"Самопознание шута" - читать интересную книгу автора (Калмыков Юрий)

Отшельники

Держа в руке визитную карточку, Константин вышел в коридор. Людмила Петровна в это время провожала соседку – глуповатую на вид старушку с выпученными глазами, а та всё время оглядывалась на туалет, расположенный в конце коридора. Там на унитазе восседал Антонио и задумчиво мял туалетную бумагу. Дверь туалета была распахнута настежь – он, видимо, не счел нужным её закрыть.

Константин внутренне ликовал.

«Ну как же мне надоела всякая обыденность! Как я всю жизнь терпеть не могу всякого здравомыслия! Как я устал от людей в скучных рамках! Не моё это общество! Антонио – совсем другой человек! Даже в сортир он ходит как-то иначе, не так, как все! Ну почему я так не поступаю, как Антонио? Не хочу я возвращаться в мир скуки! Не хочу!»

– Я могу вам дать листы от фиалок, у меня есть белые, бордовые и фиолетовые. А у вас, кажется, дверь в туалет открыта, – испуганно проговорила соседка.

– Спасибо вам огромное, Маргарита Сергеевна! Но не знаю, когда я займусь цветами. Наверно, землю нужно будет менять во всех горшках и столяра приглашать, чтобы он просмотрел все форточки и двери и отремонтировал всё, что не открывается или не закрывается.

– Ой! – замотала головой соседка. – Ничего не соображаю! Я же пришла рассказать, как на меня сегодня вороны напали! Иду я из булочной по аллее, народу – никого! И тут они на меня напали и стали клевать в затылок! Наглые – ничего не боятся! А мне и отбиться нечем! Я кричала! Голову нагнула, лицо руками закрываю и бежать! Это что же такое?! Средь бела дня!

– Вы, милочка, натура очень впечатлительная! Вам бы поменьше смотреть телевизор, а больше цветами заниматься! Смотрите невесть что, вот вам и мерещится! И снится, наверно, что-нибудь гадкое!

– Ну, как же! Они меня клевали! Мне не мерещилось! Вот!

Соседка наклонила голову и стала показывать места, замазанные зелёнкой. А Константин с удивлением понял, что Людмила Петровна нисколько не сочувствует соседке, а разговаривает с ней с лёгкой иронией и непоколебимым равнодушием.

– Клевали! И очень больно! Кровь текла! Ведь раньше вороны людей не клевали? – она испуганно ждала объяснения.

Бывают такие люди, которые сами ни до чего додумываться не хотят. Им всё нужно узнавать от кого-то, услышать чьё-то мнение. И таким способом они даже могут прожить всю свою жизнь. Этой женщине явно не нравилось напрягать свою голову, было заметно, что она её бережёт от всех волнений и неприятных мыслей и действует всегда хитростью.

– Живых не клевали! – ответила Людмила Петровна. – Может быть, с вами что-то не так – вороны это чувствуют!

– Наверно, там где-нибудь рядом был воронёнок, и вороны его защищали – подключился к разговору Константин.

– Да! Наверно! – просияла соседка. – А я как испугалась! Всё, как в фильмах ужасов!

– Если вас так волнуют фильмы, зачем вы их смотрите?

– У всех должны быть удовольствия в жизни – у меня их нет! Какие у меня могут быть удовольствия?! Если не смотреть телевизор, то зачем жить? – спросила Маргарита Сергеевна, и сама испугалась своего вопроса.

– Вы ко мне ещё заходите! Я теперь здесь постоянно! – с этими словами Людмила Петровна выпроводила соседку.

– С такими людьми никогда ничего интересного и существенного в жизни произойти не может, и даже умирая, они ухитряются избежать волнений и переживаний, – сказала она Константину, закрыв дверь. – А вы действительно думаете, что вороны на неё напали из-за воронёнка?

– Скорее всего!

– А я думаю, она умрёт скоро, вместо меня. Хотите кофе?

– С удовольствием!

Они пошли на кухню. Перед туалетом Людмила Петровна остановилась:

– Мы вас не смущаем своим хождением?

– Ну что вы! Нисколько!

– Невежливо сидеть, когда перед вами дама!

– Простите, мэм! – Антонио непринуждённо поднялся. Трусы и брюки при этом упали вниз.

– Раз уж вы у меня в гостях, не выпьете ли чашечку кофе?

– Только, пожалуйста, без сахара!

– Вам сюда принести или вы с нами?

– Почту за честь!

– У вас прекрасный костюм, вы в нём отлично выглядите!

– Благодарю!

– И это правильно! – сказала она, обращаясь уже к Константину. – Если мужчина ничего собой не представляет – он должен ходить в хорошем костюме!

– Я хотя бы в «коротких штанишках»! – заметил Константин, проходя мимо Антонио.

Они пили кофе в кабинете Георгия, и было общее впечатление того, что им больше никогда и никуда не нужно спешить. Наверно, место такое.

– А вы, Антонио, очаровательно обхамили мою соседку! Мне кажется, что вороны произвели на неё меньшее впечатление.

– Я же не мог с ней беседовать о листочках герани! Это у вас замечательная способность – из вежливости прикидываться такой же слабоумной, как ваша собеседница. Я не такой великий актёр!

– Чем же она виновата, что она такая? Может быть, у неё была тяжёлая жизнь…

– И она её сделала лёгкой! Конечно, человек она очень милый, прожила нелёгкую жизнь… Кстати, кто она по профессии?

– Она была актрисой, а потом театральным критиком.

– Чудненько! Она заслужила своё право быть дерьмом! По-моему, в правах человека есть пункт: «Каждый человек, действуя в рамках закона, имеет право быть полным дерьмом». Святое и неотъемлемое право каждого! Свобода, за которую ратует всё прогрессивное человечество! Но у вас, я вижу, жизнь не была такой уж тяжёлой!

– Вы умеете делать комплименты! Я вас раньше считала самым развратным и испорченным человеком, а вашу искренность игнорировала. При жизни я старалась её не замечать.

– Как? – поразился и засмеялся Константин. – И вы тоже?

– Да. Мне кажется, я сейчас умерла.

– А почему тоже? – спросил Антонио.

– Здесь был сегодня Георгий, мы разговаривали, – пояснила Людмила Петровна.

– Я тоже его слышал. Не видел, но слышал, – добавил Константин.

– Вообще, я планировала сегодня умереть. Я долго разговаривала с соседкой и хотела найти хоть что-то, что бы меня с ней связывало, и не только с ней, я думала обо всех своих знакомых. Ни-че-го! Вот беседуя с ней, я и умерла.

– Это можно понять! – улыбаясь, согласился Константин.

– Только физически мне умереть не удалось, я почему-то всё ещё здесь.

– Ещё не вечер! – вежливо напомнил Антонио.

– Но это не имеет уже никакого значения! А по правде говоря, кроме вас, мне некому сказать о том, что я умерла. Никто меня больше не поймёт. Все остальные мои знакомые – это человечество! Я не люблю человечество!

– Вы не любите человечество? – удивился Константин.

– Не люблю!!! Посмотрите на эту картину! Это Пиросмани. Георгий купил её лет двадцать назад, когда ездил в Грузию к своим родственникам. Даже если о художнике ничего не знать, всё равно видно, что писал её абсолютно одинокий человек. Одинокий среди всего так называемого человечества, среди этих кукол, которых он рисовал.

– Но Пиросмани – это тоже человечество! – возразил Константин.

– Нет! Пиросмани – это не человечество! Маргарита Сергеевна – это человечество, а Пиросмани – это Пиросмани, и напрасно человечество его себе приписывает.

– Я не согласен! – опять возразил Константин. – Что вы называете человечеством?

– Я не любительница давать определения. В соседней комнате есть телевизор, если он ещё работает, вы можете его включить и увидите человечество. Одно сплошное человечество! И ничего кроме! Только изредка можно встретить что-то достойное, как исключение.

– Но человечество всегда ориентируется на лучших своих представителей…

– Нет, Костя! Человек видит в других только то, что есть в нём самом, и не более того. Чего человек сам в себе не открыл, не пережил, не прочувствовал, того он в других не увидит. Невозможно ориентироваться на то, чего ты не понимаешь! А человечество ориентируется на что-то другое, слишком понятное.

– Но если не любить человечество, тогда нужно жить одному, в пещере!

– Я так примерно и жила, но всё равно не была свободной. У меня не было внутренней свободы – я почти всю жизнь хотела выглядеть «нормальным человеком», чтобы у меня всё было «как у других»! И всю жизнь у меня ничего из этого не получалось!!! Я потратила на это всю свою жизнь!!!

Это было сказано так необычно для Людмилы Петровны эмоционально, что Антонио и Константин не удержались от смеха.

– Это очень поучительная история! – выпустив несколько колец сигаретного дыма, торжественно произнёс Антонио. – Ну, если речь зашла о жизни в пещере, то я могу рассказать вам не менее увлекательную историю.

И рассказал о бывшем научном сотруднике одного академического института, который жил в Гималайских горах среди буддистских монахов. По собственному желанию он был замурован в пещере и прожил в ней три года, три месяца и три дня. Пищу и воду он получал один раз в два дня через узкую щель, в которую не проникал свет. Он находился в пещере в абсолютной темноте, полностью изолированный от внешнего мира, без всякой возможности что-либо передать во внешний мир. Он не имел возможности выйти из пещеры ранее намеченного срока или воспользоваться медицинской помощью.

Несколько лет назад он вышел из пещеры и попросил своего учителя замуровать его в пещере навсегда, но учитель отказал в его просьбе и дал время подумать. Через три месяца он должен вернуться к учителю и сообщить о своём решении: будет ли он жить среди людей или захочет остаться в пещере навсегда. Зовут его Павел, сейчас он живёт в Москве, с виду может показаться, что он живёт совершенно обычной жизнью, «как все нормальные люди». Только очень немногие знают о том, что он собирается вернуться в пещеру.

– Вот это да! – задумчиво произнёс Константин. – Как пожизненное тюремное заключение!

Антонио достал мобильный телефон и стал что-то смотреть.

– Кстати, я сегодня обнаружил, что номер Георгия у меня ещё сохранился, но он, видимо, недоступен…

Антонио позвонил. И в комнату перенеслась тишина, наверно, такая же, как в гималайской пещере. Все ждали… Было ощущение, что возможно всё.

– Да! «Временно недоступен»! А вот отшельник пока доступен, но через три месяца этот номер можно будет стереть навсегда.

– А вы его понимаете? – спросила Людмила Петровна. – Он вам сказал, зачем он хочет замуроваться?

– Он хочет познать себя. Но он понял, что не сможет этого сделать, пока у него есть выбор.

Они молчали. Антонио закурил сигарету и пускал кольца дыма, неприлично чмокая толстыми губами.

– Учитель дал ему время посомневаться, – добавил Антонио.

– Надо сказать ему, что он ошибается! – покачала головой Людмила Петровна. – Для разума выбор есть всегда: он может откладывать своё самопознание на завтра, его мысли могут возвращаться в прошлое, он может бесконечно фантазировать. Это тело выбора иметь не будет, а для разума пещера не преграда.

Константин начал понимать, что с Людмилой Петровной произошла какая-то невероятная перемена. Она не была растерянной, и он не помнил, говорила ли она когда-нибудь так уверенно. «Потерять реальность» она уже не боялась.

– Я жила в обычной квартире, но как в пещере! Разница не принципиальна. Многие тоже так живут, до самой смерти. Если он за три года ничего не высидел, то почему же он решил, что у него сейчас всё получится? Он три года думал о том, как он выйдет из пещеры. Он теперь решил избавиться от этой мысли, но придумал плохой способ. Всегда может появиться какая-нибудь другая мысль, и так до бесконечности!

– Но это сильный поступок! – сказал Константин. – Почему он должен о нём сожалеть? Почему он может передумать?

– Передумать не может, он лишает себя такой возможности, но может решить, что уже познал себя, – сказала Людмила Петровна. – Запереть себя навечно в пещере – это всего лишь попытка перехитрить свой разум.

– Но если он пошёл на такое, значит, должна быть какая-то сильная причина, – сказал Константин. – Антонио! Есть у него для этого какая-нибудь причина?

– Не знаю! Может быть, пари или карточный долг? – ухмыльнулся Антонио.

– Нет, Костя, вы можете долго искать причину, но в человеческом разуме таких причин нет. Разум для другого.

– Пусть это будет неразумная причина, но она есть! – сказал Константин. – Другое дело – есть риск ничего не достигнуть. Наверно, ему тогда будет очень обидно!

– Конечно! – подтвердила Людмила Петровна.

– Вас волнует, познает ли он себя, – лениво потянулся Антонио. – Но в любом случае он останется там до конца! Познает или нет – об этом никто не узнает. Он предполагает, что самопознание дороже жизни среди людей. Почему? А если это не так? И есть ли вообще такие ценности? Этого он заранее не знает!

– Такие ценности должны быть! – заявил Константин. – Я познаю себя за три месяца, и тогда мне будет что сказать этому человеку!

Вот так! Почему он так сказал? Неожиданно для самого себя, тоном, которому разум возразить не может.

– Прекрасно! – обрадовалась Людмила Петровна. – Тогда вы точно будете знать, насколько ценно знание о себе и стоит ли ради такого знания отказываться от жизни. Я тоже попытаюсь познать себя за эти три месяца. И может быть, нам удастся спасти человека от такого изощрённого самоубийства. Каждый знает, что посоветовать простому самоубийце, а этому человеку не скажешь, что жизнь прекрасна. Такие глупости не для него!

– Но я бы даже не стал сравнивать его с самоубийцей – не та весовая категория! – возразил Антонио.

– Напрасно! Самопознание начинается с мысли о самоубийстве. Вы уж мне поверьте! Я думала о самоубийстве с шестнадцати лет, наверно, никто столько не думал о самоубийстве, сколько я думала. И теперь знаю, что оно внутри человека ничего не меняет, ни на йоту! Но, как ни смешно, именно в этот момент есть возможность самопознания. Только вот убить себя всегда проще, чем понять.

– Почему самопознание должно начинаться с мыслей о самоубийстве?! – возразил Константин. – Буддисту, например, такое даже в голову не придёт!

– У буддистов самопознание традиционно, им не нужно метаться в поисках неизвестно чего, но они выполняют двойную работу: сначала изучают самопознание, потом должны отказаться от всей этой белиберды и начать всё заново, иначе им себя не разглядеть. Все эти учения и восточные мастера только усложняют задачу.

– Самопознание случается в один миг! – сказал Антонио. – А может и не случиться никогда, как ни старайся… И было это так. Умер мой дедушка. От братьев я узнал, что все люди умирают и что я тоже должен буду умереть. Я им не поверил, подумал, что они шутят, но отец сказал мне то же самое. И в этот момент я понял почти всё, но чего-то мне не хватило! А вся моя последующая жизнь к этому пониманию мало что добавила, только проиллюстрировала то, что я тогда понял. Все размышления, мой жизненный опыт только говорят: «Да-да! Ты всё правильно понял, Антонио… И всё!» То, что вы называете самопознанием, – это лишь длинное и занудное описание того, что вы уже понимаете. Занудство, которое ни к чему не приводит!

– Занудство? – удивилась Людмила Петровна. – А сидеть в пещере – это не занудство?

– Не могу объяснить… – Антонио запрокинул голову назад и разглядывал потолок. – Важно, кто сидит!

Именно в этот момент опять наступила ясность! Антонио сделал молчаливый знак, чтобы все замерли. Он смотрел в открытую дверь комнаты. Все тоже прислушались и посмотрели в открытую дверь.