"Время Мечтаний" - читать интересную книгу автора (Вуд Барбара)

26

– Мама, по-твоему, здесь есть песенные линии? – спросила Бет, глядя в окно купе.

– Мне представляется, что по одной из них мы как раз сейчас и движемся, моя дорогая, – ответила Джоанна. – Как мне говорили в Перте, железная дорога повторяет давние пути аборигенов.

Бет от волнения едва удавалось усидеть на месте. Прижавшись лицом к стеклу, она смотрела на дикий край, по которому шел поезд, и думала о людях, ходивших этим путем в давние времена. С трудом сдерживала волнение и сама Джоанна. Когда капитан Филдинг сказал: «Мейкписы высадились в Западной Австралии», – Джоанна боялась поверить, что это правда, боялась позволить себе снова надеяться. Он мог оказаться второй мисс Толлхилл, которая явно ошиблась насчет Боуманз-Крик и Дурребара. Мог он быть и одним из тех, кто откликался на ее объявления, предлагая сведения за деньги. Но Филдинг рассказывал ей подробности, которые не могли быть известны мошеннику: «Молодой Мейкпис искал Эдем или Рай… У него такая красивая жена, в конце путешествия она была беременна… ребенка родила в Перте… кажется, это была девочка…».

И вот они отправились в путь. В их небольшую компанию входили Хью, Джоанна, Бет и капитан, развлекавший их рассказами о своих приключениях все четыре недели плавания вокруг южного побережья Австралии. В знак благодарности Фрэнку Даунзу за содействие они взяли с собой репортера «Таймс» Эрика Грэхема, который должен был писать отчет о путешествии, обещавшем, по его мнению, быть весьма увлекательным. Сары с ними не было, так как она решила остаться, чтобы Адам приехал на каникулы не в пустой дом. И еще она сказала: «Я буду ухаживать за садом, а если мы все уедем, кто за всем присмотрит?»

Перед самым их отъездом беспокойство вызвала неприятная новость от Джеко. В одной из отар он заметил у овец признаки заражения личинками мясной мухи. Поселяясь в шерсти, мухи жили за счет животных, что вызывало их болезнь и последующую гибель. Несмотря на это, Хью был за то, чтобы не отменять поездку.

– Лучшего случая не представится, Джоанна, – говорил он. – Капитан Филдинг готов стать нашим проводником, да и в «Меринде» все спокойно. Адам в университете, а Джеко справится с паразитами у овец.

Но в Перте Хью дожидалась телеграмма от Джеко: «ЗАРАЖЕНИЕ СЕРЬЕЗНОЕ. НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ РАСПРОСТРАНЕНИЕ. УГРОЗА ВСЕМУ ПОГОЛОВЬЮ. СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙСЯ».

– Ах, Хью, что же нам делать? – переживала Джоанна.

– Телеграмма недельной давности. К этому времени положение, возможно, улучшилось, – предположил Хью. – Я сейчас же пошлю телеграмму Джеко.

Но от сообщения, присланного Джеко на следующее утро, уже веяло настоящей паникой: «ХЬЮ, СИТУАЦИЯ В «МЕРИНДЕ» ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ. БОЮСЬ, МНЕ НЕ СПАСТИ СТАДО».

– Тебе надо ехать домой, – сказала Джоанна. – Мы с Бет останемся здесь.

– Джоанна, мне не хочется тебя оставлять, – ответил Хью. – Мы никогда прежде не расставались. Но я постараюсь обернуться как можно быстрее. За четыре недели я доберусь до дома, неделя уйдет, чтобы разделаться с этой напастью, ну и на первом же пароходе, что пойдет вдоль побережья, я рассчитываю вернуться. Все должно быть хорошо. С тобой остаются мистер Грэхем, капитан Филдинг и Бет. Да и я вернусь, ты и оглянуться не успеешь.

После отъезда Хью, Джоанна с Бет занялись поиском следов деда с бабушкой в самом Перте. Город насчитывал менее восьми тысяч жителей, и Джоанна обследовала его самым тщательным образом. Она посетила архив, расспрашивала людей, побывала на местных кладбищах. Но ей не удалось найти даже намека на пребывание Мейкписов в Перте.

– Но это было более полувека назад, – объяснял возможную причину неудачи поиска капитан Филдинг. – Когда «Беовульф» бросил здесь якорь, на Гарден-айленд стояло всего несколько палаток первых поселенцев, прибывших туда за год до нас. Службы регистрации иммигрантов не было, потому и записей никаких не велось!

Также ничего не удалось узнать ни о Карра-Карра, ни о Боуманз-Крик и Дурребаре. Никто о них никогда не слышал. Однако Джоанне рассказали истории о «сумасшедшем белом», который много лет назад ушел вместе с женой жить в одном из родов аборигенов. Рассказ имел множество вариантов в зависимости от того, с кем говорила Джоанна. Глава местной миссионерской группы рассказывал: «Я слышал эту историю в детстве. Возмутительное было дело. Аборигены съели его вместе с женой. Они в те времена были людоедами». В изложении чиновника из Земельного комитета, которому Джоанна показывала свой документ о собственности на землю, рассказ звучал так: «Мне рассказывали эту историю, когда я сюда приехал. Говорили, что белый повредился умом. Он женился на туземной женщине и ушел с ней в пустыню, а белую женщину с ребенком бросил». Наслушавшись самых невероятных вариантов, Джоанна пришла к выводу, что никому неизвестно, какая на самом деле судьба постигла Мейкписов, а история «белого человека, отправившегося искать Рай», входила, как многие другие, в копилку легенд и мифов, отражающих живописное прошлое колонии Западная Австралия.

Однако три дня поисков позволили Джоанне сделать два вывода. Во-первых, если им нужно племя, когда-то обитавшее в окрестностях Перта, следует искать его в восточном направлении, следуя по линии железной дороги, поскольку здесь же проходил путь племени, когда оно отправлялось в свои странствия. Во-вторых, им требовалось встретиться в комиссаром Фоксом, который знал, как им сказали, «все, что можно об этом районе». В это время Фокс находился в Калагандре по делам службы. Такие инспекторские поездки он совершал дважды в год.

И вот поезд вез их в город золотодобытчиков. Поглядывая время от времени в окно, что-то писал в блокноте Эрик Грэхем, вероятно, набрасывал вводную часть для своего репортажа. Рядом с ним сидела Бет, ее лицо светилось радостью в предвкушении приключений. Капитан Филдинг дремал в кресле по соседству. Джоанна сидела напротив дочери по ходу поезда и наблюдала, как местность постепенно менялась: после лесов побережья пошли возделанные земли, сменившиеся пустынным краем. В переполненным поезде было шумно. В нем ехали на прииски со своими котомками, лопатами и кирками полные надежд золотоискатели и любители искать удачу в заброшенных, а чаще в чужих выработках. Все были в золе и саже. Аккуратист Эрик Грэхем постоянно отряхивался и хмурился по поводу состояния своего нового котелка, а шляпка Джоанны лежала на верхней полке в специальном бумажном пакете, предоставлявшемся дамам железнодорожной компанией.

Калагандру отделяли от Перта триста пятьдесят миль в глубь материка, спать пришлось сидя. Теперь близился полдень, и до приисков было уже рукой подать. Калагандра являлась конечной остановкой, а дальше, как объяснили Джоанне, были только заросли кустарника и кенгуру.

– Как по-твоему, там есть песенные линии? – спросила ее Бет. Глядя в окно и стараясь что-нибудь разглядеть сквозь черные клубы паровозного дыма, Джоанна представляла себе песенные линии среди дикой местности, которыми, возможно, шла аборигенка с маленькой англичанкой Эмили, направляясь через пустоши к реке, где выгибали свои шеи прекрасные черные лебеди. Джоанна рисовала их в своем воображении: женщину и ребенка, одних под палящим солнцем в безводном краю, где унылое однообразие окрестностей цвета беж разнообразили акации да сухой кустарник.

Джоанна видела, с каким волнением смотрела в окно Бет. И впервые она заметила на щеках Бет ямочки, но расположенные необычно высоко, прямо под глазами. Джоанна вспомнила, что такие же ямочки были у ее матери. Еще ей пришло на память, что все отмечали неотразимую улыбку леди Эмили. Джоанна смотрела на дочь, и у нее было ощущение, словно в это путешествие все же отправилась и ее мать.

Она думала о ритуале, происходившем внутри священной горы, о котором писал в своих заметках ее дед. Паломничество к этому месту совершали периодически дочери с матерями. Не это ли стремление вело ее теперь? Что, если ее поиск объясняется не только страхом за дочь и ее будущее? Может быть, она и Бет находились под влиянием тяги, когда-то очень давно внушенной древней расой и их верованиями? Что, если это путешествие есть в действительности поиск, продиктованный не только страхом, как она всегда считала, а также и добрыми силами? Неожиданно у нее возникла мысль: «Кажется, я и Бет держим путь, чтобы завершить какое-то важное дело». Близилось время, когда она собиралась открыть Бет правду, настоящую причину их поездки сюда. Она закрыла глаза и колеса принялись выстукивать: ско-рей, ско-рей…

Под громкий свист тормозов поезд подошел к станции. Не дожидаясь полной остановки, охотники за удачей прыгали на платформу. Джоанну и ее спутников моментально захлестнула толпа кричащих, возбужденных людей, снующих в разных направлениях. Калагандра выросла в неприветливом, засушливом краю. К западу от города находилось несколько земледельческих ферм, где выращивали пшеницу. Вокруг, насколько хватало глаз, деревья были вырублены, и песчаная, изрытая сотнями ям равнина, простиравшаяся на много миль, напоминала лунный ландшафт. Горы наводили на мысль о нашествии кротов. Повсюду в ямах копошились старатели. Их головы бесконечно то опускались, то поднимались; со всех сторон доносился звон кирок, дребезжание лотков и глухой шум беспрерывно работающих паровых дробилок кварца.

Сколько же вокруг было народа! Золотоносные поля находились в окружении поселка из бараков и палаточного лагеря. Грубые жилища сооружались наскоро, чтобы дать кров тысячам людей с кирками на плечах, стекавшихся в этот район. Какая-то лихорадочная поспешность ощущалась в построенных наскоро бревенчатых салунах, театрах на открытом воздухе с матерчатыми стенами, самодельных кегельбанах, палатках с боксерскими рингами. Продавцы джина расставляли бутылки прямо на доске, положенной поперек двух бочонков, красотки призывно кивали с порога. Джоанна предположила, что палаток насчитывалось тысячи. Их увенчивали флаги, наверное, всех на свете стран, ей даже показалось, что над одной из хибар ветер трепал флаг с российским орлом. Сам город представился Джоанне каким-то грубым и неотесанным, с изобилием деревянных лавок, наспех возведенными деревянными зданиями и скрипучими тротуарами.

– Мне помнится и другой случай золотой лихорадки, – говорил им капитан Филдинг по дороге в гостиницу. – Это было в 1850 году, один за другим уходили в Сан-Франциско переполненные корабли. Вскоре после этого золото было открыто в колонии Виктория, и грандиозному исходу в Калифорнию пришел конец.

– Похоже, они здесь не бедствуют, – сказала Джоанна, глядя на разнообразие выставленных в витринах товаров – от башмаков для золотоискателей до массивных золотых часов.

– Но те, кто наживает здесь состояние, родом не отсюда, – пояснил Филдинг. – Еще год назад о Калагандре они и слыхом не слыхивали. Они съехались сюда со всей Австралии, даже со всего мира. Разбогатев, эти люди уедут. А когда золото закончится, городу тоже придет конец.

– А где аборигены? – спросила Джоанна.

– Полагаю, что где-то здесь. Мне думается, они живут, как и везде, на краю города, на обочине, так сказать. Когда-то это была их земля, и называли они это край, как и распространенный в здешних местах кустарник, галагандра. Но сейчас в городе они не живут, и от его нынешнего процветания им нет никакой пользы.

В гостинице «Золотой век» им пришлось некоторое время подождать, пока портье пытался усмирить публику, требующую номера, несмотря на табличку: «МЕСТ НЕТ». Джоанна окинула взглядом переполненный вестибюль, где люди спали на стульях и на диванах. Получив наконец ключи, Джоанна поднялась наверх вместе с Бет, которая горела желанием как можно скорее засесть за письма отцу, Саре и Адаму. Убедившись, что дочь устроена, Джоанна спустилась в вестибюль к дожидавшемуся ее капитану Филдингу. Эрик Грэхем уже отправился в ближайшую редакцию газеты узнать, нет ли сведений о Мейкписах. Джоанна с капитаном пошли через улицу в расположенный напротив полицейский участок и спросили комиссара Фокса.

Почти сразу же из кабинета к ним вышел человек и обратился к ней:

– Вы миссис Уэстбрук? Я Пол Фокс, комиссар полиции этого района. Вы, как я понимаю, хотели меня видеть.

Комиссару Фоксу было под пятьдесят, и его красивую внешность не портил, а, как ни странно, подчеркивал ее привлекательность шрам на щеке. На нем была защитного цвета форма с офицерским ремнем и пистолетом в кобуре. И хотя рубашка его пропиталась потом, достоинство, с каким он носил форму, выявляла в нем человека, привыкшего держать марку без скидок на обстоятельства.

– Надеюсь, вы сможете мне помочь, комиссар, – сказала Джоанна, подавая ему руку.

Когда Фоксу доложили, что некая миссис Уэстбрук хотела бы встретиться с ним по поводу разыскиваемых ею родственников, комиссар ожидал увидеть женщину одного из двух типов, обычных для Калагандры. Они приезжали либо нарушать закон, либо распространять Библию. И он был приятно удивлен, что ему не грозит подобная компания. Миссис Уэстбрук оказалась миловидной дамой тридцати с небольшим лет, держалась она, как и положено леди. На ней был хорошо сшитый костюм и модная шляпка. Он также отметил, что перчатки ее были из мягчайшей замши.

– Мистер Фокс, – начала Джоанна после того, как представила ему капитана Филдинга. – Я приехала в Западную Австралию попытаться отыскать след моих деда и бабушки. Как мне сказали в Перте, вы человек, знающий все об этих местах. Он улыбнулся.

– Не знаю, миссис Уэстбрук, известно ли мне все. Но чем могу, я постараюсь вам помочь. Когда ваши родственники прибыли сюда?

– Они сошли с корабля в Перте в 1830 году, но, куда отправились после, я не знаю. Однако у меня есть причина предполагать, что их путь лежал сюда.

– С тех пор прошло пятьдесят шесть лет, миссис Уэстбрук. Сомневаюсь, что вам удастся обнаружить их след, – он невольно любовался ею. Такие привлекательные и благородные женщины встречались в Калагандре крайне редко. Он гадал, где был ее муж. – По словам моего заместителя, вы приехали из самого Мельбурна. Путь этот очень неблизкий, миссис Уэстбрук, чтобы совершить его ради поиска следа деда с бабушкой.

– Не только эта причина привела меня сюда, мистер Фокс. Возможно, где-то в этих краях родилась моя мать. Если бы мне удалось это установить, тогда был бы заполнен пробел в истории нашей семьи. Кроме того, ко мне по наследству перешел документ на участок земли, находящийся, по моим предположениям, где-то неподалеку, но пока я не смогла уточнить, где именно находится это место.

– Понятно. Есть у вас еще какие-то сведения, кроме имен родственников? Возможно, вам известны подробности, на которые можно было бы опираться?

– Некоторое время, около трех лет, они жили вместе с родом аборигенов. И мне кажется, их приняли в состав этого рода.

– Ну и ну, – поразился он. – А как название племени?

– К сожалению, мне это неизвестно. Но они жили возле места с названием Карра-Карра.

– Карра-Карра, – раздумчиво повторил он. – Что-то я не слышал о таком.

– Мистер Фокс, в гостинице мне сказали, что много перемещенных аборигенов живет за городской чертой. Вы не знаете, есть ли среди них те, что жили в свое время в окрестностях Перта?

– Трудно сказать, миссис Уэстбрук. Они приходили отовсюду. После того как их племена распались, они рассеялись, пошли к поселениям белых в надежде, что о них позаботятся. При этом они пересекали традиционные границы обитания племен, о чем в свое время и подумать не могли. Поэтому здесь у нас живут туземцы, ушедшие далеко от исконных земель своих племен.

– Не могли бы вы проводить меня к ним, чтоб я могла с ними поговорить?

– С большим удовольствием, миссис Уэстбрук, – ответил Фокс. – Мне не часто представляется возможность сопровождать по городу даму. В основном, приходится заниматься пьяными и ловить воров, так что это будет приятное разнообразие. Через два часа вас устроит? Я встречу вас у гостиницы.

День клонился к вечеру, и над просторами песчаных равнин катилось на запад по безоблачному небу солнце. Однако работа в золотоносных ямах не прекращалась. Комиссар Фокс с Джоанной шли по деревянным мосткам впереди, за ними следовали парами Бет с капитаном Филдингом и Эрик Грэхем в компании с темнокожим полицейским по имени Майкл. Воздух наполняли аромат кофе и запах пыли. По улице тяжелой поступью шли люди с лопатами и кирками, и взгляды их были прикованы к лежащим впереди золотоносным полям.

– Мистер Фокс, а кроме золота здесь что-либо добывается? – спросила Джоанна. – Опалы, например?

– Никогда не слышал об опалах в Западной Австралии, – покачал головой комиссар. – Если бы хоть раз их здесь нашли, начался бы новый приступ лихорадки!

Они вышли к северной окраине города, к каменистому склону холма, покрытого язвами заброшенных выработок. В этой унылой безводной местности не росли ни деревья, ни кустарники, и защиту от солнца можно было найти лишь в тени выходов скальных пород либо в неказистых убежищах, созданных руками человека, разбросанных по склону и внизу в лощине. Джоанна остановилась, разглядывая открывшуюся перед ней картину. Местность была сплошь занята аборигенами. Каменные постройки можно было пересчитать по пальцам, основная же масса жилищ представляла собой лачуги, сооруженные из сплющенных керосиновых фляг, причудливым образом соединенных деревяшек, клочков картона, материи и даже бутылок и банок. Дым, поднимавшийся от множества костров, закрывал лощину плотной завесой. Отчетливо слышалось жужжание мух, наполовину прирученные динго с выпирающими от худобы ребрами рылись в мусоре и отходах.

На всей картине лежала печать странной апатии. Джоанне представилось, что все обитатели этого поселения движутся, словно во сне: жесты их были замедленные, лица ничего не выражали. Сидевшие на стульях и на земле взрослые вели тихие разговоры, в пыли играли дети. Все без исключения были плохо одеты: женщины в платьях не по размеру, мужчины в разномастных пиджаках и брюках. У некоторых стариков на плечи были наброшены одеяла. Джоанна заметила несколько человек в шкурах кенгуру и опоссума.

– Мистер Фокс, как эти люди дошли до такого состояния? – тихо спросила Джоанна, когда они шли мимо жалких времянок.

– Много лет назад они пытались противостоять нам, когда первые белые стали селиться на землях аборигенов. Поселенцы в отместку жгли стоянки туземцев, разгоняли дичь. Когда опустели их охотничьи угодья, аборигены стали добывать пропитание, воруя на фермах, за что их ждало наказание. В конечном итоге им пришлось сдаться. Они решили, что смогут выжить, присоединившись к нам, подражая нам. Но они не знали, как это сделать. Они ходят в обносках, которыми их снабжает церковь, пытаются говорить по-английски, пьют, курят, но им никогда не стать такими, как мы.

Они остановились понаблюдать, как женщина пекла хлеб на горячих углях. Она была босая, в платье, сидевшем на ней мешком. Убогое жилище за ее спиной было составлено из упаковочных контейнеров с хорошо заметными словами: аделаидская компания-производитель. В укрытии, рассчитанном на одного человека, лежал рваный матрац с вылезающей из прорех набивкой. Женщина равнодушно взглянула на незнакомцев и вернулась к своему занятию. Джоанна с удивлением отметила, что мало кто из аборигенов обратил внимание на появление в их поселке компании белых.

– Мама, – тихо сказала Бет, – неужели этим бедным людям некому помочь?

– Вообще говоря, правительство проявляет заботу об аборигенах через Совет по защите прав аборигенов, который обеспечивает их пищей и одеждой, поддерживает их интересы в целом. Но справиться с застарелыми проблемами не так-то просто. Первые миссионеры ставили перед собой цель трудиться на благо не поселенцев, а коренных жителей. Но боюсь, что их добрые намерения не принесли ничего хорошего. К примеру, они настаивали, чтобы аборигены отказались от традиционных накидок из шкур кенгуру и одевались, как европейцы. Но у туземцев такие накидки предназначались для разных целей, в том числе они служили защитой от непогоды. Дождевая вода скатывалась с меха, и человек под ней оставался сухим. А одежда из ткани промокала насквозь, в результате многие заболели воспалением легких и умерли. Добрые намерения, миссис Уэстбрук, могут порой приводить к отрицательным последствиям.

Но в этом жалком зрелище Джоанна видела больше, чем результат неудачи воплощения добрых намерений. Ничего не выражающие лица людей, мимо которых они держали путь, несли на себе печать поражения, словно окончательно сломленные жизнью, они потеряли к ней всякий интерес. Джоанна подумала, что и преступление деда, совершенное пятьдесят два года назад, могло сыграть свою роковую роль. А еще хуже, если среди них есть члены рода, в котором когда-то жили Мейкписы.

– Но что-то определенно можно сделать для этих людей. Нельзя ли вернуть их на земли предков?

– Даже если земля окажется свободной, миссис Уэстбрук, большинство из них не знают своих мест, – пояснил Фокс, отгоняя надоедливых мух. – Они не смогут распознать песенные линии – пути, соединяющие священные места.

– Можно выяснить, есть ли здесь выходцы из окрестностей Перта?

– Надо попытаться их расспросить. Другого пути нет. Мы не ведем их учет. Число их постоянно меняется. Они приходят и уходят по своей воле. Кто-то сегодня здесь, а завтра их уже и след простыл.

– Я ищу племя с тотемом кенгуру. Они должны помнить свой тотем.

Фокс покачал головой.

– Многие из них не знают даже названия своего племени.

– Я хочу поговорить с ними, – сказала Джоанна. – Хочу узнать, есть ли здесь кто-нибудь из Перта.

– Должен предупредить вас, миссис Уэстбрук, – заметил Фокс. – Эти люди приноровились говорить то, что вы хотите услышать. Поэтому нельзя полностью доверять их словам.

Под единственным деревом в лощине сидел старик с седой бородой, опускавшейся ниже пояса. Он курил трубку. Джоанна нашла в нем большое сходство с Иезекиилем. Эрик Грэхем, вооружившись карандашом, принялся что-то писать в блокноте.

– Ты говоришь по-английски? – спросил комиссар Фокс.

– Говорю, – ответил старик.

– Из какого ты племени?

Маленькие глазки буравили комиссара из-под нависших бровей.

– Старик, я здесь не по службе, – сказал Фокс, не дождавшись ответа. – Мы просто хотим кое-что узнать. Ты знаешь что-либо о роде Карра-Карра?

– Да, – последовал ответ. – Я знаю Карра-Карра.

– Мистер Фокс, спросите его, – взволнованно начала Джоанна, но Фокс ее остановил:

– Подождите, пожалуйста, миссис Уэстбрук. Старик, а ты знаешь место, куда тарелка убежала с ложкой?

– Да, знаю. Могу вас проводить туда.

– И конечно, за деньги, – буркнул Фокс и отвернулся. – Теперь, вы сами видите, миссис Уэстбрук, с чем можно столкнуться. Может быть, вам есть смысл поговорить с сестрой Вероникой. Она прожила в этих краях не один десяток лет. Возможно, ей известно что-либо.

– А кто она, сестра Вероника?

– Она одна из монахинь-католичек, которые устроили школу и больницу на краю города. Она живет здесь целую вечность. Если хотите, я могу вас проводить к ней прямо сейчас.

Они двинулись в обратный путь. Эрик Грэхем размышлял, будет ли ему о чем писать или нет, а капитан Филдинг остановился раскурить трубку. Внимание Бет привлек покосившийся столб. К нему было прибито несколько досок с коряво написанными на них названиями. На одном указателе значилось: «Бастард-Крик, 20 миль южн.». Бет не могла сдержать улыбки. Какой-то шутник переправил в названии букву, и получилось бранное слово. На других досках было написано: «Джонсонз-Уэлл», «Дурракаи» и «Лавертон».

Бет смотрела на эти доски с недоумением. Ей казалось, что они вообще указывают в никуда.

Монастырская школа своим видом приятно поразила Джоанну. Она ожидала увидеть нехитрую деревянную постройку среди сухого кустарника. Но перед ней предстала совсем иная картина. Несколько каменных зданий тесной кучкой расположилось на берегу водного источника, должно быть, единственного на многие мили вокруг. Когда Джоанна увидела растущие вдоль чистого ручья деревья и зеленеющую по его берегам траву, ей сразу же пришло в голову сравнение с оазисом. Фокс проводил их к большому обшитому досками дому с широкой верандой и жестяным баком на крыше для сбора дождевой воды. Выцветшая надпись над парадным входом гласила: КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ СВ. АЛБАНА, ПАСТОР ОТЕЦ МАГИЛЛ СЛУЖИТ МЕССУ В ЧЕТВЕРТОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ КАЖДОГО МЕСЯЦА. Ниже шла другая надпись: ШКОЛА И БОЛЬНИЦА.

– Монахини живут вон в том здании, – указал мистер Фокс, поднимаясь со своими спутниками по ступенькам веранды. – Но думаю, сестру Веронику мы найдем здесь. Она в больнице с утра до вечера.

Джоанна удивилась еще больше, оказавшись в прохладном тихом вестибюле, где пахло лимонной мастикой и цветами. Как на приисках, так и в лагере аборигенов пыли и мух было предостаточно, но сюда, на этот форпост религии, существовавший заботами двенадцати преданных своему делу монахинь, как объяснил Фокс, пыли и мухам доступа не было.

Сестра Вероника в свои неполные семьдесят лет выглядела здоровой и крепкой. Белые одежды подчеркивали ее загар, и, хотя полные тягот годы жизни под солнцем пустыни не могли не оставить след, безупречность ее речи приводила в изумление.

– Приятно видеть тебя, Пол, – обратилась она к Фоксу, пожимая ему руку. – Ты у нас нечастый гость.

Фокс представил Джоанну, капитана Филдинга и юную Бет. Эрик Грэхем старался остаться незамеченным и держал наготове блокнот с карандашом.

– Миссис Уэстбрук разыскивает след своих деда с бабушкой, возможно, побывавших в этих краях много лет тому назад, – объяснил комиссар Фокс. – Их звали Джон и Нейоми Мейкпис. Какое-то время они жили с аборигенами в месте с названием Карра-Карра.

– Сожалею, – сказала монахиня, порывшись в памяти. – Мне не приходилось слышать фамилию Мейкпис, и я не знаю, где находится Карра-Карра. Но, может быть, вам стоит расспросить аборигенов, что живут за городом…

– Мы там уже были, – сказала Джоанна. – Но я там ничего не добилась.

– Но если вы сообщите мне какие-либо подробности, это, возможно, освежит мою память, – предложила сестра Вероника, заметив разочарование своей собеседницы. – Я как раз шла сменить в палате сестру Агату. Пойдемте со мной и поговорим по дороге.

Они вышли с обратной стороны здания во двор к дорожке, что проходила через лужайки, радующие глаз сочной зеленью. Деревья с красными, похожими на ершики соцветиями, и шелест листьев на ветвях эвкалиптов высоко над головой напоминали Джоанне «Меринду».

– Какое красивое место, – похвалила она. – Насмотревшись на город и прииски, трудно представить, что рядом может находиться такой прелестный уголок.

– У нас здесь нет недостатка в воде. Бастард-Крик, что находится в двадцати милях отсюда, питают воды подземной реки, которая течет под землей по пещерам в известняке. Мы можем выращивать здесь все, что захотим.

– Вам очень повезло, что у вас есть такой участок, сестра.

– Земля нам не принадлежит, миссис Уэстбрук, – сказала Вероника. – Власти колонии разрешили устроить здесь больницу, чтобы оказывать помощь нескольким золотоискателям, имевшим в этом районе участки для разработки. А затем началась золотая лихорадка, и у нас оказалось полно работы. Нам постоянно приходится перевязывать раненные головы и ноги. И все из-за неосторожного обращения с лопатами и кирками!

– Я уверена, что все очень благодарны вам и другим сестрам за помощь.

– Скучать нам не приходится, уверяю вас. Но у нас возникли трудности, миссис Уэстбрук. На власти оказывают давление золотодобывающие компании, которым хочется вытеснить нас отсюда. Наш орден не располагает большими средствами, и тех небольших сумм, что выделяют нам, хватает только на приобретение медикаментов и самого необходимого. Я представить себе не могу, куда мы денемся, если нас выселят отсюда.

Они прошли небольшое ухоженное кладбище, миновали теплицу, где трудились монахини в белых одеждах, огород и двор с разной живностью.

– Мы стараемся сами себя обеспечивать, – сказала Вероника. – Но годы идут, и мы не молодеем. Самой младшей из нас пятьдесят. Нам сложно из-за недостатка средств привлекать молодых сестер.

Они подошли к деревянному домику с табличкой над дверью: «Больничная палата».

– Миссис Уэстбрук, в какое время здесь находились ваши дед с бабушкой? – спросила Вероника.

– Между 1830 и 1834 годами.

– И вы говорите, они жили где-то в этих местах вместе с аборигенами?

– Возможно, но с уверенностью говорить не могу. Сестра Вероника остановилась и посмотрела на Джоанну.

– Если они были здесь в то время, миссис Уэстбрук, то их путь лежал через Перт тогда же, когда там была и я. В Австралию я приехала в семнадцать лет молодой послушницей. Я и со мной еще две сестры прибыли с первыми поселенцами. Три года мы прожили в поселении Перт, а затем отправились на восток, где основали ферму и школу для детей поселенцев. Подождите, кажется, я что-то припоминаю.

Джоанна ждала, а тем временем солнце скрылось за деревьями и неожиданно начал затихать беспрерывный шум, доносившийся с ближних приисков.

– Это было в 1834 году, – сказала сестра Вероника. – Мне запомнился год, потому что как раз в то время я принимала монашество. Из пустыни тогда привезли маленькую девочку, белую, и лет ей было около четырех. Состояние ее было ужасное. Физически с ней все было в порядке, о ней хорошо заботились, но вот когда дело доходило до расспросов о родителях, с ней неизменно случались истерики. Она была настолько напугана, что нам с трудом удавалось разобрать, что она хочет сказать. Помню, она пыталась рассказать о собаках, диких собаках, и огромной змее. Но больше всего нас поражало то, что она не говорила по-английски, а только на наречии аборигенов!

Власти направили ребенка к нам, чтобы мы присмотрели за ней, пока ее можно будет посадить на корабль, идущий в Англию. Нам сказали, что у нее там живут родственники. Этот ребенок мог иметь отношение к вашим деду с бабушкой?

– Это их дочь и моя мать, – проговорила Джоанна, ее охватило сильное волнение. Так, значит, они были здесь все-таки. Они точно шли этим путем. А если так, то Карра-Карра должна находиться где-то недалеко.

– Что теперь вы собираетесь делать, миссис Уэстбрук?

– Я должна выяснить, куда они отправились и где жили.

– Сомневаюсь, что вам что-то удастся узнать: ведь прошло столько лет.

– Там что-то есть, сестра. Моя мать верила, что ее там что-то ждет, и теперь у меня такое чувство, что это ждет и меня.

Маленькие умные глаза сестры Вероники всматривались в лицо Джоанны.

– Так, значит, это духовное странствие? – спросила она. – Мне показалось, я почувствовала это, когда мы обменивались рукопожатиями. В вас я чувствую целеустремленность, миссис Уэстбрук. Возможно, в этом есть предопределенность, ощущение своей судьбы. – Она посмотрела на Бет. – И судьбы вашей дочери, полагаю. Господь привел вас сюда не без причины.

– Что-то меня сюда привело, – сказала Джоанна, – потому что это путешествие длится уже много лет. И начала я его не совсем по своей воле. И моя мать ощущала такую же тягу.

– Понимаю, – улыбнулась Вероника. – Много лет назад мне тоже было суждено приехать сюда. Я родом из богатой семьи, миссис Уэстбрук. И могу сказать, что была в молодости весьма недурна собой. У меня было много возможностей, но я была призвана приехать сюда, чтобы нести в этот дикий край Божью доброту и любовь.

– Что вы будете делать, если вас все же вынудят уйти отсюда?

– Тогда мы найдем другое место. Нам всегда это удавалось. – Она взяла Джоанну за руку. – Да будет Господь с вами в вашем путешествии, моя дорогая. Я буду молиться, чтобы вам удалось найти то, что вы ищете.