"Выживает сильнейший" - читать интересную книгу автора (Келлерман Джонатан)Глава 46Она выкрасила волосы в черный цвет и отпустила их до плеч, а падавшая со лба челка скрывала брови. Однако лицо осталось прежним, узким и бледным – в реальной жизни скорее фарфорово-бледным, а не мелово-матовым, как у японских театральных масок. Тот же ободок туши вокруг глаз. Четкие, правильные черты, небольшой прямой нос, неширокие, но чувственные, влажно поблескивавшие губы. На фото она выглядит менее привлекательной. Простое, бесхитростное лицо – американский стандарт, так знакомый по рекламе, скажем, стирального порошка. Салли Брэнч называла Зину маленькой, но это оказалось не совсем точным. С ростом от силы в пять футов и при весе явно не больше девяноста фунтов Зина походила на девочку с воинственно торчавшими под розовой синтетической блузкой острыми грудями и тонкими, но округлыми руками. Бедра плотно обтянуты узкими черными джинсами. Крошечная, в два пальца, талия. Неожиданно длинные ноги, впрочем, вполне пропорциональные для ее миниатюрной фигуры. Туалет завершали серьги из блестящего черного пластика и красные туфельки на высоком каблуке. Но даже несмотря на каблуки, эта двадцативосьмилетняя женщина запросто могла сойти за студентку-второкурсницу. При ходьбе она раскачивала бедрами. У меня возникло ощущение, что мы оба, я и она, решили принять участие в каком-то маскараде. Зина выбрала себе костюм-ретро середины пятидесятых. Ностальгия по старым добрым временам, когда мужчины были мужчинами, женщины – женщинами, а ущербные знали свое место? Она рассчитывала на внимание окружающих. Я уткнулся лицом в книгу о карликах, надеясь рассмотреть Зину, самому оставшись незамеченным. Не вышло. – Привет! – Голос был высоким и чистым. – Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? С самым искренним и доброжелательным видом Эндрю Десмонд отрицательно покачал головой и вновь повернулся к стеллажам. – Успешных поисков! – Зина направилась к кассе, но не успела она подойти, как Кожаный Жилет с сигарой в зубах поднялся и, не произнеся ни слова, вышел из магазина. – Вонючка! – бросила она в захлопнувшуюся за ним дверь. Взобравшись на высокий стул, Зина для начала уменьшила громкость, а затем и вовсе сменила Стравинского клавесинной фугой. – Благодарю, – сказал я. – Ну что вы. Барабанные перепонки людей читающих нельзя подвергать такому испытанию. Я вновь углубился в выбранную наугад книгу – на этот раз «Всесокрушающий секс», – стараясь время от времени скользнуть быстрым взглядом по Зине, которая поставила на полку «Влажный бандаж», извлекла из-под прилавка нечто похожее на конторский гроссбух, раскрыла его на коленях и принялась что-то писать. С творениями Санджера и Гальтона в руке я подошел к кассе. Столбцы цифр. Значит, это и вправду бухгалтерия. Зина отложила гроссбух в сторону и улыбнулась. – Платить будете карточкой или наличными? – Карточкой. Не успел я достать бумажник, как она выпалила: – Тридцать два, шестьдесят четыре. Я искренне удивился. Зина рассмеялась, обнажив ровные белые зубы, только на верхнем левом резце была небольшая щербинка. – Не верите, что я так быстро сложила? – Отчего же. Просто не ожидал. – Быстрый счет – это интеллектуальная гимнастика. Человек либо пользуется своими мозгами, либо теряет способность мыслить. Но если вы все же не верите... Она принялась тыкать пальцами в кнопки кассового аппарата. На дисплей выпрыгнули цифры: 3 2, 6 4. Зина с удовлетворением провела по губам розовым кончиком языка. – Оценка – «отлично». – Я протянул ей принадлежащую Эндрю новенькую пластинку «Мастеркард». – Вы – учитель? – Она посмотрела на карточку. – Нет. А что такое? – Учителя любят всем ставить оценки. – Я делаю это очень редко. Она сунула книги в бумажный пакет и протянула его мне. – Не судите, да не судимы будете? Мне осталось лишь пожать плечами. – Ну что ж, вот ваша покупка, мистер Э. Десмонд. Я направился к двери. – Неужели вам не хочется полистать? – Что? – Я остановился. – То, что вы приобрели. Уж больно у вас угрюмый вид. Разве вы покупаете книги не для собственного удовольствия? Эндрю обаятельно улыбнулся. – Только прочитав книгу, я смогу понять, доставила она мне удовольствие или нет. На какое-то мгновение Зина оторопела, затем энергично тряхнула головой. – Смотрите-ка, он не только скептик, он еще и эмпирик! – Этому есть альтернатива? – поинтересовался я. – Альтернатива есть всему. – Зина взмахнула изящной кистью с длинными, покрытыми красным – а каким же еще? – лаком ногтями. – Что ж, мистер Э. Десмонд. Я не собиралась задерживать вас, просто обратила внимание на ваши книжки. – О, вы их читали? Одобряете мой выбор? Не торопясь с ответом, Зина перевела взгляд с моего лица на грудь, затем на ботинки и вновь посмотрела мне прямо в глаза. – Выбор неплох. Гальтон был провозвестником всего этого. Да, я их читала. Меня интересуют подобные вещи. – То есть евгеника? – Всестороннее усовершенствование общества. Я выдавил из себя смущенную улыбку. – Выходит, у нас есть общие интересы. – Да ну? – Думаю, что наше общество здорово нуждается в ремонте. – Мизантроп. – Могу быть и им – это зависит от дня недели. Навалившись грудью на прилавок, Зина склонилась ко мне. – Свифт или Папа? – Простите? – Два полярных проявления сущности мизантропии. Не слышали, мистер Э? – Боюсь, что здесь у меня пробел. – Но это же так просто. Джонатан Свифт ненавидел человечество как единое целое, однако умудрялся находить в себе достаточно любви к отдельным его представителям. А Римский Папа Александр призывал к всеобщей братской любви, но был не в силах благословить ее в межличностных отношениях. – Неужели? – Именно так. Эндрю приложил к губам указательный палец. – Тогда я и Свифт и Папа одновременно, сегодня один, а завтра другой. Бывают и такие времена, когда я презираю оба эти полюса, что случается, если я слишком рано беру в руки газету. – Нелюдим. – Зина засмеялась. – Мне так и говорят. – Я сделал шаг вперед и протянул ей руку. – Эндрю Десмонд. Несколько секунд Зина пристально смотрела на нее, решившись в конце, концов слегка коснуться кончиков моих пальцев. – Очень любезно было с вашей стороны поддержать разговор, Эндрю Десмонд. Я – Зина. Она выключила музыку, села прямее и вновь залюбовалась своим маникюром. – Интересное местечко вы нашли для магазина. Давно здесь обосновались? – Несколько месяцев назад. – Я оказался здесь только потому, что мне нужно было забрать машину со штрафной площадки. Случайно заметил название над дверью. – Клиенты нас знают. Я повел глазами по пустой комнате. Зина молча наблюдала. – Где-нибудь рядом можно пообедать? – спросил я. – Вряд ли. Мексиканская забегаловка напротив закрыта. На прошлой неделе сын хозяина был убит в какой-то гангстерской разборке. Обычная этническая энтропия. Зина ждала моей реакции. – Эта забегаловка здесь единственная? – Есть еще несколько подобных заведений, коль они вам по вкусу. – Мне по вкусу хорошая еда. – В таком случае рядом вы ничего не отыщете – кроме нарезанной соломкой свинины и фасоли, покрытой застывшим жиром. Это можно съесть только под страхом голодной смерти. Вы голодны, Эндрю? – Нет. Не настолько, чтобы унизиться до такого меню. – – Я предпочел бы пообедать, а не утолить голод. Куда ходите вы? Она насмешливо поджала губы. – Это что, приглашение? Я потер бороду, снял очки. – Если вы не против, то да. Если против, то я всего лишь обратился к вам за справкой. – Стоите на страже своего самолюбия? – Положение обязывает. Я – психолог. – Серьезно? – Зина смотрела в сторону, стараясь сохранить безучастный вид. – Психология клиническая или экспериментальная? – Клиническая. – Практикуете в этом районе? – В настоящее время я нище не практикую. Собственно говоря, у меня ВКД – все, кроме диссертации. – Другими словами, все, кроме деградации. Бросили учебу? – Само собой. – И гордитесь этим? – Не горжусь, но и стыда не испытываю. Не судите, как вы сами сказали... Свой срок в аспирантуре я отбыл и понял, что психология – это крошечные зернышки науки, брошенные в кучу пустой шелухи. Надоело делать вид, что банальность принимаешь за откровение свыше. Прежде чем идти в науку дальше, я решил проверить, смогу ли в душе примириться с этим. Поэтому и... – Я поднял над прилавком пакет с книгами. – Поэтому что? – Этих названий нет в списке рекомендованной литературы. Они представляют интерес для меня лично, вне зависимости от того, необходимо ли психологу прочесть их или нет. Интерес с точки зрения упомянутого уже усовершенствования – возможно ли поставить заслон на пути сползания общества в пучину посредственности. Когда я вошел сюда, я и понятия не имел о том, что найду на полках за исключением комиксов. Но эти две, – я потряс пакетом, – сказали мне: купи нас! Зина облокотилась на прилавок. – Сползание в пучину посредственности. Мне кажется, мы уже там. – Я выразился так из сострадания. – Нет нужды. Сострадание ведет к иллюзиям. Вы же почти готовый психолог, хранитель священной чаши самопознания. – Или самомнения – зависит от того, как на это посмотреть. Она опять рассмеялась. Еще немного, и меня начнет тошнить от нашей беседы. – Ладно, отвечая на ваш вопрос, скажу, что обычно обедаю во французском ресторанчике «Ла Пти» в Эхо-парке, у них простая и вкусная провинциальная кухня. – Седло барашка? – Время от времени там готовят и его. – Может, мне повезет. Благодарю вас. – В этом, может, и повезет. – Зина полуприкрыла глаза; веки ее были оттенены голубым. – Так что же у нас выходит – приглашение или просто справка? – спросил я. – Боюсь, последнее. Я на работе. – Прикованы к кассе цепью? А за спиной стоит грозный хозяин? – Ну уж нет, – в голосе ее зазвучало неожиданное раздражение. – Магазин принадлежит мне. – Тогда почему бы не отлучиться? Вы же говорили, клиенты вас знают. Я убежден, они простят вам недолгое отсутствие. – Как я могу быть уверена в том, что вы не маньяк чокнутый? – Никакой уверенности. – Я по-волчьи оскалил зубы. – Хищник? – В вопросе пропитания среди животных не может быть равенства. – Я вновь тряхнул пакетом. – Здесь, по сути, говорится о том же, не так ли? – А разве так? – По мне – да. Как бы то ни было, если я оскорбил ваши чувства, приношу извинения. Смерив меня долгим взглядом, Зина достала из кармашка джинсов ключ и закрыла кассу. – Мне нужно взять сумочку и запереть магазин. Подождите у входа. У вас есть машина? Через пять минут Зина вышла и уселась в «карманн-гиа». – Неужели эта развалина еще ездит? – сморщила она носик при виде хлама на заднем сиденье. – Будь у меня дар предвидения, купил бы «роллс-ройс». По радио передавали новости. Зина покрутила ручку, поймав какую-то безликую мелодию, скрестила ноги и оглянулась на заднее стекло. – Копов не видно, Эндрю. Разворачивайтесь прямо здесь и выезжайте на Сансет, там свернете к югу. Приказы. Сухой, твердый голос, ни одной музыкальной ноты. Отвернув голову, Зина смотрела в открытое окно машины. Пока я трогался с места и разворачивался, она не произнесла больше ни слова. Мы успели отъехать на квартал, когда пальцы ее железной хваткой вцепились в мой пах. |
||
|