"Как в кино" - читать интересную книгу автора (Адамс Кайли)

Глава 8

Могло быть хуже. Например, он мог бы снова оказаться в Лондоне, проводить время в барах, потягивая пиво, и терпеть вопросы разных доброжелателей, которые подходили бы к нему и спрашивали: «Эй, не ты ли когда-то был Джеком Торпом?»

В Лос-Анджелесе о его прежней жизни, содержание которой составляли игра, девочки и рекламная шумиха, никто не знает. В общем и целом Джеку нравилось быть неузнанным, но какая-то часть его существа иногда тосковала по всеобщей любви, которая была бальзамом для его самолюбия.

Впрочем, футболисту, который пал так стремительно, лучше жить в другой стране. От переполненных стадионов и статуса очень важной персоны – к смене подгузников и работе на полставки тренером по фитнесу. За такую историю любой продюсер какой-нибудь передачи типа «Где они сейчас?» душу бы продал.

Татьяна остановилась на середине бассейна и взмолилась, тяжело дыша:

– Дай мне передохнуть, ну пожалуйста! Я умираю! Она проплыла всю длину бассейна раза три. Джек покачал головой и потряс кулаком в воздухе.

– Не останавливайся, это только разминка.

– Я тебя ненавижу!

– Это нормально. Когда фильм выйдет на экраны, ты меня полюбишь.

Татьяна судорожно рванулась вперед, гребя вольным стилем.

Джек держал на каждой руке по ребенку. Откинувшись назад, он посмотрел на их личики.

– Ваша мама плохая пловчиха, никогда не видел, чтобы кто-то поднимал столько брызг, всего лишь плавая от одного края бассейна до другого.

– Ма... ма!.. – Эверсон захихикала, будто поняла каждое слово.

Ит.ан сосредоточенно изучал лопатку, которая привлекла его внимание еще за завтраком.

Вопрос с няней не был решен, и волнения, связанные с серьезным прорывом в Татьяниной актерской карьере, отодвинули его в списке приоритетов на второй план. Джек, если честно, был не против исполнять обязанности няни, коль скоро эта роль не была закреплена за ним официально. Он любил детей. В свое время Хью регулярно отправлял его участвовать в разных благотворительных мероприятиях для детей. Кроме того, Джек давно уговаривал сестру поторопиться и подарить ему племянника или племянницу. Конечно, для этого ей нужно было сначала встретить подходящего мужчину и выйти за него замуж.

Татьяна закончила очередной этап дистанции и, жадно ловя ртом воздух, остановилась у ног Джека, глядя на него снизу вверх.

– Это какая-то пытка...

Он усмехнулся и, взяв маленькую ручку Эверсон, помахал ей.

– Не-ет, пытка начнется позже, когда мы будем прорабатывать пресс.

– Я тебя ненавижу!

– Ты это уже говорила.

– Значит, повторяю снова.

Татьяна попыталась приподняться на руках и выпрыгнуть из бассейна, но ее локти чуть было не подогнулись, так что она с трудом выбралась на бортик.

Джек бросил ей полотенце.

– Вытирайся и приходи на мат, будем делать растяжку.

– Если бы ты не держал на руках детей, я бы столкнула тебя в бассейн!

Джек оглянулся и спросил с невиннейшим видом:

– Не понимаю, откуда в тебе столько враждебности?

– Все началось с протеинового батончика, который ты подсунул мне на завтрак. Он был похож по вкусу на мелкую гальку.

– А что, крупная галька вкуснее?

– Ты прекрасно понял, что я имела в виду. Татьяна фыркнула, закатив глаза, и стала одеваться.

Она натянула нейлоновые шорты, старую футболку с эмблемой турне «U-2» и кроссовки «Найк».

Джек посадил близнецов в манеж и вручил каждому по маленькой чашке с ледяной стружкой. Это должно было занять их внимание как минимум минут на пятнадцать. Внимательно посмотрев на Татьяну, он спросил:

– Можно мне дать совет, не связанный с фитнесом? Татьяна встретилась с ним взглядом.

– Ты ведь не из секты «Свидетелей Иеговы»? Джек замотал головой:

– Нет.

Она вздохнула с облегчением:

– Ладно, тогда говори, что у тебя на уме.

– Тебе нужно найти подходящую няню. Я не спорю, ум хорошо, а два лучше, особенно когда дело касается воспитания детей, но вас уже не двое, а целая толпа. Ты, я, Энрике, Керр, а теперь еще и Джейрон... За близнецами ухаживает слишком много народу, наверное, это сбивает их с толку.

Татьяна посмотрела на Итана и Эверсон.

– А по-моему, они выглядят вполне довольными жизнью. А все ты – ты для них как волшебное связующее звено. Тебя они обожают, а меня просто терпят. На Энрике они в основном таращат глаза – наверное, потому, что он такой красивый. Малыши любят все красивое. Керр для них вроде большого приятеля по играм, а Джейрон – вроде двоюродной бабушки. Ах да, ты забыл еще Септембер. Иногда она тоже принимает участие в воспитании, но самое минимальное. Ей просто нужно давать четкие указания, например: «Следи, чтобы они не утонули» или «Постарайся, чтобы они остались живы, пока я не вернусь с рынка». – Татьяна вытянула руки над головой. – Есть еще доктор Джи. Дети, конечно, ее никогда не видели, но она обеспечивает мне моральную поддержку. Знаешь что? От плавания я проголодалась.

– Съемки фильма скоро начнутся, что ты собираешься делать тогда?

Татьяна с тоской посмотрела на Итана и Эверсон.

– Не знаю.

Джек вытянул шею и наклонил голову, касаясь ухом плеча. Татьяна в точности повторила его движение.

– Наверное, я втайне надеялась, что с ними останешься ты.

Джек сделал растяжку шеи в другую сторону. Татьяна повторила движение.

– Мне бы очень не хотелось приводить в дом незнакомого человека, тем более после того, как они к тебе так сильно привязались. А вдруг они не смогут приспособиться к другому? Для них это может стать душевной травмой.

– Не делай этого, – предупредил Джек.

– Чего не делать?

– Не занимайся эмоциональным шантажом. Татьяна притворилась шокированной:

– Я просто...

– Я знаю, что ты делаешь, – перебил Джек. Он начал делать растяжку для мышц плеч. – Мы уже обсуждали этот вопрос. Я не нянька, я личный тренер.

– С одним-единственным клиентом. Не бог весть какая карьера.

– Это ты помешала мне взять вторую клиентку, Септембер.

– Я сделала это для твоего же блага. Септембер обращается с мужчинами как с бумажными полотенцами.

– Ну и что? Мне не семнадцать лет, я спокойно переживу, если меня используют и бросят. Иногда мне это даже нравится – все зависит от конкретных обстоятельств.

Татьяна сердито сверкнула глазами:

– Чем тебе так не нравится работа няни? Только тем, что она считается женской?

Джек положил ногу на край металлического столика и стал растягивать подколенное сухожилие.

– Считается? Это и есть женская работа. Татьяна положила ногу рядом с его ногой.

– Ерунда, мужчины тоже этим занимаются. Многие одинокие матери специально нанимают в няньки мужчин, чтобы у детей был перед глазами положительный мужской образ. Я читала на эту тему статью в одном умном журнале.

– Правда? Подпиши меня на этот журнал.

– Оставь свой сарказм. Я устала и умираю с голоду. Джек продолжал упражнения на растяжку.

– В десять сможешь выпить коктейль. Татьяна поморщилась:

– Я не могу принимать такое пойло в здравом уме.

– Ну и кто теперь упражняется в сарказме?

Джек поднял колено и стал вращать ногой в щиколотке. На этот раз Татьяна не стала повторять за ним, она положила руки на бедра, немного наклонилась вперед и вперила в Джека взгляд, полный решимости.

– Джек, ни одна няня с тобой не сравнится. Близнецы тебя любят, когда ты входишь в комнату, их личики озаряются радостью, такого я никогда не видела. – Татьяна немного подумала. – Ну может быть, они так же реагируют на Барни, но это быстро проходит. Барни их просто радует, а ты делаешь их счастливыми. Это похоже на волшебство.

Джек посмотрел на близнецов. Те все еще были заняты ледяными стружками. Пока с ними не было никаких проблем. Джек неожиданно для себя обнаружил, что у него талант ладить с детьми, во всяком случае, с этими двумя. Но они заслуживали большего, чем он мог им дать.

– Тебе нужно найти кого-то, на кого ты сможешь рассчитывать в долгосрочной перспективе.

Татьяна от досады чуть не подпрыгнула.

– Да пойми ты, мне нужна нянька прямо сейчас! Я смогу сосредоточиться на фильме, только если буду уверена, что детям обеспечен хороший уход!

Джек наклонился и поднял с пола пару гантелей.

– Значит, на самом деле ты беспокоишься не о них, а о себе?

Татьяна поколебалась:

– Вроде того. Но только, скажем так, процентов на тридцать. А на остальные семьдесят я думаю о них. Честное слово.

Джек показал подъем на бицепс и передал гантели Татьяне.

– Я не нянька. Не путай меня со своим мужем.

– При чем здесь Керр?

– Это он продавщица «Эйвона».

– Нет, он занимается «Мэри Кэй»... и он не продавец, а распространитель.

Татьяна с растерянным видом несколько раз подняла и опустила гантели.

– Я с шестнадцати лет был в профессиональном спорте, можно сказать, я вырос на стадионе. Ты хоть понимаешь, что ты мне предлагаешь?

– Черт, – пробормотала Татьяна, – так я и знала, что что-нибудь забуду.

Сделав несколько повторов, она остановилась и протянула гантели Джеку.

– Я ненадолго. – Она схватила мобильный, нажала кнопку быстрого набора и несколько секунд ждала, проявляя признаки нетерпения. – Энрике! У меня к тебе очень важное срочное дело. Нет, пожалуй, не очень важное, оно касается Керра, а ко мне не имеет прямого отношения, так что назовем его просто срочным. Сегодня вечером Керр устраивает в доме вечеринку для потенциальных покупателей, я совсем забыла попросить тебя заказать угощение. Загляни к Ральфу за закусками и сладостями. Мне нравятся у них маленькие сырные печеньица, украшенные кусочками киви. И приготовь побольше «Маргариты». Если гости напьются, они наверняка накупят больше косметики. Я хочу, чтобы у Керра торговля пошла хорошо, ему нужен успех хоть в чем-то, он сейчас в миноре: еще один издатель отказался печатать его стихи. Ах да, и будь сам поблизости, чтобы Керр мог продемонстрировать на тебе кремы и маски. Между прочим, у меня остался, наверное, всего один тампон, а скоро месячные. Ты бы заглядывал почаще в календарь «Хелло, Китти», не зря же я его тебе дала. Я трачу уйму времени, чтобы записать в него все важные даты. Ладно, это все. Пока. – Она бросила телефон на стол. – Терпеть не могу голосовую почту.

Джек мог только посочувствовать бедняге, которому это сообщение предназначалось.

– Так на чем мы остановились? – спросила Татьяна. – Ах да, вспомнила. Работа няни не превратит тебя в гея, если тебя пугает именно это. Мы можем даже не называть тебя няней, с сегодняшнего дня ты – мэнни. А что, это звучит очень по-мужски. Тебе нравится?

– Нет. – Джек протянул Татьяне гантели. – Не отвлекайся, давай сосредоточимся на тренировке.

– В чем дело? Тебе не нужна работа? Ты вроде бы говорил, что потерял все деньги на каком-то прииске.

– На сделке с недвижимостью. И это не я потерял, а мой менеджер.

– Тебе нужно его уволить.

– Уже уволил.

– Я могу платить тебе пятьдесят тысяч долларов в год. Няня, пардон, мэнни, в среднем зарабатывает тридцать шесть тысяч, так что я предлагаю очень выгодные условия. Только не говори Энрике, а то он рассердится, потому что ему я плачу по часам.

Джек жестом показал Татьяне, чтобы она продолжала качать мышцы. Она машинально стала поднимать и опускать гантели.

– Между прочим, мэнни нужны не только матерям-одиночкам. Подумай о молодых отцах, которые на самом деле старые... Взять, к примеру, Майкла Дугласа или Дона Джонсона. Они тоже могли бы нанять мэнни, чтобы он учил их детей кататься на велосипеде или играть в бейсбол. Если задуматься, это очень важная работа. И вполне мужская. По сравнению с этим работа какого-нибудь прораба – ерунда, плевое дело.

Джек даже не улыбнулся.

– Работай руками, а не языком.

– Тебе надо будет переехать к нам, – продолжала Татьяна. – Мелина – няня, которая работала у нас до тебя, – была хорошая, но мне не нравилось, что она с нами не жила. У нее была странная идея, что она должна жить со своей семьей. Меня это обижало, но я не показывала виду, чтобы не создавать в доме эмоциональное напряжение. – Татьяне стало трудно поднимать вес. – Сколько раз я должна это сделать? Может, уже хватит?

Джек кивнул и подошел, чтобы взять гантели, но Татьяна бросила их на землю прежде, чем он успел до них дотронуться.

– В доме всего две спальни, твоя и детская. Ты предлагаешь мне спать с тобой?

Татьяна засмеялась:

– Нет, хотя ты был бы рад, правда?

– А ты – тем более. Татьяна резко втянула воздух.

– Как прикажешь тебя понимать? Джек усмехнулся:

– Что тебе непонятно? Я вроде бы не загадками изъясняюсь.

– Послушайте, вы, Мистер. Великолепный, вы, наверное, спутали меня с одной из своих лондонских поклонниц тинейджеров!

Джек раскинул руки, как будто был готов обнять целый мир.

– Да будет тебе, Татьяна, ты же знаешь, что тоже хочешь получить чуть-чуть меня.

– Боже мой! – Татьяна попятилась, не замечая, что оказалась всего в нескольких дюймах от края бассейна. – Ты ужа-а-асно самовлюбленный! Как я только раньше этого не замечала?

– Что я могу сказать? Похоть слепа...

– Ладно, хватит, прошу тебя. Сначала это было смешно, но теперь ты только выставляешь себя в нелепом виде.

– Эй, ты первая начала!

– Что ж, конечно, ты меня хочешь. Как-никак моя фотография была в «Плейбое», и ты ее видел. А самое главное – ты ее запомнил.

Джек сделал несколько шагов в ее сторону, изображая утрированно-страстный взгляд.

– Ты горячая девчонка. Татьяна встряхнула волосами.

– Как мило, что ты это заметил.

– Пожалуй, даже чересчур горячая, наверное, тебе стоит немного охладиться.

Джек игриво толкнул ее, и она полетела в бассейн. Лицо Татьяны было неподражаемо, оно выражало одновременно потрясение, ярость, досаду – и все это с легкой примесью восторга. Джек расхохотался, давно ему не было так весело. Как истинный джентльмен, он протянул мокрой красавице руку. Татьяна оттолкнула его руку и стала убирать с лица прилипшие мокрые волосы.

– Это было подло! Джек присел на корточки.

– Да ладно тебе, я просто пошутил. Татьяна немного смягчилась:

– По крайней мере помоги мне выбраться, шутник. Джек протянул ей руку. Татьяна схватилась за нее и вдруг с неожиданной силой дернула на себя. Рывок был таким резким, что Джек оказался застигнут врасплох. Он не успел ни за что зацепиться и тоже полетел в бассейн, подняв веер брызг. Он ушел под воду, потом вынырнул и, переводя дух и стряхивая с лица хлорированную воду, улыбнулся, как и подобает настоящему спортсмену.

– А у тебя сильные руки.

Татьяна скрестила руки, как Вандер-Вумен.

– Ты еще не видел, как я уклоняюсь от пуль! Джек пошел к ней, она стала отступать.

– Вандер-Вумен никогда не бежит от опасности.

Татьяна пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену бассейна. Джек положил руки на бортик по обеим сторонам от нее, и она оказалась в ловушке. И тут его охватило непреодолимое желание – поцеловать ее, изведать вкус ее рта. Приоткрыв губы и не отрывая от ее лица смеющегося взгляда, Джек стал медленно наклоняться к ней.

– Только посмей меня поцеловать, и я закричу! – выпалила Татьяна.

Джек поколебался, но не отступил ни на дюйм. Как всегда невозмутимый, он рассмеялся:

– Ты думаешь, я собирался тебя поцеловать? Теперь Татьяна засомневалась.

Джек быстро подул на кожу над ее верхней губой и потер это место указательным пальцем.

– У тебя соринка прилипла к лицу. – Он посмотрел на воду. – Как часто этот бассейн чистят?

– Каждую неделю! – ответила она, явно задетая. Джек убрал руки и поплыл обратно.

– Ну, если ты так говоришь...

Ему стоило большого труда сохранять серьезную мину.

– Я знаю, что ты хотел меня поцеловать.

Он бросил на нее насмешливый взгляд, вздохнул и слегка пожал плечами.

– Если тебе нравится так думать – пожалуйста, я спорить не собираюсь.

Татьяна сжала кулаки и ударила по воде:

– Ух!.. Какой же ты противный!

– Нет, кошечка, я Джек Торп, твой новый мэнни. Татьяна не слишком грациозно подплыла к нему и схватила за руку:

– Ты серьезно? Не дразни меня!

Джек не раздумывал над своим решением и минуты. Слова сорвались с языка почти в то же мгновение, как в мозгу оформилась мысль. Однако сейчас такое решение казалось ему самым правильным, естественным. Джеку нравились близнецы, а еще больше нравилась их сумасшедшая, безнадежно эгоцентричная мамаша. Ее бестолковый личный помощник тоже хорош. Да и Септембер Мур, эта актриса с большими странностями. Все эти чудики жили совсем в другом мире, чем тот, к которому привык Джек, а это именно то, что ему сейчас было нужно: совершенно новый мир. Не говоря уже о том, что работа ему очень кстати.

Татьяна сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони.

– Скажи, ты это серьезно?

– Да, серьезно.

Она бросилась к нему, крепко обняла за шею и звонко чмокнула в щеку.

– Для меня это отличная новость, мне сразу стало легче. Но я радуюсь не только за себя, для Итана и Эверсон это тоже очень хорошо.

Джек коснулся пальцем ее щеки.

– Ты такая самоотверженная... прямо как Ганди. Татьяна игриво шлепнула его по руке.

– Только нам нужно оговорить кое-какие правила.

– Какие, например?

– Никакого секса. Секс все испортит.

– Ты имеешь в виду между нами, так? То есть я могу заниматься сексом с другими женщинами?

– С какими другими?

– Ну, не знаю, с Тиффани, с Эйприл, с Хидер – с теми, с кем познакомлюсь.

– Если у женщины такое имя, значит, она либо стриптизерша, либо еще учится в школе.

Джек подумал над ее словами.

– Меня устроит и то, и другое. Главное – чтобы ей уже исполнилось восемнадцать и она училась в старших классах.

Татьяна закатила глаза:

– Мужчина с высокими моральными принципами. Мне это нравится.

– Послушай, мне как-никак двадцать шесть лет. Если тебе нужен мэнни, который соблюдает обет безбрачия, советую развесить объявления возле клуба поклонников сериала «Звездный путь».

– Ладно, не важно. На самом деле мне все равно, кого ты будешь водить по ресторанам и оставлять неудовлетворенными. Но женщины из моего близкого личного и профессионального окружения – табу. Все равно Энрике почти со всеми с ними уже переспал. Впрочем, можешь на всякий случай попросить у него список. – Татьяна показала на дом: – И чтобы никаких шашней под моей крышей!

– Конечно, нет! Я буду заниматься со всеми сексом только здесь, в бассейне.

Татьяна прищурилась:

– Знаешь, пожалуй, мне не очень нравится мысль, что ты будешь заниматься с моими детьми.

– Очень интересно.

Доктор Джи принялась быстро записывать что-то в свой желтый блокнот. Татьяна сидела, скрестив ноги, напряжение то сковывало ее, то отпускало.

– Это хорошо. Мне было бы неприятно сознавать, что моему психотерапевту со мной скучно. Это означало бы, что вы меня не слушаете. А зачем мне вам платить, если вы меня не слушаете? Разговор с собеседником, который меня не слушает, я имею каждый день и совершенно бесплатно – я имею в виду моих знакомых. – Татьяна немного подумала. – Хотя, с другой стороны, это было бы вполне нормально, потому что среди тех, кто меня не слушает, есть люди, которым я плачу зарплату.

– Татьяна, мне с пациентами не бывает скучно, – заверила доктор Джи.

– Даже с больными нарколепсией? Доктор Джи улыбнулась.

– И еще раз спасибо, что приняли меня, хотя я не записалась заранее.

– Так получилось, что одна пациентка отменила визит.

– Я знаю. Я позвонила Аните Джаспер и сказала, что мне совершенно необходимо попасть к вам именно сегодня. Она согласилась уступить, а сама выпьет дополнительную пилюлю ксанакса и пригласит массажиста.

– Вы знакомы с Анитой?

Татьяна кивнула.

– Это я вас ей порекомендовала. Она очень славная, хотя немного безвольная. Я бы на ее месте развелась с Грэмом еще много лет назад, после той первой истории с проституткой-трансвеститом.

– Татьяна, нехорошо просить людей уступить вам свое время приема. Я попрошу вас больше так не делать.

– Хватит про Аниту, я не хочу тратить свое законное время на обсуждение ее проблем. Так что вам показалось интересным? Мне не терпится послушать.

Казалось, доктор Джи испытала облегчение оттого, что они продолжили.

– Меня заинтересовало, что вы будете сниматься в новом фильме.

Татьяна энергично кивнула.

– Но большую часть сеанса вы говорили об Итане и Эверсон, о том, как это может на них повлиять, о том, как вам хочется, чтобы за ними был хороший уход, и о вашей искренней привязанности к Джеку Торпу.

Татьяна вздрогнула.

– Я бы не называла это искренней привязанностью. Я в восторге от того, как он обращается с близнецами, но не более того.

Доктор Джи быстро кивнула.

– Когда вы о нем говорите, ваше лицо озаряется внутренним светом, глаза вспыхивают, я еще не видела, чтобы вы так реагировали на какого-то мужчину. Думаю, за этим кроется нечто большее, чем вы сейчас готовы признать.

– Даже если он мне немножко нравится, между нами ничего не может быть, ведь он няня Итана и Эверсон. Вернее, мэнни. А что, если бы мы с ним поссорились? Я бы его потеряла, и близнецы остались бы без няни.

– А что, если бы ваш роман расцвел? – предположила доктор Джи.

– По мне, ни один роман, или связь, или, если уж на то пошло, даже дружба не может расцвести.

– Почему вы так считаете?

Доктор Джи склонила голову набок, что означало, что она с интересом ждет ответа и слушает очень внимательно, анализируя каждое слово пациентки.

Татьяна помедлила с ответом. Зачем она вообще открыла эту дверь? Нужно было придерживаться более легких тем, например, страха провалить первую роль в крупнобюджетном фильме или переживаний на тему, не будет ли ее задница казаться слишком большой на экране во время постельных сцен с Грегом Тэппером. А теперь придется обсуждать с психотерапевтом действительно важный вопрос. Она совершила большую ошибку, но ничего не поделаешь, придется отвечать.

– Все отношения, которые у меня с кем-нибудь были, рано или поздно заканчивались разочарованием. Не знаю, в чем дело, может, у меня непомерно завышенные требования. Обычно я хочу от людей чего-то определенного, а они редко оправдывают мои ожидания.

Доктор Джи молча смотрела на Татьяну. Она не записала в блокнот ни единой буковки. Татьяна даже немножко обиделась.

– Вы это не записали.

– Нет, не записана.

– Странно, мне казалось, что я сказала нечто очень глубокое, что стоило бы записать.

– Не думайте о моих записях, они не имеют никакого отношения к науке. Давайте вернемся к вашим проблемам.

Попробуйте вспомнить самое раннее воспоминание об отношениях, которые вас разочаровали.

– О, это легко. Первыми были мои родители.

– И что же вас в них разочаровало?

– Ну... когда я была совсем маленькой, отец от нас ушел и женился второй раз. У него другая семья, и он благополучно забыл о моем существовании. Ну и, конечно, моя мать – неуравновешенная психопатка, эмоционально отчужденная, ей если и можно доверить заботу о ком-то, то только об аквариумных рыбках. Да и то под присмотром. Вместе эта парочка вызывает сильное разочарование.

– Как бы вы описали ваши нынешние отношения с родителями?

– С отцом у меня вообще нет никаких отношений. С матерью я, правда, пытаюсь поддерживать какое-то общение, на практике это означает, что я сообщила ей мой номер телефона и адрес, но она редко ими пользуется. Мы с ней примерно как Ширли Маклейн и Дебра Уингер, только без постоянных споров и рака груди. Я бы сказала, что у нас с ней немая версия фильма «Язык нежности».

– Когда вы с ней в последний раз разговаривали?

– Точно не могу сказать, знаю только, что тогда президентом был Клинтон.

Доктор Джи вскинула брови, взяла ручку и стала деловито писать в блокнот.

– Я пошутила, на самом деле это было не так давно. Серьезно. Президентом был уже Джордж Буш. Ну может быть, не официально – они все еще подсчитывали голоса избирателей во Флориде.