"Проклятие могилы викинга" - читать интересную книгу автора (Моуэт Фарли)

4. В БЕГАХ

В середине марта Питъюк наконец поднялся с постели. Когда Джейми и Эуэсин, объехав все свои капканы, вернулись домой, там их ждали Альфонс Миуэсин и ещё четверо кри. Они направлялись на юг, в факторию, и заехали к мальчикам узнать, не надо ли им чего. Альфонс охотно согласился захватить с собою их меха и привезти взамен необходимое снаряжение и припасы: мальчики заранее подготовили для него длинный список. Все плотно поужинали жареной олениной, которую приготовила Анджелина (при отце и других взрослых мужчинах Анджелина двигалась по дому тихая и незаметная, как тень), а потом Альфонс поднялся из-за стола и начал рассматривать меха.

— В факторию хорошие меха не повезём, — сказал он. — Там платят мало, у них и на плохой мех, и на хороший одна цена. Я самые лучшие меха, как начнётся лето, повезу в Те-Пас. Мы вернёмся через две недели и привезём все, что вам надо. На обратном пути заберём Анджелину. — Он чуть помолчал и взглянул на Питъюка. На лице его в эту минуту ничего нельзя было прочитать. — Она вам, верно, уже надоела своей ленью и болтливым языком.

Питъюк, нетерпеливый и горячий, не успев подумать, кинулся защищать Анджелину:

— Ничего она не ленивый! И много не говорит. Она очень даже добрый, хороший…

И вдруг, увидев, что лица пятерых мужчин расплылись в улыбке, осёкся на полуслове. А сама Анджелина так грохнула кастрюлей об плиту, что слетела крышка, мигом выбежала из дома и с треском захлопнула за собой дверь.

— Да ладно, пускай живёт с нами, — сказал Джейми, улыбаясь во весь рот. — Уж как-нибудь стерпим. Не то Питъюк совсем расстроится.

— Нет, лучше забери её домой, отец, — возразил Эуэсин. — А то Питъюк все будет болеть да сидеть дома и на промысел никогда не пойдёт. А ведь чудно: дрова-то он колет и воду носит — на это у него сил хватает.

Этого Питъюк стерпеть не мог: вне себя он вскочил, одной рукой обхватил за шею Джейми, другой — Эуэсина.

— Да, — сердито крикнул он, — сейчас столкну вас лбами, тоже и на это есть сил… Вот!

И он так их стукнул, что оба завопили от боли, а мужчины громко захохотали.

Альфонс подошёл к двери, кликнул дочь. Когда она нехотя вошла в круг света, он потрепал её по плечу, приподнял подбородок своей большой рукой, заглянул ей в лицо и сказал:

— Ты поистине дочь своей матери, а она хорошая женщина. Ты не побоялась прийти в дом болезни — это хорошо. Никто над тобой не смеётся. Хочешь, оставайся, если они тоже хотят. Мужчинам тяжело делать их собственную работу и ещё женскую тоже.

Наутро пятеро охотников двинулись на юг, увозя с собой большой груз мехов и обстоятельное письмо, которое Джейми написал дяде. Жизнь в доме Макнейра начала входить в колею — Питъюк скоро уже совсем стал на ноги и принялся объезжать свои капканы; теперь они с Джейми разделили между собой участок Эуэсина, чтобы Эуэсин мог заняться участком Энгуса, самым большим и расположенным севернее других.

Никогда ещё мальчики не охотились так много и усердно. Они редко задерживались дома больше чем на день; выспятся, вволю и вкусно поедят, снимут шкуры с добытой дичи — и снова на охоту. Счастье, долгие месяцы изменявшее жителям этого северного края, снова им улыбнулось. Теперь каждый новый день неизменно приносил богатую добычу. В капканы попадалось немало куниц и лис, но больше всего повезло Питъюку: он поймал черно-бурую лисицу.

Мальчики редко собирались в доме все вместе, не часто им удавалось поговорить, не было времени строить планы на будущее и даже просто подумать. Изредка Джейми спрашивал себя: как-то власти отнеслись к его отказу приехать?.. А в общем, мысль эта не слишком его тревожила.

Но вот однажды в конце марта, возвратясь после обхода капканов, Джейми застал дома Альфонса и его спутников. Все вместе сели обедать, только Эуэсин ещё не вернулся. За едой Альфонс рассказал Питъюку и Джейми, как шла торговля.

— Начальник фактории удивился, что у нас столько мехов и мы можем купить так много всякого товара. Но он, конечно, не знает, что тут большая часть для вас и для вашего путешествия в тундру. Да только и он, и священник из миссии много спрашивали про тебя, Джейми. А когда мы уезжали, священник сказал, чтобы мы, кри, не прятали тебя, не то не миновать нам беды от полиции. Но мы не боимся. Только вот что он сказал плохое. Сказал, полиция будет тебя искать, пошлёт патруль на собаках, а не найдёт тебя патруль — прилетит самолёт, который может на лёд садиться.

Страх клещами сжал сердце Джейми.

— Патруль на собаках может застать врасплох. А самолёт возьмёт да и сядет прямо перед нашим домом. Меня наверняка схватят. Что же делать? Как ты посоветуешь?

Вопрос был обращён к Альфонсу, но ответил Питъюк.

— Что делать? Уезжать нам надо. Уйдём на север от кри, на озера и болота. Верно говорю? Там бобра, ондатры много. Там на тукту охотиться будем, на олень. Зиме скоро конец. В палатка жить будем.

— Верно говоришь, Питъюк, — сказал Альфонс. — Если на Север поедете, мы сумеем предупредить вас, когда придёт полиция. Они сперва здесь искать будут. Потом к нам приедут. Кри им мало скажут, а что и скажут — не больно им поможет. — Тут Альфонс принялся набивать свою самодельную трубку. — Только зачем вам в палатках жить? На Кэсмирском озере стоит дом Кэсмира. Кэсмир был великий вождь, хоть он и элдели. Дом построил большой, на высоком холме, окон много — чтоб видеть на много миль, кто по его стране ходит. А когда умер, никто не стал в том доме жить; изо всех чипеуэев он один под крышей жил. Деникази, наверно, позволит вам поселиться в том доме. Я поеду к нему на стойбище, спрошу. Вот Эуэсин вернётся, собирайте все, что надо, да поезжайте на Север.

На другое утро Альфонс уехал, а когда днём Возвратился Эуэсин, в доме все было вверх дном. Большую часть припасов и снаряжения, которые понадобятся для весенней охоты и для путешествия в тундру, уже увязали в тюки; осталось только погрузить их на тобогганы и нарты. Альфонс, верный своему слову, получил для мальчиков разрешение поселиться в доме Кэсмира и послал им в помощь двоих людей своего племени с собачьими упряжками.

Джейми так боялся, что вот-вот нагрянет полицейский патруль, так ему не терпелось поскорей унести ноги, что он даже не мог толком объяснить ошеломлённому Эуэсипу, из-за чего такой переполох. Но скоро Эуэсин и сам все понял, горячо взялся помогать, и в тот же день после обеда все было готово. Собачьи упряжки двинулись в путь. В сумерках добрались до стойбища кри на Танаутском озере, там и заночевали. Наутро заспешили дальше и, наконец, на восточном берегу Кэсмирского озера, на гребне холма, увидели дом Кэсмира.

Замечательный это был дом — бревенчатый, и бревна не уложены, а поставлены стоймя; к тому же в нем было целых три комнаты. В каждой стене — по два окна, а так как дом стоял высоко на безлесном холме, выше окружающих холм деревьев, то из окон видно было все окрест миль на восемь, а то и на десять.

Собаки с трудом втащили в гору тяжело нагруженные сани.

— Нелегко будет возить воду из озера, — сказал Эуэсин.

И тут мальчики вдруг осознали, что Анджелина, которая в доме Макнейра всегда сама носила воду, все ещё с ними.

А она уже успела растопить печку и старательно выметала мусор, скопившийся здесь за годы после смерти вождя Кэсмира.

Джейми озадаченно поглядел на распахнутую дверь дома.

— Она-то чего ради с нами увязалась? Кто её звал? — растерянно спросил он.

Ответом было молчание. Да, конечно, никто Анджелину не приглашал. Но никто и не запрещал ей поехать с ними. В суматохе поспешных сборов да и в пути Эуэсин и не задумывался, почему сестра с ними. Питъюк все время помнил, что Анджелина здесь, но уж он-то вовсе не собирался напоминать об этом или предлагать, чтобы её оставили в стойбище кри. Ну, а Джейми только о том и думал, как бы поскорей убраться с озера Макнейр, — ему было не до Анджелины, тем более что она умела не бросаться в глаза.

Эуэсин невесело усмехнулся.

— Что ж, — сказал он, — звали не звали, а она здесь. Если ты знаешь, как от неё избавиться, попробуй. Ну, а по мне пускай остаётся — кому-то все равно надо стряпать, а она хотя бы не отравит нас, не то что вы оба, когда приходит ваш черёд готовить еду. — Он лукаво глянул на Питъюка. — Что скажешь, Питъюк? Разве плохо, если можно посидеть и отдохнуть, а хлопочет пускай кто-то другой?

— Что скажу? Скажу — оставляйте бедный девчонка в покое, не то возьму опять да как стукну лбами.

— «Бедный девчонка»! — фыркнул Джейми. — Да она обвела вас обоих вокруг пальца! Но я в меньшинстве, так что пускай пока остаётся.

Анджелина словно бы не подозревала, что за порогом в эти минуты идёт жаркий спор о ней. Но, подметая, она тихонько улыбалась.

Они хорошо сделали, что переехали, и причин на то было несколько. В доме Кэсмира они могли не опасаться, что полиция нагрянет к ним неожиданно; к тому же вокруг простирались отличные охотничьи угодья. Земли эти принадлежали чипеуэям, но те из них, кого не унесла болезнь, так ослабели, что промышлять зверя этой весной им было не под силу.

Дня через три после того, как мальчики и Анджелина устроились на новом месте, их навестил вождь Деникази. Поначалу старик сказал только, чтоб спокойно пользовались и этим домом, и землями чипеуэев. В ответ (это придумал Эуэсин) мальчики пообещали отдавать чипеуэям четверть добычи ондатры и бобра — они ведь хорошо понимали, как сейчас нуждаются чипеуэи. Если Деникази и был благодарен, он ничего не сказал им прямо.

— Когда месяц народится, поедете на Север, в тундру? — спросил он. — Каноэ белых не берите. Нехорошие. Тяжёлые очень. У элдели каноэ берите. Я сказал.

— По-моему, это значит, он хочет дать нам чипеуэйские каноэ, — объяснил Эуэсин, переведя слова вождя. — Если так, нам повезло. Их каноэ самые лучшие во всем северном крае. Они из бересты. Маленькие, лёгкие.

— Слушай, Эуэсин, — сказал Джейми, — скажи ему про полицию, что меня искать будут. Пускай знает. Вдруг полиция через эти места поедет!

Эуэсин перевёл слова Джейми; суровое лицо старика неожиданно осветилось чем-то вроде усмешки. Он вдруг разразился длинной речью:

— Говорят, белая полиция, они знатные ездоки. У-у! Да только где им с моими равняться. Они по широким дорогам ездят, по большим рекам и озёрам. А мои такими дорогами ездят, какие один олень видел. Элдели покажут вам тайные пути, и пускай тогда белые люди вас ищут. Состарятся, зубы потеряют, а никого не отыщут, одних чаек да белок. У-у! Я для них обманных следов понаделаю, как матёрый волк.

Настал апрель. Он принёс с собой первые признаки оттепели, что начнётся в мае. Горячей грело солнце, длинней становились дни. Ребята расставили на болотах и топях капканы; вскоре дом Кэсмира украсили гирлянды из ондатровых и бобровых шкурок. Снова жизнь вошла в колею. Сейчас мальчикам приходилось не так трудно, как зимой: участки, на которых они расставили капканы, были куда меньше. Теперь хватало времени и на то, чтобы поболтать, даже чтобы изредка навестить своих старых приятелей кри на озере Танаут. Кри все время были настороже, но до сих пор не подметили ни единого знака, что в их краях появились чужаки.

Чем ближе подходило время весеннего таяния, тем меньше мальчики боялись полицейского патруля. Они знали, что с середины мая до середины июня, в пору, когда вскроются реки и подтает лёд на озёрах, с юга никому сюда не добраться ни на собаках, ни на лодках. А к тому времени, как реки очистятся ото льда, ребята уйдут уже далеко на север и им не страшны будут никакие преследования.

Но Джейми нашёл новый повод для беспокойства. Несколько раз Питъюк ухитрялся обойти свои канканы куда быстрей товарищей, причём приносил меньше ондатры. И в этих случаях, когда Джейми и Эуэсин возвращались домой, оказывалось, что Питъюк с удовольствием хлопочет по хозяйству, занимается каким-нибудь чисто женским делом. Однажды он, повязавшись вместо фартука старым мешком из-под муки, перетирал вымытые Анджелиной тарелки. В другой раз нёс с озера две большие корзины мокрого белья: он развёл на берегу костёр и кипятил воду в баке, чтобы Анджелина стирала тут же, а не таскала воду наверх.

Эуэсин начал было его поддразнивать, но всегда добродушный Питъюк сразу мрачнел, обижался, и Эуэсин в конце концов оставил его в покое. Зато чем дальше, тем больше тревожился Джейми. Ведь если Питъюк стал вздыхать по Анджелине, это, пожалуй, помешает летнему путешествию в тундру, а Джейми готов был на все, лишь бы поездка состоялась.

Через несколько дней после того, как Питъюка застигли, когда он помогал Анджелине со стиркой, мальчики собрались на озеро Танаут — навестить кри и запастись новыми лосёвыми мокасинами. Джейми решил про себя, что на Кэсмирское озеро они вернутся без Анджелины, но он не принял в расчёт её чутьё. Она наотрез отказалась ехать с ними: ей, мол, столько надо чинить одежды, столько стряпать, нет, она никак не может поехать… Ничто, даже трогательные уговоры Питъюка, не заставили её передумать. В конце концов мальчикам пришлось ехать без неё, но Джейми порядком разозлился.

Они сделали привал у все ещё покрытых льдом Кэсмирских порогов, стали кипятить воду, чтобы напиться чаю. Вдруг Джейми не выдержал.

— Слушайте. Май ведь уже. Через неделю, ну, через две надо ехать на Север. Пора нам отделаться от Анджелины. Раньше, в доме Макнейра, она и правда помогала, а теперь от неё одна помеха. Девчонка уже вообразила, будто она с нами на равных. Она ещё и на Север захочет с нами ехать.

Эуэсин постарался успокоить друга:

— На Север ей с нами никак нельзя. Мы все это знаем. А если она побудет в доме Кэсмира, пока мы не уедем, — что плохого? После приедет отец и заберёт её.

— А вот что плохого! — вне себя закричал Джейми. — Этот олух, — он показал на Питъюка, который склонился над котелком с чаем, — совсем из-за неё спятил. Дела не делает, капканы забросил, бродит, будто пьяный, толку от него чуть. А на Север поедем, так он и вовсе голову потеряет.

Эуэсин от такого взрыва ярости совсем растерялся. Питъюк же вскинулся, точно от удара ножом. Он выпрямился, повернулся к Джейми.

— Ты мне друг, — раздельно сказал он. — Теперь изменил. Анджелина мне друг тоже. Она не изменил, как ты. Ты мне теперь враг, тогда и я стану тебе враг. Драться хочешь — буду драться.

Джейми вскочил.

— Да ты что, сдурел?! Тебя уму-разуму учить надо!

Эуэсин и моргнуть не успел, как они кинулись друг на друга. Это была борьба без правил, самая обыкновенная драка. Они сцепились намертво, повалились в снег, перекатились через костёр, расплёскивая чай, разбрасывая уголья. Джейми вцепился Питъюку в волосы и старался ударить его головой оземь, а Питъюк обхватил его поперёк туловища ногами и сжимал изо всех сил.

Эуэсин прыгал вокруг дерущихся, пытаясь ухватить их, растащить, но безуспешно — они катались по земле и рычали, словно дикие звери.

Вдруг Эуэсин отступил от них, насторожился, озадаченно поглядел на юг.

— Да бросьте вы! — крикнул он. — Бросьте! Тише! Слушайте! Что там за шум?

Его тревожный, властный окрик отрезвил дерущихся. Они расцепились, сели. У Питъюка была рассечена скула, лицо в крови. На миг все трое замерли, и вдруг Джейми закричал:

— Собаки! Скорей собак и нарты! Надо прятаться! Скорей, черт возьми! Это самолёт!!!