Глава 20

вкоторой Синклер вспоминает годы учебы в Академии, а ворлонец пытается читать ему нравоучения

— Митчелл! Уходи! Уходи! 

— Ну уж нет! Только не так! Если уж мне суждено погибнуть, то я прихвачу вас, ублюдков, с собой!.. 

— Кто вы? Зачем вы это делаете? 

— Совет вынесет свой приговор. 

Деленн. Ратенн. Расин. Дженимер. Нерун. Турвал. Венак. 

Кош. Улкеш. 

Вален. 

Легендарный минбарец одиноко стоял в круге света. 

Как он узнал, что это Вален? Он пытался разглядеть его, но не мог. Но он знал, что это Вален. 

Вален поднял Трилюминарий. Камень в центре вспыхнул. 

Вален поднял зеркало. Синклер заглянул туда — и человек Джеффри Синклер посмотрел на него оттуда. Он поднял глаза, чтобы спросить Валена, но минбарец исчез. 

Он увидел Улкеша. И Коша. 

— Ты тот, о ком мы говорили. 

— Не забывай, кто ты на самом деле. 

— Джефф! 

Это был голос Кэтрин. Он обернулся и увидел ее, стоявшую чуть дальше от круга света, наполовину скрытую тенью. Рванулся к ней, желая удержать ее, но она отпрянула от него с недоуменным лицом. Что–то не так? Внезапно он понял. Подняв руку, он нащупал минбарский гребень, выросший на его голове. 

— Нет! 

— Джефф! Джефф. Все в порядке, Джефф! 

Синклера вздрогнул, пытаясь проснуться. Он почувствовал руки, пытающиеся удержать его, и голос, успокаивающий его. 

— Все в порядке. Это всего лишь сон. 

Голос Кэтрин. Он открыл глаза и увидел, что она тревожно смотрит на него. Вздрогнув, он прижал ее к себе. 

— Извини, — сказал он. 

— Не надо извиняться, — ответила Кэтрин, отбрасывая прядь волос с его лба, — Это все тот же проклятый сон? 

— О, как обычно. 

Она не поддалась на его бодрый тон. 

— Они действительно стали хуже? И так каждую ночь? 

— Нет, не каждую. Иногда я не помню, что мне снилось. 

— Может быть, ты хочешь об этом поговорить? 

— Нет, я думаю, что этого достаточно для одной ночи, — Синклер поцеловал ее, — Тем более, скоро вставать. 

— Разве? — Кэтрин огляделась в темной комнате. — Этого не может быть! 

— Уже почти рассвело. 

— Я же только заснула, — возмутилась она. 

— Тебе придется привыкать к коротким минбарским суткам. Видимо, это сыграло с твоим чувством времени злую шутку. 

Пока они готовились к новому дню, Синклер подумал, как же он соскучился по таким простым повседневным делам, когда кто–то любящий тебя находится рядом. Сакай вышла из ванной и остановилась, принюхавшись. 

— Это же бекон, да? 

Синклер улыбнулся. 

— Мы пытаемся подобрать из минбарской кухни что–нибудь похожее на земные блюда. Бекон очень трудно здесь достать. Если повезет такое случается пару раз в месяц. Но я уверен, что сегодня утром он будет. 

Когда они подошли к столу, завтрак уже был накрыт, а слуги–минбарцы ушли. 

— Извини, но здесь есть только яйца темшви. 

— Все в порядке, — Кэтрин посмотрела на них несколько неуверенно. — Я всегда хотела их попробовать. Их считают настоящим деликатесом. 

Она подняла глаза и улыбнулась, глядя на Синклера. 

— Это все очень здорово выглядит, честное слово. Смесь минбарской и земной кухни. Наверняка это лучше, чем то что мне приходилось есть в течение пяти месяцев у Предела. И, может быть, чуть лучше того, что я ела на Вавилоне 5. 

— Знаешь, — сказал Синклер, приступая к еде, — у нас еще не было возможности поговорить о том, что сейчас происходит на станции. 

— Ну, что сказать. Я пробыла на ней недолго, и там царила неразбериха. Не смогла найти Иванову, и даже Деленн не было на станции. 

— Да, это странно, — сказал Синклер. — А как Шеридан? Ты смогла с ним поговорить об этом? 

— Нет. Кажется, и его тоже не было на станции. А что ты думаешь о Шеридане? Я слышала о нем противоречивые слухи. 

— Он хороший офицер. А что, ты слышала о нем что–то плохое? 

— Да ничего особого, — ответила она. — Его описывали как какого–то суперпатриота и сорвиголову, что не слишком подходит для дипломатического поста. 

— То же самое говорили и обо мне. 

— Так ты этому не веришь? 

— В этом парне скрыто намного больше, чем ты можешь подумать, читая пропагандистские статьи, написанные во время и после войны. 

— Вы ведь вместе учились в Академии? 

— Один год, — засмеялся Синклер. — Но тогда я его не оценил. 

Сакай удивленно посмотрела на него. 

— Разве я тебе об этом не рассказывал? — спросил он, — Я встретился с Шериданом во время своего первого года обучения в Академии. Он был на последнем курсе. И я, к несчастью, привлек его внимание, нечаянно опрокинув на него поднос с едой. Так как я был зеленым салабоном, а все деды должны были воспитывать таких, как я, то он решил посвятить свой последний год обучения в Академии превращению моей жизни в сущий ад. Когда, наконец, он выпустился, а я выслужился из салаг, я так напился на празднике, как никогда до и никогда после. 

— Ну, мы пару раз сталкивались после этого. Пару раз во время войны и потом, но каждый раз — ненадолго. Отношения между нами были сугубо профессиональные. Два офицера, занятые своим делом. Я не знал его по–настоящему до голодных бунтов на Марсе. Когда это началось, я еще там не освоился. Я тогда оказался в незнакомом мне районе города, без подмоги, окруженный огнем и дымом и пытался добраться до своих. Я уже не надеялся на возвращение. В общем, я шмыгнул в ближайшую улочку в надежде, что не привлеку внимания мятежников. И столкнулся сразу с четырьмя мятежниками, которые напали на офицера Космофлота Земли. Офицер явно проигрывал. Я не всматривался в его лицо, просто увидел, что он попал в переделку, и поспешил на помощь. Нам вдвоем удалось отбиться, и мятежники отступили. Только тогда я понял, что этот офицер никто иной, как мой ненавистный противник из Академии, Джон Шеридан. В любом случае, ссориться не было времени, и Шеридан сказал, что знает место, где можно укрыться, пока нам не удастся связаться с нашими базами. И мы пошли вместе, а потом не смогли расстаться, пока снаружи все не утихло. Мы поговорили и, наконец, познакомились друг с другом. Оказалось, что он очень милый парень. Он даже извинился передо мной за Академию. С тех пор я его не видел, но, уверяю, что Шеридан — не вояка и не марионетка президента Кларка, как может показаться. 

— Так же как и ты вовсе не мрачный и серьезный мистик, как считают минбарцы. 

— Эй, — возмутился Синклер, — я произвожу впечатление. Отец Раффелли сказал мне это еще в колледже. 

— Это было до того, как ты угнал его флаер и заложил вираж вокруг колокольни? 

— До того, — признал Синклер. 

Стук в дверь прервал их разговор. Синклер увидел кланяющегося минбарца–рейнджера, которого послали за ним для того, чтобы пригласить его на совещание. 

— Что–то случилось? — спросила его Сакай, когда он вернулся за стол. 

— Кто–то созвал совет рано утром. Это неспроста. Я скоро вернусь, — Синклер поцеловал ее и ушел. 

Когда Синклер вошел в зал совещания, Ратенн тихо и упорно говорил что–то Дженимеру. Лидер минбарцев выглядел больным и слабым. Было ясно, что ему нужен отдых. Улкеш неподвижно стоял в глубине комнаты. 

— Избранный, — сказал Синклер, слегка поклонившись, — я не знал, что вы придете сегодня. 

— Я получил печальное известие, — сказал Дженимер. — Без моего ведома или согласия Серый Совет лишил Деленн права называться Сатай, а на ее место назначил Неруна. 

Синклер был поражен. 

— Разве они могли так поступить? Разве это законно? 

— Они сделали это, не беспокоясь о том, что гласят наши обычаи или законы. 

— Но Нерун принадлежит к касте воинов, — сказал Синклер. — Это дает воинам четыре места в Совете, а у жрецов осталось всего два. Вален лично постановил, что от каждой касты в Совете должно быть три представителя. 

— Каста воинов, — горько произнес Ратенн, — больше не нуждается в чьих–либо голосах, кроме голоса собственных амбиций и ненависти. 

— Последствия этого поступка, — продолжал Дженимер, все более устало, — могут быть непредсказуемыми и далеко идущими. Не знаю, как это отразится на нашей работе, но обещаю, что сделаю все, что в моих силах для того, чтобы защитить вас и ваших рейнджеров. 

— Я никогда не сомневался в этом, Избранный, — сказал Синклер. Болезненный вид Дженимера внезапно побудил Синклера выразить свое уважение к этому удивительному доброму минбарцу, и он пытался отогнать предчувствие, что другого шанса ему может не представиться. — Вы были хорошим другом. Не только по отношению ко всем рейнджерам, но и ко мне лично. За это я хочу вас поблагодарить. 

Синклеру хотелось сказать больше, но и этого, казалось, было достаточно. Дженимер улыбнулся, явно очень довольный. 

Последовало короткое молчание, и Синклеру показалось, что встреча закончена, но тут Улкеш, ранее стоявший без движения, повернулся к лидеру минбарцев. Улыбка Дженимера погасла. 

— Боюсь, у нас есть еще одно дело, — уныло сказал Дженимер, — присутствие госпожи Сакай… 

— Неприемлемо, — сказал Улкеш своим жестким синтезированным голосом. 

Синклер скрестил руки, и его глаза гневно сузились. Но он остался невозмутим. 

— Посол Ворлона, конечно, ценный союзник, — ровно произнес он, — но моя личная жизнь его не касается. 

— Ты — стрела и не должен отклоняться от цели. 

— Выбирайте выражения, посол, — сказал Синклер с угрожающим спокойствием в голосе, — я ведь не просто неразумное орудие, которое вы можете использовать, как вам заблагорассудится. 

— Дело в том, — осторожно сказал Дженимер, — что вы должны полностью сконцентрироваться на задании… 

— Присутствие госпожи Сакай никак на это не повлияет, — ответил Синклер, оглянувшись на Улкеша. — Неужели после всего, что было, вы до сих пор мне не доверяете? Если так, то лучше сразу скажите об этом. 

Ворлонец повернулся и выскользнул из комнаты.