"Золотой ястреб" - читать интересную книгу автора (Йерби Фрэнк)

ГЛАВА 21

Порт Сан-Лазаро был самым мощным военным сооружением во всем вице-королевстве Перу. Однако в июле 1695 года, когда Кит и Бернардо попали туда, он был готов только наполовину. За одну неделю вся благодарность, которую они чувствовали к дону Луису за то, что он спас им жизнь, исчезла. Теперь они думали, что граф просто заменил им одну казнь на другую.

С самого раннего утра, пока еще не погасли звезды, и до позднего вечера, когда уже появилась луна, Кит и Бернардо работали на стенах форта. Целый день солнце нещадно палило их. Им казалось, что и море, и земля плавают в бело-золотом мареве, а все происходящее – совершенно нереально.

Пот заливал им глаза, мешая ясно видеть окружающие предметы. К тому же, как только они пытались осмотреться и немного отдохнуть, на их спины тут же опускались тяжелые плети испанских стражников. Вскоре их плечи были покрыты многочисленными перекрещивающимися незаживающими ранами. Их страдания усиливались из-за многочисленных насекомых, тучами вьющихся над их окровавленными спинами. Было бы тяжело сказать, какая часть дня была наихудшей. По утрам, когда еще не рассеялась тропическая тьма, они работали в каменоломне, вырубая и вытаскивая на поверхность каменные плиты почти что голыми руками. Днем, когда становилось еще жарче, их перебрасывали на другую работу.

Они складывали квадратные каменные плиты на телеги, запряженные быками. Плиты были такими тяжелыми, что их с трудом поднимали несколько человек. Было уже немало случаев, когда огромные плиты вырывались из рук измученных людей и насмерть давили несчастных.

Когда они возвращались в форт, еле волоча израненные босые ноги по каменной мостовой, даже щелкающие в воздухе и опускающиеся на их окровавленные плечи плетки охранников не могли заставить их двигаться быстрее. К этому времени безжалостные лучи солнца сменялись обжигающе-холодной тьмой. В форте они разводили известковый раствор и устанавливали плиты на место. С помощью молотков и резцов они обтесывали их, придавая плитам подобие правильных прямоугольников. Почти все работы они выполняли без всяких приспособлений. Вооруженные солдаты, потевшие под своими тяжелыми шлемами, не были расположены к снисходительности. Они гораздо больше заботились о мулах и быках и совершенно не обращали внимания на страдания несчастных пленников, оставляя их умирать без всякой помощи. Не проходило недели, чтобы кто-то из рабов-индейцев не умер от непосильной работы, палящего солнца и плетей охранников.

Наконец капитан, ответственный за инженерные работы, сдался. В конце концов, его основной задачей было строительство форта, а не массовое убийство индейцев. Но им двигало отнюдь не милосердие. Он потребовал у губернатора предоставить ему негров для более успешного продолжения строительства. Его требование было тут же удовлетворено, потому что страх нападения превратился в Картахене в навязчивую идею. После этого работы пошли гораздо скорее.

Черным была совершенно нипочем даже восьмидесятиградусная жара. Они так хорошо работали, что капитан предоставил им некоторые поблажки, хотя они по-прежнему оставались для него домашней скотиной, только более полезной, чем военнопленные или индейцы. Он приказал своим охранникам пореже пускать в ход плетки и увеличить неграм рацион. Это обстоятельство спасло жизни Кита и Бернардо еще в самом начале их заключения.

Бернардо, будучи исключительно добрым человеком, совершенно не сторонился негров, как это делали остальные военнопленные. Он пользовался любым случаем, чтобы поговорить с ними на их невообразимом испанском жаргоне, смеялся их шуткам, ухаживал за их больными и вскоре совершенно развеял их подозрительность. Это было невероятно, но за короткое время он завоевал не только их уважение, но даже больше – их любовь. Не зная, чем еще выразить свои чувства, они стали делиться с ним своим пайком. Бернардо, в свою очередь, делил их подношения с Китом. В результате они выжили, когда остальные военнопленные умерли. Вот почему к апрелю 1696 года Кит и Бернардо остались единственными белыми пленниками в форте. Даже стражники привыкли смотреть на них как на постоянных обитателей и били их так же редко, как и негров.

Черные уважали и Кита, но они так и не научились любить его. Кит был очень молчалив и не давал воли эмоциям. По ночам он вместе с Бернардо сидел в окружении чернокожих в лагере пленных, расположенном вблизи недостроенной стены, но большей частью молчал, потому что его мысли были далеко. Ни он, ни Бернардо не были здоровы. Даже с подношениями негров они постоянно находились на грани голода. Но несмотря на то, что его тело во многих местах было покрыто шрамами, его мускулатура стала почти такой же, как у Бернардо. Хотя при этом он не стал безобразным, а походил, скорее, на юного Геркулеса.

Почти каждую минуту Кит думал о побеге. Он вспоминал рассказы пиратов, в его памяти всплывали многочисленные истории побегов. Кит и сам пытался убежать. С помощью украденного резца он и Бернардо почти четыре месяца пробивались через шестифутовую стену. Когда от свободы их отделяло только два фута, замысел был раскрыт и их избили почти до смерти. Почти три недели после этого они даже не могли подняться. В другой раз они пытались бежать из каменоломни, но один из стражников прострелил Бернардо бедро.

Кит понял, что Бернардо изувечен и останется хромым на всю жизнь. Теперь, чтобы спастись, он должен был бы бросить старого друга, а это было невыносимо. В результате он впал в уныние и совершенно потерял надежду. Хуже всего было то, что тюрьма форта была, наконец, закончена. Кита и Бернардо как представляющих опасность поместили в одну из камер и приковали к стене длинными цепями. Правда, негры все еще ухитрялись подкармливать их, но это уже не могло спасти от истощения. Обросшие волосами, грязные, замученные паразитами, они почти потеряли человеческий облик, и взгляд Кита стал похож на взгляд сумасшедшего.

Так обстояли дела, когда в один из дней 1696 года капитан охраны объявил о прибытии посетителя. Кит даже не отреагировал на его слова. Он был похож на большую обезьяну: его лицо до половины заросло бородой, а прекрасные волосы стали похожи на спутанную львиную гриву, полностью закрывавшую обнаженные плечи. Но пять минут спустя за тяжелой решеткой показалась какая-то фигура. В коридоре стояла закутанная в плащ Бианка. Она не могла справиться с рыданиями.

Она принесла с собой корзину с едой – прекрасный хлеб, вино, сыр, фрукты, но не могла вымолвить ни слова. Это существо, едва похожее на человека, не могло быть ее возлюбленным. Его грация и изящество совершенно исчезли, а прежде плавный кастильский превратился в какие-то нечленораздельные звуки.

– Бианка! – прохрипел он.

– Кит, – плакала она. – Кит! О мой Бог, что они сделали с тобой?

Он слабо улыбнулся.

– Им не удалось убить меня, – медленно ответил он. – И я счастлив видеть тебя. Все остальное неважно.

Бианка протянула свою белую ручку между толстыми прутьями решетки. Уцепившись за Кита, она приподнялась на цыпочки, почти вплотную прижалась к решетке и поцеловала его заросшее бородой лицо. Наконец Кит оттолкнул ее.

– Не увеличивай мои мучения, Бианка, – хрипло воскликнул он.

Бианка отступила назад, и ее сердце сжалось от боли, столько в его словах было страдания.

– Ты должен бежать, – прошептала она, – Ты должен быть свободен!

Кит безнадежно покачал головой.

– Мы уже сделали почти полдюжины попыток, и все они закончились ничем, – ответил он. – Это место слишком новое и слишком хорошо охраняется. Если бы мы были в Бока-Чина, мы смогли бы скрыться в джунглях, а потом даже выйти в море. Старый дон Санчо Джимено и его гарнизон из стариков-инвалидов не остановил бы нас. – Он тяжело вздохнул. – Но мы здесь. И здесь, я боюсь, мы и встретим свою смерть.

Бледное лицо Бианки внезапно оживилось.

– Вас переведут отсюда! – воскликнула она. – Я думаю, что такой малости я могу легко добиться.

Лицо Кита потемнело. Бианка увидела, что его глаза засверкали от ревности.

– Нет, Кит, – мягко сказала она. – Не терзай себя такими мыслями. Это не потребует от меня новых жертв.

Кит пристально взглянул на нее и нахмурился.

– Бернардо должны перевести со мной, – предупредил он, – или я никуда не поеду.

– Очень хорошо, – ответила Бианка и улыбнулась. – Вы отправитесь туда вместе со своим драгоценным другом, к которому я начинаю даже немного ревновать.

Бернардо повернулся к ней и ухмыльнулся.

– Я боюсь, – захохотал он, – что я не такой хорошенький, как вы.

– Бог вознаградит вас, сеньор Бернардо, – нежно сказала она, – за то, что вы столько раз спасали Киту жизнь.

– А вы, миледи, – подхватил Бернардо, – просто само милосердие.

Бианка снова протянула руку к Киту.

– Сейчас я должна идти, Кит, – прошептала она, – но еще до конца этого месяца у тебя появится шанс спастись. Бог и Святая Богородица не позволят тебе погибнуть. Если ты умрешь, мне ни к чему больше жить!

– Бианка! – прохрипел Кит, не в силах больше вымолвить ни слова.

Бианка улыбнулась ему, и на глазах появились слезы.

– Ты должен бежать, – прошептала она. – А сейчас поцелуй меня, Кит. Я должна идти.

Кит и Бернардо слушали, как ее шаги стихают в коридоре. Бернардо обнял Кита за плечи.

– Ты счастливый человек, Кит, – сказал он, – потому что тебя любит такая женщина.

Добравшись до дома, Бианка поняла, что ей будет не так легко сдержать свое обещание.

– Ты хочешь, чтобы его перевели в Бока-Чина, – протянул ее муж и нахмурился. – А вместе с ним и этого еврея. Почему, Бианка?

– Потому что он умирает! – бушевала она. – Ты обещал пощадить его. Зачем было спасать его от виселицы, если его до смерти замучают в Сан-Лазаро?

– Ему будет удобнее в Бока-Чина, потому что оттуда легче убежать?

– Ему нужно лучшее обращение. Строительство форта уже закончено, и его незачем дольше держать там, умирающего от голода и похожего на животное.

– Хорошо, но причем тут еврей?

– Потому что Кит никогда не оставит его. Вспомните, Луис, что Кит – ваш сын.

Дон Луис горько улыбнулся.

– Мой сын – и ваш любовник. Интересная ситуация, не так ли, Бианка?

– Я люблю его, и не отрицаю этого, но он никогда не был моим любовником, так что мои чувства к делу не относятся.

– Ты думаешь, что это так? – усмехнулся дон Луис.

– Если вы подозреваете меня в измене, то только потому, что сами способны на нее, и поэтому всех остальных обвиняете в безнравственности, – холодно ответила Бианка.

Дон Луис нахмурился.

– А если он убежит?

– Это будет самым лучшим выходом. Он просто останется в живых, и это не должно вас беспокоить.

Дон Луис сообразил, что это и впрямь очень удачное решение, но только в том случае, если его прекрасная жена не последует вслед за Китом. Его смуглое лицо внезапно расслабилось.

– Очень хорошо, – ответил он. – Я все устрою, но только при одном условии.

Бианка взглянула на него, едва дыша.

– И это условие…?

– Вот оно, – ответил он, улыбаясь. – В тот день, когда Кита переведут в Бока-Чина, вы уедете со мной в Санта-Марта, чтобы проконсультироваться с Мендозой, который хотя и родился презренным евреем, но все же является самым искусным врачом во всем Перу. И если кто-то может излечить ваше бесплодие, так это только он. Я приказал ему приехать сюда, но он прислал свои извинения. А этот либеральный дурак губернатор поддержал его в этой наглости. Но к делу. Что вы скажете на это, моя Бианка?

Бианка долго смотрела на него и наконец кивнула головой.

– Я согласна, – прошептала она, медленно повернулась и пошла прочь.

Дон Луис сел писать приказ о переводе Кита и Бернардо. Он знал, что это распоряжение вызовет тайное возмущение, и даже хуже того – сплетни. Дон Луис совершенно не обращал внимания на возмущение, но вот сплетни – совсем другое дело. Он предвидел не один вопрос о причинах такого поступка. Что касается Годоя, королевского обвинителя, его он не особенно опасался, зная способ удержать его язык, но он не мог унять всех кумушек в городе, для которых было достаточно малейшего намека, чтобы из маленькой истории раздуть грандиозный скандал. Луис дель Торо не имел ничего против, когда его называли негодяем, безжалостным тираном, угнетателем невинных, но рогоносец – никогда!

Он хмурился, когда писал это письмо. Обычно он пользовался услугами секретаря, но это было слишком личным делом, чтобы его можно было доверить другому. Он закончил рукопись, посыпал ее песком, растопил воск и запечатал печатью. Но это дело все еще беспокоило его.

Потом он вышел на улицу, чтобы доставить приказ, и тут же наткнулся на дородную фигуру дона Фелипе Галвеса. Дон Фелипе был большим любителем выпить и поболтать. В молодости в этот список входили и женщины, но со временем полнота и возраст не позволили ему с прежним пылом предаваться этим сладостным утехам.

Как только дон Луис увидел его, у него сейчас же возникла идея. Перед ним был величайший сплетник во всей Картахене. Он взял дона Фелипе под руку и направился с ним к ближайшей гостинице. Дон Фелипе чрезвычайно обрадовался, надеясь выудить у дона Луиса какую-нибудь новость. Тем более, что граф заинтриговал его, сказав, что он обдумывает одно важное дело и нуждается во внимательном слушателе.

В гостинице дон Луис заказал множество еды, чтобы, по его словам, разговор был более приятным. Дон Луис делал вид, что все еще не решается заговорить, но позволял при этом вытягивать из себя информацию дюйм за дюймом. Да, это правда, что он очень обеспокоен. Если он исполнит свой долг, то это разобьет его сердце. Тут он замолчал, чтобы выпить вина, и осторожно взглянул на своего собеседника, чтобы посмотреть на его реакцию.

Женщина? Нет. Теперь он остепенился и его интересует только собственная жена. Это старая и очень печальная история, которую он не может доверить никому. Кроме такого старого и верного друга. (Который еле сдерживает любопытство от желания распространить эту тайну по всему городу). Ну хорошо, он все расскажет, потому что дон Фелипе известен как чрезвычайно осмотрительный и способный хранить тайну человек.

Это дело, вздохнул дон Луис, относится I: пленнику, который сейчас сидит в Сан-Лазаро, к тому парню, которого захватили во время инцидента с «Морским цветком». Дон Фелипе от нетерпения даже подался вперед, и его маленькие свиные глазки заблестели.

Этот парень, продолжал дон Луис, и его голос снизился до шепота, родной ему по крови. Он его… племянник, хотя и незаконный. Пауза перед словом «племянник» была намеренно затянута. Граф знал, что дон Фелипе был непроходимым дураком, и ему нужно было время, чтобы самому догадаться, что скрывается за этим «племянником». Наконец дон Фелипе откинулся на спинку стула и захохотал.

– Продолжайте, Луис, – продолжал он хохотать. – Ваш племянник! Вы действительно верите в это?

Лицо дона Луиса приняло надменное выражение.

– Я знаю, – медленно сказал он, – трудно поверить, что он принадлежит к дому дель Торо, но вы не видели его мать. – Он снова тяжело вздохнул.

– И вы верите в это? – ухмыльнулся дон Фелипе. – Племянник… пф!

Такой скептицизм недостоин вас, – ответил дон Луис, улыбаясь и как будто бы подтверждая предположение дона Фелипе. – Дело в том, что я не могу позволить парню умереть в Сан-Лазаро, но я и не могу отдать приказ об его освобождении. Так что я вспомнил о нашем общем друге, доне Санчо Джимено. Там Кристобаль может выжить, потому что в Бока-Чина менее суровые условия. А потом, кто знает?

– А когда дело будет сделано, вы можете устроить его освобождение, а, Луис? И даже признать его – как вашего племянника, разумеется.

– Да. Что вы думаете об этом, Фелипе?

– Это делает вам честь. Я уверен, что если эта история дойдет до кого-нибудь (не через меня, конечно), то она будет правильно понята. – Он встал и приятно улыбнулся. – Да, я уверен, что все это будет правильно понято.

Дон Луис был доволен произведенным впечатлением. Пускай теперь королевский обвинитель болтает. После рассказа дона Фелипе его словам никто не поверит.

Два дня спустя охранники разбудили Кита и Бернардо намного раньше обычного.

– Пойдем, – проворчал стражник. Он ничего не объяснял, а у них не было сил спрашивать.

Когда они добрались до тюремного двора, движение немного восстановило их кровообращение. Тут их окружил взвод солдат II зазвучали литавры. Они медленно вышли за ворота и начали спускаться с холма. Вскоре они добрались до берега залива. Узкий мост отделял их от Картахены, но они не стали по нему спускаться. Вместо этого их погрузили в покачивающиеся на воде пироги.

К обеду они добрались до форта, расположенного на самой оконечности полуострова, чьи стены остановили Дрейка и Моргана, сведя на нет все их попытки захватить богатый город.

Пирога пристала к берегу, где их уже ожидал часовой. Охрана выбралась на сушу, волоча за собой Кита и Бернардо. Под ногами они увидели вырезанный на камнях королевский герб. Тут заскрипели цепи и перед ними опустился тяжелый подъемный мост. По нему они добрались до внутреннего двора форта. Дон Санчо уже ожидал их.

Кит был удивлен, что дон Санчо лично вышел встретить их, но он не знал, что гранд последнюю неделю провел в Картахене, где на всех углах обсуждали историю дона Луиса. Граф не мог найти никого лучшего для осуществления своего плана, потому что дон Фелипе органически не мог хранить никаких секретов.

Дон Санчо, конечно же, тоже был в курсе. Несмотря на свои семьдесят лет, он сохранил живое любопытство ко всему, что происходит на свете. Поэтому он лично вышел встретить своих новых заключенных. Солдаты подвели к нему Кита и Бернардо. Старик, все еще свирепый и сильный, как морской орел, с интересом разглядывал Кита.

– Бастард дель Торо, а? – хмыкнул он. – Очень может быть. Ты похож на него фигурой. Отлично, Кристобаль, дель Торо ты или нет, не надейся на мою снисходительность!

Кит отступил назад и стены форта зашатались перед его глазами. Бастард дель Торо! Наконец-то раскрылась тайна, окружавшая его рождение. Этот человек, погубивший жизнь его матери, пытавшийся изнасиловать Джейн, человек, повинный в гибели его команды, был его отцом! Этого не может быть – такое может присниться только в кошмарном сне. Но скорее всего, это правда. Иначе почему его мать бежала за лошадью этого гранда тогда, в Кадисе? Почему же еще дон Луис дважды спасал его жизнь? Почему же еще Бианка прошептала тогда: «Я не хочу, чтобы вы причинили ему вред – особенно ему»? Он повернул помертвевшее лицо к Бернардо, но в этот момент дон Санчо снова заговорил, но уже менее строго.

– Ты что, болен, парень? – и повернувшись к солдатам, он приказал: – Отведите его в камеру и проследите, чтобы его хорошо кормили. Я не собираюсь облегчать совесть дель Торо.

Попав в холодную темноту подземной камеры, Кит взглянул на Бернардо.

– Это правда, Бернардо? – спросил он. – Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– У меня не было доказательств, – ответил Бернардо. – Я просто всегда подозревал это. Что же теперь, Кристобаль?

Кит взглянул на солнце, едва пробивающееся через толстые железные прутья.

– Когда мы выберемся отсюда, я нанесу ему визит, – четко ответил он. – Даже если он мой отец, я не пощажу его!

– Ешь, – вместо ответа предложил Бернардо. – Ты должен восстановить силы.