"Бесценный выигрыш" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 2

Ожидая на платформе прибытия поезда, сэр Хьюго Бенсон вдруг почувствовал, что ему как-то не по себе.

О н ругал себя за то, что согласился на это пари, которое могло обойтись ему в немалые деньги.

На скачках Хьюго порядочно выпил и, хотя он никогда не бывал пьян, потому что слишком брезглив, чтобы довести себя до этого, — он, вернувшись домой, пришел к выводу, что здравый смысл ему все же изменил.

— Хьюго ввязался в этот спор исключительно потому, что его разозлил Арчибальд Карнфорт.

Арчи был единственным среди друзей герцога Уиндлмиерского, которого сэр Хьюго недолюбливал. Он был ужасно упрям и, о чем бы ни заходил разговор, всегда непоколебимо уверен в своей правоте, обвиняя тех, кто ему возражал, во всякого рода заблуждениях.

На скачках Арчи вел себя особенно вызывающе. Победу каждого аутсайдера он сопровождал нравоучительной лекцией о том, почему его друзьям следовало предвидеть победу именно этой лошади.

Хотя лорд Карнфорт был известным владельцем скаковых лошадей, он очень редко делал ставки на скачках, что само по себе, по мнению Хьюго Бенсона и некоторых других джентльменов из их компании, говорило не в его пользу.

«В любом случае, — со вздохом заключил про себя сэр Хьюго, — предстоящий визит в Миер обещал быть сложным и напряженным». Вместо предвкушения приятного времяпрепровождения с герцогом и его друзьями он был полон самых тревожных опасений.

Сэру Хьюго слишком поздно пришло в голову, что ему нужно было бы задержать Лорену на неделю в Лондоне, чтобы по крайней мере обеспечить ее соответствующими туалетами, прежде чем представлять ее глазам строгих судей.

Именно так поступил профессор Хиггинс в «Пигмалионе», и сэр Хьюго подумал, что он допустил решительный промах, забыв о нарядах, которые в жизни каждой женщины играют столь важную роль.

«Как я сглупил», — подумал он с досадой.

Как будто угадав его мысли, стоявший рядом с ним Перри ободряюще сказал:

— Не робей, Хьюго! Твоя обычная удача вывезет тебя.

Сэр Хьюго принужденно засмеялся.

— Разве так заметно по моему виду, что я ожидаю худшего? — поинтересовался он.

— Я от тебя и двух слов не услышал с тех пор, как мы вышли из клуба, а это очень на тебя не похоже.

За ужином в Миере, накануне вечером, у них вышел ожесточенный спор, кому сопровождать сэра Хьюго на вокзал. Лорд Карнфорт вызвался поехать сам, но его предложение было единогласно отвергнуто. Хьюго Бенсон сказал, что Арчи был слишком заинтересованным лицом и мог тем или иным способом , ухитриться напугать и насторожить Лорену в отношении того, что ее ожидало.

Окончательное решение осталось за герцогом, заявившим, что как судья в этом споре он назначает сопровождающим Перри, на чью беспристрастность всегда можно положиться, когда речь идет о честном соревновании.

— Пусть он и поддерживает тебя, Хьюго, — сказал герцог, — но Перри отвечает передо мной за то, что ты не воспользуешься своими преимуществами по дороге в Миер.

— Если на то пошло, скорее я оказываюсь в невыгодном положении, — пожаловался сэр Хьюго. — Во-первых, мне не разрешается предупредить девочку о том, что ее ждет; во-вторых, с нами будет посторонний человек, Перри, прислушивающийся к каждому ее слову; и, в-третьих, она будет уставшей после дороги.

— Я приму все это во внимание, — сказал лорд Карнфорт тоном, вызвавшим у сэра Хьюго прилив раздражения.

Сейчас, на платформе вокзала Виктория, его неуверенность возрастала с каждой минутой. С выражением досады сэр Хьюго обратился к Перри:

— Я только что сообразил, что мне сначала надо было по крайней мере одеть Лорену для той роли, которую ей предстоит играть.

— Ты неточно выразился, — тотчас же возразил Перри. — Она не должна знать, что играет роль. Ты же понимаешь не хуже меня, что если она станет притворяться, все сразу же это поймут.

Сэр Хьюго покорно кивнул.

— И все же, только представь себе, Перри, как неловко будет чувствовать себя бедная девочка, когда ей придется надевать в Мифе свои школьные платья.

Он вздохнул, вспомнив, как скверно бывали одеты школьницы, которых он иногда видел на прогулке в Гайд-парке. «Если Лорена окажется похожей на них, я лучше сразу откажусь от пари и не повезу ее в Миер», — решил про себя сэр Хьюго.

— Я не намерен делать из себя посмешище, — произнес он вслух.

В ответ на удивленный взгляд Перри сэр Хьюго объяснил:

— Я сознаю, что в самом начале сделал огромную ошибку. Давай внесем в это дело ясность, Перри. Если девочка окажется некрасивой, прыщавой, плохо одетой, ты поедешь в Миер без меня, — решительно сказал он. — Я не желаю, чтобы Арчи издевался надо мной, как только он ее увидит и каждый раз, как ей случится открыть рот.

— Я не понимаю, как она может оказаться непривлекательной, если она твоя племянница, — заметил Перри с ободряющей улыбкой.

— Арчи прав, — мрачно сказал сэр Хьюго, — девицы такого возраста неловки, глуповаты и застенчивы. Какого черта я ввязался в эту историю?

— Потому что тебя раздражает безапелляционность Арчи, — предположил Перри. Сэр Хьюго засмеялся.

— Что верно, то верно, — признал он.

— Я заинтересован в этом соревновании, или как ты там это называешь, — сказал Перри, — не только потому, Хьюго, что я согласен с тобой в том, что Арчи бывает иногда нетерпимо категоричен, но и потому, что это забавляет Элстона.

— Я так и думал, что ты именно поэтому меня поддерживаешь, — улыбнулся сэр Хьюго.

— Он скучает, Хьюго, ему уже все надоело. Это кажется невероятным, но это факт.

— Это Дейзи во всем виновата, — сказал сэр Хьюго, — она слишком долго злоупотребляла его расположением. Я бы мог намекнуть ей, что Элстону это уже поднадоело, — предложил он.

— Так почему же ты до сих пор этого не сделал? — удивился Перри.

Сэр Хьюго усмехнулся.

— Дейзи уже несколько раз пробовала вставить мне палки в колеса.

— Так это у вас, значит, собственные счеты — око за око, зуб за зуб? — с интересом уточнил Перри.

— Вот именно! Я рассчитываю, что, избавившись от Дейзи, Элстон найдет более симпатичную особу и уж, конечно, более расположенную к его друзьям.

— У тебя уже есть кто-нибудь на примете? — осведомился Перри.

— По правде говоря, да, — кивнул Хьюго. — Я хотел было предложить пригласить ее в Миер на этой неделе, но подумал, что это может спутать нам карты.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Перри. — Пусть Элстон пока сосредоточится на нашем споре. Ее лучше пригласить в другой раз и, разумеется, когда там не будет Дейзи.

— Я тоже так думаю, — согласился сэр Хьюго. — Поскольку Дейзи будет в Миере на этой неделе, больше там ни для кого не будет места.

Они понимающе улыбнулись друг другу.

Графиня Дейзи Хеллингфорд была чересчур властной и не всегда лояльной по отношению к ним обоим. Поскольку и Хьюго, и Перри искренне любили герцога, друзья считали необходимым защищать его от тех, кто слишком откровенно его эксплуатировал, и, в первую очередь, это относилось к женщинам.

Поскольку герцог Уиндлмиерский был очень богат, те, кто пользовался его расположением, обычно злоупотребляли его щедростью, рассчитывая, что у герцога неисчерпаемые сокровища и надо пользоваться благоприятным моментом.

Но Дейзи Хеллингфорд отличалась крайней жадностью, и герцог оплачивал не только бриллианты, меха, многочисленную прислугу, но и лошадей, и автомобили.

Графиня также требовала от него множества других благ, не входивших обычно в число подарков, которые мужчины их круга преподносили своим любовницам.

Дейзи отнюдь не бедствовала. Ее супруг, пребывавший, ко всеобщему удовольствию, круглый год на охоте в Африке, был весьма состоятелен и владел большой усадьбой в Глостершире. То, что в своих путешествиях граф Хеллингфорд не обходился без дамского общества, давало Дейзи возможность слыть жертвой супружеской измены, вызывая тем самым сочувствие в обществе.

Сэр Хьюго и Перри были убеждены, однако, что вся эта ситуация была делом рук самой Дейзи.

— Одно я могу тебе точно сказать, — заявил Перри, — когда они разойдутся, непременно нужно, чтобы кто-нибудь проверил, остались ли на месте в Миере все полотна Ван Дейка и цела ли коллекция табакерок.

Сэр Хьюго засмеялся.

Оба они одновременно вспомнили еще об одной возлюбленной герцога, которую можно было уже смело отнести к категории бывших. Окончательно расставшись с ней после многих сцен и обвинений с ее стороны, он обнаружил таинственное исчезновение нескольких драгоценных миниатюр, бывших собственностью семьи на протяжении поколений. Впоследствии их удалось вернуть лишь за большие деньги.

— А вот и поезд! — воскликнул сэр Хьюго, не в силах больше сдерживать свое беспокойство.

Перри подумал с усмешкой, что друг его определенно волнуется, что было на него так не похоже: сэр Хьюго никогда ни о чем не тревожился. Он был одним из тех людей, кто скользит по жизни, не обремененный мелочными досадными заботами, беспокоящими заурядную толпу, поэтому теперешнее его состояние было необычно как для самого сэра Хьюго, так и для окружающих Поезд медленно приближался к платформе, и Перри почувствовал, что ему тоже ужасно любопытно узнать, что представляет собой Лорена.

Было бы замечательно, если бы она оказалась такой привлекательной, какой они с Хьюго надеялись ее увидеть, но здравый смысл говорил ему, что ждать чуда не следует.

Может быть, она уж и не настолько безнадежна, как это представил себе только что сэр Хьюго, но в одном он был безусловно прав: школьница, любая школьница будет не к месту в роскошном Миере, где собирались сливки европейского общества.

После смерти короля Эдуарда, когда сошли со сцены хозяйки блестящих салонов, украшавших его царствование, лишь в Миере можно было встретить цвет не только аристократии, но и интеллектуальной элиты.

Там бывали самые красивые женщины и самые блестящие мужчины.

Подобно сэру Хьюго Перри недоумевал, как им могла прийти такая нелепая идея создать свою собственную версию «Пигмалиона».

«А все виноват этот проклятый Шоу, — подумал он, — как только ему в голову могла прийти столь бредовая идея?»

Слегка опираясь на трость, сдвинув немного набок цилиндр, сэр Хьюго, придав себе самый безмятежный вид, наблюдал за выходившими пассажирами.

Один только Перри знал, какие беспокойство и неуверенность крылись за этой безмятежностью. Наконец сэр Хьюго произнес почти шепотом:

— А вот и она!

Перри повернулся и увидел приближающуюся к ним девушку.

«Не может быть, чтобы это была Лорена, — подумал он, — она слишком юная, похожая на девочку, а не на восемнадцатилетнюю девушку».

Но именно эта юная особа увидела сэра Хьюго и бросилась к нему.

— Дядя! — воскликнула она мелодичным голосом. — Я надеялась, что вы встретите меня. Как я счастлива вас видеть и как чудесно снова оказаться дома!

Сэр Хьюго поцеловал ее в щеку.

— Я рад, что ты вернулась, Лорена. Дай-ка мне взглянуть на тебя! — сразу же решил оценить свои шансы Хьюго. — Нельзя сказать, чтобы ты очень выросла, — в его голосе сквозило явное разочарование.

Он слегка отстранил Лорену от себя.

Перри отлично знал, что у его приятеля была особая причина внимательно присматриваться к ней, помимо того, что она была его племянницей, вернувшейся домой после продолжительной разлуки.

Приглядевшись к девушке, Перри невольно затаил дыхание.

Если он надеялся увидеть девушку, хоть немного отличающуюся обликом от обычной школьницы, его надежды оправдались полностью.

Лорена ни в малейшей степени не была похожа на девочек, каких ему случалось видеть прежде.

По ее лицу ей нельзя было дать больше пятнадцати-шестнадцати лет, но ее фигура под синим дорожным платьем имела прелестные женские очертания. В Лорене не было угловатости и неуклюжести девочки-подростка, которая обещает в будущем стать прекрасным лебедем, но пока еще мало чем напоминает горделивую птицу.

Но в настоящий момент Перри больше всего интересовало ее лицо. Нетрудно было заметить, что она была не просто хороша, но очаровательна, хотя совершенно в ином духе, чем привычные светские леди.

В моде сейчас, как это повелось с начала века, были высокие белокурые голубоглазые женщины, сложением напоминавшие Юнону.

Лорена совсем не вписывалась в этот традиционный образ.

Она была невысокого роста, тоненькая и стройная, во всем ее облике было что-то светлое, как утреннее небо, а глаза сияли синевой. По возрасту она должна была бы быть скорее круглолицей, но у нее был острый подбородок, маленький прямой носик и изящного рисунка губы.

«Она мне что-то напоминает, — подумал Перри, — только не помню что».

Когда сэр Хьюго представил его, Лорена приветливо улыбнулась, и ему показалось, что солнечный луч брызнул из ее глаз, а улыбка ее была так непосредственна, что неожиданно напомнила Перри его собственное детство.

— Перегрин Гиллингэм — мой старый друг, — сказал сэр Хьюго. — Он составит нам компанию в поездке в загородное поместье, куда мы сейчас направляемся.

— В загородное поместье, дядя Хьюго? — воскликнула Лорена. — Как это чудесно! А куда?

— В гости к другому моему приятелю, герцогу Элстону Уиндлмиерскому, в его усадьбу. У герцога один из красивейших загородных домов в Англии. Я думаю, тебе там понравится.

— Очень интересно! — с воодушевлением сказала Лорена. — Но самое приятное для меня в том, что я снова с вами.

Она с нежностью посмотрела на сэра Хьюго.

Носильщики принесли багаж Лорены, состоявший всего лишь из двух небольших чемоданов.

Пока они шли к выходу, Лорена извинилась за опоздание, пояснив, что поезд задержался из-за шторма, разразившегося в Ла-Манше и сбившего расписание движения всего транспорта.

— Ты страдала морской болезнью? — участливо спросил сэр Хьюго.

— Я нет, но многим было плохо, — отвечала Лорена. — Но я ничем не могла им помочь и поэтому почти все время провела на палубе.

— Очень благоразумно, — одобрил сэр Хьюго. У здания вокзала их ожидали два больших автомобиля. За рулем первого был шофер в темно-зеленой форме, рядом с которым расположился лакей в ливрее. Второй автомобиль предназначался для багажа, а пассажирами его были камердинеры Перри и сэра Хьюго.

Усевшись на заднем сиденье первого автомобиля, Лорена сказала:

— Как это все увлекательно! За границей я ездила в автомобиле только три или четыре раза.

— А разве в Риме их нет? — удивился Перри.

— Есть, конечно, и очень много, — отвечала Лорена. — Но монахини требовали, чтобы мы преимущественно ходили пешком, так что подобная поездка была только однажды, когда меня пригласила подруга. Большинство людей в Риме предпочитают выезжать в открытых экипажах Удобнее любоваться красотой города, когда едешь не так быстро.

— Это правда, — согласился Перри. — Когда мы носимся по округе с большой скоростью, то не видим ничего, кроме поднимаемой нами пыли, и не слышим ничего, кроме рева мотора.

— Я предпочитаю лошадей, — вставил сэр Хьюго. — Но путешествовать так, как мы сделаем это сейчас, гораздо быстрее, и, хотя поезд опоздал, у нас еще будет время не спеша переодеться к ужину.

Тут же он снова вспомнил о туалетах Лорены и обеспокоенно спросил:

— Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь нарядное, Лорена. Все в Миере будут очень элегантно одеты Она не сразу ответила, и Перри почувствовал, что сэр Хьюго в тревоге затаил дыхание.

— Мне кажется, что платья, которые я купила в Риме на те деньги, что вы были так добры мне прислать, нарядные, но, может быть, ваши друзья найдут их недостаточно элегантными.

Произнеся эти слова, Лорена вспомнила, что ее отец отзывался о друзьях своего брата как о пустых богатых щеголях, и как он смеялся над «пышностью и блеском света».

Взгляд ее сделался неуверенным, и сэр Хьюго, желая успокоить племянницу и избавить от чувства неловкости, поспешно сказал.

— Я уверен, что у тебя прекрасный вкус, и мне нравится, как ты сейчас одета По мнению Перри, ее дорожный костюм был слишком прост, но в то же время, в силу каких-то необъяснимых причин, он необычайно шел к ней, как и шляпа, отогнутые поля которой придавали ее лицу детское выражение, с первого взгляда привлекшее внимание Перри.

Теперь в моде были шляпки, обильно украшенные цветами и перьями. Но скромная шляпка Лорены была отделана только голубыми лентами и казалась легким ореолом, окружавшим ее маленькую головку.

Лондон вскоре остался позади, и Лорена наклонилась вперед, чтобы полюбоваться мелькавшими за стеклом видами.

— Я и забыла, какая Англия зеленая, — сказала она словно про себя. — Какие красивые деревья! Теперь я понимаю, как не хватало мне всего этого последние три года.

— Ты скучала по дому? — спросил сэр Хьюго.

— Да, хотя у меня и нет в Англии дома, но, может быть, это просто тяга к родной среде, к стране, в которой ты родилась, — рассудительно ответила Лорена.

Перри был изумлен.

Она выразила, только другими словами, мысль, высказанную Арчи Карнфортом по поводу окружающей человека среды.

Ее привычной средой обитания был домик деревенского священника; что-нибудь более чужеродное, чем эта очаровательная юная леди, волей случая оказавшаяся в Миере, трудно было себе вообразить.

Автомобили быстро и плавно уносились все дальше и дальше от столицы. Перри отметил, что в отличие от большинства других женщин Лорена была неболтлива. Он был уверен, что сэр Хьюго тоже оценил в ней это качество.

Перекрывать своим голосом шум мотора всегда неприятно. «Молчала ли Лорена, потому что ей было нечего сказать, — подумал Перри, — или она понимала, что мужчины в такой обстановке были не склонны разговаривать?»

Они уже подъезжали к Миеру, когда сэр Хьюго сказал:

— Я полагаю, мне следует предупредить тебя, Лорена, что там соберется довольно большое общество. Все это близкие друзья герцога. Я знаю, ты пожалеешь об отсутствии тети, которой на этот раз там не будет. Ей пришлось поехать к больной матери.

— Бедная тетя Китти!

Лорене стало стыдно, что при этом известии она испытала чувство облегчения.

Она не забыла разговор с тетей Китти перед ее отъездом в Рим. Леди Бенсон сказала тогда, что не имеет ни малейшего желания опекать молоденькую девушку, и вряд ли она с тех пор изменила свое мнение.

Лорену беспокоило, что с ней будет и куда ей придется отправиться, когда она вернется в Англию, и сейчас ей было отрадно сознавать, что она проведет неделю с дядей, где бы им ни пришлось жить.

При всей разнице в их стиле жизни и характерах он был братом горячо любимого ею отца, и хотя сэр Хьюго не любил говорить об этом, между братьями существовало сходство, которое никто другой, быть может, и не заметил бы, но для Лорены оно было очевидно.

Это сходство проявлялось в его улыбке, в манере говорить и двигаться.

Правда, в манере одеваться ее отцу никогда не была свойственна та тонкая элегантность, которая отличала дядю Хьюго даже в кругу лондонских денди.

Но фамильное сходство вызывало у Лорены чувство родственной близости. Она сознавала, что все-таки не осталась на свете совершенно одна и хоть кто-то радуется ее возвращению на родину.

— Я с удовольствием познакомлюсь с вашими друзьями, дядя Хьюго, — сказала она. — Только, пожалуйста, скажите мне, если я что-нибудь сделаю не так. Я бы не хотела, чтобы вам было стыдно за меня, — робко улыбнулась Лорена, — а я ведь почти не знакома с нравами высшего света.

— Я уверен, что все будет в порядке, — не очень веря в свои слова, ответил сэр Хьюго. — Я только хотел предложить тебе, как только мы приедем, пойти в свою комнату и надеть самое нарядное платье. Первое впечатление всегда очень важно.

Лорена засмеялась.

— Вы меня пугаете, хотя я уверена, что на меня никто не обратит внимания. Но мне не терпится увидеть всех этих интересных людей, которые составляют круг ваших друзей. Мама иногда читала о них в придворной хронике, и мне казалось, что я слушаю какую-то сказку.

Ее слова звучали, так искренне и непосредственно, что Перри не выдержал и заметил:

— Вы совершенно правы, Лорена, это и есть сказка. А когда вы увидите герцога Элстона, вы поймете, что это прекрасный принц, хотя ваш дядя тоже вполне подошел бы для этой роли.

— Ты мне льстишь, — сказал сэр Хьюго, смеясь. Лорена захлопала в ладоши.

— Так, значит, я, как Золушка, еду на бал! Нельзя вообразить себе более подходящий экипаж, чем этот! Хотя на самом деле он должен бы быть золоченой каретой, запряженной шестеркой белых лошадей.

— В таком случае, — улыбнулся Перри, поддавшись ее обаянию, — мы бы не только опоздали к ужину, но и прибыли бы во дворец далеко после полуночи.

Лорена была в восторге.

— Это было бы очень досадно, и я бы упустила случай потерять хрустальную туфельку. Хотя у меня сегодня таких и нет с собой, — с улыбкой добавила она.

— Ничего, — сказал сэр Хьюго. — Принарядись получше, а я зайду за тобой, когда придет время ужина.

— Благодарю вас, дядя Хьюго, вы очень добры. Обещаю вам, что я не заставлю вас ждать.

— Да уж постарайтесь, — посоветовал Перри. — Герцог очень пунктуален, и ничто его так не раздражает, как опоздание гостей к столу.

Что-то в его тоне заставило Лорену слегка насторожиться, и она замолчала.

— О чем вы думаете? — тут же спросил ее Перри.

— Вы говорите так, будто побаиваетесь герцога, — ответила Лорена откровенно. — Может быть, он вовсе и не прекрасный принц, а повелитель преисподней!

Перри и сэр Хьюго одновременно засмеялись.

— Немного подождите, пока его не увидите, — сказал Перри. — Тогда посмотрим, что вы скажете.

С первого взгляда Миер показался Лорене сказочным дворцом. Над высокой крышей развевался личный штандарт герцога. Широко раскрытыми глазами Лорена смотрела на самое грандиозное и выдающееся творение знаменитого архитектора Роберта Адама.

Огромный купол дворца, флигеля, величественная колоннада подъезда, множество окон, отражавших золото заката, поразили Лорену.

Это была именно та Англия, которую она всегда мечтала увидеть.

Хотя ее отец и отзывался пренебрежительно о той жизни, которую вел его старший брат, она чувствовала, что в ней было что-то таинственно прекрасное, что возбуждало ее воображение и навевало мечты.

Теперь она впервые увидела собственными глазами ту Англию, где в XVIII веке расцвела архитектура, Англию, ставшую в царствование Георга IV эталоном роскоши и элегантности на зависть всей Европе.

Этот период истории особенно привлекал Лорену, и ей всегда хотелось верить, что Англия, достигшая еще большего благосостояния при королеве Виктории, не слишком изменилась после смерти монаршей особы.

В монастырской библиотеке было мало книг по истории Англии начала текущего столетия, и Лорена опасалась, что, вернувшись домой, она уже не застанет величия и великолепия, ушедших в прошлое с Эдуардом VII.

Даже в монастыре она слышала, как его царствование называли «концом славной эры»и что Георг V и королева Мэри совсем не походили на этого колоритного монарха, прозванного «всеобщим европейским дядюшкой».

И вот теперь перед ее глазами предстали пышность и гармоничная красота, которые она так жаждала увидеть.

Когда они вошли в огромный мраморный вестибюль со статуями богов и богинь, разместившимися в нишах вдоль стен, Лорена с восторгом осмотрелась по сторонам.

Лакеи в пудреных париках и шелковых чулках были именно такими, какими она их себе и представляла. Когда по распоряжению дяди ее провели по широкой мраморной лестнице с резными перилами наверх, где ее ожидала домоправительница вся в черном шуршащем шелку, с ключами на серебряной цепочке у пояса, Лорена чуть не вскрикнула от радости: все было так, как она этого и ожидала.

— Не угодно ли вам будет последовать за мной, мисс? — спросила домоправительница. — Я провожу вас в вашу спальню, расположенную рядом с комнатой вашего дяди, что, я полагаю, не противоречит вашему желанию.

— Очень любезно с вашей стороны позаботиться об этом, — ответила Лорена.

Еще раз оглядевшись вокруг и не в силах сдержаться, она простодушно воскликнула:

— Какой замечательный дом!

— Я очень рада, что вам здесь нравится, мисс, — добродушно улыбнулась домоправительница.

— А вы давно здесь живете? — спросила Лорена. — Простите, я не знаю, как вас зовут.

— Миссис Кингстон, мисс. Меня называют «миссис», хотя я никогда не была замужем.

— Я думаю, вы считаете этот дом родным, миссис Кингстон, — сказала Лорена.

Домоправительница улыбнулась.

— Это правда, юная леди. Все мы, кто пробыл здесь уже много лет, чувствуем, что сжились с Миером, словно поместье принадлежит нам, как и его светлости. Но ведь большинство тех, кто здесь служит, здесь и родились. Можно даже сказать, что эта усадьба своего рода семейное предприятие. Она рассмеялась собственной шутке.

— Как отрадно это слышать! — дружелюбно сказала Лорена. — Конечно, здесь вам все дорого, и без Миера вам было бы тоскливо, как и мне без моего дома и семьи.

— Насколько мне известно, ваши родители умерли, мисс, — сочувственно произнесла сердобольная миссис Кингстон. — Это очень печально, но я уверена, что сэр Хьюго о вас позаботится. Мы все его очень любим.

Домоправительница показала Лорене ее спальню, при виде которой девушка едва сдержала восторженное восклицание.

Часть комнаты занимала большая кровать с пологом из набивного ситца; туалетный столик, обтянутый муслином с пышными оборками, уставленный множеством всяких прелестных вещиц. В представлении Лорены, по рассказам, слышанным ею от подруг, именно так выглядели спальни в роскошных домах.

— Ты не поверишь, Лорена, — рассказывала ей одна из девушек, которая училась с ней в римском пансионе, — сколько всего нужно, чтобы комната была по-настоящему уютной. Мама говорит, что в ней должно быть много атласных подушек с кружевами, а на бюро необходимо иметь по крайней мере двадцать различных предметов, если гостю вдруг понадобится написать письмо.

— Что же это такое за предметы? — с любопытством спросила Лорена.

— Кожаный бювар, в тон ему коробка для бумаги, серебряная чернильница, перо, маленькая подушечка для булавок, нож для разрезания конвертов, календарь, расписание отправки почты, поднос для ручек и карандашей, блокнот и еще много чего, я уже забыла, — залпом выпалила подруга.

Она перевела дыхание и продолжила, найдя в лице Лорены благодарную слушательницу:

— И, конечно же, в спальне должно быть много цветов, гвоздик или лилий, или орхидей, в случае если гостит какая-нибудь важная особа.

Лорену тогда насмешило, что цветы выбирают в соответствии с общественным статусом гостя. Она заметила, что у нее в комнате были лилии. «Интересно, — подумала она, — насколько они ценятся выше роз, а может быть, ниже гвоздик». ***

Лорена уже была почти готова к ужину, когда раздался стук в дверь и горничная, помогавшая ей одеваться, пошла открывать. Она вернулась с подносом, на котором были разложены несколько букетиков, составленных из разных цветов.

— Что вам будет угодно выбрать, мисс, подходящее для вашего туалета? — спросила горничная.

— Как это мило! — воскликнула Лорена. — Разве всем гостям герцога предлагается такой выбор?

— Разумеется, мисс, — отвечала, горничная. — А джентльменам полагаются для бутоньерок гвоздики или гардении.

Лорена какое-то время колебалась между гардениями и нежными орхидеями, напоминающими звезды.

— Что бы мне выбрать? — спросила она горничную. — Наверное, я нуждаюсь в вашем совете.

— Я думаю, орхидеи, мисс. Если пожелаете, я приколю их вам в волосы, — любезно предложила горничная.

— Прекрасная мысль! — улыбнулась Лорена. — Благодарю вас за помощь.

Поскольку никаких драгоценностей у нее не было, Лорена решила, что орхидеи послужат неплохим украшением ее наряда. «Хорошо бы, чтобы они понравились дяде», — подумала она, надеясь, что цветы придадут ей более элегантный вид.

Ее самое нарядное вечернее платье ей сшила портниха в Риме, которую Лорена предпочитала всем другим, у кого заказывали туалеты ее подруги.

Дядя не скупился на карманные деньги для своей племянницы. Лорена и не подозревала, что этим он успокаивал свою совесть, когда она писала ему с грустью, что большинство ее подруг разъезжаются на каникулы по домам, тогда как ей приходится оставаться в пансионе.

Восхищаясь прекрасной живописью в римских музеях и античными статуями, Лорена предпочитала классический стиль в одежде причудливым и изощренным ухищрениям современной моды.

Для нее не было ничего прекраснее статуй греческих и римских богов и богинь. Непонятным для нее самой образом они возбуждали ее эстетическое чувство, одно их созерцание становилось для девушки волнующим переживанием.

Поэтому она предпочитала белый цвет или простые тона, а в покрое ее платьев, от лифа до спадающей мягкими складками юбки, чувствовалось влияние классического стиля.

Но сейчас, глядя в зеркало на свое скромное белое платье, Лорена усомнилась в своем выборе и боялась, что дядя будет разочарован при виде своей племянницы.

— Позвольте заметить, мисс, вы выглядите прелестно! — воскликнула горничная.

— Благодарю вас, — ответила Лорена. — Надеюсь, я не буду выглядеть скромным белым пятном на фоне всего этого великолепия.

Она рассмеялась, стараясь скрыть свою неуверенность.

— Одно меня утешает: вряд ли меня кто-нибудь заметит, когда кругом есть столько всего, на что стоит посмотреть.

Горничная не успела ответить, как в дверь постучали.

— Можно войти? — раздался голос сэра Хьюго.

— Разумеется, дядя Хьюго, я уже совсем готова! — воскликнула Лорена, с трепетом ожидая реакции ДЯДИ.

Она подбежала к нему, и он улыбнулся, взглянув на белые орхидеи в ее волосах.

— Мне было любопытно, какие ты выберешь цветы, — сказал он.

— Это был трудный выбор, — ответила Лорена, — но Эмили помогла мне. Она была так добра, что позаботилась обо мне.

— Я очень рад, — сказал сэр Хьюго. Он кивнул горничной, которая почтительно присела перед ним.

Сэр Хьюго с Лореной вышли из комнаты.

— Здесь присутствует кто-нибудь, кого я должна приветствовать с особым почтением? — спросила Лорена, когда они спускались по лестнице.

— Что ты этим хочешь сказать? — не понял сэр Хьюго.

— Я знаю, что перед членами королевской семьи полагается делать низкий реверанс, — отвечала Лорена, — а когда однажды в монастырь приезжал кардинал, мы все должны были преклонить колени и целовать его кольцо.

Сэр Хьюго улыбнулся.

— Обещаю тебе, что кардиналов здесь сегодня не будет, да и членов королевской семьи тоже, хотя герцогу часто случается принимать высочайших особ, как своих, так и иностранных.

— Если бы я встретила настоящего принца, все это было бы еще больше похоже на сказку, — мечтательно сказала Лорена.

— Подожди, пока ты увидишь герцога, — возразил сэр Хьюго. — Не думаю, что он хоть чем-то уступает принцу.

Входя в Голубую гостиную, Хьюго Бенсон почувствовал особо напряженную тишину, установившуюся среди гостей, собравшихся в глубине комнаты.

Проявив искусство настоящего специалиста по сценическим эффектам, он намеренно выждал, пока большинство гостей не спустились к ужину, прежде чем представить им Лорену.

Сэр Хьюго был не уверен в том, какое впечатление произведет на собравшихся ее своеобразная наружность, а ее простое, но необыкновенно элегантное платье удивило даже его самого.

И в то же время многолетний опыт говорил ему, что даже знаменитый Ворт не мог бы создать что-то более для нее подходящее. Мягкие складки лифа, широкая лента пояса вокруг тонкой талии, классические линии скользящей по стройным бедрам юбки были идеальной оправой для изящных черт ее лица и прозрачной белизны кожи.

Нарочно это получилось или случайно, но этот фон особенно ярко подчеркивал таинственный блеск ее зеленовато-голубых глаз.

На губах сэра Хьюго играла легкая торжествующая улыбка.

Он знал, что критический взгляд каждого мужчины был устремлен на Лорену.

Женщин, не посвященных в секрет пари, девушка интересовала только постольку, поскольку она была его племянницей.

Сэр Хьюго нарочно попросил герцога не уделять Лорене больше внимания, чем он обычно это делал в отношении вновь прибывших гостей.

— Стоит тебе хоть немного выделить ее, — предупредил он Элстона, — и ты сам знаешь, как женщины напустятся на нее.

— Я постараюсь сделать так, чтобы у тебя по крайней мере в этом не было осложнении, — ответил герцог.

— В данном случае я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Лорене, — пояснил сэр Хьюго. — Китти уже предупредила меня, что я должен найти каких-нибудь родственников, чтобы мы могли сбыть ее с рук. По правде говоря, этот вопрос надо решить в ближайшее время, пока Лорена находится здесь, хотя я нахожусь в большом затруднении, не имея особого выбора.

— Никогда бы не подумал, что тебе чего-то не хватает, а особенно родственников, — сказал герцог с улыбкой.

— У меня их полно, но все они или слишком стары, или небогаты, или слитком большие эгоисты, чтобы обременить себя обязанностями покровителей молоденькой девушки, — со вздохом объяснил сэр Хьюго.

— Последнее обстоятельство применимо к тебе самому, — укоризненно сказал герцог. — И если хочешь знать, я нахожу, что это действительно эгоистично со стороны Китти не дать девочке возможности устроить свою судьбу.

— Вот и я то же говорю, — согласился сэр Хьюго. — Я предполагал, что мы оставим ее у себя на один сезон , и постараемся выдать замуж, но Китти решительно отказалась.

Что-то в голосе сэра Хьюго дало понять герцогу, что это обстоятельство стало причиной супружеской размолвки.

«Жаль, — подумал он, — что у Хьюго нет своих детей. Человек его склада, вероятно, хотел бы иметь сына, который учился бы в Итоне, а потом пошел бы по его стопам, определившись в гвардию».

Тут герцогу пришло на ум, что люди могут говорить то же самое и по его адресу, и он решил эту тему больше не развивать.

— Будем надеяться, — сказал он, — что вкус икры и шампанского не помешает твоей племяннице впоследствии примириться с чаем с плюшками или с чем там еще, что сможет ей предложить твоя родня.

— Так все это и произойдет, — ответил сэр Хьюго, — чай с плюшками и скорее всего в скромном доме священника, но моя племянница — девушка непритязательная.

Он вспомнил при этом, что Лорена провела детство именно в доме священника, потом пребывала в католическом пансионе и должна быть поэтому девицей со скромными запросами.

Но затем сэр Хьюго подумал, что хотя его брат и был не от мира сего, он был очень умен, как и его жена.

Хьюго Бенсон так редко видел свою невестку, что не мог даже припомнить, как она выглядела. Он, однако, был уверен, что она была премиленькая, и на ее похоронах слышал от многих, как им будет ее не хватать, и это говорилось совершенно искренне, со слезами на глазах.

«Лорена, — сказал он сам себе, — оказалась совершенно другой, чем кто-либо мог ожидать, даже я сам».

Вслух же сэр Хьюго сказал оробевшей девушке:

— Прежде всего я должен представить тебя нашему хозяину, который так любезно пригласил тебя сюда. Элстон, разреши познакомить тебя со своей племянницей. Лорена, это герцог Уиндлмиерский.

Он выглядел так великолепно, так внушительно, как и подобает герцогу, так что Лорена сделала «ему реверанс, которым в пансионе девушки всегда приветствовали мать-настоятельницу.

Глядя ему прямо в глаза, она простодушно сказала:

— Благодарю вас за приглашение, ваша светлость, это такой изумительный дворец, который я могла только себе представлять, но никогда не смела надеяться увидеть.

— Я польщен тем, что Миер являлся вам в мечтах, — любезно сказал герцог.

— А теперь ей только осталось сказать, что и вы в них тоже присутствовали, ваша светлость! — раздался насмешливый женский голос.

В разговор включилась Дейзи Хеллингфорд.

— Познакомьтесь с моей племянницей, Дейзи, — сказал сэр Хьюго. — Она только что вернулась из Рима, где получала образование.

Он повернулся к Лорене.

— Мне нет необходимости говорить тебе, что графиня Хеллингфорд слывет самой красивой женщиной в Англии.

— Это должен был бы сказать Элстон, а не вы, — возразила Дейзи, прежде чем Лорена успела произнести хоть слово.

Зеленое низко декольтированное платье графини, колье из огромных изумрудов и диадема из тех же камней произвели на девушку потрясающее впечатление.

Своим высоким ростом графиня Дейзи, казалось, подавила Лорену, но, представляя племянницу другим гостям, сэр Хьюго отметил про себя, что девушка совсем не выглядела испуганной или смущенной, а скорее приятно возбужденной и заинтересованной.

Лорене же почему-то показалось, что между присутствующими здесь мужчинами, с которыми она говорила, и ее дядей был какой-то особый секрет.

Она не имела представления, что бы это могло быть, но отчетливо ощущала это по тому, как они многозначительно переглядывались, как изучающе рассматривали ее, как тихо обменивались какими-то репликами.

Каким-то инстинктивным чутьем Лорена чувствовала, что они всем своим видом одобряли происходящее, но она не знала, что именно.

Когда доложили, что ужин готов, герцог направился в столовую первым под руку с леди Хеллингфорд, а какой-то человек по имени лорд Карнфорт предложил руку Лорене.

Проходя в столовую по широкому коридору, Лорена спросила своего спутника:

— Вам хорошо знаком этот дом?

— Очень хорошо, — ответил лорд Карнфорт. — Я бываю здесь так же часто, как и ваш дядя.

— Он не поражает вас больше так, как это было в ваш первый приезд? — поинтересовалась девушка.

— Это было так давно, — пожал плечами Карнфорт. — Я уже почти забыл свои первые впечатления. Но я по-прежнему считаю, что это один из прекраснейших дворцов в Англии.

— Я так и думала, что вы это скажете, — ответила Лорена. — Я хочу запомнить каждую минуту, проведенную мною здесь.

— А зачем?

— Потому что для меня это удивительное и волнующее приключение, и, если мне не суждено побывать здесь еще, я хочу, чтобы каждый миг запечатлелся в моей памяти, — искренне призналась Лорена.