"Рокоссовский" - читать интересную книгу автора (Кардашов Владислав Иванович)

Между войнами

Шел август 1921 года. Гражданская война, необычайно измучившая огромную страну, наконец заканчивалась. По Украине, безотвязно преследуемые красноармейскими кавалерийскими отрядами, метались остатки банды Махно, и вскоре им ничего не оставалось, как бежать в Румынию. В Тамбовской губернии руководимые Тухачевским войска настойчиво и сурово расправлялись с мятежной армией эсера Антонова. На востоке России, куда своенравная военная судьба на долгие годы забросила Рокоссовского, трудно было сказать, окончилась ли война и когда она вообще окончится. Японские интервенты все еще оккупировали Приморье. Барон Унгерн был разгромлен, но остатки его отрядов, так же как и другие большие и малые банды, бродили в степях и лесах Забайкалья. Словом, для красного командира Константина Рокоссовского поле его боевой деятельности по-прежнему оставалось широким.

Теперь, после семи лет, прошедших в беспрерывных сражениях, он и не мыслил себе иной жизни, кроме жизни военной. Он свыкся с ней, приучился поступать так, как велит, ему воинский долг и приказ. Полученный же в Троицкосавске в штабе экспедиционного корпуса приказ предписывал ему догнать дивизион, ушедший далеко в глубь монгольских степей в погоню за Унгерном. И Рокоссовский отправляется в путь.

Так впервые попадает он в эту страну, не зная того, что еще не один раз доведется ему, рука об руку с монгольскими кавалеристами, скакать по безграничной степи. Монголы с радостью встречали красноармейцев-освободителей. Благожелательно относились к красноармейцам даже многие монгольские феодалы. С кургана в необозримой степи один из них с гордостью показывая Рокоссовскому многотысячные стада скота, принадлежавшие ежу. Пройдет сорок с лишним лет, неузнаваемо изменится Монголия, и с этой же высоты директор монгольского госхоза, обладатель высшего специального образования, будет показывать Маршалу Советского Союза Рокоссовскому, одному из тех, кто принес новую жизнь этой древней стране, огромные поля, покрытые буйной пшеницей.

Долго догонять товарищей не пришлось. 24 августа 1921 года маленький отряд Рокоссовского встретился в степи с возвращавшимися из Монголии после захвата Унгерна бойцами отряда Щетинкина и кавалеристами 35-го кавдивизиона. Еще в Троицкосавске Рокоссовский получил приказ о развертывании своего дивизиона в полк и подчинении ему отряда Щетинкина. Поэтому после встречи в степи Щетинкин передал командование Рокоссовскому, и бойцы его отряда влились в новую часть.

Полк, по сути дела, следовало создавать заново, и делать это на границе в тревожной обстановке тех лет не было возможности. Поэтому полк переводят подальше от границы. В осенние месяцы 1921 года на станции Задари, что 300 верст северо-западнее Иркутска, Рокоссовский, в третий раз за неполные два года, проводит формирование кавалерийского полка.

Опыта подобного рода работы у него теперь было достаточно, и вскоре полк вновь существовал как боевая единица, но долго командовать им Рокоссовскому не пришлось. В декабре 1921 года его переводят на новое место службы – командиром 3-й бригады 5-й Кубанской кавалерийской дивизии. Поскольку с ней связаны последующие полтора десятилетия жизни Рокоссовского, следует сказать несколько слов об истории дивизии.

Дивизия эта, носившая первоначально номер 33, была сформирована в апреле 1919 года далеко на западе от Забайкалья, в Астрахани. Дивизия отважно сражалась с белополяками, а по окончании советско-польской войны была отправлена в Сибирь, в город Петропавловск. Когда в июне 1921 года возникла угроза вторжения в Забайкалье отрядов Унгерна, полки дивизии были срочно переброшены на восток и активно участвовали в разгроме банд Унгерна. С этого времени 5-я Кубанская кавалерийская дивизия надолго осталась в Забайкалье, связав свою историю с жизнью этого края.

А жизнь эта была и тревожной и нелегкой. После победоносного завершения гражданской войны и разгрома внутренних и внешних врагов Советская страна смогла перейти к мирному строительству. Но переход этот был осложнен многими обстоятельствами. Хозяйственная разруха в промышленности и на транспорте, неурожай и, как следствие его, страшный голод во многих губерниях Европейской России, постоянная угроза возобновления иностранной интервенции – все это сказывалось на быстроте и успешности перехода страны к мирному труду. На востоке же нашей Родины обстановка осложнялась и тем, что гражданская война здесь все еще продолжалась. Правда, в октябре 1920 года народно-революционная армия Дальневосточной республики освободила Читу от банд Семенова, но в Приморье все еще оставались войска японских захватчиков. Войска созданного ими белогвардейского правительства Меркулова 22 декабря 1921 года захватили Хабаровск, и возникла угроза их дальнейшего продвижения. К столкновению с белогвардейцами и японскими регулярными войсками и готовилась 5-я Кубанская дивизия. Она нуждалась в опытных боевых командирах, и Рокоссовский с большой охотой отправился в Забайкалье, туда, где, казалось, вновь придется скрестить оружие с врагом.

В штаб дивизии, размещавшийся в небольшом городке, новый командир бригады прибыл в конце декабря 1921 года. Этот городок, выросший и сформировавшийся как буржуазно-чиновнический городок, был расположен недалеко от границы с Монголией. На протяжении второй половины XIX века здесь проходил главный торговый путь из России в Китай и Монголию, по которому шли огромные караваны шелка, чая и других товаров. Со времени строительства Транссибирской железной дороги торговое значение города снизилось, но по-прежнему он оставался опорным пограничным пунктом в торговле России и Монголии, откуда завозилось большое количество скота, кожи, шерсти, мяса.

В городе и пригороде его имелись мужское реальное училище и женская гимназия, действовало отделение императорского географического общества, большой, интересный музей, работала публичная библиотека. Правда, в годы гражданской войны культурные и материальные ценности города серьезно пострадали, но все же город, в котором Рокоссовскому пришлось провести несколько лет своей жизни, хоть и находился на далекой окраине России, не мог быть назван глушью.

Никаких промышленных предприятий здесь не было, кроме небольшой электростанции. В городе проживало немало ремесленников. Значительную часть населения составляли служащие государственных учреждений и трудовая интеллигенция. В 1919—1920 годах в городе осело немало беженцев – буржуазии, белых офицеров, чиновников и их семей, в поисках спасения от революции докатившихся сюда с Урала и Сибири и не решившихся все же покинуть пределы России.

Таможенная охрана бездействовала, граница охранялась слабо, и широко процветала контрабандная торговля, причем многие «торговцы» выполняли роль шпионов и связных между контрреволюционными элементами внутри страны и бежавшими за границу врагами Советской власти.

В атом беспокойном пограничном углу нашей страны в прошли несколько лет жизни молодого командира Константина Рокоссовского. Сразу же по приезде он окунулся в жизнь дивизии. Сражаться с японскими интервентами не пришлось, но за всевозможными бандами, бродившими по Забайкалью, части 5-й Кубанской кавдивизий были вынуждены вести постоянные погони.

Армейские будни той поры были нелегкими. Разрушенная и истощенная страна не могла позволить себе содержать большую армию, и демобилизация, начавшаяся еще весной 1921 года, продолжалась. В результате к сентябрю 1923 года армия сократилась по сравнению с 1920 годом в 10 раз и насчитывала немногим более полумиллиона бойцов и командиров. В армии оставалась лишь те, кто решил в соответствии со своими наклонностями и способностями посвятить всю жизнь военной службе. Среди этих сравнительно немногочисленных командиров Красной Армии был и Рокоссовский, не мысливший себя вне рядов армии Страны Советов.

Демобилизация коснулась и 5-й Кубанской кавдивизии. С начала июля 1922 года она была преобразована в 5-ю отдельную Кубанскую кавалерийскую бригаду трехполкового состава. Одним из полков – 27-м – стал командовать Рокоссовский.

Не было тогда в городке ни благоустроенных казарм, ни домов начальствующего состава, ни столовых, клубов и других помещений, считающихся ныне обязательными для повседневной жизни воинской части. Жили бойцы и командиры в частных домах, пища приготовлялась в походных кухнях, лошади же размещались во дворах местных жителей, но никто не считал такие условия жизни ненормальными – вся Советская страна переживала тогда исключительные трудности. Лишь осенью 1922 года волка бригады стали квартировать в «красных казармах» на окраине городка. До революции здесь размещались пограничные войска. Теперь, после ремонта, казармы получили наименование «красноармейский городок „Пламя революции“.

Молодой, энергичный, отличавшийся большой настойчивостью командир 27-го кавалерийского полка отдавался работе с упоением, вкладывал в нее все силы, все время, по 15—16 часов в сутки. Такими же одержимыми в работе были и его подчиненные – командиры. К тому же большинство из них не имели еще семей и никаких забот, кроме служебных, не знали. И все-таки времени для того, чтобы сделать все необходимое, у Рокоссовского постоянно не хватало.

Июнь и июль 1922 года 27-й полк провел в лагерях на реке Орхоне – шли обычные военные занятия с составом полка. В конце июля, однако, их пришлось прервать для выполнения других, очень насущных потребностей. Вот приказ командира бригады Писарева по этому поводу, весьма характерный для армейской жизни той поры: «I. С 26 сего июля прекращаю в частях вверенной мне бригады, находящихся в лагерях, строевые занятия и, за исключением отдельной конной батареи... приступаю к полевым и хозяйственным работам по обеспечению вверенных мне частей всем необходимым на предстоящий зимний период... Исполняющему должность комполка 27 тов. Рокоссовскому до 24 сего июля оставаться в лагерях, ведя занятия и подготовительные работы хозяйственной кампании. 25 же июля, оставив конский состав в лагере с необходимым количеством красноармейцев и комсостава... в районе лагеря на попасе, с остальной частью полка и штабом перейти пешим порядком на дровозаготовку в район Троицкосавека, к каковым полку и приступить самым интенсивным образом...»

Полку было необходимо заготовить ни много ни мало как 10 тысяч погонных саженей дров. Бойцам и командирам пришлось работать весь август и сентябрь действительно «интенсивным образом», но зато к зиме казармы полка были обеспечены тоиливом. Так, чередуя погоню за бандитами со строевыми занятиями, заготовкой дров и сельскохозяйственными работами, командовал Рокоссовский полком в 1922—1923 годах.

Весной 1923 года в его жизни наступила перемена. Юлию Петровну Рокоссовский увидел впервые еще в августе 1921 года. Он только что возвратился из погони за Унгерном. Выдалось несколько свободных часов, и он пошел вечером в театр. И тогда и впоследствии Рокоссовский выделялся в любом обществе. Здесь же, в театральной толпе небольшого уездного городка, где все знали всех, высокий, стройный, красивый, слегка прихрамывающий молодой командир-кавалерист с орденом Красного Знамени на груди – редкостью для той поры – не мог не обратить всеобщего внимания. Заметила его и Юлия Петровна, но знакомство состоялось лишь год спустя.

Летом 1922 года по вечерам на городском бульваре, где любила проводить время молодежь города, стал прогуливаться и 25-летний командир кавалерийского полка. За год он не изменился, выглядел по-прежнему очень молодо. Единственной переменой в его внешности можно было считать только второй орден, появившийся на гимнастерке. Разумеется, женская половина местного общества была очень заинтересована личностью красного командира. А он, казалось, ни на кого не обращал внимания и лишь, проходя мимо скамейки, на которой с подругами сидела обычно Юлия Петровна, слегка косил глазом в сторону стайки девушек. Так продолжалось несколько недель.

Семь долгих, опасных, кровавых лет провел Константин Рокоссовский на войне. Если будет нужно, не задумываясь ни на секунду, поскачет он с шашкой в руках на вражескую батарею, не дрогнет в бою лицом к лицу с любым врагом, но вот познакомиться с понравившейся девушкой – стесняется! На помощь пришел один из командиров-кавалеристов, ухаживавший за подругой Юлии Петровны. Он попросил разрешения представить ей командира 27-го кавалерийского полка. Юлия Петровна не возражала.

Рокоссовский подошел вечером следующего дня к скамейке на бульваре, вежливо поклонился и представился:

– Рокоссовский, Константин Константинович!

Молодые люди вскоре подружились. Рокоссовский начал бывать в семье Юлии Петровны, и в мае 1923 года они поженились. Отныне Юлия Петровна разделяла все тяготы и заботы долгой и богатой событиями жизни командира Красной Армии Константина Рокоссовского.

27-й кавалерийский полк был родным домом его командиру, он сжился с товарищами, полюбил Забайкалье и его чудесную природу. Поэтому, когда в августе 1923 года Рокоссовского назначили временно исполняющим должность командира отдельной Дальневосточной бригады, размещавшейся еще дальше на востоке, он всей душой рвался обратно в Забайкалье и в конце октября этого же года вновь стал командиром 27-го полка.

Шел четвертый год, как Рокоссовский стал командовать кавалерийским полком. За это время он многому научился. Весьма почетная и ответственная должность командира полка всегда считалась важнейшей ступенью в овладении военным искусством. Полк – основная боевая часть, в которой для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск. Чтобы успешно руководить полком, Рокоссовскому необходимо было знать свои подразделения, средства усиления, придававшиеся полку в боевой обстановке. От него требовалось умение определить главное направление в бою и сконцентрировать на нем основные усилия.

Уже в первые годы командования полком Рокоссовский хорошо освоил систему управления вверенной частью, всегда стремился обеспечить постоянную боеготовность полка и многого достиг на этом пути. Закалка, полученная им во время командования полком, способствовала тому, что он и впоследствии, на всех ступенях командования как в мирное, так и в военное время был передовым военачальником.

Но для этого ему приходилось много и упорно трудиться. Общее образование Рокоссовского и в эту пору было достаточно высоким, по крайней мере, выше образовательного уровня большинства командиров Красной Армии того времени. Он много и постоянно читал, но специального военного образования ему не хватало: за плечами была лишь унтер-офицерская учебная команда в дореволюционной русской армии. Этого, конечно, было недостаточно для командира современной армии, и Рокоссовский хорошо сознавал слабые места своей военной подготовки. Как и многие другие командиры Красной Армии, в лагерных условиях, так сказать без отрыва от производства, пополнял он свои военные знания, тут же отрабатывая их в учениях, маневрах и походах.

Благодаря неустанному труду Рокоссовского и его помощников 27-й кавалерийский полк уже к 1923 году выделялся среди частей бригады, а в следующем году он был признан лучшим в Сибирском военном округе. Вот как аттестовало командование 5-й отдельной Кубанской кавбригады Рокоссовского в конце 1923 года6. «Обладает твердой волей, энергичный, решительный. Обладает лихостью, хладнокровием. Выдержан. Способен к проявлению полезной инициативы. В обстановке разбирается хорошо. Сообразителен. По отношению к подчиненным, равно как и к себе, требователен. Заботлив. Пользуется любовью и популярностью. Военное дело любит. Состоние здоровья удовлетворительное, но требует постоянной поддержки вследствие ряда ранений. Походную жизнь переносит легко. Обладает незаурядными умственными способностями, с любовью относится к своей работе, уделяя больше внимания работе боевой, организационной и административной работе уделяет менее внимания. Член РКП. Образование имеет пять классов гимназии. Специального военного образования не имеет, но, любя военное дело, работает над собой в области самоподготовки. Обладает большим практическим стажем и боевым опытом в Красной Армии, равно как и боевым опытом империалистической войны. Полученный опыт с пользой применяет в обстановке мирной жизни, стараясь его обосновать и теоретически. Награжден двумя орденами Краевого Знамени за операции на Восточном фронте против Колчака и Унгерна. Задания организационного характера выполнял аккуратно. Ввиду неполучения специального военного образования желательно командировать на курсы. В должности комполка вполне соответствует.

Комбриг 5-й кав. Писарев. Воен. комиссар бригады Хрусталев».

На аттестации командующий 5-й армией И. П. Уборевич 3 декабря 1923 года написал следующее: «Заслуживает выдвижения на должность комбрига кав. не отдельной вне очереди».

Таким был Рокоссовский в 27 лет! И какое сочетание качеств: воля и выдержка, лихость и хладнокровие, требовательность и любовь подчиненных, увлечение военным делом и постоянное самоусовершенствование! Надо сказать, что начальники будущего Маршала Советского Союза хорошо знали своего подчиненного. Они не только подчеркнули его уже сложившиеся черты отнюдь не рядового командира полка, но и сумели отметить в молодом командире то, что впоследствии сделало Рокоссовского выдающимся военачальником Советской Армии.

В ближайшие же недели после составления столь лестной аттестации командир 27-го кавполка с блеском доказал, что вполне оправдывает ее.

Конец 1923 и начало 1924 рода в Забайкалье были ознаменованы усилением активности антисоветских элементов. Разгромленные Красной Армией и партизанами Забайкалья остатки войск Колчака, Семенова и Унгерна бежали в пределы соседней с Забайкальем Маньчжурии и при благосклонном покровительстве китайского милитариста и японского ставленника Чжан Цзо-лина свили там настоящее осиное гнездо. Обосновавшиеся в Маньчжурии многочисленные белогвардейские организации ставили своей целью продолжение борьбы с Советской властью, намереваясь воспрепятствовать мирному труду населения Забайкалья, приступившему к восстановлению разрушенного войной хозяйства.

И в 1922 году, и в начале 1923 года через пограничную реку Аргунь, пользуясь огромными расстояниями, таежной глухоманью и слабостью пограничных застав, постоянно переходили банды белогвардейцев. Излюбленным местом их выхода на советскую территорию был район Сретенска. Чаще всего они форсировали Аргунь на участке Нерчинский завод – Газимуровский завод. Обыкновенно банды белогвардейцев стремились проникнуть в глубь советской территории, в районы, заселенные бывшими забайкальскими казаками, в надежде найти у них помощь и поддержку. Главной целью бандитов была борьба с местными органами Советской власти. Бандиты грабили государственное имущество, угоняли лошадей и скот, не щадя и личного имущества местных жителей. Будучи настигнуты красноармейскими частями, бандиты старались скрыться на маньчжурской территории, продавали там захваченную добычу и вновь возвращались в Забайкалье.

Со второй половины 1923 года контрреволюционные силы стали активизироваться, редкие пограничные заставы не могли воспрепятствовать переходу крупных банд через границу. В ноябре 1923 года в районе Сретенска появилась довольно крупная банда – несколько сот человек, – возглавляемая бывшим казачьим атаманом одной из станиц Шадриным. Отправляя ее в набег, белогвардейцы рассчитывали на возможность, пользуясь тяжелым экономическим положением страны, натравить на Советскую власть местное население приграничных районов – забайкальских казаков. Расчет оказался ошибочным. Основная масса населения районов, в которые удалось Прорваться Шадрину, поддерживала Советскую власть и всеми способами помогала нашим частям в ликвидации бандитизма. Все же банда Шадрина, действуя в междуречье Аргуни и Шилки, причинила много бед. Творимые бандитами бесчинства – убийства партийных и советских активистов, грабежи – и невозможность ликвидировать банду местными силами вынудили советские власти обратиться за помощью к командованию Красной Армии.

27-й кавалерийский полк срочно был переброшен в этот район. Рокоссовский уже обладал достаточным опытом борьбы с бандами, и скоро Шадрин почувствовал, что имеет дело с серьезным противником. Преследуемая по пятам банда заметалась, пытаясь оторваться от красноармейцев, но это ей не удалось. После многодневной погони по заснеженной тайге в январе 1924 года белогвардейцы были окружены северо-восточнее Сретенска на северном берегу реки Шилки. Несмотря на отчаянное сопротивление, бандиты были разгромлены и перебиты. В схватке погиб и Шадрин.

Закордонные белогвардейцы на этом, однако, не успокоились. Начиная с мая 1924 года проникновение банд на территорию Забайкалья приняло еще большие размеры. Форсировав на широком фронте пограничную Аргунь, в глубь советской территории проникли несколько крупных банд, возглавлявшихся бывшими атаманами забайкальских станиц – Деревцовым (он был атаманом Сретенска), Дугановым, Гордеевыми. Общее руководство действиями банд осуществлял генерал Мыльников.

Хорошо организованные и вооруженные банды вдобавок были и очень подвижными, так как состояли из конницы. Они имели и то преимущество, что хорошо знали местность: большинство бандитов были забайкальскими казаками. Пользуясь этим и слабостью красноармейских частей пограничных участков, белогвардейцы сумели терроризировать население на значительной территории – они действовали в районах Нерчинского, Александровского, Газимурского заводов, Сретенска и других населенных пунктов на северном берегу Шилки.

Бандиты безжалостно расправлялись с коммунистами и комсомольцами, с гражданами, работавшими в советских учреждениях, и вообще со всеми, в ком хотя бы подозревали сочувствие власти Советов. Все государственные и кооперативные магазины, имущество государственных и кооперативных учреждений подвергались разграблению. Угонялся или уничтожался скот и лошади. Несмотря на демагогические декларации, будто бандиты ведут лишь «идейную» борьбу с Советской властью, атаманские подручные сплошь и рядом грабили личное имущество граждан. Нападая на железнодорожные магистрали, белогвардейцы взрывали пути, разрушали станции, водокачки. Так банда Дуганова, напав на станцию Могоча, убила 12 работников станции и разграбила станционное имущество на 41 тысячу рублей.

Поскольку район действия банд охватил обширную территорию и местных сил, способных противостоять разгулу белогвардейцев было явно недостаточно, для ликвидации белобандитов были привлечены части 5-й отдельной Кубанской кавбригады, войска ОГПУ, отряды ЧОНа и войска местных гарнизонов. Организовать широкую операцию по разгрому и уничтожению банд было поручено командиру 27-го кавполка Рокоссовскому.

Для руководства операцией было создано управление. В управление, которое возглавлял Рокоссовский, вошли также начальник штаба Арсеньев, начполитотдела Гарвей и начальник ОГПУ Забайкальской области Клиндер.

Началась упорная борьба, о которой Рокоссовский впоследствии писал: «Трудность борьбы с бандитами заключалась в том, что значительная часть из них была из местного казачества, отлично знавшая местность, на которой происходили боевые действия. Многие сохранили связи с родственниками, проживавшими на территории Забайкалья. Эта связь использовалась ими для осведомления о движении наших войск. Действия проходили в условиях гористо-лесистой местности, затруднявшей маневр войскам.

Высокая подвижность бандитов позволяла им быстро менять места своего расположения, совершать большие переходы в обход крупных населенных пунктов, занимаемых воинскимя гариизонами. Для атаки на такие гарнизоны банды объединялись и большими силами нападали внезапно. Длительного боя они не вели, a при неудаче рассеивались на мелкие группы и удалялись от мест боя на большие расстояния. То же делали они при встречах с нашими сильными отрядами. На слабые ваши войска они нападали и зверски истребляли всех».

Поединок с таким своеобразным и нелегким противником потребовал от командира объединенной группы немалого умения и выработки соответствующей тактики. Стремясь не дать бандитским шайкам ни минуты передышки, крупные и подвижные красноармейские отряды постоянно преследовали и атаковали их, продолжая погоню и днем и ночью, в то время как более мелкие подразделения помогали окружить противника, загнать его в ловушку.

Добиться этого было нелегко. На стороне белогвардейцев было, то преимущество, что они, не стесняясь, меняли уставших лошадей на свежих, забирая их у крестьян. Красноармейцы делать этого не могли, но зато они пользовались симпатией основной массы крестьян, оказывавших частям Рокоссовского всевозможную помощь в ликвидации бандитизма. Крестьяне поступали так, несмотря на то, что бандиты зверски расправляюсь со всеми, на кого падало подозрение в содействии красноармейца».

Командир сводной группы поощрял и широко использовал инициативу своих подчиненных, как командиров, так и рядовых. Огромную помощь в борьбе с бандитами оказали местные тартийяие и комсомольские организации, взявшие на себя разведывательные функции н доставлявшие в отряды и штаб информацию о передвижении, действиях и местонахождении банд.

Три месяца продолжалась погоня за бандитами. Несколько раз они выскальзывали из окружения и уходили от преследователей, погоня возобновлялась, и постепенно, одна за другой, белогвардейские шайки терпели поражения. Общими усилиямя отрядов Рокоссовского при содействии местных крестьян к сентябрю 1924 года с бандами было покончено. Подавляющее большинство их участников было убито или захвачено в плен и лишь очень немногим удалось бежать за Аргунь.

Последней из крупных банд была окружена в районе Сретенска, в таежной гористой местности, носящей название Аркиинские столбы, банда Деревцова. Бандиты на протяжении нескольких часов отчаянно сопротивлялись объединному натиску кавалеристов 5-й Кубанской кавбригады и войск ОГПУ, но были разгромлены. Большая часть их вместе с руководителем погибла в бою. Генерал же Мыльников был взят в нлен. Характерно, что этот белогвардеец разочаровался в возможности поднять на восстание против Советской власти население забайкальских ставиц, о чем свидетельствовали записи в его дневнике. Будучи арестован, Мыльников написал обращению к своим бывшим единомышленникам в Маньчжурии, в котором называл борьбу против Советской власти бесцельной и преступной. Представший перед советским судам, Мыльников понес заслуженное наказание.

Операция по уничтожению банд в Забайкалье была успешно завершена, и немалую долю в этом успехе следовало отнести на счет умелого и решительною руководства Рокоссовского. Он многому уже научился за годы, прошедшие со времени окончания гражданской войны. Сразу же после ликвидации банд в Забайкалье командиру 27-го кавполка предоставилась возможность к дальнейшему совершенствованию своего мастерства.

1924 год – дата весьма примечательная в истории Советских Вооруженных Сил. В этом году началась органическая перестройка Красной Армии, вошедшая в историю под названием военной реформы. К 1924 году внутреннее и внешнее положение Советской страны упрочилось. Благодаря героическим усилиям рабочих и крестьян успешно восстанавливалось народное хозяйство. В то же время Coветское правительство принимало меры, необходимее для дальнейшего укрепления Красной Армии, призванной охранять мирный труд советских людей. Состояние же армии после прошедшей демобилизации, те крупные недочеты, которые обнаружились в армии, в значительной мере объяснялись антипартийной деятельностью Л. Троцкого. Этот авантюрист, возглавлявший Реввоенсовет, нанес вместе со своими единомышленниками огромный вред делу обороны нашего государства. Тут было все: и презрение к народным талантам, выдвинутым революцией, и высокомерное третирование лучших боевых традиций старой армии, и недоверие к боевым комиссарам, авантюризм, позерство, мелочное кокетство, невероятное и (как всегда в таких случаях) беспочвенное самомнение, когда недоучившийся одесский реалист и впрямь вообразил себя полководцем. Все это неизбежно привело Троцкого к острому конфликту с партией и нанесло большой вред Красной Армии. Специальная комиссия ЦК партии выявила ряд серьезных недостатков в состоянии армии, и в марте 1924 года Центральный Комитет РКП (б) утвердил обширный проект мероприятий для улучшения ее положения. Троцкий был выведен из состава Реввоенсовета. Началась реорганизация Красной Армии.

Было ясно, что в мирные дни Советская страна могла содержать в тот период лишь относительно небольшую кадровую армию. Но в то же время следовало всегда помнить о враждебном окружении и необходимости противопоставить врагу в случае нападения мощную, сильную армию. Выход из этого положения был найден во введении территориального принципа комплектования Красной Армии в сочетании с кадровым. Сущность этого принципа состояла в том, чтобы дать необходимую военную подготовку максимальному количеству трудящихся с минимальным их отвлечением от производительного труда.

Территориальный принцип распространялся на стрелковые и кавалерийские дивизии. Технические войска и большая часть войск приграничных военных округов, в том числе и 5-я отдельная Кубанская кавбригада, оставались кадровыми.

Непосредственно касалась Рокоссовского и одна из главных задач военной реформы – перестройка, усовершенствование и расширение системы подготовки командных кадров. Давнее желание Рокоссовского и рекомендация начальства сбывались: его направляли на два года в Высшую кавалерийскую школу, находившуюся в Ленинграде.

Решение о командировании его на курсы было известно Рокоссовскому еще во время операций против банд, и он, урывая часы от сна, садился за учебники, уставы и наставления, чтобы подготовиться ко вступительным экзаменам, но многого сделать не удалось: слишком напряженным был трудовой день у командира 27-го кав-полка, преследовавшего и громившего белогвардейские банды.

В долгий путь от восточной границы до побережья Финского залива Рокоссовские отправились в сентябре 1924 года. Ленинград, лишь недавно, в память о великом вожде революции, сменивший свое прежнее наименование, встретил приезжих ветрами и дождем. В городе, особенно в его прибрежных районах, виднелись следы повреждений: незадолго до приезда Рокоссовских здесь разразилось одно из самых больших и разрушительных наводнений.

Экзамены при поступлении в Высшую кавалерийскую школу были легкими, их следовало бы назвать даже формальными, и Рокоссовский был зачислен в школу.

Среди других командиров полков, товарищей Рокоссовского по занятиям, оказались знаменитые впоследствии советские военачальники: Г. К. Жуков, И. X. Баграмян, А. И. Еременко.

Как и большинство его товарищей по школе, Рокоссовский был в Ленинграде впервые. С неослабевающим интересом знакомились он и Юлия Петровна с достопримечательностями города на Неве, с его дворцами, площадями, музеями. Но главное время, конечно, Рокоссовский посвящал занятиям. Учиться было нелегко, нагрузка слушателей была очень большой, и, кроме посещения лекций, приходилось много заниматься самостоятельно. Лишь благодаря необыкновенной выносливости и упорству, даже фанатизму слушателей, удавалось им выполнять задания преподавателей.

Руководил Высшей кавшколой В. М. Примаков, в прошлом – командир легендарной 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества, дивизии, которая наводила страх на белогвардейские войска. Широкообразованный человек, умевший четко изложить свои мысли, Примаков сразу завоевал симпатии слушателей. Вскоре Примаков получил назначение на должность командира корпуса на Украине, и руководителем школы стал известный теоретик конного дела М. А. Баторский. Высшую школу преобразовали в Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава (ККУКС), время обучения сократили до одного года, что, естественно, еще больше увеличило нагрузку слушателей.

Курсанты не только занимались – они активно участвовали в общественно-политической работе парторганизации курсов и Ленинградской парторганизации. В аудиториях курсов нередко выступали участники Октябрьского вооруженного восстания – рабочие фабрик и заводов города. В свою очередь, бывалые военные – кавалеристы часто появлялись на предприятиях Ленинграда, где рассказывали о недавней, еще ярко горевшей у всех в памяти кровавой борьбе с внутренними и внешними врагами Советской республики.

Кроме занятий, курсанты нередко участвовали в конноспортивных соревнованиях, на которых всегда присутствовали зрители-ленинградцы. Фигурная езда, конкур-иппик, владение холодным оружием, а летом гладкие скачки в стипль-чез – во всех этих видах конного спорта Рокоссовский неизменно участвовал вместе с Жуковым, Баграмяном и другими спортсменами ККУКСа.

Осенью и зимой курсанты в основном овладевали теорией военного дела, расширяли свое политическое образование. Курсанты часто практиковались на ящике с песком, проводились упражнения на планах и картах. Много времени у командиров кавалерийских частей, разумеется, занимало конвое дело – езда и выездка, их-то кавалеристам следовало звать в совершенстве.

Кроме того, Рокоссовский уже за счет личного времени много фехтовал на саблях и эспадронах. Немногочисленные зрители становились свидетелями ожесточенных поединков, которые, произойди они лет 20—25 спустя, вызвали бы большой ажиотаж у прессы: на эспадронах сражались друг с другом будущие Маршалы Советского Союза Жуков и Рокоссовский, причем успех чаще сопутствовал последнему.

Когда пришла весна 1925 года, занятия курсантов были перенесены в полевые условия. Полевой тактической подготовкой курсантов руководил сам Баторский.

Занятия на ККУКС завершились форсированным маршем к реке Волхов; где курсанты обучались плаванью с конем и переправе через водный рубеж. Рокоссовский хорошо умел делать это – еще во время первой мировой войны он вместе с другими драгунами неоднократно переплывал Западную Двину. Но одно дело уметь самому – иное учить других.

По окончании курсов Рокоссовского вновь направили в Забайкалье. За годы службы в этом краю Рокоссовский полюбил его. Кроме того, в Забайкалье его ждали жена, уехавшая туда ранее, и только что появившаяся на свет дочь Ада. Рокоссовский возвратился в Забайкалье и вновь вступил в командование полком (к тому времени он назывался уже 75-й кавполк). 7 сентября 1926 года в приказе по 5-й Кубанской отдельной кавбригаде сказано: «Возвратившегося по окончании старшего класса кавалерийских курсов усовершенствования комсостава РККА в городе Ленинграде командира 75-го кавполка Рокоссовского К. К. с 1 сентябра сего года полагать налицо и вступившим в командование полком с 6 сентября».

Через неделю после этого Рокоссовский получает повышение – он становится временно исполняющим должность командира бригады, так как ее предыдущий командир Зубавин уехал учиться в тот же Ленинград. Хлопоты и заботы о большом хозяйстве бригады свалились на Рокоссовского.

Бригада состояла из трех полков: 73, 74 и 75-го. Штаб этой бригады располагался в нескольких верстах от Верхнеудинска. Все основное внимание, как и прежде, командир бригады уделял боевой и строевой подготовке, политической работе среди бойцов и командиров. В то же время он не ограничивался чисто военной деятельностью и активно участвовал в работе областного комитета партии и правительства Бурято-Монгольской АССР, о чем до сих пор вспоминают тогдашние руководящее работники республики.

Особенно много помогал начальствующий состав 5-й отдельной Кубанской кавбригады во главе с Рокоссовским в создании первой национальной бурято-монгольской кавалерийской части.

Формирование национальных соединений было неотъемлемой частью военной реформы. Комплектование школы командного состава и кавалерийского бурятского эскадрона началось еще в 1924 году. Осуществляюсь оно первоначально на принципах добровольности, а gотом – по призыву. В аймаках и улусах организация бурятской части была встречена с воодушевлением, и количество добровольцев, желавших поступить на службу, во много раз превышало потребность, что позволяло производить тщательный отбор кандидатов.

Бурятская школа комсостава и кавалерийский эскадрой дислоцировались вместе с частями 5-й Кубанской кавбригады, командный и политический состав которой считал своим долгом передавать обучаемым звания и опыт. С первого же дня совместной службы между кавалеристами 5-й кавбригады и красноармейцами бурятских частей установились дружеские, товарищеские отношения. Буряты с детства привыкли к коню, поэтому служба в коннице – это их призвание, и учеба, связанная с конем, очень легко им давалась. Кроме военной и политической подготовки, много времени уделялось ликвидации неграмотности, так как безграмотной была значительная часть красноармейцев-бурятов. Впоследствии Рокоссовский писал об этом: «Весь курс подготовки военнослужащих в бурятских кавалерийских частях был рассчитан на то, чтобы каждый красноармеец, прослуживший срок в этой части, вернувшись в свой аймак или улус, был продолжателем укрепления Советской власти на местах, повышения культурных навыков среди отсталого населения улусов и пропагандистом военизации бурятской молодежи.

Насколько я помню, судя по отзывам, поступавшим с мест, демобилизованные военнослужащие, возвращаясь в родные места, оказывали большую помощь местным властям в претворении в жизнь всех этих вопросов».

В заботах и хлопотах пробежал еще один год жизни Рокоссовского. Летом 1926 года он вывел личный состав бригады в лагеря на берегу реки Уды. В лагере и отдан приказ от 1 июля 1926 года: «Сего числа командование бригадой сдал начальнику штаба бригады Помощникову А. Л. и отбыл к месту новой службы». Новая служба Рокоссовского носила особенный характер, и место ее находилось не близко. Его командировали в Монголию.

После разгрома барона Унгерна и остатков его банд в 1921 году по просьбе правительства Монгольской Народной Республики части Красной Армии были оставлены в Монголии, так как все еще существовала угроза безопасности и независимости молодого монгольского государства как со стороны китайских милитаристов, так и со стороны белогвардейских банд, продолжавших сидеть в соседней Маньчжурии. В начале 1925 года по предложению правительства СССР и с согласия монгольского народного правительства красноармейские части были выведены из Монголии. К этому времени для защиты революционных завоеваний и независимости страны была уже создана регулярная Народно-революционная армия, и помощь в организации и формировании этой армии монгольским военнослужащим оказывали советские командиры, привлекавшиеся в качестве инструкторов. Инструктором 1-й кавалерийской дивизии МНРА и был назначен Рокоссовский.

Рокоссовские отправились в Ургу всей семьей. Стояли июльские знойные дни. Нежно-голубое, прозрачное, без единого облачка небо раскинулось над путниками, Вокруг них простиралась благоухающая, необъятно широкая степь, пересеченная небольшими возвышенностями – отрогами горных хребтов, видневшихся вдали. Дороги как таковой не было, и можно было ехать лишь по еле заметной колее. Наезженная дорога встречалась только на горных перевалах. Многочисленные реки приходилось переезжать иногда по шатким деревянным мостикам, иногда на паромах, а чаще всего вброд.

В степи бродили стада низкорослых коров и быков, по склонам гор паслись табуны лошадей, отары овец и коз, иногда встречались двугорбые верблюды. Караулили этот многочисленный скот мужчины, женщины, подчас даже ребятишки.

Рокоссовский знал толк в верховой езде, и его восхищала изящная посадка, легкость и естественность, с которой монголы держались в седле. Это и не мудрено, так как и мальчиков и девочек с раннего детства приучали к седлу, а соревнования в скачках считались одним из главных развлечений монгольских жителей той поры.

Путешествие до Урги продолжалось три дня. Под вечер, преодолев пологий хребет на спуске к реке Тола, путники увидели сверкающие позолотой в лучах уходящего солнца большие монастыри на холмах, раскиданные без всякого порядка юрты, саманные домики, окруженные частоколами, многочисленные кварталы китайских магазинов, складов, мастерских, переплетающиеся кривые переулки. Во всем городе ни единого деревца. Это и была столица молодой республики – город Урга, где Рокоссовскому и его семье предстояло провести более двух лет.

Работы оказалось много, и была она своеобразной. Круг задач и обязанностей инструкторов был обширным. Создать заново монгольскую армию, которая во всех отношениях отвечала бы современным требованиям, – сложное и ответственное дело, и Рокоссовский, как и все остальные советские инструкторы, ясно сознавал это. Приходилось не считаться со временем, не жалеть труда, чтобы передать монгольским ученикам весь богатый опыт, накопленный к тому времени в Красной Армии.

Самая острая проблема, стоявшая тогда перед монгольской армией, – отсутствие подготовленных командирских кадров. Обучать их нужно было, начиная с командира взвода и выше. Еще до приезда в МНР Рокоссовского, в Урге было создано объединенное военное училище, специально готовившее командиров для всех родов войск. Но этого было мало. Одновременно с воспитанием кадров инструкторы занимались формированием и организацией частей, соединений, их штабов. В подчинении у Рокоссовского как инструктора кавалерийской дивизии находилось значительное количество советских командиров, работавших инструкторами в подразделениях – от эскадрона, роты, батареи до дивизиона, полка, бригады. Вместе со своими монгольскими товарищами – будущими командирами – советские инструкторы делили все тяготы и радости боевой и политической подготовки.

Кавалерийские качества монголов могли вызывать только восхищение. Да и как было не восхищаться ловкостью всадников, на карьере ухитрявшихся подхватить брошенную на землю монету. На учениях монгольские командиры и бойцы – цирики – лихо джигитовали, с азартом участвовали в скачках. Правда, несколько хуже они владели шашкой и пикой.

Нерешенных вопросов, проблем перед инструкторами возникало очень много. В первые годы после создания Монгольской НРА во всех кавалерийских и артиллерийских частях не было постоянного конского состава. Каждая часть располагала своим табуном, в котором имелось вдвое-втрое больше лошадей, чем это требовалось по боевому расчету. Табуны содержались в степи, нередко на большом расстоянии от части. Для боевой подготовки и хозяйственных нужд из табуна поочередно пригоняли лошадей, которые через несколько месяцев заменялись следующей партией, и так на протяжении всего года. Разумеется, что такая система, при которой личный состав не имел постоянных лошадей, а лошади – постоянных хозяев, не могла быть терпима, поскольку в этом случае ни о какой выездке лошадей, обучении всадников, тем более о постоянной боеготовности не могло быть и речи. Пришлось менять заведенный порядок.

Замены требовало и само монгольское седло, которое, будучи продуктом многовековой практики, казалось, должно было удовлетворять всем требованиям верховой езды. Но высокое маленькое деревянное седло, сидеть в котором надо было боком и одно стремя которого было короче другого, удобное, по всей вероятности, в быту кочевника-скотовода, не могло быть принято в регулярной армии. Дело осложнялось и тем, что кавалерийские седла Красной Армии были слишком велики для низкорослых монгольских лошадей. Тщательно изучив этот вопрос, монгольское командование, по совету инструкторов-кавалеристов, ввело в армии не монгольское и не кавалерийское, а русское казачье седло.

Очень осложняло подготовку военных кадров то, что подавляющее большинство как рядовых цириков, так и отобранных для занятий в школах и училищах было неграмотным. Это ставило нередко, казалось, неразрешимые проблемы – обучение современных командиров просто невозможно без усвоения хотя бы элементарных понятий математики и физики. И все же инструкторы ухитрялись доносить свой опыт слушателям. А желание учиться, знать военное дело у монгольских командиров было огромным.

Монгольское правительство и Монгольская народно-революционная партия постоянно помогали инструкторам. Это, конечно, облегчало их работу. На месте сидеть инструктору 1-й кавалерийской дивизии не приходилось. Он много ездил по стране и смог познакомиться и с ее горно-лесистыми районами севера и северо-запада, и со степными районами востока, и с югом страны, где степи переходили в Гобийскую пустыню. Во время поездок по Монголии он много охотился, благо дичи здесь было в изобилии, а охотничьи угодья – прекрасные. Надо сказать, что эта страсть к охоте, приобретенная еще в Забайкалье, осталась у него в течение всей жизни.

Благодаря усилиям своего личного состава Монгольская НРА при деятельной помощи инструкторов из СССР росла и крепла год от года. Ее зрелость была доказана в последующем. И если во время боев на Халхин-Голе в 1939 году или в Маньчжурии в 1945 году монгольские кавалерийские части при столкновении с японскими милитаристами проявили себя с самой лучшей стороны, то в их успехе была и доля труда Рокоссовского.

Вернувшись в СССР, Рокоссовский не покинул Забайкалья: с октября 1928 года он становится командиром все той же 5-й отдельной Кубанской кавбригады. Теперь он не только командир бригады, но он и ее военный комиссар. Введение единоначалия в Красной Армии было важнейшим мероприятием военной реформы. Институт военных комиссаров, введенный партией в 1918 году и сыгравший существенную роль в годы строительства Красной Армии во время гражданской войны, постепенно должен был уступить место единоначалию. В ноябре 1928 года по указанию ЦК партии было принято Положение о комиссарах, командирах-единоначальниках и помощниках по политической части, согласно которому ответственность командира за все стороны жизни а армии значительно возрастала. Введение единоначалия способствовало резкому укреплению дисциплины и повышению боевой готовности наших вооруженных сил.

Той же цели служила и учеба всех командиров армии, как бы высоко ни было» их звание. Для того чтобы командиры частей и соединений всегда были в курсе всех происходивших в Красной Армии изменении, командование практиковало их регулярную переподготовку на специальных курсах. В январе 1929 года был командирован в Москву на курсы усовершенствования вывшего начальствующего состава (КУВНАС) и Константин Рокоссовский.

Учебные занятия на курсах были организованы отлично. Преподаватели, как правило, лучшие специалисты в области тактики в оперативного искусства, стремились помочь своим слушателям усвоить ряд важнейших оперативно-тактических и специальных тем, познакомить их с образцами новой техники и вооружения, которое в это время начало поступать в части Краевой Армии.

На курсах, как и ранее, как и всю последующую жизнь, Рокоссовский очень увлекался военной теорией. Он не пропускал ни одной новинки, стремился приобрести все выходящие книги по военным вопросам. А советская военная наука конца 20-х – начала 30-х годов могла удовлетворить вкусы самых высоких знатоков военного дела. Книги по военному искусству появлялись в тот период в большом количестве.

В первую очередь внимание Рокоссовского привлекали работы крупнейшего советского военачальника Михаила Васильевича Фрунзе, отстаивавшего необходимость создания единой военной доктрины, которая определяла бы дальнейший характер строительства Советских Вооруженных Сил. Тогда же, в конце 20-х годов, появился капитальный труд Б. М. Шапошникова «Мозг армии», где анализировалась роль Генерального штаба в современной армии. С интересом знакомился Рокоссовский с работами М. Н. Тухачевского, С. С. Каменева, А. И. Корка и других видных военачальников. Оживленные дискуссии среди командиров Красной Армии вызвала книга заместителя начальника штаба РККА В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий». С большой смелостью и глубиной автор рассматривал перспективы развития армий того времени.

Приходилось только жалеть, что занятия на курсах так кратковременны – всего два месяца. Горя стремлением преложить полученные знания к работе, возвращался Рокоссовский в апреле 1929 года в Забайкалье, к своим кубанцам, с которыми он свыкся и которых полюбил за годы совместной службы. Предстояло на деле использовать приобретенные знания для дальнейшего укрепления боеспособности 5-й отдельной Кубанской кавбригады. Части и соединения Красной Армии на востоке нашей Родины должны были находиться в состоянии полной боевой готовности.

С сентября 1927 года штаб 5-й отдельной Кубанской кавбригады размещался в военном городке. Бригада имела задачу прикрыть границу на реке Аргуни, и это требовало и от командира, и от личного состава полной отдачи сил. Восточная граница СССР на протяжении всех лет после окончания гражданской войны была тревожной и опасной, а с конца 1928 года положение на ней еще более осложнилось.

Китайские милитаристы, поддерживаемые империалистами Англии, Франции, США и белоэмигрантами, в большом числе проживавшими на территории Маньчжурии, захватили летом 1929 года принадлежавшую СССР Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД)7, грубо нарушив тем самым существовавшее с 1924 года советско-китайское соглашение о совместном управлении дорогой. Более двух тысяч советских граждан – служащих КВДЖ, были арестованы и брошены в концлагерь. После этого на наших дальневосточных границах, от Владивостока до станции Маньчжурия, усилились налеты китайских солдат и белогвардейских отрядов. Особенно известными советским людям стали в это время станция Маньчжурия и разъезд № 86, где изо дня в день китайские солдаты устраивали провокации.

Правительство СССР не желало кровопролития и отдало войскам строгое приказание не поддаваться на провокации. Но китайские милитаристы и белогвардейцы не утихомирились. Всего за несколько месяцев 1928 года на восточной границе нашей страны было зарегистрировано 116 обстрелов советской территории и 82 нападения на нее, во время которых было убито 29 красноармейцев и 27 мирных жителей, ранено 48 красноармейцев п 70 мирных жителей, разорено 18 населенных пунктов. Неоднократные протесты Советского правительства ни к чему не приводили. Мало того, китайское командование начало подтягивать силы для крупных военных действий как в Приморье, так и в Забайкалье. По городу Маньчжурии маршировали молодчики из мукденского «Отряда уничтожения СССР», распространявшие воззвания вроде следующего: «Мы хотим уничтожить красное пламя в России, хотим топтать ногами русскую землю. Нам хорошо известно, что Красная Россия – наш исконный враг...» Воззвание украшала карта, на которой советский Дальний Восток был включен в состав Китая. Подготовку военных действий китайские милитаристы сопровождали бешеной агитацией среди китайских солдат и командиров. Провокации на границах все множились. У советских людей оставалось единственное средство – проучить китайских милитаристов и заставить их восстановить нарушенный ими же мир.

Полки 5-й кавбригады прикрывали от нападения границу по реке Аргунь. С болью в сердце смотрел Рокоссовский, как пустели пограничные села, как оставались неубранными поля, как враги пулеметным огнем с противоположного берега уничтожали пасшийся скот, как поджигали снарядами дома. Особенно часто приходилось видеть это в районе станицы Олочинской. Китайские солдаты из крепости Шивейсян изо дня в день обстреливали станицу. Жизнь в ней замерла. Прекратились все сельскохозяйственные работы. 27 октября собрание жителей Олочинской приняло следующую резолюцию: «Мы просим Советскую власть и командование Особой Дальневосточной армии принять такие меры против белокитайских бандитов, от которых они не очухались бы и в будущем не посмели бы мешать нашему мирному труду».

Такие меры были приняты.

В период с 12 октября по 20 ноября 1928 года в трех последовательных операциях китайские милитаристы были разгромлены. В одной из этих операций – Чжалайнор-Маньчжурской видную роль сыграла и 5-я отдельная Кубанская кавбригада Рокоссовского.

15 ноября командующий Забайкальской группой войск С. С. Вострецов отдал приказ о подготовке к предстоящей операции. Приказ этот застал полки 5-й кавбригады рассредоточенными на большом расстоянии. Им предстояло совершить к месту сосредоточения форсированным маршем очень большие переходы. Но недаром командир бригады учил своих подчиненных действовать в мирное время так, как будто назавтра бой: все полки своевременно были на месте. 73-й кавполк, выступив в полночь 11 ноября, в три ночных и один дневной переход без дневок прошел 300 километров. Части бригады, выступившие во главе с Константином Рокоссовским в 10 часов 15 ноября, за сутки прошли более 100 километров. Уже в том, как осуществлялись подобные переходы, видна опытность руководителя и тренированность личного состава. Надо отметить, однако, что лошади к началу операции были сильно уставшими.

Боевой приказ бригаде гласил: перейдя в наступление от Абагайтуевской сопки и выйдя на линию железной дороги, что в 9 верстах южнее Чжалайнора, атакой на северо-запад совместно с пехотными частями разбить гарнизон Чжалайнора.

Прошло уже 8 лет с тех пор, как Рокоссовский участвовал в боях подобного размаха. Да и находившиеся в его распоряжении силы бригады – полторы тысячи бойцов – значительно превышали все, что ему когда-то приходилось вести в бой. Но командир 5-й отдельной бригады действовал хладнокровно и уверенно, он многому научился и в мирное время, а за своих подчиненных был спокоен: они не подведут.

В 11 часов вечера 16 ноября Рокоссовский выслал вперед разведку и с нею взвод саперов для обследования льда на реке Аргуни и выбора места переправы. В час ночи бригада в полном составе (73, 74 и 75-й кавалерийские полки и 25-й конно-артиллерийский дивизион) выступила из поселка Абагайтуевского. Ночь была темной, довольно морозной, и в такую ночь бригаде предстояло преодолеть серьезное препятствие: замерзшую Аргунь. После большого осеннего разлива русло реки в месте переправы, и без того широкое из-за многочисленных проток, ответвлявшихся от фарватера, достигало ширины 6 верст. По скользкому, во уже крепкому льду колонна кавалеристов перешла через Аргунь и устремилась на юг по восточному берегу реки. К 7 часам утра, еще раз переправившись через Аргунь, головной 75-й кавполк вышел к линии железной дороги в тылу Чжалайнорского гарнизона. Когда об этом доложили Рокоссовскому, он отдал приказ:

– Взорвать железнодорожное полотно! Вывести из строя телеграфную линию!

Появление кавалеристов Рокоссовского в тылу китайских войск было, по всей вероятности, полной неожиданностью для них, потому что спустя буквально несколько минут после выхода кубанцев к железной дороге со стороны Чжалайнора показался поезд, следовавший на Хайлар. Так как саперы не успели взорвать путь, батарея кубанцев по приказу комбрига, развернувшись, с открытой позиции несколькими снарядами остановила состав. Из вагонов в панике начали выскакивать офицеры и солдаты, открыв беспорядочную стрельбу, они бросились врассыпную. Тогда последовала конная атака эскадрона 74-го полка. Разрозненные группы противника были уничтожены, а сложившие оружие 29 человек (в том числе 16 офицеров) взяты в плен. В поезде у захваченных пленных кубанцы обнаружили ценные документы, позволившие впоследствии с достаточной ясностью разоблачить авантюристические планы китайских милитаристов относительно советского Забайкалья.

Захватив поезд, бригада к 10 часам утра, переправившись по льду через Мутную протоку, под редким артиллерийским огнем противника со стороны южной окраины Чжалайнора вышла в район сопки «Мать». Сопку пытались оборонять небольшие группы пехотинцев противника, но они были быстро оттуда выбиты. После этого продвижение замедлилось, так как стрелковые части, которые должны были атаковать Чжалайнор с севера, еще не подошли.

Несколько часов прошли в ожидании. Очевидно, присутствие бригады Рокоссовского в тылу противника, перехват кавалеристами железной дороги беспокоили китайское командование, и со второй половины дня оно попыталось отбросить кубанцев, но эти попытки были легко ликвидированы советскими бойцами. Около 14 часов наблюдением была отмечена пехота противника, пытавшаяея охватить левый фланг расположения бригады. Рокоссовский распорядился атаковать противника. 3-й эскадрон 74-го кавполка выполнил это распоряжение: конники уничтожили до роты солдат, 15 из них взяли в плен. Немного позже в том же районе появился китайский батальон, двигавшийся из Чжалайнора с явной целью ударять во фланг бригады. Тогда Рокоссовский бросил в атаку в конном строю эскадроны 75-го полка. Поддержанные пулеметным огнем, кавалеристы настигли противника у безымянной высотки. Более 200 вражеских солдат было убито, 39 взято в плен. Потерн полка во время атаки составили 7 убитых и 5 раненых. Характерно, что во время атаки китайские солдаты, бросавшие оружие, вновь хватались за него и стреляли в спину проскакавшим мимо них кавалеристам.

Намеченная вечером атака Чжалайнора не состоялась. С 20 часов части бригады отошли с занимаемых позиций в район сопки «Мать», где и провели ночь. Ночевка эта была тяжелой: под открытым небом, при низкой температуре и сильном северо-западном ветре. Командование бригады не имело возможности эвакуировать раненых. Положение ухудшалось и тем, что не было воды для лошадей и горячей пищи для бойцов.

Но больше всего Рокоссовского беспокоило то, что он не знал о положении дел в других частях группы. Бригада оказалась в тылу противника, оторванной от своих войск. Лишь к исходу 17 ноября на короткое время удалось установить связь по радио со штабом группы, и с утра 18 ноября совместно со 108-м стрелковым толком, подошедшим за ночь, кубанцы возобновили наступление на Чжалайнор. Несмотря на сильный ружейный и пулеметный огонь противника, его сопротивление около 11 часов было сломлено, и бой закипел на улицах города. Засевших в домах и упорно оборонявшихся китайских солдат пришлось выбивать гранатами. Вскоре Чжалайнор был в руках советских войск.

17—18 ноября 1929 года кавалеристы 5-й отдельной бригады выдержали серьезный экзамен. Без пищи и сна в течение» двух дней, пронизываемые ледяным ветром, под сильнейшим ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем преодолевали они крутые, голые каменные сопки, изрытые несколькими рядами окопов, рвов, блиндажами.

Часть войск противника все же сумела вырваться из Чжалайнора и уйти на юг. В погоню за ними Рокоссовский отправил 75-й кавполк. Около 14 часов кавалеристы настигли отходящие китайские частив 10—12 верстах юго-западнее разъезда Аргунь и атаковали их в конном строю. Результат был следующим: около 300 убитых врагов и 32 пленных. От дальнейшего преследования пришлось отказаться, так как лошади кубанцев крайне устали и уже много часов были непоенными.

После взятия Чжалайнора бригада 19 ноября отдыхала, расквартировавшись в поселке. На следующий день ее перебросили западнее, к станции Маньчжурия, где еще сопротивлялся окруженный гарнизон китайских войск. 20 ноября генерал Лян Чжу-цзян отдал приказ о капитуляции, но 5-я кавбригада получила еще одно, последнее в этой операции, задание: перехватить путь отхода прорвавшейся от крепости Любенсян к югу группы противника и уничтожить ее. И эту задачу бригада Рокоссовского выполнила блестяще. Настигнув врага к 11 часам, 73-й и 75-й кавполки атаковали его при поддержке артиллерии и уничтожили. Лишь незначительные группы китайских солдат смогли уйти в глубь сопок. Это была последняя кавалерийская атака кубанцев во время конфликта на КВЖД. Это был и последний бой, которым Рокоссовский руководил в качестве кавалерийского командира.

После окончания гражданской войны среди командиров Красной Армии шли споры о возможности применения кавалерии в будущих военных конфликтах. Результаты действий 5-й кавбригады в Чжалайнор-Маньчжурской операции показали, что конница, по крайней мере, против такого противника, как китайские милитаристы, еще имеет большие шансы, на успех. В своих «Выводах и пожеланиях по рассмотрению боевых операций, проведенных 5-й отдельной Кубанской кавбригадой» ее командир писал: «Действия в конном строю при борьбе с китармией наших дней возможны, и конные атаки являются одной из наиболее частых форм боя». Подробно и последовательно рассматривая все вопросы применения кавалерии и ее взаимодействия с другими родами войск, Рокоссовский заключал: «Действия частей бригады в конном строю (конные атаки) имели место в течение всех трех дней операции и полностью себя оправдали, так как конными атаками противнику был нанесен наибольший ущерб. За период боев частями бригады было проведено до восьми атак, и все они имели положительные результаты... Успех атак обеспечивался их внезапностью, стремительностью и правильным нацеливанием подразделений».

Некоторое время, пока шли переговоры об урегулировании конфликта, бригада Рокоссовского стояла в Чжалайноре. Советские бойцы и командиры сделали все, чтобы обеспечить нормальную жизнь в городе, и заслужили признательность и уважение его жителей. Когда в конце декабря 1929 года бригада покидала Чжалайнор, рабочие угольных копей, расположенных в этом районе, в знак благодарности преподнесли красноармейцам знамя и адрес: «Красным кубанцам от рабочих Чжалайнорских копей. Мы, рабочие Чжалайнорских копей в составе 400 человек, выражаем свою признательность частям Красной Армии за их хорошее, заботливое к нам отношение. За все время нахождения в Чжалайноре частей Красной Армии не было ни одного случая мародерства или грубого отношения к нам красноармейцев. В знак своей признательности и благодарности преподносим вам – красным кубанцам – знамя и сей адрес».

В боях во время конфликта на КВЖД 5-я отдельная Кубанская кавбригада показала отличную боевую подготовку, и многие ее бойцы и командиры были награждены. Главную роль в успехе бригады сыграло уверенное руководство Рокоссовского. За годы, прошедшие со времени окончания гражданской войны, он многому научился, а богатый военный опыт давал ему возможность в сложной обстановке добиваться наилучших результатов. Признанием заслуг командира 5-й отдельной Кубанской кавбригады служило его награждение 13 февраля 1930 года третьим по счету орденом Красного Знамени. Но Рокоссовский уже не командовал кубанцами – на время он оставил Забайкалье.

Теперь путь Рокоссовского лежал на Запад: он получил назначение командиром 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизии, входившей в состав Белорусского военного округа. Сформированная в апреле 1919 года под Астраханью, дивизия имела богатую и яркую боевую историю. Во время гражданской войны ее полки дрались с белогвардейцами под Астраханью, Царицыном, Кизляром, Пугачевском, Бузулуком. В послевоенное время дивизию возглавляли такие видные советские командиры, как Н. Д. Каширин, Г. Д. Гай, Д. Сердич.

По сравнению с 5-й Кубанской кавбригадой дивизия была большим и сложным организмом. В составе каждого из ее четырех полков (37, 38, 39 и 40-го) имелось шесть эскадронов, пулеметный эскадрон (16 пулеметов на тачанках), полковая батарея, взводы связи, саперный, химический и полковая школа по подготовке младшего комсостава. Общая численность дивизии достигала 7 тысяч человек.

Дислоцировалась дивизия в Минске и его окрестностях. В то время государственная граница с Польшей проходила наподалеку от Минска, и дивизия всегда должна была находиться в полной боевой готовности, так как взаимоотношения Советского государства с панской Польшей в тот период оставляли желать лучшего. Впрочем, за годы службы на Дальнем Востоке Рокоссовский и сам привык к тому, что ежеминутно можно было ожидать боевой тревоги, и научился поддерживать состояние постоянной боевой готовности в подчиненных ему частях.

С головой окунулся Рокоссовский в новую работу, стараясь поддержать славу дивизии. В этом он преуспел. Полевые учения и участие в окружных маневрах, проводившиеся ежегодно в Белорусском военном округе, неизменно проходили для полков дивизии с успехом. Поддерживать традиции дивизии Рокоссовскому помогали его подчиненные – командиры полков. Один из них, Г. К. Жуков, командовавший сначала 39-м кавполком, а затем 2-й бригадой дивизии, писал 35 лет спустя: «Рокоссовский был очень хорошим начальником. Блестяще знал военное дело, четко ставил задачи, умно и тактично проверял исполнение своих приказов. К подчиненным проявлял постоянное внимание и, пожалуй, как никто другой умел оценить и развить инициативу подчиненных ему командиров. Много давал другим и умел вместе с тем учиться у них. Я уже не говорю о его редких душевных качествах – они известны всем, кто хоть немного служил под его командованием».

7-й кавдивизией Рокоссовский командовал сравнительно недолго. Служебный долг вновь звал его на Дальний Восток. Там, в Маньчжурии, завязывался первый узел будущей мировой войны, разгорался пожар, который спустя несколько лет вновь охватил весь мир.

Без объявления войны в 1931 году Япония вторглась в Маньчжурию и начала ее оккупацию. Руководящие японские правительственные и военные круги открыто заявляли о своих планах захвата советского Дальнего Востока, и Северный Китай должен был служить им в качестве плацдарма для нападения на СССР. Советское правительство было вынуждено срочно укреплять свои восточные границы. Туда, в Забайкалье и Приморье, направлялись новые части и соединения, а расположенные ранее там переформировывались и пополнялись.

Переформировать 5-ю отдельную Кубанскую бригаду в дивизию было поручено Рокоссовскому. 22 февраля 1932 года он снова вступил в командование кубанцами. Обстановка в Маньчжурии была тревожной, там шла борьба между японскими и китайскими войсками. Поэтому формирование и сколачивание частей было проведено в кратчайшие сроки, и с середины марта 1932 года в Забайкальской группе войск числится 15-я кавалерийская дивизия в составе 64, 73, 74 и 75-го кавполков, 15-го конно-артиллерийского полка и 15-го отдельного механизированного дивизиона (в сентябре этого же года дивизион был развернут в 15-й механизированный полк).

Размещался штаб дивизии все в том же самом военном городке. Начальником его гарнизона был назначен Рокоссовский. Главной заботой, постоянным центром его работы, разумеется, и в эти годы была боевая подготовка вверенных ему бойцов и командиров. Материалы архивов дают наглядное представление, с каким вниманием и строгостью относился к этой стороне дела Рокоссовский и в мирное время. В приказе от 1 июня 1933 года он отмечает крупные недочеты, обнаруженные в стрелковой подготовке 73-го полка, и пишет об их причинах: «В основном низкая стрелковая подготовка этого полка объясняется общей расхлябанностью всего состава полка, неумением организовать стрельбы, отсутствием внешнего воинского вида, невысокой дисциплинированностью и попытками большинства начсостава свои неудачи объяснять различными объективными причинами». И как следствие всего этого командир дивизии приказал: «За допущенную расхлябанность, неорганизованность и слабую подтянутость полка, а также за слабое знание начсоставом полка основных уставов, командиру-комиссару полка и помполиту, допустившим такое положение, объявляю выговор».

Поскольку дивизия Рокоссовского была кавалерийской, командир ее особо следил за конной подготовкой бойцов, требовал, чтобы подчиненные ему командиры любили и знали конное дело, и был очень отрог с теми, -кто пренебрегал этой стороной подготовки кавалеристов. Характерен в этом отношении его приказ от 10 мая 1934 года о результатах поверки боевой подготовки полковой школы 73-го кавполка, в котором звучит неприкрытая насмешка над незадачливыми кавалеристами: «Управление конем не отработано, курсанты овладели лишь одним из способов управления – это поводом, причем управление производится чрезвычайно грубо, основной вид управления – шенкель – совершенно не отработан... Получается весьма оригинальная для конницы картина, когда не всадник управляет конем, а конь всадником. Как следствие этого лошади на препятствие не идут, обносят препятствие или останавливаются перед таковым, и всадник не в силах заставить коня преодолеть препятствие...»

Немалое место в планах работы командир 15-й кавдивизии отводил спортивной и физической подготовке своих подчиненных. Опытный, бывалый солдат, он хорошо знал, что только закаленные, крепкие бойцы способны вынести тяжесть войны и от подготовки каждого бойца зависит успех части в целом. Учитывая возможность военного столкновения, Рокоссовский приучал своих бойцов совершать напряженные и форсированные марши и марш-броски в любую погоду, днем и ночью, по дорогам и без дорог. Он требовал от командиров полков, чтобы они овладевали искусством с ходу развертываться в боевые порядки для стремительной атаки врага, для преследования его после боя до полного уничтожения. Все это под силу только хорошо подготовленным физически людям. Будучи сам образцом и в этом отношении (рабочий день Рокоссовского неизменно начинался с интенсивной зарядки, а всеми конными видами спорта он продолжал заниматься и в сорок лет), командир 15-й кавдивизии требовал того же и от подчиненных ему командиров. Иногда приходилось делать это в приказном порядке. 8 октября 1933 года датирован следующий приказ: «Ежедневно в течение 45 минут со всем начальствующим составом производить физзарядку, как меру, способствующую успеху тактического и стрелкового дела».

Угроза столкновения с японскими милитаристами, обосновавшимися в Маньчжурии, требовала от командиров частей и соединений не только постоянной боевой готовности, но и детального знания возможного противника, его особенностей, его языка. Командование Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) и командир Забайкальской группы войск (им был в этот период И. К. Грязнов) обязали весь начальствующий состав ОКДВА изучать японский язык, отводя для этого за счет командирской учебы определенные часы. О серьезности, с которой подходили к этому делу в дивизии Рокоссовского, свидетельствует следующий его приказ: «На всех тактических учениях и штабных учениях практиковать опрос пленных по имеющимся словарям, пленных изображают один-два командира, отвечающих только на японском языке. С июля сего года во всех штабах частей установить один день в пятидневку, закрепив в этот день один час, в течение которого весь разговор в штабе лицами начальствующего состава ведется только на японском языке, пользуясь словарем. Изучению японского военно-разговорного языка придать исключительное значение, поставив целью к декабрю сего года овладеть всем начальствующим составом всей суммой слов разговорника словаря».

Требовательный к себе, Рокоссовский не терпел никаких нарушений дисциплины или тем более проступков, ведших к понижению боеспособности подчиненных ему частей. В таких случаях Рокоссовский, бывший гуманным человеком, стремившийся в своих подчиненных видеть в первую очередь людей, не колебался. Так, ему стали известны факты очковтирательства, к которому прибегли некоторые командиры 64-го кавполка, чтобы улучшить свои показатели на стрельбах. В приказе от 9 декабря 1933 года по этому поводу Рокоссовский писал: «Такое явление говорит о потере бдительности со стороны ответственных за боевую подготовку лиц, забывших, по-видимому, о том, что части стоят на одной из ответственных на данном этапе границ, и от их повседневной боеготовности зависит исход первых боев с врагом, который попытается перейти эту границу, и что за обман самих себя частям придется в первых же боях расплачиваться большой кровью...» За столь серьезный проступок командир 1-го эскадрона 64-го полка был отдан под суд, несколько других командиров получили по 20 суток ареста, а командир полка – строгий выговор.

Будучи нетерпимым ко всякому проявлению недисциплинированности, командир 15-й кавдивизии с особой строгостью относился также к тем из подчиненных ему командиров, кто допускал грубость в отношении бойцов. Очень показателен для характера Рокоссовского хранящийся в архиве приказ от 23 ноября 1934 года, написанный его рукой и содержащий в концентрированной форме основные взгляды Рокоссовского на то, как должен вести себя командир с подчиненными. Отметив, что в частях его дивизии он все еще наблюдает факты грубого отношения к подчиненным в даже случаи рукоприкладства, Рокоссовский продолжал:

Подобному поведению советского командира Рокоссовский не находил оправдания н требовал веста с ним самую решительную борьбу: «Нет командиров в РККА, не умеющих владеть собой, в нужный момент взять себя в руки, ибо такие люди не могут быть командирами, они в боевой обстановке неспособны будут вести людей в бой и заставить себя выполнять самые опасные задачи».

В то же время Рокоссовский решительно выступал против каких-либо послаблений дисциплины:

Не только боевая и строевая подготовка полков дивизии занимали время у ее командира. У начальника гарнизона было большое ж хлопотливое хозяйство. И за санитарно-эпидемическое состояние городка, и за пожарную охрану, а за самозаготовку дров на зиму, и за многие другие мелкие, но важные дела отвечал начальиик гарнизона. Он активно участвует в работе общественных организаций района: именно по его предложению 86-й разъезд в память о событиях 1929 года был переименован в станцию Отпор (ныне станция Забайкальская). По инициативе Рокоссовского в городке, расположенном в степной местности, где нет деревьев, был разбит парк. К сожалению, впоследствии, уже в годы Великой Отечественной воины, большая часть деревьев была вырублена.

Во всех этих делах, больших и малых, находит применение кипучая энергия, жар души Рокоссовского, настоящего военачальника-коммуниста. И в годы мирной жизни, и в период Великой Отечественной войны, и после нее – везде и всегда он оставался настоящим членом партии большевиков, делавшим все от него зависящее для усиления мощи Советских Вооруженных Сил, для укрепления обороны нашей страны. На всех постах, будь то полк, бригада, дивизия, корпус, он активно участвует в партийной жизни. В качестве одного из делегатов от коммунистов Красной Армии в январе – феврале 1932 года Рокоссовский участвует в заседаниях XVII партийной конференции, принявшей важнейшие решения по составлению директив второго пятилетнего плана развития народного хозяйства нашей страны.

Лишь в редкие часы отдыха командир 15-й дивизии мог побродить в забайкальских сопках с ружьем или посидеть с удочкой над быстрыми речками – страсть охотника не угасала в нем всю жизнь. Так пробежали четыре года. Впоследствии Константин Константинович говорил о них: «С самым большим удовольствием вспоминаю службу в полку и дивизии. И особенно... в Забайкалье... Хорошее было время».

Огромная работа командира дивизии вскоре стала давать знать о себе. Уже через год после сформирования дивизии командование Забайкальской группы ОКДВА отмечало хорошее состояние ее полков и отличное знание начальствующим составом, в первую очередь самим Рокоссовским, маньчжурского театра военных действий и вероятного противника. В результате поверки боевой подготовки частей дивизии в сентябре 1933 года дивизия получила оценку «хорошо», а начальник штаба управления по боевой подготовке РККА в тот же период писал, что полки вполне сколочены и боеспособны; тактическая подготовка частей гарнизона выделяется на одно из первых мест в Забайкальской группе частей ОКДВА и части гарнизона могут выполнять сложные и ответственные задачи, налагаемые на современную конницу.

За успехи в подготовке частей дивизии Рокоссовский получает еще одну награду – орден Ленина, первый из семи таких орденов, заслуженных им в рядах Советской Армии. Когда в сентябре 1935 года в Красной Армии были введены персональные воинские звания для командного состава, Рокоссовский получил звание комдива. В начале 1936 года ему приходится распрощаться с Забайкальем – он становится командиром 5-го кавалерийского корпуса, входившего в состав Ленинградского военного округа.

После службы в безвестной станице Рокоссовский стал начальником гарнизона старинного русского города Пскова. Расположенный в непосредственной близости от тогдашней государственной границы с буржуазной Эстонией, 5-й кавалерийский корпус включал в себя три дивизии – 16, 25 и 30-ю. По служебным делам Рокоссовский теперь часто бывал в Ленинграде и Москве. Основное же время командира корпуса занимали поездки в дивизии, инспектирование частей, организация обучения войск.

Середина 30-х годов была временем реорганизации Советских Вооруженных Сил. В 1935—1938 годах стал возможным переход к кадровой системе комплектования дивизий, и уже к началу 1936 года территориальные дивизии не составляли и четверти всех дивизий Красной Армии. Одновременно происходило перевооружение советских войск. За годы двух предвоенных пятилеток огромные изменения произошли как в пехоте, так и в артиллерии Красной Армии, заново были созданы бронетанковые и военно-воздушные силы. Серьезные перемены претерпела и конница, все еще составлявшая существенную часть сухопутных войск Красной Армии. С 1934 по 1939 год в кавалерийских дивизиях более чем на 40 процентов возросло количество артиллерии, на 30 процентов – ручных пулеметов, на 21 процент – станковых. У кавалеристов появилась зенитная артиллерия, почти на треть увеличилось число танков в механизированных полках дивизий, а сами эти полки стали теперь обязательной составной частью кавалерийских дивизий.

Освоение огромного количества самой разнообразной техники, обучение вновь прибывающих контингентов военнослужащих требовали всего времени командира корпуса. Поэтому жизнь Рокоссовского в эти годы проходила в постоянных разъездах. Вот только несколько недель из повседневных будней командира 5-го кавалерийского корпуса, проследить за которыми дают нам возможность архивные документы.

4 января 1937 года он провел в 16-м конно-артиллерийском полку и обнаружил ряд недостатков в боевой подготовке артиллеристов.

С 6 по 9 января Рокоссовский вместе со своим помощником по политчасти дивизионным комиссаром И. С. Балашовым и начальником 3-го отдела штаба корпуса майором Г. М. Брагиным находился у самой границы и инспектировал части 30-й кавдивизии.

12 января командир корпуса убыл в Москву. Там с 15 по 21 января состоялся XVII Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов, рассматривавший проект новой Конституции РСФСР, и Рокоссовский в качестве одного из делегатов присутствовал на съезде, слушал речь Михаила Ивановича Калинина о проекте Конституции, закреплявшей достижения советского народа.

23 января Рокоссовский возвратился из Москвы и несколько дней потратил на инспектирование частей псковского гарнизона.

30 января вместе с начальником штаба корпуса Журавлевым он отправился в Ленинград, в штаб ЛВО, и возвратился оттуда только 10 февраля. Но уже через день, 12 февраля, Рокоссовский уехал для инспектирования частей 16-й кавдивизии.

15 февраля он возвратился в Псков и в тот же день отправился на границу. Вернувшись оттуда 17 февраля, Рокоссовский уже 23 февраля был вновь на границе.

24 февраля он опять в Пскове, а на следующий день уезжает на полевые учения по поверке штаба 25-й кавдивизии...

Всего 50 дней, но какое разнообразие являют собой эти мирные будни военного начальника! Сколько поездок! И в каждой из них встречи с сотнями людей, десятки часов напряженного труда! Так из месяца в месяц, без устали и перерыва... К сожалению, в августе 1937 года плодотворная деятельность Рокоссовского была прервана: став жертвой клеветы, он был арестован. Решительно, с негодованием отверг Рокоссовский предъявленные ему нелепые обвинения в связях с польской и японской разведками. Это были очень трудные для него дни, недели, месяцы, годы. Однако справедливость была восстановлена, твердость возымела действие: в марте 1940 года «дело» Рокоссовского была прекращено, его полностью восстановили в правах.

Весной 1940 года семья Рокоссовских отдыхала на юге, а по возвращении с курорта Рокоссовский был принят народным комиссаром обороны маршалом С. К. Тимошенко, с которым они были знакомы еще с начала 30-х годов. Тогда Тимошенко командовал 3-м кавалерийским корпусом, в состав которого входила 7-я Самарская кавдивизия.

Нарком принял Рокоссовского тепло, по-товарищески и предложил ему вступить в командование тем же 5-м кавалерийским корпусом. Но так как корпус в тот момент находился в пути (его перебрасывали на Украину), Тимошенко направил генерал-майора Рокоссовского8 в распоряжение командующего Киевским военным округом – генерала армии Жукова.

В Киеве Рокоссовский был включен командующим округом в группу командиров, инспектировавших войска округа перед освободительным походом в Бессарабию. Еще в 1918 году боярская Румыния, воспользовавшись слабостью Советской республики, захватила Бессарабию. Советское правительство никогда не признавало юрисдикции румынских властей над этой исконной территорией России. Летом 1940 года пришло время для окончательного решения этого вопроса. 26 июня 1940 года в адрес румынского правительства была направлена нота, в которой сообщалось, что «Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу».

Так как не исключена была возможность сопротивления войск Румынии вступлению советских частей на территорию Бессарабии, в Киевском военном округе готовились соответствующие мероприятия. Однако до военных действий дело не дошло: румынское правительство приняло советские предложения, и в 2 часа дня 28 июня 1940 года встречаемые цветами советские войска вступили на территорию Бессарабии. Освободительный поход Красной Армии превратился в большой праздник для народа Бессарабии. Вместе с тем во время похода обнаружились существенные недостатки в организации движения и управления войсками, и с этой точки зрения он был очень поучительным для Рокоссовского.

Вернувшись из Бессарабии, он вступает в командование 5-м кавалерийским корпусом. Приобретенный во время похода в Бессарабию опыт командир корпуса старался использовать немедленно при организации боевой подготовки войск. Но командовать кавалерийским корпусом ему долго не пришлось.

Значение конницы как рода войск на протяжении многих лет падало. Уже в первой мировой войне наличие сплошного фронта, массовых армий, насыщенных автоматическим оружием, скорострельной артиллерией, делало невозможным успешное применение кавалерии в конном строю. Поэтому во всех армиях число кавалерийских соединений на протяжении межвоенного периода неуклонно сокращалось и одновременно возрастало значение танков. Этот род войск в Красной Армии получил большое распространение еще с начала 30-х годов, и именно в Красной Армии в 1932—1зЗЗ годах впервые в военной истории были сформированы крупные бронетанковые соединения – механизированные корпуса. Начало второй мировой войны показало, что создание крупных танковых соединений – правильный путь. Сконцентрированные в мощные ударные кулаки бронетанковые силы фашистской Германии оказались способными в течение нескольких недель расправиться не только с войсками относительно слабея Польши, но и раздавить армию Франции, шансы которой до начала войны оценивались специалистами достаточно высоко. Командование Красной Армии, руководствуясь советской передовой военной теорией и опытом военных действия в Западной Европе, во второй половине 1940 года вновь приступило к организации механизированных корпусов. К этому времени имелись и материальные предпосылки для их создания. Советский народ не жалел для родной Красной Армии средств, только с января 1939 года по 22 июня 1941 года на ее вооружение поступило более 7 тысяч танков. Создавались механизированные корпуса и в Киевском военном округе; одним из них – 9-м – и было предложено командовать Рокоссовскому.

Нельзя сказать, что решение о переходе из кавалерии Рокоссовский принял с легким сердцем. Ведь в ее рядах он провел более четверти века, здесь он со ступеньки на ступеньку поднимался по служебной лестнице, здесь он, по его собственным словам, «работал уверенно, чему способствовало то, что хорошо понимал своеобразный характер командиров-кавалеристов». Как-то будет идти дело в механизированных войсках? Правда, кое-какой опыт руководства механизированными частями у Рокоссовского был, ведь в состав кавалерийских дивизий с начала 30-х годов в обязательном порядке входил механизированный полк. Кроме того, как опытный командир Рокоссовский понимал богатые перспективы, открывавшиеся перед бронетанковыми соединениями. «Все вместе взятое придало мне бодрости, – писал он позднее, – и, следуя пословице, что „не боги горшки лепят“, я со всей энергией приступил к новому делу, понимая, что формировать корпус придется форсированными темпами».

Чтобы уяснить, какова была ответственность командира механизированного корпуса, надо знать, что представлял собой этот корпус. В 9-й механизированный корпус входили три дивизии: 131-я моторизованная стрелковая дивизия, которой командовал полковник Н. В. Калинин, 35-я танковая дивизия (командир – генерал-майор Н. А. Новиков) и 20-я танковая дивизия (командир – полковник М. Е. Катуков). Каждая танковая дивизия состояла из двух танковых, мотострелкового, артиллерийского полков и различных подразделений. Ей полагалось иметь 375 танков. Механизированная дивизия имела меньшее количество танков. Всего же корпусу по штатам военного времени необходимо было располагать 1031 танком; личный состав его превышал 35 тысяч человек.

Управление такой махиной в любой обстановке требует от командира и умения, и огромной воли. Задача командира 9-го механизированного корпуса осложнялась тем, что корпуса еще не было, его следовало создать. А время было очень тревожное. Фашистская Германия оккупировала почти всю Европу, и перед каждым человеком, будь то простой гражданин СССР или же военачальник ранга Рокоссовского, возникал вопрос: что же делать? «Откровенно говоря, мы не верили, что Германия будет свято блюсти заключенный с Советским Союзом договор, – писал впоследствии Рокоссовский. – Было ясно, что она все равно нападет на нас».

А раз так, значит, и действовать нужно соответственно. Не теряя времени, уже в процессе формирования Рокоссовский начинает всестороннюю подготовку подразделений, частей и всего соединения в целом. Обучение большинства прибывающих людей приходилось начинать с азов. Немало следовало сделать и командному составу вновь формируемого корпуса. Командиры его практикуют командно-штабные выходы в поле, военные игры на картах и полевые поездки по местам возможных маршрутов движения корпуса. Не дожидаясь приказа, Рокоссовский обязал всех своих подчиненных командиров обеспечить боевую готовность подразделений и частей.

Понимая значение фактора внезапности в современной войне, командир 9-го механизированного корпуса с тревогой наблюдал за тем, что не все было сделано в Киевском округе, чтобы предупредить внезапное нападение врага. Сравнение со службой на Дальнем Востоке невольно приходило ему на ум: «При малейшей активности и передвижении частей по ту сторону границы наши войска всегда были готовы достойно встретить любые попытки „соседа“. Все соединения и части, находившиеся в приграничной зоне, были в постоянной боевой готовности, определяемой часами. Имелся четко разработанный план прикрытия и развертывания главных сил, и он менялся в соответствии с переменами в общей обстановке на данном театре.

В Киевском военном округе этого, на мой взгляд, недоставало».

Своими опасениями Рокоссовский поделился во время окружной полевой поездки с другими командирами – генералами И. И. Федюнинским, С. М. Кондрусевым, Ф. В. Камковым, и мнения их сошлись: нужно быть наготове. Поэтому, когда перед самым началом военных действий из штаба округа внезапно поступил приказ выслать артиллерийские полки дивизий на полигоны, большинство которых находилось в приграничной зоне, Рокоссовский сумел доказать, что необходимую подготовку артиллеристов возможно обеспечить на месте. Артиллерийские полки остались в дивизиях, и это имело немаловажное значение во время боев корпуса в первые дни войны.

Больше всего беспокоило командира корпуса то, что не прибывала давно обещанная новая материальная часть. Прошел уже и май 1941 года, и июнь перевалил за половину, а долгожданных новых танков – T-34 и KB – все еще не было. К роковому дню 22 июня корпус располагал почти полностью личным составом и для обучения людей уже немало было сделано, но танков имелось не более трети положенных по штату, и были эти танки устаревших типов: Т-26, БТ-5, БТ-7. К тому же моторы их были сильно изношены, и Рокоссовскому пришлось ограничить использование танков для учебных целей, так как дальнейшая работа моторов грозила в момент опасности, оставить механизированный корпус вообще без танков. Подобное положение с техникой, впрочем, было и в других механизированных корпусах Красной Армии. Бронетанковые войска СССР к началу войны находились в стадии реорганизации и перевооружения.

Прошло три недели июня. В субботу 21 июня командир 9-го механизированного корпуса проводил разбор командно-штабного ночного корпусного учения. Рабочая неделя кончалась. В воскресенье, казалось, можно бы и отдохнуть. Рокоссовский предложил командирам дивизий с утра отправиться на рыбалку. С тем и разошлись, а поздно вечером в штабе корпуса были получены сведения о переходе через границу ефрейтора немецкой армии, поляка из Познани, сообщившего, что на следующее утро предстоит нападение немцев. Тогда Рокоссовский отменил поездку и дал указания командирам дивизий быть наготове. В штабе 9-го механизированного корпуса в Новоград-Волынском наступила ночь.

Шли последние чаем мирной жизни Советской страны. В Бергхофе фюрер «третьего рейха» Адольф Гитлер заканчивал письмо главе королевского итальянского правительства дуче Бенито Муссолини. Поставив своего союзника в известность о принятии «самого трудного в моей жизни решения» – решения о нападении на СССР, – Гитлер продиктовал последние слова: «Я чувствую себя внутренне снова свободным после того, как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом при всем искрением стремлении добиться окончательной разрядке часто сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами. Я счастлив, что освободился от этого морального бремени...»

В Москве, в Народном комиссариате обороны нарком Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков заканчивали составление директивы, которую следовало немедленно передать в войска:

Передача директивы в округа была завершена лишь в 00.30 минут 22 июня 1941 года. К этому времени фашистский зверь уже полностью изготовился к прыжку. Советским же воинам оставалось слишком мало часов, даже минут, для выполнения директивы, и многие, слишком многие из них никогда не узнали о ее существовании. Пройдет еще три часа, чудовищный удар обрушится на нашу страну, и потребуются все силы ее рабочих и крестьян, все мужество и стойкость ее солдат и все знания и опыт ее военачальников для того, чтобы отразить этот удар. И в этот страшный час генерал-майор Константин Константинович Рокоссовский окажется верным сыном своей Родины и военачальником, достойным ее славы.