"Волшебный миг" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 12

Салли открыла глаза, потом снова закрыла, и опять открыла. Наверное, это был сон. Она так думала уже сотню раз, с тех пор, как покинула Англию.

Но был слышен гул моторов самолета, а внизу расстилался Атлантический океан. Серое небо сливалось с серым океаном, создавая мистическое, безграничное пространство. Весь мир, казалось, состоит только из самолета со скучавшими пассажирами и этого бесконечного, серого пространства.

То, что происходило, не могло быть правдой, и все-таки было. Она находилась здесь — Салли Сент-Винсент была в самолете над Атлантическим океаном, на полпути в Нью-Йорк. Но самым удивительным был факт, что рядом с ней сидел сэр Гай.

Никогда, даже в самых своих невероятных фантазиях, Салли не могла бы представить себе такую ситуацию, в которой она оказалась сейчас. Присущее ей чувство юмора заставило ее улыбнуться. Но волнение и страх за Линн преобладали над всеми другими ощущениями, и заставляли ее желать, чтобы самолет как можно скорее доставил их к месту назначения.

Ей казалось, что прошли годы с того момента, когда, проснувшись рано утром вчера, она решила немедленно уехать из «Убежища» и приступить к поискам работы. Салли была крайне шокирована поведением сэра Гая в лесу. Она никак не могла понять, на что он так сильно рассердился, почему из серьезного, рассудительного человека вдруг превратился в монстра, жестокого и грубого. Он заставил ее страдать и морально, и физически. Кроме того, в этом она не хотела признаваться даже себе, он унизил и оскорбил ее.

Когда прошлым вечером она прибежала в свою комнату, то бросилась на кровать, и лежала опустошенная, измученная, без слез, с громко бившимся сердцем, вглядываясь в темноту. Она говорила себе, что ей немедленно надо уходить отсюда. Она должна покинуть «Убежище», как можно скорее. Но переживания из-за каких-то весьма туманных, мучавших ее вопросов, не давали покоя.

Что случилось? Что она такого сделала? Ведь она всего-навсего сходила навестить дочку цыгана! Но потом ей вспомнилась история, рассказанная Гертрудой, и она поняла, что сэр Гай заподозрил ее в том, что она вела себя так же, как и леди Берил. Ее лицо вспыхнуло в темноте, и она почувствовала себя униженной. Медленно, очень медленно к ней пришло понимание и сочувствие к сэру Гаю. Как, должно быть, он страдал, если ему в голову приходили такие мысли! Она представила его ужас, когда он узнал, что его любимая девушка сбежала с другим. Любовник леди Берил был из того же табора, что и отец Зиты, Но разве можно было думать о нем, как о любимом человеке?

В этом Салли была солидарна с сэром Гаем, и могла понять его отвращение и возмущение. Но все-таки, у нее остались сомнения. Если это касалось леди Берил, то все было понятно, но она ведь совсем другое дело. Сэр Гай любил леди Берил, поэтому ревновал. Конечно, он должен бы ревновать ее к любому мужчине, который ей нравился.

Но Салли понимала, что в ее случае причина была другая. Если даже она и не имела никакого отношения к нему, то все-таки была гостем в его доме. А может быть, он приходил в ужас от одной мысли, что любая молодая женщина или девушка из его знакомых влюбилась в мужчину из цыганского табора. Причина должна была быть в этом, думала Салли. Она старалась свои доводы сделать убедительными, чтобы привести в нормальное состояние свое слишком быстро бившееся сердце и дрожавшие конечности.

Она села и посмотрела в дальний угол комнаты, где Ром тщетно пытался привлечь ее внимание, виляя хвостом и повизгивая. Ей так нужно было тепло и ласка, что она подошла к нему, взяла на руки и прижала теплое тельце к груди.

— Ох, Ром, Ром, — прошептала она, — может быть, только ты сможешь мне все объяснить. Я ничего не понимаю. Все так сложно. Наверное, я слишком глупа.

С тех пор, как умерла тетя Эми, люди вели себя самым неожиданным образом. Сначала мисс Моусон прогнала ее с фермы, потом Линн хотела, чтобы ее дочь вышла замуж, прежде чем она уедет в Южную Америку. Тони, исчезнувший в день свадьбы, а теперь еще и сэр Гай без предупреждения показал себя с такой стороны, что она и представить не могла, что такое возможно.

— Я — дура, — сказала она Рому. — И абсолютно ни в чем не разбираюсь.

Он ткнулся мокрым носом ей в шею, а она поцеловала его в макушку и почесала за ушком.

Салли могла бы представить себе Эрика, поступившего подобным образом, но только не сэра Гая. Она все еще чувствовала силу его рук, сжимавших ее, а на губах были синяки и они очень болели из-за его грубых поцелуев. Почему он так рассердился на нее? И что он имел в виду, когда после того, как долго смотрел ей в глаза, сказал, словно разговаривая с собой:

— О Господи! Неужели я ошибся?

Салли прекратила попытки найти ответы на свои вопросы. Она знала только одно, что сэр Гай усилил ее неуверенность в себе в тысячу раз, и ей хотелось сейчас больше всего уехать отсюда, покинуть «Убежище» и начать где-нибудь все сначала.

— Наверное, это моя вина, — сказала она себе в отчаянии. — Где бы я ни появилась, я огорчаю людей. Возможно, для меня было бы лучше уехать назад в Уэльс и найти себе работу где-нибудь высоко в горах. Там не будет никого, кроме старого фермера и его жены.

Она долго сидела с Ромом на руках, а потом, хотя и не надеялась уснуть, легла в постель. Тем не менее, к ее собственному удивлению, она уснула, и что еще более удивительно, ей снился, как в детстве, ее рыцарь. Это был неясный, неопределенный сон, но он в нем был, в шлеме с плюмажем, и она была счастлива.

Салли проснулась, когда часы пробили ровно шесть, и еще лежала некоторое время, позволив событиям вчерашнего вечера вторгнуться в ощущение счастья, с которым она проснулась.

Постепенно она вспомнила все подробности. Салли встала, оделась и на цыпочках пошла по коридору в кладовку, где хранились ее чемоданы. Она принесла их в спальню и начала укладывать вещи.

— Я больше никому не буду причинять неудобств, — думала она. — Дети уедут отсюда через день или два. Если им нельзя будет здесь остаться, миссис Редфорд будет только рада их забрать.

Салли знала, что миссис Редфорд не может дождаться того момента, когда дети переедут в Мертон Гранж. Она бы забрала их уже сейчас, если бы не считала, что это будет довольно грубо по отношению к леди Торн, которая приютила детей, когда они были практически бездомными.

Салли укладывала красивые платья, которые ей подарила Линн, между листами тисненой бумаги. Какими бесполезными они казались в будущем! Просто Золушка наоборот. Теперь она должна была вернуться к работе, и ей предстояло забыть то время, когда шелк и атлас служили фоном для ее только что открывшейся красоты.

Все время, пока она укладывалась, Ром смотрел на нее своими темными, сообразительными глазами, склонив голову набок. Первое, что Салли сделала, это промыла и перевязала ему лапку. Было просто удивительно, насколько быстро она заживала. Он уже мог передвигаться на трех ногах, и было похоже, что к концу недели выздоровеет окончательно.

— Я выведу тебя в сад сразу, как только закончу, — сказала она ему громко, и он завилял хвостом, как будто понял, что она ему пообещала.

Когда она закончила, на часах была половина восьмого. Салли вывела Рома в сад, и пошла будить детей. Она уже почти закончила их одевать и умывать, заодно довольно рассеянно слушая их болтовню, потому что думала, как она скажет леди Торн, что уезжает немедленно, после завтрака. В этот момент в коридоре, шаркая ногами, появилась Гертруда.

— Вас к телефону, мисс, — сказала она. — Звонок из Лондона.

— Из Лондона? — воскликнула Салли, понимая, что это должна быть Мэри, и, значит, что-то случилось с Линн.

Она помчалась по лестнице, перескакивая через три ступеньки.

— Я сняла трубку в буфетной, — крикнула ей вслед Гертруда.

Салли пробежала по коридору, мимо столовой и через дверь, обитую сукном, попала в буфетную. Телефон был старомодным и висел на стене. Она взяла трубку и приложила ее к уху, потом наклонилась к микрофону.

— Алло!

Как она и ожидала, ответил ей голос Мэри.

— Здравствуй, Салли!

— Мэри, что-то с Линн?

— Да, дорогая.

— Я так и думала. Что же случилось?

— Послушай, Салли. У Линн неприятности, и я хочу, чтобы ты ей помогла.

— Конечно, я помогу, конечно! — воскликнула Салли.

— Я не сомневалась в этом, — сказала Мэри. — Понимаешь, Салли, со мной вчера произошла самая идиотская вещь. Я упала с лестницы и сломала лодыжку. Теперь мне нельзя вставать с кровати три недели.

— Мэри, мне так жаль.

— Линн позвонила мне вчера вечером и попросила немедленно приехать в Нью-Йорк. Когда я ответила, что это невозможно, она страшно разозлилась на меня, но даже ее ярость не может срастить мне кости.

Мэри засмеялась, но в этом смехе было больше грусти.

— Было очень плохо слышно, и она мне немного рассказала, но Салли, у нее неприятности, причем большие. Что-то связанное с Эриком, но она не захотела говорить подробнее по телефону. Я предложила ей, что приедешь к ней ты. Салли, кроме тебя, я никому не могу доверять.

— Спасибо, — ответила Салли.

— Не знаю, станешь ли ты меня благодарить, когда приедешь туда, — сказала Мэри, и в ее голосе прозвучала озабоченность. — Линн сейчас в истерике, а с ней нелегко ладить, когда она в таком состоянии. Как бы я сама хотела поехать и не заставлять тебя это делать. Ты еще такая молодая. Но я привязана к своей кровати, а Линн сказала, что не может уехать из Нью-Йорка. Мне совершенно непонятно, что там случилось, а она не захотела говорить.

— Не беспокойся, Мэри, — сказала Салли, — я справлюсь со всем.

— Я не знаю, что там произошло, — продолжала Мэри, не обратив внимания на слова Салли. — Это, конечно, связано с Эриком, но почему она уехала из Южной Америки, не могу себе представить. В любом случае, Салли, ничего не остается делать, кроме как тебе поехать туда как можно скорее и выяснить, что там за трагедия случилась у Линн. Она остановилась в отеле «Ритц Карлтон» и по какой-то причине, ей одной ведомой, зарегистрировалась под именем миссис Донован. Линн настаивала на том, что никто не должен знать, что она в Нью-Йорке.

— Но.., как я туда попаду? — спросила Салли.

— Тебе надо обязательно приехать сегодня в Лондон, — объяснила Мэри. — Если ты успеешь на десятичасовой поезд из Йорка, после полудня есть рейс на Нью-Йорк, который завтра утром тебя туда доставит, если на него будут свободные места. Твой паспорт здесь, и у меня есть друг в американском посольстве, который позаботится о визе для тебя. Когда ты приедешь в Лондон, сразу отправляйся ко мне, чтобы забрать документы и деньги, которые я приготовила для тебя.

— Да, Мэри.

— Ну, не стану задерживать тебя разговорами, — сказала Мэри. — Самое главное, чтобы ты не опоздала на поезд в Лондон. Ты же успеешь?

— Конечно, успею, — пообещала Салли. — До свидания, Мэри. До встречи сегодня днем.

— До свидания, Салли.

Салли положила на место трубку и глубоко вздохнула. Линн была в беде. Это все, что ей говорило сердце.

Салли побежала по коридору в холл, где буквально столкнулась с сэром Гаем. Она забыла обо всем в этот момент, кроме того, что должна успеть на десятичасовой поезд в Йорке.

— Я вас очень прошу, — сказала она, схватив его за руку и умоляюще глядя ему в глаза. От волнения слова перегоняли друг друга. — Довезите меня до Йорка, пожалуйста. Мне надо успеть на десятичасовой поезд. Я должна ехать в Лондон. Это очень срочно.

— Но зачем? Что за спешка? — спросил он.

Она колебалась какое-то мгновение, потом поняла, что единственный выход, это сказать ему правду.

— Я должна попасть на дневной рейс в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк?

В его голосе явно звучало удивление.

Салли кивнула.

— Мне только что позвонила Мэри Стад.

Как только она назвала имя Мэри, Салли поняла, что сэр Гай догадался обо всем, и она волновалась, что выдала секрет Линн. Но ей пришлось убедить себя, что ей нечего бояться, поскольку сэра Гая это абсолютно не касается.

Он стоял и, слегка нахмурившись, смотрел на нее.

— Но как вы полетите в Нью-Йорк одна... — спросил он, — ..вы ведь одна собираетесь лететь?

— Да, мне очень надо, — ответила Салли. — Мэри сломала лодыжку. Это очень, очень срочно, и больше некому это сделать. Она позаботится о моем паспорте и деньгах. Так что, все будет в порядке, мне только надо успеть на этот поезд в Лондон. Может кто-нибудь отвезти меня в Йорк?

— Я сам вас отвезу, — ответил сэр Гай.

— О, спасибо вам, большое спасибо!

Салли улыбнулась ему, забыв в одно мгновение и свое смущение и замешательство оттого, что произошло вчера вечером. Ее сейчас занимало только одно — она должна лететь в Нью-Йорк и помочь Линн. Мама была важнее всего в этом мире.

Она посмотрела на свои часы.

— Вы не скажете, сколько сейчас точно времени? — спросила она. — На моих часах около восьми.

— Да, без одной минуты, — серьезно ответил сэр Гай.

— Я схожу и приведу детей в столовую, — сказала Салли. — Во сколько мы поедем?

— Около половины девятого, — ответил он.

— Замечательно, к счастью, я уже упаковалась, — сказала Салли, и только тут вспомнила, по какой причине она это сделала, и краска смущения залила ее лицо.

Испугавшись, что он может попросить объяснений, она побежала искать детей.

Когда она вошла в столовую, все обитатели дома уже сидели за столом. В самый разгар всех волнений и объяснений по поводу своего отъезда она все-таки успела заметить выражение удовлетворения на лице Нэды.

Сэр Гай ушел из-за стола как раз тогда, когда Салли и дети спустились в столовую, поэтому он не слышал, как Нэда спросила:

— Вы собираетесь возвращаться сюда?

— Если леди Торн разрешит мне, — ответила Салли. — Я приеду, чтобы забрать свою собаку. А пока миссис Харрис обещала присмотреть за Ромом.

— Вашу собаку? — с удивлением спросила Нэда, и Салли с особым удовольствием ей ответила:

— Да. Он поранил лапку и находился в моей комнате, поэтому вы его не видели.

— Вам не о чем беспокоиться, если за ним будет ухаживать миссис Харрис, — успокоила ее леди Торн. — Разве что, он ужасно растолстеет. Она обожает животных, но перекармливает их так, что бедные существа потом не могут ходить. Я ей все время говорю, что ее коты совершенно не ловят мышей.

— Когда вы вернетесь назад, вы нас навестите? — спросил Николас.

— Конечно, навещу, — ответила Салли.

— Возможно, к тому времени мы уже найдем подземный ход, — сказала Пру. — Мы собираемся как следует поискать его, прежде чем нас заберут из «Убежища». Будет очень жаль, если мы переедем к дедушке и так и не найдем его.

— Да, будет очень жаль, — согласилась леди Торн. — Но вы сможете приходить сюда на целый день, приносить свои лопаты и копать в песчаном карьере.

— Конечно, можно так делать, — сказал Николас. — Но, может быть, удастся найти его уже сегодня, тогда мы избежим всех этих сложностей.

— Да, ты прав, — серьезно согласилась леди Торн.

Салли закончила пить кофе и поднялась наверх, чтобы переодеться и попрощаться с Гертрудой. Когда она опять спустилась вниз с накинутым на руку плащом, она услышала, что к центральному входу подъехала машина. Дети ждали ее в холле, чтобы попрощаться, а сэр Гай вышел из библиотеки. К удивлению Салли он отозвал леди Торн в сторону. Они о чем-то так тихо разговаривали, что никому не было слышно ни слова. В это время дворецкий Бейтсон прошел через холл, неся в руках большой кожаный чемодан. Он положил его в машину, и еще до того, как Салли начала волноваться, что они могут опоздать на поезд, она услышала слова леди Торн, произнесенные ее мелодичным голосом:

— Я уверена, что ты прав, дорогой Гай. Ты всегда все знаешь лучше.

Потом она поцеловала сына и направилась через холл, чтобы попрощаться с Салли.

— До свидания, дорогая Салли, — сказала она. — Мы будем очень скучать без вас. Пожалуйста, напишите нам и возвращайтесь, как только сможете.

— До свидания, Салли. Напишите нам из Нью-Йорка, — закричали дети. — До свидания! До свидания!

Они побежали за ней на улицу. Салли с удовлетворением заметила, что Нэда заскучала.

Она влезла в машину, и сэр Гай сел за руль. Только тогда Салли подумала на какое-то мимолетное мгновение, что ей придется проделать долгий путь наедине с ним, но тут, к ее облегчению, она увидела, что рядом с сэром Гаем садится шофер. Потом все помахали друг другу руками, и они отправились в дорогу.

Салли уселась поудобнее на своем месте и вздохнула с облегчением. Она очень боялась, что в последний момент могло что-нибудь произойти и помешать ее отъезду. Было бы ужасно опоздать на поезд, разочаровать Мэри и подвести Лиин.

Она бросила взгляд на сэра Гая. Он смотрел на дорогу с очень серьезным выражением лица. Хотелось бы Салли узнать, о чем он думал. Все, что произошло вчера, сейчас казалось ночным кошмаром.

Ей абсолютно не приходило в голову, о чем можно поговорить. И так как сэр Гай тоже не изъявлял желания обмениваться впечатлениями, всю дорогу до Йорка они провели в молчании. На станции к ним сразу подошел носильщик, чтобы забрать их багаж. Он погрузил чемоданы Салли на тележку, и она увидела, что чемодан сэра Гая последовал за ними.

— Я возьму вам билет, — сказал сэр Гай. Это были его первые слова с тех пор, как они покинули «Убежище».

— Я дам вам денег, — предложила Салли, но он покачал головой и пошел в кассу.

Когда он вернулся назад, то не сделал никакой попытки отдать ей билет, а просто сказал:

— Поезд находится на шестой платформе.

Сэр Гай пошел вперед, прокладывая ей сквозь толпу дорогу. Салли следовала за ним, думая с благодарностью, что хотя бы на этом этапе ее путешествия есть человек, который заботится о ней. Платформа была заполнена суетившимися людьми, кто-то уезжал, кто-то встречал, вдоль ограждения платформы стояла целая толпа, мимо них спешили носильщики с багажом. Для девушки, которая выросла в спокойной, мирной обстановке гор Уэльса, все казалось удивительным, хотя она уже бывала здесь.

— Я уже выросла и должна научиться заботиться о себе, — подумала Салли про себя. Ей нужен был этот опыт, она хотела его, но на душе у нее было неспокойно при мысли о том, какой длинный, незнакомый путь ей придется проделать одной.

Сэр Гай продолжал продвигаться к вагону первого класса, где носильщик уже ждал их.

— Я занял вам два места, сэр, — сказал он.

Сэр Гай заплатил ему.

Салли вошла в вагон, и к ее удивлению, следом за ней вошел сэр Гай и закрыл дверь. В купе больше никого не было.

— Вы.., вы тоже едете в Лондон? — спросила она.

— Если вы собираетесь путешествовать одна, я полечу с вами в Нью-Йорк, — ответил он.

Глаза Салли расширились от удивления.

— Но.., вы не можете!..

— Почему же? — вопрос прозвучал резко, и когда она не ответила, он добавил:

— Вы сказали мне, что едете одна.

— Да, это так, но вам нет.., необходимости... Я имею в виду, что вы не должны ехать из-за меня. Если бы вы...

Салли совсем растерялась. Но сэр Гай серьезно посмотрел на нее и сказал:

— Я полагаю, что вы слишком неопытны, чтобы проделать такой длинный путь, да еще в такие короткие сроки.

Салли подняла на него глаза.

— Вы ничего не имеете против поездки?

Она и сама не могла понять, для чего задала этот вопрос.

— Я намереваюсь ехать с вами.

Ответ был окончательным, в решимости сэра Гая больше не было сомнений. Она опустила глаза, потому что в его взгляде было что-то такое, из-за чего ей больше не захотелось задавать вопросов. Но Салли сознавала, что в этот момент чувствовала не столько удивление, сколько облегчение.

И это чувство облегчения она испытывала в течение всей поездки. Поезд опоздал, и когда они подъехали к дому Мэри, выяснилось, что им нужно спешить в американское посольство, чтобы Салли получила необходимую визу в паспорте. На это ушло достаточно много времени, и, когда они приехали в аэропорт, у них едва хватило времени, чтобы успеть на посадку.

Салли едва дышала от переполнявших ее страха и тревоги, что они опоздают на самолет, но сэр Гай выглядел абсолютно спокойным, проведя ее через таможню за минимально короткий срок. Казалось, что он одним своим присутствием руководил ситуацией. Несколько раз у нее уже готовы были сорваться с языка слова благодарности за его помощь, но она так почему-то и не решилась. Два дня назад ей ничего не стоило сказать спасибо. Но после того, что случилось в лесу, сэр Гай для нее стал не тем человеком, которого она знала, а незнакомцем, который целовал ее, прижимал к себе и думал о ней очень странные вещи. А может быть, он и не думал о ней так, а просто в момент приступа сумасшествия перепутал ее с другой женщиной. Все это было очень непонятно. Салли попыталась разобраться со своими мыслями, но, возможно, из-за гула двигателей и качки самолета, в голове у нее был полнейший сумбур.

Что случилось с Линн? Этот вопрос Салли задавала снова и снова. Еще она упрекала себя за то, что думает о своих мелких проблемах, когда Линн в беде и нуждается в ней. Она никак не могла придумать, как все объяснить сэру Гаю, когда они прилетят в Нью-Йорк. Салли не рассказывала ему, что летит к Линн. Хотя сэр Гай и не спрашивал, но она не сомневалась, что он догадался.

Мэри спокойно отнеслась к новости, что Салли едет вместе с сэром Гаем. Если она и была недовольна, то никак этого не показала, чего Салли опасалась.

Какая во всем этом путаница и неразбериха! Ее жизнь становилась все более и более сложной день ото дня, неделя от недели, с тех пор, как она уехала из Уэльса и оказалась в Лондоне.

— Неужели это и есть взросление? — спрашивала она себя с грустной усмешкой. — Как жаль, что невозможно навсегда остаться ребенком. — Но где-то в глубине сердца у Салли было ощущение ожидания приключения. Может быть, на нее оказывала влияние новизна первого полета на самолете, а может быть, странность того, что рядом с ней высоко в небе сидел сэр Гай. Что бы это ни было, Салли чувствовала себя взволнованной и очень возбужденной.

Время лечит. В конце концов она больше не сломлена той безысходностью, бросившей ее в бездну отчаяния, после того, как Тони не появился на свадьбе. Теперь она уже могла думать об этом спокойно. Совсем другие чувства ей пришлось испытать прошлой ночью, когда сэр Гай целовал ее. Салли была ошеломлена, поражена и испугана, но отчаяния не чувствовала, она не была так подавлена и угнетена, как это было раньше.

Чего бы ей не хотелось больше всего, так это быть растоптанной до такой степени, что она не смогла бы поднять головы от земли. Нет, жизнь пульсировала в ее венах. Она молода, она жива! Она чувствовала в себе силу и достаточно мужества, чтобы противостоять самым коварным поворотам судьбы. С какой стати ей так смущаться, задавала себе Салли вопрос. И, наклонившись к сэру Гаю, она спросила:

— Скоро мы прилетим?

— Через полчаса, — ответил он.

— Хорошо!

Салли почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Побывать в Америке, пересечь Атлантический океан, уже одного этого было достаточно для восторга, но предвкушение того, что она скоро увидит Линн, человека, которого Салли любила больше всех на свете, переполняло ее душу счастьем. Она подумала, что необходимо кое-что объяснить сэру Гаю.

— Вы понимаете, — сказала она, тщательно взвешивая каждое слово, — я лечу в Нью-Йорк, чтобы навестить миссис Донован. Именно для этого меня попросили отправиться в путешествие. Она остановилась в отеле «Ритц Карлтон».

Сэр Гай кивнул.

— Миссис Донован, — повторил он. — Я запомню.

Он не был обманут, и Салли была ему благодарна за то, что сэр Гай не попросил дальнейших объяснений. Это было очень на него похоже, подумала она вдруг, делать все возможное, чтобы ее жизнь стала немного легче. Другой бы стал задавать вопросы, вынуждая ее лгать и изворачиваться.

Ей пришлось еще раз положиться на него, когда они прибыли в аэропорт. Нужно было опять проходить через таможенные формальности, благодаря ему, с ними было покончено очень быстро, и через короткое время они уже мчались по улицам к отелю.

Было ужасно жарко. Салли ожидала жары, но не такой иссушающей, неподвижной, которая, казалось, высасывала из нее силы и сжигала. Ей казалось, что даже ее сухая кожа стала ей тесна. В Центральном парке люди лежали в тени деревьев на траве, слишком разомлевшие, чтобы не только двигаться, но даже думать.

Они приехали в «Ритц Карлтон». Внутри отеля было прохладно. Салли подошла к стойке.

— Миссис Донован в номере? — спросила она дрожавшим голосом.

Она не знала почему, но ей казалось, что за то долгое время, что они добирались до места, с Линн могло что-нибудь случиться.

— Мисс Сент-Винсент? — спросил служащий гнусавым голосом. — Миссис Донован ждет вас. Вы прямо сейчас поднимитесь? Номер 802.

Салли посмотрела на сэра Гая.

— Может быть, вы позвоните мне позже., когда решите, что будете делать дальше? — спросил он.

— А вы тоже здесь остановитесь? — поинтересовалась Салли, почувствовав огромное облегчение.

— Да, здесь, — сказал он.

— Спасибо.

Салли отправилась к лифту, поднялась на восьмой этаж и прошла по коридору, разыскивая номер 802. Она позвонила, и через некоторое время дверь открылась. На пороге стояла Роза.

— Роза! — воскликнула Салли.

— Как я рада вас видеть, мисс, — сказала Роза. — Как прошел перелет? Мадам в дальней комнате.

Салли заметила мимоходом, что это был большой номер, когда почти бегом направилась в дальнюю комнату и через незапертую дверь вошла. Портьеры были задвинуты не полностью, и в комнате царил полумрак. Салли не сразу заметила Линн, которая лежала на кровати, опираясь на подушки.

— Линн! — сказала она, и ее голос сорвался.

— Салли, моя дорогая!

Линн протянула руку, и Салли бросилась к ней. Она собиралась ее поцеловать, но когда приблизилась к кровати, с ужасом заметила, что шея и нижняя часть лица Линн были в бинтах. Ее глаза, такие огромные на бледном лице, смотрели на Салли, и вид у нее был больной, очень больной.

— Линн дорогая, что случилось? — воскликнула Салли. Она разволновалась и чуть не плакала.

— Я не знаю, с чего начать, — сказала Линн. — Мне так много надо тебе сказать. Но тебе лучше закрыть дверь. Никогда не знаешь, кто может подслушать.

Салли послушно встала, но в этот момент вошла Роза.

— Мисс Салли хотела бы, наверное, снять шляпку, — сказала она, — и выпить чего-нибудь холодненького? Сегодня очень жарко.

— Я с удовольствием попью, — воскликнула Салли. — Спасибо, Роза.

Сказав это, она сняла шляпку и передала ее служанке.

На ней была только фланелевая юбка и шелковая блузка, плащ уже давно был снят, но Салли было так жарко, как будто она была одета в меха.

— Попозже, ты сможешь принять ванну, — сказала Линн. — Закрой дверь, Роза.

Роза сделала так, как ей приказали, Линн и Салли остались одни. Салли, забыв обо всем на свете, кроме Линн, вернулась к кровати.

— Что ты с собой сделала, дорогая? — спросила она. — Почему у тебя забинтована шея и лицо? Что случилось?

На мгновение на глазах Линн появились слезы.

— Моя шея, Салли, моя шея! — воскликнула она. — Теперь шрамы останутся навсегда.

Линн всхлипнула и добавила:

— Но, может быть, все и обойдется. Я была на приеме у лучшего хирурга в Нью-Йорке. Он сказал, что без всяких сомнений, заживление будет проходить хорошо, хотя па это потребуется время. Но кто может знать наверняка? Ты понимаешь, никому ничего не известно!

— Что неизвестно? — удивленно переспросила Салли. — Линн, я прошу тебя, расскажи мне все с самого начала.

— Хорошо, я расскажу, — согласилась Линн. — Я расскажу тебе все с самого начала.

Открылась дверь и вошла Роза с высоким стаканом в руке, полным холодного напитка, в котором плавали кусочки льда.

— Ради бога, Роза, — с досадой сказала Линн, — уходи и закрой дверь. Нас никто не должен беспокоить.

— Я только принесла попить мисс Салли, — ворчливо ответила Роза. — Вы сами себя не беспокойте! Помните, что сказал доктор.

— Да, я все помню.

Роза опять вышла, а Салли с удовольствием отпила из стакана, прежде чем поставить его на стол.

— Рассказывай, — попросила она.

Ей было немного стыдно, что у нее были какие-то физические потребности, когда ее маме так плохо. Линн начала свой рассказ тихим голосом:

— Мы с Эриком поженились тем же утром, когда прилетели в Буэнос-Айрес. Никто об этом не догадывался. Эрик все подготовил заранее, и наша роспись проходила в атмосфере полной секретности, о ней не знал ни один человек, кроме официальных лиц. Я появилась в городе, как Линн Листелл. Мы ожидали, что я буду пользоваться успехом, но это было что-то потрясающее. Один триумф следовал за другим. Все было настолько фантастично и волнующе. Где бы я ни появлялась, люди устраивали мне грандиозный прием, и в конце концов Эрик стал меня ревновать. Глупо было с моей стороны настаивать на сохранении в тайне нашего брака. Сейчас я себе этого простить не могу, а тогда мне казалось,

что я поступаю вполне разумно. Была еще одна причина. Ты же знаешь, я всегда боялась, что кто-нибудь узнает, про мои прежние замужества.

— Ну, если уж быть полностью честной, я боялась, что это известие может как-то повредить моему успеху, и публика будет меня принимать с меньшим энтузиазмом. Дорогая, цветы, подарки — если бы только могла их увидеть! Приветственные крики, как только я появлялась. Каждый вечер по двадцать-тридцать раз поднимался занавес! Люди днями стояли в очереди, чтобы купить билет на спектакль с моим участием!

— Планировалось, что как только мы уедем из Буэнос-Айреса, я тут же объявлю о нашем браке, не указывая ни точной даты, ни места, где это произошло. Все это немного не совпадало с тем, что мы решили раньше, но Эрик и я были вместе, так как остановились на одной и той же вилле у его друзей, и я думала, что он должен понять меня. Но его не удовлетворяло положение «тайного воздыхателя», как он говорил. Он все больше и больше сердился на меня, и все больше и больше ревновал. Я такая глупая, Салли! Теперь я понимаю, что мне нравилось чувство полной власти над ним. В конце концов я подумала, что это пойдет ему на пользу, если кое-что изменится в его жизни. Весь мир всегда был у его ног, он богат, его любили так много женщин, и он все делал так, как пожелает.

— Я забыла о том, что южноамериканцы слишком темпераментные люди. Однажды вечером были танцы. Там присутствовал один человек, который уделял мне слишком много внимания. Это был очень симпатичный чилиец. Мне он понравился, и из-за того, что я хотела немного поддразнить Эрика, я стала флиртовать с парнем, и мы с ним танцевали немного больше, чем следовало. Ближе к окончанию вечеринки я пошла с ним в сад. Была чудесная ночь, и мы бродили среди цветов, как вдруг появился Эрик. Я сразу заметила, что он был в ярости. Мой муж бросился на парня, и, стыдно сказать, этот так называемый поклонник, вместо того чтобы принять бой, с позором сбежал. Хотя, конечно, Эрик гораздо крупнее, так что, наверное, его поступок можно оправдать. Но так или иначе он струсил, повернулся и побежал. Тогда Эрик пошел ко мне. Он говорил что-то невразумительное о том, что я принадлежу ему навсегда, и что ни один другой мужчина не смеет даже смотреть на меня, и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, почувствовала сильнейшую боль на шее и на лице.

— Я закричала и упала на клумбу. Теперь мне кажется, что именно падение избавило меня от еще более ужасных ран, потому что стилет, или что там было у Эрика в руках, вместо того, чтобы порезать мне лицо, зацепил только край подбородка и шею. На мои крики прибежала Роза. Она искала меня, потому что считала, что уже стало прохладно, чтобы гулять в саду в такой час без шали. Когда Эрик увидел, что она идет к нам и может подумать, что меня хотят убить, он исчез. К счастью, стилет не попал в артерию, иначе он бы просто зарезал меня. Роза помогла мне добраться до дома. Когда она увидела, что он сделал с моим лицом и шеей, у нее хватило мудрости понять, что карьере повредит новость о том, что красоте Линн Листелл нанесен непоправимый урон. Мало того, пострадала бы моя репутация, возможно, даже больше оттого, что раскрылся бы наш тайный брак, и что на меня напал мой собственный муж. Ты можешь себе представить что-нибудь более ужасное!

— Роза вызвала менеджера моей компании. Нам пришлось посвятить его во все. Что еще оставалось делать? Он нанял частный самолет, и еще до рассвета я была на пути в Нью-Йорк. Никому не было известно, что я улетела и куда. Здесь меня знают как миссис Донован, и моя жизнь в руках самого лучшего специалиста по пластической хирургии в стране. Раны заживут, и он надеется, что шрамы не будут сильно выделяться, но на это потребуется время. Вот моя история, Салли.

— Ох, Линн, Линн!

По щекам Салли катились слезы. В том, как правдиво и спокойно Линн все это рассказала, было что-то очень трогательное.

— Я была дурой, — прошептала Линн и закрыла глаза.

— А Эрик? — спросила Салли. — Ты не сообщала ему, куда поехала? Что он собирается делать?

— А что он может сделать? — спросила Линн.

Она произнесла это так безнадежно, что сразу стало ясно, Линн полностью упала духом, и Салли не стала ее больше мучить и задавать вопросы. Она лежала, опираясь на подушки, с закрытыми глазами. Может быть, из-за освещения в комнате или из-за того, что Линн пребывала в унынии, Салли заметила, что ее мать постарела. Она все еще была очень красива, но сильно похудела, под глазами залегли темные круги, и появилось много маленьких морщинок, которых раньше не было. Кроме того, Линн, казалось, утратила ту необыкновенную привлекательность и шик, которые делали ее неотразимой в Лондоне. Им на смену пришла апатия, и Салли почувствовала, что Эрик убил ее дух, попытавшись лишить красоты.

Ей очень хотелось спросить, не скучает ли Линн по Эрику, но она подумала, что это слишком личное чувство, и Линн может счесть ее вопрос неуместным.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила Салли через некоторое время, наклонившись к Линн и взяв ее за руку.

— Просто побудь здесь, — ответила Линн. — Я не выношу одиночества, а с другой стороны, не могу никого видеть. Кого может знать миссис Донован в Нью-Йорке? — спросила она, и эти слова напомнили о чувстве юмора, присущем ей.

— Но не возникнут ли проблемы по поводу твоего исчезновения в Южной Америке? — спросила Салли.

— Я могу доверить своему менеджеру, проследить за этим. Он скажет, что я ударилась в религию или уехала к друзьям за город, или еще что-нибудь. Это очень умный молодой человек, а так как он ирландец, то и очень предприимчивый. Единственное, о чем мы должны беспокоиться, это чтобы вернуть мою красоту. Какая от меня польза, если я больше не красива?

Наконец Салли осмелилась спросить ее.

— А Эрик? Что же будет? Ведь вы поженились.

Линн поджала губы.

— Посмотри, что он со мной сделал!

И опять Салли высказала свое мнение.

— Потому что он любит тебя.

— Несколько странные проявления любви.

Салли больше не стала ничего говорить. Это было бесполезно. Она чувствовала, что Эрик в полном отчаянии от исчезновения Линн после того, что наделал.

Она отпустила руку мамы и взяла стакан, чтобы выпить еще глоток холодного напитка. В это время Линн опять заговорила.

— Я так несчастна, Салли, — сказала она. — Ненавижу свою жизнь и то, как я жила! Лучше бы Эрик убил меня. Я не хочу оставаться здесь и вообще не знаю, чего хочу. Но больше всего не хочу оставаться безобразной, изуродованной, со шрамами. Мне казалось, что весь мир принадлежит мне, а на самом деле только номер в отеле в Нью-Йорке, где я никому не нужна. И еще — месяцы ожидания, пока зарубцуются мои шрамы.

— Бедная Линн, — опять сказала Салли.

Та внимательно посмотрела на нее.

— Ты оказала мне большую услугу тем, что приехала, Салли, — медленно сказала она. — Мэри не должна была просить тебя об этом. Я сейчас плачу за все то плохое, что сделала в жизни. И, если уж на то пошло, особенно плохо я вела себя по отношению к тебе.

— Что ты, Линн, дорогая! Что за глупости! Ты всегда прекрасно ко мне относилась! — запротестовала Салли.

— Прекрасно? — переспросила Линн. — Дорогая маленькая Салли. Ты всегда была такой доверчивой, а я отвратительно относилась к тебе. Тони был прав, ты была слишком хорошей, слишком неискушенной. Вот что было не так.

— Я.., я не понимаю, что ты имеешь в виду, — удивленно сказала Салли.

Линн еще раз посмотрела на нее, на этот раз с явным сожалением.

— Ты никогда не задавала себе вопрос, Салли, почему Тони раздумал жениться на тебе в последний момент? Конечно, ты думала об этом! Зачем я задаю такие глупые вопросы? Конечно, ты мучилась и страдала, но из-за своей неопытности не находила ответа.

Пришло время узнать правду. Я все тебе расскажу, и ты поймешь, какая отвратительная у тебя мать, и что она заслужила все, что с ней произошло, и, может быть, даже большего. Тони любил меня, Салли дорогая, любил много лет, а я заставила его пообещать, что он женится, потому что у тебя есть деньги, хотя он не хотел этого делать.

— Линн, что ты говоришь? — воскликнула Салли.

— Я говорю тебе правду, — твердо сказала Линн. — А теперь, когда ты все знаешь, тебе лучше вернуться в Англию и оставить меня одну. Я заслужила это одиночество, как и все остальное, что со мной произошло. Уходи, Салли! Оставь меня одну!

Голос Линн прервался, и из глаз градом полились слезы.