Фридеш Каринти Сын своего века

* * *

Сегодня я снова предпринял небольшую прогулку в машине времени. На этот раз решил заглянуть в прошлое. Ровно в полдень я включил мотор и помчался в глубь веков со скоростью шесть месяцев в секунду; спустя четверть часа я уже был на месте.

Датометр показывал 8 февраля 1487 года.

Машина финишировала на придунайском холме — там же, откуда взяла старт.

Я оглянулся. Невдалеке плотники возводили мост под надзором солдат в железных латах. За Дунаем, в Буде, поблескивали кольчуги и длинноствольные ружья воинов, которые в походной колонне двигались к крепости.

Выпрыгнув из машины, я подошел к стражнику у моста.

— Скажите, пожалуйста, что там за армия? — вежливо спросил я.

— Протри свои очи, — ответил он выспренне. — То войско из Вышеграда под водительством славного Матиаша.

Ну разумеется, ведь сейчас здесь правит король Матиаш. Но почему он оставил свой Вышеград? Должно быть, тут что-то готовится?

— А зачем собралась такая армия? — продолжал я любопытствовать.

— Идем в поход на турок, — ответил воин.

Ого, значит, война! Это становится интересно. В моем мозгу мгновенно пронеслась уйма блестящих идей: стоит мне воспользоваться хоть малой толикой знаний, принесенных с собой из XX века, как я войду в историю величайшим человеком, стану гением той далекой эпохи. Известно, что король Матиаш был неглупым малым. Он, несомненно, извлечет пользу из тех открытий и изобретений, которыми я, человек XX столетия, с ним щедро поделюсь. Что для него Вена! Вооружившись моими знаниями, он сможет завладеть Парижем и Лондоном, завоюет весь мир и прославит мое отечество на века, превратив его в величайшее государство земного шара. Мировая история будет изменена. Более того, придется перекроить курсы истории в университетах. Вот поднимется кутерьма!

Не хочу утомлять читателя излишними подробностями. Буду краток: через два часа благодаря принятым энергичным мерам я добился аудиенции у монарха.

Его величество производил впечатление весьма симпатичного, толкового и светского человека. Говорили, что у него орлиный нос. Ничего подобного, нос как нос, вполне обычный.

Он обратился ко мне по-латыни. К сожалению, я кончил гимназию, что на улице Марко, и посему попросил его объясняться по-венгерски. Он соизволил дать милостивое согласие, и я коротко ему изложил, что, узнав о его военных намерениях, добился аудиенции, дабы поведать его королевскому величеству о некоторых выдающихся изобретениях, с помощью которых он сможет за несколько дней вдребезги разбить турецкую орду. Я только просил предоставить в мое распоряжение известное количество стройматериалов и сотню—другую рабочих рук, после чего я берусь изготовить такие вещи, о которых он не смел и мечтать.

Его величество благосклонно выслушал мою пылкую речь, а потом проводил в большую мастерскую, где мне дали рабочих. Монарх пожелал лично наблюдать за моими усилиями и велел поставить свой трон в центре мастерской.

— Первым делом, — начал я, — мы сконструируем такое ружье, которое способно в одну минуту сделать шестьдесят выстрелов. С его помощью можно косить ряды врагов, как траву в поле. Это изобретение называется ружьем-автоматом.

Мастеровые слушали меня затаив дыхание и ожидали распоряжений.

— Итак, — сказал я, — прежде всего возьмем эту… как ее… (“Ай-яй-яй… как же делают автоматы?”)

— Значит, — глубоко вздохнул я, — мы берем эту самую… что называется…

Нет, черт подери, ведь я, оказывается, не знаю, как делают автоматы. Помню только, что-то надо крутить и вертеть… Однажды в газете, в разделе “Всякая всячина”, я читал, как их делают, но это было очень скупое описание, без единой схемы и без чертежей.

Я почувствовал, как кровь прилила к щекам.

— Вообще говоря, — непринужденно перебил я сам себя, — автомат не самое важное. Давайте лучше соорудим аэроплан, на котором можно летать над войском противника и сбрасывать бомбы. За какой-нибудь час мы разгоним всех турок.

Меня слушали не дыша. Я старался говорить конкретно.

— Аэроплан делают так: берут два больших куска парусины, складывают наискось, вот так, как я показываю, потом привинчивают к нему пропеллер, который и приводится в движение мотором…

— Постой, мой друг, — благосклонно прервал меня его величество король, — что ты называешь мотором?

— Мотор — это пустяк, — опрометчиво выпалил я. — Одним словом…

В конце концов, что он ко мне пристал? Почему я должен знать, как делается мотор? Ведь я не инженер и не механик, я всего-навсего журналист.

Как теперь выкрутиться? Дело нешуточное, этим людям надо показать что-то конкретное… Вот тот детина со злым, багровым лицом (наверное, какой-нибудь полководец!), почему он так подозрительно поглядывает на меня? Стой! Я спасен! Покажу им, как наладить телеграф, и они от изумления ахнут.

— Прежде чем заняться аэропланом, — быстро переменил я тему, — предлагаю соорудить приспособление, с помощью которого можно вести переговоры на сотни километров… Наши передовые отряды смогут сообщать обо всех передвижениях вражеских войск… Понимаете?

— Понимаем! Делай хоть что-нибудь, черт возьми, — изрек краснолицый полководец, явно без особого расположения ко мне.

— Да, разумеется… — ответил я почему-то задрожавшим голосом. — Единственное, что мне нужно, это, как вы понимаете, электрический аккумулятор…

— Само собой… Валяй! — прорычал краснолицый.

Нет, он был мне решительно несимпатичен. Во-первых, на каком основании он говорит мне “ты”? Какое он имеет право “тыкать”?! Впрочем, главное сейчас сделать аккумулятор… Только бы знать, из чего он состоит. Черт побери, ведь в школе мы это проходили, но я, помнится, в тот день не выучил урока, да-да, меня даже вызывали к доске… Уф…

Я несколько раз открывал рот и тут же его захлопывал. Какое унижение! Краснолицый взглянул на короля. Его величество — на краснолицего.

— Думается мне, государь, — проговорил царедворец, — что этот словоблуд ни на что не годен и просто издевается над твоим величеством.

Король вспыхнул, поднялся с трона и, ни слова не вымолвив, удалился.

Краснолицый кивнул страже.

— Вздернуть, — приказал он.

Через две минуты я убедился, что во времена короля Матиаша вешать умели не хуже, чем в наше время. Меня успокаивало лишь одно: в конце XIX столетия я все равно опять появлюсь на свет божий и благодарное отечество воздаст мне за то, что в 1487 году я не помог королю Матиашу в борьбе против турок, ибо в мое время они стали нашими верными союзниками и друзьями.