"Ловушка Иуды" - читать интересную книгу автора (Мэтер Энн)

Глава 6

Кабинет Адама Трегоуэра выходил окнами на Атлантический океан. За запущенным садом в обрамлении скал виднелся вспененный прибоем океан и пустынное побережье, которое с приходом весны и появлением первой робкой зелени уже не казалось таким безжизненным.

Сара сидела за столом, где Адам, наверное, занимался хозяйственными делами, и смотрела в окно, тщетно ожидая вдохновения. Вот уже несколько дней у нее на столе лежит рукопись, томясь в ожидании, словно девственница, подумала Сара, усмехнувшись нарочитости метафоры, но она так и не написала ни одного слова и не отредактировала ни единой строчки. В голове у нее не было никаких мыслей о повести, и она никак не могла сосредоточиться: любой звук, умноженный ее взвинченным состоянием, заставляют ее оборачиваться и с завистью смотреть на закрытую дверь тюрьмы, в которую она сама себя заточила. Ей пришлось отказаться от своих планов за неделю закончить вчерне рукопись, и оставалось лишь надеяться, что Майкл не догадается о ее желании быть с ним.

После того разговора в библиотеке она его почти не видела. В тот же день, за ужином, она намекнула, что ей нужно место для работы, и, как и предполагала миссис Пенуорти, Майкл предложил ей кабинет. Потом они встречались только во время еды, да и то не всегда. В таких случаях миссис Пенуорти передавала его извинения, сопровождая их сплетнями, слушать которые Саре было невмоготу.

— По-моему, он поехал на конюшни беговых лошадей, — сказала как-то миссис Пенуорти. — Говорят, миссис Мортон, хозяйка конюшен, — давнишняя подруга господина Трегоуэра. Говорят, она знала его еще задолго до замужества.

А вечером во время ужина:

— Господин Трегоуэр просил вам передать, что он сегодня ужинает у Гвитианов. Доктор Гвитиан — наш местный врач, а его дочери-двойняшки, говорят, приехали погостить домой из университета.

Конечно, миссис Пенуорти рассказывает ей о времяпрепровождении господина Трегоуэра из лучших побуждений, говорила себе Сара, пытаясь быть великодушной, но тем не менее это отнюдь не помогало ей сосредоточиться. Хорошо, конечно, делать вид, что между ней и Майклом ничего не было и нет, но она не могла избавиться от неприятного чувства, когда слышала о его отношениях с другими женщинами. Это было смешно, ведь у нее нет на него никаких прав, да они ей и не нужны, внушала она себе, но ей все равно было неприятно. Еще ей было обидно, что до сих пор Диана не дала о себе знать ни письмом, ни звонком; наверное, ей безразлично, что с Сарой, и все планы, которые Сара себе настроила, развалились, как карточный домик, из-за неопределенности ее положения.

Хорошо еще, что пока ей легко удается скрывать свою болезнь. Они, в сущности, живут каждый своей жизнью, как она и просила. Больше всего ее беспокоило то, как она сама ведет себя в этой ситуации. Вместо того чтобы заняться тем, зачем она сюда приехала, она целыми днями предавалась мечтам, растрачивая понапрасну отпуск. А когда вечером миссис Пенуорти уходила к себе домой, Сара оставалась совсем одна, а впереди была ночь, длинная и очень скучная…

Однажды за обедом ей составил компанию хозяин дома.

Он вошел в столовую, когда миссис Пенуорти наливала ей суп; волосы его были влажны от тумана, который принесло с моря, и от его кожаной куртки и тесных джинсов пахло лошадьми. Его присутствие словно наэлектризовало сонную атмосферу в комнате, приятно возбудив чувства Сары и заставив быстрее бежать ее кровь. Он был такой сильный и мужественный, такой живой и энергичный, что невольно в ее взгляде отразилась зависть, которую она к нему испытывала.

Однако Майкл по-своему расценил ее взгляд и нахмуренный вид и усмехнулся.

— Прошу прощения, — насмешливо заметил он, небрежно отбрасывая со лба волосы. — Я не успел переодеться. Все время забываю, что у меня в доме гостья.

Сара от волнения раскрошила булочку у себя в тарелке.

— Я уверена, что ничего вы не забыли, — ответила она тихо, памятуя о повышенном интересе к происходящему миссис Пенуорти. — И… и ваш вид мне совершенно безразличен.

— Да? — Майкл сел напротив Сары, хотя миссис Пенуорти поставила ему прибор на конце стола. — Вы слышите, миссис Пенуорти? — обратился он к экономке. — Нашей гостье все равно, как я выгляжу. Как вы считаете, может, ей было бы все равно, даже если б я предстал перед ней совсем голый?

Миссис Пенуорти ахнула и смущенно засмеялась, а Сара сидела ни жива ни мертва и готова была провалиться от стыда. Он явно был сегодня настроен издевательски, и ей следовало быть умнее и не связываться с ним.

Но как только миссис Пенуорти вышла, Сара сухо заметила:

— Почему вам все время нужно всех шокировать? Я вас несколько дней не видела, и, когда вы наконец появились, вам доставляет удовольствие делать… делать из меня дуру.

— А я думал, это я делаю из себя дурака, — резко ответил он, намазывая хлеб маслом. — А что мне, по-твоему, остается делать? Извиняться за то, что я есть? Этого я не могу. Я здесь — и тебе придется с этим мириться!

— Разве я возражаю против вашего присутствия? — Сара подняла голову.

— Я только против способа его проявления.

Майкл нахмурился.

— Какие красивые слова, — насмешливо заметил он. — А что за ними? «Не приходите к столу, когда от вас пахнет конюшней!»

Сара вздохнула.

— Мне… мне, между прочим, нравится запах лошадей. Это совершенно не относится к делу.

— А тогда почему ты не хочешь кататься со мной верхом?

Сара колебалась.

— Потому что… потому что я приехала сюда работать. Ведь я вам говорила.

— К чертям твою работу! — Майкл зачерпнул суп. — Меня тошнит, когда я о ней слышу. Ты недовольна тем, что я к тебе присоединился и пытаюсь хоть чуть-чуть разрядить обстановку, а сама можешь говорить только о своей работе.

Сара пожала плечами.

— Я не просила вас ко мне присоединяться, — начала она, но, увидев, как он на нее смотрит, невольно отодвинулась к спинке стула.

— Да, не просила, — резко согласился он. — И, поверь мне, я долго думал, прежде чем решился.

— Тогда…

— Позволь мне договорить. — Он сердито сдвинул темные брови. — Я старался держаться в стороне. Хотя, может, ты этого и не заметила. Я принимал подряд все приглашения, какие были, в надежде, что ты хоть как-нибудь это отметишь. — Он презрительно скривил губы. — Но нет, от тебя ни слова. Ты продолжаешь жить своей жизнью, будто меня и нет. — Он наклонился к ней. — Когда я вошел сюда, я понял по твоему лицу, что я совсем не тот человек, которого ты хотела бы видеть. Так зачем же я все это делаю? Зачем стучусь головой о каменную стену? Да потому, что я знаю тебя, Сара. Я держал твое обнаженное тело в своих объятиях и чувствовал, как оно мне отвечает. Ты вовсе не такая чопорная и правильная, какой хочешь казаться, вот поэтому я и пытаюсь выбить из тебя эту девическую дурь и разбудить тебя!

Тут вошла миссис Пенуорти, неся баранью ногу и поднос с овощами, и он был вынужден замолчать, а Сара, пока не вышла экономка, попыталась собраться с мыслями и успокоиться. Они оба почти не притронулись к супу, и на лице миссис Пенуорти отразилось неодобрение.

— Что, суп невкусный? — недовольно спросила она, складывая со стуком тарелки, но Майкл быстро обезоружил ее своей искренностью.

— Очень вкусный, — воскликнул он улыбаясь, и Сара не могла поверить, что именно этот человек минуту назад продемонстрировал совсем другую сторону характера. Когда хотел, он мог быть просто очаровательным, и миссис Пенуорти не устояла перед его несомненным обаянием. — Дело в том, что я катался верхом с миссис Мортон, и, должен признаться, она потом предложила мне выпить, А еще что, думала Сара, едва ли слушая, как миссис Пенуорти журит его. Значит, миссис Мортон, мрачно размышляла она. Женщина, с которой Майкл был знаком еще до того, как уехал в Бразилию…

Майкл начал резать мясо, миссис Пенуорти ушла, и Сара опять занервничала. Она не знала, как себя вести, когда он в таком настроении, и по его лицу видела, что он не забыл, о чем говорил раньше. Она смотрела, как он режет тонкими ломтиками баранью ногу, как уверенно держит нож и вилку, и не могла оторвать глаз от его рук. У него были сильные, ловкие руки; это не были руки клерка, как у Тони, а твердые, загорелые руки настоящего мужчины, с длинными чувственными пальцами. Она знала, что у него чувственные пальцы, она ощущала это, когда они ее трогали, и, когда она осознала, о чем думает, ее залила волна стыда. Она судорожно оторвала взгляд от его рук, опустила его вниз, на колени, где лежали ее влажные руки, и попыталась успокоиться. Подняв глаза, она увидела, что он следит за ней, и ей вдруг пришло в голову, что он точно знает, о чем она сейчас думала.

— Да, — сказал он, глядя ей в глаза и прищурившись. — Ты сама знаешь, что неравнодушна ко мне, и мне бы очень хотелось, чтобы ты перестала притворяться.

— Я не понимаю, о чем вы, — нервно воскликнула она и потянулась за блюдом с овощами. — Может, мы кончим обед без дальнейших дискуссий? У меня… у меня сегодня много дел.

— Неужели? — В его голосе прозвучала угроза, и Сара побоялась посмотреть на него. Когда он сел и поставил между ними блюдо с мясом, она молча положила себе кусок и сосредоточилась исключительно на еде. Она не знала, ест он или нет. И не хотела знать. Она просто хотела побыстрее закончить обед и выйти из столовой, пока он не решил доказать ей, какая она лгунья.

Она чуть не умерла от страха, когда он с грохотом отодвинул стул, вскочил и вышел. Она никак не ожидала этого. Она и подумать не могла, что он так легко сдастся, и теперь, когда он ушел, как ни странно, чувствовала себя брошенной.

Есть совершенно расхотелось, но она не могла уйти из-за стола и позволить миссис Пенуорти делать свои выводы. Слишком уж она любит посплетничать, и Сара пыталась придумать какое-то объяснение, чтобы умерить ее интерес.

Однако миссис Пенуорти, когда вернулась, обошлась без комментариев, увидев нетронутую еду. Молча собрала тарелки, и, когда Сара решила, что она, наверное, удовольствовалась тем, что сообщил ей Майкл, миссис Пенуорти сказала:

— Я вымою посуду и уйду, мисс Форчун. Сегодня у меня свободный вечер, я говорила с господином Трегоуэром, и он сказал, чтобы я оставила холодную закуску и что вы сами подадите ее на кухне.

— Да? — Сара приоткрыла рот. — Да, разумеется, миссис Пенуорти.

Большое спасибо.

Экономка кивнула.

— Что вам еще подать? Кроме кофе? Может, сыр и печенье?

Сара покраснела, вспомнив о нетронутой еде.

— Спасибо, ничего не нужно. Боюсь, я не успела проголодаться.

Миссис Пенуорти пожала плечами и взяла поднос.

— Вы не обидитесь, если я скажу, что вы слишком много сидите взаперти в кабинете? — заявила она. — Вы такая бледная. Вам нужно побольше гулять, я так думаю.

Сара вся сжалась.

— Ведь я, кажется, не спрашивала вашего мнения, — сказала она. И вдруг добавила: — Это… это господин Трегоуэр просил вас сказать мне об этом?

— Господин Трегоуэр? — Экономка нахмурилась. — Да зачем ему, мисс?

Сара встала, осознавая всю нелепость своего предположения.

— Я… зачем… да незачем, миссис Пенуорти. Вовсе незачем.

Конечно, она тут же пожалела, что так сказала. Это было по меньшей мере необдуманно — неудивительно, что миссис Пенуорти так внимательно на нее смотрит. Но теперь уже поздно, и, когда миссис Пенуорти уходила, Сара видела по ее лицу, что она заинтригована. Да, сегодня вечером в доме Пенуорти будет о чем поговорить.

Недовольная собой, с неспокойной душой Сара вышла из столовой, не дожидаясь кофе. Выйдя в холл, она заметила, что дверь в библиотеку открыта. Обычно она была закрыта. Сара всегда проводила вечера в той самой маленькой гостиной, куда принес ее Майкл в первый день в Равенс-Милле. Когда миссис Пенуорти узнала, что Сара остается, она открыла несколько комнат, но библиотекой, которую Сара всегда связывала с Майклом, пользовались редко.

Повинуясь любопытству, она подошла к двери и инстинктивно отшатнулась, увидев у окна Майкла, который смотрел в запущенный сад. Руки у него были засунуты в карманы куртки, и выражение лица, даже в профиль, было хмурое и задумчивое.

Испугавшись, что он подумает, будто она потихоньку следит за ним, Сара решила скорее скрыться в гостиной, но он развернулся и увидел, как она поворачивается, чтобы выйти. На мгновение их взгляды встретились, и, хотя Сара сразу опустила глаза, делать вид, что она его не заметила, было уже поздно.

— Вам что-нибудь нужно, мисс Форчун? — спросил он, направляясь к ней. — Ну как вам обед? Я полагаю, после моего ухода все стало значительно вкуснее.

Сара решила не поддаваться на его уловку.

— Я собиралась идти в кабинет, — сказала она, ощущая его почти животный магнетизм. Шелковая рубашка под курткой была распахнута на шее, и в вырезе виднелась смуглая кожа и темные волосы на груди. Руки были засунуты в карманы, и пуговицы на рубашке чуть не расстегивались от натяжения; Сара старалась не смотреть на видневшееся под рубашкой мускулистое тело. — Извините, если я… я вас потревожила.

— Ты всегда меня тревожишь, Сара, — ответил он, и его прищуренные глаза потемнели и зажглись желанием. — И ты это знаешь, да? Поэтому ты все время носишь такую… мальчишечью одежду!

Сара быстро себя оглядела. На ней была белая блузка, которую никак не назовешь мальчишечьей — у нее такие пышные, женственные рукава, да и бархатные брюки и жилет — тоже вряд ли подходящая одежда для мальчика. Сара подняла на него глаза и почувствовала, как у нее волнуется грудь, которую никто не назвал бы мужской, особенно сейчас, когда она набухла от возбуждения и резко обозначилась.

— К сожалению, у меня нет с собой другой одежды, — сказала она, скрывая смущение под видом негодования. — Как я уже не раз говорила, я приехала сюда работать.

— Работать! — Он произнес это так, будто в этом слове было что-то постыдное, и, вытянув руку, поддел кружевной воротник ее блузки. — Ну и много ты наработала? — спросил он и повернул назад, в библиотеку, и она была вынуждена пойти за ним, чтобы услышать, что он говорит. Кроме того, она подумала, что миссис Пенуорти, возможно, стоит в столовой и слушает их разговор, поэтому прикрыла за собой дверь, но не закрыла се полностью. — Скажи мне, — он взглянул на нее через плечо, — ты звонила Диане? Успокоила ее, что все в порядке?

— Нет! — Теперь Сара действительно возмутилась. — Если ей нужно, она сама может мне позвонить. Я не знаю, почему она до сих пор не сделала этого.

— Не знаешь? — Майкл презрительно улыбнулся и повернулся к ней лицом.

— Ну, конечно, не знаешь. Ты ведь такая невинная!

Сара почувствовала, как краснеет от его слов, и в бессильной злобе сжала кулаки.

— Вы не знаете, насколько я невинна, — резко бросила она, забыв, что ей нельзя волноваться.

— Да, не знаю. — Майкл твердо сжал губы. — И ты все время мне об этом напоминаешь.

— Я? — Сара задохнулась от возмущения. — Да я первый раз сказала об этом!

— А тебе и не надо говорить об этом, — сказал он неприятным голосом.

— Достаточно посмотреть на тебя — все и так видно.

— Ну так не смотрите на меня! — выкрикнула она, хотя у нее дрожали колени при виде сурового выражения его лица.

— Как я могу не смотреть на тебя? — парировал он, выразительно оглядывая ее всю. — Ты меня просто сводишь с ума. Я все время вспоминаю, какая ты без этой чертовой одежды, и, несмотря на все мои благие намерения, я опять хочу тебя видеть такой.

— Нет…

— Да. — Он не сдвинулся с места, но разделявшее их пространство зарядилось электричеством. — Я ничего не могу с собой поделать. Ты красивая — и я хочу тебя. Ты нужна мне, Сара. Зачем ты меня так мучаешь?

Сара сглотнула.

— Вы… вы не должны так говорить…

— Почему? Ведь это правда. — Он повел широкими плечами. — Я бы не стал тебя обманывать.

Сара соединила ладони.

— Я… я думаю… я думаю, вам просто нравится… меня дразнить…

— Дразнить тебя? — И на его лице промелькнуло удивление. — Ах, Сара! Ты такая… неопытная. Неужели ты на самом деле думаешь, что мне это доставляет удовольствие?

Сара стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— Я думаю, мне пора заняться рукописью, — неловко пробормотала она, но, пока она говорила, он шагнул за ее спину, плотно закрыл дверь и прислонился к ней.

Наверное, Сару выдало выражение ее лица, потому что он досадливо поморщился и сказал, выпрямившись:

— Не бойся. Я не собираюсь удовлетворять свои низменные инстинкты. Просто миссис Пенуорти, как и ты, небольшой специалист по подглядыванию. — Вы хотите сказать… — прошептала еле слышно Сара и показала на дверь, и он кивнул.

— Тебя это удивляет? Напрасно. Я думаю, весь поселок умирает от любопытства, наблюдая, как мы с тобой живем.

Сара беспомощно покачала головой, не зная, что ему ответить, и, пока она стояла, пытаясь отогнать от себя то, о чем он говорил, он подошел и встал прямо перед ней. Она отступила на шаг, но на этот раз его пальцы сжали ее запястье, и она не могла от него отодвинуться.

— Вы же сказали… — возмущенно начала она, и он вызывающе приподнял бровь.

— Что?

— Что… что вы… не будете…

— Что не буду? — И он посмотрел на нее сверху вниз, жестоко усмехнувшись. — Трогать тебя? Да, но ведь я еще сказал, что ты неопытная. И невинная. — Он выдвинул нижнюю губу. — И я бы еще сказал… восприимчивая. — Вы нахал! — Сара беспомощно глядела на него, думая о том, что за дверью, вполне вероятно, стоит и подслушивает миссис Пенуорти, и не хотела подавать новых поводов к сплетням; Майкл невольно сочувственно ей улыбнулся.

— Да, нахал! — согласился он, схватив оба ее запястья одной рукой и одновременно гладя другой ее отвернутую щеку. — Но на моем месте любой бы воспользовался случаем, раз уж так вышло.

В ушах бешено стучало сердце, и Сара думала, сколько еще она сможет вынести, пока не случится что-нибудь непоправимое. До сих пор мать охраняла ее от любых сильных эмоций, но, когда рядом с ней, вот как сейчас, был Майкл, она никак не могла побороть возбуждение, которое он вызывал в ней. Да если честно, она и сама не хотела; только здравый смысл и инстинкт самосохранения вынуждали ее сделать попытку.

Но все усилия были тщетны. Как в замедленной съемке, его рука поднялась к вороту ее блузки, расстегнула пуговицы у шеи и обнажила бьющуюся там жилку.

— Почему ты меня боишься? — спросил он хрипловатым голосом и наклонился, чтобы потрогать это место языком. — Ммм, столько энергии растрачено зря. Разве тебе никогда не говорили, что беззащитность будит в мужчине зверя?

— Вы… вы в этом разбираетесь лучше, чем я, — прерывисто выдавила она, и он что-то досадливо буркнул.

— Прекрати сопротивляться, — скомандовал он, нашел застежку на жилете и быстро расстегнул. — Я не сделаю тебе больно, расслабься и получай удовольствие.

— Вспомнить, что я распущенная англичанка, вы это хотите сказать? бросила она, возмущенно на него глядя, и в его глазах мелькнуло раздражение.

— Ну почему ты все время упорствуешь? — воскликнул он, с упреком на нее глядя. — Ты, может, и неопытная, но я-то опытный и знаю, что ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я тебя!

Сара задохнулась от гнева.

— Нет, не хочу! Женщины… женщины не такие, как мужчины…

— Некоторые не такие, согласен. Но только не ты.

— Что вы хотите этим сказать?

Он не сразу ей ответил, и ее напряжение и страх стали почти невыносимы. Потом он небрежно провел пальцем от мочки ее уха вниз, по шее, к ложбинке между грудей и сказал:

— Некоторые женщины равнодушны к сексу. Некоторые и хотели бы, да не могут. Ты, — его глаза зажглись желанием, — ты совсем другая.

У нее горело лицо.

— Не смейте так говорить!

— Это почему?

— Потому что… — К ней вернулись все ее детские запреты. — Потому что… так нельзя.

— Почему так нельзя? — Он был неприятно настойчив. — Тебя так учили?

Что об этом нельзя говорить?

— Да!

— Почему? Разве не лучше быть честными друг с другом?

— Честными? — Она сглотнула. — Вы это называете честностью? — Она собрала в кулак всю свою уверенность и продолжила: — Вы… вы знаете, что больше ни с кем… не стали бы так говорить…

— Верно.

— …а только со мной. Потому что… потому что вы считаете, что я наивная.

— Этого я никогда не говорил.

— Вы сказали, что я восприимчивая, — обвиняла она его, и он кивнул.

— Так оно и есть. Особенно к своим чувствам. — И его палец двинулся дальше, нашел округлость ее груди, затвердевший сосок, с готовностью принимавший его ласки. — Тебе на самом деле нравится, когда я тебя трогаю, Сара, — пробормотал он севшим от возбуждения голосом, глядя на результат своих исследований. — Тебя выдает твое тело. Так поцелуй меня, и не будем попусту терять время!

Хотя Сара отчаянно трясла головой, он в одно мгновенье нашел ее рот своим. Но, так как он одной рукой держал обе ее руки, он не мог прижать ее к себе, а она плотно сжала губы, решив ни за что на свете не подтверждать верность его теории. Сара угадывала, что он не отпустит ее, пока она сопротивляется, и, несмотря на то что чуть не задыхалась, не отвечала на его поцелуй.

Она услышала его подавленный вздох, почувствовала, что он еще крепче прижался к ее рту губами, и его пальцы больно вдавились в кожу на ее шее. Рука, которой он держал ее запястья, сжалась еще сильнее, он привлек ее к себе, и ее пальцы прижались к его сильным бедрам.

Это ее чуть не погубило. Когда она ощутила под руками его напряженные мышцы, у нее пропало всякое желание сопротивляться, она разжала губы, но он уже оторвался от них.

— Почему? — бросил он. — Что с тобой?

— Я… почему…

— Может, когда ты притворялась, что ты Диана, это действовало как допинг и возбуждало тебя? — спросил он. — Господи! Мне довелось знать не одну женщину, но такой, как ты, я никогда еще не встречал!

Сара вся дрожала, но его слова о Диане прогнали минутную слабость.

Надо же додуматься до такой гадости, с отвращением думала она. Да как он смеет говорить, что она, как какая-нибудь извращенка, нуждается в воздействии каких-то искусственных возбудителей?

— Вы что, не можете понять, что мне не нравитесь? — выдавила она с не меньшей злобой. — Вы так самоуверенны, что не сомневаетесь в своей неотразимости. Ну так позвольте мне вам сказать, что…

— Не стоит! — Он горько усмехнулся, проскользнул мимо нее и открыл дверь. — Иди и пиши свои сказки! Иди и живи в мире, который ты себе придумала! Потому что в этом мире тебе, черт побери, делать нечего!

Она повернулась и хотела ему ответить, чтобы последнее слово осталось за ней, но он уже шагал по холлу, и вот за ним захлопнулась входная дверь. Он опять ее бросил, и вся ее обида и возмущение уступили место совсем уж непонятному желанию расплакаться.

— Вы будете пить кофе, мисс? — раздался у нее за спиной голос миссис Пенуорти, но Сара не испугалась, а стала прикидывать, где та была, пока они разговаривали. Повернувшись, она запоздало вспомнила, что блузка у нее наполовину расстегнута, жилет болтается на плечах, что вряд ли останется незамеченным миссис Пенуорти.

Поправив ворот блузки, она сказала:

— Если можно, я выпью кофе в кабинете, миссис Пенуорти. Здесь… здесь что-то душно.

Она не знала, поверила ли ей миссис Пенуорти. Во всяком случае, она сама на ее месте усомнилась бы. Но зато она весьма ловко предупредила вопрос, почему у нее расстегнута блузка.

Придя в кабинет, Сара не притронулась к кофе, а стала судорожно искать в сумке таблетки. Усталость накатила на нее сонной волной, она положила под язык таблетку и почувствовала настоящее отчаяние. Когда рядом был Майкл, когда он трогал или целовал ее, она все острее ощущала свою слабость; ей было нестерпимо обидно, а сейчас она испытывала такое отвращение к себе, что ей не хотелось жить.

Пытаться работать в таком настроении было бесполезно; Сара дождалась, когда уйдет миссис Пенуорти, и вышла из кабинета. Она беспокойно ходила из комнаты в комнату, тщетно стараясь обрести обычно свойственное ей самообладание. Чувство слабости не покидало ее, но она была слишком взволнованна, чтобы отдыхать, и, прижав руку к сердцу, услышала его неровный стук. Ей стало нехорошо, закружилась голова, и она подумала, что ей надо бы прилечь, но она и помыслить не могла о том, чтобы пойти в свою комнату, лечь в постель и представлять себе, что делает Майкл, что он, может, сейчас с другой женщиной. Он сказал, что она хочет его, и она действительно его хотела, очень хотела, так хотела, что ей становилось дурно от мысли, что она не призналась ему в этом.