"Гордая принцесса" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 4

Илона пыталась извиниться перед князем, но не находила слов. Поведение отца ошеломило ее до такой степени, что она с трудом соображала. Она чувствовала себя жалкой, беспомощной и покорной, словно он снова отхлестал ее по спине, которая сейчас начала нестерпимо болеть.

«Я должна поговорить с князем, я должна сказать, что очень сожалею о словах отца», — думала она, и слова уже были готовы сорваться с ее губ, но экипаж уже подъехал к воротам дворца.

По обе стороны дороги стояли люди, приветствующие их радостными криками, некоторые залезли даже на деревья.

Илона машинально начала кланяться и махать рукой, понимая, что в таком шуме князь все равно не услышит ее. Люди стояли вдоль всей дороги, и, когда они подъехали к мосту, лошади с трудом пробирались сквозь толпу.

Добрые пожелания сопровождались цветами, которые летели к экипажу, в них бросали рис и лепестки роз.

На другой стороне реки их встретили с еще большим восторгом. Теперь они находились на земле Шароша, и Илона убедилась, что здешние жители действительно выглядят более цветущими и счастливыми.

Недалеко от моста в центре сквера стояла статуя, украшенная цветами. Прочтя надпись на постаменте, Илона узнала, что это памятник одному из князей Шарошей.

На площади народ окружил экипаж и лошади встали.

— Речь! Речь!

Сначала кричали несколько человек, но вскоре вся площадь стала повторять эти слова.

Князь встал в экипаже. Потом, вспомнив, что женщинам, наверное, хочется разглядеть Илону, он подал ей руку и помог тоже встать.

Когда он взял ее за руку, пальцы ее задрожали.

Она встала рядом с ним, и на площади установилась тишина. Он сказал то же самое, что говорил в тронном зале, но в заключение произнес:

— Мира можно достичь только с вашей помощью и при вашем содействии. Нельзя больше драться между собой. Нам угрожает внешний враг, и, только объединившись, мы сможем выжить!

«Он любит Добруджу», — подумала Илона и тут же впервые задалась вопросом: не ему ли принадлежит идея объединения страны с помощью их брака?

Лошади наконец тронулись, но о том, чтобы заговорить, по-прежнему не могло быть и речи.

Вдоль дороги стояли толпы людей, а кое-кто бежал за экипажем, взбирающимся по крутому холму, на котором стоял замок Шароша.

Илона впервые увидела его сквозь цветущие акации, и он показался ей гораздо красивее, чем она ожидала. По одну сторону высилась башня, а все здание украшали маленькие башенки, ворота и резной орнамент, придававший замку волшебный вид.

Вместо стен замок окружали кустарники рододендрона, азалий и пурпурного багряника, чья листва контрастировала с зелеными листьями мирта и серебряно-серыми листьями оливы.

На солдатах, стоящих в карауле, была форма, совершенно не похожая на форму солдат короля, и Илона еще раз подумала, что князь имеет собственные войска. Так вот почему отец не нападал на землю Шароша. Он обязательно сделал бы это, не будь здесь отрядов, которые могли ему противостоять.

«Неудивительно, что отец ненавидит Шарошей!» — подумала она.

Экипаж подъехал к парадному входу, и, как только Илона вышла, князь представил ей штат прислуги и офицеров. И мужчины, и женщины казались гораздо моложе тех, кого Илона видела во дворце отца. Ей было приятно видеть, как засверкали глаза у красавцев-офицеров, когда их представляли ей.

Они вошли в замок, и она поразилась изяществу и красоте его убранства.

На стенах висели многочисленные охотничьи трофеи рядом с портретами красивых женщин и мужчин, которые, как поняла Илона, были предками князя.

Мельком оглядев обстановку, она подняла взгляд на мужа, пытаясь определить, продолжает ли он сердиться.

— Уверен, — произнес он тихо и бесстрастно, — вы хотите отдохнуть. Домоправительница проводит вас в ваши покои.

Илона заколебалась. Ей хотелось спросить его, не могут ли они хоть немного побыть наедине, но боялась, что каждое ее слово будет подслушано, и это поставит его в затруднительное положение.

Присев в реверансе, она стала подниматься по лестнице, придерживая длинный шлейф платья. Поднявшись наверх, где ее ждала домоправительница, Илона услышала внизу оживленные голоса и смех. Она поняла, что князя окружили офицеры, чтобы поздравить его.

Домоправительница с большой связкой ключей на поясе, говорящей о ее должности, радушно встретила Илону и проводила в большую комнату, три окна которой выходили на долину.

— В этой комнате, ваше королевское высочество, всегда жили все княгини Шароши, а покои его светлости, разумеется, находятся рядом.

Это была очень красивая комната с мебелью работы местных мастеров. Мебель была сделана из разных пород дерева с изображением цветов, фигурок птиц и животных.

Ножки огромной кровати были искусно вырезаны и раскрашены: добруджанские мастера большое внимание уделяли не только резьбе, но и окраске. Поэтому, любая церковь, любое здание превращалось в буйство красок.

Толстые деревянные купидоны, размещенные почти под потолком, поддерживали фамильный герб Шарошей, а вся комната была расписана голубыми, розовыми и желтыми альпийскими цветами.

Стены в рост человека были покрыты деревянными резными панелями, в рисунке которых преобладали изображения животных: лис, диких кошек, ящериц, орлов и рыб, составляющих фауну Добруджи.

— Никогда не видела такой красоты! — воскликнула Илона.

Ее похвала, похоже, пришлась по душе домоправительнице.

— Это очень старая кровать, ваше королевское высочество, как большинство вещей в замке, и сделана любящими руками, да и ухаживают за ней любящие руки!

— На любящих руках держится любой дом! — невольно вырвалось у Илоны.

— Вы правы, ваше королевское высочество, и мы все молимся, чтобы вы здесь были счастливы.

— Я… хочу быть счастливой! — ответила Илона, растрогавшись.

Когда пришла Магда, они стали распаковывать сундуки, поставленные не только в спальне, но и в гостиной, находящейся рядом.

Князь предложил Илоне отдохнуть, но она отказалась от этой затеи, хотя изрядно устала и чувствовала невыносимую боль в спине. Она переходила из комнаты в комнату, подходила к окнам и смотрела на дворец отца, расположенный почти напротив.

Интересно, что сделал отец после их отъезда? Неужели он пошел в тронный зал и излил на гостей поток брани?

А как грубо разговаривал он с князем! Вспоминая об этом, Илона испытывала почти физическую боль.

— Как может мужчина забыть такое оскорбление? — думала она. Конечно, если бы это не был король, то обидчик заплатил бы кровью за подобные слова.

Князь ни слова не сказал в ответ, просто они уехали! Самообладание мужа восхищало Илону, но она понимала: их семейная жизнь начинается не лучшим образом.

Не подозревает ли он ее в сговоре с отцом против него? Могло ли быть что-нибудь худшее, чем отказ на его просьбу встретиться с ней во дворце вчера утром?

Если бы она знала, что он был там…

Если бы она могла встретиться с ним до свадьбы…

Илона вспомнила его поцелуи в лесу и насмешливые слова: «Отправляйтесь домой, прекрасная леди и кокетничайте со своими кавалерами!»

Что он хотел этим сказать? Неужели, увидев ее одну, он принял ее за незнатную девушку или, того хуже, за легкомысленную даму, похожую на тех, кто совершал прогулки в Булонском лесу?

«Но он же не мог… подумать так!» — уговаривала себя Илона.

Однако бесцеремонность, с которой он поцеловал ее, говорила, что это вполне возможно.

Илоне казалось, будто она попала в какой-то ужасный водоворот, засасывающий ее все глубже при каждом движении.

«Я все объясню ему, когда мы встретимся вечером, я все объясню ему с самого начала!» — решила она.

Спустя два часа, когда они разговаривали с Магдой, в дверь гостиной постучали.

Магда открыла дверь.

Перебросившись несколькими словами с пришедшим, она вернулась к Илоне и сказала:

— Пришел один господин, мадемуазель. Он говорит, что служит секретарем его светлости и хочет побеседовать с вами.

— Попроси его войти! — поднимаясь, ответила Илона.

Слава Богу, хоть кто-то хочет с ней поговорить! В гостиную вошел пожилой человек. Почтительно поклонившись, он произнес:

— Его светлость просил меня передать вам, госпожа, список приглашенных на завтра, чтобы вы подготовились, а также сообщить вам, что сегодня вечером состоится обед, на котором его светлость представит вас своим родственникам.

— Благодарю вас! Могу я узнать ваше имя?

— Дуца, госпожа. Граф Дуца.

— И вы секретарь моего мужа? Граф Дуца рассмеялся:

— Это одна из моих должностей, госпожа! А еще я ревизор, комендант замка и главное доверенное лицо!

Илона тоже рассмеялась:

— Вижу, вы очень занятой человек!

— Но не настолько, госпожа, чтобы не быть к вашим услугам в любое время!

— Благодарю вас, граф! Надеюсь, вы поможете мне избежать ошибок. Вам, полагаю, известно, что я не была в Добрудже много лет и совершенно не в курсе возникших в последнее время проблем!

— Мы все молимся, госпожа, чтобы они наконец исчезли!

— Надеюсь!

Граф Дуца собрался покинуть ее, но Илона воскликнула:

— Пожалуйста, пожалуйста, не уходите! Расскажите мне о родственниках мужа, с которыми мне предстоит сегодня познакомиться. Вы же понимаете, как меня тревожит эта встреча!

Ей показалось, что в глазах пожилого человека появились доброта и понимание.

— Разумеется. У меня есть список приглашенных на обед, и я попытаюсь объяснить вам, кто они такие, и запутанные, сложные родственные отношения в семье Шарошей.

По приглашению Илоны он сел, и они проговорили почти час.

Она впервые узнала, что Шароши — более старинная фамилия, чем Радаки. Лишенные всяческого тщеславия, они вполне довольствовались жизнью сельских дворян и тратили деньги на путешествия по миру. В таких условиях главе семьи Радаков не составило большого труда стать царствующим монархом.

Граф объяснил, что многие члены семьи Шарошей в родстве с европейскими коронованными особами, но тем не менее играют весьма скромную роль в управлении собственной страной.

Слушая все это, Илона еще больнее воспринимала оскорбительную выходку отца по отношению к князю.

После ухода графа Илона более решительно настроилась на объяснение с мужем, чтобы умолять его забыть все слова, которые наговорил ему отец.

— Это счастливое место, мадемуазель! — сказала Магда, помогая Илоне надеть вечернее платье.

— Почему ты так считаешь?

— Я знаю, эти люди счастливы, и не только потому, что в замке свадьба. Здесь все улыбаются и поют!

— Я хотела бы услышать их песни, — пробормотала Илона, подходя к высокому зеркалу, обрамленному раскрашенными и позолоченными купидонами.

Для сегодняшнего вечера она выбрала белое газовое платье на серебристом чехле. Между драпировками красовались букетики белых цветов, схваченные серебряными лентами и сверкающие бриллиантами.

Такое платье могло быть сшито только руками парижских мастериц. Вкалывая блестящие бутоны роз в рыжие волосы Илоны, падающие локонами на спину, Магда воскликнула:

— Вы прелестны, мадемуазель! Жаль, что ваша матушка не видит вас!

— А может быть, и видит! — ответила девушка.

Мысли о матери никогда не покидали ее. Немного раньше, когда она принимала ванну, Магда пронзительно вскрикнула, увидев на ее спине пурпурные шрамы от хлыста.

— Что это, мадемуазель? Кто это сделал? Илона быстро завернулась в простыню.

— Упала во время прогулки верхом, Магда. Ничего страшного. Я не поранилась.

Обе знали, что это ложь. Магда прекрасно поняла, чей кнут оставил свои следы на белой коже Илоны, как и то, что ею движет та же гордость, что не позволяла королеве жаловаться. Поняв все, Магда сказала:

— Разумеется, мадемуазель, но вечером, когда вы разденетесь, я смажу ушибы целебным маслом, чтобы они зажили побыстрее.

А Илона тем временем думала: «Что бы теперь ни случилось, как бы ни было трудно, я свободна от папы, и он не сможет больше бить меня!» Одна эта мысль вызвала у нее ощущение легкости и свободы.

К обеду она спустилась с веселой улыбкой на губах. Илона знала, что выглядит необыкновенно привлекательной, и как бы ни сердился князь, ему будет не стыдно представить ее своим родственникам. Она все еще ощущала на своих губах вкус его поцелуев, и при мысли о том, что, когда разъедутся гости, он сегодня будет опять целовать ее, по всему телу пробежала легкая, приятная дрожь.

Слуги проводили ее в большую гостиную, благоухающую цветами, стоящими на каждом столе.

В дальнем конце комнаты весело беседовали человек двадцать. В центре собравшихся она увидела князя, выглядевшего особенно нарядным в вечернем костюме.

Он подошел к ней, и она, надеясь, что он поймет ее чувства, попыталась встретиться с ним взглядом.

Но князь, небрежно поднеся ее руку к губам, повел ее вперед, чтобы представить гостям.

Обед прошел очень весело и непринужденно. Илона никогда раньше не бывала на званых приемах, никогда не ела с золотых тарелок и, разумеется, никогда не пробовала тех превосходных яств, которые появлялись одно за другим, пока есть уже просто было невозможно.

Родственники князя не только прекрасно выглядели, но были веселы и остроумны.

Здесь не велся спокойный интеллектуальный разговор, как у пожилых друзей ее матери, а шло состязание в блеске и остроумии, похожее на какую-то интригующую игру.

Большую часть из говорившегося она не понимала, но зато впервые в жизни получила такое обилие искренних комплиментов, как от мужчин, так и от женщин.

Она сидела на одном конце длинного обеденного стола между дядей князя и его молодым, необыкновенно красивым кузеном. Сам князь сидел на другом конце стола.

Илона почти не видела его из-за золотого подсвечника, высоких ваз с персиками и виноградом и бесчисленных столовых приборов.

Когда обед закончился, дамы вернулись в гостиную, где к ним вскоре присоединились и мужчины. Старшие члены семьи уселись за карточные столы, молодежь же столпилась вокруг Илоны и один из них сказал князю:

— Наверное, такой молодой и красивой женщине, как твоя жена, здесь довольно скучно!

— Боюсь, после веселой и бесшабашной Франции Добруджа покажется ей скучной и степенной, — холодно ответил князь.

Илона удивленно посмотрела на него. Неужели он думает, что в Париже она могла забавляться подобным образом?

Но ведь он ничего о ней не знает, так же как и она о нем! «Да, нам нужно многое рассказать друг другу», — вздохнув, подумала девушка.

Прием окончился довольно быстро. Старшие гости пожелали вернуться домой, и, хотя молодежь с удовольствием бы осталась повеселиться, все тактично предположили, что молодые хотят побыть вдвоем.

Илона с князем прощались с гостями в холле, и его тетушка, пожилая дама со следами былой красоты, выразила чувства всех остальных, сказав Илоне:

— Мы счастливы, дорогая, принять вас в нашу семью. Вы очень красивы, и я уверена, вас с Аладаром ждет счастливая жизнь!

С этими словами она поцеловала Илону, а один из кузенов, целуя ее руку, сказал:

— Жаль, что я не встретил вас первым! Аладару всегда везло!

Гости, смеясь и осыпая Илону комплиментами, удалились.

Когда слуги закрыли парадную дверь, Илона поняла, что Аладар ждет, когда она поднимется к себе. Он молчал, и она, оробев, поднялась по лестнице.

Магда уже ждала ее в спальне.

По обеим сторонам кровати горели в канделябрах свечи, кроме того, спальню освещали еще несколько торшеров.

На бархатном кресле лежала новая очаровательная ночная сорочка, привезенная из Франции.

Илона разделась почти в полной тишине. Ложась в постель, она готовилась к разговору с князем, когда он придет к ней.

— Спокойной ночи, моя маленькая мадемуазель! — проговорила Магда, стоя в дверях. — Благослови вас Бог!

— Спокойной ночи, Магда!

Дверь за старой горничной закрылась, и Илона осталась одна. Она легла на подушки, сердце ее бешено колотилось, а рот пересох.

«Мне страшно», — думала она, не уверенная, боится ли она самого князя или извинений, которые должна ему принести.

Полчаса спустя она услышала, как он с кем-то говорит. Наверное, подумала Илона, он беседует с кем-то из слуг или с одним из ночных сторожей, которые, как сказала ей Магда, ночью охраняют замок. Лежа в постели, она слышала их шаги под окнами комнаты и поняла, что замок охраняется не хуже дворца ее отца. Вполне возможно, размышляла она, враги, проникнув в страну, нападут, и на замок Шароша, но в любом случае ей нельзя никому показать свой страх перед русскими.

Дверь открылась, и, когда князь вошел в комнату, сердце ее забилось в предчувствии опасности.

В длинном парчовом халате, доходящем до пола, он казался еще более высоким и полным достоинства.

Кровать стояла довольно далеко от двери, и Илона могла наблюдать, как он приближается к ней. Она так волновалась, что все приготовленные слова вылетели из головы.

К большому ее удивлению, князь, дойдя до бархатных кресел, опустился в одно из них, подобрал халат, откинулся на атласные подушки и, раскрыв книгу, которую принес с собой, начал читать.

Глаза Илоны расширились от изумления. Может быть, это молитвенник или Библия? Может, это один из обычаев Добруджи, неизвестный ей?

Он перевертывал страницу за страницей, и Илона видела, что князь полностью увлечен книгой.

Она неотрывно следила за его лицом, повернутым к ней в полупрофиль, и думала, что более красивого мужчину трудно себе представить. Он походил на греческого бога: высокий лоб, густые темные волосы, прямой аристократический нос, глубоко посаженные голубые глаза, которые, она знала, при желании могли сверкать насмешкой.

Каждая его черточка запечатлялась в ее памяти!

«Я должна с ним поговорить, должна спросить его, что он собирается делать!» — уговаривала себя Илона.

Но ведь она даже не знает, как к нему следует обратиться! Хотя он теперь и ее законный муж, она не сможет называть его по имени, прежде чем они не узнают друг друга получше. Но ведь называть его князем или светлостью смешно!

Смешно!

«Вероятно, дочитав страницу, он сам заговорит со мной!» — решила она.

Но шли минуты, князь переворачивал страницу за страницей, а Илона так и лежала в тени шелкового полога; ее рыжие волосы разметались по подушке, а глаза отсвечивали зеленью в свете свечей.

Наконец он захлопнул книгу и Илона затаила дыхание. Сейчас он подойдет к ней, и она скажет ему все, что хотела. Но князь встал и, не взглянув на нее, направился к двери и вышел из комнаты.

Словно избавившись от невыносимого напряжения, Илона села в постели. С момента, когда князь вошел в комнату, прошел час, и вдруг Илона поняла, что произошло.

Во дворце, замке и в любом доме — везде и всегда имеются внимательные глаза и уши. Если бы князь пренебрег своей женой в первую брачную ночь, это не осталось бы незамеченным, и пикантная сплетня немедленно поплыла бы из уст в уста.

Вся Добруджа узнала бы, что их брак, как сказал король, только фарс, призванный обмануть русских.

Вот он и исполнил свой долг перед обществом: вошел в спальню жены и исполнил свои супружеские обязанности, доказав, что они муж и жена не только юридически, но и фактически!

Испытывая невероятное унижение, Илона бросилась в постель и зарылась лицом в подушки.

Он не хочет ее!

Она стала его женой по воле обстоятельств, и, если он даже когда-то поцеловал ее, пленившись ее красотой, то сейчас, когда они поженились, остался равнодушным к ее чарам!

Она мало знала о мужчинах и еще меньше о любви.

Правда, она не раз слышала, что если женщина привлекательна, то мужчины желают ее, даже если знают, что это не та настоящая любовь, Которую женщины ищут в браке.

Но она нисколько не интересует князя. Он не только не захотел поцеловать ее, но даже и поговорить с ней!

«Что бы ни сказал отец, — думала Илона, — как бы он ни оскорбил князя, он не настолько разгневан, чтобы ненавидеть меня только за то, что я дочь ненавистного короля! Он не может ненавидеть меня, не должен! — жалобно думала она. — Я должна показать ему, что непохожа на отца… Я все должна объяснить!»

Но произнося эти слова в подушку, она с отчаянием думала, что это невозможно.

Илона подошла к окну и оглядела освещенную солнцем равнину. С каждым днем вид из окна казался ей все красивее. У нее захватывало дух от красоты далеких, покрытых снегом гор, четко вырисовывавшихся на фоне голубого неба, и серебристой реки, вьющейся среди деревьев. Но с каждым днем она чувствовала себя все более несчастной.

— Какое платье вы наденете сегодня, мадемуазель? — спросила Магда за ее спиной.

— Неважно, — мрачно ответила Илона. Четыре дня она безуспешно пеклась о своей внешности, стараясь выглядеть красивой, чтобы найти хоть какой-то отклик в сердце мужа! Вот уже четыре дня она замужем, а он ни разу не заговорил с ней наедине, а при людях обращался к ней с такой холодностью, что становилось ясно, какие чувства он испытывает.

Их всегда окружали люди. Каждый день они посещали какой-нибудь город Добруджи, где их приветствовали бургомистры и прочие важные лица, произнося речи и преподнося подарки.;

Везде царила приподнятая атмосфера, как на свадьбе. Во время этих поездок Илона многое узнала о муже. Оказывается, он необычайно популярен в стране и пользуется большим уважением, восхищением и полным доверием. Их визиты имели целью не только получить признательность жителей, но и дать им мужество и надежду на будущее.

Несмотря на грабительские налоги, на жестокие и несправедливые законы, введенные ее отцом, Илона видела, как князь пробуждает в людях чувство патриотизма. Никогда не нарушая преданности царствующему монарху, он умудрялся заставить народ поверить в хорошее будущее.

«Но как все это осуществить, пока жив отец?» — иногда недоумевала Илона. Ее, как и всех остальных, завораживал глубокий голос мужа и искренность его речей.

Его любовь к Добрудже вызывала ответные чувства в сердцах людей, и иногда Илоне казалось, что его боготворят.

При других обстоятельствах она была бы в восторге от этих поездок, от красоты природы, от радушных приемов, которые они встречали даже в самых маленьких деревушках. Но сейчас ей не давало покоя только одно: они никогда не оставались вдвоем.

Когда они ехали в экипаже, напротив них всегда сидели два молодых офицера, один из которых был адъютантом князя. Оба молодых человека неотрывно с восхищением глазели на нее.

Князь говорил с ними, смеялся и шутил, как с равными по чину; и вообще со всеми, с кем они встречались, он держался просто, по-дружески, забывая о протокольной чопорности. Любой напыщенный банкет он превращал в веселую пирушку, на которой можно вволю посмеяться и подурачиться.

Князь был восхитительно непредсказуем! Он мог, например, посадить в экипаж любого мальчишку и покатать его. На банкете мог неожиданно поднять тост за здоровье жены самого неприметного чиновника, вызывая зависть у остальных. Он внимательно выслушивал жалобы и трагические истории, сочувствовал обманутым женам, поздравлял молодых солдат и искренне восхищался стадами овец и коров, предметом гордости любого фермера.

Он был неутомим!

Часто, когда они возвращались домой после долгого дня, они с адъютантом запевали крестьянские песни, и к ним присоединялся кучер.

И только когда все гости, съезжавшиеся на обед, покидали замок, князь превращался из горячего, веселого молодого человека в холодную, неприступную статую.

Каждый вечер он аккуратно приходил в спальню Илоны, садился с книгой в кресло, а через час вставал и уходил. Она была слишком робка и унижена, чтобы заговорить с ним.

В один из вечеров, когда он задержался дольше обычного и молчание стало невыносимым, она позвала:

— Аладар!

От волнения у нее так перехватило горло, что слово прозвучало слишком тихо, и она, собравшись с духом, снова проговорила:

— Аладар!

Услышав ее, он захлопнул книгу.

Ну хоть сейчас-то он отзовется!

Однако, не сказав ни слова, он вышел из комнаты.

Илона заплакала от обиды и остаток ночи ворочалась, спрашивая себя, сколько еще это может продолжаться. Она знала: на следующий день все повторится. Они опять поедут в какой-нибудь город, князь снова будет говорить те же слова, сопровождая их теми же жестами. А потом они вернутся домой и дадут очередной пышный обед.

«Если бы только мы могли быть счастливы друг с другом, — думала Илона, — то тогда каждое мгновение было бы наполнено радостью и восторгом оттого, что мы вместе делаем нужное дело!»

Вот чего она хочет от жизни, вот чего хотела бы для нее мать! А сейчас, хотя она и выполнила свой долг, ей было тяжело и одиноко, потому что на каждом шагу она чувствовала его неприязнь к себе.

Когда на следующий день они спустились вниз к экипажу, чтобы ехать в какой-то город, находящийся на расстоянии многих миль от замка, Илоне показалось, что князь держится с ней холоднее обычного. Его голос казался ей ледяным ветром, дующим со снежных вершин.

Он никогда не смотрел прямо на нее, а когда обстоятельства вынуждали его дотронуться до нее, она постоянно чувствовала холод его рук.

«Он ненавидит меня!»

Сегодня он не пел и был необыкновенно молчаливым. Адъютант пытался заговорить с ним, но тот отвечал односложно, и Илона печально подумала: скоро все поймут, что их семейная жизнь не заладилась.

После четырех дней, прошедших после свадьбы, между ними возник невидимый барьер, прочнее чугуна и стали.

Она с облегчением вздохнула, когда наконец на горизонте показался замок. Неожиданно князь приободрился и заговорил оживленнее, чем за все время пути.

В холле их встретил граф Дуца, и Илона искренне обрадовалась ему.

Она уже успела полюбить графа, всецело полагалась на него и многое от него узнала. Он вкратце рассказал ей обо всех, кто бывал на их обедах, и поведал много легенд и историй о городах, которые они посещали.

— Вы правы, граф, — сказала Илона, подходя к нему, — город, который мь' сегодня видели, очень похож на соколиное гнездо!

— Я знал, что вы уловите это сходство, госпожа! — удовлетворенно заметил граф. — Но сегодня вечером вам предстоит кое-что поинтереснее!

— Сегодня вечером?

— Я думал, его высочество предупредил вас, — произнес он, глядя на князя.

— О чем предупредил?

— У вас в гостях сегодня будут цыгане. Увидев в глазах Илоны удивление, он пояснил:

— В княжестве, как вы знаете, живет очень много цыган. Все они глубоко благодарны князю за разрешение жить на его земле и защиту.

— От короля?

— Если бы не вмешательство князя, его величество послал бы против них войска!

Посмотрев на князя, граф спросил:

— Это ведь так, государь?

— Моя жена, может быть, не любит цыган, как и ее отец, — холодно ответил князь. — В этом случае ей не интересно слушать о них. Если сегодня вечером она откажется выйти к ним, я просто извинюсь за ее отсутствие!

Он говорил, будто ее здесь и не было, и это рассердило Илону.

— Я буду очень рада познакомиться с цыганами, — обратилась она к графу, — и думаю, мы должны им сделать какой-нибудь подарок. Будьте любезны, подберите что-нибудь подходящее для этого случая!

С этими словами она повернулась, высоко подняла голову и, шелестя юбками, стала подниматься по лестнице.

«Мне надоело это высокомерие князя! — сердилась она. — Рано или поздно я заставлю его заговорить со мной! Но, когда я в постели, это невозможно. Значит, надо попросить его прийти ко мне или самой пойти к нему!»

Она пыталась уговаривать себя, как можно решительнее и строже, но сидящая в ней слабая и беспомощная женщина говорила ей: князь настолько властен и самоуверен, что любые слова, сказанные ею, будут выглядеть глупо.

Вдруг он спросит ее, чего она ожидала? Почему ее не удовлетворяет такое обращение?

Она же не сможет сказать ему, чего она ждала на самом деле и что ее обижает его равнодушие к ее красоте.

«А это чистая правда, — думала она. — Я не нравлюсь ему, и тут ничего не поделаешь!»

Этим вечером она вынесет его холодное равнодушие и сделает вид, будто ее интересует кто угодно, только не он!

Притворяться она не умела, но сегодня вечером она сможет быть искренней: ведь она так зла на него!

Цыгане собрались за воротами замка. Вечер был теплым, небо усыпано звездами, и князь с Илоной вышли из замка на площадь.

Их сопровождали слуги с зажженными свечами. От толпы цыган отделился человек и подошел к ним. Это был предводитель цыган, или барон.

В воспоминаниях Илоны цыгане были племенем, которое кочует по стране, продает на ярмарках лошадей, предсказывает судьбу и показывает своих дрессированных животных.

Но она никогда не встречалась с цыганами, над которыми властвует избранный барон. Она слышала, что некоторые бароны имели огромную власть над своим народом, но никак не ожидала увидеть человека столь богато одетого и с таким количеством драгоценностей.

На бароне был длинный красный камзол с золотыми пуговицами, желтые сапоги с золотыми шпорами и шапка из овчины. В одной руке, как символ власти, он держал топор, а в другой — кнут с тремя кожаными плетьми. В свете огня сверкали бриллианты на рукоятках кинжалов, засунутых за широкий пояс, принятый у цыган.

Женщины были в основном в красных широких юбках, число которых доходило до семи, а их руки и лодыжки были увешаны браслетами.

В центре площади горел огромный костер, и цыгане сидели вокруг него. Было видно, что в саду, в тени деревьев, они разбили свои палатки.

Илону с князем усадили на груду цветастых подушек и подали им цыганскую еду, которой Илона никогда не пробовала: сладковатое тушеное мясо, чего она не встречала даже во французской кухне, особый хлеб, который они пекли в своих печах, и вино в кубках, усыпанных аметистами, сапфирами, сердоликом и кварцем. Такие кубки изготовлялись кальдерашами — одним из цыганских племен.

Барон обратился к князю, благодаря за защиту, которую он дал цыганам. Как только он кончил свою речь, заиграла музыка.

Граф говорил Илоне, что подобной музыки она никогда не слышала, и это было правдой. Звучали цитры, тамбурины, свирели, но больше всего Илону тронули скрипки.

Она знала, что это проникающая в душу музыка родилась у двух наций: мадьяров и венгерских цыган. Слушая ее, она не только забыла о своих несчастьях, но и почувствовала освобождение от всех ограничений, которые сковывали ее всю жизнь, сначала в Париже, а потом и здесь, в Добрудже. Звуки вибрировали внутри, освобождая все ее существо.

Когда обед закончился и только кубки с вином остались на местах, начались танцы.

Музыка приобрела иной характер: стала более страстной, более притягательной, и Илона ощутила, как ее плечи начали двигаться в такт. Ее зеленые глаза блестели в свете костра, пламя высвечивало ее рыжевато-золотистые волосы, рот приоткрылся от возбуждения.

Танец начался медленно; сначала танцевали только женщины, а все остальные подпевали, придавая аккомпанементу ритмическую глубину. Когда музыка зазвучала более неистово, танцующие ускорили свое движение и к женщинам присоединились мужчины.

Из толпы танцующих отделилась грациозная, как пантера, цыганка, сверкающая бриллиантами.

Илона никогда не видела более красивой и соблазнительной женщины.

Она услышала, как кто-то выкрикнул ее имя — Маша.

У цыганки были длинные темные волосы, свободно падающие ниже талии, высокие скулы и огромные черные глаза, говорившие о ее принадлежности к русским цыганам.

Она извивалась, как змея, юбки развевались вокруг обнаженных ног, движения рук поражали своей чувственной гибкостью. Темные глаза, слегка раскосые и блестящие, были полны страстного огня, а тело то трепетало, то медленно, волнообразно и соблазнительно со змеиной гибкостью извивалось под звуки музыки.

Скрипки заиграли громче и быстрее, и цыганка, отделившись от группы танцующих, маняще протянула руки к князю.

Жест был настолько красноречив, что слов не требовалось! Все говорили сверкающие глаза и красные губы.

На какое-то мгновение Илоне показалось, будто музыка стихла, но когда князь встал и взял ее протянутые руки, она грянула еще громче и быстрее.

Увидев, как князь, увлеченный цыганкой в толпу танцующих, начал сам танцевать с той же страстью, что и они, Илона с отчаянием поняла: она любит своего мужа!