйся, научишься. Опыт - лучший учитель.

Люси заговорила еще более ласково:

- Боюсь, это останется твоей работой, Фрици. Я не склонна к материнству. Не говорил ли Кеннет сто раз, что из нее вышла бы никудышная мать?

Зная, что они с мужем никогда не станут родителями, Люси долго избегала детей, не ходила к знакомым на крестины, отказывалась брать на руки новорожденных. Зачем нянчить чужого ангелочка, если у нее никогда не будет своего? От этого остается лишь боль в душе.

Она попыталась передать ребенка Фрици, но та только фыркнула и стряхнула кожуру в ведро.

- Все будет хорошо, Люси, вот увидишь. Шла бы ты к коралю. Малявка любит смотреть на лошадей. - Она отвернулась, налила воду в громадную кастрюлю, всыпала соль и стала нарезать картошку.

На смену тревоге пришло опасение, пронзившее как удар колючей проволокой: Фрици уверена, что Люси станет ухаживать за ребенком, она в этом даже не сомневается! Фрици методично разрезала картошку, и куски шлепались в воду. Люси с отчаянием смотрела ей в спину.

Фрици ее не замечала.

Разрез. Шлеп. Разрез. Шлеп.

Это просто нелепо. Как Раст посмел ничего ей не сообщить о ребенке - можно сказать, о еще не клейменном ребенке!

Она приехала в "Лейзи С" в поисках мира, тишины, покоя. А не воплей, загребущих пальчиков и грязных памперсов!

- Я пойду к коралю, - вслух произнесла она. Раз Фрици заупрямилась, она отдаст ребенка Расту. Ведь это его племянница, так? - Я ничего против тебя не имею, - шепнула она девочке в ушко, похожее на ракушку, и вдруг отметила, что ребенок, слава Богу, пахнет приятно, в отличие от омерзительного ведра. Запах напоминает свежеиспеченные булочки или милых маленьких щеночков.

"Я не склонна к материнству, ясно?" - напомнила она себе.

Ребенок гукал.

Люси кое-как ухитрилась замотать его в мохнатое шерстяное одеяло, которое дала Фрици, и, прижав сверток к груди, вышла во двор.

Осень заливала западную Неваду цветами коричных яблок и кларета, превращала листья простой ольхи и клена в яркий калейдоскоп красок. Солнце почти утонуло за острозубыми вершинами гор Гумбольдта.

На крыльце Люси постояла, чтобы перевести дыхание. Легкие наполнил чистый воздух, пахнущий шалфеем со слабой примесью дыма костра. Впервые негодница не издала ни звука, а тихо уткнулась Люси в шею. Женщина стояла и наслаждалась стрекотанием кузнечиков и шуршанием ветра в ломких листьях деревьев. Ни тебе раздраженных автомобильных гудков, ни воя сирен, ни удушающих испарений. Здесь можно расслабиться, утешиться после неистовой беготни городской жизни.

Вот ради чего она приехала в деревню, расслабленно думала Люси. Нужно дать и другим насладиться этой удивительной красотой. Люси представила себе группу человек в двадцать, простой и трудолюбивый городской люд. Им тоже нужно расслабиться, и они в полной мере оценят солнце, природу, простор.

Краткое пребывание здесь в детстве зарядило ее энергией на долгие годы. Всякий раз, оказавшись в трудном положении, она закрывала глаза, мысленно переносилась на это ранчо и получала облегчение. Она сумеет уговорить Раста принять ее сторону. Он избрал свой путь, у него есть своя гордость - это понятно. Ей нужно получше все обдумать и как следует ему объяснить.

Собравшись с духом, она зашагала по гравиевой дорожке к коралям, где мужчины как раз заканчивали работу.

В дальнем конце ограждения работал человек, сидевший на лошади цвета темной меди. Люси не знала, почему она так сразу выделила Раста: он был одет, как все ковбои, и делал ту же работу. Разве что особый наклон черной шляпы и дух уверенности, витавший над широкими плечами, выделяли его среди прочих.

Раст раскрутил лассо над головой, забросил и поймал одного из двух оставшихся телят. Он подтащил его к работникам, ожидавшим с клеймом наготове. Он зверски устал: еще бы, целый день работал, а встреча с бывшей сводной сестрой его совсем доконала. Не каждый день человек продает половину своего наследства. Раст поморщился.

Работники закончили возиться с теленком, тот вскочил на ноги и затопал к ревущей матери. Корова обнюхала теленка и побрела прочь, сопровождаемая успокоившимся малышом.

Раст увидел Люси и дал знак заарканить последнего теленка без него, а сам смотал веревку и направил лошадь туда, где за железной оградой стояла Люси с Малявкой на руках.

Подъехав, он натянул поводья, пальцем столкнул шляпу на затылок.

- Вижу, ты уже познакомилась с Малявкой, - заметил он.

- Познакомилась, - подтвердила она с легкой угрозой в голосе.

Как же она красива, второй раз за день подумал Раст. Ветер закинул ей на лицо черные как смоль волосы, губы и щеки раскраснелись на холоде. Если она считает, что ее бесформенный свитер скрывает грудь, то она ошибается. Талия и бедра чертовски аккуратно упакованы в удобные джинсы.

Он выпрямился в седле и замер. Хорошо, что она его нисколько не интересует. Она - всего лишь временный, к тому же нежеланный партнер, через двенадцать месяцев вылетит отсюда как миленькая.

- Это, конечно, был сюрприз, - продолжала Люси. - Удивляюсь, почему ты не упомянул о ней раньше. - Она ждала, сверля его взглядом как он понял, весьма неодобрительным.

Раст осклабился.

- Ничего, привыкнешь. Мы тут все в восторге от Малявки. - Он подумывал начать процедуру удочерения, чтобы все узаконить.

Она еле удерживала извивающегося ребенка в неловких руках, и улыбка Раста стала еще шире. Люси была замужем, но детей не имела, сразу видно. Неужели никогда не держала на руках младенца?

Она смотрела на него поверх рыжеватой головки, и ее раздражение казалось прямо осязаемым.

- Ты должен был сказать.

- Зачем? Ты так рвалась купить это ранчо.., ну так Малявка идет вместе с ним. - Он наклонился, скрипнув седлом, и заговорил с ребенком подчеркнуто ласковым тоном, надеясь позлить Люси.

Услышав знакомый голос, Малявка заулыбалась, а когда мерин обнюхал ее макушку, залилась счастливым смехом.

Малявка в восторге мотала головой, ударяясь макушкой Люси в подбородок. Люси высвободила одну руку, чтобы прикрыть челюсть, и еще мрачнее посмотрела на Раста.

Он постарался сдержать смех. Так ей и надо, раз заставила его продать половину "Лейзи С". Жаль, что пользы от этого ей будет маловато, через двенадцать месяцев он наберет денег как пить дать. И будь она хоть королева красоты, Раст не позволит себя обольстить.

Его переполняли миллионы идей, как увеличить капитал. Вечером он засядет за телефон, узнает, нельзя ли продать известь с дальнего участка производителям изоляции, штукатурки и стенового покрытия.

Ребенок так дернулся, что Люси чуть не выронила его из рук. Раст сжалился:

- Отнеси Малявку в дом, Фрици умеет с ней справляться.

Он мгновенно понял, что совершил промах, Ее глаза сверкнули поверх головы ребенка.

- Я прекрасно сама справлюсь, - огрызнулась она.

Раст не собирался ее обижать и примирительно сказал:

- Как хочешь.

Тут его мерин решил окликнуть приятеля на дальнем конце пастбища. От громкого ржания Малявка подпрыгнула, вытаращила глаза и заверещала. Личико покраснело, и слезы покатились по круглым щечкам.

- Раст, ну разве так можно?! - возмущенно сказала Люси и прижала к себе малютку, защищая.

Можно подумать, это он велел проклятой скотине заржать.

- Я ничего не сделал, - сказал он.

- Надо было остановить его, когда он собрался заржать.

- Не знаю как, - промямлил он. Ребенок надрывался от крика, - Извини.

- А что, ее так и зовут - Малявка? - спросила Люси, стараясь перекричать вопли.

Он пожал плечами и занял оборонительную позицию.

- Мы называем ее Малявка, я не знаю, что написано в свидетельстве о рождении, если таковое имеется.

- Что, у нее нет имени?! Как можно! - Люси гладила ребенка по головке. Успокойся, мы идем домой. - На прощанье она одарила его таким взглядом, что он невольно поежился.

Раст поскреб щетину на щеках. Она права. Ребенку давно нужно было дать имя. Он все время думал, что успеется. Как незаметно пролетели шесть месяцев!

Люси удалялась, и, казалось, даже ее бедра в новеньких синих джинсах колыхались укоризненно. Крик Малявки затих.

Раст смотрел вслед, сбитый с толку собственной реакцией. Только что он с чувством превосходства смеялся над Люси, а она в минуту его срезала. Как это у нее получилось?

Люси с трудом подавила разочарование, когда Раст забрал свою тарелку и ушел в кабинет, захлопнув за собой дверь. Он оставался взаперти весь вечер.

Фрици заявила, что она будет есть только после окончания ее любимого ток-шоу по телевизору, в половине двенадцатого. Поскольку экономка в шесть часов покормила ребенка и уложила спать, Люси осталась за столом в одиночестве.

Она приуныла: ужин не удался. Совсем не так она представляла себе "семейное" застолье. Тем не менее курица была вкусная, и она ее ела, глядя на пустую комнату. Она твердо решила слегка изменить порядки в "Лейзи С".

На нее надвигалось мужское лицо. Оно было перекошено яростью, черты застыли в злобной, агрессивной маске. Он на нее рычит: "Сука!"

- Нет, - съежившись, кричит Люси, - не говори так! Прости... Пожалуйста... Мужчина игнорирует ее слова.

- Тупица - вот ты кто! Без меня ты ничто! Ноль! Знали бы люди, как ты бестолкова даже в простейших делах, вот бы посмеялись!

Люси чувствует, как ее затягивает черная пустота отчаяния и страдания.

- Я в следующий раз постараюсь, - слабо защищается она, зная, что это бесполезно. -В следующий раз я не сожгу тосты. Я буду стоять возле тостера и смотреть не отрываясь. Больше такое не повторится.

- Даже это не можешь сделать толком! Ты бесполезная тварь!

- Пожалуйста, перестань, - всхлипывает она, плач переходит в громкий стон. - Пожалуйста...

- Люси... - настойчиво повторял другой голос, - Люси, проснись.

Она разом проснулась, ничего не понимая. Сердце бешено колотилось. Тело было покрыто потом, даже ночная рубашка прилипла. Она рывком села, вытаращив глаза. Люси не понимала, где она. Чужая темная комната, чужая кровать.

- Люси, - успокаивал ее другой голос, - у тебя был страшный сон, но теперь все хорошо. Просыпайся. - Ее обняли сильные руки. Странно, но в них не было угрозы, они были нежные, отцовские. Ласковые.

Злобное лицо растаяло. Она узнала голос. Раст сидел на кровати, гладил ее по спине, похлопывал, успокаивая. Он был в одних пижамных брюках, ее щека касалась теплой груди. В комнате было темно.

Люси напряглась. Раст?

Она окончательно проснулась и огляделась. На часах возле кровати светились цифры -12:03. Полночь. Такое всегда случалось в полночь. По непонятной причине Кеннет заводился в полночь. Она задрожала.

- Все хорошо, - ворковал Раст, прижимая ее к груди и покачивая. У него были добрые, надежные руки. Она прильнула к теплой коже, мощным мышцам. - Бука ушел.

Бука. Страшилка для малышей. Только ведь она уже взрослая, а ее бука вполне реальный человек.

Горло перехватила боль. Она поняла, что вся трясется как в лихорадке.

Из глаз хлынули слезы; она уткнулась в шею Раста, туда, где колючую щетину сменяла мягкая кожа над ключицей. Захлебываясь рыданиями, Люси цеплялась за мужчину, способного дать утешение. Когда же это кончится, в отчаянии думала она, когда се оставит наконец этот бука?

Глава 3

- Это был Кеннет, - тихо сказал Раст. -Кеннет сотворил с тобой такое.

Все еще не придя в себя, Люси помотала головой, и волосы упали ей на глаза.

- Я не хочу об этом говорить...

- Он бил тебя? - Хотя Раст говорил тихо, голос его грохотал, как у мятежника, зовущего к бунту.

- Нет.., не бил. Он говорил.., это было хуже побоев.

Он в замешательстве поднял голову.

- Муж говорил тебе гадости и поэтому у тебя ночные кошмары?

Пытаясь справиться с плачем, она прерывисто вздохнула.

- Я знаю, это трудно понять, трудно объяснить. - Ей не хотелось выглядеть чувствительной барышней. Она ни с кем об этом не говорила, только с психотерапевтом, и то было нелегко. Она не собиралась раскрывать душу перед Растом. Он не поймет. Никто не поймет. Никто не сможет понять, почему она столько лет продолжала жить с Кеннетом.

- Люси...

- Раст, пожалуйста, не надо. Я не могу...

Лунный свет прорезал глубокие тени на лице Раста. В темноте карие глаза стали почти черными и пронизывающими.

Какие у него широкие плечи, мощная грудь, стальной живот. Ни один мужчина не держал ее в руках так долго. Она не позволяла - не хотела, уж тем более полураздетому мужчине. Люси закрыла глаза.

Большими руками он гладил ее руку от плеча до запястья. Ладони были мозолистые, она чувствовала их всей кожей. Новое потрясение - она вдруг поняла, что Раст ее ласкает. Раст - и ласкает?

Он ее изучал; Люси чувствовала, как мысленно он задает вопросы, на которые она не может дать ответ. Не дала бы, даже если б знала. Она надеялась, что он ее не видит, потому что она сидит спиной к окну.

- Не хочешь о нем говорить со мной, да? Ну хотя бы расскажи, что с ним произошло, почему он умер? - Прежде чем она ответила, он сжал ее и хрипло сказал:

- Я не буду осуждать, если ты к этому причастна.

Люси глубоко вздохнула.

- Господи, нет. Виновато сердце. У него был врожденный порок. От того же умерли его отец и брат.

Раст с жестоким безразличием пожал плечами.

- По крайней мере он перестал тебя пугать. Она опустила голову.

- Наверное, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты пришел... Я шумела?

- Если можно назвать шумом мучительный стон, который перебудил народ на десять миль вокруг ранчо, то да, ты шумела.

- Извини, я не хотела.

- Да что ты говоришь! - Он скорчил саркастическую гримасу. - Ты не хотела увидеть страшный сон, проснуться в поту, дрожать и плакать? Никогда не поверю.

Раст встал; показалось ли ей, или ему и вправду не хотелось уходить?

- Пойду. Все будет хорошо.

Она кивнула.

- Но на этом мы не закончили. Сейчас давить не буду, но потом... - Он не договорил, многозначительно посмотрел на нее и вышел. Дверь защелкнулась.

Люси сидела, обхватив себя руками; в ней зрела мысль, все более оформляясь: так раскрывается бутон и превращается в цветок. Раст выглядит мрачным и непреклонным, но когда она кричала, когда он был ей нужен, то ринулся на помощь.

Раст пришел, чтобы ее утешить.

На следующее утро, войдя в кухню, он едва взглянул на нее. Как будто не было прошедшей ночи, страшного буки, нежных, успокаивающих объятий.

Он налил себе кружку кофе, осушил ее в четыре глотка и собрался уходить. Лучи солнца пробивались сквозь утренний туман, лились через высокие окна и падали на Раста. Вчера она не заметила, что в густых волосах мелькают выгоревшие пряди. Фрици месила тесто, стоя у плиты.

- Доброе утро, - сказала Люси, стараясь перехватить его взгляд. Перед ней на столе стоял апельсиновый сок и тарелка с поджаристыми вафлями, обсыпанными сахаром.

Буркнув что-то неразборчивое, он снял с крючка шляпу.

- Э-э.., ты что сегодня будешь делать?

- Работать.

- А мне чем заняться?

Сапоги простучали по деревянному полу, и уже из-за двери донеслось:

- Чем хочешь.

Люси моргнула и невидящими глазами уставилась в тарелку. А чего она ждала? Очевидно, его ночной визит не имел никакого значения. Так же он гладит испуганную лошадь, пока та не успокоится; он считает это одной из своих обязанностей.

- Люси, дать еще вафлю? - спросила Фрици.

- Нет, спасибо, я наелась. - Ей больше кусок не лез в горло.

Поскольку Фрици собралась мыть посуду, Люси согласилась вынести ребенка во двор подышать свежим воздухом.

- Только на несколько минут, потом ты ее возьмешь, - жестко сказала Люси.

- Конечно, дорогуша. - Фрици подвязала фартук.

Итак, завернув ребенка в одеяло, Люси вышла во двор на ослепительное утреннее солнце. Оглядела заросший газон; что ж, раз Фрици не дает ей заниматься домом, она будет работать во дворе. Ее сжигала потребность расчистить для себя местечко на этом ранчо, слиться с ним, стать его неотъемлемой частью; она готова была все для этого сделать!

Люси хотела быть нужной, хотела, чтобы другие на нее полагались. Хотела семью, даже если семья будет состоять только из Фрици и Малявки.., и еще Раста...

Газон - прекрасный случай продемонстрировать свою полезность. Мужчины заняты скотом, им некогда обращать внимание на такие пустяки. Грузовик Раста уехал, но над коралями взметались лассо, доносились запахи костра и паленой шкуры после клеймения.

На газоне поверх травы лежал слой красочных, но ненужных опавших листьев, и прежде всего надо сгрести их. Положив Малявку на стеганое одеяло в безопасном месте, Люси шмыгнула в сарайчик, прилепившийся к стене дома, и порылась в инструментах. Солнце грело спину, сверкало на каплях росы в траве. Люси напевала веселый деревенский мотивчик.

Подбоченясь, она оглядела свою добычу: перчатки, грабли и два пластиковых мешка для мусора. Газонокосилку пока оставила в сарае. Отлично. В молодости Люси зарабатывала на карманные расходы, работая в саду, у нее все получится. Очень даже хорошо получится. Каждому приходится с чего-то начинать, и хотя раньше перед не' никогда не стояла такая задача, она ее осилит!

Она станет необходимой! Существенной частью, обязательным винтиком в колесе ранчо "Лейзи С". Согнувшись, Люси сгребала листья, и надежда наполняла ее сердце. Уголком глаза она увидела, как Малявка что-то тащит в рот.

Извиваясь, девочка переместилась к краю одеяла и сорвала пучок травы. Люси подскочило к ней и прервала травяной завтрак. Она взяла ее на руки.

- Глупышка, - выговаривала Люси, прижимая к себе малышку, - траву едят коровы, а не люди. Ты полежи тихонько, пока я поработаю, ладно?

Работая, Люси то и дело оглядывалась. Малышка поджимала коленки к груди и делала резкий рывок. При этом тыкалась лицом в одеяло, но только улыбалась, собираясь для следующего рывка: подтягивала коленки, раскачивалась взад-вперед - и еще один бросок.

- Нет, нет, Малявка. - Люси опять оттащила ее на середину.

Радуясь новой игре, малышка резво начала свои качания. Она казалась похожей на кузнечика. Люси следила за ней с весельем и тревогой. Еще три рывка - и пальчики опять достигли соблазнительной травки. Как же ей работать, если каждую минуту нужно ловить этого попрыгунчика?

Придется звать на помощь Фрици.

Сзади взревел мотор. Люси оглянулась и увидала, что старуха уселась за руль заляпанного грязью "лендровера".

- Подожди! - Подхватив ребенка на руки, Люси заспешила к машине. До нее было метров пятьдесят. Она крикнула:

- Ты куда едешь?

Фрици помахала рукой и тронулась с места.

- По магазинам за продуктами. Вернусь через пару часов.

- Ты не можешь бросить меня одну! - Она была в панике. Кошмар! Она понятия не имеет, что делать с ребенком так долго.

Фрици развернулась, проехала по кругу и высунула голову в окошко.

- Днем положи ее спать, дорогуша, сразу как покормишь. Бутылочку я оставила на столе, только подогрей. - Автомобиль набрал скорость.

- Но.., но.., я хотела косить газон!

- Возьми манеж! - донеслось издали. Удаляющаяся машина оставила за собой клубы пыли и вскоре, как по волшебству, совсем в них исчезла. Кроха выжидательно уставилась на Люси. Люси ответила ей серьезным взглядом.

- Извини, - вежливо спросила она, - ты не знаешь, где находится этот манеж?

- Слышала, у тебя на ранчо появилась девчушка, Раст? - с хитрым видом спросила Беатриса, не прекращая жевать. Взбитые желтые волосы возвышались над головой на добрых пятнадцать сантиметров, ярко крашенные губы обрамляли два ряда слегка торчащих зубов.

Раст хмуро воззрился на нее. После бессонной ночи он был не в духе. Никогда раньше его не сбрасывал с кровати истошный женский вопль.

Поскольку Беатриса ждала, он ответил:

- Эта "девчушка" купила у меня половину "Лейзи С", так что она мой деловой партнер, и только. Ну а теперь, когда с этим разобрались, может, ты направишь свою кипучую энергию на то, чтобы подать мне кофе? - Он яростно стрельнул глазами в обеденный зал, надеясь, что представитель горнодобытчиков вот-вот появится. Он часто назначал деловые встречи в этом придорожном кафе, что было в 30 милях от его ранчо, и сегодня хотел разделаться с гипсом, чтобы перейти к осуществлению других затей по наращиванию капитала.

Беатриса ухмылялась, жевала и полностью игнорировала его заказ.

- Слышала, она к тому же недурна собой. Черные волосы, зеленые глаза. Откуда у нее столько денег? - Она вскинула подведенные брови и указала пустым кофейником на посетителей трактира, которые как раз сейчас расходились.

- Не наседай, - проворчал Раст, наваливаясь на потертую стойку. В крайней степени раздражения он стал отрывать полоски от бумажной салфетки. - Просто неси чертов кофе. - Два знакомых ковбоя с соседней фермы тяжело прошагали мимо, сняли шляпы и приветственно подняли руки.

- Золотко, я уверена, что ты расскажешь мне, что там у вас происходит. Совершенно не смущаясь сердитым видом Раста, который обычно отпугивал даже отъявленных нахалов, Беатриса влезла на соседний табурет. Поскольку все были приучены ждать, когда она смилуется и обслужит, два ковбоя сидели смирно. - Ну же, Расти, мы с тобой вместе выросли, ты да я. У нас даже кое-что было в пятнадцать лет, помнишь?

Он чуть было не улыбнулся, но поощрять ее было нельзя. Самая любопытная из всех официанток Невады, любительниц распускать сплетни, Беатриса обожала интриги. И люди катили к ней издалека ради перекипяченного черного кофе и сочувственно раскрытых ушей. Советы она обычно давала во весь голос. Что отличает ее, хмуро признал Раст, так это умение в случае надобности хранить секрет.

Он ее любил, она была хорошим товарищем. Пару раз он и сам ей что-то доверял. Но не желал обсуждать с ней нового партнера.

Она бочком придвинулась поближе.

- Так как ее зовут?

- Люси.

- Ах, Люси? И эта Люси уже влезла тебе в душу. Должно быть, та еще штучка!

Раст собрался было ее поправить, но удержался. Беатриса любила подстраивать ловушки.

- Мне омлет, жареную картошку и три куска бекона.

Женщина растянула рот до ушей.

- Как я рада, что ты наконец кого-то нашел. Как братьев не стало, все свалилось на тебя, я же понимаю. Мужчине нужно, чтобы его дома ждала красивая женщина - чтоб было кому постель согреть. - Беатриса игриво улыбалась.

- Беа, кофе, - напомнил Раст. Если бы его самого не посещали мысли на этот счет, подколы Беатрисы так не задевали бы его. Где же этот чертов представитель? Он беспокойно оглянулся на дверь.

Звякнул колокольчик на двери, вошли еще два ковбоя. Раст вздохнул.

Беа неохотно поднялась.

- Послушай, приведи сюда Люси, а? Говорят, она в самом деле милашка.

Раст не ответил; он был рад, что она отцепилась. Он издали приветствовал вошедших и в заключение искромсал остатки салфетки.

Когда она превратилась в конфетти, Раст сообразил, что кофе так и не получит.

Раст завел свой побитый пикап на гравиевую дорожку и с чувством удовлетворения затушил мотор. Сделка по гипсу состоялась, и теперь можно было ожидать притока денег, пусть и небольшого. Раньше он этим не занимался, потому что доход стал бы поступать не скоро, а платить по закладным нужно было сейчас. Деньги, конечно, невелики, но ему нужно считать каждый цент. В первый же день после сделки с Люси Донован он сумел сделать шаг к своей цели, а ведь их контракт даже не составлен! Пока они не будут обмениваться документами о субсидии и праве собственности, они согласились сделать это через год но только если он не принесет требуемую сумму.

Никаких "если" быть не может.

Хлопнув дверцей, он пошел к коралям. Издалека было видно, что рабочие хорошо потрудились, заклеймили почти весь молодняк, а старых коров выбраковали. Раст замедлил шаги и дал себе драгоценную передышку, чтобы полюбоваться видом.

Кому-то покажется унылой и безжизненной безлюдная пустыня вокруг. Но эта земля не кричит о своей красоте, а шепчет. Проницательный взгляд оценит горный хребет на горизонте, и вспорхнувшую птицу, и терпкий запах полыни. Еще несколько месяцев, думал Раст, и закачаются под весенним ветром полевые фиалки, тогда он засеет поля люцерной и ячменем и будет радоваться тому, как они растут и зеленеют.

Раст знал, что по натуре он фермер. На Западе есть традиция большие хозяйства вроде "Лейзи С" передавать по наследству старшему сыну; если он умирает - следующему по старшинству. В прошлом веке это имение могло бы прокормить их всех, но в наше время, при низких ценах на мясо и удорожании его производства, на всех трех мальчиков Шефилдов его бы не хватило. Раст это понимал и принимал без озлобления. Он должен был делать другую карьеру. Поэтому единственный из сыновей закончил колледж и уехал в город.

Имея двух старших братьев, он и не мечтал, что ранчо когда-нибудь перейдет к нему. В мгновение ока вся его жизнь переменилась.

И хотя в Сан-Франциско он сумел пробиться, преуспел в карьере юриста видимо, в глубине души он всегда знал, что его место здесь, на земле, где все говорит с ним и признает его. Нет, он не скучал по адвокатской практике; он теперь мог делать то, о чем всегда втайне мечтал: жить и работать на ранчо. В корале Гаррис, которого он обычно оставлял за старшего, соскочил с коня, привязал его к столбу.

- Босс. - Гаррис приветствовал Раста кивком головы. У него были большущие усы, свисавшие с углов рта, отчего казалось, что он говорит с набитым ртом. В этом году телята такие большие, получим за них хорошую цену.

Раст поставил сапог на нижнюю ступеньку лестницы.

- Из-за дождей корма долго зеленели, у коров было много молока. А насчет продажи не знаю. Мясо все дешевеет.

В корале тем временем ковбой заарканил теленка, тот с перепугу кинулся прятаться под живот лошади. Та шарахнулась и взвилась на дыбы. Удивленный наездник еле удержался, повиснув на гриве. Вокруг свистели и улюлюкали.

- Ты и через забор-то перескочишь только при попутном ветре! - прокричал кто-то.

- Поддай ей! - завопил другой голос. - Пришлепни, как марку на конверте! Гаррис усмехнулся.

- Сейчас лошадь сбросит Ранни, - сказал он, и его слова тут же получили подтверждение.

Ранни не спеша поднялся, сплюнул грязь, отскреб что-то с ладони. Красный как рак, но невредимый, он отряхнулся и пошел за лошадью.

Видя его смущение, все нещадно дразнили его, но, к чести Ранни, он молча подобрал поводья, успокоил животное и вывел на середину кораля. Дурашливо вскинув голову, сказал:

- Высоко взлетел, без крыльев было страшновато.

Мужчины хлопали его по плечу, трепали по волосам.

Раст тяжело вздохнул, нахлынули воспоминания о прежних днях. Старший брат Том лучше всех забрасывал лассо, на соревнованиях он завоевывал небольшие призы; а Лэндон любил скакать на необъезженных лошадях. Подростком он несколько раз ломал себе кости, пытаясь оседлать диких быков или неприрученных лошадей. Раст боготворил обоих братьев.

- Эх, не хватает мальчиков, - Гаррис будто прочел его мысли. Он свирепо дергал ус. - Без них все как-то не так.

Раст резко отвернулся и пошел к дому. Сами закончат. Пора перестать плакать о том, что он не в силах изменить, а делать то, что может сделать.

Раст шел с опущенной головой и заметил живую картинку, только когда на нее наткнулся. К стволу тополя косо привалились два мусорных мешка, битком набитые сухими листьями, сучками и свежескошенной травой. Рядом на газоне валялись грабли, садовый нож, газонокосилка и пара вдрызг изодранных перчаток. Сам газон выглядел безупречно.

В стороне на безопасном расстоянии стоял детский манеж, но ребенка в нем не было. Раст подошел ближе и заглянул за ствол толстого, тенистого дерева.

На расстеленном одеяле на коленях стояла Люси: чумазая, с растрепанными волосами. Она не видела Раста. Хотя до нее было еще далеко, он остановился.

- Вот умница, - ворковала Люси с умилением. - Давай, давай, мой маленький кузнечик.

Расплывшись в блаженной улыбке, ребенок завопил и сделал что-то вроде броска вперед. Раст вскинул брови. Он не знал, что она научилась ползать.

- Хорошая девочка! - Люси захлопала в ладоши. - Прямо стрекоза! Иди к Люси. Вот так. Давай, давай. - Она похлопала себя по коленям. И когда малыш сделал еще один рывочек, Люси его с жаром подхватила и вскинула над головой. Младенец верещал от восторга.

Что-то внутри Раста ослабло, как будто тяжелый камень отвалился от края скалы. Время остановилось. Его плечи расслабились, напряжение горьких воспоминаний отпустило.

Он не сводил глаз с Люси.

Что-то изначальное, первобытное было в этой картине: женщина с ребенком на земле, поросшей травой, она учит малыша двигаться, идти вперед. В безумной вспышке предвидения, которым он никогда раньше не отличался, Раст одну за другой увидел сцены, говорившие о том, что эта женщина вырастит дитя его любимого брата здоровым и сильным.

Он помотал головой, и воображаемые сцены исчезли, но осталась живая. Под солнцем блестели угольно-черные волосы, розовели щеки; картина "Люси на фоне старого дома" была прекрасна. Минувшей ночью в ее спальне он с удивлением заметил в себе желание защитить ее. Тонкая белая ночная рубашка ничего не скрывала от его нескромного взгляда; а когда он обнимал ее, ему на голую грудь давили мягкие круглые груди. Они будто жгли его.., клеймили...

Налетел ветерок, принес запах зелени. Малявка вертелась над женской головой, у Люси устали руки, и она ее опустила. Обернувшись, увидела Раста и обрадовалась. Давно ли он здесь стоит? Видел ли новый трюк малыша?

Она хотела его об этом спросить, но ее остановило выражение его лица. Обычно жесткое, сейчас в тени широких полей черной шляпы оно было открытым и каким-то беззащитным. Одобрительный и восхищенный взгляд согревал Люси, как мягкое одеяло в холодный день.

Она замерла.

Ей так давно было холодно, жизнь протекала впустую, в изоляции и одиночестве, и вот Раст Шефилд согрел ее, и оттаяла душа. Люси вдруг поняла, что в его власти разбить ей сердце.

Глава 4

- А, ты здесь, - сказала она, внезапно смутившись. - Видел новый трюк Малявки?

Он подошел, встал на колени рядышком и упер руки в мощные бедра. Она старалась не смотреть на мускулы, проступившие под изношенной тканью линялых джинсов. Дыхание участилось.

- Ты хочешь сказать, новый трюк Стрекозы? поддел он.

Она вспыхнула.

- Я назвала ее так, потому что она шустрая, порхает, как стрекозка. С таким же успехом можно сказать - кролик, кузнечик или еще что-нибудь.

- Мне нравится Стрекоза, - сказал Раст, игнорируя ее комментарий. - Ей подходит.

- Но это же не имя, - возразила Люси.

- Почему? Положи ее, посмотрим, пойдет ли она ко мне.

В предвкушении забавы Люси положила малышку на живот.

- Но нельзя давать ей такое имя.

- Почему? - повторил он. Глянув на Раста, ребенок ликующе завопил и ринулся к нему.

- Вперед, Стрекоза, - подбадривал он, - лети к дяде Расту.

- Но это же насекомое, сам знаешь, - настаивала Люси.

- Том был бы доволен, - тихо сказал Раст. Он снял шляпу, взял малышку на руки и пощекотал ей пухлую шейку.

Люси тронуло, что он так естественно обращается с ребенком. Из Раста выйдет великолепный отец, подумала она. Терпеливый, добрый и очень любящий. Он уже сейчас замечательно относится к Стрекозе. Она посмотрела на них и ощутила неожиданную слабость. Люси трепетала, возбужденная некоей посторонней силой, таяла, как мед на солнце.

Порыв ветра взметнул волосы Раста, и ей захотелось самой притронуться к этим шелковым завиткам, в которых поблескивали пряди цвета густого янтаря. В открытом вороте рубахи темнела шея такого же янтарного цвета.

Она вдруг вспомнила, как он прижимал ее к голой груди, когда на ней была только тонкая ночная рубашка. Люси задохнулась...

Она его хотела.

Раст взглянул в ее лицо. Глаза его потемнели, стали цвета жженого сахара. Взгляд переместился на приоткрытые губы. Она видела, что он отметил ее тяжелое дыхание и опустил глаза на ее грудь. Запретная дрожь молнией пробежала по телу. Он хочет до нее дотронуться! Люси коротко вздохнула.

Опять глаза смотрели в глаза, между ними молотом било неистовое, глубоко личное, проникновенное понимание.

- Люси, - хрипло прошептал он.

Она изо всех сил старалась сдержать подступающую дрожь - не от холода, а от того явного хищного интереса, который увидела в его лице.

Хищного?.. Невольно защищаясь, Люси выставила руки.

Нет, только не с ним. Эту сторону отношений мужчины и женщины она уже познала, они не дают ничего, кроме чувства неуверенности. "Ты не могла бы доставить удовольствие мужчине, даже если бы захотела, - сквозь время донесся до нее злобный голос. - Меня ты никогда не удовлетворяла".

Раст как будто прочел ее мысли, кашлянул и вернул ей ребенка.

- У меня полно дел, - буркнул он и встал.., и сразу стал тем резким и бесцеремонным ковбоем, с которым она встретилась недавно после долгого перерыва. Эту дистанцию, этот барьер ей никогда не преодолеть. Но неужели она так прозрачна? Неужели он читает ее потаенные мысли?

Подобная перспектива так напугала Люси, что она вцепилась в ребенка.

Нахлобучив шляпу, он доложил:

- Сосед хочет за плату пользоваться нашей водой. У меня с ним встреча. Он держит магазин красок, и часть оплаты пойдет товаром, так что можно будет покрасить конюшню.

Люси поняла, что он спешит набирать капитал, чтобы откупиться от нее в конце года. Но она сосредоточилась на одном слове. Встала, держа ребенка на одной руке, и, не думая про жар во всем теле, сказала:

- Ты сказал, краски? Может, у тебя останется несколько лишних банок?

- Что ты хочешь покрасить? - прищурился он. Люси передвинула ребенка вперед, только чтобы чем-то занять руки. Она не хотела, чтобы Раст считал ее назойливой. Кеннета приводил в ярость даже намек на требование. Сколько раз он повторял, что она неблагодарная, что ей слишком много надо! "Я что, мало тебе даю? Я что, не люблю тебя больше, чем кто бы то ни было?" - зазвенело в ушах, унося в отчаянные, убийственные воспоминания. Раст ждал.

- Так для чего тебе нужна краска? Он не понимает, что творится у нее в мозгу, и, признаться, она от него этого и не ожидает. "Нужно всего лишь спросить, Люси", - обругала она себя.

Ненавидя свой заискивающий тон, она пролепетала:

- Я.., я только хотела предложить.., может, дом тоже покрасить?

- А-а. - Он хмуро оглядел строение. - Пожалуй, это не помешает. Краски должно хватить. -Он зашагал к дому, чтобы снова закрыться в кабинете и звонить, звонить. Она следила за его решительной походкой и чувствовала себя покинутой.

Женщина с трудом перевела дух. Психотерапевт советовал ей отстаивать свои права. Многомесячная терапия помогла, но, видимо, недостаточно. Люси сложила одеяло, оттащила мешки с мусором на задворки и положила на место инструменты нелегкая задача, когда держишь на руках Стрекозу.

Сейчас она более уверена в себе, чем полгода назад, но ей предстоит еще много пройти. Все же она сумела заставить Раста согласиться на покраску! И еще узнала, что может испытывать влечение к мужчине. К Расту.

А это плохо.

Она должна бы понимать, что это чувство результат нежных воспоминаний о детстве и желания обрести дом. Должна понимать, что ее неутоленная тоска завлечет их в западню, из которой нет возврата.

- Какая нелепость, - бурчала она, растревоженная этими мыслями. Как глупо. Прошло столько времени, неужели это желание не утихло? Жажда уюта, теплого семейного очага с самого детства оставалась неутоленной. Они же с самого детства приводили ее к краху! Нет, нужно переключиться на что-то другое, и тогда все пройдет. Например, можно совершенствоваться в верховой езде. Или съездить в Рено и купить вещи для комнаты Стрекозы.

В доме было прохладно; она подогрела бутылочку со смесью, как велела Фрици, надеясь, что сделала это правильно, и уселась на диван. Стрекоза жадно обхватила руками пластиковую бутылку и присосалась к ней.

Голова Стрекозы лежала у Люси на сгибе локтя, и ее наполнило непривычное чувство покоя. Все будет хорошо, подумала она. Пройдет немного времени, и они привыкнут друг к другу.

Но на этом она не остановится. У нее есть другая цель.

- Стрекозе нужно, чтобы за столом собиралась вся семья, - заявила она Расту и Фрици тем же вечером. Она улучила момент, когда Раст зашел на кухню попить, а Фрици готовила ужин. Люси загородила собою дверь. - Хотя бы по вечерам. Она заслуживает того, чтобы жить как все нормальные дети. - С напускной бравадой женщина вскинула голову и подняла с полу Стрекозу, где та мусолила пакет из-под кубиков. Люси редко приходилось выходить на передний план, и сейчас от нее потребовалось немало мужества, чтобы выступить в новой роли.

- Но я ем поздно, дорогуша, - сказала Фрици, оторвавшись от помешивания горохового супа в огромной кастрюле. По кухне разливался запах чесночных тостов.

- А мне нужно работать, - добавил Раст. - В кабинете.

- Нет. - Перед лицом их дружного сопротивления голос зазвенел, но она не собиралась отступать. - В нормальных, хороших семьях все ужинают вместе, - с вызовом сказала она. -Стрекозе нужна стабильность, повседневный распорядок. По правде говоря, сама Люси нуждалась в стабильности и в иллюзии семейной жизни. И она беззастенчиво воспользовалась любовью Раста и Фрици к ребенку, чтобы добиться своей цели. - Нет, - повторила она, вы стремитесь есть врозь, в разное время, но так делать нельзя. Стрекозе нужно, чтобы мы были все вместе. Она же растет, - добавила Люси последний аргумент.

- Когда мой Генри был жив, мы всегда ели поздно, - заявила Фрици и стала наливать в тяжелую глиняную миску суп для Люси.

В голове Люси что-то смутно мелькнуло.

- Фрици, у тебя ведь есть сын? Экономка несколько растерялась.

- Да. Только теперь Пол живет с семьей в Канаде.

- Хорошо, - подбодрила Люси, - а когда он рос, вы с Генри ужинали вместе с ним?

- Еще бы, конечно, - фыркнула Фрици. - Но это когда было.

- Пол - хороший отец своим детям, - предположила она, - и они собираются за столом вместе с детьми?

Фрици нахмурилась.

- Наверное.

- Ты же понимаешь, что для Стрекозы ты как мать.

- Господи, какая мать, скорее бабушка! - воскликнула Фрици, очень довольная таким оборотом.

- Пусть бабушка, - согласилась Люси. - Бабушка тоже важный член семьи.

Фрици согласно хрюкнула. Раст скривился, но Люси видела, что и он поколебался.

- Раст, ты единственный отец, которого она знает. Если бы Том был жив, он бы обязательно ужинал вместе с дочкой, ручаюсь. - Она твердо смотрела на него, надеясь, что имя Тома окажет свое действие.

Раст глубоко вздохнул.

Есть! - закричало у нее внутри. Этот раунд я выиграла!

Приняв из рук Фрици миску с дымящимся супом, Люся победно улыбнулась.

- Что ж, давайте все сядем за стол? - Не дожидаясь возражений, она быстро достала три суповые миски, салфетки и стаканы для молока. -Фрици, ты разливай суп, я приготовлю Стрекозе кашку и бутылочку. Раст, не мог бы ты нарезать хлеб?

Раст невежливо фыркнул, Фрици сердито завозилась; Люси сделала вид, что не заметила, как они обменялись взглядами, признававшими полное поражение. Когда все уселись, водрузив Стрекозу на высокий стульчик, где она сразу принялась шлепать ладошкой по подносу, Люси попробовала разговорить народ, невинно поинтересовавшись, как прошел день.

Поначалу они отвечали односложно, потом все охотнее. Люси ликовала. Вскоре Раст расслабился и поделился соображениями, как увеличить стадо. Суп показался ей самым вкусным из всего, что она ела за последний год. На сердце стало легко, она даже попробовала помочь Фрици кормить ребенка, в результате измазала блузку, и даже в волосах застрял комок каши. Люси с удивлением обнаружила, что это ее не раздражает.

Она положила начало Семье.

Раст не мог успокоиться еще долго после захода солнца. Он пошел на уступку Люси в том, как она пыталась создать иллюзию семьи, согласился вечером ужинать вместе со всеми. Пришлось признать, что вышло не так уж плохо; если так будет продолжаться, наверное, Стрекозе это пойдет на пользу.

Но что-то его беспокоило, и Раст не находил другой причины, кроме той, что Люси - не член семьи. Она всего лишь женщина, купившая у него половину ранчо, да и то всего на год, иного он не допустит. Между ними нет родственных отношений. То, что в далеком детстве их родители были недолгое время женаты, никак их не связывает.

Физическое влечение к ней он может контролировать. Ему за тридцать, он не юнец, ведомый своим либидо, а мужчина, сдержанный и рассудительный. Желание, которое у него возникло к Люси, неуместно, нежелательно и неразумно, и оно, безусловно, пройдет. Проблема невелика и вполне разрешима.

Каждый раз, когда подкрадывалась мысль о Люси, он накидывался на любую подвернувшуюся работу: копал яму, торговался с горнодобытчиками или разбирался с бесконечными бумагами. Иногда это помогало.

Люси прожила в доме почти месяц, когда Раст, наконец, признал, что она трудолюбива. Забегая среди дня домой, ковбой видел, как она под причитания Фрици отскребала плинтусы, отвалившиеся кафельные плитки в ванной она подклеила раствором из флакона, который отыскала в кладовке.

Постепенно Люси взяла на себя чуть не все обязанности по уходу за малышкой. Ее привыкли видеть на ранчо с "прилипшим" к боку ребенком.

В конце четвертой недели ее пребывания в "Лейзи С" Раст отправился на ярмарку быков-производителей. Вернувшись домой, он увидел, что его компаньонка обрабатывает Гаррису руку, ободранную о колючую проволоку.

Стрекоза, наверное, спала дома; рабочие чинили трактора, вычищали пруды, натягивали новую проволоку ограждения - выполняли докучные, но необходимые зимние работы на ранчо. Яркое солнце не длило иллюзии: морозец поздней осени напоминал, что зима на пороге.

Блестящие волосы закрывали щеки Люси, она наклонилась над рваной раной старшего мастера; его закатанные рукава открывали взору бугристые бицепсы. Расту показалось, что Гаррис без всякой необходимости раздул мышцы.

- Нужно сделать укол от столбняка, - сказала Люси.

Гаррис усмехнулся, показав все зубы, что требовало искусства, учитывая впечатляющие размеры висячих усов. Он с роскошной небрежностью опирался здоровой рукой о деревянную изгородь кораля.

- Да, мэм, - согласился он с такой готовностью, что Раст даже удивился. И сердечное вам спасибо. С вашей стороны было очень любезно перевязать меня. Обычно Гаррис был довольно сдержан, он не ездил, как другие ковбои, в Рено гоняться за женщинами, но сейчас, как видно, наслаждался поднятой суматохой. Раст беспричинно разозлился, что тот теряет время попусту.

- Сейчас же поезжай к доктору Миллеру, приказал он, - и сделай треклятый укол.

Гаррис перевел взгляд с Люси на Раста и неохотно кивнул.

Заметив изумление во взгляде Люси, Раст ответил ей тяжелым взглядом и зашагал прочь, ведя за собой мерина.

В конюшне он с грохотом задвинул засов на больших дверях. Отрицать нет смысла - все рабочие ее полюбили, все радуются ее обществу.

Как это она успела так быстро освоиться в их компании!

Раст заметил, что теперь при малейшей царапине им немедленно требовалась медицинская помощь. Уму непостижимо, сколько у них вдруг стало порезов! Фрици даже пришлось съездить за новой аптечкой, но и та стремительно истощалась. Он фыркнул. Крутятся вокруг Люси, как койоты в брачный сезон, выпендриваются, а сами с каждой ранкой бегут к ней, как слабаки. Только выставляют себя дураками.

Честно говоря, ее не в чем было упрекнуть. Где бы Люси ни появлялась, она приносила с собой дух радости, несмотря на все, что было у нее в прошлом. Эта радость имела волшебное свойство распространяться на окружающих.

Стоя в темном дверном проеме, Раст смотрел, как Люси убирает в коробку ножницы, бинт и мазь. Он наподдал ногой ком земли и подумал, что же у нее за прошлое такое. Она никогда о нем не рассказывает, а если кто-то заговорит меняет тему. Видно, Кеннет был не подарок. Раст неожиданно для себя порадовался, что тот умер. Он скверно обращался с Люси, а она этого не заслуживает. Маленькая, хрупкая, яркая, она заслуживает мужчины, который будет ее беречь.

Женщина послала ему застенчивую улыбку, сунула коробку под мышку и направилась к дому. Он не улыбнулся в ответ, только оттащил в сторону тяжелую дверь, открыв ее нараспашку, и снял с мерина седло.

Просто он никогда не мог устоять перед загадкой, вот и думает о Люси постоянно. Она все еще шарахается, как пугливая кобыла, стоит ему сделать резкое движение, а иногда ее глаза вспыхивают волнением, которое Раст не в силах понять. А потом внезапно опустит ресницы, сотрет с лица всякое выражение. Словно скрывает какой-то секрет.

В ту ночь он проснулся от жажды. Бледный лунный свет расписал под мрамор комод и край кровати, тускло блестел на медном шаре дверной ручки. Он спустил ноги на холодный пол и в одних трусах пошел на кухню.

Выйдя в коридор, он остановился возле двери гостьи и напрочь забыл о воде. Он представил себе, как она раскинулась на кровати в тонкой ночной рубашке. Наверное, руки и ноги у нее обнажены, рубашка сбилась выше колен.

Ковбой зажмурился и ткнулся лбом в дверной косяк, чувствуя, как в нем закипает кровь. Его словно магнитом тянуло в комнату Люси.., в ее постель.., и наконец, в ее тело. Как сладостно было бы гладить маленькое тело, ласкать чудесную грудь. Мысленно он оказался у входа в ее недра, без промедления вошел, и оба они взлетели в космос, полный ярких, горящих созвездий.

Он стоял в темноте, босиком, и желал ее - переполненный, болезненно напряженный, потрясенный - и чувствовал себя совершенным идиотом, но ничего не мог с собой поделать. Искушение проскользнуть в ее комнату было нестерпимым; он даже потянулся к дверной ручке, но скрипнул зубами и отвернулся.

Во дворе заливались цикады-самцы, призывая самок.

Впервые он заколебался - сумеет ли удержаться? Ранимость Люси, потребность в защите, в любви светилась в ее глазах со всей отчетливостью. Мужчина был уверен, что сама она этого не сознает, но ему достаточно было вспомнить, каким Люси была ребенком, одиноким и тихим; в то время он всей душой ей сочувствовал, хотя в свои пятнадцать лет не понимал, чем может помочь.

Но, черт возьми, она по-прежнему волнует его и вызывает к жизни что-то глубоко скрытое.

Его снедало чувство, что он не может дать ей то, чего должна хотеть и чего заслуживает такая женщина, как она, он был обязан защитить ее от разочарования, от других мужчин на своем ранчо и от себя самого.

Нет, все-таки он дурак. От этой мысли его скрутил бессильный гнев. Но подавить в себе желание обладать Люси он не мог, как не мог остановить закат солнца над хребтами Гумбольдта и приход ночи. Так и не напившись, он вернулся в свою комнату и напряженно застыл на кровати.

Люси съездила в Рено и вернулась очень довольная покупками. Она опустила верх машины, и волосы растрепались, а лицо окоченело от холода. Люси была в восторге. Конечно, можно было съездить и поближе, в Лавлок, но она не была уверена, что в маленьком городке найдется все, что нужно.

Нагруженная пакетами, она заспешила к дому, ей не терпелось нарядить Стрекозу в одно из новых хорошеньких платьиц.

При виде метрового мишки Фрици изумленно заахала, и в одно мгновенье гостиная оказалась завалена пакетами.

Когда Раст вошел, то застыл, увидев бесчисленные свертки, раскиданные по полу и по дивану.

- Я всегда обожала матросские костюмчики, говорила Фрици, держа на весу крохотные полосатые сине-белые ползунки с красным шарфиком.

- А ты видела джинсы-варенки и сапожки? Она у нас будет ковбоем! - Люси сидела на диване среди вороха покупок и весело подбрасывала на коленях Стрекозу.

- Какого черта вы тут делаете? - взревел Раст, уперев кулаки в бока. Люси и Фрици так и подпрыгнули. Он хмуро оглядел медведя, обновки и обливной пластмассовый ящик с игрушками.

- Я.., э-э.., я подобрала кое-что для Стрекозы.., в Рено, утром, ответила Люси. Разве она сделала что-то не так?

- Зачем? - требовал ответа Раст.

- Ползунки ей стали малы, - ринулась на подмогу Фрици, - все остальное растянулось. Малявке нужна новая одежда, она же растет.

- Знаю, - воинственно ответил Раст. - Но я сам могу купить Стрекозе все, что ей нужно. Мы не нуждаемся в чужих благодеяниях.

С упавшим сердцем Люси поняла, что слово "чужой" относится к ней. Он не правильно понял ее поступок и почувствовал в нем угрозу. Она совсем не думала о Расте, покупая вещи, только о Стрекозе - что ей нужно и как ей это подойдет. Она задела мужское самолюбие Раста. Они оба знали, что у нее больше денег, чем у него, гораздо больше, и ее поступок это подчеркнул.

Почувствовав напряженность, повисшую в комнате, Стрекоза сморщилась и заплакала. Люси машинально прижала ее к себе и стала что-то нашептывать, пока девочка не успокоилась.

В злости Раст был таким же, как Кеннет. Люси съежилась, томясь знакомым чувством униженности.

- Я только.., я хотела как лучше. - Ее обуревали противоречивые чувства, но она пересилила себя. - У нее в комнате ничего нет - ни игрушек, ни подвесных погремушек, ни одеяла, по которому можно ползать. - Надеясь, что он не заметил усилий, с которыми она брала себя в руки, Люси посадила малышку на колени и выпрямилась.

- Ч-черт, - проворчал он.

В нависшей тишине она слышала стук своего сердца. Она ощущала на себе тяжелый взгляд Раста, но не смела поднять глаза. Все силы уходили на то, чтобы сдержать подступившее отчаяние. Она скорее чувствовала, чем видела, что Раст разглядывает покупки.

- Розовый комбинезон, который был на ней вчера, действительно мал, угрюмо сказал Раст.

Он подошел и пощупал мягкий спальный мешок. - Давил ножки, пальцы скрючивались.

- Конечно, давил, - с упреком сказала Фрици. Она принялась складывать детские одежки; когда получилась аккуратная стопка, взяла ее и понесла в комнату Стрекозы.

Подняв белого пушистого зайца с длинными ушами, он обошел вокруг дивана и встал рядом с Люси. Наклонившись, пощекотал девочку заячьим ухом. В мозолистой темной руке игрушка выглядела неуместно.

- Я думаю, у ребенка должны быть и игрушки, и одежда по росту.

- Я только этого и хотела, - еле выговорила Люси. Пальцы предательски дрожали. - Извини, если я...

- Нет, - он выпрямился и рубанул воздух рукой. Стащив с головы шляпу, он перевернул ее и уставился на дно, как будто там было написано то, что он хотел сказать. - Это я должен извиниться, что накинулся на тебя. Я после работы, усталый и задерганный. Ты все сделала правильно, Люси. Спасибо.

Люси подняла затуманенную голову. Она не могла поверить в то, что услышала. Раст накинулся на нее, требуя объяснений, а когда все узнал, решил, что был не прав, и извинился! Он не стал кричать, часами злиться. Он ее даже похвалил. Поразительно!

Он признал свою не правоту и извинился!

Кеннет такого никогда не делал.

То есть он, конечно, стал бы цветисто и многословно просить прощения. Сразу после того, как наговорит жестоких, убийственных слов и вдоволь наизгаляется.

После взрыва Кеннет всегда становился униженным и жалким. Как мальчик, он клал голову ей на колени и умолял его простить. Он клялся, что никогда больше не будет ее обижать, будет относиться с нежностью и уважением!

В такие моменты она почти верила, что любит его. Ей хотелось, чтобы он всегда был таким.

Ей отчаянно хотелось думать, что Кеннет говорит правду: он убедил ее, что она никчемная личность, раз у нее нет профессии, что никому другому она не нужна. И Люси говорила себе, что не так уж он ее оскорбил, что она сама виновата: разгневала мужа, и.., прощала его.

Но рано или поздно все повторялось.

Может быть, Раст не такой? Она понимала, что не могут все мужчины вести себя, как Кеннет. Но как узнать заранее? Женщина страшно рискует, доверяясь мужчине. Люси давно убедилась, что инстинкт ей ничего не скажет. Она вздохнула и обняла Стрекозу, которая тихо играла ее пальцами, глазки ее уже слипались.

Если бы можно было знать заранее, если б был какой-то приборчик, измеряющий характер мужчины, его цельность, его внутреннее достоинство. Но нет такого приборчика, а раз так, то она не может позволить себе опять пойти на риск.

Каждое утро после завтрака Раст отправлялся работать, а Люси брала перчатки, стремянку и пачку грубой наждачной бумаги и принималась скоблить облупленные карнизы. Она работала до полудня; иногда выкатывала во двор детский манеж, и Стрекоза составляла ей компанию. Дом был оштукатурен, непокрашенными оставались только карнизы и рамы, так что за неделю она все отскребла.

Люси отыскала краску, которую Раст по бартеру получил от соседа; банки были аккуратно сложены в гараже. Она взяла две банки и две кисти. Стоя на середине шаткой лестницы, она покрывала дерево эмалью цвета яичной скорлупы. Люси проработала уже два часа, когда из-за угла верхом на лошади появился Раст.

- Боже милостивый, что ты делаешь?! - воскликнул он. У него отвисла челюсть при виде Стрекозы, мирно играющей в манеже, и перемазанной краской Люси, стоящей на середине лестницы.

- А, Расти, - она улыбнулась. Чтобы не мешали волосы, она приспособила кепку, надев ее козырьком назад; Люси взмахнула кистью, и мокрая краска черкнула по лицу. Черт с ней, подумала она, это уже в третий раз. Все равно вся грязная. - Я закончу дней через пять-шесть. Красиво, правда?

- Ты красишь дом? Я предполагал, что его будут красить мастера, а ты сама взялась? - Он в изумлении качал головой.

- Все заняты, вот я и подумала, что разумнее и справедливее справиться самой, - объяснила она. - Тебе нравится?.. Или нет?

- Люси, ты слишком много трудишься, - сурово сказал ковбой. - С чего ты взяла, что все должна делать сама? Работники закончат. - Он подошел, взялся одной рукой за лестницу, другой - за ее ногу. Лестница закачалась. - К тому же это опасно.

От его прикосновения Люси замерла. Ей было приятно ощущение сильной руки на своем теле, пусть даже на ноге, закрытой джинсами. Тревога пополам с удовольствием с пугающей быстротой захватила ее.

- Тебе нужен выходной, - сказал Раст. - Отдохни от работы. Может, устроить пикник? - Он потер подбородок. - А что, это идея. Поедем завтра за реку, прихватим еду.

- Пикник? - эхом откликнулась Люси, все еще примороженная к лестнице. "Только Раст, больше никого..." Она искоса бросила на него взгляд. Насколько хорошо она знает Раста Шефилда? Не слишком ли это отчаянный шаг - оказаться в такой ситуации?

- Ну да, пикник. Небольшая поездка верхом, отдых, обед, солнце, покой.

- Я знаю, что это, - промямлила она.

- Господи, что с тобой? Ты белая как мел. Почему?

- Я не нервничаю, - солгала Люси. - Просто я занята. Очень-очень занята.

- Съездим завтра, да?

- Завтра я все еще буду страшно занята. На мне Стрекоза, ты же знаешь. А твои работники заняты своими делами. Мне нужно закончить, если ты не возражаешь. - Люси отвернулась, избегая изучающего взгляда Раста.

- Ты боишься, - заключил он. - Ты ужасно боишься куда-то со мной ехать. В чем дело? Думаешь, я наброшусь на тебя?

- Н-нет. Нет, конечно. - Слишком уж он догадлив. Она была не в силах на него посмотреть. -Просто необходимо переделать множество дел.

- Потому и нужно уехать. Считай это подзарядкой. - Раст старался сдержать раздражение. Женщина не отвечала, старательно скатывая заляпанное полотно. Люси, мне тоже нужен отдых, - спокойно сказал он. - У меня целый месяц не было выходных. Я устал.

- А-а. - Ее кольнуло чувство вины. Она не подумала, что ему может быть нужна передышка.

- Давай помогу. - Он взялся за другой конец полотна. Когда они скатали его и засунули в ведро, он сделал нечто удивительное: коснулся ее носа длинным пальцем, а дальше рука как бы сама собой упала на плечо. Люси замерла.

Он сжал ее руку, поглаживая сверху вниз. Сквозь длинный рукав она ощущала прикосновение сильных пальцев и понимала, что их сила несет не угрозу, а только покой и утешение.

- Все будет хорошо, Люси. Мы с тобой просто поболтаем. Даю слово, что я тебя не трону даже так, как сейчас. Со мной ты будешь в полной безопасности. Договорились?

Даже если бы сейчас на нее кинулся разъяренный бык, Люси не смогла бы тронуться с места. Ласка держала ее крепче капкана, томление скрутило, как стальное лассо. Как же мало нежности и доброты видела она в жизни. И как редко хоть кто-нибудь утешал ее, сочувствовал. В этот момент она была абсолютно без сил.

Не давая себе времени на раздумье, она промямлила:

- Послезавтра подойдет. Хорошо, Раст, давай устроим пикник.

Глава 5

Кажется, ты хотела совершенствоваться в верховой езде? Превосходная мысль! Люси обеими руками сжимала поводья мерина, которого для нее оседлал Раст, и надеялась, что он не понесется вскачь. Пока что лошадь сделала всего один шаг, и Люси изо всех сил сдерживалась, чтобы не вцепиться в луку седла.

Утреннее солнце поблескивало на спокойной широкой поверхности воды, отбрасывало на мокрую землю короткую тень от конюшни. В это утро ей все казалось слишком ярким, слишком большим. Даже мерин, выбранный Растем, был слишком велик, и ей приходилось вытягивать ноги в стременах.

Она любила лошадей и всегда мечтала завести парочку. Но пятнадцать лет назад ей не казалось, что седло расположено так высоко над землей, в то время она не боялась, что может покалечиться и даже погибнуть. Люси с замиранием поглядывала на землю, лежавшую ужасно далеко внизу. Это была затвердевшая грязь, сквозь которую проглядывали острые камни. Если она свалится, обязательно что-нибудь себе сломает.

- Ну как? - спросил Раст, повернувшись к ней в седле. К ремню у него было приторочено лассо, через круп лошади перекинуты холщовые сумки. Черная шляпа, линялая рубаха, потрепанные джинсы и мягкие сапоги довершали облик ковбоя-работяги.

Он был воплощением ее мечты - мужчина, работающий на земле, у него твердые грубые руки, загорелое лицо с морщинками возле глаз, прямой, ясный и честный взгляд.

Этот человек был словно из тех времен, когда ковбои составляли славу Америки; если бы она не знала, что он преуспевал на юридическом поприще, ни за что бы не догадалась.

- Все отлично, - соврала она. - Я только несколько.., мм.., утратила навык, вот и все. - Люси тайком отлепила от поводьев правую руку и опустила ее, старательно игнорируя его привычную усмешку.

Ей никак не удавалось расслабиться. За прошедшие сутки она тысячу раз готова была отменить пикник: нельзя им оставаться наедине с Растем! Наедине с Ростом. При этой мысли она сразу же представляла картины: слияние взглядов, рук, тел...

Наедине.

Люси закусила губу. Раст часто бывал резок, но вчера ей показалось, что она ему нравится.

Смущал факт, что малейшее его прикосновение доставляло ей несказанное удовольствие. Еще опаснее было то, что она хотела близости. Может, еще не поздно пойти на попятный? Она бросила взгляд на закрытые ворота.

- Люси. - Раст шевельнулся в седле. - Ты уверена, что все нормально?

Она мысленно решала вопрос, оставаться на знакомой территории или ринуться в неизведанное. Ковбой нахмурил брови.

- Люси, ведь ты хочешь поехать, да? - тихо спросил он. Было видно, как важен ему ответ. Ловушка захлопнулась.

- Конечно. - Но она вовсе не была в этом уверена.

Подъехав к воротам кораля, он наклонился, открыл их, не слезая с лошади, и ждал, когда она проедет.

- Говоришь, практики не было? Когда ты в последний раз ездила верхом?

Люси вспомнила: для того, чтобы стронуть лошадь с места, нужно сжать ноги, и ей удалось выехать за ворота.

- Вообще-то не так давно. Несколько лет назад.

- Лет пятнадцать?

Стрельнув в него глазами, она увидала, что он забавляется.

- Ладно, вижу, не удалось тебя провести. -Она вздохнула. - Последний раз я ездила на лошади вместе с тобой, точнее, за тобой. - Интересно, помнит ли он тот случай.

Они ехали в молчании, копыта мягко шлепали по грязи. Она знала, что Шефилды облюбовали место для пикников на поляне в миле от ранчо. Внезапно Раст произнес:

- В тот день мы с тобой сидели на дереве. Значит, помнит. На сердце у Люси потеплело. Для нее это был важный, поворотный день, хоть и печальный. Но пятнадцатилетнему мальчишке он мог показаться таким же, как все. С чего бы ему помнить его?

- А на следующий день мать увезла тебя насовсем, - сказал Раст и снова ее удивил.

- Да. - С тех пор в ее жизни не было тихих деревенских утренников, когда лошади тычутся мордами в плечо, выпрашивая арбузную корку, не было праздничного запаха люцерны и седельной кожи. Была беспросветная череда тесных городских квартир, безликие школы-интернаты, а потом - Кеннет.

- Куда тебя мать увезла? Кстати, наверное, не в первый раз.

Люси помотала головой. Горькие воспоминания детства оставили знобящий след в душе. Если их озвучить, то холод проникнет еще глубже.

- Ничего интересного. Мы жили в разных городах. Раст, как называется этот цветок? - Она показала на желтый цветочек, прильнувший к земле.

Он понял, что она меняет тему, и не стал настаивать.

- Я его называю сорняком. Она усмехнулась.

- А, понятно. Сорняк.

- Это Лэндон знал названия всех цветов. Деревьев тоже. У него была хорошая память.

- А Том? Что он умел? - Она постаралась не заметить строгий взгляд, говорящий: "Ты опять уклоняешься от темы".

- Когда ты жила здесь, братьев не было, верно? Так вот. Том был чемпионом родео. Он мог заарканить даже ветер. - Лицо Раста просветлело. - Том выступал в команде, он ловко орудовал шпорами и мог бы войти в Лигу спортивных команд. Но не пошел туда.

Ей это было непонятно: человек может стать профессионалом, но не хочет.

- Почему?

- Пришлось бы много разъезжать. - Он взглянул на нее из-под полей шляпы. А ему нравилось жить здесь.

Люси представила, каково это - бывать в "Лейзи С" проездом, - не хотела бы она такой жизни.

Незаметно по ее лицу расползлась улыбка, радость забурлила в груди, отражаясь в глазах, на губах и щеках.

- Мне тоже здесь очень нравится, - с жаром сказала она. - Я люблю эти места.

Почему-то обе лошади сразу остановились, и Раст пронзил ее взглядом. Добирается до правды, подумала она и поежилась. Он проверяет, испытывает ее честность. Сейчас важно не отвести взгляд. Она позволила ему заглянуть в глубину своих глаз.

Его карие глаза потеплели, и если раньше она удерживала его взгляд, то теперь он сам не мог его отвести. У Люси пересохло во рту, зазвенел сигнал тревоги. Она знала, о чем он думает.

- Раст, - прошептала она, - ты обещал, что не тронешь меня.

Его глаза смотрели не мигая.

- А разве я что-то делаю? - Его тон дразнил, ласкал и искушал одновременно.

- Нет, но... - Она наконец смогла опустить глаза, но ей было слышно его тяжелое дыхание.

- Я тебя не обману, Люси. Но я тебя хочу. Хочу гладить дивные шелковые волосы и маленькие ножки. И все остальное.

Она покачала головой, и отвергая его, и желая.

- Ты красивая, - продолжал давить он, - и бесконечно женственная. Какой бы я был мужчина, если бы жил с тобой в одном доме и не захотел... - Он помедлил и закончил осевшим голосом:

- ..не захотел бы сжимать тебя в объятиях.

Она ошеломленно молчала.

Его лошадь зашагала, они незаметно миновали три конюшни. Люси запоздало выпалила:

- Пожалуйста, больше не говори такие вещи.

- Почему? - сказал он застывшим голосом.

- Потому что я не могу.., я не... - Она перевела дух и начала сначала:

- Я не для этого приехала в "Лейзи С". Мне не нужен любовник, мне нужна семья.

- Семья... - недоверчиво протянул он. - Ты хочешь сказать, что воспринимаешь меня как брата?

Наконец-то до него дошло, с облегчением подумала она и решительно кивнула.

К удивлению Люси, он захохотал, запрокинув голову.

- Что тут смешного? - Она осторожно на него посмотрела и подтолкнула лошадь вперед. Обе лошади шли мерным аллюром, и вскоре ивы расступились, открыв небольшую, все еще зеленую поляну. Солнце освещало деревья и высокую траву.

- Женщина, ты, видно, совсем сошла с ума. -Смех раскатился в осеннем воздухе. Она сердито фыркнула.

- Люси, у меня к тебе совершенно не братские чувства, - отчеканил он, перестав смеяться. - И не ври, что ты относишься ко мне по-братски.

Она открыла рот, чтобы возразить. Он одарил ее тяжелым взглядом.

Быстро моргая, она оглядывалась, куда бы переключить внимание.

- Мы уже приехали? Вот и хорошо, я узнаю это место. Что у нас на обед? Люси направила лошадь к старому деревянному столбу с железным кольцом, глубоко врытому в землю, и приготовилась спешиться. Даже после такой короткой прогулки у нее ныли ноги.

- Люси... - Раст подождал, пока она на него не взглянула. - Со мной ты в безопасности, не забывай, ладно?

Она кивнула, но поняла, что ее смущение слишком заметно. А как еще могла себя чувствовать женщина после столь откровенного и недвусмысленного заявления мужчины?

К тому времени, когда Люси перенесла правую ногу через седло, Раст уже стоял на земле рядом с ней. Она спрыгнула на твердую землю, но коленки почему-то подогнулись, и Люси ухватила Раста за руку.

Быстро обретя равновесие, она отдернула руки и исподтишка взглянула на Раста.

Он отпрянул и поднял руки высоко вверх. В его глазах прыгали чертики.

- Эй, не смотри на меня так, сестричка! Я тебя не трогал, ты сама за меня схватилась, заметила?

- Я ничего и не говорю, - защищалась она.

- Держись на расстоянии, - весело предупредил он, сматывая поводья. - Я не затем сюда приехал, чтобы дать себя соблазнить.

Она вспыхнула.

- О, ради Бога...

- Я сказал. Держись подальше. Не испытывай на мне свои трюки. - Он хлопнул ладонью по груди и вскинул голову. - Не такой я человек!

Он сказал это с таким пафосом, что Люси не удержалась и рассмеялась. Хорошо, что Раст разрядил ситуацию.

- Я буду держать руки в карманах, - усмехнулась она.

Одну сторону поляны щитом прикрывали дивные старые ивы, их все еще зеленые плети спускались до земли. Дикий шалфей, редкие лесные цветочки разбросаны там и сям, как будто смешанные небрежной рукой.

- Ох, Раст, как здесь красиво. - Она вздохнула. - Нужно дать и другим людям насладиться этой пасторалью. Когда мы начнем принимать гостей на ранчо, небольшими группами, они будут весело...

- ..забрасывать непотушенные окурки в кусты и разводить костры, - закончил он. - Застревать в грязи, а мы их будем вытаскивать; теряться, а мы их будем искать. Люси, ты видишь веселую компанию, а я - прорву неприятностей, когда правительство установит мне курортный налог. Я вижу медицинские комиссии, плату за разрешение, ребят из общества "Рыболов-спортсмен", сующих свой нос...

- Со всем этим мы разберемся, - отмахнулась Люси. Почему он так мрачно на все смотрит? Она была полна энтузиазма. - Мы же не сейчас начинаем, - утешила она, - а обсудить возможности всегда полезно, правда?

Он хрюкнул, не ответил и отвернулся, чтобы ослабить подпруги и снять подсумки.

- Сараи стоят без дела, - продолжала она, потому что рабочие в основном все женаты и живут по своим домам. Можно превратить их в гостевые домики. Можно устроить спортивные занятия, пригласить массажиста...

- Массажиста! Массажист на ранчо! - Он покачал головой. - Не думаю, что у тебя это выйдет, Люси. У большинства ковбоев есть то, что в Голливуде называют "яростной независимостью". Я часто думаю, что этот термин пристал людям, которые не выносят толпу. Их "яростная независимость" проявляется в тех случаях, когда они видят угрозу своему образу жизни. Потому они и живут на ранчо. Большинство из тех, кого я знаю, скорее лопнут, чем превратят свое владение в дачу для пижонов. Она призадумалась.

- Что ж, если так, я их понимаю. Но ты другой. Ты жил в городе, работал в стеклянных душных офисах, страдал от перегруженного транспорта. Ты понимаешь, я уверена, что понимаешь, какие у меня мотивы.

- Понимаю - да. Принимаю ли? - Он замолчал, подбирая слова. - Идея заполонить наши места праздношатающейся публикой мне ненавистна.

Это был тупик. Перед обоими маячила непреодолимая стена. Их позиции были полностью противоположны. Люси задумчиво смотрела на Раста. Она не сдалась, но видела, что и он не уступит.

- Давай не будем сегодня спорить, - предложил Раст и протянул ей сумку с продуктами. -Мы же хотели устроить день отдыха? Пусть так и будет.

Отсрочка, подумала она, довольная, что споры прекратятся, по крайней мере на некоторое время. Но Люси осталась при своем мнении: прятать такие сказочные места - просто преступление. При всем уважении к Расту она не могла разделить его позицию.

- Отличная мысль, - подхватила она. - У нас впереди еще много времени, чтобы все обсудить.

Напряженность исчезла. Раст расстелил клетчатое одеяло, выложил сэндвичи с индейкой, нарезанные яблоки и лимонные пирожки, которые испекла Фрици. Он улегся, опершись о локоть, а Люся села, скрестив ноги. Новые джинсы, купленные в Рено, были тесноваты, но ботинки на шнурках удобны - слава Богу, мозолей не будет. За обедом Раст как бы невзначай спросил ее про отца.

- Отец? - Люси пожала плечами и проглотила последнюю дольку яблока. - Я его не помню. Он бросил нас, когда я была совсем маленькой. Мать называла его мерзавцем и на вопросы не отвечала. Ну, я и перестала их задавать.

Он ненадолго задумался.

- Похоже, ты в своей жизни видела мало радости от мужчин.

Она пожала плечами.

- Не повезло.

- А это означает, что ты им не очень-то доверяешь, - заключил он.

- Почему же, вовсе нет...

Поток воздуха подхватил и понес синюю сойку.

- Люси, я понял, каким тупицей был твой муж. Но ты прожила с ним много лет. Чего я не понимаю, так это почему ты не забрала свои вещи и не ушла от него?

Вот вопрос, который она ненавидела. Но знала, что рано или поздно ей придется объяснить. Она многим обязана Расту.

Да, но можно ли выразить словами, как сковывают тебя психологические и эмоциональные путы, как сознание своей беспомощности обессиливает и держит покрепче стальных решеток?

- Мне было восемнадцать лет, - глубоко, до боли вздохнув, начала она. - Я хотела уйти от матери. Она была такая своевольная, такая...

- Властная? - подсказал он. - Я ее помню, она тут раздавала приказы, как королева. Люси кивнула, поджав губы.

- Мы познакомились на небольшом благотворительном приеме, который устроила мать. Кеннет был старше меня, очень обаятельный. Мы стали встречаться. Он казался мне страшно привлекательным. Дарил подарки, расспрашивал о новостях и умилялся, как будто ничего интереснее в жизни не слышал. Его внимание льстило - как же, такой мудрый, красивый, богатый мужчина положил глаз на маленькую Люси.

Раст отложил недоеденный бутерброд и скривился.

- Что же пошло не так?

- К сожалению, я была неопытна, не видела, что его внимание нездоровое, ненормальное. Он изменился не сразу, так что трудно установить когда. Началось с замечаний, которые меня просто убивали. У него были замашки садиста. Он изливал злость, а потом часами, сутками меня не замечал.

- Ты не пыталась его урезонить? Отбиться?

- Пыталась, но становилось только хуже. Он говорил: "Ты делаешь из мухи слона". Говорил, что, получись из меня хорошая жена, он был бы добрее, и я старалась стать нетребовательной, понимающей. Но ему было трудно угодить. Я была крайне осторожной, все боялась, как бы не вывести его из себя. И через несколько недель такого напряжения он все равно взрывался. Потом опять наступало недолгое затишье, и Кеннет становился таким, каким я его полюбила.

Раст вскочил и отошел к ручейку, пробегавшему по краю поляны. Он стоял мрачный и напряженный, вглядываясь в струйки воды, обегавшей мшистые камни. Люси следила за ним, прижав колени к груди и жалея о своей откровенности.

Не отрывая глаз от воды, Раст произнес:

- Все равно я этого не принимаю. Если плохого больше, чем хорошего, почему нельзя было уйти?

Она вытерла глаза.

- Тогда я этого не понимала, но важнее то, что он заставил меня усомниться в себе и тем замкнул порочный круг. Я не понимала, что потеряла чувство собственного достоинства. Я научилась сносить его выходки, потому что всеми силами души надеялась, что он меня любит и в первую очередь заботится только обо мне. Иногда он действительно был добрым и понимающим, вот в чем ужас. Раст, как ты не видишь? Часто или редко бывали эти моменты, но я жила ради них.

Наконец в его глазах промелькнуло понимание.

- Господи, - выговорил он. - Словно в аду!

- Это и был ад! Кеннет оказался страшно ревнив, в ресторанах даже поджидал меня у дамского туалета, воображая, что я встречаюсь с другим мужчиной. Когда я ездила в магазин, он проверял километраж - убедиться, что я не была на свидании. Сам он называл это проявлением любви. Через какое-то время я оказалась в полной изоляции; он не любил моих подруг, мою мать, и они стали появляться все реже, а потом и вовсе перестали заходить. - Люси посмотрела на него безжизненным взглядом. - Он не позволял мне иметь чековую книжку или кредитную карточку. При всем своем богатстве выдавал мне доллары с таким видом, как будто это золотые слитки, так что обычно у меня не было денег.

Раст поморщился и снова отвернулся к воде. Люси видела, как у него под скулами перекатываются желваки, но ее уже понесло.

- Кеннет любил разбудить меня среди ночи, обычно в полночь. Ты видел, меня до сих пор мучают страшные сны...

- Точнее, кошмары, - хрипло поправил он. -Люси, я больше ничего не желаю слышать. -Раст повернулся к ней с искаженным лицом и сжатыми кулаками.

- Ты сам заставил меня открыться, - звенящим голосом сказала она. Ее била дрожь от боли и стыда. - Ты хотел знать, почему я оставалась с ним. А уйди я, меня обвиняли бы в том, что я не смогла ужиться с мужем. Как бы я существовала в этом мире?

- Негодяй, - прорычал он. - Мужчина, который так третирует женщину, тем более тебя, жалкий подонок. Я почти жалею, что он умер и мне до него не добраться. - Люси видела неистовую ярость в его лице, и, хотя гнев был направлен не на нее, она поежилась.

Сквозь затуманенное злостью сознание до Раста вдруг дошло, что Люси делает слабые попытки закрыться: тонкие руки прижаты к груди, плечи согнулись, в глазах явно читалась настороженность. Раст стал противен сам себе: вынудил ее на признания, а потом впал в бешенство. Люси нужны нежность и понимание, а не громы и молнии еще одного самца.

Ковбой окаменел, даже телу стало больно. Ему потребовалась вся его воля, чтобы удержаться и не кинуться к ней с утешениями. Хотелось прижать ее к груди и целовать, целовать, пока не уйдут проклятые воспоминания. Его сотрясало неистовое желание успокоить ее.

Он обещал не притрагиваться к ней. Чтобы Люси могла хоть в малейшей степени доверять ему, он должен сдержать слово. Не сознавая, почему это для него важно, Раст готов был принять ее доверие как величайший дар. Он этого хотел.

- Может быть, вернемся на ранчо? - Люси отодвинулась подальше от компаньона и стала складывать остатки еды в сумку. Его пронзило чувство потери.

- Вернемся?.. Да, конечно. Наверное, пора возвращаться, - сказал он деревянным голосом. На негнущихся ногах подошел к лошадям, затянул подпруги, накинул уздечки.

На обратном пути они почти не разговаривали. Раста словно обволакивал вязкий холодный туман, в голове путались противоречивые мысли. Он хотел держаться поближе к Люси и в то же время убежать как можно дальше.

Во дворе он отверг ее предложение помочь с лошадьми.

- Спасибо за пикник. - Под крышей конюшни Люси неловко топталась рядом, пока он разнуздывал лошадей. - Выходной был как нельзя кстати.

Ковбой кивнул не глядя. Энергичными рывками он чистил лошадей и желал, чтобы она поскорее ушла. Люси повернулась и побрела к дому, таща одеяло и сумку с едой. Ему не было легче от понимания, что он ведет себя нелогично, ибо, как только за ней захлопнулась дверь, он захотел, чтобы она вернулась.

Раст выругался и бросил щетку в ведро. Ее беззащитность вызывала инстинктивное желание спасти ее от боли прошлого, показать, как настоящий мужчина обращается с такой женщиной, как она.

Он не думал, что Люси им манипулирует, но эффект был тот же. Раст злился и костерил себя, скрипя зубами. Как он вокруг нее увивался, подлизывался, суетился!

- Ч-черт!

Он искоса оглядел ранчо. Свою землю! Корни тополей царапали поверхность ручья. Дождей еще не было, но земля ждала их с бесконечным терпением. Если уметь слышать, уловишь ритмичный пульс ждущей земли... Раст прислушался. И услышал.

Трава кое-где зеленела; коровы жадно щипали свежие ростки, набираясь здоровья и веса. Вот оно, изобилие. Повсюду.

Он давно знал, что на северном участке ранчо под землей разлито черное золото. Нефть.

Пора предоставить этот кусок земли горнодобытчикам, как он поступил с гипсом. Права на воду речек и ручейков, пересекавших "Лейзи С", принадлежат ему; нужно будет продать процент соседу, заготовляющему сено, как он поступил с владельцем магазина красок.

Беатриса за обедом упоминала, что заезжали два скотовода, искали зимнее пастбище для овец. При всей неприязни его ребят к овцам он понимал, что можно их впустить и получить прибыль, хоть и небольшую. Так он и сделает.

Раст вывел лошадей, хлопнул по крупу гнедую кобылу и смотрел, как она поскакала. Если на душе и не стало спокойно, то по крайней мере он сосредоточился. Как никогда раньше, Раст был уверен в том, что к концу года должен выкупить долю Люси. Он не позволит устраивать на своей земле балаган! То, что он находит ее физически привлекательной, ничего не меняет.

В течение нескольких недель после пикника Люси почти не видела Раста. Наступил День благодарения, его отметили скромно - запеченной свининой с картошкой и зеленым горошком. За столом Раст склонил голову в короткой молитве, поблагодарил Всевышнего за Стрекозу, девочку, которую все они любили, и попросил у него мягкой зимы.

Шли дни. Они по-прежнему собирались все вместе за столом. Но Раст больше отмалчивался, проглатывал еду да изредка находил время на то, чтобы поиграть со Стрекозой. То он торопился на встречу с каким-нибудь торговцем, то закрывался у себя, звонил и просматривал бумаги.

Чем упорнее Раст трудился, тем больше беспокоилась Люси. Она видела, что он продвигается в своей деятельности и, наверное, уже получает чеки. Она оттолкнула его, испортила дружеские отношения, рассказав грустную историю своего замужества. Женщина горько сожалела, что раскрылась перед ним. Неужели нельзя было держать рот на замке?

Прошел еще месяц, Стрекоза подросла и уже пыталась встать на ноги, держась за ножку стола, за шкаф, даже за собак, которые, к сожалению, отказывались стоять смирно. Чаще всего кончалось тем, что она шлепалась на пол, хныча от обиды, быстро отползала и повторяла попытку на какой-нибудь другой псине, готовой это терпеть.

У нее отросли волосики, их рыжеватый цвет намекал, что со временем они превратятся в роскошную золотистую гриву.

Очарованная быстрыми переменами в ребенке, Люси съездила в Лавлок, взяла в библиотеке несколько книг о воспитании детей и по вечерам их штудировала. Ее поражала собственная нежность к чужому ребенку. Люси, не имевшая надежд стать матерью, обнаружила в себе материнские чувства. Малейшее достижение Стрекозы наполняло ее трепетом и гордостью.

В Лавлоке улицы были увешаны красно-зелеными транспарантами, перед магазинами выставили горшки с украшенными деревцами. Приближалось Рождество. Она купила скромные подарки, стараясь никого не обидеть неумеренными тратами.

Раст все еще держался неприступно - он был поглощен работой. Понимая, что нужную сумму практически невозможно собрать, Люси с грустью признала, что он никогда не оставит попыток. Его труд имел единственную цель: выжить ее из "Лейзи С".

Однажды, сидя со Стрекозой на диване, Люси задумалась, что будет дальше. Сможет ли Раст набрать столько денег? Выкинет ли ее отсюда, как старые вещи в день уборки? От этой мысли в горле встал ком, и его никак не удавалось проглотить.

А как же Стрекоза? Малышка гукала у нее на руках и грызла ей запястье. Вдруг в кожу впилось что-то твердое.

Люси вскрикнула и отдернула руку. Стрекоза испуганно на нее посмотрела.

Опасаясь, что у той во рту игрушка, Люси пальцем раздвинула ей губы, нащупала острый край на верхней десне и увидела две белые полоски.

- Боже мой, да у тебя зубки прорезались!

Стрекоза пускала слюни и улыбалась, демонстрируя новое "достижение". Люси захлопала в ладоши, выражая восхищение, хотя знала, что малышка этого не понимает.

Люси обхватила девочку и прижала к себе. От нее пахло детской присыпкой и шампунем.

Пухлое тельце было нежное, бархатное. Люси закрыла глаза.

Маловероятно, но Раст может преуспеть. Как тогда ей оторваться от всего, что дорого в жизни? Унестись по воле волн, снова оказаться в одиночестве...

Не признаваясь в этом самому себе, Раст отправился к единственному человеку, который мог дать ему совет.

- Беатриса... - начал он, после того как добрые полчаса болтал ни о чем со старым Джимом Кэрланом и съел тунца, который ему не лез в глотку. - Присядь на минутку. Расскажи, что у тебя происходит.

Официантка подозрительно покосилась на него, но села на соседний стул. За ее спиной в окне светилась реклама кока-колы.

- Ты хочешь узнать про мои дела? В кои-то веки! Что ты задумал?

Она выжидательно улыбалась, а он разозлился, что женщина видит его насквозь. В конце дня в трактире было пусто, толпа завалится сюда к ужину часа через два, так что он не боялся, что их подслушают. Но все равно ему было не по себе - спрашивать чье-то мнение в вопросе, который мужчина должен решать сам.

Он доел свой запоздалый ланч, подобрал крошки хлеба и съел их, потом попросил холодную мелкую рыбешку и тоже ее съел. Беатриса ждала.

Когда Раст поглядывал на увядший листок салата и решал, не съесть ли и его, Беатриса спросила:

- Как там эта девчушка - Люси, кажется? Он стрельнул в нее глазами, не особенно удивляясь, что она так быстро ткнула пальцем в рану - Прекрасно, нахмурившись, сказал он. -Замечательно. В самом деле. У нее.., все прекрасно.

- Она тебе нравится. Очень нравится. Я знаю, что говорю.

Он ничего не ответил, но почувствовал, как жар заливает лицо. Черт, этого только не хватало. Староват он для таких штучек.

- А ты ей нравишься?

- Что? Конечно. Почему бы нет. - Разговор становился нелепым. Ему было неприятно, что Беатриса выпытывает, но ведь он и пришел к ней для того, чтобы поговорить о Люси.

Беатриса причмокнула ярко накрашенными губами.

- Приводи ее сюда. Я хотела бы с ней познакомиться. Твои ребята о ней рассказывали. Ее любят. Говорят, она душка, лечит их раны и хорошо ухаживает за ребенком Тома.

Раст неохотно кивнул.

- С ребенком Люси обращается хорошо. И вообще... - подумав, добавил он.

- Брось, Раст Шефилд! Признавайся, что ты от нее без ума! Это видно так же отчетливо, как шляпу у тебя на голове, хотя я бы предпочла, чтобы ты ее снимал, когда входишь в мое кафе. Ну так скажи, это не страшно.

- Беа, занимайся своими проклятыми... - Он почувствовал укор совести: несправедливо нападать на Беатрису за слова, которые он сам захотел от нее услышать. Он потер лоб, снял шляпу и положил на прилавок. - Правда состоит в том, - Раст с трудом перевел дыхание, - что рядом с Люси на меня словно ступор нападает.

- Как видишь, это оказалось не так уж трудно, - фыркнула она. - И что? Какие проблемы?

- Мы связаны бизнесом, - начал он. - Я не просил ее приезжать и вкладывать деньги в "Лейзи С". Я не хотел продавать половину земли.

- Но дело сделано, что теперь плакать! - отмахнулась Беатриса.

Он одарил ее убийственно мрачным взглядом.

- Она хочет сделать из "Лейзи С" выставочное ранчо, с уроками йоги и плавательным бассейном, не знаю, что еще придумает. Может, заставит гостей глядеть на птиц.

- Выставочное ранчо! - Беатриса аж подскочила на своем стуле, выщипанные брови взлетели вверх. - Где она подцепила такую мысль?

Он хмуро пожал плечами.

- Люси полюбила ранчо еще в детстве. Она говорит, что как можно больше людей должны "узнать этот мирный уголок". - Он закатил глаза. - Она вбила себе в голову, что мы должны поделиться "пасторальными картинками" с горожанами, страдающими от стрессов.

- А-а. - Беатриса задумалась.

- Ты меня понимаешь?

- Что ж, у нас действительно благословенные места, - с гордостью сказала она. - Если кто-то ищет, где жить...

- Беа, - он остановил ее жестом, - один раз в жизни мне понадобилось, чтобы ты приняла мою сторону.

Она склонила голову набок.

- Я за тебя, дорогой. Но в том, что ты сказал, нет особо серьезной проблемы. Раз Люси тебе нравится, потолкуй с ней, и вы договоритесь.

Раст помотал головой. Ему стало совсем худо.

- Невозможно. То, чего хочет она, лежит за тысячу миль от того, чего хочу я.

Постукивая пальцами по прилавку, Беатриса с жалостью посмотрела на него.

- Не такой уж ты тупой, но у тебя свои мужские заморочки. - Слово "мужские" она произнесла с отвращением. - Будь у тебя по-другому скроены мозги, ты был бы единственный в своем роде, как пить дать.

Он встал, вынул из кармана деньги и бросил на прилавок.

- Большое спасибо. Она вскинула брови.

- Раст, я знаю, ты хороший парень, так что не все потеряно. Почему бы тебе не пригласить Люси на свидание? Привози ее сюда.

- На свидание? - Он любил Беатрису и знал, что та умеет здраво мыслить, но на этот раз она перехватила. Он старательно объяснил:

- Люси мой деловой партнер. Я не хочу приглашать ее на свидание.

- Нет, хочешь! - выпалила упрямая женщина.

Раст состроил зверскую рожу и приблизил лицо к ней вплотную.

- Нет, не хочу.

Ничуть не смутившись, она придвинулась еще ближе.

- Хочешь, хочешь!

Схватив шляпу, Раст выскочил из трактира, мотая головой. Обсуждать личные дела с Беатрисой - большая ошибка. Правда, ничего страшного не произошло. Хотя она убеждала его, что все будет хорошо, он, как никогда, был уверен, что проблема неразрешима. Они с Люси никогда не найдут общего языка.

Пригласи Люси на свидание. Вот уж дурацкий совет. Да никогда в жизни.

Глава 6

На следующий день Люси, снедаемая беспокойством, едва притронулась к мясному суфле, которое Фрици приготовила на ужин, и к восьми часам больше уже не могла терпеть. Стрекоза давно спала, а Раст, как только подчистил тарелку, умчался лечить больную лошадь, у которой были колики.

Люси оттолкнула толстую библиотечную книгу "Первый год жизни ребенка" и резко встала.

- Я иду на конюшню, - объявила она. Совершенно бессмысленное замечание Фрици никогда не интересовалась приходами-уходами Люси и сейчас не подняла головы от вязания. -Найти Раста, - зачем-то добавила Люси.

- Вот и хорошо, - безразлично ответила Фрици. Она склонилась над какой-то особенно трудной петлей, из пучка на затылке выбилась прядь седых волос.

- Ну, так я пойду... - услышала Люси собственный голос и удивилась, с чего это она сегодня объясняет старухе свои намерения. Страх делает с людьми странные вещи, сообразила она, накидывая на себя тяжелый тулуп, висевший на вешалке.

Во дворе Люси уткнула подбородок в воротник и поспешила к конюшне, из приоткрытой двери которой лился мягкий свет. Под кроссовками поскрипывал гравий. Какой ужасный шум, жалобно подумала Люси; если бы мысли могли издавать звук, ее тревога громыхала бы, как обрушившаяся скала.

Проскользнув в конюшню, она пошла на тихий рокот голоса Раста, мимо аккуратно развешенных уздечек и седел и пестрых индейских попон.

В огромной конюшне Раст был один.

Этого она не ожидала. Она думала, что здесь будет ветеринар или несколько подручных, важно обсуждающих технику врачевания. Прерывисто вздохнув, она решила, что так даже лучше, ведь ей нужно получить ответ на очень личный вопрос.

- Ты у нас поправишься, - донеслось из-за кипы душистого сена. - Все будет хорошо, девочка. Расслабься. Вот так. Не бойся. - Он продолжал в таком же роде. Люси нашла его в последнем стойле, ковбой гладил по шее красивую вороную кобылу. Люси заглянула поверх двери, и он поднял глаза. Сапоги утопали в сене, за рубашку зацепился стебель люцерны. Даже в этот поздний час на голове красовалась черная шляпа.

- Как дела? - Люси кивнула на кобылу.

- Уже лучше. Парни несколько часов водили ее по кругу, таков обычный способ лечения. Я их отпустил, теперь сам буду за ней смотреть.

- Понятно, - сказала она. - Она.., гм.., поправится?

- Я пришел убедиться, что она не лежит. Теперь уж не ляжет, хотя все еще бьет ногой, прижимая ее к животу.

- Зачем она это делает? - Отодвинув щеколду, Люси вошла в стойло и осторожно приблизилась. Она не знала, как получить информацию, за которой пришла. Но это ей было жизненно необходимо. Неопределенность ее положения сводила с ума. Она положила руку на мягкую морду кобылы.

- Колики - это когда у лошади болит живот, ответил Раст. - Причины могут быть разные: плохое сено, слишком холодная вода. Если не лечить, лошадь может погибнуть в считанные часы.

Люси грустно сказала:

- Я не знала, что колики такая серьезная вещь.

- Не всегда. - Он потрепал кобылу по шее. -Но Матильду мы не должны потерять. Ей только десять лет, она чистокровка. Принесла мне несколько добрых жеребят. К тому же она очень нежная.

- Ты ее любишь, правда?

- Конечно. - Он даже удивился. - Я люблю всех своих лошадей.

- И... - она прикусила язык и погладила морду кобылы, - ты хочешь долгие годы получать от Матильды жеребят, чтобы на ранчо было больше лошадей, так?

- Так. - Поднятые брови выражали удивление: зачем спрашивать очевидные вещи? В воздухе, как пылинка, висело и колыхалось ожидание.

Преодолевая нерешительность, Люси искала слова - как разузнать о его намерениях, если к концу года он добьется финансового успеха? Может, он передумал ее выгонять? Не разрешит ли он ей остаться?

Раст ждал объяснений, но слова не приходили на ум.

- Я тоже люблю лошадей, - промямлила она. -И здешних людей. Они такие приветливые. И Фрици, конечно. - Она остановилась и наконец выпалила:

- И Стрекозу, она просто куколка. Я от нее без ума, и, по-моему, она тоже ко мне привязалась.

Люси старалась по его лицу угадать, понял ли он, к чему она клонит.

Но увидала только озадаченность.

Черт, совсем запуталась! Ну почему она не может выражаться яснее? Прямо взять и сказать!

Потому что его ответ определит все ее будущее. Потому что в зависимости от того, что он скажет, ее сердце или сожмется от горя, или встрепенется от радости...

Люси поняла, что смотрит с молчаливой мольбой. Наверное, похожа на девочку: большие глаза, трясущиеся губы и сбивчивая речь.

Эта мысль ее доконала. Круто развернувшись, она взялась за щеколду.

- Ладно. Я рада, что с лошадью все хорошо. Пойду домой. - Она быстро вышла из стойла и направилась к выходу, но Раст ее окликнул:

- Люси, подожди.

Она застыла. Зря остановилась.

- Да? - Она чувствовала, что кровь хлынула в лицо. Он считает ее болтливой дурой. О Господи, нужно было уйти.

Захлопнув за собой стойло, он пошел за ней, приблизился вплотную, так что она попятилась и уткнулась спиной в тюк сена. Раст был таким высоким, что пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.

Маломощная лампочка обрисовала поля черной шляпы, линию скулы, подчеркнула впалость щек. Черные глаза мерцали.

- Это мое пальто, - сказал он, кивнув на тулуп.

- Ox! - Будь между ними промежуток, она бы всплеснула руками, но теперь только дернулась. -Я сняла его с вешалки. Ты замерз? Хочешь одеться? - Она стала торопливо стаскивать с себя пальто, но он ее остановил.

- Просто оно тебе чертовски к лицу, вот и все.

- Великовато, - пробормотала она.

- Нужно будет купить по размеру. - Он бережно поднял ей воротник заскорузлыми пальцами. - А до тех пор в любое время надевай это.

Воротник поднимай, так теплее, и застегивай пуговицы.

Руки соскользнули с воротника и свели вместе толстые полы. Она завороженно следила, как огрубевшие пальцы спускались вниз.

Пространство сжималось вокруг нее с бешеной скоростью, вот она уже вся скована, стоит неподвижно и даже сквозь толстую одежду чувствует близость его пальцев.

Во рту пересохло, дыхание прерывалось. Люси не смогла бы шелохнуться, даже если бы захотела. Так уже однажды было, когда перед пикником Раст взял ее за руку и она обмерла от наслаждения.

Вот почему нельзя ему до нее дотрагиваться: боль изголодавшегося тела, мощный отклик на его прикосновения, ужасающее желание выбивали почву из-под ног. Ни один мужчина не оказывал на нее подобного действия.

Она всегда думала, что любила Кеннета, но с ним реки расплавленного золота не растекались по ее жилам. И никогда она не хотела мужа. Раста же она желала так, что подгибались колени и дурманилось сознание. Это Люси понимала со всей отчетливостью.

Он подтягивал ее к себе, держа за воротник пальто, дюйм за дюймом. Она не противилась. Она хотела этого неумолимого притяжения.

- Я передумал - я замерз, - сказал он, глядя на ее губы. - Хорошо бы забраться вместе с тобой под этот тулуп. Ближе. Совсем близко... Как ты хорошо пахнешь, - он потянул носом, - сладко и нежно.

- Ты тоже.., хорошо пахнешь, - прошептала она. - Лошадьми, сеном.

Подняв руку, он пропустил прядь шелковистых волос сквозь пальцы.

- Люси, скажи, что теперь тебя можно трогать, - хриплым шепотом потребовал он.

Как восхитительна была его ласка! Она закрыла глаза, по спине волной пробежала дрожь наслаждения.

- Ведь я не нарушал обещание? Я сдержал слово?

- Да, - выдохнула она.

- Тогда скажи, что можно. - Его шепот шелестел со странной, подчиняющей себе неотступностью. Держа ее за воротник, он приблизился так, что дыхание касалось губ, и замер в ожидании.

Люси знала, что он хочет поцеловать ее и ждет согласия. Она трепетала: он отдается в ее власть... Он хочет ее целовать - видит Бог, она тоже.

Это не правильно, это ужасно, она поплатится за это.

- Да, - простонала Люси.

Одной рукой поддерживая ее голову, другой все еще держа воротник у самого подбородка, Раст притянул ее к себе, как драгоценный дар. Ласкающий рот прижался к ее губам, и словно молния пронзила тело. Из глубины ее существа рванулось желание, взвиваясь спиралью. Она таяла.

Это было неотвратимо, мелькнула последняя мысль, перед тем как чувственность поглотила ее всю, дурманя сознание.

Губы Раста были твердые, теплые, податливые.

- Как сладко и как правильно, - пробормотал он.

Правильно? При чем тут правильно?

Раздвинув полы тулупа, он властно обхватил Люси за талию.

Он сказал, что это правильно. Во всей вселенной нет ничего более правильного!

Пальто сковывало движения, она судорожно уцепилась за ремень его джинсов. Он целовал ее бережно и нежно, но она чувствовала, что сдержанность дается ему с трудом. Наслаждаясь ласками, она уловила, что ладонь, накрывающая ее лицо, мелко дрожит.

Он дрожит так же, как она, удивилась Люси. Ее охватило сознание своей женской власти. Психотерапевт был прав, поняла она. Она может вызвать страсть в мужчине! И в этом нет ничего плохого! Ее наполнило чувство благодарности, и тело тоже ринулось ему навстречу.

- Люси, сними пальто, - пробормотал он. Она открыла глаза, затуманенные чувственным голодом.

- Здесь стало тепло, да?

Краем ладони он приподнял ее подбородок.

- Сердце мое, я хочу тебя ласкать. Чтобы между нами не было никаких преград.

Она замерла в испуге, не зная, что ответить... Он уронил руку, но не отстранился. Его тело казалось стеной из мускулов, ярким контрастом ее мягкой женственности. Никогда раньше она не чувствовала, как это правильно - мужчина и женщина.., вместе.

- Я знаю, что ты мало хорошего видела от мужчин, - сказал Раст. - Я обещаю ничем тебя не ранить. Ты можешь довериться мне?

- Довериться.., в чем? - Она услышала свой изменившийся голос.

Его взгляд медленно спустился на грудь, талию, ниже. Он как будто прожигал ее огнем.

- Я боролся с тем, что происходит между нами, сопротивлялся. Но больше не могу. Из стойла Матильды донесся стук копыт.

- Нужно посмотреть, что с ней, - неохотно сказал он. - Пойдем вместе. - Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к дальнему стойлу, нырнул туда, и до нее донеслось бормотание.

Некоторое время она колебалась. Ее грызло сознание, что, если она допустит близость между ними, все круто переменится. Возможно, не к лучшему. Беги отсюда, предупредил внутренний голос. Беги, пока можешь.

Вместо этого она осторожно двинулась вперед. Когда Люси подошла к стойлу, Раст уже вышел и закрывал за собой дверь.

- Все в порядке, - сказал он. - Позже проверю еще раз.

- Я рада.

С ленивой ковбойской грацией он прислонился к стене. Большим пальцем сдвинул назад шляпу.

- Иди ко мне.

- Я.., мне нужно домой.

- Твое дело, - сказал он. - Я не заставляю. Хочешь идти домой смотреть телевизор - иди. Я тебя не держу.

Люси бросила взгляд на открытую дверь. Он был таким бережным, подумала она. Наверное, как никогда, ни с одной женщиной. Такое обезоруживающее вступление помогло ей обрести уверенность, что перед ней тот же мальчик, который сидел рядом на дереве. Теперь Раст стал взрослым, да еще каким красавцем, но в нем остался жить тот отзывчивый мальчик. Предупреждающий голос смолк. Какой же он романтичный, дивный!

- У тебя соломинка на рубашке, - сообщила она.

Он хмуро глянул, но не поднял руку.

- Сними.

Скрипнула галька под ее кроссовками. Она подошла к Расту. Ослепительный, пышущий здоровьем, для нее он как глоток чистого воздуха.

- Сниму, - с нежной улыбкой сказала она. -Я и сама этого хочу.

Оба понимали, что она говорит не о соломинке.

Люси закинула руки ему на шею, и все остальное было забыто.

Она застонала, когда ее опалило жаркое дыхание. Она всю жизнь рвалась к этому мужчине. От ее стона он воспламенился, руки крепче сжали ее.

Раст не верил себе Что он там говорил Беатрисе? "Не хочу никаких свиданий с Люси"?

Нет, он хочет, хочет держать ее, целовать до одури, хочет затащить в свою кровать и перецеловать каждый сантиметр ее тела! Кого он думал одурачить?

Мгновенье назад ему стоило немалых усилий сдержать себя и предоставить выбор ей. Если бы он этого не сделал, она, скорее всего, отвечала бы ему, но он бы не знал, она просто разрешает себя обнимать или сама страстно этого желает. Рискованный эксперимент, зато сейчас, когда к нему прижались ее грудь, руки, губы, он знает ответ. Эта женщина сжигает его живьем. Она зацепилась ногой за его ногу, как бы стремясь еще приблизиться; сквозь тонкую рубашку он чувствовал, как напряжены ее соски. Все же здорово, что он снял с нее пальто.

Он приподнял голову, чтобы глотнуть воздуха, Люси протестующе всхлипнула и прижалась губами к его шее, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Какая же она изящная женщина, такая маленькая, но до чего сексуальная!

И доверчивая. Он попросил ее довериться ему, он поклялся не причинять ей вреда. И сейчас понимал, что, если займется с ней любовью в грязной конюшне, это ее оскорбит. Не физически, нет - эмоционально. Доверие он потеряет.

А что тут такого? - возразил он себе. Она взрослая женщина. Ничто не может помешать двум взрослым людям наслаждаться друг другом. Борясь с сомнениями, он крепко сжимал ее в объятиях.

И вдруг Люси вывернулась. - Пусти, - выдохнула она, оттолкнула его и нетвердой походкой отошла к стогу сена. Даже в неверном свете ночи было видно, что она дрожит с головы до пят и в глазах бьется ужас. - Я.., я не могу. - Она прижала руку к губам. - Ты не хочешь меня, Раст.

- Как же...

- Нет, нет. Сегодня - да, но это и все. Это бесполезно.

Он скрипнул зубами. Кровь молотом била во всем теле, его томил порыв убедить ее поддаться ему, его губам, его телу, силе его желания.

Она шла к двери.

- Люси. Не уходи.

Съежившись, обхватив себя за локти, она обернулась в дверях. Лицо ее побелело, глаза были темными, больными. Однажды он видел такую муку в глазах рыси, попавшей в капкан.

- Ты знаешь, что это бесполезно, Раст. Если в конце года мне придется уехать, это все осложнит. И главное, я чувствую, что для меня это бесполезно.

Он отвел глаза. Правота ее слов убивала наповал.

- Я не считаю, что только ты виноват в том, что сейчас произошло. - Она гордо подняла голову. - Я виновата не меньше.

Его лицо исказилось.

- Виновата? Ради Бога, тут нет ничьей вины.

- Итак, давай останемся друзьями, - упрямо сказала она. - И только. - Ее спина выпрямлялась по мере того, как она овладевала собой. Он чувствовал, что Люси отдаляется. Это было нестерпимо. - Спокойной ночи, Раст.

Секунду она смотрела на него с холодным вызовом. Казалось, она ждет, чтобы он что-то сказал - но что?

Он промолчал, и она исчезла в ночи. Чертыхнувшись, он со всей мочи ударил ногой в деревянную бочку и не почувствовал боли. Что ей нужно - чтобы он пообещал ей луну и звезды? Швырнул к ее ногам жизнь, ранчо - свое наследство? Женщине, которую только что начал узнавать?

И за что?

- Только за то, чтобы покувыркаться на сене, пробормотал он, пытаясь себя в этом уверить.

Наклонившись, он подобрал шляпу, в последний раз проверил кобылу и вышел из конюшни, хлопнув тяжелой дверью. Полная луна безмятежно сияла, щедро посылая на землю серебряные лучи, заливались сверчки, на ближнем пастбище корова ревела на теленка. Все было спокойно.

Раст почувствовал, что от напряжения у него свело все мышцы. Что с ним такое, черт побери? Неудовлетворенное физическое желание еще никогда никого не убивало. Почему ему хочется что-нибудь разбить, завыть на луну, ругаться страшными словами?

Потому что это не какая-нибудь женщина. Это Люси.

Адское положение - жить рядом с ней, желать ее и знать, что она недосягаема.

Почему он все время вспоминает тот ее последний, полный боли взгляд и почему от этого у самого становится больно на душе?

Глава 7

Кончилось тем, что Раст заставил себя пригласить Люси на свидание, как предлагала Беатриса, хоть и не верил в успех предприятия. В свидании с Люси не было никакого смысла.

Ранним утром, когда зимнее солнце просочилось в открытую дверь, он остановил ее в прихожей. На ней было пальто - не его тулуп, - и она держала на руках закутанную Стрекозу. Они собирались гулять.

Не желая увидать болезненную настороженность в ее глазах, он представил дело так, что ей, мол, необходимо познакомиться с местной публикой. "Ты здесь живешь, и я подумал, что пора бы тебе сходить в трактир Беатрисы. Она тебе понравится. Такая язва!"

Как он и ожидал, она сдвинула брови, в глазах вспыхнул оттенок страдания. Люси скользнула по нему взглядом; похоже, она, как и Беатриса, видит его насквозь.

- Ты приглашаешь меня на свидание? С этой своей прозрачностью нужно что-то делать, подумал он. Но продолжал игру. Небрежно пожал плечами.

- Просто небольшой ранний ужин. Велика важность.

Ему редко приходилось изображать святую невинность, так что мастерство его было весьма сомнительно. Но он не отчаивался: глядел в потолок с таким видом, будто ее ответ для него ничего не значит. Он знал только одно - он хочет провести время с Люси где-нибудь вне ранчо. Хоть в кабине грузовика. Мимо будет бежать белая полоса тротуара, она уютно устроится рядышком с ним...

Когда он думает о сегодняшнем дне, а не о том, что произойдет или не произойдет в конце года, все складывается хорошо.

- Э-э.., не знаю. В какое время? - Она спряталась за Стрекозу; Раст видел, что она ищет предлог для отказа. Как будто время имеет какое-то значение!

- Ты поедешь со мной, Люси, - приказал он. Ему надоело хитрить. - Я хочу, чтобы ты поехала. Будь готова к пяти часам.

- А.., что надеть? - Она опять сдвинула Стрекозу на бедро. Он понимал, что ребенок становится тяжелее с каждой неделей.

- Что надеть? Черт его знает, - машинально ответил он. - Что хо... - и осекся. Для него она будет хороша даже в попоне, но он догадывался, что для женщины эти вещи важны. Ковбой почесал подбородок, пытаясь взвесить достоинства и недостатки всех этих женских финтифлюшек, но тема была выше его разумения. Наконец он объявил:

- Вполне подойдет то, в чем ты сейчас.

Она изумилась.

- Кроссовки, джинсы и майка?

- Да. Прекрасно. - Он нахлобучил шляпу, тронул носик Стрекозы, чем заработал вопль признательности, и двинулся в кабинет. Хватит про тряпки, ему нужно работать. К тому же согласие Люси на свидание получено.

- Раст! - окликнула она, и он круто обернулся. - Со Стрекозой посидит Фрици, я буду готова к пяти.

Не само это заявление, а тихая, застенчивая улыбка заставила его остановиться. Он почувствовал, что и его лицо расползается в улыбке. Он Люси нравится, хотя иногда бывает груб! Он зашагал легко, как по воздуху. Какой сегодня прекрасный день! Ради таких дней стоит жить!

Он действительно нравится Люси!

Трактир Беатрисы как будто из фильмов пятидесятых годов, подумала Люси, когда Раст втолкнул ее в стеклянную дверь и тонкий колокольчик возвестил об их прибытии. Вывеска древней закусочной, изображавшая летящую лошадь, сразу уносила воображение в другое время. Если бы сам Джеймс Дин жеймс Дин (1931-1955) - американский актер ("К востоку от рая", "Бунтовщик без идеала", "Гигант") Его герои оказались близки умонастроениям молодежи 50-х, что привело к превращению актера в персонаж современной мифологии, чему способствовала и его трагическая гибель в автокатастрофе> стоял здесь, привалившись к стойке, с прилипшим к губе окурком и выражением праздной чувственности на лице, Люси не очень бы удивилась. На белых стенах вперемежку висели рекламные плакаты, воловьи рога метра полтора в разлете, поделки из макраме. Зал был заполнен наполовину: небрежно одетые ковбои в грязных сапогах, семьи с двумя-тремя детьми, несколько подростков.

В связи с приближающимися праздниками над стойкой свисала громадная гирлянда, утыканная сосновыми шишками, наполняя воздух запахом свежести. На каждом столе красовались букетики остролиста в зеленых вазочках, перевязанные красными бархатными ленточками.

Разряженная женщина с копной рыжих волос на голове и ярко-красной помадой на губах бросилась к ним навстречу.

- Раст, как я рада тебя видеть! - провозгласила она.

Он буркнул приветствие, а она накинулась на Люси:

- Здрасьте, здрасьте, наконец-то вы добрались до нашего заведения!

- Люси, это Беатриса, хозяйка, - представил он. Беатриса вытерла руку о фартук и протянула Люси. Длинные ногти были накрашены в тон помаде.

- Рада познакомиться, дорогуша, - сказала она. - Садитесь. Будете ужинать? У меня полно всякой еды, а года два назад я раздобыла такого шеф-повара! Чанг - просто волшебник! Рекомендую его фирменное блюдо. - Она провела их к пустой кабинке, шагая, как маршал во главе парада. - Вот это мой лучший столик. Люси, я так рада, что ты смогла прийти.

- Рада познакомиться, - пролепетала Люси. Она пролезла за столик, посмотрела на Раста и заметила, что он чувствует себя неловко. Было видно, что Люси ждали - но почему? Раст говорил о ней с Беатрисой?

- Может, пока кофе, дорогуша? - обратилась к ней Беатриса. - Он очень крепкий, но хороший, правда, Раст?

- Густой, как нефть, - буркнул он. - И на вкус такой же.

Но хозяйка не слушала.

- Сейчас принесу меню, - прокричала Беатриса, скрылась, но тут же вернулась и вручила Люси пластиковое меню и дымящуюся кружку кофе. - Выбирай не спеша. Не обязательно брать фирменное блюдо, Чанг приготовит все, чего твоя душенька пожелает.

Раст кашлянул.

- А мне кофе?

Беатриса нахмурилась, как будто он прервал ее на середине важной дискуссии.

- У меня же не десять рук, Раст. Люси, подать тебе молоко и сахар?

- Да, пожалуйста. - Люси улыбнулась, чувствуя, как ее охватывает беспричинное веселье. -У вас так уютно. Я чувствую себя как дома. Как будто я сто раз тут бывала.

Беатриса выпрямилась, сияя.

- Ты и вправду очень милая. - И с тем ушла.

- Какая она приветливая, - сказала Люси. -Неудивительно, что люди сюда заходят.

- У нас тут не бог весть какая конкуренция. -Раст взял меню и хмуро в него уставился.

- Пожалуйста. - Беатриса уже вернулась; она принесла Люси молочник, сахар и ложку. -Обычно в кувшинчиках мы подаем молоко, но для тебя я нашла в холодильнике свежие сливки.

- Зачем же столько хлопот? - запротестовала Люси.

- Что ты, какие хлопоты! Я в один миг обернусь и принесу ваш заказ.

- Беа, - настойчиво сказал Раст, - принеси мне кофе, пожалуйста.

Беатриса уставилась на него так, будто он только что появился.

- Господи! Вы, мужчины, с каждым днем становитесь все настырнее! Раст Шефилд, ты ходишь сюда добрых пятнадцать лет и раздаешь приказы, как какой-нибудь президент. Нет, ты когда-нибудь такое видела? - Наклонившись к Люси, она заговорщически зашептала:

- Удивительно, как мы их еще терпим, а? - Она издала печальный вздох и покачала головой. Люси хихикнула, уткнувшись в кружку.

- Не знаю, в чем дело, - пожаловался Раст, но здесь каждый может получить кофе, хотя бы и такой скверный, но я - никогда.

Люси смеялась уже открыто.

- Может, причина в твоей яркой индивидуальности?

Он хрюкнул, а она развеселилась еще больше, потому что видела: этих двоих связывает симпатия. Ей здесь нравилось; нравилась Беатриса с ее простоватыми манерами. Она не могла отделаться от мысли, что Кеннет сразу же возненавидел бы Беатрису - та была слишком шумной, слишком вызывающей. Он обозвал бы ее "заурядной", но не вслух - он прошептал бы оскорбительное замечание Люси на ухо, а с Беатрисой был бы вежливо-холоден.

Нет, нужно двигаться дальше. Люси посмотрела на Раста. Насколько приятнее его открытость! На такого мужчину можно положиться, осторожно заключила она. Поймав себя на этой мысли, Люси почти с благоговением отметила, что она далеко ушла от прежних страхов перед отношениями мужчина - женщина. Она выздоравливала.

Им подали фирменное блюдо - жаренная на гриле свинина, покрытая соусом, с печеной картошкой и отварной капустой брокколи.

Беседа вертелась вокруг зимних пастбищ и проделок Стрекозы. Общая привязанность к ребенку создает между ними прочный мост, с удовольствием подумала Люси. Раст проявлял к ней такое внимание, как будто, кроме них, в трактире никого не было. Его взгляд говорил, что она красива и желанна.

Поужинав, Люси горячо похвалила Беатрису, а та всучила ей банку смородинного варенья, в то время как Раст столь же решительно подталкивал Люси к двери.

- Больше не держись как чужая, - сказала Беатриса. - Заставляй этого старого койота Раста почаще тебя сюда приводить.

- Заткнись, Беатриса. - Раст тащил Люси к двери.

- М-гм. Я всегда говорю: если слышишь скворчание, значит, на кухне что-то жарится. Она нарочито уставилась на руку Раста, по-хозяйски лежавшую на спине Люси. - Побыстрее приходите снова, оба!

- Кое-кто мог бы приходить и почаще, если бы ему подавали хоть кофе, крикнул он, уходя.

Было темно, на чистом небе ярко светились тысячи звезд. Из боковой двери высунул голову низкорослый азиат в поварском колпаке и, улыбаясь, помахал рукой. Люси ответила: она догадалась, что это Чанг, шеф-повар.

Перед грузовиком Раст проскочил вперед, распахнул дверцу и помог ей сесть, даже ремень сам пристегнул, а потом подоткнул грубое пальто, которое ей одолжила Фрици. В его обращении была чарующая старомодная почтительность.

Похоже, не сработал план держаться от него на расстоянии, но Люси об этом не жалела. Ее согревала мысль, что Расту захотелось пригласить ее на свидание.

- Холодно? - Он завел мотор.

- Мне нет, а ты, если хочешь, включи печку. Он покачал головой.

- Музыку?

- Конечно! Хочу чумовой рок! Он поднял брови, стрельнул в нее взглядом она хихикнула, и он развеселился, Салон наполнила нежная музыка.

- Люси, ты подарила мне прекрасный вечер. -Он замолчал, усиленно соображая. - Э-э.., то есть я хотел сказать, все.., было очень мило. Ты.., это.., общительная.

Она расхохоталась.

- Общительная! Раст, ты стараешься вести светскую беседу?

Он жалобно моргнул.

- Не получилось, да? Думаешь, адвокат должен быть красноречивее?

- У тебя все получается замечательно. - Она, улыбаясь, устремила на него любопытный взгляд, а он ошеломленно уставился на нее. - Мм.., может, ты лучше будешь смотреть на дорогу?

- Что? Ах да. - Он послушался, но то и дело поворачивался к ней. Люси втайне наслаждалась теплом, лившимся из его глаз, и отвечала ему таким же взглядом.

- Может, лучше я поведу? - невинно предложила она.

- Нет. Так у меня хоть руки заняты.

Повисло напряженное молчание.

За окном луна тронула бледным светом столбики оград, они поблескивали и уносились в темноту. Вдоль дороги мчались шары, перекати-поля, словно пляжные мячики.

- Можно я у тебя кое-что спрошу? - Голос был низкий и хриплый. - Вчера, когда я тебя целовал...

- Давай не будем об этом, хорошо? - Она шумно вздохнула.

- Когда я тебя целовал, - настойчиво повторил он, - мне показалось, что тебе это нравилось?

Берегись, Люси, сказала она себе. Она не сомневалась, что Раст затащил бы ее к себе в кровать, если б мог. И все же он не из тех, кто способен причинить боль.

- Конечно, нравилось, - осторожно ответила она. - Но это всего лишь поцелуи, ничего больше.

- Тебе со мной.., спокойно, да?

- Ты мне нравишься, - снизошла она, все еще сохраняя вежливый, безликий тон. - Ты.., общительный. - Вот так. Это его остудит.

- Почему?

- Что - почему?

- Почему я тебе нравлюсь? Она попыталась увильнуть:

- Парень, ты же неспроста стал адвокатом. Ты не бросаешься на кость, как голодный пес, у тебя повадки домашнего любимца.

- Отец говорил то же самое, - отозвался он. -Он считал, что мне подойдет карьера адвоката. Он не ошибся, но работать на ранчо я люблю гораздо больше. Итак, почему я тебе нравлюсь?

- Ладно, - со вздохом сказала Люси. - Сдаюсь. Ты мне нравишься, потому что ты добрый и...

- Добрый? - изумился он.

- Да. Ты взял к себе дочку брата, не задавая вопросов. Большинство мужчин отказались бы.

- Не мог же я вышвырнуть за дверь дочь Тома!

- Конечно, нет. Потому я и говорю, что ты добрый. И ты очень внимателен к ней. Он фыркнул.

- Она же совсем кроха.

- Я видела, как ты работаешь с лошадьми.

Нельзя быть терпеливее. - Я терпеливый? Не смейся. Я все время выхожу из себя.

- Ты ворчишь, - мягко сказала она, - а это разные вещи.

- Ворчу. Пожалуй, с этим можно согласиться. Еще что?

Пряча улыбку, она подумала, что он хотел бы слышать, какой он мужественный, красивый и сексуальный.

- Ты вежливый, - подкинула она новую мысль, отчасти зная, как его уколоть, но отчасти и всерьез. - Ты никогда не грубишь. Хотя размеры у тебя внушительные, свою силу ты направляешь только на то, чтобы защитить слабых.

У него дрогнули уголки губ.

На миг наступило молчание, и тут Люси поняла, что же в нем самое поразительное.

- Мне нравятся твои глаза, Раст. - Она смотрела в окно невидящим взглядом. - Я люблю в них смотреть, они такие красивые - шоколад с корицей. И взгляд твердый. Ты настоящий мужчина.

Она медленно повернула голову и вгляделась в темный профиль. Он хочет знать, что она в нем нашла? Ну что ж, она скажет.

- Когда я смотрю в твои глаза, я вижу честность, надежность. Ты мне очень нравишься, Раст. По правде говоря, я схожу по тебе с ума. Я без ума от тебя.

Как так вышло, Господи, неужели я это сказала?! Люси обескураженно уставилась на свои руки, изумляясь, как могло у нее вырваться признание. Она чуть не застонала.

Искоса взглянув на Раста, она увидела, что и он изумлен: на шее бьется жилка, челюсти сжаты. Он свернул с шоссе, резко затормозил - из-под колес взметнулись струи грязи, - остановился под раскидистым дубом и выключил мотор.

Движением пальца он освободил себя и ее от ремней и сжал в объятиях. В темноте сверкнули голодные, пугающие глаза.

- Я не могу больше ждать.., не могу. Вчерашняя Люси испугалась бы этого натиска - но теперь она была другая, прилив возбуждения захватил и раздавил ее, как мчащийся табун лошадей. Сердце бешено колотилось, и, все забыв, она кинулась к нему на шею и прильнула всем телом. Она вдыхала его неповторимый запах - запах ручьев, дубов, травы. Она неистово целовала его.

В его поцелуях не было вчерашней нежности, это была атака дикаря, сексуальный штурм, требовавший такого же ответа.

Раст не сдерживал клокотавшего в нем желания. Жестокая дрожь сотрясла все тело. Из глубины горла вырвалось низкое рычание, Люси в ответ крепче обвила его шею, он прижал ее к себе, чувствуя, как мягкие груди греют его грудь.

Не отрывая губ, он стянул с ее плеч пальто, для этого пришлось на секунду отстраниться, но она сразу же к нему вернулась и вплела пальцы в его волосы. Шляпа давно уже скатилась и потерялась - он не замечал.

Дрожащими пальцами он начал расстегивать блузку, и когда она его не остановила, его сердце воспарило. В одно мгновенье он раздвинул края одежды и расстегнул лифчик. Когда рот завладел розовым соском, она откинула голову назад.

- Расти, - шептала она, вороша густые кудри. Потрясенный голос говорил о том, что она раньше не знала этого наслаждения; он затрепетал, услышав свое имя, сорвавшееся с ее губ. В лунном свете она была как сладчайший, ароматный персик; он только сейчас понял, до чего силен его голод. - Раст, остановись. На этот раз голос звучал совсем иначе. Она уперлась руками в его грудь. - Я знаю, что ты меня хочешь. Я тоже хочу. Но ничего не получится.

- Почему? - Окаменевшее тело не желало останавливаться.

- Потому что.., потому что я ясно вижу конец. Оно приближается.., время.

В тишине он слышал биение их сердец.

- Какое время? - Но он знал. Знал. Тонкий, одинокий плач раздался где-то глубоко внутри. Как он будет жить без нее, когда их отношения закончатся? Каждый день вылезать из кровати, скакать к стадам, работать с лошадьми, держать на руках Стрекозу - и знать, что Люси больше в доме нет, что она не ждет его... Сердце тяжело стукнуло еще раз. Люси наконец оттолкнула его, и неуверенность, появившаяся в его лице, помогла обоим остудить жар. В следующий момент она опустила глаза и привела в порядок одежду. С пронзившей его тоской она отвернулась к окну и стала смотреть в никуда. Грудь поднялась в последнем глубоком вздохе, и руки бессильно упали на колени.

Его пронзило сожаление. Момент был упущен.

- Значит, нет? - спросил он, зная ответ.

- Нет. - Голос был разбитый, далекий. Он понимал, что, если бы ей было все равно, она не выглядела бы такой потерянной. Странным образом ее боль успокоила его. Без слов он накинул на нее пальто, пристегнул ремни и включил мотор.

Прошло несколько недель. Стрекоза подрастала, как степная трава, и уже ковыляла по дому и по двору, а стоило ненадолго выпустить ее из виду, как лезла под ноги лошадям. Раст был очень доволен, что Люси свозила ее к детскому врачу на осмотр и прививки.

Расту открылась горькая истина: Люси Донован никогда не станет его женщиной. Ее невообразимое богатство, ее глупая фантазия о выставочном ранчо привели бы к тому, что он не сдержал бы слово, данное отцу.

- Обещайте, - звучал в ушах голос Говарда Шефилда. - Никогда не продавайте ранчо. "Лейзи С" должно остаться в нашей семье. Поклянитесь.

Спустя годы мечта отца стала и его мечтой. И как и другие ковбои, о которых он говорил Люси, Раст не примет подобных перемен, он скорее согласен разориться.

Единственный способ воплотить мечту, не нарушить данное слово - это выкупить долю компаньонки. Компромисса быть не может. Ей придется уйти.

Признав это, Раст обнаружил, что, если раньше ему было трудно держать руки подальше от Люси, теперь это стало невыносимо трудно.

Он хотел остановить ее в прихожей, прижать к стене, хотел целовать ее, проникнуть языком в рот.

Ночью он хотел упасть вместе с ней на один матрас, оставив в комнате слабый свет, чтобы можно было всю ее рассмотреть, каждую выпуклость и впадину обнаженного тела. Он хотел скользить пальцами по сияющей коже. Он хотел ее. Он хотел.

В смертельном упорстве одолеть желание он взвалил на себя еще больше работы. Бульдозеры, экскаваторы и трактора вгрызались в залежи гипса, вода отводилась на луга соседа, еще одна компания брала гравий из карьера на переработку.

За это работники немилосердно издевались над ним, но Раст стоически терпел насмешки: гравий приносил столь необходимые деньги.

К несчастью, Раст обнаружил, что может не достичь цели. С самого начала он рассчитал, какой ему требуется ежемесячный доход, открыл банковский депозит и потом изредка проверял баланс. В последнее время он раскрывал свой гроссбух каждый день, словно за ночь какая-нибудь фея могла залететь в офис и обронить крупный вклад на его счет.

Неужели он обманулся? Неужели он этого не осилит?

***

Пришло Рождество и принесло Люси столько радости, сколько она в жизни своей не видела. В детстве мать непременно вручала ей подарок, всегда один и всегда практичный. В 10 лет это была настольная лампа. "Чтобы делать уроки", объяснила мать. В 14 - шерстяной свитер. "Чтобы не мерзнуть в интернате". В 18 лет Люси было объявлено, что она уже не ребенок и можно покончить с глупыми хлопотами по обмену подарками.

В Сочельник Люси увидела, как Фрици прилаживает к каминной полке четыре чулка из грубой красной шерсти; белыми нитками на них были вышиты имена: Раст, Фрици, Стрекоза, - и на последнем, к своему удивлению, она прочла: "Люси".

- Фрици, откуда это? - в восторге воскликнула Люси. Она ткнула пальцем в свой чулок, на котором была вручную вышита сценка - Санта и санки с игрушками.

- Я трудилась над ними по вечерам, - отмахнулась экономка, а Люси вспомнила, что не раз видела вязанье в скрюченных пальцах старухи.

- Какая прелесть, - выдохнула Люси, довольная без меры, - и как много работы! - Она порывисто обняла толстуху. - Спасибо! У меня никогда в жизни не было рождественского чулка.

Фрици попыхтела, но потом широко улыбнулась и обняла се в ответ.

- Это семейная традиция Шефилдов, а ты не знала? Мы дарим друг другу подарки.

Люси подумала о красиво упакованных подарках, которые хотела ночью положить под елку. Раст притащил трехметровую ель, установил ее в гостиной и ушел, предоставив Люси и Фрици украшать ее. Сейчас она была обвешана красными шарами, серебряными звездами и гирляндами, сохранившимися от прошлых лет. Приуныв, Люси спросила:

- Значит, я должна положить что-нибудь в эти чулки?

- Не волнуйся, дорогуша, ты же не знала. На следующий год положишь.

Не ответив, Люси вышла из комнаты. У себя она достала со шкафа коробку, набитую подарками, разложила их на кровати. Для Стрекозы она купила три нарядных платьица, но они не влезут в чулок! К счастью, есть еще слоник, он подойдет. Она его завернула в блестящую зеленую бумагу и перевязала красной ленточкой. Еще подойдет маленькая серебряная расческа и щеточка для волос.

Она отложила в сторону новый фартук и шелковую блузку для Фрици, а взяла полосатый флакончик духов и пакетик ее любимых специй - их можно засунуть в чулок. Наконец для Раста у нее была красная клетчатая рубашка-ковбойка и шапочка в форме головы вола. Шапка подойдет, к тому же, если ее немного сжать, она становится похожа на кепку его любимой футбольной команды.

Люси облегченно вздохнула. Слава Богу, у нее нашлись вещи маленького размера. Как бы она себя чувствовала, если бы не поддержала семейную традицию?! Можно надеяться, это станет и ее традицией.

Поздно ночью, когда в доме все стихло, она на цыпочках спустилась по темной лестнице, положила большие подарки под елку, а с маленькими подошла к чулкам.

В камине еще светились угли, окрашивая комнату в красные и янтарные тона. Чулки топорщились от подарков, и Люси восхищенно вздохнула. Витая золотая ленточка свисала с ее чулка, и она с трудом удержалась от того, чтобы заглянуть в него. Она вдруг ощутила себя ребенком в кондитерской лавке, представив, как бы чувствовала себя, если бы в детстве кто-нибудь набил для нее подарками чулок и повесил его на камин. Только на миг ее кольнуло сожаление, но оно не затмило радость.

Люси тихонько разложила подарки и вернулась в спальню; напевая, почистила зубы, надела ночную рубашку и нырнула под одеяло. Радостное изумление сохранилось до утра.

- Счастливого Рождества, - с кожаного кресла подал голос Раст, держа в руках огромную коробку с непомерным шелковым бантом. Принимая ее, она почувствовала себя такой счастливой, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Еще ночью начался дождь, он стучал в окно гостиной, а на диване, где она устроилась рядом с Фрици, было тепло и уютно.

В честь праздника Люси надела белую блузку, свитер винного цвета и черные слаксы. С ушей свисали соблазнительные серьги-елочки, и Стрекоза в них с восторгом вцепилась. Смеясь, Люси ее оторвала и посадила на пол вместе со слоником из подарочного чулка.

Стрекозу нарядили в белые ползунки с танцующими эльфами, Фрици облачилась в длинное хлопковое платье с рисунком из дубовых листьев. Только Раст был в своей обычной синей рубахе и джинсах, правда чистых и тщательно отутюженных. Черные ботинки сияли, волосы были приглажены щеткой.

- Спасибо, - сказала Люси, принимая подарок. Коробка была тяжелая, Люси с удовольствием ощутила, как она давит на колени. - Интересно, что там? Большущая коробка. Новое одеяло? Или комбинезон?

- Собралась открывать? Ну уж нет, - поддразнил ее Раст. - Не получишь, пока не отгадаешь. - И он сделал вид, что отбирает подарок. Сегодня его манеры смягчились, видимо в честь праздника. Люси не стала доискиваться причины, просто радовалась его теплому взгляду.

- Нет! - взвизгнула она и дернула коробку к себе. Они возились в игре "тяни-толкай", пока не победила Люси.

- Открой же, Бога ради, - усмехнулась Фрици. Развязав бант, Люси сняла белую крышку и увидала желтовато-коричневый овчинный тулуп. Быстренько надела - точно ее размер!

- Совсем как твой! - воскликнула она, радостно оглядывая себя в зеркало: пальто ниже колен, с накладными карманами и большим белым воротником. Замечательно.

- Я же сказал, что тебе нужно свое. Перчатки и шапку я засунул в чулок.

- Грандиозно, - объявила Фрици. - Тебе в нем будет тепло и уютно.

- А теперь ты открывай свой. - Люси подождала, пока Раст открыл коробку, вынул красную фланелевую рубашку и вышел в соседнюю комнату примерить.

- Мне нравится. У меня никогда не было красной рубашки. - Он улыбался, поглаживая себя по груди. Рубашка была застегнута на все пуговицы и заправлена в штаны.

- Теперь у тебя праздничный вид, - заметила Люси. Жаль, что ей нельзя тоже погладить его по груди. - Я рада, что она подошла. Красный цвет тебе идет.

- А тебе.., идет коричневый. - (Она еще не сняла тулуп и в ответ на комплимент закатила глаза.) - Тебе не жарко?

- Как жареной индейке, - ответила Люси и с сожалением дала себя раздеть. Оба посмеялись, глядя друг на друга. - Это мое лучшее Рождество, торжественно сказала она им обоим. - Спасибо за то, что сделали его таким необыкновенным.

Раст пожал плечами; она видела, что он и смущен, и доволен ее серьезным тоном. Фрици поцокала языком и стала суетливо складывать коробки, украдкой вытирая глаза.

Над своими подарками Фрици охала и ахала, потом вручила Люси канцелярские принадлежности и несколько книг в твердом переплете. Раст весь день проходил в красной рубашке, а усевшись смотреть футбол, надел кепку. Стрекозе больше всего понравилось рыться в горе упаковочной бумаги и лент. Раст в шутку нацепил ей на голову магазинный бант; через секунду ее внимание привлекла очередная блестящая упаковка, и она забыла о банте.

Люси хихикнула и встретилась глазами с Растем.

- Стрекоза сама как подарок.

- Она и есть подарок, - сказал он и посадил девочку себе на колени.

А Люси подумала, что для нее самым драгоценным подарком был бы Раст с ребенком.

Несколько недель спустя, уже в новом году, Люси ввалилась на кухню с горой покупок и остановилась возле Раста и Гарриса, которые стоя пили кофе.

Раст освободил ее от двух сумок, Гаррис взял третью.

- Где пожар? - спросил он.

- Мы даем праздничный ужин, - весело объявила она. - До вечера надо много всего сделать. Убирайтесь, - скомандовала она, махнув рукой. -Оба. До пяти часов не появляться. Скажите всем работникам, что мы их приглашаем.

Раст и Гаррис переглянулись.

- Ужин? В честь чего?

Люси издала измученный вздох-стон, как это умеют делать только женщины.

- Ей-богу, Раст! Сегодня же день рождения Стрекозы! Ей исполнился год, забыл? А теперь - кыш!

Вопреки приказу он пришел на кухню в четыре и застал жуткий содом: большие кастрюли с тушеным мясом, горки салата, мука. Мукой было засыпано все: столы, черный свитер Люси, рыжая головка Стрекозы. Завернутые подарки с бантами были свалены в углу стола. Они тоже были присыпаны мукой.

Пустой манеж стоял, задвинутый в угол, а девочка ползала по полу среди игрушечного изобилия - зверюшки, детская посуда, кубики. В ее кулачке совершенно неуместно был зажат нож для чистки картофеля. Перешагнув через игрушки, Раст разжал пальчики и вынул острый нож. Вместо него он вложил в ручку плюшевого пуделя; тот пискнул. Люси обернулась.

- А, это ты, Раст. Еще рано, зачем ты пришел? Я пеку пирог, Фрици уехала в город за подарком. Она оставила мне рецепт, - Люси ткнула белым пальцем в карточку, - и я спешу, потому что нужно освободить духовку для мяса. Целый день трудились.

Она остановилась, чтобы перевести дух. Раст подавил желание спросить, приходилось ли ей раньше что-нибудь печь.

- Похоже, у тебя все схвачено, - дипломатично сказал Раст и ткнул пальцем в стопку шутовских шляп и лент для праздника. Он прикинул, что, если она в четыре часа в такой запарке, нужно дать ей еще хотя бы полчасика. Он мигом сымпровизировал:

- Гаррис не уверен, что к пяти они закончат натягивать проволоку. Нельзя ли нам прийти в пять тридцать?

Он был вознагражден облегченной улыбкой.

- В самый раз. - Она принялась быстро вбивать в миску яйца. Мирная домашняя сцена тронула какую-то струну в душе Раста - и все же по силе это было несоизмеримо со страхом потерять половину наследства. А при мысли о том, что она сделает с его ранчо, у него стыла в жилах кровь. Любой уважающий себя ковбой пришел бы в ужас.

Люси, закусив губу, месила тесто. Неужели уже шесть месяцев она живет у него в "Лейзи С"? С ее приездом здесь все чудесным образом изменилось. Звенящее пустотой здание она превратила в семейный дом.

А ведь могло быть и так: Люси и Стрекоза мать и дочь и готовятся отпраздновать день рождения. А он - папа.

И муж.

Реальность холодно и безжалостно схватила его за глотку. Он взвалил на себя столько работы, что она его доконает. Ничей он не отец, не муж, черт бы всех побрал. В последнее время ему и передохнуть было некогда, он вставал до рассвета, вечерами работал в кабинете, пока не слипались глаза.

Раст решительно вышел из дому. На пороге он остановился, хозяйским взглядом окинул строения, землю, лошадей и скот.

Его цель была все та же, пусть достижение ее отодвигается на некоторое время. Но почему-то стала казаться сомнительной причина, заставлявшая его идти к этой цели. В последнее время ему представлялось, что он уже давно так много работает по совсем другой, абсолютно другой причине.

Юбилей прошел весело. Стрекоза восседала за столом на высоком стульчике и с восторгом принимала всеобщее восхищение. Она перемазалась мясной подливкой, крошки пирога и шоколад застряли у нее в волосах. Все смеялись и дарили подарки, самоделки, вроде белого барашка, которого Гаррис вырезал из дерева; мужчины нестройным хором пропели ковбойский вариант поздравления. За прошедшие месяцы Люси научилась без труда менять Стрекозе памперсы, оберегать ее от опасностей и печь печенье. Глубоко спрятанный материнский инстинкт вырывался на поверхность, когда она утыкалась носом в пушистую головку или чувствовала у себя на шее пухлую детскую ручонку.

- Э-эй! - закричала Стрекоза, вскинув руки к небу. - Мамамамма! Мамамамама!

- Нет, вы слышали? - воскликнула Фрици и повернулась к Люси. - Ребенок сказал "мама"!

- Это ее первое слово, - оторопел Раст.

- А ты думал, будет "корова" или "лошадь", - сказал Гаррис.

Люси ничего не сказала. Она хотела бы быть ее мамой, хотела иметь право так называться. Она стала усиленно оттирать пальчики Стрекозы, испачканные мороженым.

- Мамамама, - верещала над ухом Стрекоза. - Мамамамама. Люси замерла.

- Она думает, что вы ее мама, - сказал Гаррис.

- Конечно, она думает, что ты ее мама, - возвестила Фрици. - Ты ее кормишь, нянчишься с ней, любишь ее. Ты и есть ее мама, Люси.

Как бы в ответ на это Стрекоза обхватила Люси за шею, требуя, чтобы ее вынули из стульчика. "Мамамама".

Люси машинально взяла девочку на руки и прижала к себе. Непонятно почему ее глаза устремились к Расту. Он застыл, не донеся вилку до рта; она не могла понять выражение его лица.

У нее вдруг задрожал подбородок и глаза наполнились слезами. Она быстро пересадила Стрекозу к Фрици на колени и вышла, стараясь идти обычным шагом, а не бежать.

В прихожей она схватила с вешалки первое попавшееся пальто - это оказался тулуп Раста, набросила на плечи и выбежала, тихо прикрыв за собой дверь. Уже темнело, солнце трепетало над горизонтом, как баскетбольный мяч, готовый упасть в корзину. Она шла, не замечая дороги, ей нужно было остаться одной, подумать. Люси брела опустив голову, и ноги сами принесли ее на поляну. Под укрытием нависающих ветвей дуба она остановилась. Не раздумывая, поставила ногу на выступ ствола, подтянулась и, перебираясь с ветки на ветку, добралась до широкой развилки, которую нашла еще в детстве. Потускневшие золотые лучи с трудом пробивались сквозь подступающую синеву сумерек. Такой несчастной и одинокой она не была еще никогда в жизни.

Какое-то движение под деревом привлекло ее внимание, и она посмотрела вниз. Внизу стоял Раст и смотрел на нее.

Глава 8

Как будто так и надо было, Раст поставил ногу на выступ ствола и, перебирая руками, влез к Люси. Она смотрела, наполняясь deja vu - чувством, что все это уже было. Он сел, свесив ноги, на большой кривой сук - без шляпы, в джинсовой куртке - и прислонился к суку потоньше. Сквозь переплетенье веток, на которых уже проклевывались зеленые почки, Раст посмотрел на дом, потом взглянул на женщину загадочно и хмуро, но ничего не сказал. Молчание нарушал только далекий лай койотов да ржанье лошадей, и оно вызывало ощущение если не легкости, то сопричастности.

Люси подумала, что он не правдоподобно красив; ветер ерошил густые волосы, многорукое дерево поддерживало его спину, и глаза говорили то, чего не могут высказать никакие слова. Она глубоко вздохнула от облегчения и грусти. Голову кружили противоречивые мысли, ей пришлось схватиться за соседнюю ветку. Пальцы задрожали, и она на миг прикрыла глаза, чтобы утишить боль.

Ее тронула отзывчивость Раста: он знал, где ее найти, пришел и просто сел рядом. Так же он пришел, когда она была несчастным, одиноким ребенком. С тех пор минуло пятнадцать лет, а он снова ее утешает. Взрослые люди, а сидят, как две птицы на ветке.

Она печально улыбнулась.

Раст пересел на ветку потолще. Его голос донесся словно издалека.

- Это мое пальто, - он кивнул на тулуп. Люси не сразу поняла, что он шутит, вспоминая случай в конюшне. Тогда они в первый раз поцеловались.

- Тебе оно чертовски идет. Люси хихикнула, и смех прозвенел печальным колокольчиком.

- Помнится, ты это уже говорил. Но все равно спасибо. Очень приятно.

- Мне тоже. Я добрый, терпеливый и вежливый.

- И настоящий мужчина, - добавила она, - со стальными мышцами и чарующими глазами. Сверкнула знакомая улыбка.

- У меня ужасно красивая фигура и глаза, согласился он и передвинул ноги. - Хороший получился праздник. Просто бал для Стрекозы.

Люси смотрела на зубчатые хребты гор, на призрачный туман, встающий над поляной.

- Ей очень понравилось, правда? Мне ее будет не хватать. Очень не хватать. - Испугавшись, что голос сорвется, она судорожно сглотнула. - Я с ужасом думаю, как буду уезжать отсюда.

- Уезжать?

Ее задела его бестолковость, она поморщилась.

- Я вижу, как ты упорно работаешь. Придумал новые проекты, нарастает прибыль, теперь это всего лишь вопрос времени - как скоро ты от меня откупишься.

Он отвел глаза, повозился, потом испустил глубокий, шумный вздох.

- Не получится. - Он смотрел на закат солнца.

- Что?

Быстрый взгляд сказал ей, что все его веселье испарилось, как туман, поднимавшийся от травы. В нем поднялась мучительная злость.

- Я только что проверял свой баланс. - Он тряхнул головой, отгоняя обиду. - Я делал это миллион раз и все равно себя обманывал. Сегодня заставил себя посмотреть в лицо факту: прошло больше полугода, а я меньше чем на четверть приблизился к нужной сумме. - Он отломил сучок и стал отдирать с него оставшиеся листья.

- Не получится? - Она повторила его слова, стараясь, чтобы в голосе не прорвалась надежда. У нее одеревенели мускулы, так она боялась, что не расслышала.

- Если я только не выиграю джекпот в Лас-Вегасе, меньше чем через шесть месяцев половина "Лейзи С" перейдет к тебе.

Ее наполнил тихий восторг. Часть этих дивных мест будет ее! Впереди - годы покоя и безопасности. Земной рай!

- Я дал слово, - угрюмо сказал Раст, изучая окутанный дымкой горизонт. Мимолетный взгляд сказал ей, что он ничего там не видит, его взор обращен в себя. - Мое слово нерушимо.

- Что ты хочешь этим сказать? - Она от радости ничего не слышала.

- Ничего.

Люси хотелось кричать от счастья, броситься ему на шею - она с трудом удержалась.

Единственное, что омрачало радость, - это откровенное горе Раста. Он не хочет, чтобы она жила здесь; он так и не принял ее. Раст должен быть доволен, иначе все не имеет смысла, думала она. Нужно время, много времени, чтобы он к ней привык. Их отношения так далеко продвинулись! Со временем он станет считать ее здесь своей. Все будет так, как она задумала, о чем мечтала и молилась.

Сейчас они связаны партнерством в бизнесе, но кто знает, как сложатся их личные отношения? Из-за физической привлекательности Раста Люси жаждала его симпатии с такой силой, что желание иссушало ее. Она пообещала себе, что получит и это, иначе слишком велика вероятность потерять сердце. Она далеко продвинулась со времени приезда на ранчо. Воспрянула духом, повысила самооценку. Старую жизнь, пустую и несчастную, сменила на почти семейные отношения, которые выстроила сама.

Вцепившись в сук, Люси выпрямилась и почувствовала, как твердеет подбородок и решимость наполняет сердце. Главная цель ее жизни, начавшая было таять, вновь забрезжила на горизонте - она поселится в сердце ковбоя и в "Лейзи С". Люси хотелось петь.

Все будет замечательно!

Позже Люси порадовалась, что пришла к такому краткому, но абсолютно ошибочному заключению. Она была неистово, безраздельно, отчаянно рада своему неверному предположению, потому что позднее, когда сердце ее было разбито, как старая ваза, она могла лелеять воспоминания о счастье.

Да, мрачно думала она, она рада, что ей довелось пережить этот миг кратчайший миг, когда она была поистине счастлива.

Глава 9

Голос громыхал, сотрясая стены, разбивая вдребезги мирную послеобеденную тишину. Люси вздрогнула - кто-то приехал. Кто-то очень шумный. И очень важный. Она заглянула к Стрекозе, взяла ее на руки и осторожно спустилась вниз. "Мамамама", - лепетала кроха, и сердце Люси таяло от восторга.

Люси была на лестнице, когда снова раздался громовой голос. Незнакомый, резкий.

- Что за дурацкая идея, Раст, продавать половину ранчо?!

Она резко остановилась. Беда, в мгновенном замешательстве подумала она. Вчера, когда они сидели с Растем на дереве, казалось, что все шло в верном направлении.

Раст что-то тихо отвечал, но слов было не разобрать.

Незнакомец взорвался:

- Чужому человеку?! Да еще женщине? Это переходит все границы! Мой Бог, Говард в гробу перевернется.

Люси замерла на последней ступеньке, охваченная дурным предчувствием. Невольно прижала к груди Стрекозу. Мужчины были в гостиной, стоит повернуть за угол - и она их увидит, узнает, кто поднял весь этот шум. Но она медлила, приросла к месту на три секунды, долгие, как три часа.

Собравшись с мыслями, Люси вскинула голову и повернула за угол, перенеся Стрекозу на другую руку. Ее лица коснулся легкий запах мыла и неповторимый запах ребенка, и она вдохнула его с благодарностью. Она обожает эту девочку. Малышка так и рвалась вперед, широко раскрыв глаза, ей не терпелось увидеть новые картинки, тем более такие шумные.

Посреди комнаты стоял мужчина, огромный, как медведь-гризли. Его ковбойская шляпа с серебряным верхом была сдвинута на затылок, руки, сжатые в кулаки, упирались в бедра. Длинные седые волосы поблескивали на воротнике рубашки. Глубокие морщины прорезали лицо, разбегаясь от уголков глаз. На ремне красовалась наградная, потемневшая от времени пряжка, за каблуками сапог волочились шпоры.

Должно быть, в молодости он был красавцем, вяло подумала Люси, это видно по манере держаться. Загадкой оставалось, кто он и почему так настроен против нее.

Он пронзил ее стальным взглядом.

- Это она? - рявкнул он, обращаясь к Расту.

- Ар Джи Шефилд, это Люси Донован. Люси, это мой дядя Ар Джи.

- Дядя? - упавшим голосом повторила она. Враждебность повисла промозглым туманом, Люси начал колотить озноб. - Я не знала, что у тебя есть дядя. Повинуясь правилам вежливости, она высвободила руку и протянула мужчине. Рада познакомиться.

Он посмотрел на ее пальцы, потом неуклюже пожал их.

- Вот что я про вас скажу, маленькая леди...

- Ар Джи! - Раст выступил вперед. Люси побледнела; великан рыскал глазами по ее телу, как будто осматривал корову на аукционе.

- Такое ранчо - лакомый кусочек, и вы, как я вижу, не теряли времени даром? Так вот, мне не нравится сделка, которую вы заключили с моим племянником, но как бизнесмен я отдаю вам должное. - Он сжал потрескавшиеся губы. -Скользкое дельце; попади я в такое положение, дал бы сам себе в морду.

Раст скривился, как от боли.

- Господи, начинается, - проскрипел он. Люси только моргала; Ар Джи удивил ее: он думает, что она золотоискательница? Хищница? Ар Джи сверлил ее глазами, ожидая ответа, но она совершенно не знала, что говорить.

В мозгу, как неоновая лампочка, замигал тревожный вопрос: какое влияние на Раста он имеет?

- Это ребенок Тома? - вопросил Ар Джи, разглядывая Стрекозу.

Раст глубоко вздохнул и уставился в потолок;

Люси знала, что так он собирает свою волю. Она его почти жалела. Он ответил:

- Да, это дочь Тома. Зовут Стрекоза.

- Стрекоза?! - бухнул Ар Джи. - Что еще за блажь так назвать ребенка?

- Все же лучше, чем Малявка, - буркнула Люси, гладя ее по спине. Стрекоза крепко держала Люси за шею, но все внимание сосредоточила на новом шумливом госте.

- По крайней мере у нее наши рыжие волосы, снизошел Ар Джи. - Дайте-ка посмотреть. -Люси не успела ответить, как он взял девочку у нее из рук и поднял высоко над головой. - Вот молодец, будешь настоящая ковбойская девочка, гордость деда, верно?

Люси перевела взгляд на Раста, тот пожал плечами. К ее удивлению, Стрекоза не сопротивлялась. Великан снова сунул девочку Люси на руки.

- Пока мы с тобой будем разговаривать, - сказал он Расту, - я был бы не прочь выпить кофе.

- Я принесу, - вызвалась Люси. - Ибо считаю, что я должна принимать участие в обсуждении.

Ар Джи промолчал, и она быстро прошла на кухню. Там Люси посадила Стрекозу на пол и дала ей печенье. Фрици не было, в мойке лежала посуда, оставшаяся от ланча. Люси заметила, что старухиной сумки нет на привычном месте, и вспомнила, что та упоминала о курсах вязания.

Кофеварка была пуста. Приготовление кофе превратилось в проблему: она уронила мерную ложку, рассыпала кофе, пролила воду, но наконец справилась. Люси дернулась, когда кофе закапал в кофейник, и стала напряженно прислушиваться к беседе мужчин. Она явно не понравилась Ар Джи, как не понравилось ему то, что она сделала. Ну что ж, она со своей стороны считает его грубым и напористым. Она надеялась, что Раст не придаст значения его словам. Пусть убирается ни с чем. Из гостиной, как отравленные стрелы, летели вопросы.

- Почему ты не пришел ко мне за деньгами? - прорычал Ар Джи.

- Я тебя годами не видел, - ответил Раст. Она слышала, как он с силой хлопнул кружкой о стол. - С чего ты взял, что я побегу к тебе клянчить?

Значит, они начали разговор, не дожидаясь ее.

- Черт возьми, парень, мы же одна семья. С твоим отцом мы разругались давным-давно, я переехал в Даллас, там обосновался и расширил дело. Но это не значит, что я оставлю тебя в беде. Особенно когда не стало Тома и Лэндона.

Люси ждала, что Раст объяснит - именно Том и Лэндон довели ранчо до разорения. Но тот промолчал, и она почувствовала гордость. При любом повороте судьбы он принимает на себя обязательства, не бежит от проблем, а встречает их лицом к лицу.

Кофе был готов, Люси взяла дымящийся кофейник и чистую кружку и махнула Стрекозе, чтобы шла за ней. Нужно отстаивать свои интересы, подумала она. Войдя в комнату, она увидела, что Ар Джи разглядывает фотографию, висящую на стене: Говард в окружении троих сыновей с гордой усмешкой смотрит в объектив.

Приковыляла Стрекоза, слюнявя печенье, и сразу нашла чем заняться погремушкой-слоном. Она воткнула мягкий хобот себе в ухо.

- Кофе, пожалуйста. - Люси старалась держаться с достоинством. Нужно будет сосредоточиться и не пролить. Ар Джи кивком поблагодарил, и она с кофейником в руках подошла к Расту, стоявшему возле дивана. Люси запоздало отметила, что на нем красная рубашка, ее подарок на Рождество. Особого умысла в этом не было, но у нее потеплело на душе. Она взяла его кружку с бокового столика, налила кофе и протянула ему.

Ища поддержки, она заглянула ему в глаза. Она понимала, что смотрит умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Теплая улыбка, кивок головы любой знак успокоил бы ее.

Но не было ни улыбки, ни кивка. Если не считать недавней гримасы, Раст сохранял на лице загадочную мину, из которой ничего нельзя было понять.

Дурное предчувствие превратилось в тревогу. Раст холодно взглянул на кофе, затем на свои ногти.

Не в силах снести его отстраненность, Люси сникла. "Нет, - кричало у нее внутри, - не надо! Пусть все будет как прежде!"

Ар Джи шумно прошагал к пустому креслу и своим весом расплющил подушки.

- Так-то лучше. Болят старые кости. - Он вздохнул. - Мой пилот утром привез меня в Рено, сидеть в тесном кресле было не больно-то приятно. Хорошо, что мне пришло в голову пожить у тебя. - Глотнув кофе, он задумчиво посмотрел на племянника. - Садись, сынок.

Раст покачал головой; стояла и Люси, сжимая ручку кофейника и чувствуя себя отверженной. Было страшно. Слегка тошнило, как будто укачало в лодке.

- Как знаешь. - Ар Джи водрузил сапог на колено другой ноги. - Раст, из того, что ты сказал мне о соглашении с этой женщиной, я вижу, что еще не поздно спасти положение. Я не позволю дробить ранчо моего деда. Я дам тебе деньги.

Люси замерла, ее объял смертельный, арктический холод. Не мигая, она смотрела на Раста, но так и не сумела прочесть его мысли.

- Я возмещу разницу в долге, и ранчо останется в семье, - изрек Ар Джи. Извините, мисс Донован. Вы сделали неплохой наскок, но бизнес есть бизнес. Вы понимаете.

Люси попятилась и наткнулась на старую чайную тележку. Заледеневшими пальцами она вцепилась в ее край и сумела в другой руке удержать кофейник, лишь немного плеснув на ковер. Она тупо уставилась на расползавшееся пятно.

- Ар Джи, - торопливо сказал Раст, - я думаю, мы поговорим об этом в моем кабинете. -Он направился к выходу.

Рушился весь ее мир, качающаяся лодка опрокинулась. Люси задыхалась, как будто шла ко дну.

Кошмарный великан переключил свое внимание на Стрекозу.

- Ребенок поедет со мной и будет жить у нас. Раст, ты не можешь ей обеспечить хорошие условия, а моя дочь и зять встретят ее с распростертыми объятиями.

С другого конца комнаты донесся деревянный голос Раста:

- Ты говоришь о Джули и Дане? А они захотят взять Стрекозу?

Ар Джи пожал плечами.

- Они женаты шесть лет, все старались родить ребенка, но не получилось. Да они запрыгают от радости, что получат Стрекозу. Она милашка, и характер, как я вижу, хороший. Имя мы, конечно, изменим. - Он потер подбородок. -Может, Кэтрин. Или Маргарет.

Кэтрин! - мысленно ахнула Люси. Маргарет! Ее девочку зовут Стрекоза!

Она лишилась дыхания, грудь сдавило, как под молотом на наковальне. Она тонула в леденящем море.

У нее отнимают ранчо. И ее бесценную Стрекозу. А главное, у нее отнимают Раста.

Из всех возможных поворотов событий она никогда не рассматривала случай, что может найтись богатый родственник, который изменит финансовое состояние Раста и отберет у него ребенка. Это было невозможно, невероятно.

Ар Джи спустил ногу на пол, наклонился и протянул девочке свою огромную лапу.

- Иди-ка сюда, детка. Поедем домой в Даллас, а через год-другой дедушка Ар Джи купит тебе пони.

Люси готова была оттащить Стрекозу от похитителя, мечтала, чтобы та как-то показала, что не желает никуда уезжать. "Стрекоза любит меня, меня, - с отчаянием думала Люси. - Я, и только я, способна окружить ее материнской любовью".

Люси была матерью Стрекозы, хотя бы в своем сердце!

Но девочка, привлеченная блеском золотого кольца, подошла и вцепилась в руку мужчины. Стрекозу, как всегда, влечет любопытство, подумала Люси, и подбородок у нее задрожал. Девочка не виновата, она дитя, ей неизвестны надежды и страхи взрослых людей. Люси всегда умилялась ее жадному интересу к жизни.

Люси кашлянула, стараясь обрести голос, заговорила, и голос проскрипел, как заржавленная калитка, захлопнутая ветром.

- Раст, но ты ведь не согласишься на.., на план Ар Джи?

- Конечно, согласится, - встрял Ар Джи. - Ты проиграла, девочка. Собирай вещички.

- Ар Джи, - сказал Раст сквозь зубы, - это грубо даже для тебя, черт возьми. - Он взглянул на нее. - Люси, мне нужно поговорить с дядей наедине. Мы с тобой все обсудим вечером, хорошо?

Старик напряженно смотрел на них, откинувшись в кресле.

В один миг безумный вихрь унес все, на что она рассчитывала. Он уплывал, ее опустевший плот надежды, проваливался в бесконечный водоворот. Теперь, вплотную подойдя к тому, что сейчас она потеряет все, Люси призналась себе, что любит Раста. Но разве она не знала этого всегда? Разве не это было причиной всех ее поступков? Чувства наполнили до краев ее женское сердце. Все ее страстные желания сосредоточились на нем, одном-единственном мужчине.

Он был для нее островком безопасности в грозном мире. Не сознавая этого, он был сама доброта. Он - это смелость, это опора, это благополучие, это залог ее будущего. Он - это любовь.

Мощным потоком на нее обрушилась правда, сметая все наносное. Она хочет жить с этим человеком, хочет просыпаться рядом с ним, целовать его по утрам и вечерам, иногда и днем. Она хочет, спаси Господи, хочет быть его женой!

Но ничто не говорило о том, что у него были такие же чувства. Физическое влечение - да, это есть. И ему нравятся их дружеские отношения. Возможно, иногда он испытывает приязнь. Но любовь?..

Пришло время расплаты.

- Раст, пожалуйста, - хрипло сказала Люси, - не делай этого. Не принимай у дяди деньги. - В глубине души она понимала, что глупо отказываться от такого предложения: зачем Расту терять ранчо, если обстоятельства складываются в его пользу?

Только любовь могла бы дать другой ответ.

- Да, - ответил Раст, сдунув последнюю паутинку надежды, как ветер сдувает пух с одуванчика. - Я мог бы принять его помощь. Я взвешу его доводы, и позже мы с тобой все обсудим. Понимаешь? Мы с тобой поговорим позже.

Не дожидаясь ее ответа, мужчины ушли в кабинет и закрыли за собой дверь. Щелчок замка прозвучал для Люси грохотом навеки захлопнувшихся ворот к счастью.

Мужчины закрылись в кабинете, Люси возбужденно мерила шагами комнату. Через какое-то время, поняв, что глупо впустую расхаживать, она взяла на руки Стрекозу, поднялась в спальню и дала ей бутылочку с подогретой смесью. Чтобы покормить девочку, улеглась с ней на застеленную кровать.

Как обычно, Стрекоза хотела сама держать бутылку, и Люси оставалось только обнимать ее. Блуждающий взгляд скользил по комнате; она удивилась, как много у нее вещей: в гардеробе костюмы, слаксы, джинсы, блузки; на белом комоде - три флакона духов, косметика в плетеной корзиночке. Несколько романов. Как много имущества. И спортивная машина. И счет в банке.

До сих пор она думала, что скоро и часть ранчо станет ее. А она станет частью ранчо.

Глупости. Она даже фыркнула про себя. Ей принадлежат только вещи. Всего лишь предметы, даже если, на посторонний взгляд, они представляют ценность. Но как всегда, от нее ускользнули неосязаемые ценности, которых она так жаждала. За ними Люси приехала сюда - чтобы найти дом, людей, которые нуждались бы в ней так же, как она в них. Мужчину из своей детской мечты, которого она никогда не забывала.

Она хотела бы, чтобы Раст ее любил.

Из горла вырвался смешок и перешел в рыдание. Это ей не дано. Он с самого начала показал ей, и повторял даже в самые теплые моменты, что для него всего важнее сохранить "Лейзи С".

Люси заливалась слезами. Как она ни старалась, ей ничего не удалось добиться. Стрекоза усердно сосала бутылочку. Если бы она сама родила эту девочку, то не могла бы любить ее сильнее.

Но, подумав о том, что дочь Ар Джи может дать ребенку обустроенный дом, она совсем упала духом. Стрекоза заслуживает того, чтобы иметь нормальное семейное воспитание, отца и мать. Дочь Ар Джи может дать ей то, чего нет у Люси.

Неудивительно, что Раст готов ее выселить. Этот вывод пронзил, как удар кинжала. Конечно, он примет помощь дяди. Не для того ли, чтобы откупиться от нее, он трудился не покладая рук все последние быстротечные месяцы? А в каком отчаянии он был вчера, когда признался, что ему это не удалось!

Он должен воспринимать приезд Ар Джи как дар Божий. Теперь ему нет в ней ни нужды, ни пользы. Люси Донован стала ненужной, хуже того - нежеланной гостьей на "Лейзи С".

- Скажу ему, что я уезжаю, - вслух проговорила она. Голос прозвучал робко и неуверенно. Она про себя повторила: уезжаю. Уезжаю.

На нетвердых ногах она прошла в ванную, умылась. В зеркале она увидела опухшие щеки, глаза, похожие на хрустнувшее зеленое стекло. Она причесалась и постаралась сосредоточиться.

Все равно, ничего другого ей не остается. Забрав Стрекозу, она спустилась и подошла к кабинету Раста.

Закрытая дверь стояла неприступной твердыней; из-за нее доносились тихие голоса. Там двое мужчин, одному она не нравится, а другой вскоре вынесет ее чемодан, как полгода назад внес его в дом.

Ее мужество испарилось.

Она поняла, что не сможет храбро смотреть на них - тех, кто сейчас обсуждает ее выдворение.

Тяжелой походкой она вернулась в спальню. Собрать вещи и оттащить их вниз оказалось недолгим делом. Учитывая обстоятельства, что еще ей оставалось делать? Большой чемодан запрыгал по ступеням, когда она столкнула его в тайной надежде, что Раст материализуется и строго спросит, что она делает. "Немедленно неси все обратно, скажет он. - Я никогда не позволю тебе уехать от меня. Слышишь, Люси Донован? Никогда".

Но дверь кабинета осталась плотно закрытой.

Стрекоза подняла крик; бросив вещи у двери, Люси метнулась к девочке, чтобы отнести ее на кухню и покормить. Может быть, она это делает в последний раз, с тоской подумала женщина, разрезая грушу.

В прихожей хлопнула дверь, ввалилась Фрици, за ней шел Гаррис.

- Где Раст? - спросила Фрици. Оба уставились на нее вопрошающими взглядами.

Боясь, что голос ее выдаст, Люси кормила Стрекозу, пока молчание не затянулось так, что пришлось отвечать.

- Мм.., в кабинете. Со своим дядей. С Ар Джи. Под конец ей пришлось проглотить ком в горле, но она надеялась, что говорила нормальным голосом.

- Ар Джи приехал? Сто лет здесь не появлялся. Интересно, что ему надо?

- Ранчо, - брякнупа Люси, не подумав. Она с подчеркнутым старанием принялась обтирать щечки Стрекозы, перепачканные грушевым соком.

Уголком глаза она видела, как Фрици и Гаррис обменялись ошарашенными взглядами.

- Значит, Ар Джи приехал, - сказала Фрици. -Тяжелый человек. Фигура.

Люси хотелось крикнуть: "Я его насквозь вижу!"

- Раз Ар Джи проделал такой путь, значит, дело важное. Грузовик может подождать. - Гаррис притронулся к шляпе. - Тогда всего хорошего, -И он ушел.

- Фрици, я уезжаю. Посмотришь за Стрекозой? Я ее помыла и накормила.

- Иди, милая, я возьму ягненочка. Посади ее в манеж, пока я помою посуду. - Старуха ловким движением подвязала фартук и принялась мыть тарелки, оставшиеся после ланча.

- Пошли в манежик, - пропела Люси веселым голоском. Она опустила ребенка, прижалась губами к душистой головке и погладила складку на пухлой шейке. - Я люблю тебя, прошептала она, обмирая. - Я люблю тебя.

На один безумный миг она подумала, что можно было бы схватить девочку и убежать. Ведь это так просто - посадить в машину и уехать.

Но нельзя. Стрекозе нужен дом, семья. Для Стрекозы будет лучше, если Люси сейчас навсегда уйдет из ее жизни. Так она и сделает. К чему затягивать прощанье?

Сердце сжалось. Как это жестоко. Но лучше отрубить хвост целиком, чем по кусочкам.

Она закусила губу и, не дожидаясь, когда сломается окончательно, кинулась к Фрици и обняла ее сзади.

- Спасибо, Фрици. Спасибо тебе за все. - Голос дрогнул, она отвернулась и, спотыкаясь, ушла. Сбитая с толку Фрици смотрела ей вслед, не замечая, что с рук на пол стекает мыльная вода.

Люси с трудом дотащила свой чемодан и сумку до машины, порылась в поисках ключа. Слезы застилали глаза. В это время года день недолог, солнце уже стояло низко над горизонтом, конюшни отбрасывали длинные тени. Следовало бы надеть пальто, но она не хотела задерживаться.

Наверное, Раста удивит ее стремительный отъезд. Возможно, он даже некоторое время поскучает, но, безусловно, испытает облегчение. Ни ужасных прощальных сцен, ни пустых обещаний, ни забот. Люси не сомневалась, что так будет лучше.

Глава 10

Куда ехать? Что делать? Вопрос возник после того, как она проехала добрых десять миль по шоссе. Было уже темно, половинка луны маячила где-то впереди, за светом фар. Придавленная несчастьем, Люси соображала с трудом; по телу разлилась слабость. Дом, принадлежавший ей с мужем, она давно продала, родственников у нее не было. После смерти Кеннета она потеряла все связи с теми, кого когда-то называла друзьями. Никто ее не ждет, никто о ней не беспокоится. Ни в одном знакомом окне не горит для нее свеча.

Люси Донован двадцать шесть лет, и у нее нет дома, подвела она итог. Ей не остается ничего другого, как просто ехать.

Богатая бездомная, с горькой иронией подумала она. Это доказывает только то, что деньги сами по себе не делают человека счастливым. Люси с радостью отдала бы все до цента за несбыточную мечту - чтобы Раст ее любил.

Она не переставая думала о нем. До того как в ее жизнь ворвался Ар Джи и отнял все, что ей было дорого, между нею и Растем стояло только одно - ее план организовать отдых для горожан на ранчо.

В опущенное окно врывался ветер, бешено трепал волосы на непокрытой голове. Температура понизилась до семи градусов, в такой холод нужно надевать пальто, а его у нее не было. С острым сожалением Люси вспомнила о тулупе, подаренном Растем, - она не захотела тратить время на то, чтобы его доставать, и теперь горько жалела. Это была вещь, которую он ей подарил, она напоминала бы ей о Расте. От холода руки покрылись мурашками, но ей было все равно.

Вокруг расстилался простор. Среди дикой равнины тут и там торчали островки скал, кусты шалфея, причудливые стволы юкки. Мимо пронеслось всего несколько машин; воздух был чист и свеж. Невада так хороша, подумала она, что стыдно наводнять ее толпами людей, которые будут отравлять дымом воздух и нарушать гармонию этого мирного края.

Впервые она видела то, что видел Раст. Он не хотел, чтобы горластые бездельники топтали его землю. Он хотел сохранить неприкосновенность своей частной жизни, за это боролись поколения его семьи. Она вздохнула. Ей все стало ясно, но было поздно.

Ее грызли сожаления. Если бы можно было все вернуть и изменить! Она с увлечением расписывала, как поделится с горожанами буколическими пейзажами, и тем воткнула клин между собой и Растем. Если быть честной, то дело даже не в Ар Джи. Он просто был тем молотком, который вогнал до конца вставленный ею клин.

Впереди на дороге показалась стоянка: старая развалюха бензозаправка и рядом здание побольше, с вывеской, по которой она узнала трактир Беатрисы. Она не собиралась останавливаться, но пустой желудок напомнил о себе: она ничего не ела с утра. Люси затормозила, приткнула машину среди запыленных седанов и заметила, что заведение не переполнено, а значит, ее быстро обслужат, и она поедет дальше. Конечно, неприятно задерживаться в этих краях хоть на секунду дольше необходимого, но она хотела попрощаться с Беатрисой. В ту их единственную встречу они почувствовали взаимную симпатию.

Люси взяла сумку, заперла машину, но в дверях трактира остановилась. Позади нее по шоссе промчалась белая патрульная машина шерифа, сверкая мигалкой. Люси подумала: куца так спешит полиция? Несчастный случай? Пожар? Ограбление?

В трактире была обычная публика: несколько семей, прокопченные старые ковбои и молодые люди сидели за столами или привалились к стойке. Она остановилась, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку.

- Люси, радость моя! Не стой в дверях, проходи, золотко!

Люси окинула взглядом стойку; там стояла Беатриса и усиленно махала руками. На ней был неизменный белый фартук, прическа взбита выше прежнего, а крашеные губы блестели еще ярче.

Люси выдавила из себя улыбку и кое-как дотащилась до стойки.

- Здравствуйте, Беатриса. Как поживаете?

- Счастлива, как блоха в собачьей конуре, жизнерадостно пропела Беатриса. - А как ты? Ты выглядишь... - она запнулась, увидев растрепанные волосы, поникшие плечи, потухшие глаза Люси, - ух, шикарно!

Люси было все равно, как она выглядит. Она собралась было влезть на высокий табурет, но передумала и, чтобы избежать пустопорожних разговоров, указала на ближайшую кабинку:

- Сюда можно?

- Конечно, золотко. - Беатриса нахмурилась, выскочила из-за стойки с кофейником, налила Люси полную кружку. - Все в порядке?

Люси обвела зал блуждающим взглядом.

- Пожалуй. Я только.., я решила перекусить. Сегодня за ланчем мало ела.

Беатриса, все еще хмурясь, присматривалась к Люси.

- Ладно. Сейчас принесу меню.

Люси кивнула. Она сидела и смотрела, как над ее кружкой спиралью поднимается пар. Сейчас она поест, и надо будет уезжать. Сесть в машину. И уехать.

По непонятной причине голод пропал.

Беатриса вернулась, держа меню, сахар и кувшинчик. Подняв выщипанные брови, она наклонилась к Люси, чтобы получше ее рассмотреть.

- Вот тебе настоящие сливки, как ты любишь. Ну, наливай же, - поторопила она: время шло, а Люси не двигалась.

Оторвав руки от колен, Люси послушно налила сливки. Хорошо, когда кто-то заботится о тебе, притом что ты похожа на мышь в лапах у кошки. Хотя бы поинтересуется, горячий ли у тебя кофе.

- Какая вы внимательная, Беатриса, - сказала она. Вспомнив о манерах, добавила:

- Спасибо за сливки.

Хозяйка распрямилась, скрестила руки на груди и спросила:

- Как там в "Лейзи С"? Раст плохо с тобой обращается?

- Что? - Люси испуганно вскинула глаза. -Нет, что вы, все очень хорошо. Он прекрасно со мной обращается. - Это правда. Он не сделал ничего дурного, незаконного или хотя бы грубого. Как объяснить, что просто ее надежды были нереальными? Как сказать этой женщине, что просто ее сердце разбито на тысячу кусков?

Склонившись над кофе, Люси сделала глоток. Раскрыв меню, заказала первое, что попалось на глаза, салат с курицей, и, чтобы избежать всевидящего ока Беатрисы, стала разглядывать царапину на пальце.

Еще немного посмотрев на нее, Беатриса облизнула карандаш и черкнула заказ в блокноте, который достала из кармана фартука. Она собралась выдать одно из своих сакраментальных замечаний, но передумала.

Откуда-то из-под стойки раздалась тихая трель, и Люси поняла, что звонит телефон.

- Пойду возьму, - сказала Беатриса, шмыгнула за стойку, сняла трубку, послушала и бросила быстрый взгляд на Люси. Люси не было интересно, но она поневоле слышала обрывки разговора. Беа с кем-то спорила.

- Если женщины дуры, то только потому, что Боженька создал их под стать мужчинам! - гаркнула Беа. Она отвернулась, еще немного поговорила тихо, раздраженно и закончила громогласно:

- Я попытаюсь. Что?.. Сказала же, сделаю, что смогу... Не сомневаюсь, что ты сам виноват, дурак. - И она демонстративно положила трубку.

Заказ Люси выполняли необычайно долго, но наконец принесли, и она приступила к еде. Она знала, что у Беатрисы прекрасно готовят, но салат показался ей безвкусным. Поковыряв его, она отложила вилку.

Привлечь внимание Беатрисы не составило труда: женщина не сводила с нее глаз.

- Дайте счет, пожалуйста, - попросила Люси. Кивнув, Беатриса вынула из кармана блокнот и выдернула листок. Перед тем как положить его на стол перед Люси, она долго смотрела в окно на ярко освещенную автостоянку.

- Пожалуйста. - Она огорченно двинулась к стойке, но Люси уже приготовила деньги. - Сейчас дам сдачу, - сказала Беатриса и опять взглянула за окно.

Удивляясь, что могло ее заинтересовать, Люси вывернула шею, но увидела только стоящие машины и пожала плечами.

Беатриса выдвинула ящик кассы и тут же захлопнула.

- Люси, у меня нет мелочи, ты подождешь минутку, пока я схожу к сейфу?

- Конечно. - Люси поставила сумочку на колени.

- Отлично. Я мигом. Ты никуда не уйдешь?

- Нет, я буду здесь. - Никто и нигде ее не ждет. Люси устало потерла виски.

Потекли минуты. Беатриса не возвращалась. В ожидании Люси встала возле своей кабинки. У Беатрисы, не дай Бог, несчастный случай на кухне - может, пойти посмотреть?

И тут во вращающуюся дверь влетела Беатриса.

- Пожалуйста. - Она вложила Люси в руку несколько бумажек и мелочь и опять через ее плечо посмотрела на автостоянку. - Извини, что так долго. Мой шеф-повар Чанг никак не мог справиться с сейфом. Представляешь, мы забыли шифр! - Она засмеялась.

- Но потом вы вспомнили? - Люси ссыпала мелочь в кошелек, уложила доллары в бумажник.

- А? О! Да, вспомнили. Как глупо! - И она залилась смехом.

- Вот и хорошо.

За ее спиной в дверь просунул голову маленький азиат в поварском колпаке. Беа обернулась, он кивнул, поклонился и скрылся. Люси его узнала - это Чанг, шеф-повар Беатрисы.

Люси глубоко вздохнула и посмотрела в лицо суетящейся хозяйки.

- Вы были ужасно милы со мной, так что я должна сказать вам, что больше мы не увидимся...

- Подожди! Совсем забыла! - Беа хлопнула себя по лбу. - Внуки моей сестры! Ты обязательно должна посмотреть фотокарточки, я их только сегодня получила по почте. Они такие чудесные. - Прежде чем Люси успела возразить, Беатриса принялась рыться в ящике шкафа под кассой. - Вот. - Фотографии были вставлены в альбом страниц на сорок, по обеим сторонам. Беа тряхнула его, и он раскрылся гармошкой. Их тут штук восемьдесят, с тоской подумала Люси.

Сдвинув тарелку и кружку, Беа села напротив нее в кабинке и приказала:

- Садись.

Люси вежливо присела на край винилового стула и постаралась проявить интерес. Официантка расписывала ей подвиги сестриных внуков. Показ длился около десяти минут, после чего Люси сочла возможным извиниться и откланяться. Беатриса ей нравилась, у нее было доброе сердце, но у Люси внутри все болело.

С извинениями отказавшись от дальнейшего изучения фотографий, она вышла из трактира.

Беатриса двинулась за ней.

- Ну что вы, зачем же провожать меня до машины? - слабо протестовала Люси. - У вас же посетители...

- Не беда, подождут! - Беа вертелась вокруг нее, как суетливая курица.

Выйдя на залитую светом площадку, Люси помедлила у дверцы машины. Сильные порывы ветра раздували блузку, фартук Беатрисы хлопал по коленям.

- Беатриса, у вас все нормально? Вы ведете себя.., несколько странно.

Беа всматривалась в шоссе, сцепив руки.

- Хотела глотнуть свежего воздуха, да очень уж ветрено. Ну так куда ты направляешься, золотко, а? На ранчо? - В ее голосе прозвучала нотка надежды.

- Э-э.., не совсем. - Люси скользнула внутрь и бросила сумку на сиденье. Она захлопнула дверцу, но оставила открытым окно. - Я пыталась вам сказать. У нас с Растем дела не сложились. Я вынуждена уехать.

- О Люси... - Беатриса опечалилась. - Я не знаю ваших дел, но ведь всегда можно договориться, правда?

В горле у Люси разрастался ком. Она включила мотор и помотала головой.

- Я хотела бы этого больше всего на свете, но.., не получится. - Она посмотрела на женщину, которая при других обстоятельствах могла бы стать ее подругой. - Спасибо, Беатриса. Прощай.

Она подала машину назад, потом свернула на дорогу к шоссе. Асфальт был старый, весь в рытвинах, машину трясло. Мрачная, занятая другими мыслями, метров тридцать Люси ничего необычного не замечала, но едва она выехала на гладкое шоссе, машина тотчас завалилась на правый бок. Люси затормозила и встала у обочины. Что еще теперь? Яркие огни автостоянки остались позади, но света было достаточно. Она вылезла, обошла машину кругом и увидала спущенную шину и тонкий длинный порез на покрышке.

Что-то подтолкнуло ее оглянуться, и именно в этот момент из задней двери трактира высунулась черная голова в поварском колпаке. Чанг следил за ней - но почему? В его руке что-то блеснуло, она не сомневалась, что это нож для чистки овощей. Заметив, что Люси на него смотрит, он скрылся. Люси увидела, что и Беатриса все еще стоит перед стеклянной дверью своего заведения, и ей показалась, что та удовлетворенно вздохнула.

Что происходит?

В этот момент рядом взвизгнули шины, взлетел фонтанчик гравия, и старый пикап резко остановился возле ее машины. Ослепленная его фарами, Люси прикрыла веки и различила неповторимый профиль водителя.

Раст.

У нее перехватило дыхание, а сердце встрепенулось и бешено забилось. Он не скажет ей ничего хорошего. Наверное, разозлился, что она уехала, не простившись.

Он выскочил и со всей силы хлопнул дверью. Темнота скрывала его красивое лицо.

На нем были те же джинсы и красная рубашка, в которой она видела его в последний раз, но сейчас он надел еще свою черную ковбойскую шляпу и сдвинул ее низко на лоб. Свет падал на него сзади, и она не видела выражения его лица.

- Люси, какого черта ты удрала? - грозно спросил Раст. Он стоял, уперев руки в бедра. -Хорошо еще, у нас рядом только одно шоссе. Я позвонил шерифу на север, чтобы высматривали тебя. Потом позвонил Беатрисе - может, кто-нибудь тебя заметил, и, к счастью, оказалось, что ты здесь, иначе мне пришлось бы гоняться за тобой по всей Неваде. Ну?!

Люси опустила глаза в землю. Трудно смотреть на мужчину, которого любишь, зная, что он не отвечает тем же.

- У меня проколота шина, - почему-то сказала она.

- Слава Богу, - ответил он. Уголком глаза она видела, как он повернулся к Беатрисе и многозначительно кивнул ей; та улыбнулась и с довольным видом скрылась за дверью.

Раст опять уставился на Люси.

- Когда Ар Джи уходил, Фрици закатила истерику, что ты удрала. Я проверил твою комнату ты все забрала, так? Вот я и спрашиваю: куда ты собралась?

Он дернулся, и дальний фонарь осветил его лицо. Хоть она знала, что он зол, но была поражена: дико сверкающие глаза, напряженные плечи, покрасневшее лицо, трясущиеся руки - она знала, как опасен, как непредсказуем мужчина в крайней степени гнева. Таким бывал Кеннет, когда с криком на нее набрасывался и ругал так, что доводил до полусмерти. Гнев был его оружием, им он терроризировал ее и подчинял своей воле.

Но гнев Раста ее почему-то не тревожил. Он был в бешенстве, а она не боялась. Хотя Люси и потеряла все, что бывает у человека, время, прожитое на "Лейзи С", научило ее вере в себя. Она поняла, что, даже если сейчас все закончилось не в ее пользу, у нее есть многое, что она может дать мужу, детям, людям.

Она подняла на Раста взгляд, зная, что сил хватит. Уперев руки в бока что было немыслимо для той Люси, которой она была полгода назад, - она приняла агрессивный вид. Непривычно, но, черт побери, здорово!

- Что ж, я скажу. Я еду в Рено. Или в Лас-Вегас. Или не знаю куда. Может, поеду в Калифорнию, куплю себе бикини и поваляюсь на пляже, это не твое дело. Ну что? Зачем тебе нужно знать?

Как бык перед нападением, он пригнулся, чтобы его лицо было на уровне ее лица.

- Ты не можешь взять и уехать, - с силой сказал он. - А кто будет лечить людей? Кто будет красить дом и подстригать газон?

У Люси дрогнули губы. Она любила эти занятия. Потом до нее дошла нелепость его слов, и она почти засмеялась.

- Потерял няньку? Девочку на побегушках?

- Никому ни слова не сказала! Что я должен был думать?

Ее веселье угасло так же быстро, как возникло, уступив место злости. Кем он себя вообразил?

Она привстала на цыпочки, чтобы быть нос к носу с ним, и нахмурилась так же свирепо, как и он.

- Ты стал полным хозяином ранчо! На что тебе жаловаться? Ты полгода только и делал, что старался откупиться от меня. Так вот, твое желание исполнилось! На последних словах ее голос звучал с не меньшей силой, чем его.

В глубине души она радовалась, что может безбоязненно спорить с Растем, противостоять его гневу! Ее наполняло удивление: ведь так и должно быть! Это правильно! Единственное, чего ей не хватало, - сердца, оно разбито, осколки разлетелись на все четыре стороны. Она любит Раста.

- Кто будет заботиться о Стрекозе, любить се? - Он безжалостно ударил по самому больному месту.

Собрав остатки сил, она сказала:

- Меня это не волнует.

Он схватил ее за плечи и свирепо встряхнул.

- Волнует, - прорычал он.

Она не испугалась вытаращенных глаз - ни память о прежнем терроре, ни чувство паники не всколыхнулись и не затопили ее. Она чувствовала, что Раст никогда не причинит ей зла.

- Волнует, - повторил он хрипло и тихо. - Потому что ты любишь Стрекозу. И меня ты тоже любишь. Скажи это, Люси. Скажи, что ты меня любишь, иначе весь мой труд не имеет смысла.

Она уставилась на него.

- Я.., не понимаю. Что ты хочешь этим сказать? Ты вкалывал как черт, чтобы от меня избавиться.

Он покачал головой.

- Нет. Чтобы удержать тебя. Я хочу, чтобы ты всегда жила на "Лейзи С".

Люси растерянно протянула руки и положила ему на грудь. Он был так близко, он все еще держал ее за плечи, и она не смогла удержаться. Под ее пальцами вибрировали мощные, сильные мускулы. А как замечательно, как знакомо он пахнет... Шалфеем, седельной кожей... Она с трудом собралась с мыслями.

- Раст, а как же дядя? Ар Джи?

- Я с ним распрощался, - нетерпеливо сказал он. - Мы долго разговаривали, разрешили множество давних споров, но денег у него я не взял. Был момент, я думал, что это решение проблемы: занять у него и откупиться от тебя. Но он не изменился; я понял, что свяжу себя по рукам и ногам. -Он поморщился. - Ар Джи любит повелевать.

Люси затаила дыхание.

- А Стрекоза?

- Стрекоза - моя дочь. И твоя, - заявил он. -Мы одна семья: ты, я и Фрици. С нами ей будет лучше, чем с кузиной в Далласе. Люси, как ты могла подумать, что я ее отдам?

Глаза Люси наполнились слезами, в груди оживала надежда.

- Я не знаю. Не знаю.

Как холодно, подумала она. Очень холодно. Ветер треплет волосы, забрасывает их на лицо и шею. Тепло только там, где ее накрывают его руки.

Раст продолжал:

- Ар Джи уехал, но я пригласил его приезжать в гости.

Правильно ли она его поняла - Ар Джи уехал? Какой-то чертик подтолкнул ее, и она выпалила:

- Если бы ты принял его предложение, то избавился бы от меня.

- С чего это я стану отказываться от красивой женщины, которая меня любит? Еще раз прошу скажи. Люси, видит Бог, я с ума схожу, мне нужно знать, прав ли я. Скажи.

Слова готовы были сорваться с губ. Какое это будет облегчение - сказать, что она чувствует, что всегда чувствовала. Если она сейчас скажет и будет повторять до конца жизни, то и тогда ему не понять всей глубины ее любви.

- Раст, когда ты наберешь столько денег, что сможешь мне все вернуть, ты.., мне придется уйти? - Не дыша, боясь моргнуть, она ждала ответа.

Он резко выпустил ее из рук, отступил в сторону и уставился в землю. Теперь шляпа скрывала его лицо, она видела только твердую линию подбородка.

Без него руки сразу озябли, как и все тело, зубы выстукивали дробь. Мелькнула мысль: как холодно в мире, когда ты один, и как тепло, когда есть кого любить.

Она его плохо видела, маячила какая-то загадочная тень, но она чувствовала исходящее от него напряжение.

- Когда ты приехала, признаю, я работал день и ночь, чтобы ранчо осталось в моих руках, - сказал он. - Но прошло время, и все изменилось. -Он остановился и скосил на нее глаза.

- Изменилось? - эхом повторила она. Она предчувствовала, что следующие его слова будут невероятно важны. Что бы он ни сказал, это круто изменит ее жизнь.

- Не понимаешь? - Он глубоко вздохнул. - Конечно, нет. Знаю, я не очень-то проявляю свои чувства, но когда я увидел, что ты забрала вещи и уехала, то чуть с ума не сошел. Подумал - вдруг никогда больше тебя не увижу? Меня охватила паника. Я должен был тебя найти. Должен был.

Налетел резкий порыв ветра, и Раст на миг прервал речь, чтобы нахлобучить шляпу поглубже. Он собрался с духом и посмотрел ей в лицо.

- Я обязан выплатить тебе всю сумму, как бы велика она ни была. Вот для чего я работал чтобы выкупить твою долю и после этого прийти к тебе. Только поэтому я рассматривал вариант Ар Джи. Как я могу делать тебе предложение, если должен тебе? У тебя на всю жизнь останутся сомнения, почему я на тебе женился. Я не могу позволить, чтобы моя жена в этом сомневалась.

У нее вырвался слабый стон.

- Теперь понимаешь? Банковский счет рос медленно, я удвоил старания. Ради тебя, Люси. Я делал это, чтобы тебя удержать. А ты захотела сбежать, уехать в большой город, бросить меня и Стрекозу. - Он посмотрел на свои мозолистые руки, лицо его окаменело. - Я пока не могу все выплатить. Но если ты согласишься, клянусь, я это сделаю. Буду работать пуще прежнего, вот увидишь.

У Люси стоял такой шум в ушах, что она была не в силах заговорить. Закружилась голова; она заметила, что забыла дышать, и судорожно вдохнула воздух. В голове начало проясняться. Всей душой она стремилась ответить Расту на его вопрос.

- Раст, - прошептала она, сделала шаг вперед и тронула его за руку, Раст, я люблю тебя. Разве ты не знаешь? Я всегда тебя любила.

Мужчина, ее мужчина, закрыл глаза - казалось, что он молится. Ресницы черными полукружиями легли на щеки. Никогда еще он не был таким красивым, таким желанным.

Сильные руки жарко сомкнулись, и ей опять стало тепло. Так тепло не было никогда в жизни. Он уткнулся лицом в ее шею и что-то бормотал, и, не слыша слов, она женским сердцем понимала, что он говорит. Люси почувствовала, что губы расползаются в улыбке, а слезы заливают глаза. Она обняла его и засмеялась от радости.

- Ты моя, - бормотал он, осыпая жгучими поцелуями шею, уши, щеки, лоб. Моя. Ты никуда не уйдешь. Не пущу. Ты же мой партнер, черт побери. - Он отстранился. - Я не Кеннет, Люси. Я не буду тебя запугивать. Я и не смог бы. Но буду любить тебя каждый день своей жизни. Я люблю тебя, женщина, поняла?

Ласково коснувшись его щеки, она улыбнулась, глядя ему в глаза. Трудно было поверить, что сбывается мечта.

- Поняла.

- Можешь делать свое выставочное ранчо, я не стану возражать. Мне все равно. Я только хочу...

- Нет, - сказала она. - Никаких выставочных ранчо. Я поняла, что это для тебя значит - когда чужаки повсюду рыскают и все портят.

Он скривил губы в улыбке.

- На женщину не угодишь. Я даю тебе то, что ты хочешь.

- Ты даешь мне себя? - поддразнила она. Он хохотнул.

- И себя в придачу. Может, пойдем на компромисс? Пусть у нас живут двое-трое? Может, пусть это будет место для женщин, которых сломал кто-то вроде Кеннета? Мы можем предоставить им место, где они могли бы пожить в безопасности, подумать. Ты говорила, тебе это помогло. Они не нарушат нормальный ход жизни на ранчо. - Следующие свои слова он старательно обдумал. -Отец всегда говорил нам, чтобы мы держали землю в чистоте и сохраняли обособленность ранчо. Он был жестким человеком, но умел сочувствовать. Будь он жив, то не возражал бы.

- Да, - протянула она, - это замечательная идея. Фантастика! Наверное, моя изначальная позиция была слишком.., грандиозна. Я не мечтала помогать обиженным женщинам, но это правильная мысль. Можно обучать их, как распоряжаться своей жизнью. - Она воодушевилась; ей открылся новый мир только небо Невады и мириады звезд были его пределами.

- Так как? - Раст сжал ее плечи. Она озадаченно посмотрела на него.

- Согласна? - спросил он, и она уловила в его голосе нотку отчаяния. До нее не сразу дошло, о чем он спрашивает. Сердцем, наполненным любовью, Люси поняла, что этот грубоватый ковбой делает ей предложение так, как умеет.

С восторженным бесстыдством она закинула руки ему на шею, пригнула голову к себе для поцелуя.

- Согласна, - прошептала она.

ЭПИЛОГ

На свадьбу Люси надела длинное кружевное платье в стиле вестерн и высокие ковбойские ботинки с фестонами.

До этого они с Растом несколько недель спорили, где проводить свадьбу. Он хотел снять официальный зал в Рено, она хотела венчаться прямо на ранчо. В качестве компромисса - больше со стороны Раста - решили перетащить к себе Лавлок. Столы, стулья, палатки, огромный арочный бельведер, украшенный розами и зеленью, привез улыбающийся владелец отеля. Он притащил даже нагреватели, чтобы каждый мог подойти и погреться в сырой зимний день. Все разместили на газоне, который Люси самолично подстригла вчера.

Возле молодых стояли свидетели - Фрици и Гаррис, который в честь такого события подстриг свои усы. Беатриса, ковбои и владельцы ранчо со всей округи пришли засвидетельствовать свое почтение. Оркестр из четырех музыкантов наигрывал нежные мелодии, а потом грянул ковбойскую версию свадебного марша.

Стоя перед священником, Люси держала на руках Стрекозу; Раст, в черном смокинге, бабочке и сапогах, положил руку ей на спину и не отходил ни на шаг. Он улыбался ей тепло и интимно; никогда еще она не чувствовала себя такой желанной и любимой.

После церемонии Люси передала Стрекозу Фрици. Они с Растом уже начали процедуру удочерения, и адвокат заверил, что мать ребенка только рада избавиться от родительских прав.

В качестве супругов Раст и Люси в течение часа приветствовали гостей, а потом уединились в углу палатки.

- Я люблю тебя, - шепнула она.

- Я люблю тебя еще больше, - прошептал он в ответ. - Как подумаю, что мог тебя потерять, умираю от страха. Что бы я без тебя делал?

Люси тихонько погладила его по щеке.

- Об этом даже не гадай. - Боковым зрением она увидела, что Беатриса и Гаррис отошли в сторонку, и невольно прислушалась.

- Что же вы так редко заглядываете в мое кафе? - спросила Беатриса. Женщина окинула старшего мастера испытующим взглядом с головы до ног.

Гаррис встрепенулся.

- Я же не думал, что вы заинтересуетесь. Может быть, теперь буду заезжать чаще.

- Заинтересуюсь?! - накинулась она. - Как женщина может разглядеть, какой вы красавец, если у вас все лицо покрыто волосами? Интересно посмотреть, во что вас превратит хороший парикмахер. - Она протянула руку и поправила ему воротничок. - Знаете, Гаррис, вам нужна хозяйка.

- Верно, мисс Беатриса, - воодушевленно согласился Гаррис. - И если вам это будет приятно, я побреюсь.

Прирожденная кокетка, Беатриса улыбнулась.

- Приходите утром завтракать. Он поперхнулся, не веря в удачу.

- На рассвете подойдет?

Раст и Люси расхохотались. К счастью, Беатриса и Гаррис, поглощенные собой, этого не заметили.

Люси повернулась в сильных руках мужа. Он устремил на нее теплые, мерцающие янтарем глаза. Наконец-то, подумала женщина с радостным удивлением, наконец-то она обрела тихую пристань.