Глава 8

вкоторой Синклера объявляют воплощенным пророчеством, он затевает теологический диспут, а потом внезапно со всем соглашается

— Я? — неподдельно изумился Синклер. Он посмотрел на Дженимера. — Послушайте, если вы думаете, что у вас сейчас проблемы с кастой воинов, то подождите до тех пор, когда им станет известно о том, что вы хотите назначить меня Энтил'За. Не думаю, что они это одобрят. Да и я не уверен, что хочу этим заниматься. 

Ратенн шагнул вперед, заговорив впервые с тех пор, как они вошли сюда. 

— Вы — исполнение пророчества, которое было записано дословно. Сомнений нет, ибо во времена Валена было записано, что когда–нибудь в отдаленном будущем наступит время, когда Тени проснутся и снова будут угрожать всему живому. И это время настало. 

— Не сочтите это за оскорбление, но так пророчествовать и я могу — ничего конкретного, — сказал Синклер. 

Ратенн продолжал, как будто Синклер ничего не говорил. 

— Пророчество также гласит, что из тьмы возродится надежда в виде Единственного, который придет извне трех каст, и, тем не менее, будет принадлежать сразу всем трем; минбарец рожденный не от минбарца, который станет Энтил'За и пробудит Анла'шок, чтобы повести их в битву и разгромить Теней, когда те снова проснутся. 

А это, подумал Синклер, просто переработка описания Валена, перенесенная в будущее. 

— Минбарцы также верят, — продолжал Ратенн, — что этот Единственный, возможно, будет обладать частицей души самого Валена. 

Это показалось Синклеру очень противоречивым, учитывая веру минбарцев в то, что Вален сам, во плоти, а не просто душа или часть ее однажды вернется. Он решил не настаивать на этом, опасаясь теологического спора, который мог увести их в сторону от основной темы. К тому же он никогда не слышал ни об одной земной религии, которая не имела бы своих собственных противоречий. 

Они ждали, когда он ответит. Он знал, что они хотят от него услышать. Но он вовсе не был уверен, что ему хотелось этим заниматься, и ему не нравились мотивы их предложения. 

Они явно пытались ввести его в заблуждение. Он позволил себе еще немного помолчать, а потом произнес: 

— Мне очень жаль, но я до сих пор не понимаю, как это пророчество относится ко мне. 

Он был вознагражден слегка раздраженным взглядом Ратенна. 

— Пророчество воплощено в вас. Вдумайтесь: вы не принадлежите ни к одной из трех каст, но в то же время, являетесь выходцем из всех трех. Вы сами говорили мне, что получили религиозное образование… 

— Я учился в религиозной школе, — возразил Синклер, — но не собирался посвятить свою жизнь религии. 

— И разве вы не работали два года как разнорабочий? — продолжал Ратенн. 

— Ну да, перед тем, как поступить в Академию, я провел два года, путешествуя по миру, работал строителем, сезонным рабочим, но… 

— А потом вы стали военным, — торжествующе продолжал Ратенн, — Вы не принадлежите ни к одной из трех каст, но, все–таки, являетесь членом всех трех. И потом, вы — минбарец, рожденный не от минбарцев, потому что у вас — душа минбарца. Пророчество говорит о вас. 

— Послушайте, вы можете верить во что хотите, — сказал Синклер, — но давайте поговорим откровенно. Вы можете думать обо мне как угодно, хорошо или плохо, но я простой человек, а не какой–нибудь исполнитель пророчества. Человек. Не минбарец. 

Деленн подошла к нему, возможно, почувствовав растущее раздражение Синклера, и мягко произнесла: 

— Джеффри, мы пришли к такому решению не просто и не сразу. Мы изучали это раньше, — она заколебалась, выглядя немного смущенной, и непроизнесенные слова „с тех пор, как вас захватили в плен и пытали, а потом просканировали при помощи Трилюминария” прозвенели в тишине, — с тех пор, как закончилась война. Мы пришли к такому выводу, основываясь на строгой логике. 

— Священник, преподававший у нас в первом классе логику, любил говорить: „Логика — это систематический метод, который помогает с уверенностью придти к ошибочному выводу”. 

— В нашем решении нет ошибок. Вы — минбарец, — упорствовал Ратенн, — У вас — душа минбарца. Возможно, даже часть души Валена. В любом случае, очень великая душа. Минбарец, рожденный не от минбарца. 

Синклер видел абсолютную уверенность на лице каждого минбарца в этой комнате, даже у Деленн. Только богу известно, что по этому поводу думали ворлонцы. 

Он покачал головой. 

— Нет, нет, нет, — сказал он мягко, но решительно, — Не играйте с моей душой ради достижения собственных целей. Моя человеческая сущность — не просто какое–то старое пальто, которое можно заменить на другое, которое вы сочтете лучшим. Вы не должны льстить мне, утверждая, что я чем–то отличаюсь от других, что я чем–то лучше или более развит, чем другие, или что я имею особое предназначение, которое вы можете использовать. Тираны и сеятели раздоров на моей планете пытались некогда действовать так же, объявляя рожденных на Марсе не совсем такими, как родившиеся на Земле, или то, что если у вас другой цвет кожи или вы из этнического или религиозного меньшинства, то вы не полноценный человек. Это всегда было прелюдией к дискриминации, угнетению, порабощению и убийствам. 

— Мы не хотели вас рассердить, Джеффри, — сказала Деленн, — мы знали, что некоторые люди придерживаются верования в то, что вы зовете реинкарнацией. И мы не подумали о том, что рассказанное нами вы найдете столь трудным для восприятия или неприятным для себя. 

— Причина вовсе не в этом, — торопливо сказал Синклер, опасаясь, что нечаянно оскорбил и рассердил своих друзей, — Просто я хочу сказать, что моя человеческая сущность важна для меня. Я также не верю в то, что одна раса может превосходить другую как материально, так и духовно, и я не знаю, верю ли я в переселение душ. Я уверен лишь в том, что важна та жизнь, которой ты живешь сейчас. Допустим, что ваш Трилюминарий может как–нибудь доказать, что переселение душ существует, и то, что я в прошлой жизни был минбарцем, или даже то, что, я был им во всех своих прошлых жизнях — это меня не раздражает. Но это ничего и не меняет. Потому что какой бы физической оболочкой не обладала моя душа в прошлом, теперь я человек. Я рожден в человеческом теле и обладаю человеческим разумом. 

— Мы вовсе не отрицаем этого, — сказал Ратенн, — Но душа личности и каждая личность — это всего лишь иллюзия. После смерти то, вы называете отдельной душой,растворяется в великом озере душ, теряет свою индивидуальность и неповторимость. Она отдает свои знания в великое озеро, из которого впоследствии рождаются новые души. Таким образом души нашей расы развиваются, а с ними и наш народ. Следовательно, то, что минбарские души начали возрождаться в телах землян, является великим событием в развитии двух наших рас. 

— Но в чем тут смысл? — спросил Синклер, — Значит, следуя вашей логике, минбарские души стали возрождаться в телах людей, потому что они теперь хотят стать землянами, а не минбарцами? Как вы можете знать, что не причините мне вред, настаивая на том, чтобы я принял роль минбарца? 

— Мы не так понимаем эти события, — сказал Ратенн. 

— По–моему, — ответил Синклер, — это все из–за того, что у нас разное понимание вещей, не имеющих точного определения. Мы по–разному объясняем многие вещи. Вы считаете, что жизнь должна быть посвящена служению обществу, и смотрите с неодобрением на растущую склонность вашего народа к жизни для себя, потому что верите в то, что личность не может существовать сама по себе, отдельно от других душ. Что она является всего лишь фрагментом великого озера душ, которое, в свою очередь, является частью, одного Великого озера душ Вселенной. И что отдельная личность сама по себе — Вселенная, ставшая каким–то образом разумной из неразумной материи, и эту сущность можно назвать Богом, который и есть Вселенная. Когда Вселенная погрузится в холод и вечную тьму энтропии, все, включая бога, умрет. 

Взглянув на Ратенна, который, кажется, был удивлен тем, что ему это известно, Синклер улыбнулся. 

— Я изучал минбарскую культуру. Но, поймите, я не согласен. Если есть Бог, то я верю, что Он существовал всегда, создал нашу Вселенную, и останется даже „когда все звезды умрут”, как писал поэт Рильке. Как и мы, потому что я верю в бессмертную душу, в то, что мы сохраняем свою индивидуальность после смерти. Я не верю, что есть скопления душ, или что душа принадлежит какой–либо расе. Отдельная душа возрождается в избранном теле, которое выбирает на пути своего духовного развития, назовем это так. Душа существует не только ради служения обществу или ради развития качеств одной расы. Я нахожу растущее стремление вашего народа к индивидуализму позитивным, а не негативным признаком. 

Впервые Дженимер выглядел изумленным. 

— Вы действительно верите, что личные нужды выше нужд общества? Это же приведет к анархии! 

— Как не парадоксально, но это так. Меня учили, что мы живем, совершая поступки ради собственных личных нужд, ради развития и спасения своей души, но этим мы также служим нашим близким. Другими словами, вся хитрость в том, чтобы найти соответствующее равновесие между этими двумя понятиями. 

Синклер замолчал. Он внезапно вспомнил, как Гарибальди однажды подшутил, сказав ему, что он думает и рассуждает как адвокат–иезуит, и что это худшая комбинация, какую Гарибальди мог представить. Учитывая данную ситуацию, это весьма его позабавило. 

— Я хочу быть уверенным в том, что мы абсолютно искренны друг перед другом, — сказал Синклер, — если я возьмусь за это дело, мы должны понимать друг друга. 

Впервые Ратенн казался полным надежды. 

— Тогда вы присоединитесь к нам и согласитесь возглавить Анла'шок? 

Неужели он действительно это сказал? Синклер был слегка удивлен, осознав, что это возможно. Он посмотрел на каждого минбарца: Ратенна, Деленн, Дженимера, Турвала. 

— Если я соглашусь, вы должны будете доверять мне, а я — вам. Но вы не были достаточно искренны со мной с того момента, когда я был взят на борт вашего крейсера. Во–первых, вы стерли мои воспоминания о происшедшем. Потом вы тайно устроили мое назначение на Вавилон 5 с единственной целью — удостовериться в том, что я действительно избран для исполнения вашего пророчества. Но вы выжидали. А когда Тени напали на нарнов, вы зашевелились. И вы пригласили меня на Минбар, изолировали от всех контактов с Землей или Вавилоном 5 для того, чтобы помочь мне понять минбарцев и их обычаи, и медленно подвести меня к мысли о том, что я действительно избран для исполнения вашего пророчества. Я ведь не так далек от истины? 

— Мы боялись, что вам будет трудно сразу воспринять все это, — спокойно сказал Дженимер, — то, о чем мы вас просим, будет сложным. Мы думали, что это лучше открывать вам по частям, пока вы не будете готовы к тому, чтобы воспринять это. 

— Да ну? — ровно сказал Синклер, — Это случилось только потому, что я отказался быть вашей обезьянкой и сорвал ваши планы, отказавшись быть послом. И вы наконец–то решили открыть свои карты. Теперь пора открыть мои. Вы знаете наверняка, как бы я поступил, и что я вообще не верю в пророчества. Неужели вы до сих пор уверены, что я тот, кто подходит для командования Анла'шок? 

— Да, — сказал Дженимер. — Как никто другой. Есть множество пророчеств, в которые вы можете не верить, но они все равно сбудутся. 

Синклер засмеялся. Это было неожиданный взрыв веселья, что сделало его еще более похожим на лидера минбарцев. 

— Самое важное пророчество гласит, что раса, обладающая другой половиной нашей души, должна присоединиться к нам в этой войне. Мы принадлежим к тем, кто считает, что люди и являются этой другой половиной. И поэтому в Анла'шок надо принимать как минбарцев, так и людей. 

И снова минбарцы поразили Синклера. Он был уверен, что обычно стремящиеся к изоляции и шовинистически настроенные минбарцы никогда не рискнут объединиться для совместных действий с другой расой, кроме разве что таинственных ворлонцев, которые, кажется больше диктуют, чем сотрудничают, и уж тем более никогда не пустят чужаков в организацию, подобную рейнджерам, сердце и душу минбарской истории и традиций. 

— Вы — единственный, кто сможет воплотить это в жизнь, — мягко настаивал Дженимер, — вы подходите под все требования пророчества, определяющие нового Энтил'За. Вы первый и лучший воин, опытный военачальник, снискавший уважение среди людей и минбарцев. Даже среди наших воинов, которые вас ненавидят, вы сохранили уважение к себе. Вы так же сочетаете в себе ум ученого и жреца, как следует из нашего сегодняшнего разговора. Этим вы заслужили уважение почти всех членов касты жрецов. Ваша непритязательность и простота заработали вам уважение большинства мастеров. Наконец, вы знакомы с искусством дипломатии, что очень пригодится вам в дальнейшем, если вы хотите, чтобы минбарцы из всех трех каст и люди вместе работали ради общей цели — победы над Тенями и поддержания мира и справедливости в галактике. Больше нет никого, кто сочетал бы в себе все эти качества. Только вы один можете проложить мост между нашими мирами. 

— Если вы не верите в пророчество, тогда мы просим вас присоединиться к нам для того, чтобы одолеть давнего жестокого врага, который уничтожит целые расы и опустошит целые звездные системы, если его не остановить. 

Насколько минбарцы верят своим красивым речам, и сколько из этого сказано ради того, чтобы манипулировать другими? Было трудно выяснить истину, особенно в отношении ворлонцев, возвышавшихся над сценой, подобно башням молчаливых отстраненных наблюдателей. Он посмотрел на Деленн, наблюдавшую за ним с выражением такой надежды, что он не мог ее разочаровать. 

Она явно верила в то, что сказал Дженимер, и многим рискнула ради этого. Может, стоит повременить с возвращением домой? 

— Если я скажу „да”, то как будут отбирать рейнджеров? 

Они сами напросились на это. Он был военным и сперва хотел получить ответы на несколько практических вопросов. Например, что за армию они хотят образовать? Насколько он сможет контролировать процесс отбора и тренировок? 

Внезапно все оживились, с облегчением вздохнули, некоторые улыбнулись. Ратенн сказал несколько тихих слов Деленн, Дженимер что–то спокойно спросил у Турвала. Тот ограничился односложным ответом. 

— Анла'шок традиционно набирали только из военной касты, из тех, кто был рожден в ней или пришел по зову сердца, — сказал Дженимер, — Но мы боимся, что противостояние с лидерами касты воинов сделает слишком сложным набор достаточного числа кандидатов из их рядов. Изучив текст пророчества и историю, мы определили, что настало подходящее время для более свободного набора добровольцев из касты жрецов. 

— А как насчет касты мастеров? — спросил Синклер. 

— Как членов Анла'шок? — недоверчиво переспросил Дженимер. 

Синклер кивнул. 

— Это может оказаться неприемлемым для касты воинов, — ответил Дженимер. 

— Некоторые верили, — спокойно произнесла Деленн, — что Вален не находил это неприемлемым. 

— Тому нет абсолютных доказательств, — возразил Ратенн. 

— Если я приму ваше предложение и возглавлю рейнджеров, — сказал Синклер, — то мастера, обладающие соответствующей квалификацией, смогут вступать в ряды Анла'шок на общих основаниях со всеми остальными минбарцами и людьми, даже если это совсем осложнит отношения с кастой воинов. 

— Джеффри, я знаю, что вас всегда серьезно беспокоили права рабочих, — сказала Деленн, — но будет трудно убедить воинов. Разумно ли поднимать этот вопрос сейчас, рискуя возрождением рейнджеров? Может, позже… 

— Я не могу взяться за это дело, — ответил Синклер, — если не у меня не будет возможности свободно отбирать лучших кандидатов среди вашего народа, пусть даже из неуважаемой касты. Боюсь, что это не подлежит обсуждению. 

Дженимер посмотрел на него с крайним возмущением. Но Синклер терпеливо ждал. 

— Возможно, это можно будет сделать, — наконец, сказал Дженимер. 

— А как насчет людей? — спросил Синклер. 

— Это деликатный вопрос, — сказал Дженимер, — Мы не хотели бы привлекать лишнего внимания вашего правительства к этому делу. В действительности, мы бы хотели сохранить сведения о рейнджерах в тайне среди такого узкого круга людей, насколько это возможно. 

— Ну, раз публикация объявления во „Вселенной сегодня” не годится, — сказал Синклер — Так как же тогда нам искать кандидатов среди людей? 

— Мы можем начать с тех, кто уже прибыл на Минбар, — сказал Ратенн, — мы собрали информацию обо всех прибывших, и вы уже виделись с большей частью из них. 

— А, — понимающе сказал Синклер, — Вот почему я лично разговаривал со столькими людьми, скольких вы сумели внести в расписание приемов. Чтобы я смог выяснить, кто больше подходит для вступления в ряды рейнджеров, а кто — нет. 

Ратенн кивнул. 

— Пока вы исполняете обязанности посла, вы можете продолжать общение со всеми прибывшими с Земли, не привлекая нежелательного внимания. А те, кого вы выберете, будут искать кандидатов среди своих знакомых. 

— Так вы согласны? — спросил Дженимер, — Вы присоединитесь к нам в войне и возглавите рейнджеров? 

Синклер глубоко вздохнул. 

— Еще одно условие. Если вы примете меня как Энтил'За, то примете как Энтил'За–человека. Тем, кто я есть, человеком, таким же, как и другие люди. Если вы согласны с этим, тогда… да. 

Во что он ввязался? И что скажет по этому поводу Кэтрин? 

— Наша вера также тверда, как и ваша, — сказал Дженимер, — но мы можем принять ваши условия. Но это то же самое, что и разговоры о реинкарнации. Лучше не говорить об этом за пределами этого зала и комнат Серого Совета. 

Да, как там говорил Ратенн всего лишь несколько недель назад, на встрече с президентом Кларком, когда они уговаривали Синклера занять должность посла. Оба просили не говорить минбарцам или людям об общих душах. Это может их встревожить, поэтому лучше хранить все в тайне. 

Для тех, кто утверждал, что никогда не лжет, минбарцы были мастерами в искусстве утаивания истины. 

Впервые Дженимер встал и подошел к Синклеру. 

— Как я понимаю, таков обычай вашего народа, когда достигнуто полное согласие между сторонами, — и он протянул ему руку. 

Этот жест обрадовал Синклера. Избранный и будущий Энтил'За обменялись рукопожатиями. 

— Для стрелы будет мудро помнить о том, что не она выбирает цель. 

Синклер пристально посмотрел на ворлонцев, о которых он уже успел забыть. Это прозвучало очень похоже на вызов или угрозу, и исходило от Улкеша. Синклер определил это по несколько иному тону синтезированного голоса, и тому, что Улкеш смотрел на Синклера, а Кош — на Улкеша. 

Ворлонец внезапно направился к выходу, проскользнув мимо Синклера, видимо, решив, что встреча подошла к концу. Он сказал эту короткую фразу и ушел, оставив всех в недоумении от мудрых слов. 

Вот черт, подумал Синклер. Ему совсем не нравился этот ворлонец. Он подождал, и, когда Улкеш был почти в дверях, отчетливо произнес: 

— Это всецело зависит от того, какую стрелу выбрать. Мудрый лучник всегда помнит об этом. 

Улкеш на секунду задержался около двери, но так и не обернулся, а потом ушел, больше не сказав ни слова. Мгновение спустя Кош тоже ушел. 

Официально, встреча завершилась. Синклеру сказали, что больше ничего нельзя решить, пока не состоится собрание Серого Совета и Совета Старейшин, где Ратенн будет отстаивать возрождение рейнджеров и назначение Синклера в качестве Энтил'За. 

Деленн сопровождала Синклера и Ратенна по коридору, а потом попросила Ратенна пойти вперед, чтобы поговорить с Синклером наедине. 

Когда они медленно шли по пустым залам большого дворца, Деленн начала прощаться. 

— Я уезжаю на Вавилон 5 немедленно, — сказала она. — Моя работа все еще там. И я не могу надолго отлучаться. 

Синклер почувствовал, что Вселенная внезапно перевернулась. Теперь Деленн возвращалась на Вавилон 5, а он оставался на Минбаре. Он почувствовал волну сожаления, накатившую на него. Он был так близок к возвращению на любимую станцию, и снова чувство долга толкнуло его в другом направлении. 

— Я не смогу присутствовать на Совете, — сказала Деленн, — Но Ратенн будет отстаивать мое мнение и говорить за меня. 

— Жаль, что не увижу вас там, — сказал Синклер, — было бы приятно увидеть дружеское лицо, когда возникнут проблемы, в чем я не сомневаюсь. Рад был видеть вас снова. Итак, скажите мне, как дела на станции? Как Гарибальди? 

— Он в порядке, — сказала Деленн, — Здоров и готов вернуться к своим обязанностям… 

И они начали разговаривать обо всех и всем, что было дорого Синклеру на Вавилоне 5. 

Деленн провела Синклера к выходу, где его ждал флаер, а потом исчезла во Дворце. 

Синклер поднялся на борт, где его ожидал Ратенн. Маленький корабль взлетел в ночное небо. 

— Идея устроить эту встречу принадлежала ворлонцам, — сказал Синклер. Ему хотелось выяснить, как минбарец на это отреагирует. 

— Да, — сказал Ратенн, — я пытался выяснить, что значат их слова. Они говорят так редко, что делает их слова наполненными большим смыслом. 

— Возможно и так, — сказал Синклер, — но я думаю, что ворлонцы просто несут чушь, чтобы позабавиться над нашими усилиями. 

Ратенн казался смущенным. 

— Почему ворлонцы должны умышленно говорить чушь, посол? Пожалуйста, извините за вопрос, но как это может быть смешно? Наверняка, это невежливо. 

Синклер улыбнулся, глядя на озадаченного минбарца. 

— Думаю, что у минбарцев очень утонченный юмор, Ратенн. Деленн говорила мне, что минбарцы обучаются юмору, радости и смеху. 

— Это верно, посол, — быстро подтвердил Ратенн, — Но ворлонцы не похожи на минбарцев, и я всегда полагал, что они поднялись выше таких простых эмоций как юмор. 

— Это может стать большой проблемой, — сказал Синклер. 

Ратенн, очевидно, не знал, что ответить. 

— Подозреваю, — сказал Синклер, что минбарское чувство юмора очень отличается от земного в некоторых аспектах. 

Ратенн кивнул, возможно, чуть сильнее, чем нужно. 

— В этом мы совершенно согласны, посол. 

— Хорошо, раз уж я возглавил рейндеров, то согласен учиться минбарскому юмору, радости и смеху. Пожалуй, вы начнете это, если расскажете самую лучшую шутку, которую знаете. 

— Шутку, посол? 

— Шутку. Смешную историю. 

— А, вы имеете в виду смешную историю из моей жизни или из жизни кого–нибудь еще? 

— Да, именно так, — сказал Синклер, — но я думал больше о чем–то вроде короткого дурацкого анекдота. 

— Дурацкого? 

Синклер снова засмеялся. 

— Вы не понимаете, о чем я, да? 

Ратенн с сожалением склонил голову. 

— Прошу прощения, посол. 

— Нет, нет, Ратенн. Не надо извиняться. Кажется, мы оба еще многому должны научиться друг у друга. Знаете, я никогда еще не благодарил вас за ту помощь, что вы мне оказывали с тех пор, как я прибыл сюда. 

— Это большая честь для меня, — сказал Ратенн, явно с облегчением, — И я поищу в своих записях какую–нибудь „шутку” и, если увижу что–нибудь похожее в минбарской культуре, то обязательно вам сообщу. 

Синклер снова улыбнулся и вернулся к созерцанию красочного сияния огней Йедора…