"Время Мечтаний" - читать интересную книгу автора (Вуд Барбара)

3

– Впереди есть место для привала. Там мы и заночуем, – пообещал Хью. Они ехали по дороге в тени эвкалиптов. – Надеюсь, вы не имеете ничего против ночевки на свежем воздухе. На этой дороге постоялые дворы наперечет, поэтому большинство путников устраивают привал и ночуют под открытым небом.

День клонился к вечеру. Мельбурн казался уже чем-то очень далеким. Их окружала тишина сельского края. Повозка катилась мимо зеленеющих полей, фермерских домов, тучных отар овец с маленькими ягнятами. Стоял октябрь, и на равнинах Виктории буйствовала весна. После того как город остался позади, Хью несколько часов подряд без устали рассказывал Адаму о «Меринде», о новом доме, куда он ехал, об овцеводческой ферме в Западном районе колонии.

– Именно благодаря овцам, мисс Друри, эти колонии приобретут вес, – говорил Хью. – Людям по всему миру нужна шерсть и баранина. Мы можем производить здесь все, что требуется. Если станем работать вместе, я имею в виду все колонии. Нам необходимо найти способы вывести австралийские колонии на первое место по производству шерсти. И у меня есть мысли на этот счет.

Джоанна заметила, что у Адама слипаются глаза, и порадовалась скорому привалу.

– Освоена всего лишь малая часть этого материка, мисс Друри, – увлеченно продолжал Хью. – Обжиты только прибрежные районы. А внутренние области пустуют, потому что суровая природа этих краев мешает к ним подступиться. Я сейчас занимаюсь планом разведения новой породы овец, способных жить в подобных условиях. Если мне удастся добиться успеха, мы сможем использовать пустующие земли и выращивать там миллионы овец.

Джоанна обратила внимание, что Хью говорил, взвешивая слова, не спеша и с расстановкой. В его манере говорить не было поспешного стремления высказаться, а в Индии Джоанна наблюдала эту спешку в клубах аванпостов. Хью Уэстбруку, как она думала, никогда не приходилось соперничать с кем-либо, чтобы сказать свое слово. Многочисленных слушателей у него не было. Паузы между фразами свидетельствовали об уединенной жизни.

– Судя по тону, вы настроены очень решительно, мистер Уэстбрук, – сказала она.

– Так и есть.

Адам вдруг привстал, показывая на дорогу. Впереди они увидели группу людей, конных и пеших. Слышался шум перебранки, и в ход вот-вот могли пойти кулаки.

– Что там случилось, мистер Уэстбрук? – спросила Джоанна. – Как по-вашему?

Хью щелкнул вожжами, поторапливая лошадь. Когда они подъехали, один из всадников, подняв кнут, грозился «вышибить из всех дух».

Хью сошел с повозки и крикнул:

– Эй, что у вас там стряслось?

Джоанна теперь разглядела, что люди в седлах – белые, а пешие – аборигены. Одеты они были плохо. Она предположила, что это семья, состоящая из пожилой пары, нескольких мужчин и женщин, а также детей. За спиной аборигены несли одеяла и узлы.

– Они пытались нас обокрасть! – стал объяснять человек с кнутом. – Они остановили нас и попросили подаяния, и когда мы отвлеклись, послали свою детвору к нашим навьюченным лошадям стащить что-нибудь!

– Нет, хозяин, – возразил самый старший в семействе, белобородый старик. Густые брови так надежно прятали его глаза, что увидеть их не представлялось возможным. – Все не так, – качал он головой. – Мы не грабим и не воруем.

– Я тебя заметил, старик! – возразил всадник и повернулся к Хью. – С них глаз нельзя спускать. Только отвернись – обчистят до нитки, они такие.

Перебранка продолжалась. Вдруг Джоанна поймала на себе взгляд аборигенки. И таким пристальным был этот взгляд, что Джоанне сразу стало не по себе.

Дело кончилось тем, что всадники пришпорили лошадей и ускакали, а старший из аборигенов сказал Хью:

– Хозяин, тот человек – обманщик.

– Может быть, и так, – уклончиво ответил Хью. Он окинул взглядом сбившееся в тесную кучку семейство, одетое в обноски, жмущихся к матерям детей. – Есть у вас сегодня что-нибудь на продажу? – спросил он. – Я бы не отказался от хороших корзин или одеял из шкур опоссума.

– Нет одеял, хозяин, – ответил старик. – И корзин тоже нет. – Он обернулся к перешептывавшимся женщинам, затем снова обратился к Хью. – Там моя жена. Она говорит, что может предсказать вам судьбу.

– Ну что же, – улыбнулся Хью, – пусть предсказывает, – с этими словами он достал из кармана несколько монет.

Пожилая женщина подошла к повозке и посмотрела на Джоанну. Взгляд ее стал пристальным и напряженным. Вытянув вперед руки, она проговорила что-то на незнакомом Джоанне языке.

– Что она говорит? – спросил у старика Хью.

– Она говорит, что с вашей миссис не все ладно. Тени вокруг нее. Тень собаки. Эта тень идет за вашей миссис.

Жена говорит, что видит там, за вашей миссис, тень странной собаки.

Адам опасливо оглянулся, а Джоанна оцепенела. Ей вспомнился повторяющийся кошмар: страшный сон в котором была собака, похороны, змея из звезд.

– Можно мне спросить ее кое о чем? – сказала Джоанна. – Я бы хотела знать, умеет ли она толковать сны?

– Сны – важная часть их верований, – заметил Хью. – Что вы хотите узнать?

– Я хочу знать, к чему снится змея, огромная змея? Что это может значить?

Когда Хью повернулся к старику и повторил вопрос Джоанны, тот вскинул руки и сказал какие-то слова.

– Что-то не так? – спросила Джоанна.

– Боюсь, мы нарушили табу. У них запрещено говорить о Змее.

– Не понимаю. Что за змея? Подождите, пожалуйста, задержите их! Я хочу, чтобы они мне кое-что объяснили.

Джоанна видела, как старик торопливо собрал свое семейство и все они поспешно ушли с дороги и скрылись за деревьями. Старая женщина оглянулась один раз и последовала за остальными.

Хью вернулся в повозку и взял вожжи.

– Простите, мисс Друри, но есть такие вещи, о которых аборигены говорить не станут.

– Ей было что-то известно, хотела бы я знать, что, – проговорила Джоанна. Хью посмотрел на нее с недоумением.

– Мисс Друри, что с вами? Вы дрожите.

– Старая женщина что-то знала обо мне. Я поняла это по ее глазам. Она знала о собаке, едва не убившей меня. И эта же собака каким-то образом стала причиной смерти моей матери.

– А мне так не кажется, – не согласился Хью. – Она сказала, что говорит о вашем будущем. Собака должна будет появиться в будущем.

– Нет, я знаю, что она имела в виду, – возразила Джоанна, когда повозка двинулась навстречу сумеркам. – «Что это за тени? – думала она. – Что они могут означать?»

– А что такого особенного в змеях? – поинтересовалась Джоанна, поворачиваясь к Хью.

– В их мифологии есть существо, называемое Змея-Радуга. Подробнее сказать ничего не могу, знаю только, что это существо несет разрушение. Думаю, аборигены испытывают перед ним сильный страх.

– Змея-Радуга, – пробормотала Джоанна. Она вспомнила о дневнике матери, где были упоминания о снах с «цветной змеей».

– А из-за чего произошла ссора, мистер Уэстбрук? Почему те люди так сердились на этих?

– По их словам, аборигены пытались их обокрасть, но мне как-то в это мало верится.

– Но один из них готов был ударить старика кнутом. Почему?

– К сожалению, некоторые белые боятся аборигенов. Они считают, что аборигены наделены особыми, сверхъестественными силами. Вот откуда берется страх.

– А у них на самом деле есть такие силы?

– Некоторые в это верят. А я точно не знаю. Мне случалось наблюдать, как аборигены проделывали удивительные вещи, – говорил Хью, направляя по дороге свою повозку. – Кто может ответить, как это происходит? Белые поселились в этих местах каких-нибудь тридцать пять лет назад. Нам почти ничего не известно о народе, жившем здесь тысячи лет до нашего появления. Есть такие, кто с ними в дружбе. На моей ферме работает девушка-аборигенка по имени Сара. Она помогает Ринг-Ли на кухне и в прачечной. У меня есть работники-аборигены. Я ими доволен. Еще есть Иезекииль. Он стар, как мир, и помнит времена, когда его соплеменники знать не знали белых. Я в ладу с большинством аборигенов. Но должен признать, что не понимаю их так же хорошо, как белых.

Джоанна тем временем гадала: «Что же увидела та старая женщина, когда так всматривалась в меня?»

– А куда они идут, мистер Уэстбрук? Старик и его семья? – поинтересовалась Джоанна.

– Можно сказать, что никуда. Они просто бродят, полагаясь на свое чутье. На их земле обосновались белые переселенцы, и теперь им некуда идти. Я слышал, что эта дорога раньше была, как они ее называют, песенной линией. Возможно, поэтому они нам здесь и встретились.

– А что это за песенная линия?

– Не уверен, что смогу вам это объяснить, – признался Хью. – Песенные линии относятся к священным знаниям аборигенов, их верованиям. У них запрещается говорить обо всем, что для них священно, особенно рассказывать что-либо белым, поэтому нам мало что известно. Но из того, что мне случалось слышать, я представляю себе песенные линии чем-то вроде невидимых троп, маршрутов, которыми ходили предки аборигенов тысячи лет. Это прекратилось тридцать пять лет назад, а в некоторых местах и позднее. Песенные линии – своего рода дороги, пересекающие континент вдоль и поперек. Очевидно, в давние времена аборигены бродили по всей Австралии и на своем пути воплощали в песнях все, что видели. Они верили, что песней создают мир. Аборигены верят, что песня есть существование, для них петь – значит жить. По этой же причине для аборигенов священно все, что создала природа: скалы, деревья, артезианские колодцы и даже, – он наклонился к Адаму, – даже маленькие мальчики, которые никак не хотят говорить!

Адам взглянул на Хью с опаской, но потом робко улыбнулся.

Джоанна наблюдала, как на округу наступала ночь. А когда спустились сумерки, воцарилась особая тишина, мир обрел покой, отрешившись от забот. Мысли Джоанны занимали аборигены давних времен. Была ли на самом деле заложена в ней и ее семье какая-то древняя магия, отзвук далекого прошлого, во что, как видно, верила ее мать?

Бабушка и дедушка Джоанны, Джон и Нейоми Мейкпис, находились в этих краях приблизительно в то время, когда, по словам Хью Уэстбрука, местные жители стали терять свою землю. А могло быть так, что старик, похожий на того, что встретился ей недавно, в свое время произнес какое-то заклинание, проклиная семью Мейкпис вместе с их дочерью Эмили, которой было три с половиной года?

Она попыталась представить, по каким незримым путям ходили древние аборигены, и услышать их песни. Думала она и о матери, родившейся в этих краях и жившей здесь в детстве. Ей вспоминалось повстречавшееся им семейство аборигенов. Может быть, кто-то такой, как один из них, тридцать семь лет назад привел маленькую Эмили к властям, а потом посадил на корабль, отправлявшийся в Англию? Была ли это та женщина, что постоянно появлялась в снах леди Эмили?

Во времена детства ее матери аборигены, должно быть, сохраняли достоинство. Ей же встретилась печальная горстка людей. Послушные инстинкту, они удрученно брели в никуда. Их побуждало совершать этот путь какое-то унаследованное смутное видение или неясная мечта. И Джоанна предполагала, что похожая, доставшаяся по наследству тяга привела сюда и ее. Она же вызывала у ее матери стремление вернуться туда, где она родилась, в надежде проследить узоры на канве своей жизни. Пройтись по своеобразной песенной линии своей семьи. Джоанна вглядывалась в темноту, где терялась тоненькая ниточка дороги. В ее воображении эта дорога становилась песенной линией, и она пыталась угадать, куда приведет ее этот путь.

Они остановились на ночлег в местечке под названием Эму Крик, где уже успели разбить палатки и разжечь костры другие семьи. Над стоянкой висело облако дыма; резвились дети, вкусно пахло ароматным кофе и жареным беконом.

– Кто все эти люди? – спросила Джоанна, когда они сели у своего костра, дожидаясь, пока закипит чай.

– Большая часть среди них стригали, – пояснил Хью, помешивая чай в котелке с проволочной ручкой, который он называл «котелок билли». – Сезон стрижки вот-вот начнется, и бригады стригалей отправились в дорогу. А остальные – это семьи, они держат путь на западные и северные фермы.

Джоанна в изумлении огляделась. В этот ночной час вокруг явственно пульсировала жизнь, и ее ритм захватывал Джоанну, обостряя волнение. Хью не мог не заметить, как хороша собой Джоанна, как грациозно склонилась она к огню. Неожиданно он поймал себя на мысли, что сравнивает ее с Полин, – своей будущей женой. Он перевел взгляд на Адама. Мальчик обследовал границы их крошечного лагеря.

– Кажется, вид у него стал получше, – сказал Хью. – Надеюсь, путешествие не слишком его утомит. Я рассчитываю добраться до «Меринды» дня за четыре или пять. Вас с Адамом я устрою в повозке, а сам посплю здесь, у костра.

– Он молчит, но в молчании его есть какая-то странность, – поделилась своим наблюдением Джоанна. – С тех пор, как мы уехали из Мельбурна, он не сказал ни слова. Такое впечатление, что он ушел в себя и спрятался там со своей тайной. И тайну эту он никак не решится открыть. Если бы мы знали, как умерла его мать, возможно, тогда нашлось бы объяснение его истерике и обнаружилась причина такого необычного молчания.

Хью взглянул на Джоанну и едва удержался, чтобы не сказать: «У тебя тоже есть секреты, и ты не спешишь ими делиться».

– Расскажите мне о том месте, что вас интересует. Карра-Карра, так, кажется, вы сказали, оно называется.

Джоанна потянулась к стоявшей у ее ног сумке и достала пожелтевший лист бумаги.

– Документ очень старый, – предупредила она, подавая его Хью. – К сожалению, выцвели чернила, и нам не удалось разобрать, когда и где он был подписан.

Уэстбрук принялся рассматривать документ и смог разобрать несколько фраз: «В двух днях езды от… и в двадцати километрах от Ба – Крик». Под документом стояла неразборчивая подпись и на вид официальная печать. Бумаге когда-то случилось познакомиться с водой, так что дата на документе оказалась размыта почти полностью.

– Документ в таком состоянии, что определить, где этот участок, невозможно, – заключил Хью. – Но вы говорите, что неподалеку есть место с названием Карра-Карра. Скорее всего, название это туземное, а за эти годы многие из них были переименованы. А некоторые получили новое имя так давно, что старое оказалось забыто.

– Я как-нибудь найду его, – она свернула лист и спрятала в сумку. – Я должна это сделать.

Вскипел чай. Разливая его по двум эмалированным кружкам, Хью заметил:

– У меня такое чувство, мисс Друри, что Карра-Карра значит для вас значительно больше, чем просто участок земли, доставшийся по наследству.

Прежде чем ответить, Джоанна предупредила Адама, что скоро ему надо ложиться спать.

– Верно, мистер Уэстбрук, думаю, с этим местом связано немало. Возможно, там родилась моя мать. Всю свою жизнь ей хотелось это узнать. У меня не было никого близких, кроме отца и матери, поэтому для меня так важно выполнить то, что не смогла она.

Уэстбрук отхлебнул свой чай.

– Моя мать родила меня и умерла. И потом мы жили только вдвоем с отцом. Корней у нас никаких не было, как не было никогда и дома. Мы ездили по внутренним отдаленным от побережья районам и брались за любую работу, какая только попадалась. Мы переезжали из города в город, как письма, что пересылают по новому адресу. Отец погиб, когда мне было пятнадцать. Его сбросила лошадь, и он умер на месте. Мы тогда ехали стричь овец. Я похоронил его под деревом, единственным на несколько миль в округе. И с тех пор я жил сам по себе.

Он отхлебнул чай и продолжал:

– Вот поэтому я заявил властям Южной Австралии, что забираю Адама к себе. Ребенку нужен дом, семья.

– Ему повезло, что у него есть вы, мистер Уэстбрук, – сказала Джоанна.

Он посмотрел на Джоанну, увидел, как отражается в ее янтарных глазах лунным свет, и спросил:

– А что вы хотели узнать у той старухи о громадной змее?

– Это связано с моей матерью, – Джоанна вдруг снова взялась за сумку и достала дневник. – Мою мать преследовали страшные сны, и очень часто ей снилась огромная змея. Но странно то, что после ее смерти чудовищная змея появилась и в моих снах. Вот здесь все записано.

Она протянула дневник Хью. Он раскрыл его на первой странице и прочитал дарственную надпись: «Эмили Мейкпис в день ее свадьбы от любящего мужа майора Петрония Друри, 12 июля, 1850 года».

– В этот дневник мама записывала сны и воспоминания, пусть даже отрывочные. И с их помощью она, возможно, хотела восстановить события своей жизни, не отложившиеся в памяти. А еще…

– А что еще? – поднял глаза от дневника Хью.

– Не знаю, захочется ли вам слушать. Боюсь, что прозвучат мои слова слишком странно.

– Ничего, говорите смело, – улыбнулся Хью.

– Мама верила, – тихо заговорила Джоанна, – что над нашей семьей тяготеет некое проклятье. Доказательств у нее не было, одно только чувство и ничего больше.

– Что за проклятье?

– Не знаю. Она не знала тоже. Но предполагала, что оно идет от аборигенов.

Хью пристально посмотрел на нее и попросил:

– Продолжайте, пожалуйста.

С некоторыми колебаниями она рассказала ему о бешеной собаке, забежавшей на территорию военного поселения, где они жили, и о том, как леди Эмили встала на ее пути, и как подоспевший солдат успел вовремя ее убить. А через несколько дней у леди Эмили обнаружились все симптомы бешенства.

– Она до самого конца верила, что всему виной проклятье, – говорила Джоанна. – Она называла это отравой или ядом.

– Каким ядом?

– Не знаю. Она говорила, что увидела это во сне.

– Вы этому верите?

– Не знаю, чему и верить, мистер Уэстбрук. Но не могу избавиться от ощущения, что… меня окружает нечто, не знаю, что именно. Может быть, это просто какое-то невезение или что-то в том же роде.

Она заметила в его взгляде сомнение и продолжала:

– Корабль, на котором я плыла, попал в штиль в таком месте, где, по словам капитана, такого никогда раньше не случалось. Мы были вынуждены простоять в океане несколько дней. Подходили к концу запасы питьевой воды.

– Ну и что в этом странного? Такое случается нередко.

– Знаю, – вздохнула она. – И также понимаю, что это покажется совершенно невероятным, но в Индии перед отъездом сюда мне приснился сон. Я видела то, что должно случиться. И все произошло именно так, как мне приснилось.

– Да, случай необычный. Но иногда бывает и такое. Не знаю, почему вы посчитали причиной произошедшего себя. А вы знали в то время, когда вам приснился сон, что поедете в Австралию?

– Да.

– Тогда ваш сон напоминает те, что частенько видят люди перед предстоящим путешествием. Многие пропадают в море не так уж и редко. Путешествие по морю достаточно опасно. Ваш разум был встревожен. Вот и все.

– Мистер Уэстбрук, большинству снятся кораблекрушения, тонущие корабли, а не судно, попавшее в штиль.

Пролистывая дневник, он заметил в его начале рецепты лекарств и лечебных средств.

– А ваша мать, как видно, неплохо разбиралась в медицине, – отметил он.

– Мы часто переезжали с места на место. Мой отец был офицером британской армии. Часто там, где нам приходилось жить, не было врача. Моя мать училась у местных лекарей, читала медицинские книги. Она заботилась о нас с отцом, о нашей прислуге, а случалось, что лечила и раненых.

– А откуда у нее интерес к врачеванию? Ее отец был врачом?

– Нет. Полагаю, он был священником, миссионером среди аборигенов где-то здесь, в Австралии.

– Ясно. – Хью заметил ее опустевшую кружку. – Давайте, я налью вам еще, – предложил он и, протягивая ей полную кружку, продолжил. – Так вот почему вашей матери казалось, что проклятие или яд имеют отношение к аборигенам. Она, оказывается, в детстве какое-то время жила среди них.

– Она только предполагала, что так было, но в памяти ее ничего не сохранилось… возможно, только в снах.

– Очень может быть, что свой интерес к лечению она унаследовала от аборигенов. Когда сюда впервые пришли белые, туземцы отличались отменным здоровьем. Они знали, как справиться почти что с любым недугом. Вы рассказывали, что ваша мать использовала как лечебное средство масло эвкалипта. До недавнего времени эвкалипты не встречались за пределами Австралии.

В этот момент к Джоанне подошел Адам, и, глядя на него, Хью сказал:

– Кстати, о лекарствах. Что-то вид у Адама неважный. Что с тобой, парень? Может быть, голова разболелась?

Джоанна потрогала его лоб и обнаружила, что он горячий.

– У тебя голова болит, Адам? – спросила она. Мальчик кивнул. – Сейчас я тебе дам одно средство, и тебе станет легче. – Джоанна достала из сумки небольшую шкатулку из слоновой кости, и когда раскрыла ее, Хью увидел, что шкатулка заставлена маленькими пузырьками. Джоанна добавила несколько капель из одного из них в оставшийся чай.

– Что это? – спросил Хью.

– Экстракт коры ивы. Он облегчает боль и снимает жар. Надо думать, он очень сильно ушиб голову о камни пирса. Вот, Адам, выпей это, а потом ляжешь спать.

Адама устроили в глубине повозки, и, когда он уснул, Джоанна спросила Хью:

– А у него всегда были трудности с речью?

– Насколько я знаю, нет. В своих письмах Мэри каждый раз писала, что Адам растет веселым и здоровым. Но власти Южной Австралии сказали мне, что он не разговаривал, когда его нашли, и потом от него не удалось добиться ни слова.

– Нам надо найти способ его разговорить, чтобы он рассказал, что с ним произошло. Но подводить его к этому надо не спеша. Всему свое время. Можно запросить власти о нем? Если бы нам сообщили, что именно случилось, тогда найти способ помочь ему было бы проще.

– Вот приедем в «Меринду», и я сразу отправлю такое письмо.

– С вашей стороны так благородно взять к себе Адама, мистер Уэстбрук. Может быть, ему больше, чем большинству детей, необходимо чувствовать, что он не одинок.

– Когда его отец умер, я написал Мэри и пригласил переехать с малышом ко мне и жить в «Меринде». Но она не согласилась, хотела и дальше заниматься фермой, потому что это дело было мечтой Джо. Я посылал ей деньги, но, наверное, мне следовало сделать больше.

– Вы помогаете ей сейчас. Берете на себя заботы о ее сыне. Я уверена, что она каким-то образом знает об этом.

– Может быть. Аборигены верят, что умершие всегда с нами. Они отправляются назад во Время Мечтаний, но все равно остаются с нами.

– А что такое «Время Мечтаний»?

Хью поворошил палкой угли в костре.

– Для белых и меня в том числе это понятие мало что говорит.

Джоанна смотрела на него и думала о своем, об одном из снов-воспоминаний из дневника матери: «Мне снилось ожидание у пещеры. Я маленькая, и кто-то держит меня на руках. Вижу, как выходят женщины из темного красного зева. Вход ли это в пещеру? Все они темнокожие, в руках они несут какие-то предметы и поют. Появляется белая женщина, и я понимаю, что вижу свою мать. Она обнажена; по сравнению с другими женщинами мать кажется особенно бледной. Я зову ее, но она меня не слышит. Выражение ее лица очень странное, и мне внезапно становится страшно». Был ли это сон или еще одно утраченное воспоминание, или то и другое вместе? Джоанна могла только гадать. И почему мать решила его записать? Чем таким особенным этот сон ее привлек?

– Насколько я могу судить, – говорил тем временем Хью, – Временем Мечтаний, или Мечтанием, аборигены называют далекое прошлое, когда первые люди ходили по земле и в песне давали всему названия. Их духовность очень земная. Из земли мы произошли, от земли кормимся и после смерти в землю вернемся. Нанести рану земле, значит, ранить самих себя. По этой причине аборигены никогда не обрабатывали землю, не рыли шахт и не делали ничего, что могло повредить окружающий их мир. Они не только являлись частью природы, но и были самой природой.

– Мистер Уэстбрук, обладают ли они силой проклинать? И могут ли таким способом погубить человека?

– Скажу вам вот что. Определенной силой они владеют и точно могут наложить проклятье. Но сомневаюсь, что это будет что-то значить, если человек не верит в его силу.

– Значит, самый верный способ защититься – не верить в это?

Неожиданно из костра с треском вырвалась искра и унеслась в ночное небо.

– Вы же на самом деле не верите, что на вас лежит проклятье? – тихо спросил Хью.

– Не могу сказать точно. Знаю, что со стороны это должно выглядеть ужасно странно. Но мне необходимо все выяснить, мистер Уэстбрук. В Мельбурне мы видели аборигенов, просивших подаяние. А остались ли места, где они живут, как раньше, привычной им жизнью? Как жили еще тридцать пять лет тому назад?

– Вам хочется узнать, владеют ли еще аборигены в Карра-Карра той силой, что пугает вас?

– Возможно ли, что они по-прежнему там?

Ее напряжение проявилось настолько явственно, что Хью был поражен.

– Думаю, мисс Друри, что аборигены в дальних районах континента сохранили свои обычаи и привычки. Но отсюда их отделяет много миль. Они живут в глубине огромной неприветливой пустыни. Об их жизни можно только догадываться. Пока неизвестны и не исследованы земли площадью более миллиона квадратных миль. Там может быть много всякой всячины, о чем мы и не знаем. – Он улыбнулся и продолжал. – Но думаю, что вас никто не проклинал, мисс Друри. Правда-правда.

Она подняла голову. Над ней простиралось небо, усыпанное незнакомыми звездами. Она пыталась представить, далеко или нет Карра-Карра, удастся ли ей отыскать это место и как и когда это может произойти. Джоанна снова вернулась мыслями к матери. Терзаемая постоянным страхом, она поверила в то ужасное, «нечто» неотступно преследующее. Она смирилась, и неумолимая смерть унесла ее в расцвете лет. У Джоанны перехватило дыхание, и внезапно ей стало страшно и одиноко.

Уэстбрук видел, как зарделось ее лицо в свете костра, как напряглась она от каких-то своих переживаний, и он подумал, какая она молодая и красивая. И так как слов у него подходящих не нашлось, он стал декламировать:

– Какие хорошие стихи, – улыбнулась Джоанна. – Кто их написал?

– Я. Иногда за таким занятием я коротаю время, когда стригу овец.

Их взгляды встретились над затухающим костром. Джоанна отвела взгляд и потянулась за шалью.

– Здесь осенние вечера всегда такие прохладные? – пожаловалась она, набрасывая шаль на плечи.

– Сейчас не осень, а весна.

– Да, конечно. Совсем забыла. Но непривычно думать, что октябрь – весна…

– Не беспокойтесь, мисс Друри, мы найдем ответы, нужные вам, – пообещал Хью. – Мы же заключили сделку. Скоро мы приедем в «Меринду» и сможем заняться вашим делом. И хочу вам сказать, что в проклятия и Змею-Радугу я не верю, так что со мной вы в безопасности.