"Во власти желания" - читать интересную книгу автора (Камерон Стелла)

Глава 1

Шотландия, лето 1842 г.

Какую выдержку надо иметь, чтобы ежедневно проводить время наедине с женщиной, которой не имеешь права овладеть, хотя безумно этого желаешь! На долю Макса Россмара выпала такая пытка. Его безнадежная любовь длилась больше восьми лет.

И самым мучительным было то, что Керсти его тоже любила — он почти не сомневался в этом, хотя она научилась скрывать свои чувства.

Летом в Кирколди было необычайно красиво. Но он уже забыл эту красоту — вернее, не замечал с тех пор, как перестал видеться с Керсти, и заметил только сейчас, ожидая встречи с ней. За окнами его просторного кабинета в Ив-Тауэр простирались нежно-зеленые холмы с россыпью пестрых полевых цветов и ухоженные поля, разделенные живыми изгородями из ярких виноградных лоз и невысоких кустарников. Макс живо представлял себе аромат мягкой травы и теплые лучи ласкового послеполуденного солнца — когда-то он бродил по этим лугам вместе с Керсти. Это было давно, однако воспоминания до сих пор жгли его сердце.

Он должен привести Керсти Мерсер сюда и поселить в Кирколди. Это нужно ей, а не ему. Здесь ей представится случай проявить свои блестящие способности Он сделает это совершенно бескорыстно. В конце концов, он ничего не выиграет от ее присутствия.

Каждый день она будет приходить сюда, в этот кабинет, и проводить время с ним, вместо того чтобы помогать молодой домашней учительнице Стоунхейвенов.

По ночам она будет спать в стенах этого замка, вместо того чтобы возвращаться домой, под крышу убогого отцовского домика.

К тому же она многому тут научится.

Керсти слишком умна, чтобы отказаться от такой перспективы. Она не откажется. И увидит, как .

Черт возьми, неужели он не может быть честным даже перед самим собой? Впрочем, это очень трудный вопрос. Вопрос, терзавший его бессонными ночами.

Он знал, что о нем говорили люди. Они избегали Макса Россмара, опасаясь его злого нрава. А родственники тревожились за него, но они по крайней мере знали: не следует беспокоить его, когда он не в душе. Каждый человек иногда бывает не в духе.

В комнатах замка даже летом прохладно. В камине потрескивали поленья, но эти звуки не приносили Максу успокоения.

Он знал, что гнев его не украшает. В минуты гнева на него словно опускалось черное облако. Ярость — вот его несчастье.

Ярость, бушевавшая в нем, иногда — по счастью, редко — выплескивалась на окружающих. В такие минуты он понимал, что должен уединиться.

Гнев рождался в нем оттого, что он был лишен любимой женщины — только ее он по-настоящему желал.

Макс пытался забыть Керсти, но не сумел. Отец советовал избегать ее, и Макс годами следовал его совету, но это привело лишь к ожесточению и глубокому отчаянию. Ему оставалось одно: смотреть на нее по возможности чаще, и от такой малости он не мог отказаться — это был бальзам для его израненной души.

Он сотни раз видел Керсти мельком — возможно, поэтому и не мог забыть. Конечно, Макс ни разу к ней не подошел, но иногда, когда их взгляды встречались, он посылал ей коротенькие мысленные сообщения, которые горели в его душе:

«Только подумай о том, что могло быть! Подумай о том, что мы потеряли! Ты всегда будешь в моем сердце, Керсти». И он читал в ее глазах ответы: «Ты перечеркнул наше прошлое. Ты обещал вернуться ко мне, но, приехав домой, перестал меня замечать».

И вот сейчас она должна была прийти на встречу с ним.

Перед тем как назначить время встречи, он тщательно все продумал. Домашняя учительница и ее ученики на несколько недель уехали из поместья, и в их отсутствие Керсти, вероятно, занималась какими-нибудь мелкими хозяйственными делами. А приемные родители Макса, а также его названые брат и сестра гостили у родственников в Корнуолле; там они временно разместились во Франкот-Касл, у герцога Фрайкота. Предполагалось, что Струан потом вернется домой, а приемные родители Макса жили в нескольких милях от замка Кирколди, — а дядя Арран поедет в Корнуолл, чтобы привезти оттуда всех остальных. Макс тоже должен был отправиться на юг, но остался дома, сославшись на неотложные хозяйственные дела.

Он солгал.

Арран знал это. Макс подозревал, что и отец кое о чем догадывается. Значит, никто не ждал неприятностей от его встречи с Керсти. Отец считал, что она прекрасно воспитана. Арран же с большой симпатией относился к Мерсерам, но еще не известно, как дядя отнесется к дружбе племянника и дочери мелкого фермера.

Макс стоял у окна, упершись локтем в высокий подоконник. Он снова думал о Керсти Что же, слава Богу, что он еще не утратил чувства юмора и способен посмеяться над собой, пусть даже этот смех полон горечи. Наконец-то он поддался своей слабости. Но видеть Керсти Мерсер, слышать ее голос, иногда ощущать случайное прикосновение ее руки — этого было недостаточно. Он хотел большего, хотя по-прежнему пытался скрыть от себя это желание.

Однако сегодня Макс решил предпринять… нечто очень важное. Если бы он отступился от своего решения, то еще больше запутал бы девушку.

Надежды у них нет — и никогда не было.

Макс тяжко вздохнул. Он не имел права домогаться Керсти, это было бы жестоко по отношению к ней и губительно для него самого.

Счастливчик Макс! Когда он был маленьким оборванцем, его избавили от жизни обитателя лондонских трущоб. Ему вручили серебряную ложку, на которую он не имел права. И теперь эта ложка встала у него поперек горла.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился старик дворецкий.

— Пришла мисс Мерсер, сэр, — доложил Шанкс, шмыгнув своим длинным носом. — Я пригласил ее в дом, как вы велели Макс внимательно посмотрел на старика. С тех пор как Макс впервые появился в Кирколди, дворецкий совсем не изменился — разве что стал еще более сутулым и ворчал теперь по любому поводу.

— Спасибо, Шанкс, — сказал он наконец. — Я бы хотел, чтобы нас не беспокоили.

Дворецкий опустил глаза и отступил в сторону, пропуская девушку в комнату.

Как только дверь закрылась, Макс понял, что совершил ужасную ошибку. Несколько лет назад он дал себе клятву, что никогда не станет уединяться с Керсти.

Девушка молча смотрела на Макса. Смотрела с подобающим почтением и вместе с тем вопросительно.

Он попытался улыбнуться, однако не сумел. Эти первые мгновения встречи доставляли ему мучительное наслаждение. Дальше будут слова. Они уведут их… Интересно — куда?

Слова же вертелись на языке. Но это были не те слова.

«Ты все! да была частью этих прекрасных холмов. Керсти Мерсер. Я старался не смотреть на тебя. Но когда я на тебя не смотрел, я не видел и этих холмов. Сними шляпку, я хочу любоваться твоими чудесными волосами. Можно мне их потрогать? Твои глаза не изменились. Они все такие же удивительно ясные и ослепительно голубые. Раньше я спрашивал себя, поцелую ля я когда-нибудь твои губы. Я до сих пор мучаюсь над этим вопросом. Они такие мягкие… А твоя кожа с россыпью блестящих веснушек — как будто щеки твои присыпали серебряной пылью…»

Макс сделал глубокий вдох и придал своему липу строгое выражение. У него возникло ощущение, что она прикоснулась к нему. Все его тело пылало огнем.

Девушка присела в реверансе, и Макс уставился на нее в изумлении.

Керсти поклонилась так грациозно и непринужденно.

Она была очаровательна.

Макс откашлялся, обошел письменный стол и выдвинул небольшое кожаное кресло.

— Присаживайся, пожалуйста, Керсти, — проговорил он официальным тоном. — Я рад, что ты пришла;

— Спасибо. — Она села в кресло и сложила на коленях тонкие, изящные руки.

Крести была в сером хлопковом платье, и лишь белый кружевной воротничок и такие же манжеты немного оживляли его.

Без обычного женского жеманства, не расправляя юбок, она откинулась на спинку кресла и посмотрела ему прямо в глаза.

Клуб для двоих. Клуб «Желание». Как давно это было!

Осталось лишь воспоминание. Она совсем не изменилась. У нее было все то же очаровательное личико. А на скромной соломенной шляпке отсутствовали украшения.

Керсти Мерсер не нуждалась в украшениях.

— Вы просили меня прийти, — сказала она, по-прежнему глядя ему в глаза.

Макс откинул полы своего сюртука и сунул руки в карманы. Речь, которую он заготовил заранее, теперь казалась ему смешной — Как твои дела?

— У меня все хорошо. Спасибо. А ваши?

— Отлично. Благодарю.

Она кивнула и сделала глубокий вдох. Маленькие груди, обтянутые лифом платья, приподнялись. У нее была необыкновенно тонкая талия. Какой худенькой была Керсти в детстве! А потом у него на глазах девичья угловатость смягчилась изящными округлостями.

— Вы посылали за мной, сэр.

«Сэр»? Ему захотелось напомнить ей, что он всегда был для нее просто Максом.

— Мистер Шанкс сказал, что вы настаивали и сердились.

Надеюсь, я не допустила никаких промахов в хозяйственных делах?

— Шанкс — старый болван, — ответил Макс. — Не будь маркиз так терпим к своим слугам, он уволил бы этого человека уже много лет начал. Разумеется, ты прекрасно справляешься со своими обязанностями. Да и могло ли быть иначе?

— Не знаю, сэр. Просто я подумала…

— Ты ошиблась. И твои неверные выводы меня удивляют.

Ты всегда была умна, Керсти… слишком умна… — «Молчи, глупец!» Он всплеснул руками и присел на край письменного стола. — Не обижайся. Видишь ли… у меня неприятности.

Однако я не должен был давать волю своему раздражению.

Пожалуйста, не обижайся.

Девушка потупилась, но тотчас же снова подняла голову.

Под ее пристальным взглядом Макс почувствовал себя очень неуютно. Он вдруг взглянул на ее руки и увидел, что они уже не лежали на коленях, а нервно теребили юбку.

Собравшись с духом, Макс вновь заговорил.

— Керсти, ведь мы с тобой давно не дети. — «Господи, к чему такое длинное вступление?» — Годы летят, а детство… оно всегда скоротечно, не правда ли?

Все тот же блеск на ее коже — как роса на цветах. Все те же полные розовые губки, и остренький подбородок, и очаровательно вздернутый носик… Керсти чуть приподняла свои светлые брови.

— Это было не так уж давно, — тихо проговорила она. — Порой кажется, что прошел всего какой-то час.

— Ты говоришь про наше детство? — спросил Макс, хотя и знал, что это нелепый вопрос.

— Да, — кивнула она.

Он в смущении откашлялся.

— Здесь очень красивые места. Великое счастье — провести здесь детство.

— Здесь хорошо жить в любое время, сэр. Это самое чудесное место на сеете. — Керсти снова потупилась.

— Хм… — Макс не знал, что сказать. Сейчас ему хотелось одного — подойти поближе к Керсти и любоваться ею.

— Как твои родители? — спросил он наконец.

— У них все прекрасно, спасибо, — ответила девушка. — Они, наверное, уже ждут меня.

— Значит, твой распорядок дня остался прежним? Время Прихода «и ухода? Это, должно быть, очень утомительно, не так ли?

Керсти склонила голову на плечо и взглянула на него снизу вверх. Макс понял, что она озадачена его вопросом.

— Распорядок — это не так уж плохо. Во всяком случае, для таких людей, как мы, — Таких, как вы?

— Для семьи фермера.

Макс очень хотел с ней поспорить, но не стал терять время. В любую минуту мог прийти Арран на ежедневную консультацию. Дядя Макса, композитор и очень замкнутый человек, сам приходил к своему племяннику.

— Сними шляпку, — сказал Макс — и тут же смутился. Он улыбнулся, пытаясь загладить свою оплошность.

— Я уже собираюсь домой, сэр, — возразила Керсти.

— Но пока ты здесь. Мне надо обсудить с тобой кое-какие вопросы, и я хочу, чтобы тебе было удобно.

— Мне и так удобно, — проговорила девушка и внезапно встала.

Она прошла мимо него и остановилась под окном. Затем приподнялась на цыпочки, ухватившись за высокий каменный подоконник.

Макс смотрел на Керсти и представлял, что на ней не серое платье, а клетчатое, синее с белым, — то самое, в котором она была когда-то в доме своих родителей. Он вспоминал, как обнял ее и как она обняла его в ответ. С тех пор они никогда не прикасались друг к другу.

Макс невольно вздохнул.

Керсти почти ничем не отличалась от шестнадцатилетней девушки, которую он оставил в тот день у кухонною стола в домике фермера. Она была такая же стройная и изящная, она была прекрасна, как фея из волшебной сказки.

— Я еще ни разу не видели поместье отсюда, — сказала она. — Странно, что вы выбрали для кабинета именно эту комнату.

Макс подошел к ней сзади, но не стал смотреть в окно. Он любовался прядками волос, выбившимися из-под шляпки.

Да, Керсти пот и не изменилась.

— Я бы выбрала другое место, — сказала она.

— Тебе здесь не нравится?

— Нет-нет, конечно, нравится! Очень красиво. Но мне кажется, я бы здесь мечтала, а не работала.

Макс поднял руку, но не притронулся к девушке. Кончики его пальцев находились так близко от нее, что он чувствовал тепло ее тела. Он невольно сжал пальцы в кулак — ему хотелось заключить Керсти в объятия, хотелось прижать ее к себе.

Бальзам для души? Макс едва удержался от смела. Скорее всего она станет солью для миллиона открытых ран в его сердце, но эту боль он примет с радостью.

— Знаешь, Керсти, я часто тебя вижу, — проговорил он, когда снова обрел дар речи.

.Она оцепенела.

— Я имею в виду… когда ты бываешь неподалеку от замка.

Ее пальцы, вцепившиеся в подоконник, побелели.

— Да, сэр. Я тоже иногда вас вижу. Здесь трудно спрятаться от чьих-либо глаз.

— А я считаю, что спрятаться очень даже просто, было бы только желание. К примеру, мой дядя появляется на людях только тогда, когда сам того хочет.

— Ваш дядя Стоунхейвен — чудесный человек. И он сочиняет такую прекрасную музыку! У меня сердце разрывается, когда я ее слушаю.

— Да, конечно…

— Мои родители очень высокого мнения о нем. К тому же нет лучшего мужа и отца, чем маркиз.

— Это верно, — сказал Макс, едва заметно улыбнувшись.

Он и забыл, что Мерсеры боготворят Аррана. — Арран и Грейс…

— Они заботятся, обо всех, а если и считают себя лучше других, то успешно это скрывают. Это вам скажет любой.

— Я согласен…

— Говорят, чем больше человек уверен в себе, тем меньше он чурается бедняков. И такой человек не считает, что Господь любит его больше, чем других.

Макс уловил в словах девушки упрек. Он понял: она упрекает его за то, что ошибочно принимает за высокомерие. Ему хотелось сказать: «Я обидел тебя. И продолжаю обижать. Но я делаю больно и себе самому. А все потому, что боюсь за тебя, Керсти Мерсер. Да, я хотел угодить своему отцу, но главное в том, что я не хотел испортить тебе жизнь».

— Пожалуй, я лучше пойду. — Девушка отвернулась от окна и, увидев прямо перед собой широкую грудь Макса, сделала шаг в сторону. — Родители будут волноваться, — добавила она.

— Дети уже большие и не нуждаются в няньке, — заметил Макс. — Я имею в виду детей Стоунхейвенов. Леди Элизабет уже восемнадцать. Она старше, чем была ты, когда мы… — О Господи, ведь он заранее заготовил речь! — Она взрослая девушка, а Нилл всего на два года младше ее.

Керсти, подбоченившись, возразила:

— Но маркиз и маркиза не хотят слишком рано отправлять своих детей учиться.

— Этого не хочет маркиза. Маркиз же, .. Осенью Нилл поедет в Эдинбург. А Элизабет должна в следующем году выйти в свет.

— Есть еще мастер Джеймс, — заметила Керсти. — Ему пока не время уезжать из дома.

Макс заложил руки за спину и направился к камину. В кабинете пахло старыми кожаными переплетами, углем — он хранился в ведерке на каминной полке — и политурой для чистки меди. К этим запахам примешивался легкий аромат жасмина — так пахла Керсти.

— Маркиза не желает отсылать мальчика учиться. Во всяком случае, пока.

Макс решил, что уже достаточно сказал на эту тему. Он собирался подготовить Керсти к своему предложению, а вместо этого напугал ее, заставив думать, что она может скоро лишиться места, потому что в ее услугах перестанут нуждаться.

— Ты что-нибудь читаешь? — спросил он неожиданно. — Интересуешься столичными новостями?

Керсти заморгала. Кончики ее золотистых ресниц блестели в лучах уходящего к западу солнца.

— Конечно, читаю, — ответила девушка. — Разве может человек, однажды научившийся читать, не делать этого?

— Есть и такие.

— Значит, они не знают, как много теряют.

— А что тебя интересует больше всего?

Глаза девушки погрустнели.

— Я не очень-то образованная, но свое дело знаю.

— Разумеется. Не забывай, что я многому тебя научил.

Лицо ее порозовело.

— Да, конечно. И я часто благодарила вас за это — во всяком случае, когда у меня была возможность с вами разговаривать. Я и сейчас говорю вам «спасибо».

— Мне не нужна твоя благодарность, — заявил Макс и тут же упрекнул себя за очередную резкость. — Как твоя математика? У тебя была возможность воспользоваться своими знаниями?

— Да. Мисс Ламентер требует, чтобы я обучала ее воспитанников математике, пока она рассматривает акварели леди Элизабет. И я их учу… — Она внезапно умолкла.

— Это хорошо, Керсти. Не бойся, я не стану ругать мисс Ламентер за то, что она перекладывает свои обязанности на тебя. На ее месте я поступил бы так же, — А теперь мне можно идти?

— Нет.

— Нет?..

— Нет, останьтесь, мисс Мерсер. Я уже сказал, что должен с вами кое-что обсудить.

Девушка еще больше покраснела.

— Говорят, что вы… — Она взглянула ему в глаза. — Раньше вы не были таким резким…

— Так что же про меня говорят? — спросил Макс.

— Я , я не знаю.

— Не знаешь? — Он понял, что Керсти имела в виду, поэтому не стал требовать ответа. Лучше доказать ей на деле, что клеветники не правы, — если он, конечно, сумеет измениться. — Садись, пожалуйста. Устраивайся поудобнее. — Конечно, сумеет. Рядом с Керсти он снова станет прежним.

— Мои родителе…

— Я послал им записку.

— Вот как? — девушка нахмурилась; — Почему же вы не сказали мне об этом сразу, когда я сюда пришла?

Он вежливо поклонился.

— Ты права, мне следовало сделать это сразу. Прости меня, пожалуйста. Будем откровенны. Этот разговор так же труден для меня, как и для тебя. Мы оба прекрасно помним, как дружили в детстве…

Она горько усмехнулась.

— Это было давно. Конечно, я помню, но у меня слишком много дел, чтобы думать… о всяких глупостях.

Макс чувствовал себя крайне неловко и знал, что ей тоже не легче. Он отказывался верить, что Керсти считает годы их дружбы глупостями.

— Сядь, — сказал он, подходя к креслу., — И позволь мне продолжить.

Девушка повиновалась.

— Ты ведь уже не так много занимаешься с юными Стоунхейвенами, верно?

— Да. — Она подняла голову, и Макс увидел в ее взгляде беспокойство.

Ему хотелось наклониться и поцеловать Керсти, хотелось опуститься на колени и обнять ее.

Но если он это сделает, она вскрикнет и выбежит из комнаты.

Макс скрестил на груди руки и опять присел на край стола. Пылавшее в камине пламя отбрасывало розоватые блики на кожаные переплеты книг — их неровные ряды тянулись вдоль стен кабинета.

Макс взглянул на портрет своей сестры Эллы, висевший над камином, и пожалел, что ее нет рядом. Сейчас ему так не хватало ее совета! В письме Элла сообщила, что одобряет его решение относительно Керсти, но приехать она не может, потому что скоро должна родить.

— Как дела у Эллы? — неожиданно спросила Керсти, и Макс вздрогнул. — Как Сейбер и малыши?

— У них все хорошо. — Элла была его родной сестрой, и они помнили свою мать, но не знали, кто их отец.

— Вы думаете, что я… — Керсти судорожно вздохнула. — Вы думаете, меня уволят? Мы, конечно, не бедствуем, но мой заработок очень нужен семье…

— Я не поэтому просил тебя прийти. — К черту путаные рассуждения ни о чем! — Я хочу, чтобы ты мне помогала.

Она замерла, побледнев.

— Ты весьма разумная девушка, Керсти, а мне нужен толковый помощник, который помогал бы Мне управлять поместьем.

Керсти в изумлении уставилась на Макса. Он уже решил, что девушка не поняла, о чем речь, но тут она наконец заговорила:

— Управлять поместьем? Но вы прекрасно знаете, что я этому не обучена.

— Я знаю, что ты очень быстро всему научишься. Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Значит, вы хотите, чтобы я стала вашей помощницей?

— Да. Я все тебе объясню, и скоро ты станешь моей правой рукой. Было бы неплохо, если бы ты взяла на себя ведение конторских дел — выдачу жалованья и прочее.

— Женщина на такой должности? — пробормотала Керсти, явно озадаченная словами Макса. — Это неслыханно…

Женщины не занимаются подобными делами — Так было раньше. Сейчас другие времена.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Но почему я? Почему вы выбрали именно меня?

«Потому что я хочу, чтобы ты была рядом. Мне нужен предлог, чтобы видеть тебя каждый день».

Конечно, он хотел большего, но понимал, что «большее» — не для него.

— Я выбрал тебя, потому что считаю: лучшего помощника мне не найти.

— Но у вас служат и мужчины…

— Ты справишься с этим делом лучше, чем любой из них.

К тому же ты достойна занять хорошее место.

— Хорошее место? — удивилась она. — С каких это пор вы стали заботиться о моем благополучии?

— Я всегда о тебе заботился, Керсти.

— Неужели?

Она обижена н» него из-за того, что он ее бросил. Макс ликовал в душе.

— Маркиза будет недовольна, если я уйду со службы. Она пока не собирается меня увольнять.

Макс ожидал этих слов.

— Я сам поговорю с Грейс. Она поймет. Она всегда желала добра своим слугам.

— А мисс Ламентер…

— Мисс Ламентер придется привыкать самой выполнять свои обязанности.

Керсти опять поднялась с кресла.

— Спасибо за предложение, но я останусь на прежнем месте.

— Ты должна принять мое предложение.

— Простите, я пойду.

— Нет. Ты мне нужна.

— Меня ждут..

— Ты боишься меня?

— Я… — Она машинально потянула за ленты своей шляпки, и шляпка съехала набок. — Я вас не боюсь. Я никого не боюсь.

Макс пристально посмотрел на девушку.

— Значит, ты боишься себя.

Она сняла шляпку — Что вы имеете в виду? Я не боюсь работы и вполне справилась бы с ней — лучше, чем кто-то другой. Но это… неприлично.

— Неприлично?

Керсти молчала. А ее волосы… они были такими же шелковистыми и блестящими, как прежде. Когда-то Макс мечтал провести по ним ладонью.

Он и сейчас мечтал о том же, хотя И знал что никогда этого не сделает.

— Объяснись, Керсти, — настаивал он. — Я что-то не припомню, чтобы слово «неприлично» было в твоем лексиконе.

— Странно, что вы про меня еще что-то помните. Если не возражаете, я не буду ничего объяснять. Ваше предложение мне не подходит, вот и все.

— А я говорю, что ты будешь моей помощницей.

— Я не ваша собственность, сэр! — Она всегда умела поставить его на место — Пусть вы считаетесь самым упрямым и вспыльчивым человеком в этих местах, но я вас не боюсь!

В горле у Макса пересохло, в висках пульсировала кровь.

— Что ты знаешь о моем характере? Разве я когда-нибудь тебе грубил?

Она покачала головой.

Руки Макса дрожали, и он сжал их в кулаки.

— Скажи мне, что именно ты обо мне слышала? Какую ложь?

— Напрасно я про это сказала.

— Говори.

— Хорошо! — Она заморгала. — Если вы так настаиваете.

У пас буйный характер, Макс Россмара. Раньше вы были другим, но теперь, по слухам, становитесь все хуже и хуже. Еще говорят, что вы жестокий. Ну вот, я вам все сказала.

Макс сделал глубокий вдох, но это его не успокоило. Лоб его покрылся испариной.

— Не буду спорить, Керсти. Только скажу, что тебе не следует опасаться моей вспыльчивости. От тебя требуется лишь одно — выполнять мои поручения.

Керсти судорожно сглотнула.

— Я бы еще многое могла вам сказать, но я промолчу.

Некоторые знатные мужчины так заносчивы, что у женщин просто дух захватывает.

Макс невольно улыбнулся. Керсти стояла перед ним, расправив плечи, а глаза ее пылали. В гневе она была еще прекраснее.

— Ты, Керсти, кажется, сказала, ты не моя собственность? Согласен. Но я тобой восхищаюсь. Восхищаюсь твоим характером и твоими способностями. А если я вспылил, то потому, что очень расстроен. Неужели ты не протянешь руку человеку, нуждающемуся в помощи? Неужели не избавишь меня от тяжелого бремени обязанностей? Ведь мне с каждым днем становится все труднее… И не забывай о том, что Россмара всегда по-доброму относились к тем, кто им служил. Конечно, хозяин поместья не я, а Арран. Моя же обязанность — быть его глазами и ушами. Но сейчас мне самому нужны глаза и уши, причем самые лучшие. Твои. Ну, что скажешь?

Она молчала. Глядя на нее, Макс думал о том, что Керсти всегда очаровательна, даже когда хмурится.

— Но мистер Макволлон…

— Мистер Макволлон — управляющий маркиза, — перебил Макс. — И у него свои обязанности. С моей стороны было бы… «неприлично» обращаться к нему за помощью.

— Значит, вы настаиваете?.. — Да. Ты станешь моей помощницей и научишься управлять поместьем. Неужели тебя не привлекает такая перспектива?

Керсти уронила на пол шляпку и тут же подняла ее.

— Звучит заманчиво. Да, пожалуй, я хотела бы занять эту должность.

Макс повеселел.

— Вот Я хорошо. Значит, договорились. Начнешь с завтрашнего дня.

— Но я не…

— Что тебя смущает? Если у тебя есть какие-то хозяйственные дела, то их можно поручить кому-нибудь другому.

— Мне надо спросить разрешения у отца, — тихо проговорила Керсти.

Макс улыбнулся.

— Да, конечно. Пожалуйста, поговори со своими родителями и скажи им, что сегодня вечером я к ним заеду. Мне нужно, чтобы ты завтра же приступила к работе. Я достаточно хорошо знаю Роберта и Гейл, поэтому уверен: они обрадуются, услышав о том, что я беру тебя к себе на службу.

— Несомненно, — кивнула девушка.

Мерсеры прекрасно относились к обитателям замка, и Макс не сомневался: они не станут возражать, если их дочь поступит к нему на службу. Однако Роберт не глуп, и он, возможно, догадается, почему племянник маркиза ищет помощи Керсти. Не исключено, что Роберт и Гейл будут тревожиться за свою дочь.

— Я успокою твоих родителей, — пообещал Макс. Он подошел к Керсти и взял ее за руки. — Я знаю, что тебя тревожит, но поверь мне: тебе не о чем беспокоиться. Со мной ты будешь в полной безопасности.

— В самом деле?

Макс заглянул в ее ясные голубые глаза. Он по-прежнему держал девушку за руки. Они смотрели друг на Друга, но каждый при этом думал о своем. Впрочем, оба прекрасно понимали: их общее прошлое неизбежно повлияет на будущее — что бы их ни ждало.

— Я никогда не обижу тебя, Керсти. И никому не позволю тебя обидеть.

Она осторожно высвободила руки.

— Если отец согласится, то я готова принять ваше лестное предложение. Да, я с удовольствием буду вам помогать.

И сделаю все возможное, чтобы облегчить ваш труд.

Макс снопа улыбнулся.

— Я рад, что ты все-таки согласилась. — Он всем сердцем желал, чтобы у них были иные отношения, и проклинал судьбу за то, что это невозможно. — Значит, ты скажешь своим родителям, что я их навешу?

— Да. — кивнула Керсти. — А теперь я пойду.

— Поскольку ты отныне будешь моей помощницей, я позабочусь о том, чтобы тебе выделили жилье здесь, в Ив-Тауэр.

— Жилье? Но…

— Тебе придется соблюдать дистанцию, общаясь со слугами. Они должны тебя уважать, иначе ты не сумеешь привыкнуть к своему новому положению. Разумеется, я не требую, чтобы ты оставила своих прежних друзей и подруг, но и в этом отношении произойдут кое-какие перемены. — Макс говорил очень быстро, не давая девушке возразить. — Думаю, стоит сообщить тебе о том, что ты станешь моей поверенной по многим вопросам, и я, разумеется, не хочу, чтобы гы разглашала мои секреты.

— Я еще никогда не жила отдельно от родителей.

Макс хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ох, об этом я забыл сказать! Как глупо с моей стороны! — Он считал себя неплохим актером, однако сейчас усомнился в своем таланте. — Керсти, тебе не следует волноваться.

Я поговорю с твоими родителями, и они поймут, что тебе надо постоянно находиться здесь в любое время суток.

— Вы хотите сказать, что я буду тут жить? — Она окинула взглядом кабинет.

— Нет, не в кабинете, — ответил Макс. — Ты поможешь мне выбрать для тебя подходящие комнаты.

— Комнаты? — изумилась девушка.

Макс с улыбкой проговорил;

— У тебя будет множество обязанностей. Поэтому важно, чтобы ты имела удобное жилье, где можно как следует отдохнуть.

У Керсти никогда не было собственной комнаты, я она не сразу осознала, что речь идет не об одной, а о нескольких комнатах. Однако такая перспектива ее явно обрадовала.

— Значит, я буду жить здесь, в этой башне? — пробормотала она.

— Да. И твоим устройством мы займемся прежде всего. — Он давно не испытывал такого душевного подъема. — Потом, когда ты устроишься, я объясню, в чем будут заключаться твои обязанности. Пожалуй, мы поставим еще один письменный стол в этот кабинет. Здесь места достаточно.

Керсти в упор посмотрела на Макса.

— Вы ведь тоже живете в Ив-Тауэр? — спросила она.

Макс пожал плечами.

— Да, уже много лет. Мне тут очень нравится. — Немного помолчав, он добавил:

— Надеюсь, тебе здесь будет так же уютно, как и мне.

Керсти молчала.

Неужели она боится, что он не сумеет вести себя так, как подобает джентльмену? Впрочем, если такие опасения не приходят ей в голову, значит, она глупа.

— Вы уверены, что хотите этого, сэр? — спросила наконец девушка.

— Абсолютно уверен. Мы же договорились.

— Да, договорились. — В ее голосе послышались знакомые мягкие нотки — Я сделаю для вас все, что смогу, сэр.

— Керсти, ты не должна так меня называть.

Она улыбнулась.

— Сэр, я буду вас так называть. Времена изменились.

Он усмехнулся.

— Ты, конечно, права. Ты всегда была очень разумной, не так ли?

— Не всегда, — возразила девушка.

— Помнишь, ты называла меня мечтателем?

— Вы и были мечтателем.

Макс отвернулся.

— Только наедине с тобой. Твое воображение и твои.. — . — Он осекся, боясь нарушить очарование момента.

— Вы сочиняли разные истории, — сказала Керсти, снова улыбнувшись. — И заставляли людей вам верить.

— Но мечтала именно ты, — напомнил Макс. — Ты была полна фантазий и желаний…

Он произнес эти слова — и затаил дыхание. После их встречи в доме ее родителей — Макс тогда уехал и, вернувшись, не сдержал обещания — они ни разу не заговаривали о прошлом.

Керсти усмехнулась.

— Детские выдумки. Так, значит, я скажу моим родителям, что вы к ним зайдете?

Он кивнул.

— Да, скажи. Спасибо тебе, Керсти. Я буду с нетерпением ждать тебя.

— Это мне следует благодарить вас за такую… возможность.

Действительно — «возможность». Он протянул ей руку.

— Надо скрепить наш договор рукопожатием. Пусть это будет долгий и плодотворный союз.

Керсти облизнула губы и проговорила:

— Да, пусть он будет долгий и плодотворный.

Макс взглянул в глаза девушки и поднес к губам ее руку.

— Керсти, я не сомневаюсь, все будет хорошо.

По-прежнему держа у своих губ руку девушки, Макс осторожно поцеловал кончики ее пальцев. Затем, прикрыв глаза, поцеловал еще раз.

И тут за дверью кабинета послышались энергичные шаги.

Макс вздрогнул, открыл глаза — и увидел входившую в кабинет леди Гермиону Рашли. За ней следовала ее тетя графиня Грэбхем, последняя обитательница поместья Хэллоус, граничившего с Кирколди на востоке.

Следом за женщинами вошел не знакомый Максу мужчина. Он был довольно плотный, среднего роста, с соломенными локонами, рассыпавшимися по воротнику. Незнакомец то и дело облизывал мясистые красные губы; голубые глаза навыкате придавали его лицу хищное выражение.

— А вот и мы! — объявила леди Гермиона. Глаза ее были такими же золотистыми, как полоски на шикарном платье, а роскошные волосы напоминали цветом мед, капающий с ложки. Прекрасное лицо этой дамы сияло.

— Я вижу, что вы, — пробормотал Макс; он испытывал неприязнь к этой женщине.

— О… Макс! — воскликнула гостья. — Мне неслыханно повезло: теперь, когда я особенно нуждаюсь в поддержке, вернулся мой кузен Хорас. Хорас Хаббл. Это замечательно, не правда ли? Я самая счастливая женщина на свете! Разумеется, милая тетушка Грэбхем никогда не жалуется, но я знаю, что иногда бываю для нее обузой. А дорогой Хорас настаивает, чтобы я позволила ему занять место моего покойного папочки.

Мне сейчас так необходима направляющая рука мужчины, необходимы его забота и мудрость!

— Очень мило с его стороны, — заметил Макс.

Керсти по-прежнему стояла рядом с ним.

— Хорас Хаббл к вашим услугам, сэр, — объявил этот джентльмен, выбросив вперед руку и явив взорам присутствующих серебристо-красный жилет, обтягивавший его выпуклый животик — Гермиона о вас очень высокого мнения. Да, очень высокого. И тетя Грэбхем тоже.

Графиня, стоявшая рядом с племянницей и племянником, молча кивнула. Она была в своем неизменном платье из черной тафты. Ее маленькие черные глазки пристально смотрели на Макса сквозь черную вуаль» которую графиня почти никогда не снимала.

Керсти в смущении откашлялась.

— Очень рад видеть вас, — сказал Макс. Он попытался улыбнуться. — Но куда же смотрит Шанкс? Ведь я просил не беспокоить нас…

— О, бедняжка так стар! Мы сказали ему, чтобы он не утруждал себя, да, милейший Хорас? — прощебетала Гермиона. Она очаровательно улыбнулась, и на ее гладких щеках появились ямочки.

— Истинная правда, — кивнул Хорас. — Истинная правда.

Макс невольно поморщился. «О Боже, какой отвратительный чип!»

— Очень рад видеть вас, — повторил он. — Позвольте представить вам моего нового… секретаря, мисс Керсти Мерсер.

Девушка с упреком в глазах взглянула на Макса.

— Вот как? Женщина-секретарь? — удивился Хорас.

— Совершенно верно, — кивнул Макс. — Женщина-секретарь.

— Я, пожалуй, пойду, — пролепетала Керсти.

Только сейчас она поняла, что Макс все еще держит ее за РУКУ.

— Не забудь сказать своим родителям, что я, навещу их сегодня вечером.

— Да, конечно. — Она надела шляпку и завязала ленточки. — Я им скажу.

— Макс — очень передовой человек, — заметила леди Гермиона. — Кто еще кроме него может назначить женщину своим секретарем?

— Вы правы. Больше никто, — кивнул Хорас.

— А где вы служили до этого, мисс Мерсер? — поинтересовалась Гермиона.

Керсти присела в реверансе.

— Здесь, в замке, — ответила она.

— Здесь, миледи, — нахмурилась Гермиона— Я леди Гермиона Рашли.

— Да, миледи, — кивнула Керсти.

Графиня впервые подала голос:

— Вы служили здесь, моя милая? Вы, наверное, не поняли вопроса. Ведь мистер Россмара сказал, что только что вас назначил.

— Да, верно. Но раньше я занималась с детьми. Помогала мисс Ламентер, домашней учительнице.

— Служанка? — Гермиона приподняла свои золотистые брови. — Макс, какой странный выбор! Впрочем, ты действительно человек необычный… — Она подошла к Максу сбоку и взяла его под руку. — Ты не только необычный — ты передовой. И это замечательно!

Макс перевел взгляд с прекрасного лица Гермионы на ее налитые белые груди, видневшиеся в глубоком декольте. Она буквально повисла на его руке.

Керсти попятилась к двери.

— Было очень приятно с вами познакомиться, мисс Мерсер, — сказала Гермиона. — Я рада, что вы поможете мистеру Россмара. У него слишком много забот. Я постоянно твержу тебе об этом, не так ли. Макс?

Он не ответил. Он смотрел на Керсти и думал о том, что будет встречаться с ней ежедневно. Сердце его ликовало.

— Ну вот, теперь ты сможешь уехать, сможешь покинуть на месяц эти чудесные, но мрачные стены, — улыбнулась Термиона. — Ведь мисс Мерсер сумеет тебя заменить.

— Уехать? — спросила Керсти, уже открыв дверь. — Зачем ему уезжать?

Макс невольно вздохнул.

— Как зачем? — удивилась Гермиона. — Ведь мы с ним скоро обвенчаемся и отправимся в свадебное путешествие.