"Купание голышом" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)ШестьЗвонок из береговой охраны раздался ровно в полдень. – Вы сдаетесь? Да вы с ума сошли! – заявил Чаз. Он упаковал вещи час назад. – Моя жена где-то там, в воде – что, если она еще жива? – Шансов почти нет. Мне очень жаль, мистер Перроне. Чаз выписался из «Мариотта» и, воодушевленный, с облегчением поехал домой. Ему удалось безупречное убийство. Тридцать семь часов назад он перебросил Джои через борт, и даже волоска ее не нашли. Океан сделал свое дело. Войдя в дом, Чаз ощутил прилив… что бы это могло быть? – нет, не раскаяние, скорее плотское влечение. В воздухе слабо пахло любимыми духами Джои – этот аромат неизменно возбуждал Чаза. «Куда утонченнее, чем эта Риккина фруктовая бурда, – подумал он. – Может, уговорить ее сменить марку?» Он прослушал на автоответчике серию психованных сообщений от друзей Джои, которые прочитали об ее исчезновении в газетах. Подумал, что ему чертовски повезло жениться на женщине, у которой фактически нет семьи, ни большой, ни маленькой, а значит, некому поднять суматоху. Чаз никогда не встречался с единственным братом жены; интересно, удастся ли новостям о смерти Джои выдернуть отшельника Корбетта Уилера из любезной его сердцу Новой Зеландии. Поначалу вид платьев Джои в шкафу расстроил Чаза. Ему полегчало, когда он очистил все вешалки, и еще больше полегчало, когда убрал из ванной все ее мыла, кремы, скрабы, увлажнители, отшелушиватели и кондиционеры. Он методично собрал все ее вещи и свалил их на королевских размеров кровать. Все, кроме одного обольстительного кружевного лифчика и трусиков, которые вроде подошли бы Рикке, если бы та сбросила пару фунтов. Ликвидации не подлежали и драгоценности Джои, которые стоили минимум десять или двенадцать штук. У Чаза не было контейнеров, куда поместились бы все пожитки жены, поэтому он съездил в отдел доставки близлежащего «Брэндсмарт» и прихватил несколько здоровенных картонных коробок. Вернувшись, он увидел серый «форд-седан» на подъездной дорожке и Карла Ролваага на крыльце. Чтобы не показаться веселым вдовцом, другой муж-убийца оставил бы коробки в машине, дабы не светить их перед изнуренным детективом. Но Чаз решил, что не даст запугать себя или сбить с пути. – Что у вас там? – спросил Ролвааг. – Бронетранспортер? Чаз молча открыл переднюю дверь и задом вошел с коробками в дом. Он направился прямиком в спальню, а болезненный коп следовал за ним на подобающем расстоянии. – Видеть не могу ее вещи. Слишком мучительно, – сказал Чаз. Он принялся бросать платья и блузки Джои в коробку, где раньше хранился сорокадюймовый «Санио». – Куда ни посмотрю, всюду она, – уныло продолжал он. – Я даже не могу заставить себя распаковать чемодан, с которым она ездила. Ролвааг задумчиво наблюдал. – Люди по-разному реагируют на подобный шок. Некоторые ничего в доме не трогают. Оставляют все в точности как было, вообще все – постельное белье, грязные вещи для стирки. Поразительно. Не выбрасывают даже зубную щетку любимого человека – она так и стоит в стакане на раковине. Иногда это длится годами. Чаз продолжал наполнять коробку. – Только не я. Если все эти вещи будут мне о ней напоминать, я по утрам из кровати выбираться не смогу. – Что будете со всем этим делать? – Я еще не решил. Может, отдам бедным. Детектив выудил из груды черепаховую щетку для волос. – Можно я возьму? – Будьте любезны, – автоматически произнес Чаз. И после секундного размышления: – Могу я спросить, зачем она вам? – На всякий случай. – Да? – На случай, если что-то всплывет, – сказал Ролвааг, – часть тела или что-нибудь еще. Не хочу углубляться в детали, мистер Перроне, но иногда такое случается. – Да, я понял. Вам нужен образец ее ДНК – Верно. В случае необходимости, волос на щетке хватит для идентификации, – подтвердил детектив. – Ничего? – Конечно. – Не дрогнув, Чаз сграбастал с кровати пару сумочек и швырнул их в коробку. Ролвааг сунул расческу Джои во внутренний карман куртки. – Здесь, во Флориде, были случаи, – сказал он. – Рыбак выуживал огромную акулу, она билась на палубе и внезапно срыгивала огрызок человеческого тела. Иногда через – Могу себе представить, – болезненно скривившись, прервал его Чаз. – Прошу прощения, мистер Перроне. Вы наверняка проходили такие случаи в Розенштиле. Взгляд Чаза метнулся с коробки на лицо детектива. – Да, мы проходили. – В голосе беспокойство, он и сам слышал. Ролвааг уже навел справки. – Берите все, что хотите, – пригласил Чаз, махнув на груду вещей. – Я готов сделать что угодно, если это поможет со всем покончить. Улыбку детектива Чаз решил счесть сочувственной. – Покончить – это хорошо, – сказал Ролвааг. – Хоть иногда и больно, но все равно шаг вперед. Простите за вторжение. Чаз проводил его до двери и сказал: – Звонили из береговой охраны. Они бросили искать в полдень. – Да, я знаю. Изобразив досаду, Чаз добавил: – Они обшарили три тысячи квадратных миль, но так ни черта и не нашли. – Ну, кое-что они нашли, – сказал Ролвааг, и Чаз замер, вцепившись в дверную ручку. – Четыре тюка марихуаны. Больше ничего. Чаз переждал приступ тошноты. – Ну и ну, – сказал он. – Вот они там все пересрались в Колумбии. – На самом деле наркотики прибыли с Ямайки. Но вы правы, никак не выяснишь, кто их выбросил или даже где. Вероятно, Гольфстрим их так и волок до островов. – С Бермудов, наверное, – фыркнул Чаз. – Не с Ямайки. – В смысле? – Гольфстрим, говорите? Он течет с севера на юг. Белесые брови Ролваага поползли вверх. – Когда я в последний раз его видел, он с севера не тек, – сказал он. – Я совершенно уверен, что он течет в другую сторону, мистер Перроне. На север. Чаза одолел незапланированный приступ кашля. «Что, если этот придурок не ошибается?» – уныло подумал он. Это значит, что океанические течения вынесли тело Джои из удаленного района поисков прямо в десятку. – Черт, может, вы и правы. – Чаз прочистил горло. – У меня сегодня такой бардак в голове, что я солнце от луны не отличу. – Я все понимаю. Вам надо отдохнуть, – сказал Ролвааг и направился к машине. Чаз закрыл дверь и обессиленно к ней привалился. Из миллионов людей, не уверенных, в каком направлении течет Гольфстрим, он, должно быть, единственный, кто получил степень в океанографии. На секунду ему захотелось позвонить одному из бывших преподавателей и разъяснить вопрос, но насмешки неминуемы, а Чаз был не в настроении их выслушивать. То был один из редких случаев, когда он жалел, что валял дурака в студенческие годы. Он быстро вернулся к уборке вещей покойной жены, утешаясь тем, что акулы у берегов Майами-Бич столь же неразборчивы в своей диете, сколь акулы у берегов Кис. Вне всякого сомнения, одна из них сожрала Джои, и лучшее доказательство сего факта – отсутствие тела. Тем не менее, когда позвонила Рикка, Чаз не удержался: – Детка, в какую сторону течет Гольфстрим? – Это что, викторина? А какие варианты? – На север или на юг. – Я без понятия, котик. – Ч-черт. – Только не надо злиться на То же самое думал о Чазе Перроне Карл Ролвааг на пути к станции береговой охраны. Корбетт Уилер переехал в Новую Зеландию в двадцать два года, убежденный, что, если он не сбежит из Америки, остаток юности уйдет на попытки спасти наследство от загребущих теткиных лап. Корбетт умолял младшую сестру бежать из Штатов вместе с ним, но сердце Джои прикипело к Флориде. Корбетт не удивился, когда она вышла замуж за Бенджамина Мидденбока, но был поражен, когда биржевой маклер оказался честным, порядочным парнем, которого деньги Джои явно не интересовали. Лишь впоследствии, когда скай-дайвер расплющил Бенни в лепешку, Корбетт узнал, что сестра так и не просветила любящего мужа насчет семейного наследства. После этого Корбетт заподозрил, что Джои может о себе позаботиться. К этому времени он полюбил Новую Зеландию, обширную и достославную, как Калифорния, минус орды автомобилистов. Он, что казалось немыслимым, заинтересовался разведением овец в период, когда из Швеции была интродуцирована восточно-фризская порода. Восточно-фризская была самой продуктивной молочной породой овец на свете, и скрещивание ее с новозеландскими линиями щедро дарило кругленьких пушистых ягнят. Корбетт Уилер ощутимо разбогател, хотя прибыль никогда не была его целью: он просто питал невинную любовь к овцеводству. Ничто так не радовало его душу, как сидеть на крыльце фермы, смолить косяк и разглядывать зеленые холмы, забрызганные оловянными бляшками баранов, овец и ягнят. Однажды ночью взволнованная Джои позвонила и рассказала, что сестра-близнец их покойной матери – алчная гарпия, которая их взрастила, – попала за решетку за поддельные претензии по страховке. Дотти Бэбкок работала в Лос-Анджелесе профессиональной жертвой аварий, в союзе с жуликом-врачом выигрывая по два-три липовых дела в месяц. К каждому вымышленному имени Дотти Бэбкок прилагался треснувший позвоночник, сломанная шейка бедра или отслоившаяся сетчатка. Газета выследила Дотти и поместила на первую полосу фотографию, где жертва катается на роликах в Санта-Монике со своим инструктором по пилатесу. Власти были вынуждены принять меры, и судья приговорил Дотти к сроку от восьми до двенадцати лет. Джои принесла эту весть в надежде, что, может, брат решит вернуться в Штаты, но Корбетт отказался. С такого расстояния (и через подозрительное око «Би-би-си») американская культура казалась все маниакальнее и неаппетитнее. Кроме того, Корбетт Уилер не представлял себе жизни без своих овечек. Он вернулся лишь однажды, на похороны Бенджамина Мидденбока, и вытерпел жизнь в Америке всего сорок восемь часов. Ослепительная вульгарность Южной Флориды оказалась ему не по силам, и Корбетт, сенсорно перегруженный под завязку, улетел домой в Крайстчерч, полный решимости заниматься делом и опекать свою паству. Он регулярно созванивался с сестрой и так узнал о ее растущих подозрениях насчет верности и добродетели ее второго мужа, доктора Чарльза Перроне. Однако в этих беседах Джои ни разу даже не намекнула, что опасается за свою жизнь. – Он правда спихнул тебя с корабля? – Корбетт Уилер дрожащей рукой сжимал телефонную трубку. – Но как? И почему, ради всего святого? Джои рассказала ему обо всем, что произошло той ночью. Он ухитрился рассмеяться, когда она дошла до тюка марихуаны. – И кто тебя нашел, Управление по борьбе с наркотиками? – Холодно. – Но ты ведь уже была в полиции? Нет ответа. – Джои, что происходит? – Это будет мое слово против его, – сказала она, – а он хороший актер. Лучше, чем я. Корбетт Уилер пару секунд поразмыслил. – Так у тебя есть план? – спросил он. – Будет. Может, мне понадобится твоя помощь. – Все что пожелаешь, – пообещал он. – Где ты сейчас? – На каком-то острове, – ответила она. – Великолепно. Ты одна? – Я с парнем, который меня спас. – Да ну, Джои. – Я ему доверяю. – Чазу ты тоже доверяла, – сказал Корбетт Уилер. – Утром первым делом зафрахтую джет. – Нет, нет, пока не надо. Пожалуйста. Корбетт знал, что у сестренки бывали минуты слабости, но глубоко внутри она та еще штучка. – Что конкретно ты замышляешь? – спросил он. Положив трубку, Джои вышла на улицу и обнаружила, что Мик Странахэн рыбачит на молу, а Сель дремлет у него под боком. – Как скоро Чаз официально объявит меня погибшей? – спросила она. – Недели? Месяцы? Ну то есть – раз тело не найдено? – По законам штата – через пять лет, – ответил Странахэн. Джои порадовалась, хотя не собиралась тратить столько времени, тайно выслеживая мужа-кретина. Она сочиняла что-нибудь быстрое и гадкое. – Корбетт позвонит в офис шерифа, – сообщила она, – скажет, что это не был суицид или несчастный случай. – Хочешь, чтобы копы припугнули Чаза так сразу? – Чем больше, тем веселее. Кроме того, они не смогут доказать, что он это сделал. Ты сам сказал. – Пожалуй, без твоих показаний не смогут. – Значит, они просто зададут кучу вопросов и доведут его до нервного истощения. Мне это подходит. – Ночами он будет лежать без сна, гадая, что принесет ему следующий день, – сказал Странахэн. – Вот именно. Пялясь в потолок. – А чем все это закончится? – Я толком не понимаю, – призналась Джои. – Нет ли у тебя какой-нибудь хитрой мыслишки? Наверняка ведь есть. Странахэн выудил люциана и кинул его в ведро. – Ты вправе злиться, – сказал он. – В конце концов, парень пытался тебя убить. – Главное, я должна выяснить почему, – сказала Джои – Что бы ни произошло с Чазом, я не могу уйти, пока не узнаю, с какой стати он это сделал. Я говорила, что он младше меня? – Нет. – Почти на пять лет. Большая ошибка – выйти замуж за инфантильного юнца. Она умолкла – эти ее слова можно истолковать определенным образом, – и затем с нажимом прибавила: – Но это вовсе не значит, что я собираюсь резко начать встречаться с парнями постарше. – Проклятая судьба! – Странахэн не отводил глаз от воды. – Сарказм тебе не идет, – нахмурилась Джои. – Это ты Чазу оставь. – А меня не особо возбуждают воровки. – Что?! – Ты сперла мою лодку, забыла? – Ради бога, – сказала Джои. Она всего лишь пыталась установить несколько простых правил. Она не хотела, чтобы Странахэн неверно понял их отношения. Она пересмотрела свой подход к мужчинам – отныне его краеугольными камнями станут ясность и прямота, и Странахэн был первым подопытным кроликом. – Мик, я хочу заплатить тебе за помощь. Плюс издержки, разумеется, включая комнату и еду. – Я все равно не могу пообещать, что не попытаюсь переспать с тобой, – сказал он. – Я нередко так себя веду, когда встречаю кого-нибудь привлекательного. По справедливости, ты должна это знать. – Я ценю твою искренность, честно. – Не переживай, ты за милю поймешь, что я приступил к делу. Я не слишком-то искусен. – Правда? – Французское вино, лунный свет и Нил Янг[19], исключительно акустика. Не смейся, я знаю, что это слащаво. – Смотря какое вино, – ответила Джои. Она вспомнила, как он целовал ей руку, пока наблюдатель из береговой охраны таращился на них из вертолета. Может, то была не просто показуха. – Если бы ты была моей сестрой… – начал Странахэн. – Или дочерью. – Боже, я не – Продолжай, – сказала Джои. – Если бы ты была моей сестрой… честно? Я бы велел тебе убраться с острова как можно быстрее. – Потому что… – Потому что – откуда ты знаешь? – сказал он. – Вдруг я президент фан-клуба Теда Банди[20]. Вдруг я серийный убийца, либо насильник, либо нужное подставить. – Теперь ты просто пытаешься меня умаслить, – протянула Джои. Странахэн вытянул еще одного люциана и заявил, что на ужин хватит. Он встал, свистнул Селю, и тот поплелся к столу, где Странахэн чистил рыбу. – Любит к чайкам приставать, – сказал Странахэн. – Ты ешь рыбу каждый вечер? – Нет. Иногда омаров, иногда – каменных крабов. – Тебе тут не одиноко? – спросила Джои. – Наверстываю годы, проведенные в компании идиотов. – Странахэн расчехлил узкий кривой нож и принялся за дело. Работа деликатная, поскольку люцианы малы, однако нож лежал в обветренной руке твердо и уверенно. Джои поймала себя на том, что наблюдает с каким-то странным благоговением, точно потрошение рыбы – магический ритуал. – Как-нибудь вечерком можно смотаться на ялике до Ки-Бискейн, – тем временем говорил он. – Там можно найти парочку неплохих ресторанов… – Мик, у тебя есть ружье? – спросила она. – Мы во Флориде, дорогая. – Я серьезно. – Я тоже. Глава Торговой палаты Майами держала заряженный «узи» под кроватью, – сообщил Странахэн. – Ответ таков: да, у меня есть огнестрельное оружие. – Покажешь мне, как им пользоваться? – Вряд ли. – На тот случай, если Чаз поумнеет. – Слишком опасно. – Ну ладно, – сказала Джои, а про себя подумала: «Даже слабоумный бабуин в состоянии научиться стрелять». – Чем именно твой муж зарабатывает на жизнь? – спросил Странахэн. – Я говорила. Он биолог. – Но что он делает? – Работает в проекте по Эверглейдс в отделе контроля за использованием водных ресурсов. – И как, успешно? – спросил Странахэн. – Без понятия. Наука для меня – параллельная вселенная, – ответила Джои. – Я у нас в семье за дурачка. – Сколько ему платят? – Странахэн бросил пригоршню рыбьих кишок в воду. Чайка со всплеском нырнула в воду, игнорируя лихорадочный лай Селя. – Чаз получает шестьдесят две тысячи в год, – сказала Джои. – Я знаю только потому, что его проверяла налоговая служба. – Он может заграбастать твои деньги? Это важно. Она уверила Странахэна, что ее наследство в безопасности. – В любом случае он подписал брачный контракт. Время от времени намекал – мол, не порвать ли мне его, но в конце концов сдался. – Странно, нет? – Нет, потому что у него своя заначка на черный день. Я не лезла в его дела, – объяснила Джои, – потому что он не лез в мои. В нашем браке денежный вопрос не стоял, если ты об этом. Счета пополам. Налоговые декларации по отдельности. – Денежный вопрос стоит в каждом браке, Джои. Спроси любого адвоката по разводам. – Странахэн бросил в бухточку блестящий рыбий скелет, и тот медленно потонул в завитке красноты. – А родители у Чаза богаты? – спросил Странахэн. – Отец следил за газонами в загородном клубе в Панама-Сити, – ответила Джои. – Чаз говорил, отец заболел от пестицидов и сошел с ума. Проснулся однажды утром и решил, что он – генерал. Уильям Уэстморленд[21]. Отправился в док с клюшкой для гольфа и граблями, атаковал креветочную шхуну. Капитан и экипаж были вьетнамскими эмигрантами… – Круто. Это тебе Чаз рассказал? Джои кивнула: – Он сохранил газетные вырезки. В общем, его отца поместили в приют. Мать работает в «Таргет», вышла замуж во второй раз, за отставного летчика-истребителя из Англии. – Так откуда же взялась его «заначка»? – Странахэн дочистил филе и уже мыл стол. – Он транжира? – Как правило, нет, – ответила Джои. – Но, кстати, три месяца назад он пошел и купил новехонький «хаммер H1». Не в кредит взял, а – Прекрасно, – хмыкнул Странахэн. – Когда я спросила, сколько это стоило, он вроде огрызнулся, – вспомнила Джои. – А я его не пилила. Мне просто было интересно, сколько он потратил. Ему тоже было интересно, когда я приходила домой с новым платьем или парой туфель. Но в тот раз он сказал, чтоб я не лезла не в свое дело. Назвал меня пронырливой сукой. – А ты что? – Сказала, что, если он еще хоть раз заговорит со мной в подобном тоне, я оторву ему яйца, одно за другим, и вытащу через глотку, – поведала Джои. – Я вспыльчивая, понятно? Странахэн пообещал иметь в виду. – В общем, ночью мы лежали в постели, – продолжила Джои, – и Чаз извинился, что на меня наорал. Пытаясь тем временем на меня взобраться. Сказал, мол, выиграл много денег, потому что пострадал в автомобильной аварии. – Когда? – Давно, до того как мы встретились. Его подрезал какой-то пьяный киванисец[22] в Тампе, и Чаз серьезно повредил спину. Сказал, что с полгода ходил на костылях. – Ты почти два года была за ним замужем, и прежде он ни разу не упоминал о травме, которая изменила всю его жизнь, – задумчиво произнес Странахэн. – Может, он думал… ну, не знаю. – Джои покачала головой. – Может, смущался, что получил деньги по судебному иску. – Наверняка. Или хотел, чтоб ты думала, будто он получил Нобелевскую премию или, к примеру, грант Макартура[23]. Она почувствовала себя круглой дурой. – Иными словами… – Допустим, все, что тебе когда-либо говорил муж, – вранье, – сказал Странахэн. – Сколько, по-твоему, стоит этот новый «хаммер»? – Почти шестьдесят штук, со всеми прибамбасами. Я смотрела в Интернете. Они обернулись на визг. Сель жалко барахтался в бухте, морские птицы кружили над ним и дразнились. Страна-хэн невозмутимо прыгнул в воду и схватил здоровенного пса в объятия. Джои поспешила за полотенцем. Позже, пока жарилась рыба, Странахэн открыл бутылку вина. – Можешь не волноваться, – успокоил он Джои. – Оно из Калифорнии, а не из Франции. – То есть это не твои вкрадчивые холостяцкие штучки? – Доверься мне хоть немного. – Но мы же вроде Нила Янга слушаем? – Нила Янга и «Буффало Спрингфилд»[24], верно. Для своих юных лет ты чертовски проницательна. – Странахэн наполнил вином ее бокал. – Может, завтра снимемся с этой скалы? – Хорошая мысль. Хочу, чтоб ты посмотрел на этот «хаммер», – согласилась Джои. – А вот я, – сказал Странахэн, – хочу посмотреть на чувака, который на государственной зарплате способен выложить шестьдесят штук наличными за тачку. Старшину звали Янси. – Вот о чем я говорила, – сказала она. Четыре тюка были выложены в ряд на полу камеры. Подмокшая марихуана сильно и приторно пахла. Янси указала на третий тюк. Карл Ролвааг наклонился, чтобы рассмотреть поближе. – Странно, да? – сказала старшина. Упаковка была повреждена в двух местах. Ролвааг осторожно обвел складки ткани колпачком шариковой ручки. И там и там – узкие продольные бороздки, некоторые настолько глубокие, что мешковина вспорота насквозь. – Могу я попросить вас об одолжении? – Детектив поманил Янси. Старшина послушно шагнула вперед. Ролвааг взял ее левую руку и положил ее на одну из рытвин в тюке. Потом взял правую руку и накрыл ею вторую рытвину. Совпало почти идеально, под каждым пальцем Янси – складка. – Что скажете? – спросил Ролвааг. Янси окаменела. – Это не я, сэр. Честное слово, – заговорила она. – Все так и было, когда мы его нашли. – Успокойтесь, – произнес детектив. – Я вам верю. – Вы попросили сообщать обо всем необычном, что мы увидим или обнаружим, – сказала она. – Все необычное – вот что вы сказали. – Верно, и это очень нам поможет. Я вам безмерно благодарен. – Всегда рады помочь, сэр. – И где нашли этот тюк? – В бухте Энджелфиш, – ответила Янси. – Что, правда? Путь неблизкий. Это означало, что Джои Перроне очутилась в воде намного раньше, чем заявил ее муж. – Еще две маленькие просьбы, – сказал Ролвааг Янси. – Обычно вы сжигаете всю конфискованную марихуану, так? – Да, сэр, мы передаем всю контрабанду федеральным экспертам. Они ее сжигают, – подтвердила старшина. – Скажите им, чтобы этот тюк не трогали, – велел Ролвааг. – Пометьте его как улику и поместите в безопасное место. – Как улику. Есть, сэр. – А во-вторых, есть у вас пинцет и пластиковый пакет? – Позвольте, я поищу в медпункте, – сказала Янси. Когда она ушла, Ролвааг уселся на один из оставшихся тюков и яростно высморкался. Он страдал от аллергии на пыльцу и плоды целой кучи растений, и мокрая марихуана по его личной шкале стоила все десять баллов. На стене камеры было нацарапано слово «Libertad!», и детектив задумался, кто мог его написать и куда несчастного ублюдка депортировали. Ролвааг ненавидел Южную Флориду, но нелишне напоминать себе о местах не столь отдаленных, которые гораздо хуже, местах, по сравнению с которыми Хайалиа покажется Изумрудным городом страны Оз. Старшина Янси принесла то, что он просил. С помощью пинцета Ролвааг начал дотошно исследовать каждую канавку на мешковине. Почти сразу он нашел улику, которую надеялся найти. – Не могли бы вы открыть пакет? – попросил он. – Да, сэр. А что вы нашли? Детектив крепко зажал улику пинцетом и показал старшине. – Это что, кончик ногтя? – спросила она. – Похоже на то. Я почти уверен, что женского. – Получается, она пыталась вскрыть тюк? – Нет. – Ролвааг уронил кусочек ногтя в пакет. – Она цеплялась за жизнь. Старшина Янси поглядела на рытвины, и Ролваагу показалось, что она содрогнулась. – Сэр, может, это женщина… могла это сделать женщина, которую мы искали? Та, что пропала с круизного лайнера? Детектив подтвердил, что могла. – Дико, – тихо произнесла Янси. – Ужас как дико. – Да, дико. – Ролвааг вернулся к мокрому тюку. – Посмотрим, есть ли тут еще что-нибудь. |
||
|