"Ты в моей власти" - читать интересную книгу автора (Кауи Вера)

ГЛАВА 2

Свой медовый месяц они решили провести на Багамах, на яхте одного из многочисленных богатых приятелей Рори. Клэр была немного разочарована, узнав, что они там будут в компании совершенно незнакомых ей людей. Они с Рори расположились в большой хозяйской каюте, которую владелец яхты, бразильский промышленник, предложил им занять. Сам же он со своей подружкой — роскошной девицей — занял другую.

— А я думала, мы будем совсем одни! — огорченно сказала Клэр. — Ведь это же наш медовый месяц, Рори!

Она чувствовала, что это звучит вздорно, но ничего не могла с собой поделать. Да, Рори знал, о чем говорил, когда обещал ей «сюрприз».

— Послушай, родная, это не будет нам стоить ни пенни! К тому же Бруно весьма полезный человек. Он готов оказать мне услуги, он предлагает помощь в делах. Мы не можем жить только на то, что приносит Баллетер-хаус. А мне хочется взяться за нечто большее, более выгодное, и Бруно может мне в этом помочь. Скажи, многие ли невесты могут похвастаться таким медовым месяцем? Посмотри, какая каюта! И вся эта роскошь в твоем распоряжении! Никто не будет нам мешать, все понимают, что у нас с тобой медовый месяц… Кстати, никому другому Бруно не уступил бы своей каюты! В тот вечер они ужинали одни в своей каюте — еда и вино были великолепны. Через раскрытый иллюминатор слышалась музыка: приглашенный Бруно на яхту оркестр наигрывал нежные и знойные калипсо. Ветерок приносил вечерние ароматы, и яхта, бросившая якорь у одного из отдаленных островов, слегка покачивалась на спокойной глади моря. Луна поднялась высоко, и уже нереальным казался снег, окружавший их в день свадьбы, сразу после которой Рори с Клэр отправились в свое волшебное путешествие. И сейчас в воздушном розовом шифоновом платье, с бриллиантовым сердечком на шее, сидя за столом при свечах, вдыхая доносящиеся с берега тяжелые ароматы тропических цветов, Клэр не отводила глаз от мужа, сидевшего напротив в белом смокинге, с алой гвоздикой в петлице и глядевшего на нее своими голубыми глазами так, что у нее все трепетало внутри, и думала: «И что это я капризничаю… Здесь все так чудесно! Многие ли женщины проводят медовый месяц на такой шикарной яхте? Он устроил все это, чтобы удивить меня, если этот Бруно может быть ему полезен, значит, я должна сделать все, чтобы поддержать Рори». Клэр дотронулась до его руки:

— Спасибо тебе, милый, за все это!.. Здесь так хорошо!

— Погоди немного, тебя ждет еще много неожиданностей! — произнес Рори вкрадчиво, и у Клэр сладко защемило сердце. Поужинав, они вышли на свою палубу-веранду, и Рори, обняв, увлек ее вместе с собой на шезлонг с мягкими подушками, он гладил ее, едва касаясь кончиками длинных пальцев, нежно, словно водя перышком, до самых глубин будоража ее. Он уже ласкал ее так в день помолвки, но сегодня, Клэр понимала, Рори не остановится на этом. Теперь ему не нужно было говорить ей: «Дорогая! Я хочу, чтобы у нас с тобой была настоящая первая брачная ночь; я хочу, чтобы ты оставалась девственной, я хочу познать всю сладость, которую должен испытывать супруг, становясь для своей жены первым мужчиной…»

И теперь, взяв бокал с шампанским из слабеющей руки Клэр, Рори принялся целовать каждый ее пальчик. Рори прижал к влажным губам ее ладонь, и Клэр почувствовала сладость его языка. Ее взгляд упал вниз на склоненную голову: густые темно-рыжие волосы сходились клинышком на затылке. Клэр прильнула губами к этому месту. В тот же миг Рори поменялся с ней местами: теперь она полулежала на подушках, а он, оказавшись на ней, покрывал поцелуями ее плечи и шею.

— Какой аромат! Как в розовом саду… — шептал он. — Да-да, в нашей жизни будут розы, сплошные розы, обещаю тебе, родная моя…

Клэр вся выгнулась, прерывисто дыша, как только его зубы прикусили ей мочку уха. И услышала, как Рори засмеялся. От этого ее нега стала еще слаще.

— Я знал… — шептал он. — О, ты у меня, родная, такая способная ученица…

Да, он был очень искусен. Его губы легко прикасались к ее губам, а пальцы зарылись в волосы. Губы Рори блуждали у Клэр за ухом, переходя на висок, скользя к подбородку, пробирались в уголки, которые совершенно неожиданно для Клэр отзывались на его ласки, пробуждая где-то глубоко в низу живота безотчетные струи восторга, ощущение чувственного трепета, от которого становилось невмочь дышать.

И когда наконец он крепко прижался своими губами к ее губам, те раскрылись навстречу с жадностью нетерпеливого ребенка и вместе с тем с такой желанной для него страстью. Перестав быть пассивной, Клэр в безудержном порыве отвечала на его поцелуи, пронизывающие, ищущие… Поднявшись, Рори подхватил Клэр на руки, понес ее внутрь их роскошной каюты. Он опустил Клэр на пушистый шиншилловый ковер, после чего пригасил все лампы, оставив одну, мягко светившую сквозь шифоновый абажур. Потом принялся раздевать ее, сопровождая движения пальцев прикосновениями губ, в то время как Клэр помогала ему освободиться от одежды. Их движения не были поспешными, одно перетекало в другое. Не успела она опомниться, как оба они уже были обнажены. Повернувшись на бок, Рори разглядывал Клэр, с восхищением скользя взглядом по ее телу.

— Одалиска… — проговорил он. — Миниатюрна, но какое совершенство!..

И снова стал ласкать ее губами. Клэр не подозревала, что можно испытать такой восторг от прикосновения губ; от наслаждения у нее кружилась голова. Его руки гладили ей плечи, маленькие, но налившиеся груди. Рори приподнял Клэр, повернул так, что она теперь сидела к нему спиной меж его ног, ощущая жаркое прикосновение пульсирующего члена. Пальцы Рори обхватили ее груди. Клэр почувствовала прикосновение его губ к своей спине, он скользил ими вниз, потом снова вверх к затылку и шее, которую игриво покусывал, вызывая у Клэр непроизвольную дрожь. Его пальцы поигрывали с ее сосками, набухшими до боли, и снова Клэр ощутила тот же странный, болезненный трепет в низу живота. Она почувствовала, как стало влажно внутри, и, словно угадав, что она готова, Рори протянул руку ей между ног, лаская внутреннюю поверхность бедер, слегка раздвигая их, и вдруг Клэр почувствовала, как его пальцы входят в нее. Клэр невольно дернулась, сжимая бедрами его руку, и тогда Рори развернул ее лицом к себе, прижал так, что ее груди уперлись в его могучую грудь. И снова стал покрывать ее поцелуями. В глазах Клэр помутилось; все мысли исчезли, остались только ощущения. Рори положил Клэр на спину, и его губы, оторвавшись от ее губ, устремились вниз по шее к груди; обхватив губами сосок, он стал его нежно сосать. Острый приступ неземного блаженства потряс ее с ног до головы, Клэр вскрикнула и беспомощно обмякла в его сильных объятиях, в то время как Рори жадно ласкал сначала одну, потом другую грудь и, лаская ртом одну, при этом сжимал и сдавливал пальцами другую. Клэр казалось, что ее вот-вот разорвет от восторга; дыхание стало хриплым, сердце часто билось, все тело дрожало. С умелой чувственностью Рори продолжал ласкать ее, пока дыхание не начало судорожно вырываться из груди Клэр, а голова металась из стороны в сторону под напором исходящего от него жара, расплавившего все у нее внутри. Наконец он снова положил ее на спину, но на этот раз широко раздвинул ей ноги и, продолжая ласкать грудь, принялся целовать и покусывать ей пальцы ног, вызывая этим чувственный трепет, устремляющийся в глубину ее существа, побуждая ее каждый раз вздрагивать. Медленно его губы поднимались по ноге, по бедру, и вот уже Рори зарылся лицом в мягкие курчавые рыжеватые завитки, и Клэр ощутила, как его язык нашел то, что искал. В тот же миг внутри ее вспыхнул огонь, тело изогнулось дугой, голова откинулась назад, но Рори не остановился. Снова и снова он вызывал у нее неистовые конвульсии оргазма, и пальцы Клэр отчаянно цеплялись за мягкий шелковистый ворс ковра, из горла вырывались хриплые звуки, а тело выгибалось навстречу подрагивавшему, ласкающему, сладострастному языку Рори, пока наконец она не оказалась вся в поту с головы до ног. Рори привлек Клэр к себе, гладя спутанные волосы, целуя влажный лоб и щеки, прикрытые в изнеможении глаза.

— Возьми меня рукой! — негромко сказал он. — Поласкай…

Клэр неуверенной рукой дотронулась до его члена; она даже не подозревала, что он такой шелковистый на ощупь, такой твердый, такой удивительно нежный.

— Так… мягче… — Голос Рори стал хриплым. — Да… вот так…

Пальцы Клэр осторожно поглаживали член от основания до самого чувствительного кончика, и тут из груди Рори вырвался стон. Ее пальцы заскользили вокруг головки, ощущая что-то клейкое, выступившее изнутри.

Быстрым движением Рори взметнул ноги Клэр себе на плечи, перед ее глазами мелькнул налитой член, и тут же она ощутила, как его плоть вошла в нее. Желание Клэр ослепительной вспышкой мгновенно взорвало ее изнутри, и уже через секунду она, обессиленная, откинулась навзничь. Но Рори не давал ей возможности для паузы. Она потеряла счет тому, сколько раз она погружалась в это состояние невыносимого блаженства. Обхватив руками Рори, Клэр прижалась к нему в безумном эротическом соитии. В своей жажде достичь предела их тела напряглись, и она почувствовала, как он кончил: жарко, обильно. Клэр услышала крик Рори и на мгновение потеряла ощущение времени. Придя в себя, она почувствовала тяжесть распластанного на ней его тела, грудь Рори вздымалась, он тяжело дышат, уткнувшись лицом в шею Клэр. Приподнявшись на локте, Рори поцеловал Клэр в прикрытые глаза.

— Ты создана для этого, — прошептал он.

— Мне показалось, что я умираю, — в полудреме проговорила Клэр.

— Потому-то французы это и называют 1е реtit mort [1]

Клэр страстно, с благодарностью поцеловала его.

— Спасибо за то, что доставил мне такое немыслимое наслаждение!

— Ну как, стоило ждать?

— Ода, да!..

— Ты была сказочна… ты просто потрясающе меня чувствовала! Я знал, что так будет.

— А я даже и не подозревала, что так может быть… Теперь я понимаю, что такое секс, милый, и еще… я открыла кое-что и в себе…

— А ведь это только начало!

Потом они вместе принимали душ под шумным водопадом теплых струй, после чего Рори откупорил еще одну бутылку шампанского, прежде чем отнести Клэр на огромную, в восемь футов шириной кровать, где они снова занимались любовью. Они не показывались из своей каюты в течение трех дней. Вечером четвертого дня, когда они наконец присоединились за ужином к остальным пассажирам яхты, их появление в сверкающем позолотой главном салоне было встречено всеобщими аплодисментами. Клэр ужасно покраснела, но Рори остался невозмутим. Все вокруг улыбались так, что Клэр казалось, будто им известно все, что происходило между ней и Рори. Хозяин, проявляя учтивость и такт, усадил ее за ужином рядом с собой. Клэр мельком отметила, что ее кольцо и платье из белого тюля с вышитыми розовато-лиловыми чертополохами в обрамлении жемчуга и хрустальных бусинок оказались на должной высоте. Ужин закончился танцами, а затем сели в катер и отправились на берег в Нассау, где их ждали игорные развлечения.

— Мне казалось, ты решил бросить азартные игры? — с тревогой взглянула Клэр на Рори.

— Дорогая, не могу же я совсем отказаться… будет глупо с нашей стороны откалываться от компании! Это же не всерьез, — сказал он со смехом, глядя на Клэр. — Так, шутки ради… захвати-ка лучше кое-какие деньги с собой. Обернулось все тем, что Рори стал просить у Клэр денег, а когда она огорченно заметила:

— Что, в такой день?

— Ну не будь занудой! — взвился он. — Это же наш медовый месяц! Не надо брюзжать! Ради бога! К тому же вдруг на этот раз выиграю?.. — И потом Рори с нескрываемым удовольствием опускал в ее вечернюю сумочку все, что у нее занял. — Вот видишь… Я же говорил, что выиграю, и выиграл!.. Клэр не играла; она просто наблюдала, с неприязнью глядя на небрежно разбросанные на покрытых зеленым сукном столах груды денег — ставки, зависящие от того, как ляжет карта или как повернется колесо. Было очевидно, что Рори все это обожает; в его глазах Клэр увидела тот же горящий блеск, который возникал у него в наивысший момент любовной страсти. Вспоминая суровые слова отца, Клэр испытывала неловкость и чувство вины. Даже когда ее отец играл в бридж, ставки делались все-таки на пенсы, не на фунты. Здесь же фунты шли в ход сотнями, даже тысячами. Едва они вернулись к себе, Рори, окрыленный своим успехом, подарил Клэр такую головокружительную ночь любви, что, когда наутро отправился кататься на водных лыжах, она осталась в постели совершенно без сил и проспала до самого вечера. Рори заявился только к концу дня, и вечером, после ужина, они снова поехали в Нассау. Эти дни были прекрасны; они плавали, занимались подводным плаванием, загорали; Клэр пробовала кататься на водных лыжах и училась серфингу, а как-то раз был устроен званый вечер, когда явились гости с материка: ослепительные, с каменными лицами дамы и пожилые, богатые джентльмены. Однажды они отправились на ночь в диско — клуб на острове. Клэр прекрасно танцевала, она любила танцы и танцевала без устали. Зайдя в туалетную комнату, она случайно подслушала разговор двух дам о себе.

— Миленькая мордашка, — услышала она голос одной из них, блондинки, увешанной бриллиантами. — Но мелковата. Совершенно ему не подходит.

— Весьма мила, даже очень хороша.

— Рори вечно гоняется за внешностью!

— Я слышала, у ее отца тысячи акров в Шотландии, так что нельзя сказать, что она уж вовсе не в его вкусе.

Обе рассмеялись, потом блондинка сказала:

— Интересно, сколько ей потребуется времени, чтобы по-настоящему его раскусить! И обе вышли, оставив застывшую Клэр в кабинке туалета, где она оказалась во время этого разговора. — Вот мерзавки! — вырвалось вслух у Клэр. Как они смеют так говорить о Рори? Он теперь не такой!

Он обещал, что станет другим! Как могут они думать, будто он женился ради денег? У него прекрасно пошли дела после прошлогоднего охотничьего сезона; все недельные заезды уже зарезервированы, и при пяти тысячах за каждое ружье общий приход в гроссбухе выглядел вполне многообещающе. «Не нужны ему мои деньги! — гордо думала Клэр. — Кроме того, у нас еще есть чек, подаренный его матерью…» Про который Клэр до сих пор ничего Рори не сказала, решив как-нибудь сделать ему сюрприз. Когда Клэр вернулась в зал, Рори там не оказалось, подошел хозяин яхты, пригласил ее на танец и был так внимателен и мил, что Клэр позабыла о своей первоначальной неприязни: мужчина его возраста — ему было, по крайней мере, лет пятьдесят — с любовницей, которая лет на тридцать его моложе! Когда они вернулись к столику, Рори там по-прежнему не было; не видно было и блондинки в бриллиантах. Тут к хозяину яхты подошел один из членов команды — тот самый, который вел катер, — и зашептал что-то на ухо. Бруно, поднявшись, объявил:

— Мне сообщили, что приближается шторм! Надо немедленно возвращаться на яхту, чтобы отвести ее на безопасную стоянку. Клэр поднялась, подхватывая рукой свою шаль.

— Но Рори куда-то исчез!..

— Он, верно, где-то поблизости… Я распоряжусь, чтобы его не оставили.

— Лучше я его подожду!

— Этого я допустить не могу! — запротестовал хозяин. — И для Рори лучше, если вы будете в безопасности на яхте. Не бойтесь, я пошлю за ним катер обратно… Но шторм нагрянул удивительно быстро; он налетел сразу, едва яхта бросила якорь в бухточке ближайшего укромного залива. Разразился проливной, как из четырехглавого душа в их каюте, дождь, молния вспыхивала так ярко, хоть читай при ее свете, а гром ревел и грохотал так яростно, что Клэр с головой зарылась в одеяло. К счастью, все это не продлилось долго; ветер утих, дождь закончился, грозная буря улеглась. Уже засыпая, Клэр услышала шум приближавшегося катера. Она выскочила на палубу-веранду, откуда можно было увидеть, как он подходит к борту. Вздохнула с облегчением, заметив в нем Рори, и уже готова была окликнуть его, как вдруг заметила, что он подает кому-то руку. Это была та самая блондинка. Рори прощально махнул рукой и направился к их каюте на верхнем мостике, а блондинка удалилась в другом направлении. Клэр с ее места было видно, как из тени вышел какой-то человек и двинулся женщине наперерез. Что он сказал, расслышать было нельзя, но, по-видимому, он был весьма сердит. Клэр узнала симпатичного ирландца, который большую часть времени проводил за чтением журналов о породистых лошадях; он казался человеком веселым и жизнерадостным. Теперь же ирландец был явно взбешен, на глазах изумленной Клэр он развернулся и влепил блондинке увесистую пощечину. Та, пошатнувшись, отпрянула к поручням. Ирландец же повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив позади себя съежившуюся блондинку с прижатой к щеке рукой. Услышав, как Рори входит в смежную со спальней гостиную, Клэр метнулась в спальню и едва успела забраться в постель, как дверь отворилась. Рори подошел к кровати, на которой лежала, притворяясь спящей, Клэр, склонился над ней. Клэр шевельнулась, как бы почувствовав его взгляд.

— А, ты вернулся! — произнесла она сонным голосом. — Где же ты пропадал?

— Встретился случайно с Монти Гленалвером — ты ведь знаешь Монти, да?

— Это тот самый, который купил поместье Каркрейганов?

— Он самый… мы разговорились, и я знать не знал, что вы отправились обратно на яхту, пока за мной не прислали катер… Сама знаешь, как бывает, если неожиданно встретишься с тем, кого целую вечность не видел… Он приобрел себе лакомый кусочек в бизнес-казино на острове Пэрэдайз, и дела у него пошли крайне успешно… — Рори начал раздеваться и при этом болтал без умолку. О блондинке не упомянул ни слова, и Клэр спросила, изобразив зевок:

— А та блондинка… ну как ее? Которая в бриллиантах, ее тоже не оказалось со всеми. Надеюсь, она благополучно добралась?

— Ты про Ванессу Карлайл? — со смешком сказал Рори. — Ей не повезло. Возвращалась в катере вместе со мной и дрожала от страха. Этот шторм ей сильно напортил. Ты обратила внимание, что на яхте сегодня остался Джонни Гэллехер? Она воспользовалась случаем, чтобы слегка гульнуть; не рассчитывала, что ее могут хватиться. Теперь боялась, что Джонни непременно заметит ее отсутствие и накажет ее за это. Рори скользнул под одеяло, тесно прижимаясь к Клэр, сжимая руками ее круглые груди и слегка покусывая ей шею.

— Ты что, подумала, что я с ней гуляю по крышам?

— Конечно, нет! — возмущенно воскликнула Клэр.

Оправданием ему служила жаркая сила, исходящая от его восставшего члена, который, пульсируя, уже прижимался к ее спине. «Не может мужчина, только что развлекавшийся с другой женщиной, быть настолько горяч, настолько готов! — убеждала Клэр себя. — Даже такой, как Рори, который способен по нескольку раз за ночь заниматься со мной любовью!»

— Скажи, все женщины на этой яхте так или иначе чьи-то любовницы?

— Да нет… хотя, пожалуй, большинство. Но я не ослышался? Я слышу нотку неодобрения в устах моей девочки?

— Согласись, везти невесту сюда — выглядит довольно-таки странно.

— Отчего же? Если бы у всех этих женщин был шанс выйти замуж за своих спутников, они бы рванули к алтарю с бешеной скоростью. Разве ты не видишь, что они зеленеют от зависти, глядя на тебя? Ау тебя есть я, связанный с тобой законными узами. Знаешь, Бруно увлечен тобой. Говорит, что доставлять тебе удовольствие для него наслаждение, так как любое проявление любезности или внимания в твой адрес ты встречаешь с немыслимой отзывчивостью. Я заверил его, что это всего лишь шотландское воспитание, не более того. Клэр повернулась, обвила руками шею Рори, прижалась к нему.

— Я так счастлива, что у меня есть ты! — произнесла она со страстью. — Иногда мне кажется, будто все это во сне!

— Отлично! Именно этого я добиваюсь. Я хочу, чтобы наш медовый месяц запомнился тебе навсегда.

— О, я никогда его не забуду, никогда! — пылко воскликнула Клэр.

— А ведь мы еще только в самом начале! Завтра поплывем к Бермудам, с заходом на Барбадос и Тринидад и… Клэр оборвала его слова поцелуем.

— «И пока с тобою я…

— …ты со мной, любовь моя!..»

Прибыв на Бермуды, Рори взял напрокат крошечный «Хоби-Кэт», и они отправились вдвоем на пикник, отыскали пустынный залив, где были только деревья и песок. Купались и загорали, угощались холодным жареным голубем, запивая его шампанским. А вечером ужинали вдвоем за отдельным столиком при свечах в прелестном «Багатель Грейт Хаус» с толстыми каменными стенами и восхитительным видом на море. Потом не спеша долго прогуливались по кромке прибоя, и Клэр, сняв босоножки на высоких каблуках и подоткнув повыше длинную юбку легкого платья из тонкого шелка, шлепала босыми ногами по теплой воде Карибского моря.

— Мне кажется, что я умерла и теперь на небесах! — мечтательно произнесла она.

— О господи! Пропащий я человек, женился на бывшей монашенке!

— Да нет же, самое расчудесное, самое нежданное счастье во всем этом — то, что ты женился на мне! Ты мог выбрать себе любую, какую захочешь. — В улыбке Клэр мелькнуло скрытое озорство. — Ты и имел любую, какую хотел!

— Именно — имел. Теперь я хочу только тебя.

Клэр остановилась, ее глаза сияли.

— Спасибо тебе, что ты выбрал меня! — прошептала она с обожанием.

Рори сжал руками лицо Клэр, его классически красивый лоб исказила легкая тень досады.

— А ты, как я вижу, впечатлительная девочка! — произнес он одновременно и удивленно и холодно.

— Сама не знала — пока не увидела тебя!

Рори с задумчивым видом поцеловал ее, потом они снова двинулись вдоль берега.

— Раньше я почти не понимал, что такое любовь, — произнес он после некоторого молчания. — Я старался этого всячески избегать. Видел, что сделала любовь с моим отцом, когда моя мать его бросила… это был конченый человек. Попался в лапы моей мачехи, она скрутила его в бараний рог, выжала до капли. Я поклялся, что ни одна женщина не посмеет сделать то же со мной. — Рори улыбнулся, глядя на Клэр с высоты своего роста. — Потом встретил тебя… Ты не такая, как все они. Ты чистая, искренняя, и ты так много можешь дать мне.

— Тебе не будет отказа ни в чем! — просто сказала Клэр. Рори нахмурился, его голос прозвучал холодно, даже несколько грубо:

— Ты же знаешь, я не идеал! Ради бога, не делай из меня гипсового идола!

— И не собираюсь! Гипсовый, ты ведь не сумеешь любить меня так, как любишь сейчас!

Рори рассмеялся, к нему вернулось веселое настроение:

— А ведь тебе это нравится? Ах, как это тебе нравится!

— Я никогда ничего подобного не испытывала! — серьезно сказала ему Клэр.

— Ну что ж, тогда посмотрим, может, я смогу и еще кое-что тебе показать…

И он овладел ею тут же, стоя, прижав к стволу пальмы; юбка Клэр взбилась выше пояса, грубая кора царапала обнаженные плечи, но она этого даже не замечала в порыве экстаза, в который неизменно ввергал ее Рори. Здесь никто не мог ее слышать, и Клэр кричала о своей страсти песку и морю, издавала бессвязные рыдающие звуки, сотрясаясь всем телом при каждом тупом толчке, и, ощутив высшее наслаждение, без сил упала на руки Рори.

После шести недель счастья они возвратились в Лондон, загорелые и очень довольные. Клэр сияла от счастья. «Как может быть иначе? — восклицали вокруг. — Ведь это же Рори Баллетер…» Они переехали в квартиру в Терлоу-Плейс, свадебный подарок родителей Клэр; там было уже все готово вплоть до кухонных полотенец, все ждало их приезда. Клэр вернулась к своей работе, а Рори принялся за свою, полученную при содействии отца Клэр, — работу брокера на престижной бирже. У них оставалась масса времени на выходы в свет. Они вернулись как раз к началу сезона в Челтнеме — Рори обожал скачки; посетили ярмарку антиквариата в Челси, где Рори купил ей прелестного маленького вустерского купидона. Они посещали все балы: в «Лошади и гончей», в «Розе» и, конечно же, Каледонский бал в Гроувенор-хаус, где Рори блистал в своем шотландском наряде, а Клэр красовалась в собственном фамильном тартане Драммондов, перекинутом через левое плечо и сколотом старинной серебряной брошью, в которую была продета веточка остролиста, родового растения клана Драммондов.

Кроме того, Клэр с Рори устроили несколько званых ужинов, куда пригласили всех своих друзей. Стол взяла на себя Клэр.

— Зачем тратить деньги на то, что я и сама умею не хуже других? — практично заявила она на предложение Рори позвать кого-нибудь на помощь. Рори не нравилось, что она берется за работу домохозяйки. Он считал, что для этого существуют слуги.

— Милый, не могу же я все доверить Эсперансе! — Так звали нанятую ими девушку-испанку. И все-таки Рори настоял на том, что Клэр должна только занимать гостей, быть очаровательной и любезной хозяйкой. Стало ясно, что Рори — сноб. Для него было чрезвычайно важно, что он — барон Баллетер в четвертом поколении. Он наставлял Эсперансу, которая довольно слабо знала английский язык, четко вызубрить обращение.

— Не «мадам», — твердил он ей, выговаривая слова медленно и громко, как будто имел дело с глухой, — а «миледи»! Однако в отсутствие Рори Клэр вполне устраивало обращение «сеньора». И еще Клэр обнаружила, найдя скомканные счета в ящике его письменного стола, что Рори продолжает играть. Суммы повергли Клэр в ужас. Рори задолжал какому-то букмекеру из Ист-Энда более десяти тысяч фунтов.

— Ты что, с ума сошел? — набросилась на него Клэр. — Мы не настолько богаты, чтобы такое себе позволять!

— Да брось ты, Клэр… — была обычная его реакция. Легкий стон и вздох с выражением: «О боже, снова за свое!» — Мы вовсе не стеснены в средствах. У меня работа, у тебя работа, не говоря уже о доходе от твоего капитала, к тому же скоро наступит охотничий сезон.

— Для него нам нужно откладывать каждый пенни; надо обеспечить гостей всем тем, за что, — это слово Клэр произнесла с особенным нажимом, — они платят! И дело не только в твоих играх… Мы вообще сорим деньгами, точно крезы!

— Надо поддерживать определенный жизненный уровень! — напомнил ей Рори, именно так он понимал приличия. — Лошади, на которых я сделал ставки, сулили верный выигрыш. В противном случае я бы так не подзалетел.

— Интересно, на каком же языке лошади тебя информируют? — язвительно спросила Клэр. — Может, в стихах? Кстати, почему ты не оплатил эти счета?

— Да потому, что у меня нет денег! То, что я выручил за Баллетер-хаус в прошлом году, заморожено на счету, как ты и хотела. Оттуда брать нельзя, пока вся сумма не потребуется. — Пауза. — А с твоего счета брать можно… Кстати, у тебя капитал, по сравнению с которым мои деньги совершенно ничтожны!

— Но доход ведь определяется суммой вклада! Если я стану тратить основной капитал, доход, естественно, уменьшится!

— На крохотную сумму, есть о чем говорить! Господи, да у тебя полмиллиона фунтов!

— Слава богу, пока!

— Ну не скандаль, будь умницей! Мой брокер счастлив пойти мне навстречу. Что касается его тотализатора, то я у него единственный лорд! Это для него почетно, привлекает больше клиентов, так что не исключено, что он на мне выигрывает больше, чем я проигрываю. «Вот она, бесспорно, причина того, что ты открыл счет именно у него!» — огорченно поймала себя на мысли Клэр.

— Ты же обещал мне больше не играть! — сказала она.

— И не буду, честное слово!

Рори целовал ее и уговаривал и какое-то время был таким любящим, внимательным и страстным мужем, о каком можно только мечтать, и Клэр сняла двадцать пять тысяч фунтов с основного капитала и оплатила не только эти, но и давнишние счета, которые относились еще к добрачному периоду. Клэр, в отличие от многих ее знакомых, с которыми Рори мог бы соперничать по манере годами не оплачивать свои счета, находила, что долги — это позор. Но в апреле, когда они отправились на скачки «Гранд нэшнл», лошадь, на которую поставил Рори, упала уже перед первым препятствием, затем еще раз. Клэр оплатила счет.

— Можно подумать, ты не можешь себе это позволить! — сердито вскинулся Рори после ее очередного протеста. — Ты становишься сварливой придирой! Самое невыносимое, это когда жена все время пилит и пилит! Черт побери, да ты над каждым жалким пенни трясешься!

— Если мы собираемся покупать тот дом в Сассексе, нам нужно экономить каждый пенни! Деньги придется брать тоже из основного капитала, потому что все, что выручается от охотничьего сезона, уже учтено. Нельзя, Рори, все время тратить и тратить, ничего не вкладывая. Ну как ты не понимаешь!

— Я знаю одно: моя жена лишает меня буквально последнего удовольствия!

— Никто тебя не лишает, просто меня беспокоит, что ты как будто совершенно не имеешь представления о том, как обращаться с деньгами! Умоляю тебя, милый, не принимай ничьих советов сгоряча! Но последующие месяцы приносили все новые и новые беды. Рори проиграл крупные суммы в каждом из одинаров больших скачек, от скачек «Две тысячи гиней» до «Дерби», и вот «Аскот» знаменовал собой первый крах в семейном бюджете. Началось с того, что Рори удивил Клэр сообщением, что заказал ложу в «Аскоте» и пригласил туда компанию из восьми человек, каждый из которых, по мнению Клэр, был подстрекателем Рори в его роковом («Но ведь только в одном-единственном!» — горячо убеждала себя Клэр) пороке.

— Целую ложу! — ахнула Клэр. — Но это же безумные деньги! Почему бы тебе не поделить с кем-нибудь свои расходы?

— Баллетеры ни с кем свои расходы не делят! — отрезал Рори.

— Ты что, хочешь снова лишить себя рубашек и костюмов, за которые до сих пор не уплачено? Нам придется закупить шампанское, заказывать еду в «Фортнуме». Это же стоит целое состояние! — Клэр чуть не плакала.

— Черт побери, мне только не хватает твоих причитаний и слез! В этом году я получил самые верные наводки! Я намерен сорвать немалый куш! «Уж я-то знаю, чем все кончится!» — апатично подумала Клэр. Затем, поинтересовавшись, что она собирается надеть на скачки, Рори взвился снова:

— Я видел это на тебе уже тысячу раз! Это же «Аскот»! Отправляйся в салон «Кэролайн Чарлз» или «Джина Фратини», я хочу, чтобы моя жена была одета так, чтобы на нее смотрели и восхищались.

— Но мы не можем себе такого позволить! Да и эти платья я почти не носила… по-моему, надевала всего лишь раз или два, не больше.

— Уже много! Я сыт по горло твоей гнусной бережливостью! Истинная дочь своего папаши! Всем известно, вечно вместо пенни жалкий фартинг сунуть норовит!

— Неправда! — с гневом вскинулась Клэр. — Да, меня учили подходить к деньгам с ответственностью, а ты соришь ими так, будто это мусор! — «И далеко не только своими собственными!» — с негодованием добавила она про себя. «Боже мой! — думала Клэр, отправляясь на очередную трату, которая была чревата новым заемом ее капитала. — Неужели я такая скупая?» Она поделилась этим с Кэролайн, которая отправилась с ней вместе прикупить что-нибудь и себе для «Аскота».

— Скупая?.. Да нет, дорогая! Обычная шотландская бережливость, только и всего. Ты никогда не занимала ни у кого. Мы все считали, что ты мастерски умеешь обращаться с деньгами!

— Если бы! — с горечью сказала, вздохнув, Клэр.

— Послушай, дорогая, ведь ты же знала, что Рори, мягко говоря, беспечен в отношении денег! Мама рассказывала, что он ведет очень дорогой образ жизни. — Тут Кэролайн спохватилась, увидев изменившееся выражение на лице Клэр. — Прости, родная… понимаю, что толку говорить о прошлом! Все кругом восхищены тем, как ты покорила его в сексуальном плане! Теперь ни на одну женщину и не взглянет. Верно говорят, никто не становится таким тихоней, как бывший повеса!

— Он вовсе не тихоня! — проговорила Клэр.

— Так чего же ты жалуешься? Держи его слегка в узде и не принимай ничего близко к сердцу.

Направляясь домой в такси со своими новыми нарядами, чтобы поскорей примерить и показать Рори, Клэр решила стараться сдерживать себя, не переживать за каждый потраченный пенни. Деньги пока у них есть, чуть меньше половины той суммы, что была подарена матерью Рори на свадьбу; хотя, если подумать, сколько Клэр истратила сейчас и сколько они потратят на скачках… «Довольно! — сердито оборвала себя Клэр. — Рори ведь для тебя никогда не скупится! Все, что захочешь, имеешь! Иные женщины выпрашивают каждый пенни. Вот что, девочка, меняться нужно не только Рори, но и тебе самой!»

Но волею судьбы прямо на следующий день Клэр, возвращаясь со службы, столкнулась с приятелем Рори.

— Ты восхитительна, как всегда! — заметил он ей, оглядывая ее костюм, элегантные темно-коричневые туфли и сумочку. — Черт побери, какой Рори счастливчик! Правду говорят, везет в любви, не везет в картах… Клэр замерла. Но, сделав над собой усилие, она беззаботно спросила:

— И на сколько же не везет?

— О!.. По моим подсчетам, тысяч на десять. Бросился играть очертя голову… я его в Клермонте уже столько времени не видел… — Увидев растерянность на лице Клэр и сообразив, что сболтнул лишнее, приятель принялся тут же ее успокаивать: — Не волнуйся, фортуна переменчива! Сама знаешь, так всегда бывает. Закон средних чисел, то да се. Возможно, ему больше повезет в «Аскоте». Кстати, ужасно мило с вашей стороны, что пригласили меня! Надо же, снять целую ложу! Стало быть, дела у старины Рори не так уж плохи… Ну, надо бежать… Встретимся на будущей неделе! Пока! «Счастлив в любви! — оцепенело думала Клэр, бредя по улице, не видя перед собой ничего, думая только про то, что Рори проиграл в клубе десять тысяч. — Он же обещал! — в отчаянии говорила она себе. — Обещал! Ну а ты — счастлива ли ты в любви? — сурово спрашивала Клэр себя. Хоть это, слава богу, сохранилось! Она все так же любила Рори, так же отчаянно боялась его оттолкнуть. Он разбудил в ней незнакомые ей ранее чувства и желания, настойчивую потребность быть с ним. — По-моему, меня заклинило на нем!» — думала Клэр, останавливаясь у светофора. Он постоянно говорил ей: «Я знаю, дорогая, что временами я дрянь, только потерпи немного! Я не могу измениться в одночасье. Это делается постепенно… Не принимай всерьез мое дурное настроение. У меня теперь столько замыслов… Я должен быть уверен, что ты всегда рядом. Не знаю, что я буду делать, если тебя не будет со мной…» И Клэр чувствовала себя совершенно счастливой, когда он, обняв ее, только ему известным способом успокаивал ее, даже если она и понимала, что попадает в зависимость от его слов. Но затем, когда розовый флер рассеивался, Клэр снова начинало охватывать беспокойство. Ну почему Рори так тянет играть? Что побуждает его швырять банкноты, точно это простые бумажки? «Это всего лишь маленькое безобидное удовольствие!» — утверждал он. О том, что маленькое безобидное удовольствие уже стоило его семье целого состояния, а также компании, благодаря которой это состояние было приобретено, Клэр напоминать избегала. Во всех вопросах, касавшихся его отца, Рори был чрезвычайно чувствителен. Клэр знала, что в глазах Рори его отец предал семейные традиции, по его вине состояние семьи Баллетер перестало существовать. И Клэр было совершенно непонятно, как Рори не видит, что сам шаг за шагом повторяет путь отца, однако интуитивно чувствовала, что такой вопрос задавать не следует из-за упорного стремления Рори жить так, как он привык с детства; швырять деньгами, будто Баллетеры по-прежнему владеют миллионами; требовать, чтобы к нему относились как к барону Баллетеру. Рори с легкостью выражал другим свое пренебрежение, но горе посмевшим проявить хотя бы легкую фамильярность в общении с ним. Рори умел очаровывать все и вся; он умел вести себя легко и непринужденно, но при первых же признаках несоблюдения кем-то должной, как ему казалось, дистанции становился холоден как лед. «Бедный Рори! — с нежной теплотой думала Клэр. — В глубине души он такой незащищенный!» Это обстоятельство заставляло ее любить его еще сильней, напоминая ей как об уязвимости Рори, так и о гордости, разгоравшейся в нем безудержным, опасным пламенем. Ведь стоило Клэр что-то не так сказать, как у Рори тотчас начинали, по выражению Кэролайн, отказывать тормоза. Ему понравились ее наряды и шляпки.

— Вот теперь ты выглядишь как надо! — гордо сказал Рори.

Среди тех, кого он пригласил, были несколько светских дам и любезные, важные на вид мужчины; один из них, человек с мягкими манерами, обветренным и загорелым лицом и австралийским акцентом, посоветовал Клэр, на каких лошадей надо ставить.

— Лучше бы вы сказали об этом моему мужу! — пошутила Клэр.

— С радостью поделюсь с ним тем, что знаю, только он предпочитает полагаться на интуицию, а не на возможности лошади. И австралиец углубился в изучение программы скачек, помечая галочкой тех лошадей, которые, на его взгляд, имеют шанс выиграть. Клэр, не сказав ни слова Рори, поставила небольшую сумму в пять фунтов на шесть лошадей, участвовавших в небольших заездах и в одном крупном — заезде на приз короля Георга V и королевы Елизаветы. Когда ее первая лошадь прибежала первой, Клэр обрадовалась, однако постаралась свою радость скрыть, так как лошадь Рори пришла пятой. Когда же вторая и третья из ее лошадей также победили, у Клэр перехватило дыхание, однако она по-прежнему решила: «Нет, пока не скажу!» Оставалось ждать результатов еще трех заездов. Когда пять рысаков из шести выиграли заезды, Клэр уже нервно переминалась с ноги на ногу. Когда перед самым важным, шестым заездом, от которого зависел конечный результат, австралиец предложил Клэр пройтись к загону и посмотреть, как готовятся к скачкам жокеи, та с живостью согласилась. Она уже с трудом владела собой от возбуждения, и ей не хотелось, чтобы Рори вздумалось поинтересоваться, отчего она так нервничает.

— Вот этот ваш! — сказал австралиец, которого, как выяснилось, звали Чарли Кокрен, указывая на небольшого гнедого жеребца, в одежде жокея которого было три цвета — красный, голубой и зеленый.

— Цвета Драммондов! — воскликнула Клэр. — Скажите, вы верите в приметы?

— Скорее в хорошую родословную и в показания секундомера.

— Благодаря этому вы и узнаете, какая лошадь победит?

— Мне нравится определять скорость и выносливость лошадей, а также вычислять их предков.

— Так вы посещаете конюшни?

— Я хожу на тренировочные заезды, — спокойно сказал австралиец.

Клэр разглядывала лошадей, смотрела, как они ходят по кругу, как жокеи садятся в седло, готовясь к выезду.

— Он какой-то слишком маленький! — недоверчиво произнесла она.

— У крупной лошади шаг шире, однако вовсе не в этом залог успеха.

— Вы ужасно много всего знаете про лошадей! — со вздохом сказала Клэр. — Вот если бы мой муж был так же осведомлен, как вы.

Австралиец взглянул в ее прелестное личико с фиалковыми глазами в обрамлении рыжих волос, выбивавшихся из-под шляпки. «Знания вашего мужа о лошадях ничтожно малы! — подумал он. — Сплошная видимость и показуха!»

— Некоторых в этой игре прельщает риск. Слишком много знать им неинтересно, — сказал австралиец вслух, пожимая плечами, а про себя добавил: «Например, познания Рори Баллетера в выборе лошадей вообще ни на чем не основываются!» Клэр кивнула, во рту у нее пересохло, и от постоянных попыток унять внутреннюю дрожь она напряглась, как пружина. Если выигрыш выпадет и в шестой раз, это обернется небольшим состоянием… Это мог быть подарок судьбы, учитывая, что Рори всю эту неделю только проигрывал. Австралиец провел Клэр поближе к финишному столбу, и потому, хоть заезд они практически пропустили, могли увидеть спереди, как лошади приближаются к финишу; заметив среди лидеров красно-зеленые полосы, Клэр вцепилась в рукав своего спутника.

— Вот он! — выкрикнула она, вне себя от возбуждения. — Ну давай же, давай. Голубок…

Она подпрыгивала в неистовом волнении, у нее перехватило дыхание, когда к микрофону подошел диктор. Услышав имя победителя, Клэр в страхе и смятении выдохнула шепотом:

— О господи! Я выиграла… Я играла и выиграла! — Она кинулась на шею австралийцу. — Спасибо, спасибо вам… вы просто маг! Пожалуйста, когда-нибудь потом еще взмахните надо мной своей волшебной палочкой, ладно? — И, не удержавшись, спросила: — А когда я могу получить свой выигрыш?

— Если вы чуть-чуть подождете, мы заберем ваш трофей и отправимся в ложу.

— Где ты была? — накинулся на нее Рори, и Клэр тут же поняла, что он снова проиграл.

— Забирала свой выигрыш!

— Что-о-о?

— Свой выигрыш! Я поставила на шесть лошадей, и… что у меня там получилось? — повернулась Клэр к австралийцу.

— Где-то двойное пари, где-то тройное и потом общее прогрессивное. Все, что она выиграла в предыдущих скачках, включая этот последний заезд.

Рори взглянул на австралийца:

— Это вы ей подсказали, на каких лошадей ставить?

— Просто поделился своими предположениями.

— В том, что касается лошадей, — со смехом сказал кто-то, — предположение Чарли Кокрена что слово Священного Писания!

Рори опешил:

— Так вы — Чарли Кокрен?

— Нас ведь с вами знакомили! — пробормотал австралиец. Но Рори уже не смотрел на маленького, шоколадного человечка, явно чувствовавшего себя неуютно в визитке и цилиндре, — для Рори он уже интереса не представлял. Кокрена подхватил под руку другой из приглашенных, также австралиец. Рори повернулся к Клэр.

— Сколько же ты выиграла? — спросил он натянуто.

— Немногим больше восемнадцати тысяч. Рори побледнел.

— Неплохо, — сказал он таким странным тоном, что это даже привлекло внимание окружающих, а у Клэр внутри все оборвалось. Рори умел говорить одно, а думать другое. Похвалив Клэр, внутренне он был взбешен. И среди сыплющихся поздравлений, откупоривания бутылок с шампанским «Круг» Клэр почувствовала, как внутри зарождается страх. Этот взгляд Рори был ей известен. Он означал, что ей придется ответить за свой поступок. Всю оставшуюся часть дня Рори как бы не замечал Клэр; и только тогда, когда они оказались на заднем сиденье нанятого Рори «Роллс-Ройса», везущего их домой, Рори повернулся и набросился на Клэр, выговаривая ей недовольным тоном:

— Как ты посмела так со мной поступить?

— Как поступить? — непонимающе спросила Клэр. — Я потратила всего пять фунтов… Глаза Рори сузились:

— Потратить пять жалких фунтов, чтобы выиграть почти девятнадцать! Ты даже не потрудилась сообщить мне, что Чарли Кокрен дал тебе верные наводки!

— Так ведь и тебя знакомили с ним, как и меня…

— Ты была обязана сразу идти ко мне; сообщить, что он тебе сказал. Нечего обвинять меня, если сама виновата! Клэр опешила. Она никак не могла взять в толк, отчего Рори так взбешен. Ведь она же выиграла! Выиграла такую сумму, поставив так мало!

— Я даже и предположить не могла, что все шесть лошадей придут первыми! — оправдывалась Клэр. — Он был так мил и, мне показалось, говорит со знанием дела… Ты же знаешь, я совершенно не разбираюсь в лошадях. Просто я спросила его, как спрашивают у тех, кто знает больше тебя.

— Ты спросила Чарли Кокрена — Чарли Кокрена! — на кого ставить, и вы с ним секретничаете, и он тебе советует не только на кого ставить, но и как ставить, а ты при этом мне ни слова? Черт побери, каким идиотом ты меня перед всеми выставила!

— Вовсе я тебя не выставила идиотом! Я же сказала, я просто посоветовалась!

— Но не потрудилась поделиться со мной тем, что услышала?

— Послушай, ты же не обращал внимания ни на какие мои слова!

— На твои слова, а не на слова Чарли Кокрена!

— Так я и понятия не имела, кто такой Чарли Кокрен! Мне он просто казался очень симпатичным собеседником.

— Лжешь! Ты прекрасно знала, кто это, и ты воспользовалась им, чтобы утереть мне нос. Черт побери, если ты, жалкая мерзавка, таким способом хочешь заставить меня бросить играть, то это у тебя не пройдет!

— Во всяком случае, я покрыла все, что ты проиграл, и даже перекрыла!

На мгновение ей показалось, что он вот-вот ее ударит. Рука Рори поднялась, однако, метнув взгляд на крепкий затылок шофера, он опустил руку, но с явной неохотой. Никогда еще Клэр не видела его рассерженным до такой степени. Ей стало страшно.

— Совершенно невинный выбор ставки ты представляешь прямо как заговор Борджиа! — взволнованно проговорила она.

— Если иметь в виду этого проклятого австралийца — а я первым долгом наведу справки, кто привел его, потому что я его не приглашал, — да, это самый грязный из заговоров, с какими мне приходилось сталкиваться. Я никогда не прощу тебе, что ты так подставила меня, никогда! И, отодвинувшись от Клэр в дальний угол, Рори до самого дома так и просидел надутый. Клэр была озадачена. Как можно говорить, что она его подставила? Каждый раз, когда она предлагала поставить на какую-нибудь лошадь, Рори снисходительно улыбался. «От куда ты знаешь? Поковыряла ее булавкой? — следовал издевательский вопрос. — Ну же, дорогая, не глупи, предоставь этим заниматься мне!» Клэр знать не знала, что Чарли Кокрен бывший жокей. При знакомстве об этом не было сказано ни слова. Да, он показался ей сведущим, но в «Аскоте» таких людей всегда хватает. Она и поставила всего-то пять фунтов, потому что никак не ожидала, что выиграет. А уж о прогрессивном пари за шесть лошадей и не мечтала! И пошла на все это, как ей казалось, просто так, ради шутки. Кроме того, она так много выиграла, что покрыла все расходы. Что же здесь такого оскорбительного? «Не понимаю, о чем он! — беспомощно думала Клэр. — Нет! Оказывается, я совсем его не знаю…» Едва они приехали домой, Рори прошел в свою комнату, затем вышел оттуда уже в другом костюме и, хлопнув дверью вылетел вон из квартиры. Он не появлялся два дня и две ночи.

В первую ночь Клэр заснула вся в слезах. Она знала, что Рори капризен, как мимоза, что его надо окружать постоянной нежной заботой и любовью, но то, что можно быть настолько бесчувственным, чтобы разозлиться на нее за крупный выигрыш, было выше ее понимания. Даже если бы она и решила утереть ему нос, никогда так безжалостно не поступила бы с ним; но ведь у нее даже в мыслях этого не было! Симпатичный коротышка-австралиец, увидев, как она изучает программу скачек, поинтересовался, каковы ее намерения, на что Клэр с улыбкой ответила: «Ну разумеется, поставить на лошадь, которая выиграет!» И тогда он произнес как бы между прочим: «Что ж, если хотите, я мог бы вам кое-что подсказать…» С ее стороны это было не более чем забава, развлечение. Когда австралиец описал все возможности, Клэр с легкостью сказала: «Ну что ж, может, и повезет!», абсолютно не ожидая, что все шесть лошадей могут прийти первыми. И вот, вместо того чтобы порадоваться за нее, за них обоих, оказавшихся в выигрыше, Рори вне себя от злости! Клэр провела еще одну ужасную ночь, тоскуя без его тепла, без его тела, без его нежных ласк, — и следующий день прошел для нее между двумя крайностями: безумной боязнью, что он больше не вернется, и страхом перед тем, что будет, если он придет. Ее губы шептали, точно молитву: «Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы Рори вернулся, сделай так, чтобы он пришел ко мне! Он мне так нужен, я не могу жить без него!» Тело горело от желания. При мысли о жизни без Рори Клэр зарывалась с головой под подушку. Каков бы он ни был, при всех его недостатках Клэр продолжала страстно его любить. В нем заключалась вся ее жизнь. «Да, пусть он не идеален, наивно было бы этого ожидать. Он всего лишь человек, человек сложный, с недостатками и особенностями. А меня заклинило на денежной теме, — виновато говорила себе Клэр, — и в этом мы никогда не будем с ним единодушны. Рори тратит, я экономлю. Просто мне не следует свою бережливость показывать, вот и все! Не стану больше к нему придираться! Я не должна к нему придираться! — повторяла она. — Пусть только вернется, ни единого упрека ему никогда не брошу — ни в чем, не говоря уже о деньгах! Буду откладывать проценты, получаемые с капитала, а жить станем на зарплату. У нас вполне получится, если я стану вести себя с оглядкой, а он снова не начнет играть. Я умею экономно обращаться с деньгами. Это необходимо, если он опять сорвется. С этим надо считаться! — так убеждала Клэр себя. — Рори — транжира. Вот ты и следи, чтобы он не попал под суд за долги, а его от этих забот надо оградить. Он по-прежнему не знает о чеке, подаренном его матерью. Как хорошо она его знает! Как права она была, давая мне этот совет!» Когда Рори наконец появился дома, Клэр увидела, что он уже в гораздо лучшем настроении, и, когда она смиреннейше извинилась за свое поведение, он строго сказал:

— Чтоб больше никаких публичных издевательств!.. Понятно?

— Я не знала, что ты так это воспримешь… — начала было Клэр.

— В следующий раз знай! Да и как я, по-твоему, должен это воспринимать? Ты вступаешь в заговор с бывшим жокеем, крупнейшим специалистом, при этом мне — ни единого намека! Ты была обязана прийти ко мне, перед тем как делать свои ставки!

— Милый… — мягко запротестовала было Клэр, однако внезапно в ее тоне зазвучала сталь: — Я ведь тебе не раба! — Клэр тут же прикусила себе язык.

— И не смей выставлять меня жалким посмешищем перед моими друзьями!

— Если они над тобой смеются, значит, они тебе не друзья! — парировала Клэр и увидела, как мрачнеет физиономия Рори. — Прости! — поспешно сказала она. — Это все мой невоздержанный язык!

— Ты бы лучше учла кое-что! Мне не нужна строптивая же на! Насмотрелся, сыт по горло! Таких, как эти отвратные американки, которые к тридцати успевают двух мужей сменить, завести третьего, да и этого, беднягу, заездят, чтоб освободил место четвертому. Слишком уж остер бывает у тебя язык, Клэр. Ты бы поостереглась на будущее!

— Обещаю! — виновато сказала Клэр.

— Ни одна приличная жена не станет унижать на людях своего мужа! — продолжал Рори. — И я не позволю это делать и в отсутствие людей, — добавил он грозно. — Твоя обязанность всегда и во всем меня поддерживать.

— Я постараюсь, — сконфуженно пообещала Клэр.

Итак, они помирились, и остальная часть года прошла если не в таком безоблачном блаженстве, как первая, то, во всяком случае, мирно. В августе они приехали в Шотландию, и охотничий сезон был настолько успешен, что, когда Клэр показала финансовые счета, которые аккуратно вела и которые показывали, что получен приличный доход, Рори восхищенно воскликнул:

— Это все благодаря тебе! Ты прирожденный менеджер! Не слишком ограничивая себя в средствах, мы продвинулись гораздо удачней, чем я предполагал! Мысль, что впереди светит обладание кругленькой суммой, придала ему благодушное настроение перед охотой по случаю Дня рождественских подарков в поместье Драммондов, ежегодного события только для родных и близких. Клэр с гордостью продемонстрировала матери свои аккуратно заполненные бухгалтерские книги, когда на следующий день пришла к ней на чай.

— Ты умница, родная! — похвалила ее мать.

— У меня была отменная наставница, — с нежностью отозвалась Клэр.

— Рори доволен?

— Совершенно счастлив! Говорит, что я прирожденный менеджер!

— Ну дай-то бог! Ты все-таки моя дочь. Только не демонстрируй ему свои успехи.

Клэр нахмурилась:

— Вот это мне как раз не нравится! Зачем делать вид, что это не так, лишь бы не ущемлять самолюбие мужа?

— Потому что для твоего мужа самолюбие играет немаловажную роль!

— А как же я? Я тоже личность, и у меня есть свое самолюбие!

— Знаешь, что бывает, когда два бычка сцепляются рогами? Порой они не способны расцепиться и даже могут умереть от голода. Всегда лучше уметь отступить; кругом достаточно травы для обоих! — И, увидев, что дочь продолжает хмуриться, Марго Драммонд добавила: — Брак двух гордецов — это не брак… Это сплошное поле битвы. Можно побеждать совсем иными методами. Самое важное для мужчин, чтобы их победа была заметна. Но тебе, в свою очередь, никто не мешает эту победу организовать.

Клэр уставилась на мать:

— Именно так ты и ведешь себя с папой? А я-то думала, это он жмет курок, как любят выражаться американцы!

— Ну да, только ружье ему держу я!

Взглянув на безмятежное лицо матери, Клэр расхохоталась.

— Ох и хитрющая ты у меня!

— Ведь твой отец такой же гордец-шотландец и воспитан в традициях горцев. Я же истинная англичанка! — И Марго Драммонд добавила, похлопав дочь по руке: — Важно создать у них видимость, а как есть на самом деле, знаем только мы.

— Мне кажется, нужен некий компромисс, — растягивая слова, проговорила Клэр.

— Да, в какой-то степени, хотя и не настолько, чтобы это угрожало твоей индивидуальности! — с улыбкой сказала Марго Драммонд. — Тут требуется время и опыт. Первый год самый трудный в любом браке. Выпирают углы, обнажаются острые края. К тому же Рори много старше тебя, жил независимым гораздо дольше. Мужчинам трудно приспособиться к утрате своей свободы. «Но Рори и не счел нужным приспосабливаться! — обиженно подумала Клэр. — Значит, придется это сделать мне.

Это я должна уступать, соглашаться, подчиняться!»

— Иметь высокие идеалы — это прекрасно, и, сдается мне, ты вступала в брак, имея весьма и весьма идеальные представления о нем. Стремимся мы к одному, а получаем совсем другое. — И Марго Драммонд добавила: — Как, впрочем, я думаю, ты и сама уже поняла!

Клэр улыбнулась не без грусти:

— О да!

— Вот и учись на собственном опыте! Ошибки свойственны всем, но только дурак дважды повторяет одну и ту же ошибку.

Совет матери глубоко запал в душу Клэр. Она решила не обсуждать с Рори, как следует поступить с полученной прибылью. Она просто завела об этом разговор и затем, не говоря ему ни слова, взяла и добавила к тому, что было вложено на содержание поместья, часть денег, которые подарила мать Рори. Кроме того, Клэр втихомолку переговорила с управляющим имением, и он, будучи только рад получить средства, в которых крайне нуждался, с большим удовольствием вступил с ней в тайный сговор.

Клэр с Рори вернулись в Лондон в полном согласии друг с другом. Рори работал не покладая рук. Клэр искупила свою вину в его глазах. У него было достаточно денег на карманные расходы, а Клэр оставила поместье в надежных руках и с перспективой на хорошую прибыль и при средствах, позволяющих сохранить охотничьи угодья и обитающих в них куропаток, бекасов, тетеревов, а еще выше в горах — горных куропаток. Лишь однажды за прошедшие месяцы над супругами Баллетер нависла грозовая туча, и Клэр молила судьбу, чтобы гроза не переросла в сокрушительный шторм. Это произошло как-то во время ужина, когда Рори, как обычно, ухаживал за чужими женами. Обе ровным счетом ничего собой не представляли. Бетти Джо Ролинз в начале своей жизненной карьеры была стюардессой и внешне представляла не совсем удачную копию Мэрилин Монро. Патриция Лоррэнс начинала танцовщицей кордебалета «Сэндс» в Лас-Вегасе; эта дамочка как две капли воды походила на Джейн Рассел.

В тот вечер она, направив на Клэр свои небесно-голубые глазки, спросила с интересом:

— Скажите, леди Баллетер, это правда, вы в самом деле происходите от трех британских королей?

— Не только я, еще несколько тысяч моих соотечественников! — с улыбкой сказала Клэр.

— Не прибедняйся, дорогая! — сладко проворковал Рори. — Моя жена на редкость скромна! У нее настолько голубая кровь, что даже чуточку лиловая! С отцовской линии она происходит от того самого короля Дункана, которого погубил Макбет, и, кроме того, от короля Якова Первого. Что же до материнской линии, то здесь она происходит от самого моего любимого из английских монархов, короля Карла И.

— Так, значит, в вас течет королевская кровь? — с удивлением произнесла Бетти Джо.

— Ну что вы, что вы! — сказала Клэр. — За столько лет королевского в моей крови значительно поубавилось.

— За шесть сотен лет! — предупредительно вставил Рори.

Поднявшая бокал рука Клэр не дрогнула, однако внутри у нее все всколыхнулось. Она знала этот тон. Сарказм означал, что Рори раздражен. У Клэр перехватило дыхание, когда последовал ожидаемый ею вопрос:

— А в вас, лорд Баллетер, также течет королевская кровь?

— Нет! Однако не сомневаюсь, что в моей крови есть изрядная доля отборного скотча!

Бетти Джо радостно захихикала:

— Бубба говорит, что он захватит скотча с собой в Даллас столько, сколько сможет увезти! Правда, милый?

— Здорово в голову шибает! Как я вижу, мы с вами, лорд Баллетер, происходим от тех, кто пробился из низов. У меня у самого дед по всему Техасу каких только делишек не крутил, пока наконец не подвалило разбогатеть. У нас в Штатах обходятся без титулов, но уже лет этак сто в Техасе мы, Ролинсы, ворочаем крупными делами, так что, можно сказать, и мы у себя короли, вроде вас здесь! Они раздевались, готовясь лечь в постель, но было ясно, что Рори все не может угомониться.

— «Лет этак сто»! — бросил он, издевательски подражая американцу. — Черт побери, как мне обрыдло плясать вокруг этих плебеев, возомнивших, что с большими деньгами можно заделаться аристократами!

— По-моему, Ролинсы — приятная пара! — возразила Клэр.

— О приятном поговорим, когда они заплатят все, что с них причитается. Милейший Бубба, по самым скромным подсчетам, тянет со своим состоянием на пару сотен миллионов. Рори был явно взбешен.

— По-моему, он платит вполне прилично за десятидневную охоту! — успокаивала Клэр.

— Это все «курам на смех», как изволит выражаться Бубба! С такими темпами мы далеко не уедем!

— Зависит от того, как далеко ты собрался! — осторожно заметила Клэр.

— Судя по всему, таким богачом, как он, мне не быть никогда!

Обретенным ею чутьем ищейки Клэр уловила знакомые симптомы. У Рори начиналась хандра. «Ну вот, — подумала Клэр, — уж месяца полтора как этого не было!»

— Не дождусь, когда вернемся в Лондон! — нервно произнес Рори.

— Уже скоро, — спокойно сказала Клэр. — Но раньше времени закрыть сезон мы не можем себе позволить.

— Черт побери, как я устал от этого постоянного «не можем себе позволить»!

Клэр прикусила язык. Ей уже были знакомы эти проявления неуравновешенности; они означали, что Рори вот-вот потянет на прежнее; и верно, на следующий вечер вместо обычной игры в бридж Рори предложил сыграть в покер.

— Вот это другое дело! — радостно подхватил Бубба. Его тут же поддержал Хаб Лоррэнс. Патриция с простодушием подхватила:

— Что ж, эта игра поазартнее!..

— Без меня! — заявила Бетти Джо. — Хватит того, что вы меня в бридже все время шпыняете. А уж покер с вами я не переживу.

Клэр также отказалась играть. Уклонились и японцы, а немцы с радостью подсели к столику. К тому времени, как Клэр отправилась спать, за зеленым карточным столом остались лишь трое американцев и Рори, который, судя по его благодушному настроению, выигрывал. «Ради бога, не проиграйся слишком! — молила про себя Клэр, — Знаю, что ты терпеть не можешь, когда я так говорю, но мы действительно не можем себе этого позволить!»

Однако, когда Рори поднялся в спальню, он что-то весело насвистывал. Хороший знак.

— Судя по твоему веселому виду, ты выиграл? — спросила Клэр, приободрившись.

— Ты угадала! С чего только эти техасцы возомнили, будто покер изобрели в Америке! Должно быть, нагляделись всяких вестернов с Джоном Фордом! — Рори засмеялся. Его переполняло ликование. — Я их обставил подчистую! Доказал, что еще кое на что способен! Он выложил содержимое карманов на высокий комод. Горы двадцати — и пятидесятифунтовых банкнотов.

— Неплохой итог сезона! — с торжеством провозгласил он. Клэр стало как-то не по себе. Ей меньше всего хотелось, чтобы о Рори думали как о карточном шулере. Она постаралась на следующий день убедить американцев в его порядочности, и хоть Бубба Ролинз отмел ее подозрения, было видно, что он не в восторге от вчерашнего проигрыша.

— Ваш муж шутя может заполучить место главного крупьеь в казино! — проблеяла Патриция Лоррэнс, но Клэр, поймав ее взгляд, поняла, что думает она совсем другое.

— Мне бы следовало вас предупредить, — непринужденно сказала Клэр. — Рори считается отличным игроком!

— Ему чертовски везло! — прорычал Хаббел Лоррэнс. И все же прощание прошло в теплой обстановке и приглашения на будущий год были приняты с удовольствием. Клэр постояла, провожая взглядом удалявшийся по аллее «Роллс-Ройс», потом вернулась в дом поторопить отъезжающих японцев и немцев. Когда все разъехались, проходя с домоправительницей миссис Форбс по апартаментам гостей, поглядывая, не забыли ли чего, Клэр услышала, как Рори говорил Уилки:

— Я испробовал на них пару трюков, тех самых, которым ты меня научил…

— Ничего не заподозрили?

— Совершенно! Ты блестящий учитель! В какой-то момент я было решил, что милейший Бубба хочет что-то вякнуть, но рот раскрыть у него духу не хватило.

— Все равно, поостерегитесь! Разок попробовать не грех, только уж часто совсем незачем.

— Очень он меня достал! — мрачно сказал Рори. — Без конца бубнил то про ту скважину, то про эту, и сколько баррелей в день получает, и за сколько он их потом продает. И я бы не сказал, что такой проигрыш для него сильный убыток. Всего пару жалких тысчонок я из него вытянул, зато какой сервис! По-моему, так я даже большего стою! Рори с Уилки вышли из комнаты, а Клэр метнула взгляд на миссис Форбс, но та снимала белье, укладывала его в стопки, цокала языком при виде следов от губной помады на наволочках. «Рори плутовал в карты! — не веря себе, думала Клэр. — И Уилки его этому обучил!»

Это было как гром среди ясного неба, Клэр никак не могла прийти в себя. «Сказать ему невозможно! — пронеслось у нее в мыслях. — Но и позволять ему снова проделывать такое нельзя. Ах, Рори, Рори, и это как раз в тот момент, когда мне казалось, что у нас все хорошо!» К счастью, американцы из следующего заезда оказались богачами с востока, из Филадельфии.

— Эти — джентльмены, клянусь честью! — возликовал Рори, и бридж возобновился.

Но среди последней группы гостей оказался Бруно де Соуза, приехавший по личному приглашению Рори.

— Подвернулась возможность хоть как-то отплатить ему за гостеприимство, оказанное нам в наш медовый месяц! — сказал Рори Клэр.

Провожая Соузу, Рори произнес:

— Так до встречи в Лондоне?

— Буду ждать с нетерпением! — сказал Бруно де Соуза, обращаясь к Клэр. — Я провел у вас, леди Баллетер, десять упоительных дней! Благодарю вас!

— Я рада, что вам у нас понравилось.

На этот раз спутницей Соузы оказалась очередная ровесница Клэр, которая большую часть времени проводила за лакированием ногтей и спускалась к ужину, сгибаясь под тяжестью навешанных украшений, многие из которых Клэр видела еще на той девице, которая была на яхте maitress de titre [2].

«Наверное, — подумала Клэр, — он выдает им все это исключительно под расписку!» Едва лишь они вернулись в Лондон, как Бруно де Соуза незримой тенью поселился у них в доме. Ах, Бруно такой расчудесный, такой распрекрасный, Бруно сказал то-то и то-то, Бруно считает так-то и так-то! И потому Клэр нисколько не удивило, что как-то раз Рори возвратился домой со словами:

— Мне осточертела моя работа!

— Что так? — затаив дыхание, спросила Клэр.

— Бруно подыскал мне гораздо лучшую — и знаешь где? В Париже!

— В Париже?

— Правда, замечательно? Так или иначе, от этой меня уже давно воротит. Никакого продвижения вперед; я, по выражению Буббы, застыл как идол на тотемном столбе! Бруно же предлагает нечто гораздо более заманчивое!

— И что же это такое?

— Буду работать у него на фирме по экспорту-импорту.

~ — И что это за экспорт-импорт?

— Ну мало ли что… продукты, вино — у него несколько виноградников в Бордо, — ну, и вложения в разные компании.

Клэр помолчала, потом спросила:

— А как же моя работа?

— Так и ты можешь свою бросить! Тебе больше не потребуется работать, ведь я буду зарабатывать более чем достаточно!

— А эта квартира?

— Будем сдавать! У меня уже есть выгодное предложение от одного приятеля Бруно.

— Значит, ты уже все сам решил?

— Вплоть до того, где нам жить в Париже. В доме, который принадлежит Бруно…

«Такая же принадлежность, как и ты?» — мысленно спросила Клэр.

Почувствовав, что она особой радости не испытывает, Рори вспылил:

— Хоть бы чуть-чуть изобразила удовольствие на лице!

— Я бы рада, только все это как снег на голову…

— Ничего, постепенно привыкнешь! — беззаботно бросил Рори. — Это же такой шанс, малыш! Трудно даже представить себе, как высоко я смогу взлететь с помощью Бруно!

«А что, если тебе придется потом падать с большой высоты?» — думала Клэр. С некоторых пор она недолюбливала бразильца и не доверяла ему. Ей не нравилось, как он на нее смотрит, ей не нравились его приятели, не нравились его жизненные установки.

— Ну же, улыбнись, родная! Такой шанс выпадает раз в жизни! Здесь у меня нет никакого движения. А в Париже… ты только представь себе! Париж!

— И когда ехать? — спросила Клэр.

— Сразу, как только уладим все дела. Заявление об уходе можешь подавать завтра.

Эта фраза прозвучала как приказ.

— Париж! — сказала мать. — Это восхитительно!

— Да, пожалуй, — отозвалась Клэр.

— Судя по твоему тону, ты не слишком в восторге?

— Как сказать, чересчур это все неожиданно…

— Как в сказке. Может, у Рори там лучше пойдут дела? А ты будешь время от времени наведываться сюда, а уж на будущий охотничий сезон непременно! А может, и я подскочу, навещу тебя. Такая возможность побывать в Париже!

— Но ведь у меня здесь только начало все складываться! — возразила Клэр. — Да и мне нравится моя работа… Кроме того, неприятно, что кто-то поселится в моей квартире.

— Но ведь неразумно оставлять квартиру пустующей. Могут вломиться воры или случиться еще что похуже. А тут тебя будет поджидать кругленькая сумма про черный день. Однако Клэр обнаружила, что аванс за квартиру, составлявший четвертую часть суммы и поступивший на их совместный счет, был затем тут же снят Рори.

— Дорожные расходы! — как ни в чем не бывало сказал он в ответ на ее расспросы.

Но, когда Клэр стала просматривать выписку со счета, никаких признаков поступления суммы выигрыша Рори в покер она не обнаружила. «Он их все промотал! — думала она в отчаянии. — Господи, почему мы снова должны были столкнуться с этим ужасным человеком! Он оказывает на Рори дурное влияние. Надо что-то делать. Мне необходимо научиться ему противостоять!» И Клэр снова поблагодарила судьбу за то, что деньги, сохранившиеся от подарка Дэвины Баллетер, оказались вне досягаемости Рори. «Как знать, — рассуждала Клэр про себя, укладывая вещи, — может быть, эта перемена благотворно скажется на Рори? У него всегда лучше идут дела, когда он чем-то доволен». Клэр оставила без внимания внутренний голос, еле слышно вопрошавший: «А как обстоит дело с тобой?»