"Ловушка для двоих" - читать интересную книгу автора (Монт Бетти)

Глава 4

Лежа под одеялом и дрожа от нервного озноба после увиденного, Николь пыталась проанализировать события последних дней. В ее встрече с Леонетти не было ничего необычного. Форбс часто посылал ее на переговоры одну. Хотя данный случай был особенный и, наверное, ему стоило отложить поездку в Лондон и самому вести дальнейшие переговоры с таким серьезным противником.

Да, он недвусмысленно намекал на силу ее женских чар. Но ведь она ясно дала понять, что ничего, выходящего за рамки ее служебных обязанностей, предпринимать не станет. Теперь ей было понятно, что Форбс рассчитывал заманить Криса в ловушку именно с ее помощью.

Однако в доме Леонетти она оказалась случайно. Внезапная болезнь его матери… брошенная в одиночестве маленькая девочка… Не было ли это ловушкой для них с Форбсом, подстроенной Крисом? Николь с возмущением отвергла эту мысль хотя бы потому, что в эту схему пока никак не вписывалось ночное появление жены Форбса. Зачем она приехала? Николь было известно, что загородный дом ее босса находится в Бэверли-Хиллз, а это совсем в другой стороне, вовсе не по соседству. Случайный визит? Ночью? Глупости! Здесь что-то другое, но что?

Николь снова вспомнила, как руки Мэри Форбс легли на плечи Криса, а его темноволосая голова склонилась к ее лицу. Он поцеловал Мэри! Николь видела это собственными глазами. У нее начался истерический смех. Интересно, какое выражение было бы у Эрика, узнай он об этом? И кто кого завлек в ловушку?

Хотя вряд ли Мэри в курсе дел своего мужа. Просветил ли ее сам Крис насчет намерений Эрика? Однако, как бы там ни было, Николь точно придется рассказать своему боссу о том, чему она здесь стала невольным свидетелем. Если он узнает о свиданиях своей жены с Крисом из других источников, то никогда не простит ей такого предательства. А если не узнает? Честно говоря, поведение Форбса в личной жизни никак не стимулировало желание Николь выдавать ему секреты его жены.

Впрочем, Крис ей солгал, сказав, что только недавно познакомился с Мэри Форбс и узнал, что она училась с его женой в колледже. Может, они давно стали тайными любовниками? Почему-то такое предположение вызвало целую бурю чувств в душе Николь, все в ней противилось мучительной догадке. Но понять эту женщину, которой налево и направо изменял собственный муж, она могла.

А может, Мэри Форбс специально приехала в дом Леонетти, зная, – что здесь находится помощница ее мужа, которая непременно донесет об этой встрече своему боссу? Значит, они с Крисом договорились? И все-таки ее приезд всего лишь часть той огромной ловушки, которую замыслил Леонетти для Форбса… Оба получают в результате то, что хотели: Мэри возвращает блудного мужа в лоно семьи, а Крис сохраняет независимое положение своей фирмы. Ей же, Николь Нолт, уготована роль приманки и с той и с другой стороны. Она всего лишь пешка в двойной игре! От гнева и досады она застонала вслух. Теперь ей стало жарко.

Выскочив из постели, Николь стала мерить шагами комнату, соображая, как ей вести себя дальше, и постепенно успокоилась, вернув себе самообладание.

Вскоре до нее донеслись шаги по коридору и стук в дверь. Помедлив, Николь встала и повернула ручку замка.

– Что-то случилось? – Крис быстро окинул ее настороженным взглядом.

– Нет. Тебя долго не было, и я уже стала засыпать, – солгала Николь, не моргнув глазом.

Прищуренный взгляд и исходящее от Криса недоброжелательство только укрепили внутреннее самообладание Николь.

– Я же обещал принести тебе горячее питье на ночь. Зачем же ты запираешься от меня? Или к этому ты привыкла со своим боссом?

– Спасибо за заботу, но при чем тут мой босс?

Не понимаю. Я машинально заперла дверь, потому что собиралась заснуть.

Интересно, чем ты сам занимался внизу с женой моего начальника? – усмехнулась она про себя. Глупый вопрос в свете того, что ей довелось увидеть, подумала Николь. Остальное дорисовало ей воображение.

Крис, заметив ее абсолютно невинное выражение, несколько смягчился.

– Знаешь, а распущенные волосы тебе идут больше, чем старомодный пучок, который ты обычно носишь.

– Распущенные волосы мешают на работе, отвлекают.

– Мужчин? Держишь дистанцию? – Крис окинул ее хрупкую фигуру в облегающей шелковой куртке от собственной пижамы таким взглядом, от которого у Николь загорелось все тело и напряглась грудь.

Этого мне только не доставало, мелькнуло в ее голове. Только что он целовался с другой. Ну и фрукт! Наверное, в этом мире бизнеса все мужчины ведут себя с женщинами как сексуальные потребители. Но предательства своего тела Николь никак не могла понять. Ведь умом она понимала, что этому человеку доверять нельзя, да и не нравился он ей теперь. Она ответила Крису холодным презрительным взглядом и ничего не сказала.

– Хочешь сказать, что тебе безразлично мужское внимание? Может, ты и Эрика к себе не подпускала? – язвительно спросил он.

О, теперь ей стало понятно, откуда ветер дует. Наверняка жена Форбса, не зная точно, с кем ей изменяет муж, поверила слухам из его конторы. Всегда найдется сочувствующий доброжелатель или доброжелательница, которые проинформируют обманутую жену. Николь стало тошно от всей этой грязи. Оправдываться – только унижать себя. Поэтому она опять промолчала, продолжая с холодной невозмутимостью смотреть на Криса.

Не дождавшись от Николь ответа, он сказал, подавив вздох.

– Значит, это правда, что говорят о вас. Ладно, пей свой горячий шоколад и постарайся выспаться. Ты, должно быть, устала. Спокойной ночи.

Презрительная снисходительность его тона раздражала Николь, но она ничем не выдала своих истинных чувств. По какому праву он берется судить ее, тем более опираясь на ложные обвинения, в то время как сам крутит роман с женой Эрика? Ну, конечно, в этом мире мужчинам прощается то, что не прощается женщинам. Двойная мораль, которая всегда безумно злила ее.

Но Крис-то хорош! Ему, похоже, невдомек, что она видела его, целующегося с Мэри Форбс, и догадалась об их любовных отношениях. А если он для каких-то непонятных целей рассчитывал на это? Николь опять запуталась в своих рассуждениях. Тогда почему столько негодования и презрения в его глазах по поводу ее мнимой любовной связи с Форбсом?

Только после его ухода из комнаты, Николь поняла, в каком физическом напряжении пребывала все время, пока он находился в непосредственной от нее близости. Тело ее вибрировало так, словно она чудом избежала катастрофы, в душе царила сумятица. Похоже, встреча с Леонетти для нее равносильна катастрофе, как бы ни закончились их деловые переговоры.

Николь прильнула к закрытой двери. Шаги Криса слышались на лестнице. Снова спускается к жене Форбса, ревниво подумала она. Но какое у нее право ревновать его? Человека, которого видит второй раз в своей жизни? Бред! С ней никогда такого не случалось. Да и он не скрывает презрения к ней. Разумеется, ведь для него она лишь пешка, которую можно использовать в определенных целях.

Интересно, где они там, внизу, занимаются любовью? На диване в гостиной? Воображение рисовало Николь их обнаженные потные тела, переплетенные страстью. А может, Леонетти использует жену Форбса, чтобы отстоять свою фирму? Господи, что за мысли лезут ей в голову! Она совсем запуталась, интриги явно не по ее части.

Николь подошла к окну и выглянула, прикрываясь занавеской. На стоянке возле спортивного автомобиля Криса стоял роскошный лимузин. Вероятно, машина, на которой прикатила Мэри Форбс. Недаром говорят, муж и жена одна сатана. Эти двое уж точно друг друга достойны!

Нет, все-таки ей следует рассказать Форбсу, что его жена изменяет ему и, что еще хуже, наверняка предает его деловые интересы. Хорошенький змеиный клубочек получается! И снова перед ее глазами вставали обнаженные тела любовников…

Запретив себе думать об этом, она вернулась к двери и прислушалась. В коридоре и на лестнице было тихо. Наверное, они ждут, когда ненужный свидетель заснет, чтобы пробраться в его спальню, решила Николь, улеглась в постель и выключила свет. В темноте на ее столике у кровати тикали старинные фарфоровые часы, и она не заметила, как заснула.

Разбудил ее солнечный луч, проникший в зазор между гардиной и тюлевой занавеской, которую она ночью забыла вернуть на место. В саду весело щебетали птицы, а из коридора доносился детский голос, которому вторил бархатистый мужской баритон.

Николь не сразу вспомнила, где находится. От недосыпа голова была тяжелой, яркий свет больно резал глаза. Увидев фарфоровые часы, показывавшие семь часов утра, она все вспомнила и торопливо поднялась. В выходные дни ей никогда не приходилось вставать так рано, нужно было отоспаться за всю рабочую неделю. На скорую руку она приняла душ, окатив себя напоследок ледяной водой, чтобы встряхнуться. Одеваясь и причесываясь, Николь продумывала, как ей себя вести с Крисом, и пришла к выводу, что лучше всего делать вид, будто ничего не произошло. В конце концов она сама предложила ему вчера помочь с Джуди. Легкий макияж прикрыл все признаки недосыпа, и Николь спустилась вниз.

В кухне ее встретил шумный спор между отцом и дочерью.

– Но это не та овсянка! – надрывалась Джуди. – Приготовь мне такую, какую бабушка готовит. Почему ты не можешь?

– Я приготовил тебе обычную овсянку. Ты просто капризничаешь! – возражал отец, которому явно не хватало терпения на дочь.

Разумеется, злорадно подумала Николь, он тоже не выспался, проведя ночь в любовных объятиях чужой жены. Она успела заметить, что машины Мэри Форбс на стоянке не было, значит, та уехала под утро. Возможно, Крису вообще не пришлось сомкнуть глаз.

– Ты ничего не умеешь! – кричала девочка, готовая расплакаться. Но тут она заметила Николь и сделала большие глаза. – А я тебя во сне видела, – произнесла она шепотом.

– Нет, это было наяву. Я приходила к тебе в комнату, когда ты проснулась ночью. Меня зовут Николь. Вспоминаешь?

– Можно я буду звать тебя Ник?

– Пожалуйста, мои друзья всегда так меня звали.

– Значит, я теперь тоже твой друг?

– Конечно.

– И мы будем вместе играть, гулять?

– Непременно, но вначале я приготовлю тебе овсянку, как ты любишь.

– Откуда ты знаешь, какую овсянку она любит? – устало спросил Крис.

– Все дети любят сладкую овсянку, сваренную на молоке, – опрометчиво заметила Николь и прикусила губу, ожидая от него вопроса, откуда ей вообще известно, что любят дети, если у нее их нет.

Но Крис пропустил ее слова мимо ушей. Он явно испытывал чувство облегчения, передав ей кухонные бразды.

Через десять минут она поставила на стол три миски, наполненные вкусной пышной кашей из овсяных хлопьев.

– Давно не ел такой вкуснятины, – сообщил всем Крис, отодвигая опустевшую миску. – Тогда я приготовлю кофе, это мне действительно удается! – гордо заявил он и подмигнул дочери. – А тебе апельсиновый сок, моя скандалистка.

Джуди важно кивнула головой. Очевидно, она гордилась своей репутацией скандалистки.

– И еще яблоко, – добавила она.

Николь почистила яблоко и сделала из его половинок два цветка, так она всегда делала для Джонни. Джуди пришла в невероятный восторг.

– Они такие красивые, что их жалко есть, – сказала она и тут же принялась откусывать лепестки. – Спасибо, Ники, давно не ела такой вкуснятины! – повторила она слова отца, как будто передразнивая его.

В детских устах они прозвучали так забавно, что Крис и Николь не удержались от смеха. Дожевав, к ним присоединилась и Джуди. Николь заметила реакцию Криса на смех дочери. Возможно, ей только показалось, но в его глазах неожиданно сверкнули слезы! Сердце подсказало ей, что девочка, наверно, редко смеялась в этом доме, где еще витала тень ее покойной матери.

Надо немедленно забирать ее отсюда, почему-то пришло ей в голову. Но она тут же одернула себя. Не ей решать, где лучше жить чужому ребенку. Она и до своего никак добраться не может. Просто изолированность этого дома от окружающего мира могла плохо отразиться на психике маленькой девочки, которая не имеет возможности общаться с другими детьми. Отсюда вся ее нервозность, плаксивость и капризы. Будь она на месте Криса… Опять завелась, с досадой подумала Николь, допивая кофе, тебя никто не спрашивает и не спросит.

Зазвонил телефон, и Крис быстро вышел из кухни, хотя на стене висел аппарат. Наверное, ждал звонка от Мэри, решила Николь и принялась убирать со стола, пока Джуди допивала сок. Потом она умыла ей личико и насухо вытерла салфеткой.

– Пойдем в сад, – попросила девочка. – Я хочу играть.

– Давай дождемся папу и узнаем, какие у него планы на сегодня.

– Мне надо срочно съездить в больницу к матери, – сообщил Крис, появившийся в этот момент на пороге кухни. Вид у него был озабоченный, лицо побледнело.

– Ей стало хуже? – с тревогой спросила Николь.

– Кажется, подтвердились опасения врачей и у нее развивается инфаркт, так мне сейчас сказали по телефону. Я должен ее увидеть. – Только сейчас он сообразил, что здесь присутствует его дочь. – Но все будет хорошо, так мне обещали, врачи принимают меры, – добавил он специально для Джуди уже более спокойным тоном и улыбнулся ей, заметив, что личико ее сморщилось от грядущего плача. – Отправляйтесь гулять, а я вернусь скорее всего к ланчу. В морозильнике полно продуктов. Сумеешь что-нибудь приготовить? – спросил он у Николь.

– Разумеется, – растерянно ответила та. – Но после ланча я должна уехать, – добавила она, чуть не сказав “к сыну”. Когда же она доберется до него?

Последних слов Николь Крис, похоже, и не услышал, так как в этот момент уже спешил вверх по лестнице. Взяв за руку расстроенную девочку, Николь тоже поднялась наверх и вошла в детскую комнату. Открыв шкаф, нашла летний джинсовый комбинезон и переодела Джуди.

– А куда мы с тобой пойдем гулять? – спросила она у девочки, чтобы как-то отвлечь ее от печальных мыслей.

– К цветочкам, – тихо произнесла Джуди.

Еще за столом это был нормальный жизнерадостный ребенок, а сейчас Николь видела перед собой поникшее, замкнутое маленькое существо, которое оставили все, кого она любила, бросив на незнакомую женщину. Ее сердце защемило. Невольно мысли о Джонни и Джуди слились воедино. Почему этим детям так не повезло в жизни?

– Я тоже очень люблю цветы. А ты знаешь дорогу к ним?

Джуди молча кивнула головой.

Когда они вышли из дома, Крис уже садился в машину. На нем был летний кремовый костюм с бирюзовой рубашкой, в котором он выглядел очень сексуально. Джуди подбежала к нему.

– Я тоже хочу к бабушке.

– Вначале надо спросить разрешения у врача, – нашелся что ответить Крис и поцеловал дочь в лобик. – Не грусти, бабушка скоро поправится и мы будем жить все вместе.

– Правда?! – воскликнула сразу повеселевшая Джуди.

– Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Обижаешь, – сказал Крис. – А теперь на правах хозяйки покажи нашей гостье самые красивые места в округе. Справишься?

– Обижаешь, – произнесла Джуди, в точности повторив интонацию отца, Крис не выдержал и улыбнулся.

Выйдя за ограду, Николь с Джуди помахали вслед удалявшемуся автомобилю и пошли в другую сторону.

Дома скоро кончились. Свернув на узкую тропинку, Джуди уверенно вела Николь между цветущих деревьев одичавшего сада.

– Ты привидений не боишься? – вдруг спросила девочка.

– Разве здесь водятся привидения? Да еще днем? – удивилась Николь.

– Не здесь, а вон в том доме. Там давно никто не живет, поэтому там поселились привидения, – уверенно заявила Джуди.

Действительно, они приближались к дому, заросшему плющом, глициниями и другим вьющимися растениями настолько, что не было видно окон. С первого взгляда становилось ясно, что здесь давно никто не обитает.

– А вот и цветочки! – Джуди бросилась рвать цветы. – Не ходи далеко, там обрыв, – добавила она, явно копируя чью-то интонацию.

Наверняка эту фразу постоянно говорит ей бабушка, догадалась Николь. Она огляделась. Цветов в этом заброшенном месте было такое изобилие, что у нее глаза разбегались. Вспомнились строчки из поэмы современного поэта, чей сборник недавно попал ей в руки:

Николь ходила следом за Джуди, которая тщательно выбирала цветы для своего букета, и мысленно повторяла: “Весь мир вокруг цветами населен, они бегут ко мне, меняя лики…”. Ей никогда еще не доводилось видеть такие цветы и в таком количестве. Как у поэта дальше? “Упал в совиный клевер небосклон. В торжественном покое изумленно цветы являлись из его глубин. Трезубцы листьев желтых коломбин, похожих на картинки из картона, касались одуванчиков. И те кружили в яркой белой пустоте, как бабочки, слетевшие с булавки”.

– Что ты говоришь? Я не понимаю. Николь очнулась от цветочного наваждения. В лицо ей дул просоленный ветер с моря, рядом стояла Джуди и нетерпеливо дергала за юбку.

– А? Это стихи одного хорошего поэта. Мне кажется, он тоже здесь побывал и написал о твоих любимых цветах поэму.

– Ты мне почитаешь?

– Обязательно, только потом. Давай сходим к обрыву и посмотрим, что там.

– Там? Море-океан, – ответила Джуди и побежала вперед, перепрыгивая через высокие цветы, которые все равно хлестали ее по коротким ножкам.

Николь бросилась за ней. Вскоре она увидела ту черту, где синий небосклон сливался с морской синевой.

– Подожди! – крикнула Николь.

Но девочка остановилась как вкопанная на краю обрыва, а нога Николь сорвалась и она чуть не сползла вниз по крутому откосу. Большая удача, что Крис нашел ей где-то в доме потертый джинсовый сарафан и уговорил переодеться. Хороша бы она сейчас была в своем маленьком вечернем платье. Подтянувшись, Николь легко взобралась на обрыв. Сарафан изрядно испачкался в жирной земле. Джуди, смеясь, стала помогать ей стряхивать грязь с одежды. В результате перемазанными оказались обе. Вернувшись к заброшенному дому, они после долгих поисков все же нашли старую лейку, в которой скопилась дождевая вода, и смыли с рук засохшую глину.

С охапкой цветов обе двинулись в обратный путь, напевая детские песенки, которым Николь на ходу обучила Джуди. Этими мелодичными считалочками она развлекала когда-то пятилетнего Джонни. Вдруг ей стало невыносимо жаль девочку, которую так обделила судьба, лишив матери.

Усадив Джуди в гостиной за стол, с альбомом для рисования, Николь переоделась в халат, быстро засунула грязный сарафан в стиральную машину и стала думать, что ей приготовить на ланч. Действительно, в морозилке было достаточно продуктов, чтобы накормить большую семью. По желанию девочки, решено было приготовить сандвичи с тунцом, омлет и мороженое с клубникой.

Пока жарилась рыба, Николь присела рядом с Джуди, рассматривая ее рисунок. Но на листе бумаги вместо обычных наивных детских сюжетов с домиком, солнцем, собакой или чем-то в этом роде, она увидела такое, отчего буквально онемела, улыбка постепенно сползла с лица, и внезапный холод пронзил до позвоночника. В альбоме с недетской точностью линий была изображена могила! От потрясения Николь не могла говорить и только смотрела на рисунок, не веря своим глазам.

Наконец она решилась перевести взгляд на Джуди.

– Здесь моя мама лежит, – с неестественным спокойствием серьезно сказала девочка, подняв на Николь большие темные, как у отца, глаза.

Этого Николь уже не могла вынести, слезы полились неожиданно. Что она оплакивала или кого, ответить не смогла бы.

– Почему ты плачешь? – Губы Джуди дергались, личико кривилось.

– У меня тоже мама умерла, – пробормотала Николь не в силах остановиться.

Джуди бросилась к ней на грудь, обвила ее шею руками и зарыдала. Как ни странно, это помогло Николь взять себя в руки.

– Вот мы плачем, а у нас сейчас рыба сгорит, и папу нечем будет кормить, – шепнула она девочке на ушко. – Пошли спасать рыбу?

Джуди мгновенно подняла голову и утерла слезы ладошками.

– Пошли спасать рыбу, – сказала она и, спрыгнув на пол, первой побежала в кухню.

Николь поручила Джуди расставить тарелки и разложить приборы на столе, а потом отправила ее в гостиную смотреть по телевизору мультфильмы. Сама она нарезала хлеб, приготовила все для омлета и принялась за приготовление салата. В этот момент зазвонил телефон. Поколебавшись секунду, Николь сняла трубку, решив, что звонит Крис из больницы.

– Алло, – сказала она в трубку.

Ответом ей было молчание. Она уже хотела опустить трубку на рычаг, когда услышала голос Эрика Форбса.

– Николь? Это ты? Что ты там делаешь? От неожиданности она чуть не уронила телефон.

– Да, это я. Здравствуй, Эрик, – охрипшим голосом произнесла она.

– Вот уж не думал найти тебя в доме Леонетти. Не ожидал от тебя такой прыти. – В голосе Форбса прозвучало жирное довольство.

– Я тебе потом все объясню, – скороговоркой выпалила Николь, не желая рассказывать боссу о событиях вчерашнего вечера в присутствии Джуди.

– Все утро названивал тебе домой, а потом решил застать Криса, но его тоже дома не оказалось. В качестве последней попытки набрал этот номер, подумав, что на выходные он мог поехать к матери с дочерью. Хотел у него поинтересоваться, куда он дел тебя после ужина.

Николь представила себе, какая улыбка сейчас растягивает мясистые губы Форбса, и ее передернуло от омерзения.

– Ты звонишь из Лондона? – сухо спросила она. Но Форбс ее не слушал.

– Господи, даже не верится, что ты все-таки это сделала. А сколько было благородного негодования, когда я намекнул, чтобы ты соблазнила нашего клиента в интересах дела. Я и надеяться не смел на такую удачу! Послушай… – Форбс вдруг замолчал, а потом перешел на зловещий шепот. – Я не могу сейчас больше говорить. Позвоню позже.

– Эрик, откуда ты звонишь? – спросила Николь, но в трубке уже раздавались короткие гудки.

В полной растерянности она повесила трубку, мысли ее неслись вскачь. За время общения с Джуди она совсем забыла о делах, которые свели ее накануне с Крисом Леонетти. Услышав за спиной легкое движение, она резко обернулась и побледнела. В дверном проеме стоял сам Крис. Глаза его были прищурены, челюсти сжаты до такой степени, что губы превратились в одну жесткую линию.

– Откуда Форбсу известно, что ты находишься в моем доме?

– Почему ты решил, что звонил Форбс? – попыталась выкрутиться Николь.

– Я слышал, ты произнесла его имя, когда я вошел. И ведь не ослышался? Почему ты побледнела? Что происходит? Объясни, Николь. Зачем он тебе звонил? Выкладывай!

Только бы он не догадался, что Эрик предлагал ей соблазнить его! Крис станет еще больше ее презирать! Николь чувствовала, что ее охватывает паника. Она молча смотрела на его ожесточившееся лицо и не знала, с чего начать. Объяснить, что Форбс звонил не ей, а ему? Но слова Эрика занозой сидели в ее мозгу, и ей никак не удавалось отделаться от них. А пристальный взгляд Криса возбуждал ее тело и туманил мысли. Смешно, двое мужчин, расставлявших друг другу ловушки, ополчились на нее. Правда, Николь было не до смеха, потому что в ловушке оказалась она. Невинная жертва двух интригующих бизнесменов!