"Адов Пламень" - читать интересную книгу автора (Верещагин Петр)
Сказание Безумный Менестрель
…Говорили, что он блуждает во тьме и не может выйти на свет, пока свет не станет тьмой. Говорили, что песни его помогают этому превращению, и только когда в его руках арфа или лютня – он вспоминает ту часть себя, которую хочет вспомнить. В остальное время у него в глазах та же темнота, что царит вокруг него.
Никто не может похвастаться, будто знает его облик или его имя. У него нет имени, есть только прозвание; облик же его не скрыт ни маской, ни личиной, ни искусными чарами иллюзии – однако никто не в состоянии запомнить черт его лица. Даже назвать цвет волос или форму подбородка – не могут. А ведь многие в мирах тьмы, по которым он странствует, видели и видят до сих пор сутулую фигуру в обрывках темного плаща. Фигуру Безумного Менестреля…
Это не сказание о том, кто смеется, не имея больше сил для рыданий. Это – сказание о том, кого в нем видят.
Есть и другое, приписываемое самому Безумному Менестрелю. Он не подтверждает своего авторства и не отрицает его. Проверить истинность упоминаний по многим причинам невозможно, а посему это сказание (вернее, песня) приводится без дальнейших комментариев.
Я – шип, что в стопу вошел, я – сумрак ночной в глазах;Я – червь, что терзает ствол, я – путника злейший страх.Я – лаз крысиный в стене, я – ржавый засов на двери;Я – дух разрушенных дней и вестник кровавой зари.Гниль на ячменном зерне, грязь на пшеничных снопах —Мой разрушительный смех все топит в горьких слезах.Я – язва, плесень и ржа, я – разложенье и смерть,Слизь из ночного дождя и кара солнечных дней.Засуха пьет мою кровь средь вековечных болот,Яд роковых лепестков в клочья мне легкие рвет,Юг насылает чуму, тлеет в проказе Восток —Но не уйти мне во тьму, не дописав этих строк!Страх мне помог одолеть сумерки северных льдов,Знания мертвых сберечь смог я средь черных их снов;Руки мои – ветхий прах, жжет их свинцовый огонь:Склепы в песках и степях грабил я, жить обречен…День не вернется назад, не потеплеет луна,Но сквозь затерянный ад вышел я в музыке сна.Мертвый мой раб-чародей голосом прежних вековЧерную силу теней выжег дотла болью слов.Не получал я даров в храмах от гордых владык —Им не оставить следов в черном песке моих книг:Там – ужас алых глубин, крылья растоптанных грез,Дрожь оскверненных пучин в море безумных угроз.Там средь нечистых гробниц чудища спят мертвым сном,В тучах кровавых зарниц – демоны прошлых времен.Там нет пространств и веков, нет ни Барьеров, ни Врат;Есть только край мертвых снов, где раем кажется ад…Разум – кусок ледника, сердце – обломок скалы;Но первородный свой страх я наконец победил!Черного древа плоды, вязкий ваш смрад явит суть, —Дайте мне мертвой воды, чтобы я смог отдохнуть…
…А еще говорят…
Нет. Этого – довольно.
Он избрал свой удел сам, и причины этого – пускай останутся ясны лишь для него.
Чтобы легенда оставалась легендой, где-то всегда должна скрываться тайна. Иначе она теряет слишком много, ничего не приобретая взамен.