"Тысячекрылый журавль" - читать интересную книгу автора (Кавабата Ясунари)4Когда они вернулись из ресторана в гостиницу, Юкико позвонила матери. – Мама почему-то беспокоится, спрашивает, все ли в порядке. Вы с ней не поговорите? – Да нет, пожалуй… Передай ей сердечный привет… Кикудзи почему-то не хотелось говорить с ее матерью. – И мама тоже, – Юкико повернулась к нему, – передает вам привет и желает всего наилучшего. Телефон стоял в номере. Отсюда Юкико и позвонила. Значит, она не собирается украдкой жаловаться матери. Впрочем, Кикудзи этого и не думал. И все-таки госпожа Инамура, видно, почувствовала женской интуицией, что не все ладно у ее дочери. Кикудзи понятия не имел, как ведут себя счастливые жены на второй день свадебного путешествия. Звонят они матерям или не звонят? Может быть, такой звонок – явление столь необычное, что мать невольно забеспокоилась. Да, скорее всего девушка, только что ставшая женщиной, не станет звонить родителям – из чувства стыдливости. В пятом часу появились три маленьких американских военных корабля. Далекая легкая облачность над районом Адзиро рассеялась, море застыло в вечернем мареве, оно стало ленивым и сонным, как в весенний вечер. Корабли скользили тихо. Что несли они в своем чреве? Может быть, яростное вожделение?.. Может быть… Но выглядели они мирно, словно игрушечные. – Смотри, и правда военные корабли являются сюда на прогулку! – Я же говорила! Утром, когда я встала, ушли вчерашние, – сказала Юкико. – Я долго смотрела им вслед от нечего делать… – Часа два прождала, пока я проснулся? – Наверно, больше. Во всяком случае, мне показалось, что больше. Так странно и так чудесно все было. Я – и вдруг здесь, с вами! Я ждала – вот вы наконец проснетесь, и мы будем говорить, говорить… – О чем? – Да так, ни о чем… Корабли шли с зажженными огнями, хотя еще было достаточно светло. – Знаете, – сказала Юкико, – интересно, что вы обо мне думаете. Например, как вы считаете, почему я вышла за вас замуж… Об этом мне тоже хотелось поговорить. – «Как вы считаете…» Очень странно ты об этом говоришь… – Конечно, странно! И все равно интересно. Любопытно, что думает мужчина о девушке, которая в конце концов становится его женой. Мне приятно думать об этом. Только я не понимаю, почему вы считали меня недосягаемой?.. – У тебя те же самые духи, что и в прошлом году, когда ты приходила ко мне в гости? – Да. – Вот именно в тот день я и подумал о тебе как о недосягаемой! – Да-а?.. Наверно, из-за духов. Они вам не нравятся? – Как раз наоборот! Тогда… на следующий день я пошел в чайный павильон. Мне казалось, там стоит запах твоих духов… Юкико удивленно на него взглянула. – Понимаешь, – продолжал Кикудзи, – я пришел туда и неожиданно подумал, что должен от тебя отказаться… Ты стала для меня вдруг абсолютно недосягаемой. – Не говорите так, мне это больно. То есть, можно, конечно, об этом говорить, но не мне… Пусть эти слова будут для других, если вы кому-нибудь будете обо мне рассказывать… Я все понимаю, но… Сегодня мне хочется слышать слова, предназначенные для меня одной. – Ну, как бы сказать по-другому… Вы были моей мечтой… – Мечтой?.. – Да! Ведь мечта – это всего только мечта. Она недостижима. И я примирился с этим – с недостижимостью. – Мечта… Это слово меня поразило… Все так и есть. Я тоже должна была примириться с действительностью… тогда… Наверно, я тоже мечтала о вас… Но именно эти слова – мечта, примирение, – они не приходили мне в голову. – Видите ли, наверно, такие слова принадлежат к лексикону грешников, а вы… – Да ну вас! Опять вы говорите о других! – Нет, не о других. – Ну, пожалуйста, не надо! Впрочем, я и сама думала, что смогла бы полюбить даже женатого мужчину, – сказала Юкико, сверкнув глазами. – Правда, правда! Но то, о чем можно только мечтать, страшно. И не будем больше об этом, ладно? – Хорошо. А ночью сегодня я испытал такое необычное чувство. Я думал, не только Юкико сама, но даже аромат ее духов отныне принадлежит мне… – ? – И все равно – вы моя мечта. Вечная… – Ну да, а вдруг скоро разочаруетесь! – Никогда и ни за что! Кикудзи сказал это с полной уверенностью, потому что испытывал глубочайшую благодарность к Юкико. Юкико, кажется, чуточку испугалась, но тут же произнесла с необыкновенной силой: – И я никогда и ни за что в вас не разочаруюсь! Клянусь! Однако сколько времени осталось до разочарования Юкико? Часов пять-шесть, не более. И если она даже не разочаруется, а всего-навсего преисполнится сомнением, не наступит ли разочарование для него, Кикудзи? Глубокого, ледяного разочарования в самом себе?.. Кикудзи боялся и всячески оттягивал тот момент, когда надо будет ложиться спать. Но дело было не только в страхе. Ему нравилось беседовать с Юкико. Она держалась гораздо свободнее, чем вчера. Они засиделись допоздна. В ее голосе, в движениях не осталось никакой скованности. Она весело и непринужденно приготовила и разлила чай. Когда Кикудзи после купания и бритья втирал крем, Юкико подошла и попробовала его крем пальцем. – Я всегда покупала крем для папы. Но другой… – Может, мне сменить крем? На такой же, как у твоего отца? – Нет, пусть будет другой. И сегодня Юкико, так же как вчера, держала в руках халат и, так же как вчера, поклонилась, направляясь в бассейн. А вернувшись, она сказала: – Спокойной вам ночи! Сказала, поклонилась, легонько коснувшись татами кончиками пальцев, и скользнула в свою постель. От ее девичьей чистоты у Кикудзи забилось сердце. Наступил мрак, глубокий, как морское дно. У Кикудзи дрожали веки, он плотно закрывал глаза и пытался увидеть Фумико. Да, она тогда не сопротивлялась. Сопротивлялась только ее невинность. Сопротивлялась низости, подлости, разврату. И он все равно растоптал невинность Фумико. И после этого осквернить Юкико, такую же чистую и невинную, какой раньше была та, другая?.. Эти мысли отравляли душу, как яд. Что он мог поделать? Юкико, чистейшая, незапятнанная, воскрешала в нем образ Фумико. Может быть, это отчаяние?.. Память плоти – страшная вещь. Он вспомнил Фумико, и сквозь воспоминание о ней пробились другие волны – волны женщины, госпожи Оота. Что это – бесовское проклятие или человеческое естество?.. Ведь госпожа Оота умерла, Фумико исчезла… И если они не питали к нему ненависти, а любили его, почему он теперь трусит, так жалко трусит?.. Некогда Кикудзи горько каялся, побежденный телом госпожи Оота, равнодушный к другим чувствам. А сейчас ему было страшно – может быть, он ни на что больше не способен? Может, все в нем умерло и никогда уже не воскреснет?.. Вдруг Юкико шевельнулась. – Расскажите что-нибудь, – сказала она. Кикудзи испугался. Рука злодея простерлась… Для чего? Чтобы только обнять святую невинность?.. Кикудзи вдруг почувствовал, как горячие слезы обжигают ему веки. Юкико мягко уткнулась лицом в его грудь и всхлипнула. Едва сдерживая дрожь в голосе, Кикудзи прошептал: – Ну что ты?.. Тебе грустно?.. – Нет. – Она покачала головой. – Но… Я так любила Митани-сана, что ничего не могла с собой поделать, а со вчерашнего дня стала любить его еще больше… Потому и заплакала. Кикудзи взял Юкико за подбородок и приблизил губы к ее губам. Он уже не скрывал своих слез. Воспоминания о госпоже Оота и Фумико мгновенно улетучились. Почему нельзя провести с невинной женой несколько невинных дней?.. |
||
|