"Книги Великой Альты" - читать интересную книгу автора (Йолен Джейн)

ПОВЕСТЬ

Они проснулись от пения птиц и увидели над собой жемчужное небо. Пинта поднялась со смехом, но Дженна бросила смущенный взгляд на Карума – он свернулся клубком у нее в ногах и этим светлым утром показался ей и юным, и взрослым. Длинные темные ресницы бросали тень на щеки, и рука с точеными пальцами прикрывала лицо. Дженна потянулась осторожно, стараясь не потревожить его.

– А я думала… – начала Пинта, тоже глядя на него, но Дженна поднесла палец к губам, и она продолжила шепотом: – Я думала, все мужчины волосатые и неуклюжие.

– Так ведь он еще мальчик, – шепнула в ответ Дженна и отправилась в лес, но сердце говорило ей совсем другое. Скоро она набрела на кучку грибов, которые особенно любила Пинта, к порадовалась своей находке – их можно было есть как жареными, так и сырыми.

Позади хрустнула ветка, и Дженна, обернувшись, сказала Пинте:

– Гляди – твои любимые.

– А я нашла папоротник, – сказала та. – Будь у нас вода, мы могли бы его сварить.

– Огонь разводить нельзя, да и некогда, – потрясла головой Дженна. – Туман разошелся, и если братья Гончего Пса правда идут по его следу, нам надо убираться из этого места с его призраками как можно скорее.

Пинта кивнула в знак согласия, и они стали собирать грибы. Набрав полные руки и карманы, они вернулись на место ночлега, но Карума там не было.

Земля показалась им слегка взрыхленной. Что это – следы борьбы?

– Братья Гончего? – прошептала Пинта. – Или лорд Калас? Их не могло быть много.

– Не надо было бросать его одного, – прошептала Дженна и стиснула кулаки, искрошив грибы. Они ссыпали свою добычу на траву у костра. – Он не мог уйти далеко. Уж школяра-то мы как-нибудь отыщем в лесу. И смотри – лошадь осталась тут. – Дженна нагнулась и скоро нашла след – поломанные ветки и примятые лилии.

Пройдя совсем немного, девочки услышали какой-то звук, припали к земле и увидели затылок Карума со спутанными каштановыми волосами. Одной рукой он чесал в голове, а другой…

– Волосы Альты! – с отвращением бросила Дженна. Пинта села и прыснула со смеху.

Карум повернул голову, увидел их и покраснел.

– Вы что, никогда не видели, как мужчина справляет нужду? – И он засмеялся вместе с Пинтой. – Хотя откуда…

– Мы думали… – начала Пинта.

– Не надо ничего объяснять, – прервала ее Дженна. Она посмотрела в спину Каруму прищуренными глазами и зашагала обратно в лагерь. – Пошли, Марга.

Пинта последовала за ней.

После скудного завтрака они опять двинулись вдоль опушки леса к краю большого луга. Верхом они ехали поочередно. Девочкам было больно сидеть на широкой конской спине, тяжелое кожаное седло натирало им ляжки, и они вскоре отказались от своих попыток. Но Карум сидел в седле так, будто в нем и родился – казалось даже, что верховая езда прибавляет ему отваги.

– Расскажи мне об этих братьях, – попросила Дженна, когда Пинта заняла место в седле, а они с Карумом шагали рядом. Карум вел коня под уздцы. – Я должна узнать их, когда увижу. – Она уже простила Каруму свой утренний испуг и смущение, благо он об этом не упоминал.

– Они, в самом деле, братья, дети одной матери, хотя, как говорят, от разных отцов. И это понятно, когда видишь их вместе, – они совсем непохожи во всем, кроме одного. Преданность лорду Каласу – вот что роднит их. Их зовут Бык, Медведь, Кот и Гончий Пес.

– Гончего Пса я видела, – сказала Дженна спокойно, стараясь отогнать от себя воспоминание о мертвеце, скрюченном в своей могиле. – Что скажешь об остальных?

– Бык очень силен, как и положено быку, и столь же туп. Руки ему заменяют голову. Он может работать весь день без устали. Я видел, как он вращал мельничный жернов вместо настоящего вола.

– А Медведь?

– Он волосатый и такой же здоровый, как Бык, но поумнее, Ненамного, впрочем. Волосы у него до плеч, а спина и грудь поросли шерстью.

– Красавец, да и только, – краем рта усмехнулась Дженна.

– Кот – вот кого следует опасаться. Он мал ростом и легок на ногу. Однажды он перескочил через пропасть, а стая королевских гончих, которые гнались за ним, разбилась насмерть. Они ужасно выли, падая вниз, – я несколько недель слышал их во сне. – Карум щурил глаза против солнца, и Дженна не видела, что в них. – И хотя он вполовину меньше своих братьев, я боюсь его больше всех.

– Больше, чем лорда Каласа?

Карум только плечами пожал – видимо, этих двоих он боялся одинаково.

– Так расскажи же мне об этом страшном лорде Каласе, чтобы я и его узнала, когда встречу.

– Лучше тебе с ним не встречаться. Он высок и до того худ, что, как говорят, и тени-то не отбрасывает. Его дыхание отдает сладкой гнилью пиджи.

– Пиджи?

– Это дурманное зелье, неведомое беднякам.

– Мы не бедные, – заметила Дженна.

– Значит, бедные, раз не знаете, что такое пиджи.

– Если ученые прибегают к таким доводам, то я рада, что прочла всего одну книгу! – Дженна рассмеялась и ущипнула Карума за руку. – Что еще ты можешь сказать о Каласе?

– О лорде Каласе, – поправил Карум, сделав вид, что не заметил щипка, хотя его щеки слегка порозовели. – Тем, кто урезает его титул, он урезает головы.

– Милый же он человек. Что еще?

– Он рыжий, и борода у него рыжая.

– У Гончего тоже была рыжая борода, – вспомнила Дженна. – У вас что, все негодяи рыжие?

– Рыжие волосы встречаются у нас не чаще, чем у вас в хеймах – белые.

– Ты прав. У меня одной такие волосы. И мне очень неприятно так отличаться от других. Я хочу быть такой же, как все – а меня обзывают деревом, затеняющим цветы внизу.

– Ты и правда высокая. Но мне это нравится. А твои волосы – просто чудо. Обещай, что никогда не острижешь их.

– Придется, когда я приму обет. Воительница не может идти в бой с длинными волосами.

Карум на некоторое время задумался и затем заговорил, будто припоминая:

– Было одно племя – воинами в нем были мужчины, а не женщины – на востоке, за морем, около… – Он прикусил губу и улыбнулся. – Около семи веков назад. Они убирали свои длинные волосы в косы и вплетали туда скальпы, снятые с убитых врагов. Когда требовалось действовать в тишине, они душили этими косами своих противников. Так пишет историк Локутус, добавляя: «Таким образом, они никогда не бывали безоружны». Они назывались… – Карум снова умолк. – Забыл. Но я еще вспомню.

– Как много ты натолкал в свою голову, отправляясь в путь, – улыбнулась Дженна.

– Вот, госпожа моя, – Карум склонился в поклоне, помахав рукою перед собой, – превосходное определение ученого мужа: мешок познаний, плотно упакованный в дорогу.

Они расхохотались, и Пинта со своей вышины осведомилась:

– Чего это вы?

– Просто так, Пинта. – Дженна с улыбкой смотрела на Карума и не видела, какое выражение мелькнуло на лице подруги.

– Не хочу больше ехать верхом, – спешившись, заявила Пинта.

– Тогда я поеду. – Карум положил руки на луку седла и легко вскочил в него.

– Как ему это удается? – с восхищением воскликнула Дженна.

– И охота ему? – буркнула Пинта.

Они дошли до края луга к тому времени, как солнце стало прямо над головой. Оглянувшись на Море Колокольчиков, Дженна вздохнула.

– Надо бы подкрепиться, прежде чем идти дальше.

– Хорошо, поищем еду, – поддержала Пинта.

– И объясним моему желудку, что мне покуда еще не перерезали глотку. – Карум слез с коня и пустил его на луг пастись. Пинта и Дженна тем временем заспорили, и Карум услышал, как Пинта сказала:

– А я тебе говорю, его надо бросить.

Карум заставил себя улыбнуться и сказал весело:

– Не надо меня бросать: я знаю короткую дорогу в Ниллский хейм.

– Откуда ты знаешь, что мы идем туда? – спросила Пинта.

– Не будь дурочкой, Пинта. Разве тут поблизости есть другие хеймы? – Дженна повернулась к Каруму, теребя свою косу. – Спасибо. Карум, но мы знаем дорогу. Она у меня в голове. Тебе все равно не позволят войти в хейм. Мужчин туда не пускают.

– Знаю – но мне с вами по пути. Я иду в место, куда пускают только мужчин. Это святилище, куда даже Братья и Калас…

– Лорд Калас, – поправила Дженна, проведя пальцем по горлу. – Помни о своей голове!

– Куда даже лорд Калас не смеет вторгаться силой, – усмехнулся Карум. – Там я буду в безопасности. Вот провожу вас и…

– И воспользуешься нашей охраной! – вставила Пинта.

– «В опасности трое лучше, чем один», – беззлобно ответил Карум. – Так, во всяком случае, говорят у нас.

– У нас тоже, – сказала Дженна. – Странно, правда?

– Значит, я могу идти с вами? – нетерпеливо спросил он.

– Сначала поедим. Только не оставляй лошадь на виду. Если мы не заметили Братьев, это еще не значит, что они потеряли наш след. – Карум кивнул, – Теперь разойдемся в разные стороны, но так, чтобы слышать друг друга, и поищем съестное.

Когда Карум привязал коня к невысокому дубку, девочки уже скрылись в лесу. Он огляделся, нашел широкую оленью тропу и пошел по ней так тихо, как только мог.

Не прошло и часа, как они все снова сошлись около лошади и высыпали свою добычу на разостланный Дженной платок. Пинта набрала несколько дюжин грибов – не больших дождевиков, которые так любила, а темных, имевших ореховый вкус. Дженна нашла орехи, припрятанные белкой, и набрела на заросли папоротника, но не стала его рвать: папоротник надо варить, а дым от костра при ясной погоде сразу выдал бы их. Карум набил карманы ягодами.

– Ягоды! – фыркнула Пинта.

– «Ягоды по весне либо красят, либо в гроб кладут», – пояснила Дженна. – Так говорят у нас в хейме. Съедобные ягоды еще не поспели, а эти все ядовитые. Хотя если вот эту, птичью, – Дженна коснулась черной, твердой, как камень, ягоды, – долго вымачивать в кипятке, получится сильное слабительное. А вот эта, – Дженна указала на большую ярко-красную, – называется у нас «не тронь меня», и она идет на мазь от ожогов.

– Ягоды, – снова засмеялась Пинта.

Карум потупился.

– Да тише ты, Пинта. Карум знает куда больше, чем мы с тобой, просто к лесу он непривычен.

– Что же он такое знает?

– К примеру, он знает про воинов, которые душили косами своих врагов, – именно так я и поступлю с тобой, если не замолчишь. – Дженна сложила свою белую косу петлей и бросила на Пинту зловещий взгляд.

– Аластеры! – торжествующе усмехнулся Карум.

– Чего? – резко повернулись к нему Дженна и Пинта.

– Так называлось это племя: аластеры. Я знал, что вспомню рано или поздно.

Дженна присела на корточки и запихнула в рот разом два гриба.

– Ты, главное, свои ягоды не ешь, ученый, – проговорила она с набитым ртом.

Наскоро поев, они уничтожили все следы своего завтрака. Карум отвязал коня.

– Веди-ка его сюда, – сказала Дженна.

Карум повиновался.

– Хочешь проехаться?

– Нет, больше мы на нем ехать не будем. Надо отправить его через луг – вон туда. – Дженна указала на юг. – Он оставит за собой широкий след и уведет наших преследователей в другую сторону.

Карум с тревогой оглянулся через плечо.

– Разве за нами гонятся?

– Если бы гнались, – засмеялась Пинта, – не торчали бы мы с тобой на открытом месте. Ты уж нам поверь.

– Но искать будут непременно – не тебя, так Гончего Пса. Сам знаешь. Я все утро думала, правильно ли мы поступили, взяв с собой коня, – наверное, и вы тоже. Но теперь, если Альта захочет, он поможет нам запутать следы. – И Дженна порывисто перекинула правую косу через плечо.

– Непохоже было, чтобы ты сильно тревожилась, – съязвила Пинта.

– И почему ты раньше не сказала? – помрачнел Карум. – Мне и в голову не пришло…

– Это потому, Карум, что достояние ученых – прошлое, а воины должны думать о будущем. Если мы оставим коня при себе, будущего у нас может не быть вовсе. Так что подумай, лошадник, как прогнать его в ту сторону.

– Тут вы можете положиться на меня, – засмеялся Карум. Он отломил ветку с цветущего куста, оборвал с нее листья. Потом похлопал коня по храпу, пошептал ему что-то на ухо, повернул головой на юг, дважды сильно стегнул прутом по боку и крикнул: – Домой!

Конь взбрыкнул задними ногами, едва не задев Карума, и поскакал через луг, оставляя за собой дорогу, видную даже самому неискушенному следопыту. Он остановился лишь через несколько сот ярдов и начал щипать траву.

– Что это ты шептал ему на ухо? – спросила Дженна.

– Просил прощения за то, что ударю его.

– Не думаю, что он простил тебя, – молвила Пинта, – вон как примерился копытами. Если б он попал, новые школяры от тебя бы уже не родились.

Дженна прыснула со смеху, а Карум нахмурился.

– Я думал, вы, альтианки, ничего не смыслите в таких вещах.

– Мы знаем, что нас нашли не в цветах и не в капусте и птицы нас не принесли, – сказала Дженна. – Наши женщины тоже рожают, поэтому нам известно, откуда берутся дети – и как их делают. Мужчины для нас… – Дженна умолкла, видя, как покраснели у Карума уши, но Пинта не намерена была щадить его чувства.

– Мужчин мы используем, но не живем с ними. Иногда мы нанимаемся к ним в солдаты, но больше никак им не служим. – Это было сказано с убеждением, но походило на затверженный урок, и Карум заспорил:

– Так говорят твои уста, но… – Однако Дженна прервала его:

– А конь-то дальше не идет.

Карум прошел несколько шагов и крикнул:

– А ну, пошел домой, ты, отродье ослицы!

Конь вскинул голову и с пучком травы и лилий во рту поскакал на юг. Скоро он пропал из глаз.

– Молодец! – тут же съязвила Пинта. – Твой крик всполошил всех недругов за многие мили отсюда.

Карум, намеренно не отвечая ей, сказал Дженне:

– Другого способа не было.

– Что это с вами такое? – спросила Дженна Пинту. – То ты глотку дерешь, то он. Ты говоришь с жаром, а он отвечает с холодом. Дальше так нельзя.

– Ну так прогони его, – не так уж тихо отрезала Пинта.

Карум перевел дух и сказал так, чтобы слышала только Дженна:

– Не обращай внимания. Скоро мы доберемся до хейма, и я уйду. За коня тоже не беспокойся. – Карум слегка повысил голос, чтобы и Пинта слышала: – Кони Каласа хорошо вышколены, и он найдет дорогу домой.

– А где его дом? – Любопытство пересилило в Пинте гнев и обиду.

– На севере, – сказала Дженна. – В северных Землях. Волосы Альты! Да ведь он пойдет за нами!

– Нет, Дженна. – Карум положил руку ей на плечо. – Лорд Калас больше там не живет – он перебрался во дворец короля, что в Южных Низинах. Винные погреба, столь дорогие моему… королю, он превратил в темницы. Весь год он сидит на троне, как жаба, и ждет коронации, которой, если будет на то воля богов, никогда не дождется.

– Я думала, ты не веришь ни в каких богов, – сказала Пинта.

– Поверю, если их служители его не коронуют. Хотя это не столь уж важно. Когда человек сидит на троне достаточно долго, его начинают величать государем, даже если он носит не корону, а шлем. При жестком и неправедном правителе народ недолго помнит прошлое. Боюсь, что Калас все-таки станет королем.

Девочки молча смотрели на него – пока он говорил, им показалось, что мантия величия легла на его плечи, но скорбное это было величие. Ветер взъерошил волосы Карума, и юноша как будто стал выше ростом и в то же время согнулся под тяжким бременем.

– О Карум, – сказала Дженна, откликаясь печалью на его печаль.

Kapум внезапно пришел в себя и пожал плечами.

– Это ничего. Мы, ученые, любим изобретать звучные метафоры и порой говорим лишь ради того, чтобы послушать собственные слова.

Пинта после долгого молчания взглянула на небо.

– Ну, где твоя короткая дорога? Показывай.

Земля на краю луга была топкой, и ноги проваливались в нее. Дженна снова свернула в лес, чтобы не оставлять следов, и они пошли вдоль северной опушки, где большие березы и дубы уступили место более молодой поросли. Оленьи тропы сменились настоящей дорогой – широкая и торная, обсаженная кустарником и цветами, она говорила о близком присутствии человека: малина перемежалась с желтыми копьями льнянки, и задумчивые, синие с пурпуром анютины глазки кивали на ветру.

Путники нашли родник и напились из него, а девочки выполоскали и наполнили свои кожаные фляги.

– По дороге идти нельзя, но надо держаться около нее, чтобы не сбиться, – сказала Дженна.

– Пусть по лесу идет Карум. Нас-то никто не ищет, – возразила Пинта.

– Нет. Он обратился к нам за помощью и теперь находится под нашей защитой. Вспомни один из семи обетов, которые мы принесем меньше чем через год.

– А не можем мы защищать его, идя по дороге? – проворчала Пинта. Дженна мотнула головой. – Ну ладно. В лес так в лес. – И она свернула с дороги, не сломав ни единой ветки.

Карум последовал за ней, и Дженна, посмотрев в обе стороны, догнала их.

Они старались идти как можно тише, обмениваясь только знаками, принятыми у часовых хейма, поэтому Карум участвовать в беседе не мог. Дорога шла ярдах в пятидесяти правее их, и он не возражал. Он шел, не обращая внимания почти ни на что, погруженный в собственные мысли.

Гуськом, с Пинтой впереди и Дженной позади, они шли так быстро, как только позволяла густая растительность. Дважды Карум упустил ветку, хлестнувшую Дженну по лицу, но, когда он оборачивался, чтобы извиниться, она только хмурилась и махала рукой. Пинта ступила в ямку и подвернула ногу, но несильно. Эти мелкие случайности послужили им уроком, и они стали смотреть не только перед собой, но и под ноги, лишь изредка поглядывая вправо, на дорогу.

Колючки ежевики скользили по кожаной одежде Дженны и Пинты, но вовсю цеплялись за шерсть, в которую был одет Карум – не раз им приходилось останавливаться и выпутывать его. Но и это они делали молча – слишком близко пролегала дорога.

Молчание и спасло их – да еще то, что в тот миг они сбились в кучку, в очередной раз освобождая Карума из зарослей малины. Грохот скачущих копыт сотряс округу, и они безотчетно припали к земле, пока всадники не промчались на север, подняв облако пыли.

Как только они пронеслись, Пинта шепнула:

– Ты видела, сколько их?

– Не меньше дюжины, – прошептала в ответ Дженна, – а то и две.

– Их двадцать один человек, – сказал Карум.

– Почем ты знаешь? – спросили разом Дженна и Пинта.

– Я считал. И потом, в кавалерийской роте всегда двадцать один человек – двадцать солдат и капитан.

– А ты, часом, не заметил, кто у них капитан? – ехидно осведомилась Пинта.

– Заметил. Это Бык.

– Я не верю, – сказала Пинта громко, но Дженна дернула ее за руку, и она перешла на шепот: – Они проскакали слишком быстро, а мы лежали, скорчившись на земле.

– Это вы лежали, – заметил Карум. – Меня держали колючки.

– Это правда, – признала Дженна.

– И потом, одни только Братья ездят на больших черных в яблоках конях. А Бык такой великан, что возвышается над своими солдатами. Да и шлем его выдает.

– Шлем, – шепотом повторила Дженна, вспоминая другой шлем и стук, с которым он упал в могилу. Помолчав чуть дольше, чем было нужно, она зашептала с жаром: – Надо уйти еще глубже в лес. Если мы их видим, то…

Договаривать ей не пришлось. Карум и Пинта дружно кивнули – опасность примирила их. Пинта отцепила рубашку Карума от шипов, не заботясь о ее сохранности, и они углубились в лес, где стояли на страже высокие старые дубы.

Карум обещал им, что дорога в хейм займет не больше одного дня, и они надеялись добраться туда до вечера. Но лес, даже придорожный, сильно замедлил их путешествие. Еще дважды за день мимо них проносилась рота конников – один раз с севера, другой с юга. В первый раз всадники молчали, стремясь к какой-то зловещей цели, во второй раз они перекрикивались, но слов было не разобрать за пылью и стуком копыт. Каждый раз путники уходили еще дальше в сумрак леса.

– Давайте-ка отдохнем, – сказала Дженна. – А идти будем ночью, даже если это и будет стоить нам лишней пары суток. Карума нужно сохранить.

– Да и нас тоже, – пробурчала Пинта.

Они нашли дерево с большим дуплом, где поместились все втроем, хоть и впритык, как котята в лукошке. Пинта напомнила Дженне сказку, которую они слышали в Селденском хейме, – о сестре, которая год прожила в таком вот дупле, и Дженна улыбнулась. Карум уснул между ними, тихонько похрапывая.