"Первый всадник" - читать интересную книгу автора (Кейз Джон)

Глава 26

— Я вернусь в пять, — пообещала она. — Если опять станет плохо, звони.

Фрэнк сидел перед телевизором у Энни в гостиной и смотрел новости. Сначала ему показалось, что голосом Энни говорила дикторша.

— Фрэнк?

Он нахмурился и вгляделся в экран. Дикторша по-прежнему что-то тараторила, но что-то совершенно невнятное, будто из ваты.

— Как ты себя чувствуешь?

Он обернулся к Энни. Ее слова доходили до мозгов с небольшой, но заметной задержкой, как в телефонном разговоре с Токио.

— Тип-топ, — ответил Фрэнк, снова обернувшись к телевизору.

— Может, мне сегодня не ходить на работу?

— Все в порядке.

Как ни странно, так оно и было. Врачи сказали, что скоро действие наркотика ослабнет, приступы станут реже и короче. Через несколько дней он должен полностью восстановиться, хотя рецидив не исключен.

— Ты уверен? — спросила Энни, одетая, как воспитательница в детском саду. — Не похоже. — Она наклонилась поцеловать его, и Фрэнк притянул ее к себе.

— Не уходи, — сказал он слабым голосом. — Мне что-то нехорошо.

— Фрэнк! — захихикала она.

— Ладно, проваливай.

Что произошло тогда, вспоминалось смутно: кажется, он напал на врачей «скорой помощи», которых в панике вызвала Энни. Ему этот эпизод вспоминался, как бой с подозрительными личностями, которые пытались поймать его, чтобы разрезать на кусочки. Потом приехала полиция — от нее он тоже отбивался. Наконец, его повязали медбратья из «скорой психиатрической помощи», а «сааб» убрали с дороги — к тому времени за ним вытянулась почти бесконечная пробка.

Чтобы убедить власти, что Фрэнк — сам жертва преступления, а не опасный наркоман, которого надо засадить за нападение на офицеров полиции, потребовались целый день и все упрямство, на какое Энни была способна. С «сааба» сняли отпечатки пальцев, а кожаную обмотку руля отправили на экспертизу.

На ней обнаружился психотропный препарат военного класса, трихинуклидинилбензилат, который, видимо, попал в кровь посредством диметилсульфоксида (спортсмены иногда используют его как смягчающую мазь) — тот имеет свойство проникать через кожу прямо в сосуды и мышечные ткани.

Четыре дня Фрэнк провел в психиатрическом отделении, еще два — в обычной палате. Потом его выписали, предварительно накачав транквилизаторами, чтобы сгладить эффект того, что диагностировали как «острое непреднамеренное отравление неизвестным препаратом».

Попытка отбиться от четырех здоровых медбратьев тоже не прошла даром. Впрочем, крови в моче уже не было. Фрэнк проковылял в ванную, чувствуя себя столетним стариком, побрызгал в глаза водой и посмотрел в зеркало. Первый день после «несчастного случая» его лицо больше всего напоминало отбивную. Теперь опухоль спала, только под правым глазом остался плотный участок зеленоватого цвета. С синими прожилками. Над подбородком, где он прокусил нижнюю губу насквозь, красовался свежий шов.

Два ребра треснули от чрезмерного усердия одного из медбратьев. Большой и средний пальцы правой руки были покрыты швами и загипсованы — Фрэнк пробил рукой кухонное окно, когда пытался сбежать от врачей.

В подобные периоды сравнительной «ясности» его тянуло работать. Фрэнк медленно пошел по ступенькам в комнату Энни. Печатать и даже водить мышкой загипсованной рукой тяжело, но на большом компьютере в отличие от ноутбука хотя бы возможно.

Пока компьютер загружался, он просматривал распечатанный разговор с Бегущим Оленем.

Б. Олень: Пугать гриппом нельзя. Его можно только выпустить. Тогда его подхватят птицы. Первая волна начинается где-нибудь в Пекине, и бац! — он расползся по всему миру.

Фрэнк забарабанил по столу.

Б. Олень: Гриппом болеют все. И его невозможно обуздать. Если «испанку» использовать как оружие, то погибнут миллионы, десятки миллионов людей.

Б. Олень: Зачем это может кому-то понадобиться?

Б. Олень: Его не остановить.

Под конец Бегущий Олень пошутил что-то про сиу. Что он сказал? Фрэнк нахмурился и зашуршал страницами.

Б. Олень: С другой стороны... Если кто-нибудь хочет отомстить всему миру...

Отомстить всему миру? Да, «Храм Света» и не на такое способен. А смерть миллионов людей, по их мнению, только благо.

Компьютер наконец загрузился, и Фрэнк запустил текстовый редактор.

Вчера он пару часов искал в Интернете информацию по «Храму Света» и собрал все в один обзор:

Храм/Соланж

«Храм Света» основан в начале семидесятых. Первое название: Академия высших знаний.

1979: два члена организации подложили бомбу в собор Айнзидельна, когда папа Римский высказался против контроля над рождаемостью.

1980: члена секты обвиняют в убийстве швейцарского ядерного магната. Жестокие нападки на организации по охране окружающей среды, Соланж называл их недостаточно агрессивными. Смерть при подозрительных обстоятельствах известного политика, который назвал Соланжа «бациллой ненависти в рядах зеленого движения». Академия и ее глава исчезают из поля зрения общественности.

1982: возрождение в Сан-Франциско в качестве «Храма Света» новой «религии» с Соланжем — основателем.

«Странная смесь „глубинной“ экологии и мистицизма в необычайно научной подаче» — Агентство Франс Пресс. «Последователи „Храма“ особенно часто встречаются в общежитиях технических и научных факультетов лучших университетов Америки».

Под заголовком «Деньги Храма» описывалось, как окупилось привлечение ученых — косметика «Эко-Вита» и патенты приносили «Храму» десять миллионов в год.

Цитата из Энни:

Адэр (12/5/98): Технология микроинкапсуляции — это заключение микрочастиц в защитную оболочку, которая позволяет им выживать в агрессивной среде — например, в желудочной кислоте или при высоких температурах.

Фрэнк зевнул и потряс головой. Такой работоспособности и врагу не пожелаешь. Стерн. Надо связаться со Стерном.

Дейли уже пытался. Звонил три раза. Стерн не отвечал. Надо бы съездить и убедиться, что с ним все в порядке. В конце концов, именно рядом с его домом появилась отравительница, значит, Стерн тоже на заметке.

Но не сейчас. Сейчас даже мысли путаются. К Стерну можно заехать завтра или послезавтра.

В полиции закончили возиться с «саабом» и предупредили, что его надо забрать, иначе с понедельника начнут начислять по два бакса за день. Плюс плата за буксировку. Видимо, это у них называется вниманием к пострадавшим.

К четвергу глаз выглядел почти нормально, шов под нижней губой перестал бросаться в глаза, а сам Фрэнк решил, что больше не представляет угрозы ни для себя, ни для окружающих, и съездил за «саабом».

Когда Энни отправилась в Атланту на ежегодную конференцию по респираторным заболеваниям, Фрэнку стало неловко в ее квартире, и он вернулся к себе. Инду так с ним и не подружилась. Потому что, как рассказала Энни, на второй день в ее доме Фрэнк перепутал комнаты, забрел к Инду и улегся в ее постель.

Как он оказался в постели у Энни — это воспоминание утонуло в дурмане памяти, где, видимо, ему предстояло остаться навсегда. Иногда что-то мелькало — склонившееся сверху встревоженное лицо, он называет ее по имени, лицо озаряет радость. Потом: она промокает его лоб влажным полотенцем и забирается к нему под одеяло. Дальше воспоминаний не было. Энни вспоминала «первый раз» то мечтательно, то со сладострастным смешком. Фрэнк только улыбался — не спрашивать же. И потом, воображать тоже довольно интересно... В постели Энни оказалась на удивление раскованной и страстной, как раз настолько страстной, насколько позволяло его состояние.

Стерн так и не перезвонил. Фрэнк заехал к нему, когда забрал машину из полиции.

Дома его не оказалось, но все выглядело в порядке: ни кучи писем, ни газет под дверью. Дейли постучался к соседу.

Открыл тощий смуглый парнишка в круглых очках. Нет, Стерна он не видел.

— Наверное, уехал, раз его музыки не слышно. Он вечно что-нибудь крутит. На мой вкус, слишком часто и громко.

— Он не просил вас поливать цветы или забирать почту? — не отступал Фрэнк.

— Какие цветы? Их у него нет. Я же говорю, Бен только музыку слушает. А про почту не знаю. Кажется, у него где-то абонентский ящик. А вы его хорошо знаете? — уставился он на Фрэнка.

— Почти совсем не знаю.

— Бен немножко не в себе. — Сосед покрутил пальцем у виска.

Вернувшись домой, Фрэнк обнаружил на автоответчике сообщение от Энни:

— Фрэнк, привет, я еще в Атланте. — Пауза. — Я звоню, потому что... кое-что случилось. Я думаю, что... В общем, странные вспышки гриппа по стране... сейчас уже не сезон для него, понимаешь? Это архивный грипп! — Она запнулась. — Понимаешь, значит... Господи, Фрэнк, ну почему тебя здесь нет! Терпеть не могу автоответчики! В общем, это не могло произойти само по себе, потому что... — Тут автоответчик ее обрубил.

Второе сообщение:

— Этот грипп не мог повториться в четырех разных местах! И, кроме того... — Она глубоко вздохнула. — Ладно, не по телефону. Завтра я вернусь, тогда поговорим.

Фрэнк прослушал все еще раз и нахмурился. Что еще за «архивный грипп»?

Завтра в час дня она оказалась дома.

— Привет, я разговариваю по телефону, — протараторила она и кинулась на кухню. — Почитай пока, — и кивнула в сторону кухонного стола, где лежала стопка газет.

«ЕСЗС», издание Центра контроля инфекционных заболеваний. Аббревиатура расшифровывалась как «Еженедельная статистика заболеваемости и смертности».

На первой полосе под шапкой «Эпидемиологические заметки» стояло:

ВСПЫШКИ ГРИППА

Калифорния, 18 апреля. Калифорнийский департамент здоровья начал расследование причин возникновения острого респираторного заболевания, всплеск которого отметили многие лос-анджелесские медики. С четвертого по одиннадцатое апреля зафиксировано тысяча триста девяносто пять случаев заболевания, из которых тысяча одиннадцать сопровождались кашлем и температурой от тридцати восьми градусов и выше. Возраст заболевших варьируется от тридцати четырех до девяноста девяти лет. Шестьдесят семь человек госпитализированы, у девятерых обнаружены признаки пневмонии. Со схожими симптомами слегли двадцать семь из ста сорока двух врачей, работавших с данным заболеванием. Во многих случаях отмечены необычно затянувшаяся острая фаза и замедленное восстановление.

Сравнение штамма с предоставленными Центром контроля инфекционных заболеваний образцами 97/98 годов не дало ожидаемых результатов. Для лечения был предписан мидантан.

Энни что-то строчила на клочке бумаги.

— Постараюсь сегодня, — сказала она в трубку. — Если повезет. Да, звони в любое время.

Фрэнк продолжал просматривать «ЕСЗС». Кроме Лос-Анджелеса, похожие вспышки гриппа зафиксировали в Вашингтоне, Мэдисоне, штат Висконсин, и на Дайтона-Бич, штат Флорида.

— Да, Оззи, спасибо, — сказала Энни, положила трубку и с усталым видом рухнула в кресло. — Куда мы катимся? Медикаментозно проблему не решить! Мидантана не хватит даже на население Вашингтона, не говоря уже о...

— А что такое? — недоумевающе перебил Фрэнк. — По-моему, просто несколько людей заразились гриппом. Это не наш грипп, иначе им бы стало гораздо хуже. Никто не умер. В чем дело-то?

— Да, Фрэнк, ты прав, это не наш грипп. Пока еще нет. Но эти люди подцепили не просто грипп. Во-первых, подобные вспышки в апреле довольно редки, а в мае — вспышки в Висконсине и Флориде — чрезвычайно редки. Именно поэтому мы и насторожились. В Лос-Анджелесе сначала даже не проверили штамм. Случись это на месяц-два раньше, мы бы вообще ни о чем не догадались!

— Что значит — не просто грипп?

— Это архивный грипп, я пыталась объяснить по телефону!

— А что?..

Энни вскочила и принялась мерить комнату шагами.

— Я сейчас разговаривала с приятелем из Центра контроля инфекционных заболеваний. У них есть база данных по штаммам гриппа — с ее помощью мы их сравниваем и выделяем новые разновидности. Он только что проверил образцы из Висконсина и Флориды — они полностью совпадают с образцами из Лос-Анджелеса и Вашингтона. Все заболевшие заразились штаммом, который называется... — она обернулась к бумажке у телефона, — А-Пекин-два-восемьдесят два. Но этого не может быть! — всплеснула она руками.

— Почему? Что еще за А-Пекин?

— Это штамм гриппа, который впервые обнаружили в Пекине в феврале восемьдесят второго года. Он не мог сам вернуться, Фрэнк! Грипп постоянно мутирует! Это его основная характеристика! Он нестабилен! Штамм шестнадцатилетней давности не мог вернуться!

— И все-таки вернулся.

— В Центре контроля инфекционных заболеваний над этим ломают головы. Насчет первой вспышки в Лос-Анджелесе сначала решили, что это лабораторная утечка. В поисках источника там всех ученых затравили!

— Кого именно?

— Да всех: вирусологов, эпидемиологов, фармацевтов — мы порой изучаем старые штаммы. Иногда и утечка бывает.

Это логично, иначе произошедшее в Лос-Анджелесе вроде бы и не объяснить. Но потом тот же самый штамм появился в Вашингтоне. А потом в Висконсине. И во Флориде.

— Может, его разнесли из Лос-Анджелеса на самолетах?

— Нет, исключено! Так очаги были бы очень незначительными. Не удивлюсь, если это тоже произошло. Одиночные вспышки скорее всего остались незамеченными, потому что симптомы не очень серьезные. А для гриппа не сезон, поэтому эти отдельные случаи наверняка лечились как обычные ОРЗ. Но эпидемии... — Она взяла верхний номер «ЕСЗС». — Их не мог вызвать разносчик на самолете. Их не мог вызвать даже целый самолет разносчиков! Посмотри на цифры по Мэдисону! Две тысячи восемьсот случаев за неделю! Причем заболеваемость растет не по нарастающей, а громадной волной! Во Флориде примерно то же самое. А теперь посмотри на Вашингтон! Почти четыре тысячи случаев! Господи, мы с тобой, наверное, болели тем же!

— Это много?

— Чертовски много! Большинство заболевших гриппом даже к врачу не обращаются!

— И в чем же дело?

— Это их тесты!

— Какие тесты? Тесты чего?

— Дисперсионные тесты!

— Что?!

— А так, — Энни махнула в сторону газет, — они узнавали, какой тест оказался наиболее удачным. «ЕСЗС» еженедельно выкладывают всю информацию в Интернет. «Храму» даже не пришлось отслеживать результаты! Они просто почитали «ЕСЗС» и сравнили, где заболело больше людей! — Энни схватила газеты и подбросила их в воздух. — И победители — мы! Вашингтон!

— Как они распространяли вирус?

— Мало ли способов! Достаточно, чтобы он оказался в воздухе. Самолет, машина — все сойдет! — Она вздохнула. — Надо просто распылить вирус там, где его вдохнут люди. Не знаю, что и делать. Может, стоит опять пойти к Глисону?

— Ну да. Почему только это не вызывает у меня доверия? Насколько я помню, в прошлый раз он пытался обвинить нас в государственной измене.

— А если нам взять все твои наработки и эти выпуски газет, а я поговорю с Киклайтером — и его тоже возьмем с собой? — Энни подняла глаза на потолок. — Ему можно показать ту лошадь, логотип «Храма Света»! Он ее видел в Копервике. И он был в Атланте. Его насторожили эти вспышки, как и всех остальных. Если Глисон не станет нас слушать, то, может быть, хоть Киклайтер прислушается. Еще нужен Бенни Стерн, он все знает о «Храме».

— Стерн, похоже, уехал.

— Все равно надо обратиться к Глисону. — Она посмотрела на часы. — Я в лабораторию, взгляну на тот образец, который привезла с собой.

— Зачем?

— Что-то с ним не так.

— То есть? Энни взяла газету.

— Где же?.. А, вот. — Она начала читать: — «Во многих случаях отмечены необычно затянувшаяся острая фаза и замедленное восстановление». Значит, многие выздоравливали дольше, чем обычно, а грипп просто тянулся. Отчего-то либо вирус сильнее, либо иммунная система плохо его распознает. Он как будто маскируется.

— Разве такое возможно? Энни зажмурилась.

— Я боюсь, — сказала она, открыв глаза, — что они воспользовались генной инженерией для подавления иммунного ответа. Этот штамм — ерунда, он слабый. А вот «испанка»...

— Что «испанка»?

— Если ее так изменить, то погибнут почти все, кто заразился. Спастись от такого возможно только поголовной вакцинацией. — Энни запнулась, нервно всплеснула руками и начала говорить с невероятной скоростью: — Наверное, я просто схожу с ума. Наверное, этот штамм восемьдесят второго года и был такой, а у нас нет по нему достаточно данных, потому что он слабый. — Она снова запнулась. — Но это надо проверить, ведь я не могла ошибиться! Это их тесты!

— Надо идти к Глисону, — вздохнул Фрэнк.

По пути домой он заглянул в супермаркет и купил еды. Фрэнк собирался распечатать заметки о «Храме», подобрать все данные так, чтобы Глисон не смог просто отмахнуться.

Если Глисон опять их вышвырнет, надо обратиться в федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям. К Тому Большому Оленю. Не важно к кому.

Дверь была открыта.

Сначала Фрэнк решил, что забыл ее закрыть. Даже когда он зашел в спальню, где стоял компьютер, осенило его не сразу. Монитор стоял на месте, принтер, клавиатура — только системного блока не было. И ноутбука. Все ящики опустели, бумаги исчезли. Ни одной дискеты, нигде.

Фрэнк несколько секунд не двигался, думая о том, какая огромная часть его жизни пропала навсегда. Не последние записи — большая их часть благополучно хранилась в холодильнике. Пропали все письма. Записные книжки. Налоговая информация.

Его охватила слепая ярость. Наверное, так чувствует себя волк, возвратившись в свое логово и почуяв запах чужака. Будь Фрэнк волком, шерсть на загривке у него встала бы дыбом.

Вместо этого он последовал условному инстинкту человека конца двадцатого века — пошел звонить в полицию. Толку, конечно, не будет. Но так надо, он точно знал: два года назад у него вынесли телевизор и стереосистему. Звонить надо не потому, что полиция найдет украденное, а потому что иначе страховая компания не возместит ущерб.

Только у телефона до Фрэнка дошло, что это не обычная кража, что телевизор и стереосистема остались нетронутыми. И только теперь он понял, кого винить.

Едва Дейли потянулся к трубке, как что-то тяжелое опустилось ему на затылок и он упал. Падая, задел головой телефон — посыпались искры из глаз.

Секунду спустя на него кто-то прыгнул и прижал к лицу что-то мягкое и вонючее, что могло быть только тряпкой в хлороформе.

Фрэнк бился. Выкручивался. Боролся. И наконец, обмяк, задержав дыхание.

Несколько секунд, которые пришлось так пролежать, казались вечностью. Легкие требовали воздуха, сердце нещадно колотилось, зато враг расслабился, самую малость. Больше и не требовалось.

Фрэнк сбросил его с себя и вскочил, чтобы добить, пока тот лежит. Но враг был слишком ловок, а у Фрэнка от хлороформа кружилась голова. Противник увернулся и встал на ноги.

Теперь Дейли его разглядел: черные джинсы и футболка, рыжеватые волосы, струйка крови из носа. Фрэнк бросился вперед, но боль в ребрах мешала двигаться, не давала как следует выпрямиться.

Враг успел добежать до выхода.

— Клод! — крикнул он наружу, выскочил и захлопнул за собой дверь.

Фрэнк схватился за ручку, но она не поворачивалась. Неудавшийся киллер держал ее с той стороны. Внезапно она распахнулась, ударив Дейли по голове и отбросив назад. В двери показалось окровавленное лицо, позади него — еще одно, смуглое и злое. Опять запахло хлороформом.

Им двигал страх, а спас — футбол. Идти в нападение Фрэнк научился еще в школе. Он нагнул голову и рванул вперед.

Атака застала их врасплох: они не удержали равновесия и отступили к лестнице. Фрэнк продолжал напирать, пока все трое не покатились вниз водоворотом ушибленных голов и размахивающих кулаков.

Сквозь грохот донесся голос:

— Эй! Что тут происходит?!

Драка тем временем докатилась до первого этажа. Нападавшие вскочили и метнулись к выходу, сбив по пути Карлоса — соседа — и выбив у него из рук пакеты с продуктами.

— Эй! — только и смог крикнуть тот.

Фрэнк поднялся, уцепившись за перила, и бросился на улицу... Поздно. Враги прыгнули в черный грузовичок, припаркованный у соседнего дома. Дейли побежал за ними, надеясь разглядеть номер, но они мгновенно сорвались с места и уехали.

— Господи, — простонал он. Ребра нестерпимо болели. Его догнал Карлос с головкой лука в руках.

— Фрэнк, что здесь творится?!