"Дочь Дроу" - читать интересную книгу автора (Каннингем Элейн)

Глава 22. Паучий поцелуй

Дроу и рашеми провели всю ночь в пути, и с первыми проблесками рассвета перед ними уже виднелись обработанные поля, возвещавшие о близости деревни. Они остановились на склоне холма, возвышавшегося над зеленым, ароматным местом которое Федор назвал лугом. За лугом, и дальше за несколькими меньшими пригорками, Лириэль разглядела отблеск белого и голубого, реку Дессарин. Острые глаза дроу впитали в себя окружающее, отметив место, подходившее для ее целей: небольшую укромную поляну на поросшем деревьями холме рядом с рекой.

«Ты должна оставаться там», предупредил ее Федор. «Люди Тролльего Моста пострадали от рук дроу, и твое появление им придется не по вкусу».

Лириэль согласилась без спора. «Ну и хорошо. Я слишком устала, чтобы сделать еще хоть шаг». Свои слова она подчеркнула широким зевком, и по настоянию Федора пробралась между лозами, почти придушившими приземистый тис. Тень укроет ее от солнца, а пивафви даст ей невидимость. Тут она сможет отдохнуть в относительной безопасности.

Когда Федор решил что все в порядке, он торопливо направился вниз по холму к Тролльему Мосту. Новолуние уже прошло, и вместе с ним, он надеялся, прошел и страх крестьян перед атакой темных эльфов. Тем не менее, он не мог не чувствовать беспокойства, идя туда с охотниками дроу висящими у него на хвосте. У жителей деревни хватало своих проблем; Федор не хотел впутывать их в собственные.

Звуки живущей деревни донеслись до него еще прежде, чем показались ограждающие стены: скрип колес телеги, приглушенный рокот множества голосов, время от времени обрывок мелодии странствующего музыканта. Федор ускорил шаги. Торговцы наконец пришли, и с ними весенний фестиваль.

В начале у Лириэль были самые лучшие намерения. Действительно, она выбрала место для побега на удаленном холме, и подготовила врата, которые могли унести туда одного или двух, но это всего лишь разумная предосторожность, не более. Она искренне собиралась оставаться в своем укрытии, поспать наконец. Когда заволновалось ее природное любопытство, она вновь повторила предупреждение Федора о страхе людей перед дроу, и не подчинилась своему желанию увидеть рынок людей собственными глазами. И осталась тверда в своей решимости, еще примерно пол часа.

Сняв пивафви, она вывернула его наизнанку. У чудесного лоснящегося плаща была непримечательная темная подкладка, великолепно подходящая для незаметного слияния с толпой. Вновь накинув его, она надвинула поглубже капюшон, пряча лицо от солнца. Затем порывшись в сумке она нашла пару перчаток, прикрывших темную кожу и отличительную эльфийскую форму ее ладоней. Наконец юная волшебница произнесла простенькое заклинание, заставившее ее лицо выглядеть как человеческое. Достав маленькое зеркальце полированной бронзы, она рассмотрела свой новый облик. Скривилась, потом взорвалась хохотом.

Звук спугнул стайку маленьких коричневых птичек, рассевшихся по лианам. Лириэль посмотрела, как они летят прочь, потом оставила укрытие и пошла своим путем, к поселению названному Федором Троллий Мост.

Троллий Мост совсем не напоминал хмурую осажденную крепость, представшую перед Федором во время его прошлого визита. Караван привез не только товары и шанс на торговлю, но и новости издалека, и веселый дух, который — хоть и отдаленно не приближался к оживлению фестивалей рашеми — тем не менее был приятен усталому молодому воину.

Федор заметил, что с караваном пришли и обычные спутники — вооруженные охранники, ищущие места выпить и пообщаться; мастера, практикующие разнообразные занятия вроде лужения и предсказания будущего; странствующие барды всех разновидностей, от разносчиков слухов до жонглеров и музыкантов. И многие жители деревни были там, одетые в лучшие одежды, предлагающие плоды своих полей и ремесел.

Федор постарался совершить все необходимые покупки так быстро, как только мог. Он не стал тратить платиновые монеты, которые Лириэль взяла у наги — они привлекли бы чересчур много внимания на деревенском рынке. Его собственное серебро подходило для этого куда лучше. Сперва он купил двух лошадей: пегую кобылу и гнедого мерина, оба быстрые и выносливые. Вручив мальчишке в стойлах пару медяков, он попросил его вывести лошадей за стены деревни и привязать их на восточном краю лугов. Мальчик был слишком счастлив внезапно привалившим богатством, чтобы обращать внимание на странность просьбы; собственно, Федор и сам не знал, почему решил так поступить. Он чувствовал тревогу, несмотря на атмосферу легкомысленного веселья вокруг. Затем он быстро купил еще несколько вещей: готовую одежду, на замену своей многократно штопаной, женский плащ с глубоким капюшоном чтобы защитить Лириэль от солнца, высушенные походные рационы, веревку для постановки ловушек, кусок дубленой оленьей кожи для правки башмаков и одежды и прочие вещи которые могут понадобиться в долгом пути. Федор был неприхотлив, и привычен обходиться малым, и все же не смог устоять перед финальной покупкой. Это был медальон, последний из коллекции дварфа-ювелира. Он сразу увидел, почему вещь так и не была продана, но сам изъян в ней делал ее идеальной для Лириэль. Запрошенную цену он уплатил с радостью.

Как бы он не торопился вернуться назад, к месту где ожидала его дроу, Федор шел с вечера без остановки на еду или отдых; столь же долгая дорога предстояла ему. Посему он направился перекусить в деревенскую таверну. Сайда, трактирщица, узнала его, и закричала одной из служанок найти ему место на втором этаже. Протолкавшись сквозь толпу он поднялся по лестнице. Одна из комнат была уставлена столами, и Федор уселся на пустое место около окна. Под ним была кухня, а за ней рынок. Поглощая хлеб и сыр, он разглядывал бурлящую жизнь фестиваля.

Неожиданно он замер, не донеся руку до рта; отставил еду и наклонился ближе к окну.

Там, около центра площади, шла маленькая, тонкая фигурка, закутанная в темный плащ. Явно женская, но она могла быть молодой или старой, темной или светлой. Скрывающее одеяние не выделяло ее, многие из присутствующих были одеты аналогично — ветра дули прямо с реки, и воздух был сырым и промозглым. Но она, тем не менее, притягивала озадаченные взгляды. Слишком легким был ее шаг, слишком плавными и грациозными движения.

В этот момент женщина остановилась у прилавка и протянула руку в перчатке осматривая предлагаемые товары. Проходящий наемник подошел к ней, взяв ее за запястье. Он наклонился поближе, произнеся слова которые Федор не мог слышать, затем приглашающе махнул головой в направлении таверны.

Голова под капюшоном поднялась в надменном жесте, очень хорошо знакомом Федору. Он вскочил на ноги, толкнув нагруженную кружками служанку. Она ошеломленно взвизгнула, а потом закричала в полный голос когда Федор протолкнулся мимо нее, и вышиб собранное из кусочков стекла окно.

Под ним была крыша одноэтажной кухни, наклонная и оканчивающаяся не так уж высоко над землей. Выскочив сквозь разбитое окно он прокатился, ногами вперед, по грубо уложенной черепице.

Скатываясь вниз, Федор заметил как прилипчивый наемник нахмурившись притянул женщину к себе. Темный капюшон упал, открыв волны роскошных белых волос, и лицо темнее полночи.

В этот миг Федор упал на землю, толкнув за собой двух толстых торговцев. Высвободившись из возникшей путаницы, он вскочил на ноги, на бегу доставая меч. Игнорируя вопли размахивающих кулаками торговцев, он отчаянно проталкивался сквозь толпу, направляясь к месту где стояла Лириэль.

Быстро двигаться не получалось, поскольку уже разлетелись слухи и вместе с ними паника, столь сильная всего из за одной маленькой темной фигуры среди них. Многие повернулись и побежали, валя и затаптывая медлительных и слабых, спасаясь от ужасных дроу. На несколько минут давка созданная перепуганными людьми, вынудила Федора застыть на месте.

Потом страх сменился озлоблением. Вокруг темной эльфийки освободилось пустое пространство, и деревенские сообразили, что она одна. Жизнь в ненависти, поколениями запоминавшиеся обиды накатывались на дроу. Как псы, облаивающие загнанного на дерево снежного кота, они наступали на нее. В солнечном свете блеснули ножи.

Федор отбросил с пути пару дрожащих министрелей, и рванулся вперед как раз в тот момент, когда Лириэль сбросив перчатки начала жесты заклинания. Некоторые из атакующих поняли, что готовится магия, и отскочили назад, и на мгновение открылся коридор между Федором и дроу. Ее глаза встретились с его, заметив обнаженный меч, и дрогнули в нерешительности. Затем тонкая темная рука взмахнула в воздухе, обрывая почти сотканное заклинание. Закрыв глаза, она прижала ладони к вискам, будто пытаясь заглушить обезумевшую толпу.

Сфера непроницаемой тьмы окружила ее, двадцатифутовый шар, окутавший большую часть двора. Толпа отпрянула, некоторые закричали, многие делали знаки, пытаясь защититься от зла.

«Что для одного кошмар, для другого шанс! Убьем ее!» раздался знакомый голос. Темнобородый человек пробился во внутренние ряды толпы, нацелил стрелу в шар, и выстрелил туда, где стояла Лириэль. Узнав охотника за головами, Федор бросился к нему.

С противоположной стороны сферы раздался мужской стон боли, и крик женщины. «Она убила его! Дроу застрелила его!»

«Мой Тирон!»

Федор перехватил руку темнобородого, прежде чем тот успел положить на тетиву вторую стрелу. «Придурок!» прогремел он. «Твоя стрела прошла сквозь темноту в собравшихся на той стороне!»

Мужчина опустил лук. Бросив взгляд на клинок Федора, он задумчиво пригладил бороду. «Снова ты? Предложи мне чего получше, парень, и получишь одно ухо».

Бешенство, чистое и без всякой магии, охватило юношу. Отведя меч, он плашмя ударил охотника за головами в живот, тот согнулся, с шипящим стоном выдохнув воздух. Федор встал между полуночной сферой и толпой, угрожающе подняв меч.

«Лириэль!» крикнул он, ни на миг не отводя глаз от угрюмых обитателей деревни. «Ты не ранена? Ты здесь?»

«А где еще?» отрезала она. Голос, похоже, доносился с нескольких футов над землей, почти у верхнего края сферы темноты. «Ты идешь?»

Бросив последний предупреждающий взгляд собравшимся, Федор отступил назад, входя в созданную магией темных эльфов сферу.

Закатные цвета окрашивали спокойные воды Дессарина, когда Федор вернулся в лагерь ведя их лошадей. Лириэль была очарована странными существами, так не похожими на верховых животных Подземья, но сейчас ее мысли были поглощены другим. Федор был странно тих с того момента, как они шагнули в портал к поляне. Дроу предположила, что он сердится на нее из-за того, что она пробралась в деревню. Она знала, что точно была бы в ярости, поменяйся они местами. Никогда раньше она не признавалась себе что ошиблась, и сделать это было нелегко. Она подождала, пока они не поужинали, и чередуясь не урвали себе немного сна, а потом сделала попытку.

«Я подвергла опасности нас обоих»

«Ты спасла нас обоих», поправил Федор. «Со своей магией, ты могла бежать из деревни как только тебя раскрыли. Но ты остановилась, увидев меня».

Лириэль открыла рот для ответа, поняла, что не знает, что сказать и закрыла его. Действительно ее действия, теперь, когда она задумалась над ними, выглядели довольно странно. «Ну а что еще мне было делать? По всему что я знаю, ты мог взорваться при всей этой толпе, верный способ самоубийства!»

«Я приветствовал бы ярость», ответил он хмуро, «но она не пришла по моей команде».

«Но ты попытался?» переспросила дроу, недоумевая, как он мог так поступить. Самосохранение было первейшим принципом в обществе дроу; то, что он пытался сделать, почти наверняка означало его смерть.

Федор только пожал плечами. Они долго сидели в молчании, вслушиваясь в набирающий силу хор лягушек по берегам реки, наблюдая как поднимается над холмами луна.

Через некоторое время он достал небольшой бархатный мешочек из кушака, и вручил его дроу. «Это безделушка, которую я нашел на рынке».

Лириэль с любопытством ослабила завязки и вытряхнула содержимое. Тонкая золотая цепочка упала на ее ладонь, и с ней большой драгоценный камень, того же ярко золотистого цвета как ее глаза. Дорогая вещь. Пусть цепочка была и стара, зато изящной эльфийской работы, а камень вполне мог быть огранен и отполирован искусником-дварфом. А в самом сердце камня отчетливо виднелся маленький черный паук. У Лириэль перехватило дыхание. Желтые камни были редкостью в Мензоберранзане; этому украшению могла бы позавидовать любая жрица или матрона!

«Как сделана эта иллюзия?» осведомилась она, поворачивая камень так и этак.

«Это не иллюзия», сказал Федор. «Камень — янтарь. Он довольно распространен в моей земле — красивый, но не особо ценный».

«Но паук?»

«Настоящий, пойманный в камень случайно. Янтарь был когда-то смолой — жизненным соком деревьев. Во всяком случае,» добавил он тихо, «такой ответ дают те, кто думают».

Она узнала знакомую нотку в голосе, и досказала за него: «А те, кто мечтают?»

Федор был тих некоторое время. «У нас рассказывают легенду об одном воине. После того, как ярость боя оставила его, он, раненый и в полубеспамятстве, забрел в лес, глубже, чем стоит заходить человеку. Наконец он вошел в зачарованное место, и уселся отдохнуть под могучим деревом. Вдалеке он увидел деву из теней и лунного света, прекраснее, чем все что он видел или мог представить в мечтах. Еще, у нас говорят, что человек умирает, когда жизнь превосходит его мечты. Так этот воин ушел из жизни, все еще видя перед собой прекрасную деву, и незрячие деревья проливали золотые слезы. Из жалости, или из зависти, кто может сказать?»

Впервые за короткую жизнь Лириэль не хватало слов. События этого дня, подарок, так специально подобранный для нее, и рассказ Федора тронули душу и глубоко поразили ее. На миг она всем сердцем пожелала вновь оказаться в Мензоберранзане. Родной город, со всем его хаосом и конфликтами, был куда более понятен. Там были правила, и она умела играть по ним. Но как быть с противоположными эмоциями, порожденными в этом странном мире, она не знала.

Однако Лириэль не привыкла к самокопанию. Отставив в сторону эти неудобные новые ощущения, она искала спасения в том, что было ей понятно.

Девушка грациозно поднялась. Доспехи, оружие и одежда слетели с нее, и скоро она стояла, окутанная лишь лунным светом, перед своим спутником.

Глаза Федора затуманились. Наконец-то, подумала с облегчением Лириэль, выражение известное ей! Желание зажигает одинаковое темное пламя, идет ли речь о мужчине дроу или человеке. Но юноша не двинулся с места. Он не отворачивался, но явно был не уверен, стоит ли принимать предложенное.

На миг страх чуть не охватил Лириэль. Страсть была знакомой, привычной территорией, одна из немногих эмоций дозволявшихся дроу. Если не это, тогда что? Других путей она просто не знала.

Затем Федор протянул руку, и с криком радости и облегчения она шагнула к нему.

Луна поднялась высоко, омывая их лагерь мягким сиянием, но для них не существовало течения времени. Человек не знал тех сложных игр, что предпочитали дроу, и Лириэль обнаружила, что не жалеет об этом. Здесь было что-то совсем иное, одновременно чудесное и тревожащее.

Искренность была между ними, слияние безжалостное как солнечное пламя. Оно жгло ей душу так же болезненно, как заря жалила глаза. Почти больше, чем она могла вынести, и все же отвернуться прочь она тоже не могла.

Лириэль старалась вновь обрести себя, восстановить хоть частично самоконтроль. Они покатились вместе, и она поднялась над ним, управляя танцем их близости. Но даже тогда горящие голубые глаза удерживали ее в беспокояше тесном объятии. Дроу закрыла глаза, ища спасения в темноте.

Федор видел это, и не нуждался в Зрении чтобы понять отчаянную попытку самосохранения в этом жесте. Он принял предложение Лириэль как дар, коим оно и было, но не представлял, что это может значить для дроу. Не был он и уверен в том, какое место займет эта ночь в его собственной жизни. И все же, через пути, присущие его народу, он знал не нуждаясь в понимании, что его судьба как то связана с темной эльфийкой. Полная абсурдность этой мысли не беспокоила его; Федор давно привык принимать жизнь такой, какая она есть.

Неожиданно он подумал о котенке снежного кота, с которым он подружился много лет назад, прекрасно зная, что он не может быть приручен. Он принял это со спокойной решимостью, достоянием народа Рашемена. Не обвинял кота за то, что тот следовал своей природе, не желал чтобы тот был не тем, кем он был. Но не сдерживал тогда свое сердце, и не стал сейчас. Те, кто думает, знают, что обнимать дроу безумие. Те, кто мечтают, понимают, что радость жизни даруется мгновениями.

Федор погладил ладонью щеку эльфийки. Слабая улыбка коснулась губ Лириэль, и он провел по ним нежным пальцем. Золотые глаза широко раскрылись, сузились, а затем стали жесткими. Она убрала его руку, и посмотрела ему прямо в лицо. На миг Федор подумал, что видит следы влаги у холодного янтаря. Потом ладонь Лириэль сжалась в кулак, и опустилась ему на висок.

Вспышка яркой боли разорвавшаяся в голове Федора выжгла его чувства и затмила луну. Когда свет и боль рассеялись, осталась только тьма.

Лириэль вскочила на ноги, проведя обратной стороной ладони по глазам. Она бессильно прокляла себя за то, что позволила себе расслабиться, забыв о всем, давно заученном дроу. Цена — как она и ожидала, — оказалась высока.

Короткий взгляд на раскиданную одежду, но не было времени одеваться, даже схватить оружие. Поэтому она просто стояла, с ледяной гордостью, подошедшей бы любой жрице Лолт, когда первый из темных эльфов появился на освещенной луной поляне. Она не боялась их. В конце концов, при ней была ее магия, и понадобится больше, чем несколько солдат, чтобы одолеть мага ее силы.

Охотники — всего их оказалось шестеро, — образовали осторожное кольцо вокруг лагеря. Лириэль узнала четверых, которых она попотчевала сонным ядом, и мужчину с коротко остриженными волосами и драконьей татуировкой. Она посмотрела на его руку, и слегка улыбнулась, шире когда его спутники силой не позволили ему обнажить меч. Когда медноволосый, черноглазый дроу пройдя мимо прочих вошел в круг, ее улыбка увяла. Маг явно перевешивал чашу сил в сторону противника.

«Нисстир», прошипела она. «Пришел опять предложить мне помощь?»

«Что пожелает леди», сказал он кланяясь. «Но сначала удалим лишнее».

Он повернулся к еле удерживаемому Горлисту, и указал на человека. «Наконец ты нашел его. Попробуй, сможешь ли ты убить его хотя бы спящим». Тон его был намеренно жестким, явно предназначенным для того, чтобы увести гнев воина от женщины.

«Нет нужды беспокоиться», сказала Лириэль холодно, радуясь, насколько ровно звучит ее голос. «Он уже мертв».

Взгляд Нисстира обратился на неподвижное тело его врага-человека, потом вернулся к Лириэль, явно оценивающий. «Паучий Поцелуй, так? Странное завершение для свидания под луной! До меня доходило, дорогуша, что у тебя странные вкусы, но это превосходит все слухи. И все же, я почти завидую бедняге», добавил он комплимент. «Некоторые вещи достойны того, чтобы умереть за них».

Лириэль плевать хотела на блеск в глазах торговца. Задрав подбородок, она напомнила себе, что принадлежит Дому Баэнре.

«В таком случае, желаю тебе долгой здоровой жизни», сказала она надменным тоном, который женщины Баэнре оттачивали столетиями полновластного владычества. «Если ты явился сюда, чтобы отомстить человеку, ты опоздал. Он мертв. Поблагодари меня за помощь, и можешь идти».

«На самом деле я ищу одну магическую вещицу», спокойно сообщил Нисстир. «Амулет, в форме кинжала».

В ответ она презрительно фыркнула, и широко раскинула руки, будто приглашая проверить. «Как видишь, на мне ничего такого нет», сказала она насмешливо.

«Какая жалость. Я всегда находил этот вид поиска информации крайне занимательным», ответил маг. Вытянув ладонь, он демонстративно стал поправлять многочисленные кольца. Одно из них, широкий золотой ободок с искрящимся черным камнем, было знакомо. Глаза Лириэль, узнавшей кольцо своего учителя, ошеломленно расширились. Маг заметил это и улыбнулся. «Заверяю тебя, теперь оно ему не нужно».

Харза мертв, поняла Лириэль со смесью печали и страха. Насколько жестоким был «поиск информации» Нисстира, и что рассказал ему Харза об амулете, прежде чем смог убежать в смерть?

Похоже, достаточно. Нисстир щелкнул по черному камню на кольце, и тот раскрылся, откинувшись на крошечной пружинке. Он достал оттуда щепотку порошка, и подбросил в воздух. Таинственное синеватое сияние обнаруживающего магию заклинания наполнило поляну. Большинство вещей Лириэль светилось: кольчуга, обувь, пивафви, многие ее ножи и прочее оружие. Но амулет — даже скрытый в мешке — просто полыхал голубым огнем.

Нисстир нагнулся, поднял мешок и высыпал содержимое. Золотые монеты и искрящиеся драгоценности заструились по земле, а глаза дроу засверкали нескрываемой жадностью. Взмахом приказав им держаться подальше, Нисстир взял сияющий амулет.

«Зря тратишь время. Ты ничего не сможешь с ним поделать!» со льдом в голосе заявила Лириэль.

«Может и нет. Но далеко к югу есть город дроу, в котором правят маги, куда могущественней тебя или меня. Когда магия амулета станет моей, я смогу освободить Народ от лживой зависимости от Лолт. И наконец», триумфально объявил Нисстир, «дроу вновь вернут себе могущество в Ночи Наверху!»

Вот этого Лириэль переварить не смогла. «Ты поклоняешся Эйлистраи?»

«Ни в коем случае», сухо ответил маг. «Мы служим Ваэрауну, Лорду в Маске, богу скрытности и воровства. Глупые сучки Эйлистраи только пляшут под луной да помогают беспомощным путникам; мы строим королевство!»

Нисстир повернулся к Горлисту. «Собери все, что светится. Я собираюсь изучить все магические вещи что у нее есть».

Горло Лириэль мгновенно пересохло от паники. «Ты хочешь оставить меня без всякой магии?»

«Вовсе нет», заверил ее Нисстир. «Среди детей Ваэрауна найдется место любому дроу, который оставит Ночь Внизу. В твоем случае, это будет высокое место! Я с радостью приму тебя, как своего консорта».

Лириэль расхохоталась ему в лицо.

На мгновение ей показалось, что маг ударит ее. Потом он поклонился вновь, на сей раз издевательски. «Как пожелаешь, принцесса. Но со временем ты поймешь, что дроу могут выжить только собираясь вместе и придешь ко мне». Он достал с пояса небольшой свиток и протянул ей. «Здесь карта. С ней ты найдешь дорогу в ближайшее поселение последователей Ваэрауна. Ты можешь оставить простое оружие и деньги — они потребуются тебе чтобы добраться до лесной крепости».

Она выбила пергамент из его руки. Он лишь пожал плечами и отвернулся. «Как хочешь. Но рано или поздно, принцесса, мы встретимся вновь».

«Можешь быть уверен», пробормотала Лириэль вполголоса, когда последний дроу ушел с поляны.

Она выждала, пока охотники не оказались вне пределов видимости и слышимости, потом упала на колени рядом с Федором, тряской и пощечинами пытаясь привести его в сознание. Одновременно она страстно шептала благодарственные молитвы — одновременно всем божествам дроу кто мог слушать — за то, что Федор послушно оставался «мертв» пока опасность не минула.

Под таким уходом рашеми очень скоро застонал и пошевелился. Он сел, ощупывая виски, и посмотрел одурелыми глазами на Лириэль. Потом вернулись воспоминания, а с ними удивление. «У нас такие вещи происходят иначе», прошептал он.

Лириэль резко вскочила. Он поднялся, поймав ее за руку. «Почему?» спросил он тихо. «Я прошу лишь, скажи мне почему?»

Она вырвалась и начала собирать одежду. «Как бы там ни было, я только что спасла тебе жизнь», огрызнулась она. «Нисстир и его воры добрались до нас. Они бы прикончили тебя, если бы я не убедила его, что они опоздали».

Федор все еще смотрел озадачено. «Но как они могли поверить, что ты убила меня, появившись в такой момент?»

«Потому, что так случается». Она прекратила поправлять тунику, и прямо встретилась с ним взглядом. «Такие развлечения известны в моем народе. И одна из игр зовется Паучий Поцелуй, в честь паучих, которые спариваются и убивают».

Человек уставился на нее, явно ошеломленный. Лириэль напряглась, готовясь встретить его ответ. Из того, что она узнала о своем спутнике, она ожидала отвращение, ужас, гнев, все что угодно.

Но он только покачал головой. «Ох, бедный мой вороненок», печально сказал он. «Что за жизнь была у тебя!»

Что Лириэль не могла понять, она предпочла игнорировать. «Вставай», бросила она резко. «Если мы поторопимся, мы еще можем нагнать их».

Федор странно посмотрел на нее. «Я знаю, почему должен встретиться с ними. Но зачем так рискуешь ты?»

«Они забрали всю мою магию! Мое оружие, книги, даже башмаки и плащ!»

«Но это всего лишь вещи», указал он.

«Ветроход у Нисстира», сказала она прямо. Опасно было говорить, — она еще не придумала способа разделить магию амулета, — но другого выхода не видела. «Я видела в его руках амулет в форме кинжала. Или это тоже 'просто вещь', не стоящая усилий чтобы вернуть ее?»

В глазах Федора мелькнуло сожаление, и он потянулся к поясу. «Прошу прощения, леди маг! Твоя нужда столь же велика, как и моя».

Они бросились вниз по холму за ворами, — Лириэль сжимая зубы от боли разрывающих голые ноги камней и веток, — и резко остановились у края воды. Дроу уже были на реке, далеко от берега, подталкивая легкие деревянные лодочки к зоне быстрого течения посередине. Нисстир заметил погоню, и приказал остановиться.

«Браво, принцесса!» воскликнул он с огорченной улыбкой. «Ты хорошо меня перехитрила! Но все же, полагаю можно считать, что ты проиграла». Он поднял вверх небольшую вещицу, покачивавшуюся на цепочке. Луна играла на тусклом золоте древнего кинжала. «Пока ты не вернешь это, я засчитываю победу себе!» Послав ей воздушный поцелуй, Нисстир просигналил своим дроу вывести лодки на быстрину.

«Вернешь его», тихо повторил Федор. Он недоверчиво оглянулся на спутницу. «Амулет был у тебя все это время! И ты скрывала его, после всего, что я рассказал тебе. Но почему?»

Лириэль не отступила, но оказалось необъяснимо трудно не поежиться под его обвиняющим взглядом. «У меня были причины».

Молодой человек глубоко вздохнул. Он взял ее ладони в свои. «Лириэль, я не отрицаю, что так может быть», сказал он осторожно. «По твоим меркам, эти причины могут быть вескими и достаточными. Но для меня это слишком. Здесь наши пути расходятся».

Лириэль вырвала руки, сжала кулаки. Первой ее реакцией была злость. Интриги были пищей и вином в Мензоберранзане, и все ее знакомые принимали это как должное. Ну почему Федор не хочет поступать разумно?

«Амулет нужен нам обоим», указала она, надеясь воззвать к его практичной стороне. «Если мы станем соперниками, выиграть сможет только один».

Юноша кивнул, угрюмо подтверждая ее правоту. «Ты будешь делать что должна, вороненок, и я тоже».

Она стояла безмолвно глядя на него, не веря, что он обрекает их на соперничество. В его глазах застыли печаль и решимость, и Лириэль неосознанно поняла, что никакие ее угрозы или уговоры ничего не изменят. Она оказалась не готова к волне опустошенности, вдруг прокатившейся по ней.

Не зная что еще делать, Лириэль повернулась, и бросилась вниз по течению, в погоне за Нисстиром и украденным Ветроходом.