Аманда Карпентер Одинокое сердце

Глава 1

Кто он?

Вопрос, сокровенный, как мысль, которая никогда не будет высказана, пронзил ее сознание, едва она украдкой взглянула на человека, появившегося на заднем крыльце.

Его присутствие, конечно, произвело сильное впечатление, и не только на Сайен. На незнакомца смотрели. Невозможно было не смотреть, потому что, сбитый из жестких углов, сосредоточенный на какой-то потаенной цели, в белой рубашке и в ореоле золотого солнечного света, он был поразительно — для мужчины — красив, как может быть красив худой и голодный кот. В одной руке он держал запотевшую банку пива (мощные пальцы с небрежной мягкостью обхватили алюминий), а другой откидывал со лба каштановую прядь.

Сайен пригубила охлажденное вино, улыбнувшись про себя взрыву хохота в соседней группе. Она решила на мгновение уклониться от своих обязанностей хозяйки, чтобы, прислонившись к дереву, насладиться тенистой прохладой посреди жаркого дня.

Дни рождения у них с Джейн, соседкой по комнате, оказались с разницей всего в неделю, так что сегодня их друзья по Университету Нотр-Дам, семьи и друзья семей праздновали сразу День памяти павших в гражданской войне, дни рождения и окончание университета.

Несколько месяцев назад идея казалась простой и естественной, но, пока уточнялись планы, она как-то незаметно приобрела столь чудовищный масштаб, что подруги решили пригласить заодно и всех соседей. Уж лучше сразу превратить потенциально недовольных в союзников, тогда некому будет жаловаться на шум. Квартира на первом этаже перемалывала и выдавливала на широкую лужайку за домом больше сотни человек. Гости начали собираться около полудня в воскресенье, и к четырем часам уже установилось непринужденное веселье.

Мужчина шагнул с крыльца, и его торс, от узких бедер до широких, упрямых плеч, оказался залитым ярким солнечным светом.

Неудивительно, что Сайен не знала его: хорошо, если треть присутствовавших были ей знакомы. Наверное, друг чьего-то друга или троюродный брат соседа. Если к нему вообще применимы эти земные понятия.

Смерив веселящихся мрачным взглядом, он охотничьей поступью двинулся вперед.

От его грубоватой грации у девушки пересохло во рту. Он был воплощенная мужественность, поток агрессии, хищник, лениво выбирающий свою добычу.

Сколько мужчин присутствуют на празднике? За свою жизнь она перевидала многих особей противоположного пола, но все они были «лишь бледным подобием на фоне этого незнакомца. Когда-то она думала иначе, но теперь поняла, что до сих пор не знала, что такое настоящий мужчина. Сайен пыталась скрыть безумное сердцебиение и дрожь в руках за своей обычной холодной уравновешенностью.

Их взгляды встретились.

Он устремился к ней.

Сайен быстро отвела глаза, красноречиво изображая равнодушие. Обманулась. Иначе и быть не может. Этот дьявол сумел на миг завладеть ее мыслями, но не сможет доказать, что полностью соответствует образу, сложившемуся от первого впечатления. Сейчас он откроет рот, произнесет какую-нибудь пустую банальность, и чары рассеются. Еще мгновение, и она снова сможет нормально дышать. Звенящая тишина, заполнившая рассудок, разрешится веселым гомоном, громкой музыкой и беззаботным хохотом добрых друзей, разделивших ее праздник. Так неожиданно овладевшая ею первобытная стихия незаметно канет в забвение.

И вот этот завороживший ее человек возник из клубов дыма от шашлыка и остановился прямо перед ней.

Не замечать его присутствия или хотя бы делать вид, что не замечает, она не могла. Яркие зеленые глаза Сайен оторвались от созерцания бокала с вином. Лицо незнакомца было жестким и непреклонным, карие глаза — как два осколка кварца, заточенные до остроты бритвы.

Ну вот, сейчас начнется. Боже, пусть это будет что-нибудь пошлое и бессмысленное. «Такая милая девушка…»

— Сайен Райли?

Голос, который при обычных обстоятельствах наверняка был бархатисто-нежным, терзал ставший необычайно чувствительным слух девушки.

Сайен удалось ничем себя не выдать; милые черты лица надежно скрывали охватившие ее чувства.

— Да, — ответила она. — Вам что-нибудь нужно?

Хищник прошелся по ней колючим взглядом. Голос его был негромок, напорист и — неучтив.

— Я вас долго не задержу, мисс Райли. Меня зовут Мэтью Северн, и я хочу, чтобы вы держались подальше от моего брата Джошуа.

— Что? — выдохнула Сайен; впечатление от нежданной встречи разлетелось вдребезги от пушечных ядер этих слов. Она вжалась в ствол дерева; взгляд зеленых глаз неоднозначно говорил, что этот загадочный незнакомец безумен.

— Вы меня слышали. — Северн внезапно поднял руку, и, к ужасу Сайен, ей показалось, что сейчас он даст ей пощечину.

Она застыла. Сильная, по-мужски красивая ладонь легла на ствол дерева, мощная рука приняла вес тела, чуть взбугрился напрягшийся бицепс под белой рубашкой, и девушка оказалась в двойном кольце — интригующей близости его тела и нескрываемой враждебности интонации.

— Джошуа Северн, — совсем негромко проговорил он, — мой брат и ваш жених. Держитесь подальше от него, мисс Райли. Это первое и последнее предупреждение. Вы не то, что ему надо. Каким-то образом, совершенно неожиданно для себя, Сайен перешагнула невидимый барьер; в ней вспыхнул гнев. Казалось, ее зеленые глаза в один миг собрали осколки раздробленного света и выплеснули их потоком ярости.

— Как вы смеете? — сказала она приглушенно, внутренне дрожа от неожиданного оскорбления. Близость незнакомца таила в себе угрозу, перед которой она не желала отступать. — Кем, черт возьми, вы себя возомнили?

— Как опекун над наследством Джошуа я обладаю определенной властью, — вкрадчиво ответил Мэтью Северн. — И уверяю вас, я использую эту власть максимально. Вы неподходящий материал для партнерства, и какие бы преимущества ни виделись вам в браке с Джошуа, можете забыть о них. Я позабочусь о том, чтобы он ни цента не увидел до своего тридцатилетия. Вам обоим еще предстоит годами продираться через аспирантуру, так что будьте поумнее. Богатства вам долго еще не видать.

— Я не охотница до богатства, — прошипела Сайен. Напускное спокойствие превратилось в ураганную энергию неистовства. — Но здесь мой дом, и вы нарушаете все правила приличия своим хамским поведением и своими безумными заявлениями. Я требую, чтобы вы немедленно удалились.

— Как это было бы для вас удобно, не правда ли? Однако я не намерен уходить, пока дело не будет решено! — процедил Мэтью, а затем властно смерил взглядом всю ее фигуру. — Посмотрите на себя! На вид такая тихоня, но я-то вас раскусил и сумею поставить на место. В чем дело, дорогуша? Теряете контроль над ситуацией?

— Пошел вон! — взревела она. Он был совершенно прав: ей стало невмоготу сдерживать ярость.

Он наклонился над ней, нос к носу, и, сверкнув белоснежными крепкими зубами, отчеканил:

— Ну-ка, выгоните меня!

И вдруг Сайен осенило. Да он же провоцирует! Ему нужен скандал. Зеленые глаза сузились под крыльями бровей.

— Вот уж нет, — презрительно усмехнулась она. — Чтобы настолько вывести меня из равновесия, вам явно чего-то не хватает.

— Юная леди, — сладко промурлыкал он, а лицо его, освещенное блеском карих глаз, оставалось по-прежнему ошеломляюще красивым, — это очень похоже на вызов.

Всем существом Сайен внутренне напряглась, когда громким шепотом ответила:

— Да что вы! Кто же осмелится бросить вызов человеку, который заявляет, что обладает властью!

— И в самом деле, кто? — согласился он тем же бархатисто-стальным голосом. — Кто же сам-то в огонь полезет?

— Тем более что только людишки с комплексом неполноценности ощущают потребность в самоутверждении, — мгновенно парировала она. И только его взгляд, ставший еще более обжигающим, да мимолетная улыбка предупредили ее об опасности.

— В самоутверждении? В какой же области, Сайен Райли? — насмешливо промурлыкал он. Жгучие глаза опустились к трепещущей на молочно-белой шее жилке, потом к груди. — Сколько раз и в какой… позиции?

Другую женщину такой сексуальный намек заставил бы отпрянуть от стыдливости или отвращения, но она поняла, что именно этого он от нее и ждет. Новая волна ярости окатила ее, и она злобно огрызнулась:

— Я думаю, вы как раз из тех, кто все знает о невыгодных позициях!

Это заставило его скользящий взгляд метнуться к рассерженному лицу противницы. К ее огромному изумлению, он вдруг откинул голову и громко, заразительно-искренне расхохотался. Впрочем, заразить своим смехом он мог кого угодно, но только не закованную в лед Сайен.

— Дорогуша! — Он явно забавлялся, лениво растягивая слова. — В моей позиции нет ничего невыгодного.

— Еще бы вы думали иначе, — ответила она ударом на удар, но в своей, холодной, отчужденной манере. — Да мне-то все равно. Никогда не интересовалась комплексующими мужчинами.

Она сделала попытку отойти в сторону, но была схвачена отбросившей пустую банку рукой, и ощущение длинных теплых пальцев на обнаженной коже заставило ее стиснуть зубы.

— Ну конечно, — сказал он с мрачной усмешкой, — вы ведь предпочитаете мужчин помоложе, на которых сильнее действуют ваши штучки. А скажите, знаком ли Джошуа с вашим темпераментом? На нем вы упражняли свой острый язычок?

Этот человек бесил Сайен. Его враждебность, необоснованные обвинения, прикосновения к ее чувствительной коже, само его присутствие — все выводило Сайен из себя. Она чувствовала, что теряет выдержку, но отреагировала не задумываясь:

— Могу поклясться, что Джошуа вообще не находит мой язык острым.

Ей почудилось, что у него вдруг перехватило дыхание, словно он только что получил неожиданный удар ножом, а может, почувствовала это в жгучем касании его пальцев. Или, может быть, ей все это только показалось, потому что лицо его оставалось каменным. Близость огромного тела стала невыносимой, и Сайен попыталась вырваться, но пальцы на ее руке судорожно сжались.

С ужасающей простотой и убежденностью Мэтью Северн произнес:

— Мой брат не для вас. Смиритесь с этим, Сайен.

Краем глаза девушка заметила двух своих бывших одноклассниц, приближающихся к ним. На лицах обеих сияли обворожительные улыбки; они буквально пожирали Северна глазами. Сайен напряглась и произнесла с холодной учтивостью:

— Вы это уже говорили, и я приняла к сведению. У вас, кажется, кончилось пиво. Может быть, принести еще?

Как только она превратилась в радушную хозяйку праздника, Мэтью заметил приближающуюся пару, разжал пальцы и сразу же преобразился в вежливого гостя, излучающего обаяние, с безупречными манерами. Этот человек был смертельно притягателен, как край обрыва, и Сайен страстно ненавидела его.

— Не беспокойтесь, я сам угощусь, — сказал он и с ослепительной улыбкой тихо добавил:

— Разговор не закончен.

— Какая наглая самоуверенность! Безусловно, закончен, — так же негромко произнесла Сайен, отступив от него с мастерски разыгранным высокомерным безразличием.

Мэтью завел легкий разговор с подошедшими женщинами, абсолютно не обращая на Сайен внимания. Будто ее и на свете не существовало. Бессмысленные, ничего не значащие банальные фразы, но две подружки заглатывали каждое сказанное им слово.

Сайен молча наблюдала за этой троицей. Каблучок ее узкой элегантной туфельки стукнул обо что-то, и она посмотрела вниз. Мгновение спустя нагнулась и подобрала то, что раньше было пивной банкой, а теперь являло собой бесформенный комок металла.

Сайен потребовалась вся ее воля, чтобы сохранять самообладание, пока не удалось наконец сбежать в кабинет. Она плотно закрыла дверь от любопытных глаз, упала без сил в кресло, стоящее у стола, и уронила голову на нервно дрожащую руку. От промелькнувшей перед глазами гадкой сцены в саду ее зубы сжались, а глаза снова вспыхнули.

Как посмел Мэтт Северн говорить с ней в таком тоне? Как посмел с таким презрением задирать перед ней свой орлиный нос? Этот взгляд был ей знаком: им уже одаривали ее те, кто полагал, что пестрое прошлое и сомнительная репутация семьи делают ее ниже их.

Сайен гордилась всем, что видела и делала ребенком. Мать умерла так рано, что девочка не успела ее по-настоящему запомнить, так что пришлось Девину Райли таскать дочку за собой в своих бесконечных путешествиях по карнавальному миру знаменитых мест и людей. Невинные детские глаза видели в этой жизни воплощенную сказку. Рио-де-Жанейро, Монте-Карло, Лондон, Рим, Лас-Вегас — Сайен перевидала эти злачные города прежде, чем ей исполнилось десять лет; а ее отец, красивый до боли в сердце, обладающий безграничным ослепительным очарованием, точным умом и сладкоречивым языком, казался ей тогда сказочным принцем, обитающим в высших сферах бытия, недоступных простым смертным.

Лишь когда она подросла настолько, что отец решился отправить ее в хорошую школу-интернат, Сайен наконец-то осознала, каким мишурным и эксцентричным было на самом деле ее детство. Наперекор всем шепоткам и сплетням она просто приняла подобный образ жизни как нормальный. Девин не мог жить иначе. Он искренне любил дочь, но нельзя же было ожидать, что человек с его исключительным обаянием и специфической одаренностью осядет на месте ради маленькой девчушки, которой так не хватает папы.

Кривая усмешка Сайен лучше всяких слов отразила меланхолическое направление ее мыслей. Она была истинной дочерью своего отца. Первого же года одиночества в интернате с лихвой хватило, чтобы познать меру девичьих сплетен, и она взялась за приручение одноклассниц, так что в скором времени они уже ели у нее из рук. Школьные годы прошли, в общем, без проблем, и каникулы она, если не путешествовала с отцом, проводила в домах подруг.

Она была счастлива — о да! — и ни на что не променяла бы воспоминания о своем детстве. Ее отец, Девин, без всяких усилий мог похитить сердце у самого дьявола, и тот был бы благодарен за доставленное удовольствие; она обожала его и искренне радовалась его нечастым визитам.

Но потом что-то случилось с девочкой, которая когда-то просила у папы добавки шампанского за завтраком. То ли школа переучила ее, то ли она осознала это сама; как бы то ни было, у нее появилась глубокая и неизменная тоска по спокойной, уравновешенной жизни.

Одним словом, Сайен начала склоняться к умонастроению среднего обывателя. Она хотела иметь свой дом, дружную семью, стабильную работу, постоянный круг друзей, в котором бы проходила жизнь и приближалась столь далекая еще старость. Ей хотелось определенности, уверенности в том, что она кому-то нужна. Если бы ее спросили, каковы ее цели, это был бы первый ответ. Ей бы и в голову не пришло, что спрашивающий мог иметь в виду такую очевидную вещь, как выбор карьеры или поиск собственной выгоды.

И если что-то могло ввергнуть ее в полное, безрассудное бешенство, так это была стычка с узколобым ханжой вроде Мэтта Северна! Всего одна его ухмылка пробила все ее заслоны, одно самоуверенное заявление проломило тщательно воздвигнутые стены. Абсолютно чужой человек больно ранил ее сегодня, когда она стояла перед ним, то мраморно холодная, то извергающая ярость, и что толку теперь размышлять, какую комедию он ломал. Он глубоко уязвил ее самолюбие, а Сайен была не из тех, кто легко прощает обиды.

Девушка крутнулась в кресле и машинально потянулась к верхнему ящику стола.

Минут десять спустя дверь в кабинет открылась, и Сайен подняла голову. Джейн, соседка по комнате, проскользнула внутрь, прикрыв дверь за собой. Ворвавшийся вместе с ней грохот празднества снова превратился в приглушенный музыкальный ритм.

— Эй, отшельница! — весело окликнула подружка. — Что ты здесь делаешь в одиночестве? На нашей лужайке полно выпивки и закуски, да еще идет целая армия гостей, которую надо всем этим накормить и напоить. А ты тут затворилась!

Сайен улыбнулась.

— Просто ловлю блаженные минуты мира и относительного спокойствия.

— Ну да, — Джейн пушистой кошечкой устроилась на краешке стола, который они делили четыре года, — ты мне это будешь говорить! Ты молода, шикарно выглядишь, у тебя потрясающий талант модельера, и ты только что разделалась с выпускными экзаменами. Вдобавок ко всему потрясающий Джошуа Северн лежит у твоих ног и смотрит щенячьими глазами. Что стряслось?

Поначалу Сайен улыбалась оптимистическому и не лишенному смысла перечислению своих достоинств, но при упоминании имени Джошуа слегка потемнела лицом. Сложив губки бантиком, она увильнула от прямого ответа:

— Почему что-то должно «стрястись»? Неужели мне нельзя просто захотеть минутку побыть одной?

— Сайен, ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя до безумия, — прощебетала Джейн, но взгляд ее стал серьезным и проницательным. — Именно до безумия. Ты всегда разыгрываешь отшельницу, когда у тебя что-то случается. Всегда. Это твой пунктик. Каждый раз так бывало, и ты мне очки не втирай! Я хочу знать, что происходит и почему ты заперлась в темной комнате в такой прекрасный солнечный день.

Сайен вздохнула, тут же пожалев, что дала вырваться наружу тяжелому вздоху, и принялась с профессиональной сноровкой тасовать колоду карт. Казалось, каждый из ее точеных пальцев обладает собственным разумом. Джейн с восхищением следила за неуловимыми манипуляциями, отшлифованными, как у опытного крупье. Еще одно наследие, полученное Сайен от отца.

— Ничего не случилось, — упорствовала она. Глаза Джейн сверкнули. — Правда, Джейн, все в порядке. Просто… там внизу Мэтт, старший брат Джошуа.

— О-о! — На лице Джейн появилось преувеличенное облегчение. — А то я уж было решила, что ты не заметила появления самого сексуального, самого неотразимого мужчины. Я даже усомнилась, в порядке ли ты. Неужели задел?

— Не совсем так, как ты думаешь, — ответила Сайен; ее рука развернула карты веером и туг же снова собрала в колоду. — Не совсем так. Мистер Мэтью Северн удостоил меня своим неожиданным визитом и доставил себе труд выразить весьма недвусмысленно, насколько я неприемлема для роли будущей жены Джошуа. Я, по его мнению, охотница за наследством, Джошуа — жертва, и посему его братец твердо намерен превратить нашу жизнь в ад, если мы решим пожениться. И так далее, и тому подобное.

— Что? — Это был даже не вопрос, а изумленный взвизг. Джейн обрушилась со стола на колени Сайен и заверещала:

— Собака ты скрытная, а не подруга! Когда Джошуа сделал предложение? Что ты ответила? Боже, как ты посмела скрыть от меня?

— Вот тут-то, — заговорила холодно Сайен, но глаза ее мерцали, как угли, а руки при этом инстинктивно обхватили подругу, которая иначе неминуемо свалилась бы на пол, — и вся загвоздка. Джошуа еще не делал предложения. Бедный мальчик, наверное, не набрался смелости: Я впервые услышала об этом от самого дьявола. Ну и заодно, конечно, была высечена адским пламенем его глаз, едва не испепеливших меня своей ненавистью.

— Не может быть! — Джейн закусила ладонь, глядя поверх подруги расширившимися от возмущения глазами. — И ты, с твоим ирландским темпераментом, что ты сделала?

Дженни, Дженни, разве хватит слов описать, как мутится в глазах от незаслуженной обиды и все внутри болит, а ты чувствуешь себя борющимся с ветром листком? Сайен нахмурилась и процедила сквозь сжатые зубы:

— Я назвала его беспардонным, самонадеянным хамом.

— Вот это моя подружка! — Джейн порывисто обняла Сайен. — А он?

Сайен ткнулась лицом в худенькое плечико подруги и затряслась в нервном смехе.

— Не спрашивай! Теперь понятно, почему Джошуа весь день вертелся вокруг с таким побитым видом. Все старался отловить меня. Даже не знаю, что скажу, если он все-таки заведет разговор. Если бы он нарвался, когда я была по-настоящему взбешена, я могла бы сказать «да» просто назло!

— А на самом деле, не для Джошуа или Мэтта, а ради самой себя, ты хотела бы сказать «да»? — уже серьезным тоном спросила Джейн.

Сайен застонала в отчаянии.

— Господи, я не знаю! Джошуа такой милый и нежный, такой заботливый, такой красивый. Что еще нужно для идеального мужа и отца…

Джейн соскользнула на пол и прильнула к ее коленям.

— Но, — мягко спросила она, — как насчет любви?

— Любовь! — презрительно фыркнула Сайен, скривив губы и сверкая глазами, и это слово в ее устах прозвучало ругательством. В глазах подруги, внимательных и тревожных, она предстала чудесным воплощением самой женственности: блестящие, черные как вороново крыло волосы, мягкой волной упавшие на молочно-белую гибкую шею, сочетание высокого духа и страстной чувственности. — Что любовь дала моей матери? Очаровательного бездельника, красивого и неверного любовника, пылающего страстью к путешествиям и азартным играм? Пойми меня правильно, я очень люблю своего отца. Именно поэтому я так мало значения придаю этому чувству. Любовь, милая Дженни, не входит в список моих требований. Стабильность, постоянство, преданность — вот что на самом деле важно, и Джошуа мог бы дать мне все это. А вообще-то я еще ничего не решила…

— Ох, Сайен, — вздохнула Джейн и сжала ее ладони.

Отсутствующий взгляд Сайен медленно сконцентрировался на реальности и обратился к поднятому навстречу девичьему лицу в обрамлении светлых волос. Что выражало это лицо? Любовь, милую преданность, тронутую оттенком печали, и — жалость?

Она была потрясена до глубины души, совершенно не понимая, чем могла вызвать жалость. Но, может быть, Джейн чувствовала к ней сострадание потому, что ей только что пришлось пережить такую унизительную, ни на что не похожую стычку, да еще в день их общего праздника?

— Ладно, — воскликнула Сайен с бодрым блеском в глазах, стряхнув с себя задумчивость, — не пора ли присоединиться к компании?

— Вот это моя подружка! — Джейн поднялась и оправила складки на платье.

Девушки составляли чудесный контраст: одна маленькая, бронзовая от загара, с копной легких золотистых волос; другая высокая, с иссиня-черными волосами и молочно-белой кожей.

— Все бы на свете отдала, лишь бы заполучить такие ножки, как у тебя! — горестно воскликнула Джейн. — Не представляю, как мог брат Джошуа ругаться с тобой вместо того, чтобы втрескаться по уши! Ты убийственно хороша в этом красном платье. Если бы я попыталась надеть что-нибудь с такой заниженной талией, наверняка была бы похожа на чучело! Просто диву даюсь, что он не перекинул тебя через плечо и не унес, как только ты оказалась в его поле зрения!

— Каким-то образом, — очень сухо заметила Сайен, — ему удалось сдержаться. Однако не могу сказать, что терзаюсь разочарованием. Взамен я получила гораздо более приятные впечатления Соседка помедлила в дверях и пристально взглянула на нее, потом улыбнулась.

— Отшельница, у тебя в глазах чертики скачут. Что там бродит в твоей гадкой головке?

— Так, пустяки, — сладко проворковала Сайен, чувствуя, как холодная, злобная ярость заполняет пустоту внутри. — Но если Мэтт так уверен, что я неприемлемая кандидатура для вступления в его почтенную августейшую семью, то мне, возможно, придется показать, насколько я могу быть неприемлемой.

— Рассчитывай на меня, — в восторге прошептала Джейн. — Этот самовлюбленный красавчик не смеет ни за что ни про что отчитать мою лучшую подругу и уйти как ни в чем не бывало! Что ты собираешься делать?

Сайен пожала плечами.

— Там посмотрим. В конце концов, он уже объявил войну. Я просто помашу перед ним красной тряпкой и посмотрю, что из этого выйдет.

Вслед за Джейн она вышла из комнаты и спустилась в коридор, ведущий на кухню, а там уж стало не до секретных разговоров, потому что их поглотили свет, шум и приветственные крики друзей.

Едва войдя в кухню, Сайен почувствовала жаркую волну, исходящую от человека в углу. Глаза-предатели метнулись в ту сторону. Так и есть, она не ошиблась; какой-то внутренний локатор абсолютно точно указал ей, где он.

Мэтт Северн, перегнувшись через подоконник подле Джошуа, беседовал с родителями Стивена, парня Джейн, которые жили в Мичиган-Сити и приехали в Саут-Бенд на праздник.

Охотник делал вид, что весело проводит время, но у Сайен перехватило дыхание от его кинжально-острого взгляда. Почему все это так тяжело? Зачем он смотрит на нее так оценивающе и враждебно? Почему она чувствует себя испуганной и даже маленькой при всех своих ста семидесяти восьми?

Он сам слишком тяжелый — не той каменно-холодной, а здоровой, агрессивной мощью искушенной мужественности и уверенности в физической силе, и в его присутствии она испытывала неведомое прежде ощущение хрупкости своей и без того изящной фигуры.

Когда подошел Джошуа и привычно обнял ее за плечи, Сайен отметила мгновенное неуловимое изменение во взгляде Мэтью Северна, оценивающего ситуацию, и вся ее самоуверенность куда-то исчезла. Однако она сумела одарить Мэтью безразличной улыбкой, а затем переключила внимание на Джошуа.

— С днем рождения, красавица, — сказал Джошуа с улыбкой. — Зачем ты ходила наверх?

— Да уж конечно, ни за чем хорошим, — ответила она, обнимая его за талию, и отхлебнула пива из его банки. Интимная сценка, не правда ли, Мэтт? Вот и подавись.

— Пирог! — провозгласил Стивен. Сияющая Джейн захлопала в ладоши, и появился воздушный торт с выведенными на нем именами Джейн и Сайен и горящими свечами. За тортом последовали подарки и вино; праздник вошел в полную силу.

Гости сновали между квартирой и внутренним двориком, где начались танцы, готовили себе гамбургеры и хот-доги, пили пиво. Сайен потихоньку улизнула с кухни, чтобы немного отдохнуть. Солнце садилось, ветер наконец стал свежеть, но, хотя некоторые из пожилых гостей уже отправились домой, вечеринка была в разгаре. Похоже, она могла затянуться на всю ночь, ведь завтра праздник.

Когда Сайен воздвигала на бумажной тарелке гору салата из капусты с картошкой, сзади подкрался Джошуа, и девушка замаскировала улыбкой вырвавшийся из груди обреченный вздох. В эту минуту ей вовсе не хотелось оставаться с ним наедине.

— Будь другом, принеси бокал вина, ладно? У меня в горле пересохло от болтовни.

Он чмокнул ее в нос.

— Не танцуй ни с кем без меня.

— Кончится тем, — пробормотала она, оставшись одна и глядя на полную тарелку, — что я швырну эту капусту им в морду.

— В чью это морду вы собираетесь швырнуть капусту?

От звука этого вальяжного голоса она вздрогнула и почувствовала, как злость горячими пальчиками прошлась по позвонкам. Она-то надеялась, что Мэтт уехал вместе с другими — до Чикаго ведь два часа езды, — а он все еще крутится вокруг. Тут как тут; значит, все это время шпионил за ней.

Она подавила в себе гаденькую радость от того, что избавилась наконец от уединения с младшим братом, и сухим тоном произнесла:

— Есть выбор. А вы ведете наблюдение? И как, нравится?

Она чуть не прикусила свой острый язычок, когда хищный взгляд прошелся по ней от головы до ног. Господи, в нем же под два метра роста! Мэтт иронично констатировал:

— Убийственные ножки и классная улыбка. Надо отдать должное братишке — он эстет.

Бумажная тарелка дрогнула, и Сайен нервно сжала пальцы, сминая края. Но лицо оставалось безмятежным. Ей даже удалось пренебрежительно сморщить нос.

— На мой взгляд, это описание попахивает жаргоном поклонников тяжелого металла. Вот неожиданность! Я думала, у вас более консервативный вкус.

Косой луч заходящего солнца упал на жесткое, волевое лицо и, отразившись, ударил из орехово-карих глаз. Эффект был поразительный, сверхъестественный. Человек ли это? Сайен едва не отпрянула в страхе, а он произнес мягко и учтиво:

— Но мы говорили не о моем вкусе, а о братишкином.

— Кто тут говорит обо мне, а? — спросил Джошуа, снова возникнув рядом с бокалом вина и открытой банкой пива. В голосе звучал мальчишеский вызов неожиданному сопернику, а сам он выглядел каким-то неоформившимся рядом с жестким, будто вырезанным из камня, Мэттом.

У Сайен что-то оборвалось внутри, и она вздохнула. Судя по всему, мужчины готовы были немедленно сцепиться из-за нее, как два пса за кость, не принимая во внимание ее мнение, словно она и в самом деле была этой костью. Комедия начинала превращаться в фарс.

— Принес? Спасибо, — с напускной невозмутимостью произнесла Сайен и взяла вино. — Мы как раз обсуждали личные вкусы. Я сказала, что Мэтью производит впечатление человека консервативного.

Джошуа несколько преувеличенно расхохотался.

— Мэтт консервативен, как гоночная машина! О том, чем он занимался в своей молодости, в приличной компании и не расскажешь.

. Уголок чувственно очерченных губ пополз в сторону, и там, где на милом лице Джошуа появлялись очаровательные ямочки, отпечаталась резкая складка — признак решительности, сурового нрава и… чувства юмора Северна-старшего. Эти двое только в общих чертах походили друг на друга, и сейчас, когда они стояли рядом, Сайен невольно должна была признать, что Джошуа совсем другой человек, не выдерживающий сравнения со зрелой мужественностью Мэтта.

— Люди говорят: молодо-зелено; не слыхал? — шелковым голосом заметил Мэтт, намертво сцепившись сверкающими карими глазами со взглядом брата.

Закусив губу, Сайен наблюдала, как Джошуа по-жеребячьи вскинулся и огрызнулся:

— Молодой — не значит без головы на плечах.

— Голова-то есть, но нет еще знания того, что будешь, делать, когда в ней ум появится. — Голос Мэтта был спокоен, но в потемневшем взгляде сверкнула черная, злая молния.

Сайен с завистью посмотрела на веселящихся гостей, не ведающих, какая буря собирается у них под боком. Потом вновь сосредоточила внимание на братьях, которые метали яростные взгляды через ее голову, словно не замечая ее присутствия. Она заметила с опасным спокойствием:

— Не пора ли разрядить атмосферу? Джошуа опомнился немедленно; Мэтт только повел бровями. Эта утомленно-ироническая гримаса оказалась каплей, переполнившей чашу с трудом удерживаемого терпения: Сайен сверкнула глазами и, как волчица, не предупреждая, бросилась в бой.

— Джошуа, твой брат счел возможным сообщить мне, что не одобряет наш брак. При этом мне пришлось выслушать крайне нелестное мнение о себе в своем собственном доме от совершенно незнакомого человека. Полагаю, этого более чем достаточно. Можете сколько угодно выяснять отношения между собой — меня это больше не касается! Но во всяком случае я не позволю делать это на моем дне рождения!

Джошуа от изумления сделал шаг назад. Как верно догадался Мэтт, он еще не имел случая познакомиться с темпераментом Сайен, но она, раскаленная, как газовая горелка, уже не обращала на это внимания.

Не переводя дыхания, она обернулась к Мэтту — фурия с водопадом черных шелковистых волос, падающих на белоснежные плечи.

— А вы! В жизни не видела более грубого, самонадеянного, узколобого тупицу! Порядочный человек на вашем месте устыдился бы самого себя! Если Джошуа или любой другой мужчина окажет мне честь, предложив свою руку, я приму или отвергну предложение, руководствуясь исключительно нашими с ним отношениями, и поверьте, повлиять на мое решение тем или иным образом у, вас не больше шансов, чем у снежной бабы в адском пекле! Я не испытываю удовольствия от вашего общества и не удерживаю вас ни секунды. Спокойной ночи!

Какие же нервы у этого человека! Мэтт скептически ухмыльнулся и сбросил скучающую маску, открыв такое лицо развлекающегося сатира, что температура в котлах Сайен прыгнула далеко за красную черту. В глазах у нее померкло, и она, не сдерживая бешенства, одним точным движением швырнула салат и бокал с вином прямо ему в грудь.

В мертвой тишине кто-то охнул. Сайен подозревала, что это была она сама. Она не сводила глаз с внезапно ставшего мертвенно-спокойным лица, и это было все равно что смотреть в наведенную на тебя двустволку. С завидной невозмутимостью Мэтт поднял руку, и перед девушкой промелькнула давешняя сцена у дерева, когда она ожидала пощечины.

Свирепый взгляд полностью лишил ее воли. Мэтт подцепил указательным пальцем комок картофельного салата с белой рубашки, поднес руку к губам и медленно обсосал палец.

Недвусмысленная сексуальность этого жеста обожгла каждую из ее обнажившихся нервных клеточек, а искушенные карие глаза издевались, вызывали и язвили. Он улыбался туманной дьявольской улыбкой. Сайен высокомерно вскинула голову и топнула ногой. Легкий порыв ветра накрыл прекрасное лицо прозрачной вуалью черных волос, сквозь которую видны были дивный рисунок и цвет немигающих глаз.

Мгновенная немая сцена закончилась. Неизвестно откуда между Мэттом и Сайен возникла маленькая фигурка Джейн, которая быстро затараторила что-то о досадных случайностях, стиральных машинах и порошках. Мир снова пришел в движение, задышал и ожил; лишь Мэтт и Сайен продолжали поединок глаз, добела накаленный электрическим током ненависти.

Это была война, и Сайен больше не волновали вопросы «как» и «почему», она знала только, что кровь жарко кипит в ее венах.