"Конец лета" - читать интересную книгу автора (Зейдель Кэтлин)

Глава 4

Гвен была в восторге, в этом не было никаких сомнений. Дети приехали на ее свадьбу! Лучшего и желать было невозможно.

— Когда я думаю о своей первой свадьбе, — сказала она за ленчем, последовавшим за церемонией, — мне всегда кажется таким странным, что вас двоих там не было. Как могла я совершить такой важный шаг без своих детей?

Джек посмотрел на жалкие остатки шампанского во второй бутылке и поднял глаза на Хэла:

— Вы поняли, что она только что сказала?

— Понял, — ответил Хэл. — Не хочу прикидываться интеллектуалом, но я понял.

Хэл Джеку понравился. Он казался открытым, добрым человеком, более мягким, чем отец. Для того мир был полон вещей, которые требовалось уладить, и проблем, которые ждали своего решения, тогда как Хэл видел вещи, которые надо обдумать, и вопросы, которые надо понять. Джек подумал, что если бы ему пришлось пойти за одним из них в сражение, он выбрал бы решимость отца, но для всего остального, как он подозревал, он предпочел бы Хэла.

Сейчас они говорили о домике Хэла в Миннесоте. Когда Джек услышал слово «примитивный», он спросил Хэла, что он имеет в виду… не то чтобы его это волновало, но он подумал, что это интересует его сестру.

Он не ошибся.

— Минуточку… — уставилась на Хэла Холли. — Что значит — нет ванных комнат?

— У нас установлен резервуар с газом, — вежливо ответил Хэл, — так что есть плита и холодильник. И свет — у нас газовое освещение. Оно…

— Не могли бы мы вернуться к вопросу о ванных? Вы хотите сказать, что у вас туалеты на улице? — Холли, казалось, была в ужасе.

— Полагаю, они все же под крышей. — Голос Хэла звучал мягко, но Джек подозревал, что он забавляется; если бы Джек оказался на месте Хэла, его бы это тоже позабавило. — Но вам придется выйти на улицу, чтобы оказаться в помещении.

Холли потеряла дар речи, а этого с ней никогда не случалось.

— Ты ведь ездила в скаутские лагеря для девочек, — напомнил ей Джек. — Там же должны были быть отхожие места.

— Я ездила в летние лагеря почти двадцать лет назад, — ответила она. — Сейчас я уже не настолько стремлюсь слиться с природой. — Она повернулась к Хэлу: — Как получилось, что у вас нет электричества? Мне казалось, что Администрация сельской электрификации давным-давно позаботилась обо всех отдаленных местах.

Хэл покачал головой:

— Вряд ли кому-то из нас нужно на озере электричество. Вероятно, это снобизм наоборот — показать, насколько мы презираем современные удобства.

— Но тогда почему не поставить генератор? — спросил Джек. Он уже прикидывал, сколько может стоить генератор на газе, намереваясь преподнести его матери в качестве свадебного подарка.

Гвен смотрела на него через стол. Она быстро помотала головой, догадавшись о его намерении.

— Я не собираюсь ставить туда ядерный реактор, мама, — запротестовал он.

— С тобой ни в чем нельзя быть уверенной, — отозвалась она.

Хэл был озадачен и заинтересован, но Холли махнула рукой, призывая его не обращать на эту пару внимания.

— Я все же не понимаю, — сказала она. — Как вы принимаете душ?

— А мы его не принимаем, — любезно проговорил он.

— Вы не принимаете душ и пользуетесь допотопным туалетом? — Вид у Холли был далеко не радостный.

— И за что мне такое наказание? — Гвен развела руки с безукоризненным маникюром. — Почему я вырастила столь изнеженное дитя? Все будет хорошо, Холли. Искупаешься в озере.

— Холли никогда не будет хорошо, — заметил Джек, однако, произнося эти слова, он придвинул свой стул к стулу сестры и обнял ее за плечи, — если она удалится от своего факса больше чем на три шага.

— Тогда привозите с собой факс, — предложил Хэл. — Правда, работать он не будет. У нас нет телефонной линии, нет электричества, но если так вы будете чувствовать себя лучше, то привозите.

Вернувшись в Нью-Йорк, Холли купила для матери сотовый телефон, который можно было подзаряжать от автомобильного аккумулятора. Гвен отослала его назад.

— Это очень мило с твоей стороны, но Хэл говорит, что на озере не работают даже сотовые телефоны. Слишком далеко от трансляционных вышек.

— Но сотовые телефоны работают везде, — не могла успокоиться Холли. Она говорила с Джеком по своему радиотелефону, Джек — по телефону в машине. — Даже альпинисты берут с собой сотовые телефоны!

Джек покачал головой. Каких только людей не было в числе знакомых Холли!

— Мы не дети, Холли. Нам нет нужды разговаривать с нашей матерью каждую минуту. Она станет звонить нам, когда будет ездить в город за покупками.

Оказалось, что это совершенно неподходящий выход из положения. Гвен бывала в городе только в середине дня, поэтому по большей части разговаривала с секретарем Холли и автоответчиком Джека. Это их буквально выводило из себя. Они звонили друг другу и брюзжали.

— Видимо, мы все-таки дети, — пришел к выводу Джек.

Джек собирался пробыть в Миннесоте столько, сколько потребуется его матери. Дети Хэла, по всей видимости, должны были остаться примерно на месяц.

— Разве они не работают? — изумилась Холли. — Как это они могут уехать так надолго?

Джек и сам сомневался, удастся ли ему на столько времени оставить дела. Он, разумеется, начальник, но это еще хуже. Едва ли можно ожидать, что люди станут надрываться на работе, когда тебя там нет. Но у руководителя его бригады, Пита, недавно умерла бабушка, чей дом, как оказалось, стоил огромных денег. Будучи ее единственным внуком, Пит унаследовал все и подумывал, насколько было известно Джеку, о собственном деле.

— А как тебе этот бизнес? — спросил Джек.

Пит вытаращил глаза:

— Ты что, хочешь его продать? Дела же идут отлично!

Это было правдой, дела шли прекрасно. У Джека была неплохая сумма, отложенная на черный день в виде банковского счета, приличный доход в конце года и список ожидающих своей очереди клиентов. В этом-то и состояла вся загвоздка.

Начинать новое дело было потрясающим занятием, ведь каждую минуту можно ждать, что разразится какой-нибудь кризис. Это почти так же увлекательно, как борьба с пожарами. Но управление налаженным, успешным предприятием было не для Джека. Он понял это для себя во время краткого пребывания на посту владельца скобяной лавки. Очевидно, ему надо бы начать какое-то дело, которое прогорит. Вероятно, его чрезвычайно позабавило бы управление корпорацией, которая взлетит на воздух и рассыплется пылающими осколками металла по всей Австралии, но пока что ему не посчастливилось добиться такого провала. После скобяной лавки у него остался солидный кусок наличности, с которым он не знал что делать, а теперь все шло к тому, что и это дело собиралось сыграть с ним ту же чертову шутку.

Но похоже, успех казался Питу тем бременем, которое он вполне мог вынести. Они пожали друг другу руки, договорились нанять кого-нибудь для установления цены и проделали все насколько возможно быстро. Джек надеялся покончить с бумажной работой до своего исчезновения в направлении Неведомого Лагеря, ко вскоре обнаружил, что придется отложить отъезд на пару дней.

— Даже хорошо, что ты приедешь немного позже, — сказала ему мать в один из тех редких разговоров, когда они могли непосредственно слышать друг друга. — Тогда Феба и Йен приедут до тебя. Мне кажется, что они очень ревниво относятся к владению этой территорией. Им будет нелегко, если, приехав, они увидят, что ты там уже поселился.

Джека ни в малейшей степени не волновали собственнические чувства Фебы и Йена.

— Почему для них это так важно? Что, участок настолько хорош?

— Там невероятно красиво, и надо помнить, что они ездят туда всю свою жизнь.

— Ладно. — Джек знал, что, немало поездив, они с Холли, так же как и мама, не были привязаны ни к какому месту, как большинство людей. — Но разве их не бесит такая изолированность? — Ближайший телефон был в пятнадцати милях по такой разбитой дороге, что добираться туда приходилось почти полчаса.

— На самом деле, — мать понизила голос, — именно это им и нравится. Думаю, изолированность заставляет их в большей мере чувствовать себя семьей.

— Странно как-то… — Джек не мог представить себе ничего, что заставило бы маму, Холли и его чувствовать себя в большей или меньшей мере семьей.

— Может, я и ошибаюсь, — сказала Гвен, хотя оба они знали, что вряд ли. — Надеюсь, ты ничего такого при них не скажешь.

— Господи, конечно нет!

Джек начал склоняться к мысли, что ему же будет лучше, если он ничего и ни о чем не скажет детям Хэла.

Два дня спустя Холли сообщила о том, что ей звонила Феба Ледженд, старшая дочь Хэла.

— Она сказала, что там холоднее, чем ожидалось, так что надо привезти свитеры и что-нибудь теплое, в чем спать, а вот дождевиков там много. Можешь не брать.

Джек вовсе не волновался о том, о чем, как считалось, следовало бы, и уж конечно, не волновался о сборе вещей.

— Как она с тобой говорила?

— Вежливо. Она была вежлива, я была вежлива, больше ничего.

— Ты это хорошо умеешь.

— Благодарю. Еще я получила сообщение от мамы, но не уверена, что правильно его поняла. Там говорится, чтобы я проследила, чтобы ты не привез генератор.

— Генератор? Я? — запротестовал он. — С чего это она подумала, что я стану это делать?

— Не знаю, — вздохнула Холли. — Я даже не уверена, что знаю, что это такое, но все равно не привози, ладно? Она этого не хочет.

— Ладно.

Томми был уже на льду, когда Эми подошла к бортику и сняла с коньков чехлы. Вокруг сновали технические служащие, группка школьниц тесной кучкой сидела на дешевых местах для зрителей, получив разрешение посмотреть тренировку, но Томми и Эми были единственными фигуристами.

В этом не было ничего удивительного. Генри Кэррол, Томми Сарджент и Эми Ледженд, три фигуриста Оливера Янга, были широко известны своими длительными и усердными вступительными и завершающими разминками. Они всегда последними на льду снимали свитеры, последними начинали отрабатывать прыжки, выполнять упражнения. Они никогда не делали растяжек, пока их мышцы не разогревались, никогда не заканчивали тренировку, не сделав растяжку. Даже когда время тренировок было ограничено, как это часто бывало в больших соревнованиях, они никогда не укорачивали разминки. На этот счет они были требовательны.

И ни у одного из них ни разу не было серьезной травмы.

Эми помахала школьницам — позднее она раздаст им автографы — и подъехала к Томми. Еще только начало разминки, можно поговорить.

— Как Марк? — спросила она.

— Отвратительно.

Они находились в Канаде, куда приехали в качестве гостей телевизионной передачи канадского фигуриста Марка Вайдманна. Из них троих приехали только Эми и Томми. Генри не пригласили, потому что они с Марком были похожи — оба мускулистые, мощные, с безупречной техникой, только Генри был лучше, и Марк был бы просто идиотом, если бы позволил Генри затмить себя в своем же собственном шоу. Все, включая самого Генри, это понимали. Но у Марка были проблемы с лодыжкой. Как и многие фигуристы, он слишком часто пренебрегал тренировками.

Эми и Томми продолжали разогреваться. Первые десять минут всегда были для Эми самыми трудными. Потом тело включалось в привычный ритм, но до этого только самодисциплина заставляла ее проделывать все эти упражнения.

Генри и Томми были ее самыми близкими друзьями в мире фигурного катания. Почти никто из женщин, с кем она раньше соревновалась, не катались уже на ее уровне, а поскольку женское катание стало теперь походить на гимнастику, где среди любителей преобладали очень молоденькие девочки, у Эми было мало общего с новыми фигуристками. У нее, Генри и Томми был самый высококлассный менеджмент в мире фигуристов. В свободное от выступлений и тренировок время, пока другие фигуристы играли в пинг-понг или листали журналы, все трое читали отчеты благотворительных учреждений и изучали деловые соглашения. Зачастую сопровождаемые личным помощником, они по-прежнему оставались фигуристами, которыми больше других интересовались средства массовой информации. В то время как всем им была ненавистна сама мысль о превращении в недоступных звезд, даже претендующая на всеобщую любовь Эми вынуждена была признать, что они мало времени проводят с новичками.

Эти трое дополняли друг друга, и это казалось сутью личной карьеры каждого. В Генри по-прежнему был жив дух здорового соперничества, что заставляло их показывать лучшее, на что они способны. Томми оставался остроумным шоуменом, он помогал им не воспринимать себя слишком серьезно. Генри был мускулатурой, Томми — мозгом, а Эми — сердцем их маленького сообщества, а вместе они, как часто шутил Томми, составляли единое целое человеческое существо.

Их разогревающая разминка была маленькой историей обучения фигурному катанию. Они начинали с повторения всех шагов при движении вперед, а затем повторяли эти же шаги, двигаясь назад. Они проделывали все прыжки в один оборот, в том порядке, как они их учили, затем шли прыжки в два оборота и, наконец, те тройные прыжки, которые они выполняли в текущей программе.

Томми и Эми занимались своими двойными прыжками, когда Эми заметила Гретхен, их личного помощника. Та стояла у бортика и делала им знаки. Эми окликнула Томми, и они вдвоем подъехали к Гретхен.

— Все отменяется, — поспешно сказала Гретхен. — Запись отменили. У Марка совсем плохо с лодыжкой. Наверное, потребуется операция.

Томми присвистнул:

— Не повезло!

Но дело было не только в этом. И Томми, и Эми это знали. Разумеется, любой из них мог неудачно приземлиться и получить травму — это могло произойти в каждую минуту, — но им это грозило намного меньше, чем кому бы то ни было.

— Значит, мы можем уезжать? — спросила Эми.

— Об этом объявят не раньше десяти, так что, наверное, вам лучше собраться к этому времени.

— И что дальше? — спросил Томми.

Никто из них никогда не обращал внимания на то, что у них запланировано дальше. Они принимали решение что-то сделать и тут же намеренно об этом забывали, предоставляя Гретхен и всем остальным заботиться о деталях, чтобы полностью сосредоточиться на том, они что делали в данный момент.

— Дальше у вас перерыв. — Оливер настаивал, чтобы каждое лето в течение трех недель ноги их не было на льду, чтобы они старались как можно меньше думать о катании. Это восстанавливает организм, говорил он, и позволяет подсознанию работать более творчески. — Оливер говорит, что вы можете присоединить к нему и эту неделю.

Если бы на них не смотрели школьницы, Эми состроила, бы мину. Никто из них перерывов не любил. Настолько полно живя в настоящем, они ничего не планировали на свои перерывы, и все заканчивалось тем, что эти три свободные недели они болтались по Денверу. Результат оказывался положительным. Когда отдых заканчивался, они были полны идей и отчаянно хотели кататься, но сам перерыв отнюдь не являлся таким удовольствием, каким бы должен быть.

Генри и Томми обычно навещали свои семьи, но в июле семья Эми жила на озере, а ей там не нравилось.

— Знаешь, — сказал ей Томми, — тебе следовало бы поехать к своим.

— Ты говоришь это каждый год.

Томми поражался тому, как мало времени она проводит со своей семьей, ведь сю семья была всегда просто счастлива подстроить свою жизнь под его расписание, приехать навестить его, где бы он ни находился.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — Что моя семья и семья Генри боготворят нас, потому что мы оплачиваем их счета, а твоя семья обращается с тобой как с младшей сестрой, которой ты и являешься, но тебе все равно надо поехать. Твой отец только что снова женился, а ты не знакома с его женой.

Ответить на это было нечего. Если бы она могла съездить туда на один день, она бы поехала.

— Там нет душа, Томми. И такая скука! Там нечего делать, кроме как плавать в озере и собирать чернику. Там нет ни телевизора, ни газет, и всегда беспокоишься, как бы не потратить впустую батарейки в радиоприемнике. Ты бы все это возненавидел.

— Я и не предлагаю, чтобы ехал я, — парировал он. — Речь идет о тебе. И потом, мы постоянно делаем ненавистные вещи. Каждый Божий день мы делаем что-то, что нам не нравится, но мы это делаем. Ты вполне можешь отправиться туда сегодня днем или завтра. Ты можешь полететь прямо отсюда.

— Я не могу этого сделать. — Она примирилась с тем, что ей следует поехать. Но только не сейчас. — У меня нет подходящей одежды.

— Есть ли на земле человек, который мог бы быстрее тебя полностью обновить свой гардероб?

Он, конечно, преувеличивал, но Эми была в высшей степени опытным покупателем, а в Торонто находилось несколько прекрасных магазинов.

— Даже если я и куплю новую одежду, я не смогу с ними связаться. Как я сообщу им, что еду, каким рейсом и все прочее?

— Тогда не сообщай, просто появись там. Возьми в прокате в аэропорту машину и поезжай туда сама. Ты взрослая женщина и можешь это сделать.

— Нет, не могу. — Когда дело касалось семьи Эми, она совершенно определенно не была взрослой женщиной. — Ты только что сам сказал — я младшая сестра. А младшие сестры не берут напрокат машин и никуда самостоятельно не едут.

— Это если они всю жизнь хотят оставаться младшими сестрами.

— Ты не знаешь Фебу и Йена. С ними можно быть только младшей сестрой.

Гретхен уже не раз слышала это раньше.

— Если ты действительно хочешь поехать, Зми, — сказала она, — я могу найти способ уведомить твою семью.

— Там нет телефона.

Гретхен отмахнулась — подумаешь, нет телефона! Как и многие фигуристы, Генри, Томми и Эми не обладали достаточными навыками по разрешению всевозможных проблем, а она обладала. Именно за это ей и платили.

— Закончишь на льду, а я пока выясню, что можно сделать.

Двадцать минут спустя она сообщила следующее: у женщины-секретаря в местном отделении Торговой палаты есть сын-подросток, который будет просто счастлив отвезти на озеро сообщение для семьи Эми.

— Полагаю, ты не знаешь пожарный номер вашего дома, да? — спросила Гретхен. — Очевидно, их используют вместо адресов.

Теперь Гретхен знала об этом районе больше, чем сама Эми.

— Понятия не имею.

— Ничего. Она говорит, что он найдет.

Итак, Эми едет на озеро, которое не любит. Она подхватила свою спортивную сумку и повесила ее Томми на плечо. Если он заставляет ее это делать, то может немного и поработать.

Он поддел ручки сумки большим пальцем.

— Можешь звонить мне каждый день. Буду слушать твои стоны.

— Там нет телефона, Томми. Ты забыл?

— О!..

Они направились к выходу, где их должен был поджидать автомобиль, чтобы отвезти в гостиницу.

— Как это там нет телефона? — спросил он. — Везде есть телефоны.

— А там нет.

Зная, что мама и Холли в лучшем случае снимут с него скальп, если он ослушается, Джек не включил генератор в число вещей, которые он погрузил в грузовик. Он отказался от этого с сожалением. Дело не в том, будет у него электричество или нет, но он не представлял, чем займет себя на этом озере. До водных видов спорта охотник он был небольшой, слоняться вокруг без дела — тоже не в его привычках, а так он худо-бедно заполнил хотя бы один день.

Ехал он из Кентукки. Хэл предложил ему лететь до Миннеаполиса, а затем пересесть на маленький местный самолет, который может доставить его до крохотного аэродрома в часе езды от озера. Но Джеку нравилось водить машину, и, как часто замечала его сестра, он был настоящим американским мужчиной — не чувствовал себя полноценным без ключей от автомобиля в кармане.

Холли тоже решила отказаться от местного рейса. Брат заберет ее в Миннеаполисе, в аэропорту Сент-Пол, и остаток пути они проедут вместе. Озеро находилось в пяти часах езды к северу от Твин-Сити.

Джек приехал заблаговременно — благодаря тому, что дорожная патрульная служба штата Айова не показывалась на всем протяжении федеральной автострады № 80. Утро он провел, болтаясь по Твин-Сити — в Сент-Поле находилось отличное местечко под названием «Лесоруб». Сразу после ленча вернулся в аэропорт и оставил машину на краткосрочной стоянке. Обычно Джек не переплачивал за то, чтобы сэкономить себе несколько шагов, однако он знал, что Холли способна выбраться из аэропорта быстрее любого известного ему человека. Она всегда одной из первых выходила из самолета и никогда не сдавала свой багаж.

Но сегодня добрых тридцать человек вышли до нее, а когда она наконец появилась, в руках у нее был всего лишь атташе-кейс. Джек подошел и обнял сестру.

— Ты сдала багаж? — Он был удивлен. Холли терпеть не могла стоять и ждать выдачи багажа.

— Пришлось. — Она схватила его за рубашку и развернула. — Посмотри, кто со мной! — Ее голос внезапно зазвучал нарочито весело и бодро. — Это Ник.

Ник? Кто такой Ник? Джек оглядел существо, стоящее рядом с его сестрой. Это был подросток пятнадцати-шестнадцати лет, невысокий, но обладающий плотным телосложением борца. Квадратная челюсть и узкий лоб придавали ему воинственный, бульдожий вид. На нем были черные джинсы и белая футболка, к поясу прицеплен CD-плейер, и тонкие черные проводки змеились к наушникам, которые сейчас висели у него на шее. Джек понятия не имел, кто это.

— Ты разве не помнишь Ника? — Локоть Холли ткнулся ему в бок.

Нет, он не помнил. У них был кузен Ники, на самом деле он был их двоюродным племянником, поскольку приходился тете Барбаре внуком, а кузине Вэлери сыном, — но это явно был не он. Тот Ники был малышом.

Но кто же еще это может быть? Джек внимательно посмотрел на него.

— Ты Ники?

— Да, приятель.

Парнишка поднял вверх большой палец. Ногти у него были обгрызены, и на каждом из них красовались тоненькие красные полоски.

— Мы так славно долетели, — сладко проговорила Холли.

Джек не рискнул поднять на нее глаза.

— Так значит, ты приехал в Миннеаполис? — спросил он Ника. — Мы куда-то тебя завезем?

— Нет-нет, — сказала Холли. — Он едет на озеро вместе с нами. Мило, правда?

Нет, не мило. Ни в малейшей степени.

— Мое присутствие не совсем добровольное. — В голосе Ника прозвучал едкий сарказм.

— Все решилось в последний момент, — объяснила Холли, — так что связаться с тобой было невозможно, Джек. Ты, видимо, отключил телефон в машине, а на твоем пейджере отвечает кто-то другой.

Он отдал свой пейджер Питу вместе со всем делом. Но в дороге Джек находился всего полтора дня. Видимо, этот план действительно родился в последнюю минуту.

И если не было никакой возможности с ним связаться, значит, и с этими озерными джунглями тоже.

— Мама знает, что он едет?

— Надеемся, — значительно произнесла Холли.

Ясное дело, она писала, телеграфировала, слала депеши с «Федерал экспресс», нанимала самолет, выписывавший в небе слова, — словом, делала все, чтобы предупредить мать, но когда что-то затевали Вэлери и тетя Барбара, остальные мало что могли сделать.

Одним из самых неприятных воспоминаний детства Холли и Джека было время, когда их двоюродная сестра Вэлери — тогда ей было шестнадцать — приехала пожить у них до конца своей беременности.

План состоял в том, чтобы отдать ребенка на усыновление, и Гвен, которая очень хорошо знала свою разведенную младшую сестру, постоянно уговаривала Барбару, мать Вэлери, не приезжать на роды. Но Барбара приехала. Они с Вэлери увидели младенца и, всласть наплакавшись, решили забрать малыша домой, дав таким образом себе возможность продолжить свои мучения и борьбу за власть над подрастающим ребенком. Когда же они окончательно выходили из себя, то подбрасывали Ники Гвен.

— Он не такой ужасный, как кажется, — тихо проговорила Холли.

Ник надел наушники и пошел к автомату, продававшему газеты.

— Почему ты просто не отказалась? — потребовал ответа Джек.

— Потому что знала, что мама хотела бы, чтобы я согласилась.

Тут она была права. Единственное, что раздражало Джека в его матери, было то, что она никогда не могла послать свою младшую сестру к черту. Он застонал. Они были обречены.

— Что случилось-то?

— Его поймали на магазинной краже…

— На магазинной краже? Великолепно!

— …и Барбара и Вэлери не придумали ничего лучше, чем отправить его к нашей матери.

— Полагаю, ни одной из них не пришло в голову, что мама заслуживает возможности освоиться в браке, прежде чем начать заниматься их проблемами?

На это Холли ничего не ответила. Какой смысл?

— Невропатолог, с которым они говорили, сказал, что Нику требуется пример для подражания — образец хорошего мужского поведения.

— Какая прелесть! Хэл всего месяц и неделю как познакомился с нашей семьей, а мы уже ожидаем, что он сыграет роль примера для подражания для Ники.

— Они подумали о тебе.

— Обо мне? — уставился на сестру Джек. — Обо мне? Не выйдет! Я не пример для подражания.

— Ты лучшее, что у него есть.

Вероятно, это было правдой. Джек еще раз глянул на Ники. В ровном, резком свете огней аэропорта его кожа казалась землистой и угреватой. Какой малообещающий на вид индивид!

— Что он там будет делать?

— А что мы все там будем делать?

И снова Холли была права. Она была права на сто процентов. Вот почему ей определенно надо было стать адмиралом. Адмиралам следует по большей части оказываться правыми. Вероятно, мир был бы лучше, если б так оно и было.

— Ну что ж, ожидание ничего не исправит, — вздохнул Джек. По крайней мере не на краткосрочной стоянке. — Давай заберем твои чемоданы и двинемся в путь.

— Отлично, только нам нужно забрать еще и Эми. Она прилетает из Торонто. Ее рейс…

— Эми? Наша новая сводная сестра Эми-Легенда? Мы и ее везем? — Еще один сюрприз.

— Так говорилось в сообщении. — Холли было явно не по нутру действовать только по сообщениям, передаваемым ее секретарем. — Я так и не смогла об этом поговорить ни с мамой, ни с Хэлом.

— Я думал, она никогда там не бывает. Когда она решила поехать?

— Не знаю. Видимо, она записывалась для телепередачи, но получила травму и вынуждена была прервать выступления.. Ничего про это не знаю. — Голос Холли стал напряженным.

— Я тебя не виню, — успокоил ее Джек. — Но, Холли, подумай сама: ты, я, Ники, а теперь еще и мисс Эми — это четверо. Прости, если тебе покажется, что я придаю слишком большое значение мелочам, — наверное, на всем континенте не было человека, который придавал бы меньшее значение мелочам, чем он, — но у меня грузовичок, пикап. Он вмещает всего троих.

— О!.. — По всей видимости, она об этом не подумала. — А позади у тебя нет такой скамеечки? Я думала, есть. Это было пять лет назад.

— Другой грузовик, другое время. Ты же в прошлый раз ехала в этом грузовике, не помнишь?

— Теперь вспоминаю. — Голос ее прозвучал удрученно.

— Я доеду на автобусе, — крикнул им Ники. — Я уже выяснил. Автобусы доходят до города милях в двадцати от озера. А дальше доберусь на попутках.

Он все еще стоял у газетного автомата. Как он их услышал? Джек считал, что наушники уже должны были лишить слуха всех подростков его возраста.

— Нет, на автобусе ты не поедешь. — Джек представил себе, что могла бы сказать про такой план его мать. И что это за ребенок, который успел узнать расписание автобусов? Вероятно, он уже разработал маршрут побега. Джеку это почти понравилось. — Мы что-нибудь придумаем.

— Но ведь каждому из нас полагается свой ремень безопасности. — Ники подошел поближе. — Не забывайте, я воспитывался на «Улице Сезам». Мое поколение ездит с ремнями безопасности. Мы употребляем наркотики и совершаем самоубийства, но ездим с ремнями безопасности.

— Как это похвально с твоей стороны! Но мы все же что-нибудь придумаем. Может, у Эми такая тяжелая травма, что ее доставят на носилках, и мы загрузим ее в задний отсек грузовика.

Он взял у Холли листок со сведениями о рейсе Эми и пошел к мониторам. Пассажиры из ее самолета должны появиться из входа № 67.

— Вы двое идите туда, — обратилась к ним Холли. — А мне еще нужно позвонить в пару мест. Встречу вас у выхода.

— А я встречусь с тобой там, где выдают багаж, — сказал Ники.

— Нет. — Джек был тверд. — Мы должны держаться вместе.

Джек знал свою сестру. Она позвонит на работу, и от телефона ее уже не оторвешь. Ника он не знал — и знать не хотел, — но подозревал, что если выпустит этого ребенка из виду, дело кончится тем, что ему придется познакомиться с процедурой внесения залога и взятия на поруки. Взяв сестру за руку и бросив сердитый взгляд на Ника, он зашагал по залу. Провел их по Золотому залу, потом через аэропорт — по Зеленому залу, а затем подвел ко входу № 67. Он почти усадил их на стулья, когда Холли увидела телефоны и вырвалась на свободу. Ник шлепнулся на стул и закрыл глаза. Мгновение спустя он начал притопывать ногой и выстукивать ритм по обтянутому черной джинсовой тканью колену.

Время прибытия самолета приближалось. Вокруг собирались люди. Ровно в назначенное время величественный серебристый лайнер подрулил к их выходу. Джек поймал взгляд Холли и подал ей знак закончить разговор. Сам он встал среди людей, собравшихся встретить прилетевших.

Так. Настало время признаться в некоторой доле мужского тщеславия. В этом лучшем из миров приятно будет произвести на Эми-Легенду благоприятное впечатление. Ему не надо, чтобы она немедленно была покорена его многочисленными мужскими достоинствами, но было бы неплохо, если бы Эми не отскочила в сторону и не осенила себя крестным знамением.

Но ведь он ехал два дня, провел утро в «Лесорубе», опекал одного малолетнего преступника и одну прикованную к факсу юристку. Вероятность произвести хорошее впечатление не слишком велика. Может, даже нереальна. О, ладно, такова жизнь в мире правильных парней. И Джек подумал о себе как о правильном парне, готовом расправиться со всеми остальными правильными парнями, и сунул руки в карманы.

Он глянул через плечо. Холли все еще висела на телефоне.

Контролер открыл выход. Первыми появились два бизнесмена, а следом за ними — Эми Ледженд.

Ошибки быть не могло. Это была Эми Ледженд — сияющие солнечные волосы, тонкие черты лица, сине-зеленые глаза. Улыбка у нее не была включена на полную мощность, как на фотографиях, но это и понятно. Она сошла с самолета, чему тут улыбаться? Джек вышел вперед.

— Эми, я — Джек Уэллс.

Она оказалась ниже, чем он ожидал.

Эми протянула руку. Ее пожатие было крепким, голос приятным, но торопливым:

— Я сдала вещи в багаж, надеюсь, это не страшно?

— Нет-нет.

Но прежде чем Джек успел добавить что-то, Эми пошла по залу. Она не остановилась, не повернула головы, чтобы убедиться, идет ли он за ней, она не отпрыгнула и не перекрестилась, она просто пошла вперед.

Вот тебе и приятное первое впечатление! Она на него едва взглянула.

Но у Джека была проблема и позначительнее. Одна из его подопечных все еще висела на телефоне, у второго были заткнуты уши и отключен окружающий мир, а третья — травмированная — быстро шла по залу.

Холли сможет о себе позаботиться, и она слишком дочь своей матери, чтобы позволить чему-нибудь случиться с ее драгоценным Ником. Поэтому Джек двинулся вслед за Эми.

Он догнал ее почти сразу же, но она так резко остановилась, что он чуть было в нее не врезался. Эми указала на дверь дамской комнаты.

— Если дама в блузке цвета фуксии пройдет мимо, не пускайте ее туда. Блузка с оборками, с воротником с фестонами и пятном вот здесь.

Она указала на свою ключицу и исчезла в недрах дамского заведения. Джек уставился на захлопнувшуюся дверь. Ничего себе! И что он скажет, если даме в блузке цвета фуксии захочется пописать? «Простите, мадам, этот туалет закрыт на уборку»? Он даже точно не представляет себе цвет фуксии. А оборки и воротник с фестонами? Что это значит?

Джек глянул в зал и в самом деле увидел полную женщину в ярко-розовой блузке, двигавшуюся вперед со всей доступной ей скоростью. Рядом с ней шли трое детей, и они были такими же толстыми, как мамаша.

— Должно быть, она прошла сюда, — сказала дама. — Мы не могли ее пропустить.

Теперь Джек понял: любимица Америки скрывается от своих зрителей.

— Может, мы увидим ее там, где выдают багаж? — предположил кто-то из детей, и все семейство тяжелой походкой проследовало дальше.

— Где Эми? — Это была Холли. Ник держался на пару шагов позади. — В туалете?

Джек кивнул, мгновение спустя дверь отворилась, и он увидел макушку цвета меда.

— Можете выходить, — позвал он, — Коварная ведьма мертва. На нее упал дом.

Эми Ледженд вышла из дамской комнаты.

— Простите. Не очень-то прилично, да? — Улыбка у нее была извиняющейся, но взгляд твердый и прямой. — Спасибо за помощь. Не люблю, когда не могу справиться сама, но иногда это просто невозможно.

— Я ничего не сделал, — заметил Джек.

— Я была в отчаянии, — продолжала она. — Они не оставляли меня в покое ни на минуту. Все время придумывали разные предлоги, чтобы пройти в передний салон. Это было тяжело для всех, не только для меня.

— Они надеются встретить вас на выдаче багажа.

Она состроила гримаску, но потом махнула рукой.

— Да ладно, мне все это ни к чему.

— И часто с вами такое случается? — спросила Холли.

Эми покачала головой:

— Обычно я путешествую не одна. И если вы явно заняты разговором, вас, как правило, не перебивают.

Как заметил Джек, она стояла к ним несколько ближе, чем того требовала непринужденная беседа. Футах в десяти от них застыли, не сводя с нее глаз, две девчушки-подростки. Он сделал им знак рукой, и они пошли дальше.

Заговорила Холли:

— Надеюсь, Джек представился. Я его сестра Холли, а это наш кузен Ник Кертис.

Эми обменялась рукопожатием с Холли. Не успела она протянуть руку Нику, как он снова поднял большой палец. Эми повторила его жест. Джек обратил внимание, что руки у нее очень красивые, гибкие и изящные.

— Сообщение моего отца было не совсем ясным, — сказала она. — Мы едем на озеро все вместе?

— Таков план, — ответил Джек. — Осуществится ли он, в значительной мере зависит от размера наших бедер. — Если бы он говорил с обычным человеком, он сказал бы «задниц», а не «бедер». — Нам надо четверым втиснуться в три ремня безопасности. Но сначала давайте получим багаж.

Они пошли по залу. Эми останавливалась три раза, чтобы поговорить с людьми и подписать автограф. Каждый раз, когда они задерживались, Холли искала глазами телефоны, а Ник направлялся к одному из магазинчиков. Джек пожалел, что не захватил из грузовика веревку, чтобы заарканить всех троих и привязать к своему ремню.

На круговом транспортере, где лежал багаж нью-йоркского рейса, оставались только два чемодана и коробка. Джек узнал в одном из чемоданов принадлежащий Холли. Ник подхватил другой.

— Коробка тоже наша, — сказала Холли.

Джек удивился. Путешествовать с картонной коробкой, обвязанной веревкой, было не в стиле его сестры.

Он взял ее с транспортера, она оказалась тяжелой. Но узлы были завязаны хорошо, беседочный узел на одном конце и скользящий — на другом. Вот что значит быть ребенком моряка — ты знаешь, как завязывать морские узлы. Вероятно, в своей юридической фирме Холли лучше всех вязала узлы.

— Что там?

— Трехмерная игра «Крестословица», игра «Головоломка», шесть коробок этих петель, из которых ты делаешь держатели для кастрюль, и американский флаг. — Холли перечислила все это без всякой радости. — Между прочим, на Уолл-стрит не продают держатели для кастрюль.

— Мама попросила тебя все это купить? Зачем?

— Не представляю. Это было в сообщении. Может, она знает, что ты боишься заскучать, и хочет обеспечить тебе фронт работ. — Она замолчала, видимо, поняв, как это звучит со стороны. — Простите, Эми. Пожалуйста, не думайте, что мама жалуется. Она великолепно проводит лето. Она говорит, что озеро точно такое, как его описал ваш отец.

— О, не бойтесь меня обидеть. — Эми изящно взмахнула своей красивой рукой. — С моими сестрой и братом надо держаться осторожно, но не со мной — я это место ненавижу.

— Что? — Джек не ожидал услышать ничего подобного. — Я думал, что это Мекка, Нирвана, о которой мечтает каждый.

— Вся остальная семья его любит. И я уверена, вы тоже полюбите. Не слушайте меня. Это я такая. — Она извинялась даже больше, чем Холли.

— Тогда очень хорошо, что вы приехали, — сказала Холли, и они все продолжили свой путь.

Джек не мог не обратить внимания на походку Эми — она была плавной и грациозной. И осанка у нее была великолепная. Его сестра держалась вполне прямо, возможно, прямее всех юристов на земле, но значительно хуже среднего адмирала. С Эми-Легендой не могли сравниться даже адмиралы, казалось, такая осанка дается ей непринужденно и не требует никаких усилий.

— Я думал, что вы получили травму, — сказал Джек.

— Кто, я? — изумилась она. — Нет, я никогда не получаю травм. Это произошло с Марком Вайдманном, канадским фигуристом. Я должна была сниматься для его телепередачи, но у него начались неприятности с лодыжкой, так что решили перенести все это мероприятие. Поэтому у меня внезапно и появилось свободное время, и вот я здесь.

— Сколько вы пробудете? — спросил он.

— Не знаю. Это зависит от многого.

Видимо, она намеренно изъяснялась туманно, и Джек умолк. Они подходили к транспортеру, где разгружали багаж с ее рейса. Спрятав Эми за колонной, он обследовал местность. Ее поклонники отказались от надежды разыскать ее. Багаж Эми состоял из пары красивых кожаных чемоданов. Джек пристроил коробку Холли на плечо и взял у Эми один из чемоданов. Отделка на нем впечатляла, но вот с ручкой было что-то не так — она была слишком маленькой.

Должно быть, ее сделали по размеру руки Эми.

Обычно Джек старался подобрать себе удобную одежду, хотя никогда не был по-настоящему этим одержим. Ему и в голову не пришло бы сделать на чемодане ручку по размеру своей руки.

Добравшись до парковки, он запихал багаж в грузовик. Затем взялся за атташе-кейс Холли, который та попыталась вырвать.

— Я возьму его с собой, — заявила она.

— Ради Бога, Холли, неужели ты действительно думаешь, что будешь работать во время поездки? Нас четверо, и нам надо втиснуться на место, рассчитанное на троих. Ты выбьешь кому-нибудь глаз, если даже попытаешься открыть эту чертову штуку.

Холли с неохотой сдалась.

Джек захлопнул заднюю дверцу.

— Отлично, ребята, теперь давайте посмотрим, поместимся ли мы.

Он предполагал посадить Эми к окну, затем Холли, а Ника запихнуть между ней и собой. Без сомнения, удовольствие быть притиснутым в течение пяти часов к Нику должны были испытать его кровные родственники.

Но Эми уже забралась внутрь, а Холли как раз это делала. Она вытащила средний ремень и передала его Эми. К счастью, он был длинным и без плечевого ремня безопасности. Девушки прижались друг к другу, и ремень защелкнулся.

— Хорошо, что наши задницы именно такого размера, правда? — засмеялась Эми.

Она оказалась своим парнем, и Джеку это понравилось. Он мог простить человеку почти все, если тот не скулит и не считает себя слишком хорошим для остального мира. И пока Эми Ледженд была то что надо. Она с интересом рассматривала приборную доску грузовика.

— Вы наверняка непривычны к такому виду транспорта, — заметил Джек.

— Поэтому все кажется таким волнующим. У меня такое ощущение, что мы собираемся в летний лагерь. — Судя по голосу, она думала, что будет весело.

— По-моему, именно этого Холли и боится. — Джек сунул ключ в зажигание. — А теперь — кто знает, куда мы едем?

— Инструкции в моем атташе-кейсе, — сказала Холли и выразительно взглянула на задний отсек грузовика.

— Слишком поздно, — откликнулся Джек. — Вы ведь знаете, как туда добраться? — спросил он у Эми.

Она покачала головой. Ее волосы скользнули по его руке. Он почувствовал запах ее духов.

— Вообще-то нет. Где-то мы сворачиваем налево, это все, что я знаю. Я обычно не обращаю внимания, куда я еду, если не веду сама.

— Звучит обнадеживающе. — Джек завел грузовик. — Давайте поедем вперед, пока не наскучит, а потом свернем налево.

— Джек! — протестующе воскликнула Холли. — Если ты можешь подождать две секунды, я достану инструкции.

— Нет, не надо, так будет веселее.

Он дразнил ее. Дожидаясь самолета, он сверился с картой и был вполне уверен, что сможет добраться к месту назначения с ошибкой не больше пяти-шести миль. А зат м они могут начать сворачивать налево, чтобы посмотреть, ч•:•/» получится.

К тому времени, когда он выехал за пределы аэропорта, Холли и Эми уже были увлечены недоступной его пониманию беседой об одежде. Если проймы в пиджаках делать поуже, это подчеркивает талию.

— Двигаться в них трудно, — поведала Эми, — зато выглядишь великолепно.

Ник снова надел наушники. Джек его не винил.

Вскоре они уже были на федеральной автостраде №35, направляясь на север. Холли и Эми разговаривали про обувь. Эми задрала ногу на приборную доску, чтобы продемонстрировать какие-то «поперечные ремешки». Ее колено на миг уперлось в рулевое колесо.

— Извините, — сказала она Джеку и вернулась к разговору с Холли. — Трудно найти дневные туфли с ремешком, чтобы не выглядеть в них школьницей или уличной девкой, но несколько лет назад додумались делать диагональные кожаные ремешки. Если ты найдешь закрытые туфли с такими ремешками, то сможешь забраться на Эверест даже на трехдюймовых каблуках.

Джек искоса глянул на сестру — та кивала. Она поняла каждое слово.

— А как ты сейчас поступаешь с подплечниками? — спросила Холли.

Это обогатило его словарь новыми понятиями: «волосяная бортовка» и «прикрепляю к краю выреза». Обе показывали на свои плечи, проводили округлые линии над ключицами. Каждый раз, когда кто-то из девушек двигался, Эми оказывалась к нему все ближе. Он положил руку на спинку свденья, чтобы дать ей побольше места. Когда же несколько минут спустя она наклонилась вперед, чтобы снять с себя пиджак (теперь Джек знал, что он сшит из двустороннего шелка и его можно стирать) и выяснить вместе с Холли, как же он скроен изнутри — какого бы черта это ни значило, — ее локоть ткнулся ему в грудь.

Наконец Холли сменила тему:

— Расскажи нам про озеро. У вашей семьи три домика?

Да, ответила Эми, но все три довольно маленькие. В том, который был с самого начала, только одна спальня. Он обшит тесаными бревнами, и они называют его «главным домом».

— Несмотря на то что он, наверное, самый маленький, там мы едим и собираемся.

«Новый» домик был куплен следующим и назван так потому, что его построили всего за несколько лет до этого.

— Он самый комфортабельный, в нем две спальни и много окон, он светлый и просторный. Кухня отделена от гостиной только стойкой, ну и все прочее в том же духе, — Тогда почему вы не едите там? — спросила Холли.

— Не едим и все. Самое важное на озере — приехать и делать то же самое, что вы делали год назад.

Третий домик назывался «бревенчатым», потому что был сложен из необтесанных бревен.

— Внутри там очень темно. Поэтому семьи моего брата и сестры живут в нем по очереди: один год Феба и Джайлс живут в новом доме, следующий — в бревенчатом. Все радуются, когда наступает их черед жить в новом домике.

— Значит, твои родители всегда жили в главном доме, а твои, брат и сестра — по очереди в двух других, — сказала Холли. — А где же жила ты?

— Обычно в Амстердаме или где-нибудь в подобном месте. Я больше не приезжаю сюда так часто. Там еще есть «ночлежка». Думаю, в ней мы все и поселимся.

— Ночлежка? — безрадостно отозвалась Холли.

— Она нормальная, только матрасы немного сбились, и нет ни света, ни зеркал, и некуда положить одежду.

Джек подумал, что она привыкла, чтобы был свет, и зеркала, и куда положить одежду.

— Тогда почему тебя помещают туда? — Он заговорил впервые за долгое время.

Она взглянула на него.

— Я никогда не живу на озере так долго, как другие, поэтому нет смысла занимать одну из лучших постелей.

— Но разве сон на жестких матрасах не сокращает твое пребывание еще больше? — спросила Холли. — Мое сократил бы.

Эми улыбнулась и сморщила нос. Ответ был очевиден.

— У нас нет причин скулить по этому поводу. — Джек терпеть не мог мучеников. — Если матрасы не годятся, мы съездим в город и купим новые. И как далеко от дома резервуар с пропаном? Почему не подвести трубу и не сделать свет? Сколько это займет времени?

— Два года, если повезет, — засмеялась Эми. — Но скорее всего пять. Тебе придется понять местную культуру — они ничего не меняют.

Ну что ж, им придется это сделать. Джек знал — его мать ждет, что двое ее детей будут вести себя хорошо. Она полагает, что они станут приспосабливаться, уважая тот факт, что семья Леджендов уже много лет приезжает в это место. Она готова мириться с бесконечными неудобствами и ждет того же от них. Но все же в какой-то момент ей придется положить этому конец. И возможно, необходимость достойного места для Холли окажется тем самым фактором. Он не знал, как это воспримут одержимые футболом и торжественным ужином для скаутов новые родственники, но к этому времени они будут на своем драгоценном озере уже целые сутки. Им наконец придется признать, что изменения происходят.