"Дьявол в бархате" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 19. Тьма рассеивается, но…

Открыв глаза, Фентон ощутил покой и умиротворение, словно мрачное время миновало, и он покинул прошлое с исцеленной душой и сердцем.

«Это был все-таки сон, — подумал Фентон. — Я не заключал сделку с дьяволом; он — просто миф. Я не участвовал в кровавом ночном сражении».

В голове у него мелькнула мысль о Лидии, и он почувствовал слабую боль.

«Я любил женщину, которая умерла уже более двухсот лет назад, — продолжал размышлять Фентон. — Поэтому мне все и представилось так живо. Будь я и вправду мужем Лидии, я бы и не взглянул ни на какую другую женщину. А теперь, к счастью, ночному кошмару пришел конец! Наверное, я перепил этого чертова хлорала и проспал ночь и следующий день до наступления сумерек. Но сейчас я вернулся в настоящее».

Все это пришло ему в голову, потому что, открыв глаза, Фентон обнаружил, что лежит в своей большой кровати с отодвинутым пологом, и увидел в окнах на южной стороне синевато-белое небо.

«Никогда бы не подумал, — сказал он себе, — что будет так приятно услышать шум такси на Пэлл-Молл и увидеть солидных людей в цилиндрах, следующих в свои клубы. Моя ошибка заключалась в уверенности, что, отправившись в семнадцатое столетие, я окажусь там в роли стороннего наблюдателя, почти что призрака. Но никто не может спастись от чувств любви, ненависти, страха, особенно пребывая в облике сэра Ника Фентона. Он…»

Затем наступило потрясение.

Пытаясь сесть в кровати, Фентон почувствовал себя слабым, как после долгой болезни, и вновь откинулся на подушки. Поднеся руку к голове, он понял, что она покрыта густыми, крепкими и, несомненно, черными волосами. Да и ночное одеяние не соответствовало двадцатому веку.

В следующий момент с левой стороны кровати зажглись две свечи. Одну держал Джайлс, другую — лорд Джордж Харуэлл.

Румяное лицо Джорджа, обрамленное массивным париком, при взгляде на кровать внезапно изменило выражение. Оно просияло от радости, а карие глаза изумленно расширились

— Будь я проклят! — воскликнул он. — Ник проснулся! Ник, дружище, ты так нас напугал! Дай мне руку!

Фентон все еще ощущал странное умиротворение.

— «И руку дай мне ты свою», — опрометчиво процитировал он великого поэта, которому было суждено родиться примерно через сто лет. — Я совсем слаб…

— Чему же тут, черт побери, удивляться? Ты ведь свалился без чувств, словно мертвец, и пролежал так восемь дней!

— Восемь дней?!

— Спроси у Джайлса! Они не могли кормить тебя — только вливали в рот жидкую пищу столовой ложкой, что было отнюдь не легким делом. Но теперь мы все исправим! — Джордж выпятил грудь под жилетом в черно-желтую полоску с бриллиантовыми пуговицами. — Что ты скажешь о горячем дымящемся каплуне, начиненном устрицами, и мясном пудинге с отличным соусом?

— Спасибо, сейчас мне не хочется есть. Ты стал таким заботливым, Джордж!

— Черт возьми! — смущенно буркнул Джордж. — Я все тот же неотесанный мужлан! — Он немного помедлил. — Послушай, Ник! Мне приказали ни слова не говорить о Лидии, но я не в силах молчать! Когда я услышал об этом, то был так сражен горем, что…

Наступившую паузу заполнил голос Джайлса.

— Милорд, — почтительно заговорил он, — могу я напомнить вам, что у нас уже восемь дней новая кухарка-француженка, мадам Топен?

— Ну?

— Чтобы доставить удовольствие вашей милости, я рискнул распорядиться, чтобы мадам приготовила баранью лопатку с грибным соусом. Она ждет вас в столовой.

Джордж возмущенно выпрямился.

— Черт побери, приятель, по-вашему, я пришел в этот дом пить и есть?

— Теперь вы напомнили мне, милорд, — продолжал Джайлс, — что я храню при себе ключи от винного погреба, откуда я не позволяю никому из слуг выносить вино и спиртные напитки, дабы кто-нибудь из них не заснул на полу с бутылкой в руке.

— Ах! — пробормотал Джордж, на которого подобная бережливость произвела глубокое впечатление.

— Если, милорд, вы соблаговолите спуститься вниз и приняться за еду, я принесу вам бутылку нашего лучшего Канарского, после того как переговорю с моим хозяином. Итак, милорд, баранина с грибами?

— Ну-у! — протянул Джордж, бросив взгляд на Фентона. — Я не оставляю тебя, Ник! Просто побуду в другой комнате…

— Все понятно, Джордж. Приятного аппетита!

Когда дверь за гостем закрылась, Джайлс устремил сердитый взгляд на столбик кровати.

— Лорд Джордж, — промолвил он, словно обращаясь к столбику, — на редкость славный парень. Все же, если бы он пробыл здесь еще четверть часа, то вы бы с ним уже скакали верхом в какую-нибудь таверну.

— Возможно. Помоги мне сесть, Джайлс.

Поставив свечу на столик у кровати, Джайлс быстро повиновался, после чего, уперев кулаки в бока, задумчиво посмотрел на Фентона. Было ясно, что ему необходимо дать выход чувству облегчения. На его лице с углубившимися морщинами вновь появилось дерзкое выражение.

— Ну вот! — вздохнул он, скорчив гримасу. — Наконец-то вы снова пришли в себя, чтобы изводить нас. А то мы уже несколько дней не знали, живы вы или умерли. Одному Богу известно, почему я заботился о вас из последних сил.

— Значит, моя жена и в самом деле умерла? — тихо спросил Фентон.

— Миледи была похоронена, — ответил Джайлс, склонив голову, — на кладбище Святого Мартина, заупокойную молитву читал сам доктор Ллойд.

— Понятно…

Джайлс устремил на него глаза с красными кругами от бессонницы.

— Из-за вашего обморока, — проворчал он, — мы вызывали четырех врачей. И только у одного из них оказалась в голове капля здравого смысла.

— Вот как?

— «Я видел такое и раньше, — сказал доктор Слоун. — Думаю, в этом повинен мозг, а не тело. Например, солдат может несколько дней сражаться, как лев, а когда битва кончается, без единой раны свалиться в обморок и лежать так два, восемь, десять дней, чтобы пробудиться потом здоровым и с ясной головой».

— Он сказал правду… Постой! — Фентон нахмурился. — Ты говоришь о сэре Хансе Слоуне?

Джайлс пожал плечами.

— Да, припоминаю, что его имя Ханс. Но он не имеет рыцарского звания.

— Будет иметь. Но это неважно. Скажи мне теперь, что произошло за восемь дней, когда я валялся здесь, как мертвец?

— Конечно, скажу, — быстро ответил Джайлс, — иначе мне не будет ни минуты покоя. Накормлены вы неплохо — сегодня, перед тем, как проснуться, съели отличный суп.

Не спросив позволения, Джайлс подошел к окну, придвинул к кровати стул и сел. После этого над кроватью виднелась только его вытянутая физиономия с рыжими волосами. Фентону это показалось весьма неприятным зрелищем, походившем на фокус с говорящей головой.

— Сэр, — заговорил Джайлс, — вы помните вечер 10 июня?

«Которое, — сказал себе Фентон, — я считал 9 — м». Он кивнул.

— Вы вернулись из дворца Уайтхолл около половины девятого и направились в эту комнату. Без нескольких минут девять, поднимаясь по лестнице по какому-то делу, я встретил в коридоре Джудит Пэмфлин.

Каждое слово Джайлс, словно домовой, иллюстрировал тычком пальца.

— «Что ты здесь делаешь?»— спросил я, видя, как она топчется у двери вашей комнаты. «Мне нужно передать сэру Николасу важное сообщение от миледи», — ответила она. Хотя я колебался, помня ваш приказ не беспокоить вас, все же я разрешил ей войти. Вы помните, что она вам сказала?

— Большей частью, да.

Рыжая голова Джайлса подалась вперед, верхняя губа приподнялась, как у рыбы.

— Джудит Пэмфлин сказала вам следующее: «Миледи спрашивает, почему вы не пришли к ней после вашего возвращения». Это было правдой, ибо миледи, услышав ваши шаги на лестнице и любя вас, даже когда чувствовала приближение смерти…

Фентон открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его…

— …сказала именно это. Но вспомните, какими были следующие слова Джудит: «Она также просила…» Здесь Джудит Пэмфлин умолкла, так как вы положили руку на эфес шпаги. Резко выбранив ее за то, что она вошла в комнату миледи без разрешения, в то время как вы запретили ей входить туда, вы все же дали ей распоряжение…

Лицо Джайлса стало суровым.

— Вы велели ей, — продолжал он, — охранять миледи как следует, так как вы собирались выйти из дома, но вернуться до полуночи. А теперь вспомните, сэр! Видели ли вы когда-нибудь на лице этой женщины такое злое и безобразное выражение, как в тот момент?

Фентон кивнул.

— Да, я обратил на это внимание, — спокойно сказал он.

— И я тоже! Вы ушли из дома быстрее, чем я рассчитывал. Мне казалось, что вы больны, и я хотел удержать вас, но разве это возможно? Потом, вспомнив физиономию этой ведьмы, я совсем встревожился и поспешил в спальню миледи.

Ваша жена лежала на кровати, все еще в оранжево-голубом шелковом платье с бриллиантами. У нее была рвота — рядом с ней торчала Пэмфлин. Мне сразу стало ясно, что это снова мышьяк. А теперь слушайте, какие слова миледи вам не передала старая ведьма: «Попросите его прийти, ради Бога, потому что за ужином я приняла яд в пище или в вине, и только он может меня спасти!»

Джайлс сделал паузу и снова бросил быстрый взгляд на хозяина, словно боясь, что этот рассказ окажется для него слишком тяжким ударом.

Но Фентон оставался спокоен. Не то, что он не испытывал горя и боли, но они были скрыты такой крепкой броней, которая могла выдержать удар.

— Яд за ужином? — пробормотал он, наполовину обращаясь к самому себе. — Но ведь ужин был очень ранним. Симптомы должны были проявиться гораздо скорее, разве только Лидия спряталась у себя и молчала, пока я не вернулся из Уайтхолла.

— Именно так она и поступила, хозяин.

— Да, но ведь за ужином я ел ее пищу и пил ее вино!

— Вы забыли, что я присутствовал там и все слышал и видел.

— Видел?

— Вы, действительно, ели ее пищу. Но вы и свое вино почти не пили, а из ее кубка пригубили лишь однажды… Вы дрожите, сэр?

— Нет-нет! Продолжай!

— Увидев вашу жену, — продолжил рассказ Джайлс, — я сказал Джудит Пэмфлин: «Почему ты не передала хозяину все, что просила миледи?» Впервые я увидел ее улыбку. «Потому что, — ответила она, — я предпочитаю видеть миледи мертвой, нежели в его объятиях!» «Сэр Ник как-то называл тебе средства от этого яда. Назови их мне!» потребовал я. «Не могу их припомнить», — заявила она.

В этот момент Джайлс смертельно побледнел.

— Я обезумел, сэр! Я швырнул старую ведьму на пол и стал пинать ее ногами. Потом я поднял ее и ударил головой о дверь. Джудит не произнесла ни слова — лицо у этой фанатички было деревянным, как столбик этой кровати. Когда я повернулся к миледи, она потихоньку выскользнула из комнаты.

Никогда я не видел такой доброй и ласковой женщины, как ваша жена, сэр, даже когда ее мучили боли. Она бы улыбалась, если могла. «Я умираю, Джайлс, — сказала она мне. — Надо мной свершилось правосудие». Миледи сообщила мне и многое другое, хотя, как вы помните, раньше она мне не доверяла. Я сказал ей, что пошлю за врачом и пресвитерианским священником, зная о ее вере… — Джайлс искоса взглянул на Фентона. — «Никакой врач мне не поможет, — ответила миледи, — а если будете посылать за священником, то за англиканским. Вера моего мужа теперь и моя тоже».

Он сделал паузу.

— Вы что-то сказали, сэр?

— Я? Нет…

— Видит Бог, как мне трудно причинять вам боль, но есть еще одно обстоятельство, с которым я должен вас ознакомить. Когда у Джудит Пэмфлин было свободное время, она наблюдала за дверью спальни миледи.

— Да, я часто замечал это.

— Так вот, она заявила, что делая это вечером 10 июня, услышала, как ваша жена плачет и стонет. Войдя в комнату, которая оказалась незапертой, Джудит нашла вашу жену корчащейся от боли. Может это быть правдой?

— Да, — ответил Фентон. — За последнее время Лидия… моя жена и я часто входили и выходили из этой комнаты. Оставаясь одна, она больше не запирала дверь.

— И тем не менее, — продолжал Джайлс, — Джудит Пэмфлин могла дать миледи яд? Будучи старой няней вашей жены, она могла убедить ее выпить какое-нибудь отравленное питье?

Фентон попытался хладнокровно осмыслить ситуацию.

— Это возможно, — ответил он. — Но мышьяк — медленно действующий яд. Даже если Лидия приняла его за ужином, это должна быть огромная доза.

— Значит, это все-таки произошло за ужином! — процедил сквозь зубы Джайлс, — Но как это случилось, я не могу сказать. Черт возьми, я не так уж уверен в вине Джудит Пэмфлин! Я ненавижу эту женщину, и поэтому должен быть справедливым. Вот причина, по которой я не дал вам проткнуть ее шпагой, когда вы восемь дней назад вернулись домой полубезумный. Ведьма заперта в кухне с цепью вокруг запястий. Едва ли кому-нибудь, а мне и подавно, удастся удержать слуг от расправы с ней. Они бы растерзали ее только за то, что она позволила вам уйти из дома, не сказав, что миледи умирает. И слуги были бы не так уж неправы!

Джайлс глубоко вздохнул, как человек, облеченный властью, но не могущий ее использовать.

— Хозяин, — осведомился он, — что мне делать?

— Что касается Джудит Пэмфлин, — ответил Фентон, — то она меня мало заботит. Только не устраивайте ей никаких истязаний — я разберусь во всем и сообщу слугам. Но, Джайлс, ты же ничего мне не рассказал!

Джайлс казался ошеломленным.

— Ничего, сэр?

— Ничего о том, что произошло после того вечера, когда моя дорогая жена… обрела вечный покой.

— Ну, в качестве ответа на этот вопрос я могу использовать ваше же слово: ничего, — сказал Джайлс со своей прежней дерзостью.

— А врач? Магистрат? Ведь когда смерть происходит от яда…

— Этим я закончу свое повествование, — Джайлс вновь помрачнел. — Сначала прибыл священник — тихий, добрый человек. Потом явился врач — единственный, кого удалось найти в этот час. Его звали Ноддл, и голова у него полностью соответствовала фамилии116. Он вошел в комнату, важно тряся бородищей и помахивая тросточкой. Когда доктор прикоснулся к миледи, она закричала, а он только хмыкал, тряс головой и наконец сказал: «Очень странно!»

Я не выдержал, вытащил этого болтуна в коридор и спросил, может ли он исцелить больную или помочь ей. «Ну, — ответил доктор Ноддл, — у бедной леди воспаление кишечника или отравление — не могу сказать точно, пока она не умрет. А пока что, лучше я приведу магистрата, так как мне все это очень не нравится».

Выражение горечи на лице Джайлса удивило бы каждого, кто его знал. Рыжая голова слуги метнулась к кровати.

— «Доктор, — сказал я, — можете поступать, как хотите. Все же, прежде чем вы побеспокоите магистрата, позвольте назвать вам имена тех, кто ужинал вместе с миледи этим вечером. — И я перечислил гостей. — Милорд Дэнби?! — воскликнул старый Ноддл. — Нет, я не стану вмешиваться! Это не отравление, а воспаление кишечника, так что, когда она умрет, можете ее хоронить!»

Видя, что от этого болвана толку не добьешься, Джоб поскакал в госпиталь Иисуса Христа за молодым доктором Слоуном, но узнал, что он отправился по другому вызову. Леди терпеливо переносила страдания. Когда она могла говорить — а это было нечасто — то говорила только о вас. Миледи попросила принести ей эту дурацкую штуку для чистки зубов и прижимала ее груди, как крест. Она умерла, любя вас, как любят немногие женщины.

Резко отвернувшись, Джайлс поднялся.

Подойдя к туалетному столу, он поднял небольшой стакан, почти доверху наполненный темно-коричневой жидкостью, похожей на лекарство. Держа стакан на тусклом свету, он внимательно изучил его содержимое и поставил его на столик у кровати рядом со свечой.

Фентон задумчиво уставился на одеяло.

— Ты все сделал, как надо, — сказал он. — Спасибо тебе.

Джайлс поклонился.

— В твоем повествовании есть только одна ошибка, — продолжал Фентон, — Должен сообщить тебе по секрету, что в действительности моя жена вовсе не любила меня.

Джайлс бросил на него такой взгляд, что, казалось, над домом разразился беззвучный удар грома.

— Так вот оно что, — промолвил он другим голосом. — Очевидно, здесь кроется нечто большее, чем я подозревал.

— Ты подозревал?

Подойдя к кровати, Джайлс склонился над Фентоном.

— Это касается, — сказал он, — скомканного письма, написанного почерком миледи, которое я нашел на вашем письменном столе на следующее утро. Это касается также вашего возвращения из Уайтхолла за ночь до того, когда вы уверяли меня, что все прошло великолепно, в то время как я видел перед собой больного и отчаявшегося человека..

Фентон повернул голову на подушке.

— У тебя добрые намерения, плут! Но что ты можешь об этом знать?

— Я попытался разобраться в этом деле. И я выяснил правду.

— Ты?!

— Черт бы вас побрал! — окончательно вышел из себя слуга. — Кто же, как не я? Разве я не слышал того, что говорила мне ваша жена на смертном одре? Разве я не читал скомканного письма? Не имел под рукой мистера Рива, знавшего все сплетни галерей Уайтхолла? Если мне было нужно золото, разве я не мог залезть в ваш сундук с деньгами? По-вашему, я поступил плохо?

— Нет.

— Сэр, — продолжал успокоившийся Джайлс, — вы все еще думаете, что любовь миледи к вам была всего лишь притворством, и что она желала вашей смерти. Возможно, у вас есть основания так считать. — Худая рука Джайлса внезапно взметнулась вверх. — Но клянусь вам своей бессмертной душой, что никогда миледи, пребывая в здравом уме, не предавала вас «Зеленой ленте», и что она любила вас так, как говорил вам я! И я могу это доказать!

Фентон приподнялся на подушках; его голова кружилась. Джайлс заметил, что его плечи вздрагивают.

— И тем не менее, — спросил Фентон, — Лидия написала это письмо?

— Да, — спокойно согласился Джайлс. — Написала, будучи сбитой с толку, полубезумной и не знающей, что ей делать. Ведь миледи была не юной кокеткой, а женщиной со своими радостями и горестями. Можете вы вспомнить, что произошло несколько недель назад — утром 10 мая?

— Я ничего не забыл.

— Не забыли, как вызвали миледи сюда, чтобы выяснить причину ее болезни, оказавшейся отравлением мышьяком? Как она лежала там, где лежите теперь?

— Говорю тебе, я все помню!

— Миледи сама сказала вам, что вы кажетесь ей другим человеком, как будто добрый дух вошел в вас и изгнал злого. Затем вы, совсем как прежний сэр Ник, пришли в ярость и стали призывать проклятия на круглоголовых. Посмотрите на столбик кровати, сэр! На нем след от вашего кинжала, который вы туда воткнули, понося всех пуритан!

Фентон ничего не сказал.

— Однако вы снова обрели добродушное настроение. Что же могла подумать миледи? На ее смертном ложе она поведала мне, что когда вы с ней целовались, лежа там, где вы лежите сейчас, она поняла, что вы не сэр Ник Фентон.

— Что ты говоришь, Джайлс?!

Джайлс скривил губы и покачал головой.

— Сэр, сэр! Разве я в то утро не заметил сразу же, что вы ничуть не похожи на сэра Ника Фентона? Конечно, сэр Ник совершил немало странных поступков. Но он бы скорее согласился быть повешенным в Тайберне, чем вышел бы из дому в старых туфлях на низких каблуках, как сделали вы.

Фентон устремил на слугу бесстрастный взгляд.

— Уже несколько поздно, Джайлс, объявлять меня мошенником и самозванцем.

— Самозванцем? — воскликнул Джайлс. — Кто сказал это слово? Только не я! В тот день, перед дракой на улице, я едва не поведал вам, что у меня на уме.

— Что же?

— Ничего не зная о добрых и злых духах, — продолжал Джайлс, облизнув губы, — я не стану распространяться о них. Все же мне кажется, что каким-то образом добрый дух проник в тело сэра Ника и изменил его сущность. То, что я увидел потом, едва не довело меня до Бедлама. Откуда у сэра Ника могли быть знания в медицине, которые помогли ему исцелить миледи, словно по волшебству? Сэр Ник знал латынь и французский только кое-как, а вы в кабинете читали на этих языках, как на английском. Откуда сэр Ник мог взять эти bottes117 в фехтовании, о которых понятия не имел? Кто наделил вас даром пророчества? Наконец, кто обучил вас воинскому искусству?

Джайлс умолк. Длительную паузу нарушал лишь трепет пламени свечи за занавесом.

— Джайлс.

— Хозяин?

— Не говори обо мне. Говори о миледи! Ты ведь сам признал, что письмо к «Зеленой ленте», написано ее рукой?

— Да, — ответил Джайлс. — Миледи ненавидела сэра Ника Фентона и имела на то причины. Она была религиозна и тверда в своей вере. Ничего не смысля в политике, миледи верила в справедливость дела сторонников милорда Шафтсбери, считая его (абсолютно неверно) делом своего отца. Она была не в себе, когда писала это… А теперь, сэр, взгляните, что миледи написала «Зеленой ленте» всего четверть часа спустя!

Нетвердой рукой Джайлс полез в карман черной куртки и вытащил оттуда два смятых письма на серой бумаге. Первое Фентон хорошо знал, и Джайлс бросил его на кровать. Взяв в одну руку подсвечник, он другой поднес письмо к глазам Фентона.

Пламя свечи ярко осветило написанное. Почерк Лидии был более взволнованным, чем в первой записке. Фентон словно видел Лидию рядом с собой и слышал ее голос.

«Прошла четверть часа с тех пор, как я написала вам, указав место, где вы можете найти моего мужа. Не стану утверждать, что это ложь, потому что вы мне не поверите. Но я была просто дурой и заявляю вашей» Зеленой ленте «, что если вы причините мужу вред (в чем я сомневаюсь, зная, как он владеет шпагой), то я изобличу вас перед правосудием как убийц и раскрою свою роль в вашем преступлении. Я посылаю это письмо тайно с конюхом Джобом в надежде, что оно догонит первое. Больше я никогда не буду вам писать. Как говорит мой муж, Бог за короля Карла!

Леди (Лидия) Фентон».

Державший свечу Джайлс видел, как Фентон прочел письмо несколько раз. Уронив листок на одеяло, он поставил свечу назад на столик у кровати.

— Разве поведение миледи не естественно? — мягко спросил Джайлс.

— Откуда взялось это письмо?

— Глупый вопрос! — дерзко ответил Джайлс. — Вы видите его — этого достаточно! Если оно пришло из сейфа сэра Джозефа Уильямсона или мистера Генри Ковентри, секретарей его величества, то его помогли вытащить оттуда ваши денежки. Их шпионы — такие дураки и плуты, что не могут отличить вину от невинности.

— Думаю, что были и другие письма?

— Не было, сэр.

Фентон с трудом приподнялся на подушках.

— Неужели? — осведомился он. — А как же то, которое начиналось словами: «Если вы не убьете его в следующий раз, то я покину» Зеленую ленту «?

— Сэр, — ответил Джайлс, глядя Фентону прямо в глаза, — такое письмо никогда не было написано. Мошенник, который ненавидит вас, обманул самого короля…

— Какой еще мошенник?

— Не стану называть его имя, пока вы не окрепнете. Этот негодяй притворился, что читал письмо (которого больше никто не видел) и поклялся, что его написала ваша жена. Мы доказали, что это грязная ложь. Могу привести десять свидетелей, в том числе самого мерзавца!

Закрыв глаза, Фентон откинулся на подушки. Некоторое время он оставался неподвижен, слушая скрип башмаков Джайлса, шагавшего взад-вперед.

— Ну, что вы скажете? — наконец осведомился Джайлс, потеряв терпение.

Фентону казалось, что у него открылась и начала кровоточить глубокая рана.

— Ваша жена верила, что в теле ее мужа поселилась чья-то другая душа, — продолжал Джайлс. — и поэтому любила вас. Умирая и не видя вас рядом, она считала, что наказана за первое письмо, и хотела умереть. Сэр, неужели вы не испытываете к ней жалости? Разве я не оправдал бедняжку в ваших глазах?

— Джайлс, я был величайшим дураком! — воскликнул Фентон. — Я даже представить себе не мог…

— Я требовал от вас слишком многого, — промолвил Джайлс смягчившимся голосом, — и судил вас слишком строго. Прошу за это прощения, сэр.

— Ты просишь прощения? Ведь благодаря тебе мне все стало ясно!

— Ну-ну! — проворчал Джайлс, уставясь в пол. Внезапно он засуетился. — Мне нужно возвращаться к своим обязанностям. Надо спуститься поискать вино, которое я обещал лорду Джорджу Харуэллу. Уже девять дней в доме не подавали даже капли ячменного отвара — боюсь, милорд придет в бешенство.

— Постой, я хотел бы…

Но Джайлс, оставив свечи в комнате, выскользнул и закрыл за собой дверь.

Фентон слегка улыбнулся. Откинувшись назад, он задумался о происшедшем. В каждом углу полутемной комнаты ему чудился образ Лидии.

Фентон размышлял о тех нелепостях, которые приписывал Лидии. Теперь он припоминал, как часто она, чуть не плача, говорила, что причинила ему какой-то вред. Но яснее всего Фентон помнил ту ночь в ее комнате, когда он проснулся, чтобы идти сражаться с толпой. Что удивительного в том, что Лидия, дочь и внучка несгибаемых круглоголовых, не стала удерживать мужа, идущего на бой? Фентон вспомнил, как она дала ему шлем.

« Если ты погибнешь, — сказала она, — то я умру тоже. И не… «

Как ни странно, Фентон был счастлив. Он словно жил между двумя мирами. Теперь он знал, что существует дьявол и его всемогущий Оппонент. Лидия не умерла. Повернув голову, Фентон устремил взгляд в сторону помещения для переодевания, где висели его кинжалы и шпаги. Его рука прикоснулась к сердцу. Он сможет воссоединиться с Лидией, когда захочет. Нужно только…

— Сэр!

Фентон вздрогнул, увидев у своей кровати Джайлса. Он чуял опасность, как его мастифы.

— Хозяин, — заговорил Джайлс, — вы пришли в себя, и я жду ваших распоряжений относительно того, как мне обойтись с двумя посетителями, которые ждут внизу. Они пришли каждый сам по себе и по разным делам. Первую из них, мадам Йорк, возможно, не стоит принимать во внимание…

— Как? Мег Йорк?

— Да, и вид у нее прямо затравленный. Я проводил мадам Йорк в приемную и попросил ее подождать. А вот другой посетитель…

— Ну?

— Он говорит, что пришел по» государственному делу «, пыжится, словно олдермен118 из Сити, и не желает слушать мои извинения по поводу вашей болезни и вашей утраты. Этот парень должен повидать вас. Как мне с ним обойтись?

— Я сам с ним разберусь, — ответил Фентон со счастливой, но злой улыбкой — Помоги мне одеться.

— Сэр! — воскликнул Джайлс. — Неужели вы собираетесь спуститься? У вас не хватит сил!

Однако это не возымело действия. Фентон, черпавший силу в решимости, сбросил одеяло и спустил ноги с кровати.

— Государственное дело, а? — переспросил он, тяжело дыша. — Лучше назвать это делом» Зеленой ленты «! Джайлс, когда меня укладывали в постель, ты заметил перстень на моей левой руке? Кольцо с камеей, дар его величества? Я должен надеть его, так же как и моего Клеменса Хорнна!

— Сэр, вы не в том состоянии, чтобы работать шпагой! К тому же в этом нет нужды — я уже отдал кое-какие распоряжения…

Не кончив фразу, Джайлс задумался, прищурив глаза.

— А впрочем, приключения идут вам на пользу, — заметил он. — Хотя боюсь, что сейчас вас ожидает самая грозная опасность!