Юров СергейИх мечтой была Канада

Сергей ЮРОВ

"Их мечтой была Канада"

вестерн

Глава 1

В Вайоминге властвовал жаркий сентябрь 1877 года. Раскаленное солнце иссушило почву так, что повсюду виднелись трещины, глубокие и кривые. Неподвижный воздух источал всепроникающий зной.

Лейтенант Генри Уайт, выйдя из своего домика, с надеждой посмотрел на небо.

- И сегодня ни облачка, - раздраженно буркнул он, сплюнув с досады.

Его загорелое лицо с правильными чертами и без того хмурое, исказилось недовольными морщинками. Ему никогда не нравились летние сезоны, а такая жара его просто изводила. Молодого офицера раздражало и поведение непосредственного начальника, командира форта Питилисс майора Эндрю Трабла, к которому его сейчас позвали

"Что еще взбрело в голову надменному вояке? - думал лейтенант, направившись в офицерскую канцелярию. - Вечно полон дурацких идей! То заставит солдат муштровать в полуденный час, то отправит половину личного состава на рубку леса за тридевять земель. И что с того, что из-за этого леса негде повернуться в форте... Надутый сноб! Даже Патриции, сводной сестре, он надоел своими выходками. "

При мысли о девушке лицо лейтенанта прояснилось. Одно ее присутствие в военном отдаленном форте придавало тамошней монотонной жизни приятный оттенок. Не говоря уж об офицерах, солдаты, и те старались выглядеть опрятно и ухоженно. Она приехала к Траблу погостить, и вот уже целый месяц пробыла в Вайоминге. У Патриции с Траблом была одна мать, но разные отцы. Отец девушки продолжал жить с матерью на Востоке, в Бостоне, а отец майора по-прежнему скитался где-то между Скалистыми горами и Миссисипи, изредка видясь с сыном. После развода с женой он уехал туда, куда его всегда тянуло - на Запад. Он охотился на бизонов и ловил бобров, его видели во главе переселенческих караванов и среди золотоискателей. Это был настоящий житель границы, хотя и не совсем обычный. Аристократ по рождению, он принадлежал к старинному, но обедневшему теперь роду маркизов Траблов, обосновавшихся в северной Англии, в Нортумберленде. Будучи младшим в семье и не видя перед собой никаких перспектив на родине, Джон Трабл отправился искать счастья в Америке.

Лейтенант Уайт видел старика и, пообщавшись с ним, нашел, что это добрый и отзывчивый человек. В его облике и поведении напрочь отсутствовало то аристократическое высокомерие, которым был сверх меры преисполнен младший Трабл.

У дверей офицерской канцелярии, массивного строения из толстых бревен строевого леса, лейтенант, заслышав голос майора, раздраженно покачал головой. В голосе звучали всегдашние режущие слух высокие и скрипучие тона. Соблюдая армейский этикет, Уайт постучался и вошел в главное помещение форта. В нем, кроме командира, находились еще трое: Джон Летящая Стрела, индеец из племени арикара, служивший переводчиком, и два вождя оглала, которые не так давно привели своих людей к форту Питилисс для полной сдачи.

Трабл, как обычно, восседал в кожаном кресле с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой. Арикара сидел на краешке стула, напоминая худым лицом и фигурой дикого зверька. Вожди оглала стояли рядом с дверью, прислонившись плечами к стене. Один из них был сутулый коренастый старик с длинным морщинистым лицом - Татокалаша, Красная Антилопа. Татекахомни, Вихрь, годился ему в сыновья. Он был широкоплечим, стройным, а его лицо и тело отличались необычным для краснокожего светлым оттенком. Поговаривали, что в его жилах, как и у великого Бешеного Коня, течет кровь манданов, самых светлокожих индейцев на равнинах. В отличие от старого вождя, имевшего какой-то приниженный вид, Татекахомни гордо держал голову, остановив спокойный взгляд серых глаз на окне канцелярии.

- А-а, наш ученый друг, - завидев Уайта, с заметной издевкой проговорил Трабл. - Похоже, лежал себе, почитывал, а?

У лейтенанта была небольшая библиотечка любимых книг, и майор, питавший к чтению ненормальное для потомка аристократа отвращение, всегда старался как-нибудь съязвить на этот счет.

- Не знаю, сэр, что вы в чтении находите дурного, - произнес Уайт, тяжело посмотрев на командира форта. - По-моему, - он перевел взгляд на стакан в руке майора, - лучше провести время за книгой, чем день и ночь наливаться спиртным.

Обрюзгшее лицо Трабла затряслось от смеха, его бледно-голубые глазки почти скрылись в жирных складках.

- Да уж кому что, - вволю насмеявшись, сказал он. - Неплохой ты, вообще, парень, Уайт. Только вот не пьешь... Выпивка, она, - майор потрогал свои красные щеки, - вроде как красит человека.

И он снова рассмеялся. Такие приступы смеха вызывали в лейтенанте неприятное чувство. Потому что обычно за ними следовала надменная грубость. И сейчас закономерность была налицо.

- Ну вот что, - звуки "о" в голосе Трабла перешли в издевательские "а". - Довольно болтовни!.. С этими краснокожими, - он ткнул пальцем в сторону вождей, -уже начались проблемы.

- Что-то случилось, сэр? - насторожился Уайт.

- А как же!.. Вчера у переселенцев пропала корова. Кому она потребовалась как ни этим дикарям, вечно свирепым и голодным?.. Твоя задача, Уайт, отправиться с отрядом в лагерь оглала и найти доказательства кражи.

- А что говорят Красная Антилопа и Вихрь?

- Что могут сказать эти нехристи?.. Отнекиваются, и все тут! Можешь сам убедиться.

Майор задал через Летящую Стрелу несколько вопросов двум вождям. Те или отвечали односложно или отрицательно качали головами.

- Видишь! - злобно бросил Трабл. - Никакого толку! Врут они, черти. Ох и проучу я их.

Лейтенант заметил, как у Татекахомни в глазах сверкнула обида. На какую-то секунду к нему в голову пришла мысль о том, что краснокожий знает английский, но он тут же отогнал ее прочь. Эти оглала, которые откололись от хункпатилов Человека-Боящегося-Своих-Лошадей и которые приняли имя Мийача, Прерийных Волков, были, скорее всего, самыми дикими из всех тетонов. Они бы ни за что не сдались, если бы смогли оторваться от Длинных Ножей. Лейтенант Уайт самолично возглавлял отряд кавалеристов, повсюду преследовавший Прерийных Волков до тех пор, пока они не пришли под стены форта. Постоянная погоня измотала Мийача, у них не оставалось времени на охоту, они попросту валились с голоду. До особого распоряжения военных властей они должны были оставаться у форта и питаться тем, что им выделит майор Трабл.

Лейтенант, будучи человеком совестливым, начал сочувствовать индейцам с первых же дней их сдачи. Пока он их преследовал, у него не было к ним жалости. Теперь все переменилось. Свободные охотники и храбрые воины Мийача стали невольными попрошайками, которым доставались какие-то крохи. Их унизили до того, что они не имели права охотиться даже вблизи форта Питилисс.

- Сэр, осмелюсь заявить, - робко начал Уайт, - что Мийача и так не сладко...

- Что ты имеешь в виду? - нахмурился майор.

- Им перепадает слишком мало еды.

Лицо Трабла на глазах стало багроветь.

- Они у меня подохнут с голоду, если совершили кражу! - рявкнул он.

Лейтенант глубоко вздохнул. Он понял, что Трабла ничем не проймешь.

- Что вы предпримете, когда я найду доказательства? - спросил он, не глядя на командира.

- Это уж мое дело, - отрезал тот. - А твое -сейчас же прочесать индейский лагерь и его окрестности. До твоего возвращения вожди побудут здесь... в качестве заложников.

Выйдя от начальника, Уайт увидел Патрицию, стоявшую у дверей канцелярии. Симпатичное лицо девушки с большими карими глазами было чуть нахмуренно.

- Эндрю опять не в духе, мистер Уайт? Лейтенант кивнул и вкратце рассказал ей о случившемся. Он не удивился, когда она бросила негодующий взгляд на окна канцелярии. С тех пор как индейцы появились у стен форта, Патриция почти каждый день бывала в их лагере, одаривая краснокожих ребятишек всякими сладостями и кое-какой провизией. Она ни в коей мере не разделяла мнения своего брата относительно законченной испорченности индейской натуры. Для нее это были такие же люди с их достоинствами и недостатками, люди, чьи проблемы заключались единственно в том, что они вели чуждый бледнолицым образ жизни.

- Чует мое сердце - индейцы совершили кражу, - сказала девушка. -А что им делать, если братец держит их на голодном пайке, да еще не разрешает охотиться?

- Здесь он хозяин, мисс, - ответил Уайт, -нравится это кому или нет. Мы можем лишь сочувствовать пленникам.

- Да, да, - рассеянно пробормотала девушка, направившись к своему домику, пристроенному к западной стене канцелярии.

Лейтенант некоторое время смотрел ей вслед, любуясь мягкой женской походкой, затем развернулся и зашагал к армейской казарме форта Питилесс Безжалостного.

* * *

Индейская стоянка из десяти типи, раскинутая на берегу Чистого ручья под сенью тополей, встретила солдатский отряд гробовым молчанием. Мужчины, женщины и дети стояли у своих жилищ без звука, взирая на пришельцев черными блестящими глазами. Все они выглядели хмурыми и изможденными.

Лейтенант тронул руку переводчика, сидевшего на пегой лошади рядом с его вороным жеребцом.

- Скажи им, что мы произведем сейчас проверку жилищ.

Арикара Летящая Стрела, побывавший когда-то в плену у тетонов и ненавидящий их всем сердцем, громко прокричал слова на языке лакота.

Ответом ему было все то же молчание.

- Спешиться! - приказал лейтенант.

Солдаты соскочили на землю и вытащили из седельных чехлов карабины.

- Стрелять только в случае крайней необходимости, - сказал Уайт.

Он знал, что у индейцев не было выбора, но на всякий случай и сам вооружился револьвером. Он всегда помнил, что Мийача сдались с подозрительно малым количеством оружия. Оно могло быть припрятано где угодно в здешних местах.

- Молодой вождь зря беспокоиться, - произнес арикара, коверкая английский. - Оглала быть умница, они понимать, что их вожди в форте станет плохо.

Лейтенант скосил глаза на переводчика, секунду подумал и воткнул револьвер обратно в кобуру.

- Со мной пойдут четверо, - обратился он к солдатам. - Остальные останутся тут.

Проверка длилась около получаса и не дала никаких результатов. Уайт знал наверняка, что корову своровали индейцы, и в конце осмотра ему стало легче от того, что в жилищах не нашлось ни свежих костей, ни шкуры. А если, думал он, краснокожие схоронили все это где-то поблизости, то обнаружить похоронки белым не удастся вовеки. Ради проформы он пошлет солдат обшарить округу, и на этом все.

Выйдя из последнего типи, Уайт послал все тех же четверых кавалеристов на поиски, а сам пошел по лагерю к оставшимся с лошадьми подчиненным. Он по ходу поглядывал на стоявших у типи дикарей и с удовлетворением отметил про себя, что знает по именам и в лицо каждого взрослого Мийача. Память на лица и имена у него была превосходной. Ублажая себя, он мысленно произнес имена восьмерых из десяти глав семейств этого небольшого индейского лагеря: Жела Свисток, Вийака - Хвостовое Орлиное Перо, Ванаша -Приготавливающий Мясо, Ванапин - Меховое Ожерелье, Вахошиша - Красный Посланец, Татанка Ска - Белый Бык, Таблока - Лось и Такча Нажин -Стоящий Олень. Девятым и десятым были Татекахомни и Татокалаша.

Еще на подходе к оставшимся у края стоянки кавалеристам Уайт заметил отсутствие Летящей Стрелы. Ему это не понравилось. Похоже, арикара метнулся на поиски сам.

- Где переводчик? - спросил лейтенант у солдат.

- Отправился искать припрятанную шкуру и кости, - ответил один из старослужащих сержантов, Эд Хэмптон. - Сказал, что оглала никогда не проведут арикара.

"Вот бестия! - мелькнуло в голове лейтенанта. -Уж он -то точно вернется не с пустыми руками."

Но делать было нечего, и офицер остался с солдатами на краю индейского стойбища. Через какое -то время четверо поисковиков, как он и предполагал, возвратились ни с чем. Потянулись долгие минуты ожидания, и вдруг среди тишины послышался отдаленный вскрик. Кричали где-то в глубине березовой рощи, высившейся к востоку от стоянки.

- За мной! - отдал приказ лейтенант, вспрыгнув на лошадь.

Солдаты ринулись вслед за командиром.

Спустя считанные минуты они обнаружили в роще истекавшего кровью Летящую Стрелу. Арикара лежал на спине и с мукой на лице пытался вытащить из живота свой собственный охотничий нож. Лейтенант, спрыгнув с лошади, помог ему сделать это, но арикара стало лишь хуже.

- Что стряслось, Летящая Стрела? - спросил Уайт, схватив индейца за плечи.

Тот лишь хрипло задышал, а затем тихо скончался.

Уайт поднялся на ноги и в задумчивости поскреб подбородок. Вряд ли арикара ни с того ни с сего проткнул себе внутренности. Тут произошло убийство - это однозначно. Но кто мог отправить на тот свет переводчика? Какой - нибудь Мийача, решившийся прикончить слишком расторопную ищейку? Нет... Все взрослые краснокожие были в лагере. Не мог же один из юношей справиться с опытным арикара... А вдруг?! Оглала - прирожденные воины.

Пролилась кровь, дело осложнилось, и лейтенант уже всерьез забеспокоился о последствиях, которые будут ждать Мийача, когда новости дойдут до командира форта.

- Тогда просто надо поймать виновного, -пробормотал он себе под нос. Пусть кару понесет один, а не целое селение... Сержант Хэмптон! -громко произнес он. - Вытолкай наружу всех Мийача. Тот, кого не окажется в лагере, и есть убийца.

Когда сержант справился с задачей, лейтенанту осталось лишь в растерянности покачать головой. Все до единого Мийача, исключая вождей, были на месте.

- Ну что ж, - заключил он. - Похоже, Летящая Стрела и впрямь сам себе выпустил кишки.

ГЛАВА 2

Майор Трабл еще раз прочитал только что полученную телеграмму и, встав из-за стола, прошелся несколько раз по канцелярии. Затем снова сел в кресло, уставив взгляд на висевшую на стене большую карту Западных территорий. Хм-м!.. Вчера, 5 сентября в форте Робинсон нашел свою смерть самый опасный возмутитель спокойствия - Бешеный Конь, военный вождь оглала. С одной стороны - туда ему и дорога, но с другой - как повлияет его гибель на других краснокожих?.. К примеру, на моих чертовых Мийача.

Трабл искоса взглянул на стоявших у стены вождей и мысленно пожелал им того же, что случилось с Бешеным Конем. Потом опять уставился на карту... Он ненавидел индейцев и ту глушь, в какую попал по их милости. Ненавидел всем сердцем. Будь его воля, он бы залил кровью воды всех этих Танг, Паудер и Биг Хорн, чтобы отныне и навсегда избавиться от индейской опасности... Но было военное ведомство, которое продолжало цацкаться с краснокожими, не позволяя таким храбрецам как он, разом покончить с ними... Ну, ничего, подумал майор, у него есть возможность поиздеваться над некоторыми из дикарей Вот только появится Уайт! И плевать на то, что в полученной телеграмме ему советовали понапрасну не тревожить язычников. Их собирались отправить в форт Робинсон, но теперь - то там неспокойно и они еще долго пробудут под стенами его форта.

Течение подобных мыслей майора прервалось с появлением в канцелярии лейтенанта Уайта.

- Ну, что там, лейтенант? - осведомился Трабл, принимая осанистый вид

- Никаких доказательств, сэр, что Мийача совершили кражу, - ответил Уайт - Ни в лагере, ни в округе.

Майор долго смотрел на своего подчиненного, а затем так грохнул кулаком по столу, что с него слетела чернильница.

- Вранье! - гаркнул он свирепо. - Не может такого быть.

- Но это действительно так. Я и мои солдаты приложили все силы.

Глаза майора, загоревшись, сузились.

- Приложили все силы, говоришь?... От тебя, Уайт, мало проку. Ты сейчас возьмешь одного единственного арикара, и он тебе быстро найдет доказательства... Черт, надо было сразу задействовать Летящую Стрелу, а не полагаться на таких неумех... Где, кстати, он?

- Арикара больше нет.

- Как это - нет?

- В березовой роще, за индейским лагерем, он покончил с собой.

И лейтенант подробно рассказал командиру о случившемся. Трабл на удивление спокойно воспринял новости.

- От этих дикарей не знаешь, что ожидать в следующий момент... Дьявол с ним, с арикара!.. Только как вот будем толковать с Мийача без переводчика?

Он встал, подошел к окну и стал задумчиво в него смотреть. На плацу никого не было, лишь у казарм капитан Уинтон - еще один офицер форта чем-то занимался со своим эскадроном. Майор увидел, как открылись ворота, и принялся от нечего делать разглядывать проехавшего через них человека.

"Вроде смахивает на охотника... или на следопыта, - размышлял он. - Все они на одно лицо в своих замшевых одеждах... Постой, постой... Так ведь это отец!"

- В самом деле - он! - вслух произнес Трабл, заметно обрадовавшись.

Все в форте знали, с каким уважением относится командир к своему благородному отцу. Чем бы тот ни занимался, он оставался для сына аристократом, прямым потомком блистательных когда-то маркизов Траблов. Майор гордился тем, что и в его жилах течет кровь этого славного рода.

Завидя отца, младший Трабл поспешил убрать со стола бутылку виски. Он ни перед кем не скрывал, что крепко выпивает, однако в присутствии родителя боялся даже подумать о спиртном.

Лейтенант Уайт ухмыльнулся себе в усы. Трезвый образ жизни теперь обеспечен командиру, подумал он.

Старший Трабл появился в канцелярии бесшумно, словно материализовался: его поступь, как у многих старожилов границы, была сродни кошачьей. Этот был высокий сухощавый старик с широкими плечами, крепкими руками и длинными ногами. Его лицо с тонкими и резкими чертами напоминало орлиный лик. Светлая с проседью шевелюра волнами спускалась ему на плечи.

- Отец, рад вас видеть! - воскликнул майор, заключая отца в объятия. Какими судьбами?

- Взаимно, Эндрю, - произнес маркиз приятным баритоном. - А такими, что, сделав свои дела в форте Ларами, решил навестить сына и его сестру.

Майор отстранился и, окинув отца нежным взором, любовно снял с его волос несколько березовых листьев.

- А - а, это я проехал через рощу, - поблагодарив сына, пояснил маркиз.

- А тут что такое? - вдруг тревожно спросил майор, притронувшись к темным пятнам на рукавах отцовской куртки. - Свежая кровь!.. Вы не поранились?

- Ах, ерунда, - после небольшой паузы, смутившись, проговорил старик. Кровь тетерева... Он... э-э.. лежит в седельной сумке.

Лейтенант Уайт побледнел. В его мозгу сверкнула догадка, что это маркиз отослал дух Летящей Стрелы в Счастливые Охотничьи Угодья. Но зачем?.. К чему ему все это?.. Впрочем, почему бы ему не помочь Мийача, которые, по его собственным словам в одном разговоре, "самые отважные и благородные дикари в прериях Америки"... Ладно, при первой возможности стоит заглянуть в его седельные сумки...

- Вот в чем дело, - протянул майор. -Действительно, ерунда... А вы, отец, как нельзя кстати пожаловали ко мне в гости. Нужны переводчики, и вы, я знаю, неплохо владеете языком лакота. - Он взглянул на вождей. - Здесь вот Вихрь и Красная Антилопа. Вчера у переселенцев пропала корова. А они так сумели замести следы, что просто беда. Скажите вождям, что сейчас и здесь я жду от них признания в совершении кражи. Пусть назовут виновников, иначе пострадают все Мийача.

Старик подошел к индейцам и поочередно пожал им руки. Лейтенанту показалось, что маркиз с Татекахомни обменялись особенно теплым взором. Повернувшись к присутствующим и кивнув на Вихря, старик воодушевленно произнес:

- Настоящий атлет этот Мийача! Какие плечи и фигура! Достойный Носитель Рубахи, главный воин, по-нашему.

- Да будет вам, отец, любоваться дикарем! - с ноткой раздражения в голосе сказал майор. - Лучше переведите.

Из уст маркиза полилась гортанная речь оглала. Вожди, как и прежде, отрицательно качали головами, говоря односложные слова. Маркиз похлопал вождей по плечу и подошел к майору.

- Они сказали, Эндрю, что не пойманный - не вор, и это, на мой взгляд, очевидная истина.

- Будь они прокляты, умники! - рявкнул младший Трабл. - Скажите им, чтобы проваливали в свой лагерь... Погодите! Они слишком легко отделаются. Мой приказ: переместить стоянку с берега ручья на открытое место. Пусть пожарятся на пекле, чтобы вышла дурь из голов. И еще: с сегодняшнего дня их пайки урезаются вдвое. А если кто-нибудь из них отважится поохотиться, то я не буду сидеть сложа руки и приму самые крутые меры.

- Эндрю, это уж слишком, - попытался урезонить маркиз сына.

- Отец, я вас уважаю и люблю, но попрошу не заступаться за дикарей. Начальник здесь я.

- Никто не спорит, сынок, никто не спорит. Только как бы чего не вышло.

- В смысле?

- Мийача - гордые люди, и издеваться над собой они вряд ли позволят.

- Передайте мои слова вождям, отец, и на этом все.

Маркиз пожал плечами и поговорил с индейцами. Татокалаша стал еще унылей, Татекахомни же, бросив на командира форта полный достоинства взгляд, что-то ровно произнес.

- Что он сказал? - спросил майор.

Подождав, пока индейцы скрылись за дверью, маркиз ответил:

- Татекахомни сказал: когда-нибудь Длинный Нож пожалеет, что в его груди бьется безжалостное сердце.

Майор Трабл ничего на это не ответил. Подняв с пола чернильницу и поставив ее на стол, он с непроницаемым лицом уселся в свое любимое кресло, глядя на высокие пики гряды. Биг Хорн.

ГЛАВА 3

Лейтенант Уайт вернулся домой после того, как Мийача под его присмотром перенесли стоянку на выжженную солнцем прерию. Он выпил прохладительного напитка, взял с полки томик Монтеня и улегся на кровать. Его всегда тянуло почитать что-нибудь из Монтеня. Этот средневековый философ знал толк в жизни как никто другой, и окунуться в его простые и в то же время мудрые мысли было чистым удовольствием. Лейтенант принялся за чтение, но вскоре поймал себя на мысли, что думает о другом. Он отложил томик в сторону и, засунув руки за голову, уставил взгляд в потолок... Итак, маркиз Трабл соврал. Кровь на его одежде принадлежала Летящей Стреле, а не тетереву. Никакими птицами в седельных сумках и не пахло.

Вспомнив о просмотре сумок, лейтенант смутился. Лошадь маркиза стояла у канцелярии, и тайной проверки не получилось. Маркизу удалось увидеть все из окна.

"Неудобно, конечно, - размышлял Уайт, - шарить в чужих вещах... Но, черт возьми, я должен был убедиться!.. Убедиться?.. Ну, убедился. И что с того? Потешил свою проницательность, и только. Что двигало стариком, когда он замыслил убийство, мне никогда не узнать. Есть какие - то предположения, но слишком они нелепы и расплывчаты... "

Лейтенант вздрогнул. Ему показалось, что в домике он не один. И действительно, повернув голову, он увидел старшего Трабла. Маркиз стоял у изголовья кровати и слегка улыбался.

- Вы всегда появляетесь словно фантом, сэр! -воскликнул лейтенант, присаживаясь на кровати.

- Уж извиняйте, мистер Уайт. Это получается само собой. Привычка, знаете ли... Что это у вас?

Старик взял в руки томик Монтеня и пролистал его.

- У вас хороший вкус, - произнес он, кивая головой. - И я любил в молодости черпать мудрость у Монтеня. Доходчивый и умный философ.

- Главы о добродетели и смерти, по-моему, самые сильные, - заметил Уайт.

- Не скрою, и я так считаю, - сказал маркиз. - Хотя, остальные им мало в чем уступают.

- Да, конечно, сэр, - согласился Уайт и, встав с кровати, пригласил старика к столу.

Они некоторое время сидели в молчании, попивая холодный лимонад. В то время как лейтенант в смущении ерзал на стуле, маркиз хладнокровно отпивал глоток за глотком, не сводя глаз с хозяина жилища.

- Пора объясниться, мистер Уайт, - наконец произнес Трабл. - Надеюсь, легче будет и вам, и мне... Это я прикончил арикара. Мой сын слишком строг к Мийача. Прибыв в их лагерь и узнав, что происходит, я отправился к тому месту в березняке, где были припрятаны шкура и кости. Солдаты меня не пугали. Было бы смешно ожидать от них какого - либо результата в этом деле. Арикара - вот кого стоило опасаться. Я и прирезал его, когда он приблизился к месту захоронения. Это было легко сделать при моем умении двигаться бесшумно. Прежде чем он успел что - либо понять, его собственный нож уже проник в его внутренности... Вот и весь мой рассказ, мистер Уайт. Увидев, что вы проявили интерес к содержимому моих седельных сумок, я не мог поступить иначе, как признаться... А Мийача даже и не крали коровы. Она просто заблудилась.

Волнение лейтенанта к концу рассказа маркиза улеглось. Он и раньше уважал старика Трабла, теперь же выходило, что им впору было восхищаться. Защищать гонимых индейцев всегда было неблагодарным занятием, чреватым всякими негативными последствиями.

- Но зачем вам это нужно, сэр? - задал он тот вопрос, который никак не давал ему покоя. - К чему было рисковать жизнью из-за Мийача?

Старик повертел стакан в руке и поглядел отсутствующим взглядом на молодого человека. Этот взгляд был устремлен в прошлое.

- Когда-то один Мийача выручил меня из настоящей беды, - баритон маркиза звучал как-то особенно тепло. - Давно это было, но долги надо платить. Вы меня понимаете?

- Разумеется, сэр. Теперь мне все ясно.

- И что вы в таком случае предпримете?

- Ничего.

- Ничего?

- Я сам не хотел, чтобы Мийача как-то пострадали

Старик удивленно вскинул густые брови.

- И это говорит военный, который месяцами гонялся за Прерийными Волками!

Лейтенант, вздохнув, широко развел руками.

- Так оно и есть. Гонялся, когда Мийача держали Топор Войны. Теперь они сложили оружие, и мне их немного жаль.

Маркиз привстал из-за стола и крепко пожал руку лейтенанту.

- Вы порядочный человек, мистер Уайт. Большая редкость встретить среди военных подобное снисхождение к краснокожим.

- Может быть, я и снисходителен. Но вы, сэр, поразили меня своей решительностью.

- Меня не обременяют погоны, мистер Уайт. Сложнее сочувствовать индейцам вам, а не мне.

Они помолчали. Снаружи слышно было, как капитан Уинтон раздает громкие приказы. Этот офицер, как и командир форта, был ярым ненавистником краснокожих.

- Вы бы рассказали мне, сэр, о том, как вам помогли Мийача, неожиданно попросил лейтенант.

Маркиз достал трубку, набил ее табаком и, раскурив, принялся за неторопливый рассказ:

- В начале 50-х я вместе с другими горцами продолжал ловить бобров. Их к тому времени почти уже не оставалось, но мы упорно искали бобровые плотины. Скорее всего потому, что нам нравилась подобная жизнь. Тому, кто ловил когда-нибудь бобров, понятно, о чем я говорю. Не важна была прибыль, важно было то, что ты сливался с яркой природой Скалистых гор, жил подобно орлу, который не ведает преград.

И вот однажды зимой вышло так, что я отбился от своих друзей-компаньонов и заблудился. Было это где-то в верхнем течении Северного Платта. Погода стояла ужасная. Ледяные ветры сменялись трескучими морозами, от которых пальцы примерзали к железу. Долго я плутал, надрывая криками легкие, пока не понял, что все напрасно. Положение усугублялось отсутствием у меня каких-либо приспособлений для разжигания огня. Сначала я запаниковал, потом наступила какая-то прострация. Чтобы не замерзнуть, я был в постоянном движении - просто шел куда глаза глядят. И тогда появился медведь. Огромный гризли вылез из свей берлоги, чтобы поставить точку в моей бродяжьей жизни. Он не раздумывая бросился на меня и выбил из рук Шарпе. Я выхватил Боуи. Я кричал от боли, которую причиняли мне его страшные когти и зубы, и без конца вгонял в его нутро острый нож. Перед тем как потерять сознание, я услышал выстрелы.

Очнулся я спустя много суток в жилище Хункпатилов вождя Человека Боящегося - Своих -Лошадей. В те годы он был верховным предводителем всех оглала. А убил медведя и выходил меня Четан Мани, Шагающий Сокол, младший вождь Хункпатилов. Даже в ту раннюю пору белому человеку трудно было рассчитывать на помощь индейца, но мне повезло. Четан Мани не испытывал к белым неприязни потому, что и сам когда-то получил помощь от траппера.

Той зимой, как всегда, кланы оглала - Кийюкса, Собственно Оглала, Важажа, Миниша, Плохие Лица, Короткие Волосы и Красные Палатки - стояли лагерями по всей округе от соединения рукавов Платта до Скалистых гор. Стоянка Хункпатилов, на мое счастье, располагалась невдалеке от тех мест, где я заблудился.

Выздоравливал я долго. Но благодаря усилиям Четана Мани и его ближних я в конце концов выкарабкался.

Другие индейцы относились ко мне терпимо, если не сказать безразлично. Они считали, что белый ловец бобров находится под покровительством Шагающего Сокола и не имеет к ним никакого отношения.

Именно тогда я впервые увидел влиятельных вождей оглала, которые впоследствии стали знаменитыми на весь Запад и у всех на слуху. Они приезжали в лагерь Хункпатилов с визитами дружбы. Плохая Рана, Убийца Пауни, Свисток и Маленькая Рана представляли тех оглала, которые после 1854 года ушли на новые кочевья в Северном Канзасе и приняли имя южных оглала. Их еще называли Народом Бычьего Медведя - по прозвищу великого вождя, приведшего первых оглала из страны Черных Холмов к Северному Платту. Преимущественно южные Оглала состояли из двух старинных кланов -Кийюкса и Собственно Оглала.

Красное Облако, Большая Дорога, Маленький Ястреб были вождями клана Итешича - Плохие Лица. Оюкхепе, Сброшенных, представлял влиятельный Красный Пес. Эти два клана вместе с Хункпатилами потом откочевали к северо-западу, к истокам Шайенн - Ривер, и стали называться Народом Дыма - по имени одного из великих вождей оглала.

Я пробыл у Хункпатилов до первых летних дней и уехал от них с признательностью в сердце.

Маркиз умолк. Взгляд его светло-голубых глаз был где-то далеко-далеко. Трубка еле тлела, а затем погасла.

- Спасибо за рассказ, сэр, - поблагодарил лейтенанта Трабла. -Только вот еще что: Татекахомни - это не сын ли Четана Мани?

Маркиз встрепенулся. Трубка выскочила из его пальцев и упала на стол.

- Что?.. Да, конечно, сын Шагающего Сокола.

Он встал, взял со стола трубку и направился к выходу.

- А что с Четаном Мани, - остановил его лейтенант, - он жив?

- Его давно уже нет, - со вздохом ответил маркиз. - Он скончался от ран, полученных в битве с генералом Харни при Блю Уотер Крик... Небольшая просьба, мистер Уайт.

- Да, сэр?

- Я не хотел бы, чтобы мой сын узнал, что я жил когда-то с индейцами.

- Как вам будет угодно, сэр, - выпалил Уайт и в недоумении пожал плечами, когда старший Трабл закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 4

Спустя несколько дней случилось то, что и должно было произойти. Пятеро Мийача во главе с Татекахомни тайно выехали на охоту. Их видели далеко в прерии солдаты конного патруля.

Майор Трабл выслушал донесение, и злорадство разлилось по всему его обрюзгшему лицу. "Ну что ж, я их предупреждал, - думал он. - Я просил их не делать этого. Теперь они у меня попляшут! Я прикажу отхлестать их плетками, а потом засажу в тюрьму на хлеб и воду... Безмозглая, вырождающаяся раса! Только и способны, что кочевать да снимать скальпы... Необходимо срочно сочинить рапорт полковнику Майлзу в форт Кью. Так, лучше будет, если я заявлю, что несколько Мийача во главе с Вихрем пытались сбежать. Это как раз то, что нужно. Если до Медвежьего Плаща дойдет, что для Мийача сокращены пайки и им не разрешено охотиться, то меня ждут неприятности... Ох уж этот мне Майлз и ему подобные миротворцы! Приходится действовать с оглядкой. "

Майор испытывал нешуточный трепет перед полковником, который покрыл себя славой в войнах с различными индейскими племенами. Тот был строг, крут, но справедлив. Его гнева отчаянно боялись все, кому выпало служить под его началом. Он всегда предпочитал честную и открытую схватку всяким закулисным махинациям и обману.

Теперь и у меня под боком появились сочувствующие, - продолжал размышлять Трабл, сидя с сигарой в кресле. - Ну, отец всегда почему-то был мягок с краснокожими... Неисправимый романтик и вечный скиталец!.. Но этот книгочей Уайт?! Видно, нахватался сентиментальности из книг и давай жалеть дикарей. Надо бы с ним построже. Н-да!.. А вдруг он осмелится сообщить Майлзу о моих перегибах?.. Черт, меня окружают пансионные девицы!.. Кроме Уинтона. Этот достаточно тверд и непреклонен."

Майор бросил взгляд на заветный шкафчик, в котором хранилось спиртное, но тут же отвел глаза. Давным-давно он дал себе зарок не прикасаться к виски в присутствии отца и свято исполнял его. Не собирался он менять привычек и на сей раз, хотя -чего уж там! - очень хотелось. Отец был поблизости, в соседней комнате.

- Позвать сюда Уинтона! - крикнул он дежурному сержанту.

Через минуту капитан был у него. Коренастый, большерукий, с близко посаженными черными глазами, он здорово походил на большую обезьяну. Схожесть только усиливалась, когда в улыбке обнажались его длинные желтые зубы.

- Как твой эскадрон "Б", капитан? - спросил Трабл.

- Лошади в порядке, солдаты сыты и довольны, сэр, - ответил Уинтон.

- Слышал об индейских охотниках?

- Так точно, сэр. Это уж слишком. Словно ваши приказы для них - пустой звук.

- Я намерен их как следует наказать.

- И правильно сделаете, сэр, - поддержал капитан, брызнув слюной. Давно пора проучить язычников. Они заслуживают наказания уж только за то, что принимали участие в разгроме Кастера.

Майор вспомнил, что Уинтон служил у генерала Терри и видел усеянное трупами поле битвы при Литтл Биг Хорн.

- Вот какое дело, капитан, - сказал он - Тут надо действовать решительно. Возьми ребят из своего эскадрона, свяжи пятерых ослушников и доставь их ко мне. Я их должен увидеть в путах.

- Есть, сэр, - козырнул Уинтон и осклабился.

"Ну, настоящий примат, - подумал майор - хоть и исполнительный. "

- Не вяжите индейцев, Уинтон, - вдруг раздался голос маркиза. Он стоял в дверях, нахмурив свое красивое орлиное лицо. - Не делайте этого.

Черные глаза капитана смотрели то на майора, то на его отца.

- Исполняйте, капитан! - крикнул майор.

Уинтона сдуло ветром. Слышались только его бегущие шаги.

- Сынок, я бы попросил тебя... - начал маркиз.

- А я, - перебил его майор, - еще раз попросил бы не вмешиваться, отец.

- Сынок, Мийача - люди гордые. Тебе нужно кровопролитие?

Младший Трабл хотел было снова осадить отца, но передумал. В его голове замаячил образ разгневанного Майлза.

- Вы полагаете, что те пятеро не дадут себя связать? - настороженно спросил он.

Несомненно.

- Верните капитана! - заорал майор.

Когда Уинтон вернулся, майор сказал ему:

- Не нужно веревок, Тэдди. Просто приведи непослушную пятерку в канцелярию.

И без того длинное лицо капитана вытянулось еще больше. Он с нескрываемым огорчением развернулся и медленно пошел исполнять приказание.

- Этот детина, сынок, может наворочать дел и не связывая индейцев, проговорил маркиз, когда капитан вышел на плац. - Татекахомни и его воины знали, что идут против твоих приказов. Они будут настороже и вряд ли пойдут в форт.

- Я их заставлю! У меня здесь два боеспособных эскадрона.

- Не забывай, Мийача - это плоть от плоти воинственные оглала.

- Хорошо, - вздохнул майор. - Что вы предлагаете?

- Я должен поехать с солдатами и убедить военного вождя, что ты его на первый раз прощаешь.

- У меня и в мыслях не было прощать кучку грязных дикарей!

- Сынок, вспомни, что ты урезал им пайки и передвинул стоянку на солнцепек.

Майор долго раздумывал, затем произнес:

- Ладно, отец, поезжайте в индейский лагерь и скажите Татекахомни, что я хочу его видеть... Одного!

Четверть часа спустя маркиз ввел в канцелярию военного вождя Мийача. Лицо у индейца было, как обычно, непроницаемым, его серые большие глаза смотрели на командира форта совершенно спокойно.

Майор Трабл заметно нервничал. Видно, он еще не решил, как поступить с провинившимся язычником.

- Скажите ему, отец, - начал он, - что он нарушил мою волю.

Старик перевел. Индеец стал медленно говорить, в его голосе слышна была некоторая печаль. Когда он смолк, маркиз взял слово:

- Вождь сказал, что его люди недоедают. Ему больно на них смотреть. Того питания, какое выделяет Мийача Длинный Нож, хватает только на то, чтобы им не умереть с голоду. Он привел людей к форту с надеждой на лучшую для них долю, но эта надежда тает на глазах, как весенний снег на южных склонах Волчьих Гор. Их дух слабеет под безжалостным солнцем на открытой прерии. Они уже выглядят мертвецами.

- Отец, - произнес майор своим скрипучим недовольным голосом, - скажите ему, что я имею право заморить их голодом, если они осмеливаются красть скот у переселенцев и уезжать без разрешения на охоту. Тут им не лагерь для отдыха. Они военнопленные, искупающие вину за убийство белых на границе.

Старик, покачав головой, перевел.

Татекахомни возвысил голос:

- Я сдался не для того, чтобы искупать вину за белых пришельцев, попирающих все индейские законы. Мийача лучше умрут сражаясь, чем будут терпеть унижения.

Майор аж подпрыгнул в кресле при этих словах. Его лицо запылало багрянцем.

- Отец, вы - свидетель! Этот краснокожий хочет сражаться!.. Ну что ж, мы отобьем у него эту охоту... Сержант Дикон!

В канцелярию вбежал высокорослый кавалерист с длинными висячими усами.

- Что прикажете, сэр?

Глаза майора метали молнии.

- Затолкай дикаря в тюрьму!.. Сейчас же!

- Ты совершаешь ошибку, Эндрю, - попробовал образумить сына маркиз. Ты наносишь Татекахомни жестокое оскорбление. Я обещал ему, что ты его простишь. Он погибнет за решеткой.

- Туда ему и дорога! Одним индейским подлецом будет меньше... И хватит, отец, в конце концов, вступаться за дикарей. Хватит!.. Если вы будете продолжать, я отыщу себе другого переводчика... Уж извините за грубый тон.

Маркиз с болью в глазах посмотрел на сына.

- Ладно, Эндрю, успокойся. Делай как знаешь, но я останусь в форте... Или мое присутствие здесь неуместно?

- Ну зачем же так, отец?! Просто извольте не чинить мне тут препятствий.

Маркиз сказал что-то индейцу, пожал ему руку и, не глядя на сына, оставил канцелярию.

Когда Дикон увел военного вождя, майор Трабл уселся в кресло и нервно забарабанил пальцами по столу. Его злило поведение отца, но в душе он уже жалел, что так круто с ним обошелся.

- Чертово краснокожее отродье! - в сердцах прошипел он сквозь зубы. Не хватало, чтобы из-за вас я ссорился с отцом.

ГЛАВА 5

Следующие несколько дней прошли под знаком возрастающего напряжения. Невооруженным глазом было видно, что в индейском лагере зреет недовольство. Краснокожие воины по вечерам и ночам пели воинственные песни, а в светлое время суток почти не слезали со своих маленьких, но выносливых лошадок, разъезжая перед стенами форта с угрюмым видом и выкрикивая имя Вихря.

Военные взирали на них с плохо скрываемым беспокойством.

- Чем-нибудь это да кончится, - говорил какой-нибудь солдат.

- По всему видно, - вторили ему. - Надо быть начеку.

Тревога еще усиливалась и от того, что брошенный за решетку военный вождь в отчаянии отказывался принимать пищу. Об этом знали и солдаты, и индейцы. Все понимали, что, заключив свободолюбивого и гордого Мийача в тюрьму, командир форта унизил его. Но упрямый майор, не взирая на складывающуюся неблагоприятную обстановку, не собирался ничего менять. Доступ к военному вождю, по его милостивому повелению, был открыт только для маркиза и Патриции. Иногда они вместе навещали его, но чаще с ним бывала девушка. Последние день-два она вообще почти не выходила из тюрьмы. В форте помнили о ее сердобольном характере, но иной раз среди солдат проскальзывали разговоры о том, что тут запахло взаимной привязанностью. Казарменные шутки кавалеристов-усачей лишь стали острей, когда военный вождь под влиянием девушки начал принимать пищу.

Лейтенант Уайт слышал реплики подчиненных, и они оставляли у него в сердце неприятный осадок. Сначала он не придавал посещению Патрицией тюрьмы какого-либо значения, считая все это обыкновенной женской блажью. Однако увидев, с какой настойчивостью она навещает краснокожего узника, он превратился в ревнивца. Тем более смешного, что между ним и девушкой не было ни близости, ни даже простого объяснения в любви. Слов нет, она ему понравилась сразу, но дальше обычных любезных приветствий и разговоров дело не шло. Уединившись в своей каморке, он постоянно видел перед собой ее нежный образ, мысленно обвивал ее тонкий стан и обещал себе быть при встречах с ней посмелей. Тем не менее все оставалось по-старому. Он мог вести с ней общие беседы, разговаривать о литературе, но нерешительность всегда брала над ним верх. Каждый раз, попрощавшись с ней, он удрученно казнил себя за вечную застенчивость. Доставалось и девушке. Он обвинял ее в излишней скромности и хотел, чтобы она была более доступной. Хотя в глубине души понимал, что этого ждать бесполезно от воспитанной девицы.

И сейчас, заметив из окна, как Патриция возвращается из тюрьмы к себе в пристройку, лейтенант решился нанести ей визит и поговорить начистоту. Мысли путались, обрывки заготовленных фраз наслаивались одна на другую, однако он встал и твердым шагом пошел через плац.

Когда он вошел к ней в комнату, она показалась ему самой красивой девушкой на свете. Сознание того, что Патриция может отдавать свои чувства другому, с одной стороны вызывало осуждение, с другой - делало ее еще более прекрасной.

- Мистер Уайт?! -проговорила она своим грудным, полным какой-то неизъяснимой привлекательности, голосом.

- Здравствуйте, Патриция, - хрипло произнес лейтенант. - Я пришел поговорить с вами.

И в ту же секунду он растерял даже те мысли, какие, казалось, никогда не изменят ему.

- В таком случае, присаживайтесь, - девушка указала на стул, а сама села напротив

Лейтенант присел и почувствовал, как в горле собирается ком. Он сглотнул, но так громко, что Патриция не могла не заметить этого.

- Вы чем-то взволнованы, мистер Уайт?

Уайт остервенело подбирал слова и в конце концов выдал:

- Мне не дают покоя индейцы, мисс.

Девушка устало закивала головой.

- Бедные Мийача... Их можно понять.

"Черт! - подумал лейтенант. - Куда меня понесло?".

- Вы не находите, мистер Уайт?

- Что?.. Ах, конечно, конечно.

- Вы пришли поделиться со мной какими-то мыслями, мистер Уайт?

- Я... э-э... хотел сказать, что пора бы майору Траблу выпустить вождя из тюрьмы.

Девушка громко усмехнулась и произнесла:

- Братец так не считает. Он сказал: что "Пусть Вихрь выпьет чашу унижения до дна".

Она с такой печалью отвела взгляд в сторону, что лейтенант встрепенулся и быстро пришел в себя. Ревность снова набросила на него узду.

"Бог мой! - сверкнуло в его голове. - Неужели так оно и есть?!".

Вся жалость и сострадание к индейцу улетучились из него в мгновение ока. Он раздраженно произнес:

- Краснокожим стоит иногда перенести унижение, мисс.

Патриция какое-то время продолжала смотреть в сторону, затем медленно перевела взгляд на Уайта.

- Что это вы, мистер Уайт?.. Таких слов я никак не ожидала от вас услышать. Я считала, что вы порядочный офицер и человек.

Лейтенант в смятении забегал глазами. Ему стало так неудобно, что он совсем потерял дар речи. От полного фиаско его спасло то, что кто-то на плацу выкрикнул его имя.

- Извините, Патриция, - быстро проговорил он. -Я не то хотел сказать... То есть, это все в общем...

- Тут конкретный случай, мистер Уайт, - холодно сказала девушка. Ступайте же, вас зовут.

Лейтенант неуклюже поклонился и, не помня себя, выскочил наружу. Там его разыскивал дежурный сержант Берне из батальона "Б".

- Вас требует к себе командир форта, сэр, -подбежав к офицеру, обратился он.

Уайт постоял немного на месте, а потом медленно побрел в канцелярию.

"Что это на меня нашло? - размышлял он. -Чертова ревность!.. Ведь Патриция лишь сочувствует вождю. Напридумывал себе всякого вздора! Ох и олух. Теперь и не знаю, как подойти к ней...

Майор встретил его с ухмылкой на губах.

- Чем это ты расстроен, лейтенант? Никак вычитал что-нибудь душещипательное?

Уайт молча смотрел в сторону, еще переживая разговор с Патрицией.

- Ну, бог с тобой, книгочей, - сказал Трабл, махнув рукой. - Только не свихнулся бы из-за напечатанной глупости... Слушай меня внимательно... Мне надоели эти индейские всадники. Уж слишком нагло они стали себя вести. Ссади их с лошадей и загони табун на какое-нибудь пастбище поблизости. Пусть краснокожие мальчишки стерегут его там. И не дай бог я увижу, что кто-то из Мийача снова сядет на лошадь!.. Занимайся, лейтенант.

Уайт рассеянно отдал честь и, выйдя из канцелярии, направился к солдатским казармам.

Майор Трабл стал наблюдать из окна за построением эскадрона "А". Солдаты четко и слаженно заняли свои места. Выслушав лейтенанта Уайта, они развернули лошадей и выехали вслед за ним из форта.

День клонился к вечеру, а жара, казалось, становилась еще более нестерпимой. Отдаленные деревья и взгорки плавали в раскаленном мареве.

Майор отошел от окна, сел в кресло. Достав носовой платок, он вытер струившийся по лицу пот. Его внимание привлекла одинокая муха, назойливо кружившая вокруг. Когда она опустилась на край стола, майора потянуло расправиться с ней. Он подался вперед, осторожно занес руку и что было силы грохнул по краю стола. Муха с жужжанием закружила по комнате. Майор раздраженно следил за ее полетом, пока она снова не села на стол. Он сделал выпад еще раз и с тем же успехом. Пот ручьями потек по его лицу и шее, носовой платок превратился в намокшую тряпицу. Майор откинулся на спинку кресла, и неприятная мина исказила его пухлое лицо, ибо армейский китель взмок от пота. Он злобно взирал на неуловимое насекомое, которое почему-то напомнило ему Мийача. Они также были неуловимы, эти оглала. Никакие ловушки и удары не помогли Уайту обезвредить их. И сдались- то они по собственной воле. В тот момент, когда муха села на карту, Трабл схватил командирский журнал, выскочил из-за стола и нанес по карте оглушительный удар. Словно издеваясь над ним, насекомое покружило определенное время по комнате, а затем прямиком вылетело в форточку. Майор с яростью бросил журнал на стол. Его мутило от жары и предпринятых напрасных усилий.

"А ведь Вихрь не связан, - вдруг мелькнуло в его мозгу. - Не ровен час, сбежит, как эта муха, к своим Мийача и взбаламутит их".

- Берне! - крикнул он. - А ну-ка вызови ко мне капитана Уинтона!

Дожидаясь капитана, Трабл в который раз перечитал полученную от полковника Майлза депешу. В ответ на состряпанный в форте Питилисс рапорт он приказывал:

"Держать повинного в побеге вождя за решеткой. Следить за остальными Мийача, не провоцируя их".

Последняя строчка не нравилась Траблу. В ней был весь Майлз. Осторожный, дипломатичный, строгий Меньше всего ему хотелось разбираться с волнениями на границе

"Он-то заслужил себе место под солнцем, - подумал майор. - А я прокисай тут в медвежьем углу с этими проклятыми оглала, которых еще и не смей тревожить!"

Обезьяноподобный Уинтон предстал перед Траблом минутой позже.

- Тэдди, я подумал, что было бы неплохо связать военного вождя, сказал майор.

- А по мне, сэр, - прогудел капитан, - всех их бы повязать и бросить за решетку.

- Еще поглядим, - кивнул майор. - Может, так оно и будет... А пока свяжи-ка Татекахомни и доложи мне.

- Есть, сэр! - Уинтон отдал честь и скрылся за дверью.

Его не было минуты три, не больше. В канцелярию он скорее ворвался, чем вошел. Он был взбудоражен, то и дело прикладывая платочек к губам.

- Что с тобой, Тэдди? - кинулся к нему майор.

Уинтон убрал руку ото рта, и Трабл увидел глубоко рассеченную губу.

- Этот ублюдок ударил меня, сэр! - яростно проговорил капитан.

- Вижу, вижу, Тэдди. Но как это произошло?

- Я исполнял ваш приказ, сэр. У вождя была Патриция. Она уже немного может говорить на лакота и перевела Вихрю, что его должны связать. Не успел я до него дотронуться, как он съездил мне по губам. Мои солдаты еле укротили его.

- Так он связан?

- Да, сэр.

- Отлично!... Тэдди, сходи в тюрьму и передай этому краснокожему, что завтра утром перед всеми солдатами и на глазах у соплеменников его отхлестают плетками.

Говоря это, майор Трабл и не подозревал о будущих кровавых событиях, инициатором которых был только он сам.

ГЛАВА 6

Ухпа Танка, Черный Дрозд, две недели находился на одном и том же месте у истоков ручья Кларке Форк, несшего свои воды на север, к Иеллоустону. Он, соблюдая все меры предосторожности, ночевал в лощинах, охотился только с помощью лука и стрел, передвигался бесшумно, как тень сокола, скользящая по поверхности земли. Его лошадь, высокая крапчатая красавица-аппалуза, понимала хозяина с полуслова и полувзгляда. Она вела себя смирно, не ржала, ни разу громко не стукнула копытом. Лишь иногда фыркала, да и то приглушенно.

Одинокий Мийача в стране враждебных кроу выполнял важное задание. Когда обессиленные Прерийные Волки сдавались лейтенанту Уайту, среди них уже не было Уахпы Танки. По приказу Татекахомни он отправился на запад, к Кларке Форку, чтобы там встретить отступающих в Канаду Проткнутых Носов. Боевой вождь Мийача, прослышав о намерениях горных индейцев уйти в земли Красных Курток, просил Черного Дрозда передать их вождям следующее: Прерийные Волки гордятся не-персе, они им сочувствуют и полны желания присоединиться к ним в марше к стране Королевы Виктории. Пусть отважные не-персе подождут Мийача на Миссури у переправы Коровьего Острова до двадцать третьего солнца месяца Сухой Травы или Когда Олень Бьет Копытом Землю - сентября.

Выбор вождя на молодого Черного Дрозда выпал не случайно. В нем текла кровь Проткнутых Носов, ибо его мать была урожденной Уаллоуа вождя Джозефа, ставшая женой Такчи Нажина, Стоящего Лося. Три года назад Черный Дрозд вместе с матерью посетил ее родные места- Долину Извилистых Вод- и был очарован теми краями. Ему понравились сами не-персе, христиане и язычники, воины и вожди. Черный Дрозд часто вспоминал эту незабываемую поездку, из которой он вернулся на чистокровной аппалузе Вотави, Боевом Талисмане, подарке племянника Джозефа, Желтого Волка. С этим порывистым и в то же время справедливым не-персе Черный Дрозд подружился быстро. Целое лето они вместе охотились, путешествовали и даже ходили в поход за лошадьми бэнноков. Расставаясь, они договорились увидеться снова через несколько лет. И вот при каких обстоятельствах назревает эта встреча! Никогда не воевавшие против белых не-персе подняли Топор Войны и ушли из своей сказочной страны. Обескровленные Мийача, сражаясь с бледнолицыми постоянно, вынуждены были сдаться. Мир краснокожих рушился на глазах. Бледнолицые завоеватели безжалостно толкали индейцев к краю пропасти.

Невеселыми были думы юного оглала, сидевшего на мшистом валуне большого взгорка Кларке Форк. К ним еще примешивались опасения, что не-персе, может быть, уже сдались или пошли иным путем. Он устал от одиночества, его глаза болели от постоянного напряжения. Уахпа Танка стал подумывать об уходе в Форту Питилисс, когда -наконец -то! - на горном перевале показалось облако пыли. Оно росло и ширилось, и вскоре большая индейская колонна спустилась в долину ручья Кларке Форк.

- Их-ха! - рявкнул оглала радостно и, вскочив на Вотави, помчался вниз.

Это были не-персе! Они не сдались, они по-прежнему продолжали двигаться в сторону Канады!

Черного Дрозда встретили несколько разведчиков племени, и среди них был его давний знакомец, Желтый Волк.

- Хау, кола! - крикнул племянник Джозефа, узнав молодого оглала. - Вот мы и встретились. Но что ты делаешь здесь, в землях кроу?

- Я высматривал не-персе, Хемене, и, как видишь, не впустую.

Друзья пообщались, повспоминали былое. Потом, когда Черный Дрозд коснулся серьезных проблем, Желтый Волк повел его к своему дяде, великому мирному вождю не-персе, Хейнмоту Туйялакекту, Джозефу.

Люди разбирали поклажу с лошадей и повозок-травуа. Там и тут стали подниматься палатки, зажглись костры для приготовления пищи. Всеми этими мероприятиями командовал Джозеф, и друзьям пришлось его подождать. Только он освободился, как Желтый Волк подвел к нему своего тетонского товарища.

- Это Черный Дрозд, Хейнмот.

Великий миротворец, а теперь боевой не-персе, подумал оглала, сильно изменился. Нет, красивое лицо с высокими скулами, орлиным носом и мягкими губами оставалось прежним. Прежними были и коротко подрезанные надо лбом волосы с двумя тонкими косичками, падавшими на грудь, и желтые с голубым нитки бус, и замшевая прекрасная одежда, испещренная голубым, коричневым и зеленым орнаментом. Изменились его раскосые глубокие глаза - душа этого величественного индейца, И без того печальные, они стали похожи на два безрадостных омута. Это были глаза человека, пережившего муки и знавшего, что это еще не все. При виде оглала он, однако, нашел в себе силы улыбнуться.

- Привет тебе, сын Голубой Лани. Что привело тебя сюда?

- Я послан к не-персе моим вождем Татека-Хомни, - сказал Черный Дрозд.

И передал Джозефу слова Вихря.

- Мои уши были открыты, сын Голубой Лани, -поговорил мягко Джозеф. Они будут открыты и у всех вождей, которые сейчас соберутся в палатке Худого Лося, нашего дорожного лидера. Жди, тебя позовут.

Пока глашатай ходил по лагерю, выкрикивая имена вождей, Желтый Волк рассказал Черному Дрозду о тяжелом пути не-персе.

- Во всех трех серьезных битвах мы вышли победителями. Ни однорукий Говард, ни Красный Нос Гиббон, ни медлительный Стерджис не добились того, чего хотели. не-персе продолжают ехать вперед. Но они понесли страшные потери. Теперь у них не более сорока боеспособных воинов. Хорошо, что еще не было потерь среди вождей. Даже старые Белая Птица и Резкий Звук крепко держат в руках оружие и надеются на лучшее.

Через десять минут Черный Дрозд сидел в палатке Худого Лося в окружении знаменитых вождей не-персе. Джозеф, Зеркало, Воттолен, Хаталекин, Лысая Голова, Белая Птица и Тухулхулзоте были их имена. Первым слово взял Джозеф, когда юный оглала донес лидерам горного племени послание Вихря.

- Вождь Мийача ждет нашего ответа у Форта Безжалостного. Думаю, его люди и лошади набрались сил, им будет под силу прибыть на берега Миссури к двадцать третьему солнцу сентября. Мы, наверное, будем там к этому числу. Мийача и не-персе вместе одолеют дорогу до земли Красных Курток.

- Ничего не имею против этого, - кратко высказался Белая Птица.

- Прерийные Волки будут нашими союзниками, - поддержал его старинный друг Тухулхулзоте. - Это хорошо. Я за то, чтобы объединиться с оглала.

- Оглала были нашими врагами, - сказал религиозный лидер горного племени Лысая Голова. -Храбрыми врагами. Мое сердце радуется, что мы с ними больше не враждуем.

Хаталекин и Воттолен были также немногословны и проголосовали за объединение с Мийача. Один Худой Лось, дорожный вождь отступающего племени, проявил осторожность.

- Может быть, Мийача и не-персе встретятся, а может быть, и нет. За нами гонятся Длинные Ножи, за ними, я уверен, тоже будет погоня. Положимся на обстоятельства, мои вожди. Но вот мои слова Татекахомни: поезжай на север, не-персе желают тебе успеха!

После совета Черный Дрозд, пообедав в жилище Желтого Волка и дружески распрощавшись с ним, отправился на восток, к своему вождю.

И Вихрь услышал отклик храбрых Проткнутых Носов.

ГЛАВА 7

Задолго до рассвета в форте Питилисс царило необыкновенное волнение. Солдаты, разбившись на многочисленные группы, оживленно переговаривались, то и дело бросая тревожные взгляды на майора Трабла и двух других офицеров.

Те стояли рядом с канцелярией в окружении маркиза и сержантов, приглушенно обмениваясь репликами.

- Когда же очухается Бергман? - слышалось среди солдат.

- Над ним колдует док Флинч.

- Здорово ему досталось?

- А ты постереги разгневанного краснокожего, которому пообещали кнутов и тогда поймешь!

- Надо же, вождь прихватил с собой и Патрицию!

- Хитрая бестия!

- Но как же он умудрился освободиться от пут?

- Дьявол его знает!

- Эй!.. Вон, кажется, и Бергман.

Упомянутый кавалерист, у которого была перевязана голова, в сопровождении доктора подошел к командиру форта.

Трабл в нетерпении схватил его за руку.

- Что произошло, солдат?

- Сэр, ничего не могу сказать. Меня здорово оглушили возле тюремной двери, вот и все.

- Кто оглушил?.. Старик, юноша, девушка, белый, индеец или сам черт?

- Подкрались сзади, сэр. Я ничего не понял.

Трабл чертыхнулся и отослал солдата прочь.

- Ладно, теперь поздно выяснять кто это сделал. Вихрь на свободе, и бог знает из-за этой темноты, куда он повел Мийача. Придется ждать рассвета.

Впервые за последнее время на ночном небе не было видно ни луны, ни звезд. Задул ветер, облака низко плыли над землей.

- Капитан Уинтон, чтобы с первым проблеском рассвета твой эскадрон был готов к выезду. Не упусти ничего. Боеприпасы, пайки, палатки - все должно быть в норме... Клянусь, я сам лично или верну Мийача назад, или уничтожу их всех. Мы зададим им жару, Уинтон!

Лейтенант Уайт порывисто подступил к Траблу и что-то прошептал ему на ухо.

- Вот как! - майор удивленно вскинул брови. -Это меняет дело... Капитан Уинтон, ты со своим эскадроном останешься в форте. Со мной поедет лейтенант Уайт с эскадроном "А". У нашего молоденького офицера, оказывается есть личная заинтересованность в этом деле. Не так ли, Уайт?

Лейтенант смущенно опустил голову и стал торопливо поправлять форму.

- Хорошо, хорошо, - сказал майор, похлопав подчиненного по плечу. - Не будем об этом... А Патрицию мы выручим из беды, или я плохо себя знаю... Подготовь эскадрон к выезду, Уайт... Уинтон, ты останешься здесь за командира. Мне же нужно срочно отправить рапорт в форт Кью.

Полковник Нельсон Майлз в это прохладное сентябрьское утро с заметным удовольствием наслаждался его долгожданной свежестью. Он бодро мерил шагами свою уютную комнату, иногда выглядывая из окна, чтобы удостовериться, что подготовка к походу шестисот кавалеристов идет без проволочек. Его офицеры работали слаженно, и это радовало сердце опытного военачальника.

Майлз на мгновение остановился, вспомнив о своих былых баталиях. Да, это были дикие времена. Войны с команчами, шайенами и кайова выковали из него настоящего бойца. Гуана Паркер, знаменитый предводитель- метис из квахадов, уважал и боялся его как никого из военных. Сатанта, Одинокий Волк и другие кайова отзывались о нем с нескрываемым почтением. Покойный Бешеный Конь уже совсем недавно на своей шкуре узнал, кто такой Медвежий Плащ, когда отчаянно сражался с ним в предгорьях Волчьих Гор. Безумный шаман из хункпапа Сидящий Бык, и тот не мог не признать, что Нельсон Майлз - крепкий орешек для любого немирного племени. Они все помнили, что он мудр, справедлив и не любит бессмысленных военных действий, но, единожды сев на коня, он становился грозой для индейцев.

Теперь вот его снова зовет в бой великий Шерман - прославившийся походом через всю мятежную Джорджию к морю. Горное племя каких-то не-персе, Проткнутых Носов, осмелилось бросить вызов армии Соединенных Штатов, уйдя из резервации в штате Айдахо, чтобы добраться до границы с Канадой.

Полковник саркастически улыбнулся. Слово "каких-то" здесь было явно неуместно. Проткнутые Носы показали многим генералам и полковникам, что они из себя представляют. Это были отважные люди, не раз громившие армейских преследователей. Несколько дней назад они прошли, словно прогуливаясь, через Йеллоустонский национальный парк и сейчас продвигались по Монтане дальше на север. Однорукий генерал Говард, тащившийся за ними из самого Айдахо, ничего не мог поделать с маленьким, но непобедимым племенем, в котором насчитывалось не более трехсот воинов.

- Однако они должны быть остановлены, - решил Майлз. - Должны, иначе это будет позором.

Он продолжил ходьбу по комнате. Затем вспомнил, что его штабной связной, лейтенант Стинг, года два назад служил у Говарда, в окрестностях резервации не-персе. Он позвал его, усадил на стул, а сам опустился в кресло.

- Я больше сражался в прериях, лейтенант, и не смыслю в горных племенах, - начал Майлз. - Что за народ эти Проткнутые Носы?

Лейтенант Стинг, молодой подтянутый человек с голубыми глазами и едва пробивающимися усиками, закивал головой.

- Французы прозвали их Проткнутыми Носами, а себя они называют "нимипу", что означает "люди". Не-персе считаются самыми многочисленными среди сахаптинов. Лет двадцать назад они занимали огромные территории в Айдахо, Орегоне и Вашингтоне и насчитывали около 1800 человек. По условиям договоров 1855 и 1863 годов они уступили свои земли правительству и поселились в резервации. На реке Клируотер проживали Асотины вождя Зеркала. По верхнему течению Лососевой реки кочевали Сэмон-риверы вождя Тукулхулзоте, Резкого Звука, и Белые птицы вождя Пеопео Хихха, Белой Птицы. Самым значительным кланом не-персе является Уаллоуа вождя Джозефа. Лидеры всех этих кланов, включая Хаталекина, Бизоньего Охотника и Хасисасиша Кьюта, Лысую Голову, и ведут теперь племя в Канаду.

Лейтенант, немного помолчав, добавил:

- Джозеф у них вроде главного племенного вождя. Довольно мрачноватый тип. не-персе его зовут Ин-мут-ту-уа-лат-лат, Несущийся-Через-Горы-Гром. Я его видел. Действительно, странный, замкнутый индеец с какими-то неизбывно печальными глазами. Вообще-то, он, как и его отец, Старый Джозеф, старались хранить мир с белыми. В 1874 году я был вместе с агентом Монтейтом из Лапуая на переправе Камиа через Клируотер, где Джозеф долго говорил о том, что не-персе всегда хорошо относились к американцам. Он вспомнил, как на Совете в Уолла-Уолла в 1855 году все присутствовавшие племена - уаматиллы, якимы, палусы, споканы, кордалены - не подписали договорных бумаг. Только не-персе тогда стояли за мир.

- Отчего они взбунтовались, лейтенант?

- Монтейт, мне кажется, слишком жестко пресекал их передвижения. Он без конца твердил им, что не потерпит постоянных кочевок со скотом, что индейцы должны жить как белые люди и обучать своих детей в школе. И постоянно пугал их солдатами...

Стинг вдруг умолк и едва заметно ухмыльнулся.

- В чем дело, лейтенант? - спросил полковник.

Стинг покачал головой из стороны в сторону.

- Можно понять не-персе, сэр. Ведь им было несладко с тех пор, как президент Грант разрешил белым поселенцам занимать племенные земли. Повсюду творилось беззаконие, это уж точно. Изнасилования, грабежи, воровство скота, убийства, продажа виски стали обычным делом в резервации. И надо отдать должное Джозефу. Он как мог сдерживал не-персе. Похоже, в этом году их терпение лопнуло.

Майлз нахмурил брови. Он и сам догадывался, что неспроста Проткнутые Носы ринулись прочь из родных мест.

"Повсюду одно и то же, - подумал он. -Беззаконие, беззаконие и еще раз беззаконие... Пока не будет твердого порядка и справедливого суда, подобное может случиться где и когда угодно".

- И все же их нужно вернуть обратно, - резко проговорил он. - Нельзя позволять краснокожим ехать куда им вздумается.

У Майлза был настолько решительный и суровый вид, что молодой лейтенант резво вскочил на ноги.

- Так точно, сэр! Их нужно водворить на место.

Полковник жестом отпустил связного офицера и остался сидеть в кресле со сложенными на груди руками. Его мысли перескакивали с одной темы на другую, пока глаза не остановились на рапорте из форта Безжалостного. В суете этого беспокойного утра ему было не до Трабла с его кучкой сдавшихся оглала. Майлз взял рапорт и ознакомился с его содержанием.

- Черт побери! - воскликнул он. - Ну и дела. И там краснокожие вырвались на свободу!

ГЛАВА 8

Ранним утром кавалерийский эскадрон "А" выехал из форта Питилисс, чтобы начать самую долгую погоню в своей истории. Он миновал брошенную индейскую стоянку с забытым домашним скарбом и разбросанными повсюду вещами, и направился прямо на север, по следу сгинувших в том направлении Мийача.

Маркизу Траблу, вызвавшемуся принять на себя работу следопыта, не было необходимости указывать дорогу. След был свеж, а прерия так изрыта копытами индейских лошадей, что его знаний и опыта тут не требовалось.

То сбавляя ход, то набирая скорость эскадрон мчался на север, поднимая густые облака прерийной серой пыли. Он мчался через мелкие ручьи и стремительные водные потоки, огибал высокие холмы и с грохотом проезжал по извилистым балкам. Скачка продолжалась до самой темноты. На берегу неглубокой Полынной реки эскадрон остановился. Уставшие люди с облегчением скатились с лошадей, утолили жажду, напоили животных. Вскоре зажглись костры, и по округе поплыл запах крепкого кофе.

Майор Трабл, пройдясь по стоянке, опустился на землю у костра, который развели маркиз с лейтенантом. Он выглядел мрачным и утомленным. Проглотив незамысловатый ужин и запив его кофе, он раскурил сигару.

- Черт бы побрал этого Вихря! - его скрипучий голос прозвучал как щелчок плетки.

- Я советовал тебе, сынок, не перегибать палку, - сказал маркиз, нахмурившись. - Послушай ты меня - и не было бы этой погони.

Майор пропустил слова отца мимо ушей.

- Я прикончу его при первой возможности.

- Не сомневаюсь, сынок, но ты забываешь о Патриции.

По лицу майора пробежала судорога, глаза сверкнули недобрым огнем.

- Красная сволочь! - все, что он смог из себя выдавить, и добавил потом: - Пусть держится от него подальше.

Лейтенант Уайт был печален. Его частые вздохи в конце концов достали майора.

- Хватит, Уайт, тут раскисать! Вздыхаешь, как черт знает кто.

Он встал, с раздражением растоптал сигару и двинулся к поставленной солдатами командирской палатке.

Ранним утром армейский эскадрон продолжил погоню. След Мийача по-прежнему вел прямо на север, через покрытые буроватой травой бесконечные просторы. Лошади кавалеристов были сильны и упитанны, но и им такая гонка вскоре стала не под силу. Они храпели, замедляли бег, их покрытые потом бока ходили ходуном.

- Надо бы сбавить скорость, Эндрю, -поравнявшись с майором, сказал маркиз. - Не ровен час попадают от усталости.

- А как же с индейскими скакунами? - отозвался Трабл. - У них что, крылья?

- Так уж повелось, что они выносливей голодного волка. Это у них в крови... Хотя, я уверен, и у индейских пони есть предел возможностей.

Эскадрон по сигналу майора поскакал замедленной рысцой.

Под вечер на северном берегу одного из ручьев, впадавших в Танг Ривер, преследователи наконец-то увидели тех, за кем охотились.

Мийача, полу развернув пони, конными статуями застыли на высоком взгорке и с каким-то стоическим спокойствием наблюдали за приближающимися Длинными Ножами. Легкий ветер развевал перья на их головных уборах, а вечерние лучи солнца отблескивали с зажатого в руках огнестрельного оружия.

- Черт! - воскликнул майор. - Да они все вооружены до зубов!

Лейтенант Уайт, вспомнив о своих догадках, проговорил:

- Я всегда подозревал, что их оружие где-то припрятано.

Лицо Трабла приняло выражение крайнего неудовольствия.

- Так чего ж ты не порылся в окрестностях форта?.. Впрочем, в подобных делах от тебя пользы как от козла молока... Ты шкуру-то не...

- Похоже, - вмешался маркиз, - Мийача знали, что оружие им все же понадобится.

Это был очевидный камень в огород командира форта, но тот промолчал. Лишь его глаза сверкнули злостью.

- Труби атаку! - рявкнул он горнисту, который чуть было не выронил музыкальный инструмент. - Стой, черт побери!.. Стройся в колонну!

В то время как кавалеристы перестраивались, из рядов Мийача выехали два всадника и поскакали через поток прямо к ним. В сгущающихся сумерках они неслись вперед словно летящие над землей тени.

Они остановились в трех десятках ярдов от эскадрона - мускулистый, широкоплечий вождь и стройная миловидная девушка.

- Татекахомни и Патриция!!! - пронесся возбужденный солдатский ропот.

Майор Трабл стиснул зубы и задышал через нос. Лейтенант Уайт беспомощно опустил руки, которые минутой раньше крепко держали поводья и оружие.

- Кажется, она с ним по доброй воле, - с иронической улыбкой высказался маркиз, взглянув на офицеров.

Через некоторое время майор несколько поостыл. Он перестал сверлить ненавидящим взглядом вождя оглала и перевел его на девушку.

- Что ты делаешь среди дикарей, сестра? - спросил он, сдерживая себя.

- Я тебе всегда говорила, брат, что Мийача -достойные люди, - ответила девушка. - И я полюбила одного из них. - Она с нежностью посмотрела на своего спутника. - Татекахомни будет моим мужем и отцом моих детей.

Майор Трабл покачал головой.

- Эх, Патриция!.. Вот что я тебе скажу... В твоей голове сидят романтические бредни. Что за достойные люди - индейцы? В них благородства ни на грош! Они скальпируют, убивают, пьют огненную воду и измываются над своими женщинами... Этот самый Вихрь не даст тебе ни минуты покоя даже в том случае, если у него будет еще с десяток жен. Ты станешь рожать ему краснокожих отпрысков и работать не покладая рук... И это твои холеные руки будут вычищать продымленное жилище и соскребать с бизоньих шкур остатки мяса. Это твои белоснежные ножки будут мерить мили кочевий, когда Вихрь отправится в путь на лучшем из скакунов...

- Хватит, Эндрю! - воскликнула девушка. - Так думают похожие на тебя белые. Мийача ценят и уважают своих женщин. Мне ли этого не знать...

- Послушай, Патриция... Что будут о тебе говорить на востоке? Ты подумала о матери?

- Я знаю маму, она поймет меня. Мнения же других мне совершенно безразличны.

Молчавший до сих пор Уайт вскинул голову и, казалось, принял какое-то важное решение. Его глаза горели, щеки покрылись легким румянцем.

- Патриция, - отчетливо сказал он. - Я люблю тебя. Я полюбил с первого взгляда и не мыслю без тебя жизни...

Девушка некоторое время молчала. Потом вздохнула и покрутила головой.

- Слишком поздно, Генри. Я не могу любить двоих мужчин одновременно... Мне очень жаль.

Лейтенант вдруг поднял коня на дыбы и выхватил саблю.

- Я сдеру с него скальп! - в его голосе смешались отчаяние и гнев.

Прежде чем лошадь Уайта опустила передние ноги на землю, твердая рука маркиза крепко схватила уздечку.

- Не делай глупостей, лейтенант, - проговорил старик. - Или ты думаешь, что этим завоюешь любовь Патриции?.. Остынь, она уже сделала свой выбор.

Уайт, тяжело дыша, стал помаленьку успокаиваться. И взорвался затем он лишь однажды, когда один из кавалеристов не смог удержать смешка. Лейтенант подъехал к весельчаку и влепил ему оглушительную затрещину.

- Что Мийача собираются делать? - между тем поинтересовался майор Трабл у сестры.

Она обратилась к Татекахомни. Тот начал говорить на языке лакота. Говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово. Когда он закончил, девушка перевела.

- Вихрь не хочет кровопролития. Если Длинные Ножи оставят Мийача в покое, они попытаются мирно пробраться в Канаду. Они не хотят больше кормиться подачками белых и испытывать унижения. Они едут в Земли Бабушки [Земля Бабушки - так тетоны называли Канаду, которой правила королева Виктория.], чтобы вести прежний образ жизни.

Майор Трабл цинично ухмыльнулся.

- Никому из Мийача не вести больше никакого образа жизни. Потому что, чтобы делать это, нужно быть живыми людьми. Если они сейчас же не сдадутся, они - мертвецы!.. Скажи ему это. Так что напрасно ты его вызволила из тюрьмы.

Патриция, обменявшись с Вихрем парой слов, произнесла:

- Мийача никогда не сдадутся. Они готовы умереть. Но до того, как они окажутся в Счастливых Охотничьих Угодьях, - множество Длинных Ножей распрощаются с жизнью.

- Прочь с моих глаз! - взревел майор остервенело. - Прочь!.. Или я не ручаюсь за себя!

- Ох, Эндрю, - с мукой в голосе прокричала девушка. - За кем же ты охотишься?!

- За сестрой-потаскухой и ее краснорожим жеребцом!

Со слезами на глазах Патриция развернула лошадь и вместе с Вихрем поскакала обратно. Майор вскинул карабин и прицелился.

- Не по-офицерски, сынок, стрелять в спину, - ровно проговорил его отец.

Майор заколебался, потом сплюнул и водворил карабин на место.

- Извините, отец, нервы, - сухо сказал он. - Мы все устали, а тут еще сестра со своей дикой любовью.

- Женщины порой бывают непредсказуемы, Эндрю... И сестры, и дочери, все они. Так уж устроен мир.

Майор едва ли слышал рассуждения отца. Его глаза были устремлены на северный берег ручья, где верховые Мийача во главе с Татекахомни готовились вступить в бой. Рядом с взрослыми воинами находились убеленные сединами старики и угловатые жилистые подростки. Тридцать жаждущих свободы индейцев, решивших стоять насмерть.

По знаку командира горнист протрубил атаку, и колонна кавалеристов рванулась вперед с саблями наголо.

Индейцы оставались на взгорке какое-то время, а потом, произведя из огнестрельного оружия стройный залп, бросились навстречу солдатам.

Этого никто не ждал. Численный перевес был на стороне Длинных Ножей, и они настолько уверовали в свое превосходство, что этот отчаянный напор дикарей стал для них почти полным сюрпризом. Индейцы пронеслись сквозь колонну подобно внезапному шквалу ветра. В вечерней мгле боевой порядок кавалерии был напрочь разрушен. Призывы офицеров и сержантов глохли в яростной неразберихе. Затем краснокожие ударили еще раз, и среди криков раненых и умирающих растворились в темноте, словно смертоносные призраки.

Лейтенант Уайт с зажатой в потной ладони саблей, не слыша и не видя командира, начал сам выстраивать разбитых и обескураженных солдат. Кое-как преуспев в этом, он выяснил, что погибли семь солдат, десять были ранены и самое неожиданное - пропал майор Трабл! Его искали, звали по имени, но он как сквозь землю провалился. В конце концов стало совершенно очевидно, что командир попал в плен. После захоронения павших эскадрон принялся устраиваться на ночлег.

ГЛАВА 9

Лейтенант Уайт только под утро забылся коротким сном. В отблесках костров он лежал под армейским одеялом и тупо смотрел в ночное небо, усыпанное мириадами поблескивающих звезд. В его мыслях был полный разброд. В основном он думал о Патриции и ее из ряда вон выходящем поступке. Как могла воспитанная девушка осмелиться на это?.. Она должна была тысячу раз подумать, прежде чем пускаться в подобную авантюру... Впрочем, как говорил маркиз, сейчас мирно посапывающий рядом, женщины -непредсказуемые особы. И Патриция наглядно продемонстрировала свое сумасбродство... Жаль, очень жаль... Что ж, надо просто выкинуть ее из головы, и это будет только справедливо... А Мийача!.. Я никогда не знал их такими. Они утерли всем нос! Прежде они лишь убегали, а теперь превратились в бесстрашных воинов... Видно, тогда Мийача просто не знали, что делать. В настоящее время у них есть цель. Великая цель! Они стремятся в Канаду и будут драться как тысяча чертей... Майор Трабл!.. Что его ждет? Пытки и смерть?.. Да, нет, вряд ли. Патриция не позволит никому дотронуться до брата...

Лейтенант забылся сном, в котором отчетливо видел оскальпированного Вихря. А когда проснулся, то увидел, как маркиз готовит у ближнего костра кофе.

- С пробуждением, мистер Уайт, - сказал он. - Как спалось?

- Паршиво спалось, сэр. Такая ночка, что не до сна.

Лейтенант присел к костру и протянул к нему руки.

- Как вы думаете, сэр, индейцы отпустят майора? - спросил он.

- Всенепременно и очень скоро. Татекахомни показал свою силу и решимость сражаться, вот и все... К тому же Патриция...

- Да, да, я уже подумал об этом.

- Полагаю, мистер Уайт, вы не станете всю оставшуюся жизнь держать на нее зло. Конечно, обидно, когда вам предпочитают другого, но надо оставаться мужчиной и забыть обо всем этом.

- Что я и намерен сделать, - с горькой усмешкой произнес Уайт.

- Вот и прекрасно... Будут еще у вас девушки. Будут.

Они съели завтрак и запили его горячим крепким кофе. Солдаты, мрачные и недовольные той трепкой, какую они получили от индейцев, вполголоса вели невеселые беседы у костров.

- Сэр. Получается так, что я вроде жалел оглала, - сказал Уайт, выплеснув остатки кофе на траву. - Теперь же выходит, что они достойны по крайней мере нормального уважения.

- А Татекахомни, - ответствовал маркиз с явной долей иронии, - к нему это относится?

- Бросьте, сэр, - нахмурился лейтенант, недовольно блеснув глазами. Стоит ли сыпать соль на свежие раны? Татекахомни останется моим врагом.

- Извините, мистер Уайт, - посерьезнел маркиз. - Старики иногда любят пройтись по чувствам неудачливых Ромео... Еще раз, извините. Понимаю, к Вихрю вы всегда будете питать злость.

- Все в порядке, оставим это... Помнится, сэр, Вы неплохо знаете внутриплеменную структуру тетонов, их влиятельных вождей. А как насчет того, чтобы рассказать об их ранней истории. Откуда они пришли в прерии?.. Интересный народ эти тетоны.

Маркиз достал трубку и, не спеша набив ее табаком из индейского кисета, начал раскуривать.

- Вы любознательны, мистер Уайт, и это мне нравится, - сказал он. - Что ж, попробую рассказать о тетонах. Тем более что я сам когда-то интересовался их историей и у меня были хорошие рассказчики из Хункпатилов. Сиу, или дакоты, пришли к верховьям Миссисипи с ее срединного течения. Они всегда были храбрыми и воинственными людьми, и всем алгонкинам - чиппева, кри, маскутенам и другим - пришлось в спешке разбежаться во все стороны под их могучим напором.

Но когда те заполучили у англичан и французов огнестрельное оружие, то сиу стали терпеть поражения и отступили из обжитых мест в южную Миннесоту. Первыми это сделали янктонаи, янктоны и тетоны.

Восточные дакоты - сиссетоны, мдевакантоны, вахпекьюте и вахпетоны оставались у верховий Миссисипи до 1735 года.

Сиу свято чтили родственные узы, но одна группа янктонаев ассинибойны - в конце концов откололась от них и примкнула к алгонкинам. Наверное, из-за того, что кри в избытке снабжали их ценными европейскими товарами и ружьями.

Янктоны откочевали к реке Голубая Земля, янктонаи пошли вниз по Миннесоте. Тетоны к этому времени разделились на три группы - брюле, оглала и саоне. Первые две стали кочевать в прериях к западу от Голубой Земли, а саоне - в верховьях реки Миннесота. Брюле, или сичангу (Обожженные Бедра), оглала (Деревня, разделенная на много маленьких общин) и саоне (Стрелки Среди Деревьев) были настоящими первопроходцами. Они шли все дальше на запад, открывая для себя необозримые пространства равнин, по которым огромными стадами бродили бизоны. Брюле и оглала в этом движении постоянно были чуть впереди Стрелков Среди Деревьев - миннеконжу, хункпапа, сансарков, ухенопов и черноногих - сиу.

У верховий Миннесоты жили два небольших племени сиу, вазикуте (Стрелки Среди Сосен) и масикото (Стрелки из Ружей), и они не удержались от того, чтобы не присоединиться к великому исходу. Вазикуте смешались с разными саоне и янктонаями. Масикото частью влились в состав ухенопов (Два Котла), а остальные стали кочевать с шайенами и вскоре растворились среди них.

Первыми тетонами, увидевшими Черные Холмы, были индейцы военного отряда оглала Стоящего Медведя в 1776 году. Потом тетоны сделали мощный рывок к Черным Холмам, прогнав из окрестностей этих гор кайова, кроу, понка и омаха.

Самыми передовыми и отважными пионерами являлись оглала, и к ним присоединилось множество саоне, навсегда покинувших свои кланы.

Маркиз умолк, попыхтел трубкой, а затем добавил:

- Так что оглала есть чем гордиться, мистер Уайт. Несомненно, они достойны самого откровенного уважения.

- Похоже, что так, - согласился лейтенант. - Они действительно заслуживают его.

Лейтенант с маркизом еще продолжали сидеть у костра и беседовать, когда раздался громкий солдатский крик:

- Дикари отпустили майора Трабла!

Взоры всех обратились на север. Бывший пленный офицер медленно ехал на своей лошади к стоянке. Даже издалека было видно, что он в подавленном настроении. Приблизившись к отцовскому костру, он спрыгнул с лошади и с хмурым видом уселся на землю. Солдаты, завершая принятие пищи, украдкой следили за командиром.

- Как ты, Эндрю? - осведомился у сына маркиз.

- Жив, здоров и наслаждаюсь своим позором, - пробурчал майор.

- Ты это зря, сынок. На войне бывает всякое, и в плену оказываются даже генералы.

- Строить эскадрон, сэр? - спросил Уайт, приподнимаясь на ноги.

- Сядь, лейтенант, и не дергайся! - окоротил его майор грубо.

Над стоянкой повисла продолжительная тишина. Кавалеристы молча пережевывали пищу.

- Я обещал Вихрю возобновить погоню не раньше полдня, - наконец заговорил майор. Посмотрев на недоумевающего отца, он сказал: - Да, отец, да. Я дал клятву дикарю и не собираюсь нарушать ее. Она была дана в обмен на мое освобождение

Маркиз, с нежностью взглянув на сына, четко произнес:

- Я горжусь тобой, Эндрю!.. Маркизы Траблы никогда не изменяли своему слову... Помнишь наш девиз?

- "Слово дороже королевской милости", - кивнув головой, проговорил офицер.

- Ты достоин носить имя славного рода, Эндрю. И, поверь, мне это очень приятно.

Старика прошибла слеза. Он пару раз сморгнул, а затем вытер глаза тыльной стороной ладони.

- Как обошлись с тобой индейцы?

- Я ожидал худшего, - после некоторого раздумья произнес майор. Похоже, краснокожие не держат на меня особого зла... Признаться, эти Мийача не такие уж и подлецы.

- Мы с лейтенантом Уайтом сошлись на том, что индейцев стоит уважать...

- Понимаю, отец, к чему вы клоните... Благородные дети природы и тому подобное... Может, это в каких-то пределах и справедливо, но, с уважением или без оного, я обязан вернуть Мийача обратно. Это мой долг, долг офицера.

- С этим трудно поспорить, сынок, - согласился старик. - Но Мийача не вернуть обратно.

- Тогда они будут уничтожены.

- Как вчерашним вечером?

- Краснокожие преподали нам урок, - сказал майор спокойно. - Теперь мы знаем, что не на оленьей охоте.

- Н-да... Кто отпустил тебя?

- Татекахомни.

- Какого мнения ты о нем сейчас?

- Упрямый дикарь, способный иногда проявлять милосердие.

- Ты делаешь выводы, Эндрю. Это уже неплохо.

ГЛАВА 10

Преследование возобновилось, когда солнце было в зените. Эскадрон понесся вперед и как всегда - прямо на север. Лишь иногда он отклонялся от извечного направления, огибая холмы или скача по кривым балкам. Вскоре густая пыль серым покровом легла на кавалерийские мундиры, и казалось, что это какой-то несдавшийся отряд южан продолжает вести свою маленькую гражданскую войну [В гражданскую войну армия южан носила серые мундиры.].

Лица солдат были, как никогда, сосредоточены. Никто из них не жаловался. Они получили хорошую взбучку от индейцев, понесли потери и теперь желали только одного - догнать Мийача и сражаться.

Но день растаял в сумерках, а Мийача по-прежнему были вне досягаемости. Эскадрон заночевал в открытой прерии Наутро погода преподнесла неприятный сюрприз - прошел сильный дождь. С возобновлением погони начались сложности с индейским следом Он был размыт и плохо просматривался Маркиз, к удивлению майора Трабла, работал из рук вон плохо. Он то находил след, то тут же терял его.

- Отец, - упрекал его майор, - вы всегда говорили, что, найдя след, не собьетесь с него в любую погоду.

- С годами, сынок, сноровка ускользает, -говорил старик.

Майору показалось, что эскадрон отклонился слишком далеко к западу, когда где-то на востоке еле различимо зазвучала ружейная стрельба. Майор кинулся в ту сторону, развернув солдат в боевую колонну.

Им потребовалось около получаса, чтобы достичь тех мест, где звучали выстрелы.

- Что это может быть? - подал голос майор Трабл, ни к кому особенно не обращаясь.

- Мийача, похоже, дерутся с кем-то за теми холмами, - предположил маркиз, кивая на высившуюся впереди гряду.

- С кем? - спросил майор, привстав от возбуждения в стременах.

Маркиз развел руками, а потом бросил:

- Сейчас увидим.

Оставив солдат стоять у подножия гряды, майор с маркизом выехали на вершину ближайшего холма как раз в тот момент, когда ружейная пальба внезапно оборвалась. Они едва не повернули обратно, увидев несущихся к ним индейцев.

- Минутку, сынок! - маркиз коснулся рукой груди майора. - Кажется, это не Мийача... Кроу, черт возьми!.. Мийача вон там, и они вышли победителями! Ай-да молодцы!

Прерийные Волки гнались за отрядом кроу, но, рассмотрев на холме белых людей, развернулись и поскакали назад.

Спустя считанное время все они - воины, женщины и дети - уже устремились на север в быстрой скачке, подняв густые облака прерийной пыли.

Кроу, числом около сорока, делая миролюбивые знаки и размахивая, как птицы в полете, руками, приблизились к белым.

- Чего это они машут руками? - спросил майор у отца.

- Это их племенной знак, насколько мне не изменяет память, - ответил тот. - Со своими трапперами я бывал в селениях кроу.

Индейцы поднялись на вершину холма, и их вожди пожали руки Траблам Состоялся короткий "разговор" на языке жестов между маркизом и лидером кроу, высоким стройным краснокожим, у которого отсутствовала фаланга левого указательного пальца и был шрам под нижней губой.

- Это Алик - Чи - Ахуш, Много Подвигов, знаменитый вождь горных кроу.

- Не он ли сражался со своими воинами на Роузбад Ривер бок о бок с генералом Круком? - спросил майор.

Маркиз утвердительно кивнул.

- Он и Вашаки из шошонов тогда потрепали нервы тетонам Бешеного Коня.

- На сей раз им здорово потрепали нервы, -ухмыльнулся майор, разглядев нескольких раненых кроу. - Ну, и как они тут оказались?.. Кочевья кроу, кажется, к юго-западу отсюда

- Много Подвигов собрал военный отряд и помог своим родичам, речным кроу, отомстить янктонаям Возвращаясь домой, они наткнулись на Мийача.

- Понятно. Прерийные Волки им не янктонаи, судя по их резвому драпу?

Маркиз обменялся знаками с вождем и сказал:

- Много Подвигов говорит, что еще никогда оглала не сражались так храбро и яростно... Ладно, пусть себе едут восвояси.

Маркиз тронул пятками коня и начал спускаться с холма, но вождь кроу догнал его, чтобы произвести серию быстрых знаков. Когда старик покачал головой, вождь подъехал к майору и стал оживленно жестикулировать, постоянно указывая на север и делая знак правой ладонью, словно отрезая себе голову.

- Чего он хочет, отец? - воскликнул майор.

- Племенной знак тетонов - Отрезающие Голову, и он их ненавидит.

- Но у него на уме, по-моему, еще что-то.

- Тебе так кажется, сынок.

Майор дал рукой отмашку эскадрону и поехал вслед за отцом. А кроу не унимался. Проезжавшим солдатам он не переставал показывать энергичные знаки. Один из кавалеристов, сержант Эд Хэмптон, уделив ему минуту внимания, крикнул майору:

- Сэр, я немного знаком с языком жестов... Похоже, вождь с частью своих людей не прочь к нам примкнуть и расплатиться с Мийача.

Майор Трабл сурово посмотрел на маркиза.

- Почему вы не сказали мне об этом, отец? Это напоминает двойную игру.

- Они нам будут помехой, - пожал плечами старик. - Только и всего.

- Кроу поедут с нами, - твердо сказал майор и, сузив глаза, добавил: Уж они то не потеряют след в дождливую погоду.

Маркиз снова пожал плечами.

- Поступай как знаешь... А дело к вечеру, и стоит найти стоянку с водой поблизости.

Спустя четверть часа эскадрон с дюжиной кроу подъехал к берегу Медисин Крик, впадавшему в Литтл Биг Хорн. Это были знаменитые на все Штаты места. Именно здесь больше года назад произошло крупнейшее сражение между 7-й кавалерией и Союзом прерийных племен. Эскадрон обнажил головы в память о погибших у последнего оплота генерала Кастера - невысокого холма, пропитанного большой солдатской кровью.

После минуты молчания и молитв майор отдал распоряжение устраиваться на ночлег на берегу Медисин Крик. Люди, напоив и вымыв лошадей, принялись разжигать вечерние костры.

К офицерскому огню был приглашен индейский вождь. Он с удовольствием отпробовал сладкого кофе, а сам, в свою очередь, угостил белых пеммиканом. По окончании ужина все закурили.

- Где это вождь заполучил такой шрам под нижней губой? - спросил майор у отца.

Тот обменялся знаками с кроу.

- В своих кочевьях от лошадиного копыта.

- А что у него с пальцем?

- Много Подвигов отрезал фалангу в знак траура, узнав о гибели старшего брата от рук тетонов.

В ходе обмена знаками вдруг выяснилось, что Много Подвигов знает язык лакота, и дальнейшая беседа стала протекать без помощи рук.

- Таку эничийапи уо? - спросил вождь у старика. - Как тебя зовут?

Маркиз назвал свое имя. Много Подвигов кивнул головой и сказал:

- Твои волосы побелели и сам ты постарел, но я узнал тебя, Пишко Глешка. Давным - давно ты гостил у горных кроу.

- Это так, вождь. Пятнистым Ястребом меня звали ваши тогдашние великие вожди - Железный Бык, Длинная Лошадь и Худой Живот.

- Ты тогда ездил на великолепной лошади, очень красивой... Как ее кличка?

- Анункасан Глешка, - сказал маркиз - Крапчатый Орел... Это была чистокровная аппалуза. Мне ее подарил не-персе.

При упоминании племени Проткнутых Носов, вождь слегка нахмурился.

- Апьюпи, Владеющие Веслом, были друзьями кроу...

- Почему были?.. Помнится, вы всегда разрешали им охотиться на бизонов в своих землях и все вместе воевали с тетонами.

- Сегодня утром военному отряду повстречался воин нашего племени. Он сказал, что речные кроу вышли на тропу войны против отступающих в Канаду апьюпи вождя Джозефа. Помогая Однорукому Говарду, они пролили кровь наших западных друзей. ... Шича, лила шича. (Плохо, очень плохо. )

Маркиз подробно расспросил кроу об этой войне. Потом передал рассказ вождя офицерам.

- Говард значится в шестерке лучших генералов армии, - не без сарказма протянул майор. - А эти Проткнутые Носы сумели-таки подмочить ему репутацию.

- Не одному ему. Полковники Гиббон и Стерджис тоже зализывают раны.

- Ну, поди ж ты!.. Какие бойцы эти Проткнутые Носы!

- Когда-то они были самыми лучшими друзьями американцев, - сказал маркиз с грустью. - Жаль, что даже такое миролюбивое племя взялось за оружие. Дай бог, чтобы не-персе благополучно добрались до Канады.

Майор энергично рассек рукой воздух.

- Этого нельзя допустить!.. Ни Мийача, ни Проткнутые Носы не пройдут в Канаду... Позволь им сделать это, и другие племена последуют их примеру. Это же так понятно, отец!

Маркиз попыхтел трубкой, вздохнул:

- Может быть, и так... Все зависит от того, как отныне власти станут проводить индейскую политику. Сидящий Бык подал пример, уйдя со своими хункпапа за границу. Проткнутые Носы и Прерийные Волки помнили об этом. Чтобы в дальнейшем не было подобных инцидентов, надо не издеваться над мирными индейцами, а всячески помогать им устраиваться в новых для них обстоятельствах.

Майор нахмурил лоб, хотел было что-то сказать, но передумал и, поднявшись на ноги, направился к своей палатке.

ГЛАВА 11

Уже на следующий день майор Трабл убедился, что не зря взял с собой индейцев кроу. Область рек Йеллоустон и Масселшелл была им родным домом, и они знали ее досконально. Догадывались они также, каким путем Мийача, переправившись через Реку Желтых Камней, пойдут дальше. С такими разведчиками, как эти горные кроу, оставалось нагнать Мийача, скрытно опередить их и дать бой в удобном для себя месте.

И это место вскоре было найдено. От северного берега Йеллоустоуна тянулись бесконечные горные кряжи, среди которых насчитывалась горстка проходимых путей. Мийача, не долго думая, пошли по первому попавшемуся Тропе Изогнутого Когтя. Как оказалось, они выбрали не лучшую дорогу. Им было невдомек, что в конце, у реки Масселшелл, тропа ныряет в ущелье Дикого Камня, которое с военной точки зрения, являлось превосходной засадной позицией.

Кроу провели эскадрон по пути, пролегавшему западнее того, по какому шли Мийача, а поскольку последний отличался большой кривизной, то солдаты появились у северного конца Изогнутого Когтя значительно раньше беглецов.

Майор, не теряя времени, спешил эскадрон, оставил лошадей на попечение пятерых солдат и рассредоточил остальных за многочисленными валунами, прямо у входа в ущелье. Отчетливо сознавая, что Патриции грозит беда, он отдал жесткий приказ ни в коем случае не стрелять в индейских женщин, среди которых, по всей видимости, она находилась. Прошло полчаса. Потихоньку разговоры смолкли, все были сосредоточены. Кроу залегли на дальних подступах к ущелью и также хранили молчание. Кто в этом мрачном ожидании и был неспокоен, так это старый маркиз. Он постоянно находился в движении, его орлиное лицо омрачалось нескрываемой тревогой. Было видно, что он переживает за Мийача всей душой.

- Отец, сделайте одолжение, - нервно обратился к нему майор, перестаньте тут маячить!

Старик долго хмурился и сопел и, в конце концов, покачав головой, побрел к лошадям.

Спустя час вдали над ущельем появилось облачко пыли. Оно росло и приближалось, и вскоре уже можно было рассмотреть авангард Мийача. Его составляли десять опытных воинов во главе с Вихрем. В середине колонны ехали женщины, дети и старики, замыкал ее арьергард из оставшихся индейских бойцов.

Лейтенант Уайт, не дыша, лежал за валуном, целясь в военного вождя Мийача. Он получил добро от командира сделать первый сигнальный выстрел в того, кто лишил его любимой девушки. Его руки вспотели от напряжения, внутри была какая-то неуемная дрожь.

Майор выглядел намного увереннее своего подчиненного.

Чем ближе подъезжали индейцы, тем хладнокровнее становился он.

Залегшие вразброс кавалеристы угрюмо ждали сигнала, надеясь наконец-то рассчитаться с Мийача за ту неудачную стычку на притоке Танг Ривер.

Все шло к тому, что в ущелье Дикого Камня с минуты на минуту грянет бой. И вдруг, среди тишины раздалось громкое лошадиное ржание. Ржала одна из кавалерийских лошадей, которые остались под охраной пятерки солдат.

Этого оказалось достаточно, чтобы засада провалилась.

Мийача смекнули что к чему и рванули по обратной дороге. Им вдогонку было пущено с дюжину пуль, включая лейтенантскую, но без каких-либо результатов. Через считанное время стук копыт индейских пони затих где-то в глубине ущелья.

Майор Трабл кинулся к лошадиному табуну, где упомянутая лошадь еще продолжала издавать ржание и даже брыкаться.

- Что на нее нашло? - рявкнул он. - Какого черта ей вздумалось так ржать?

Охранявшие табун солдаты недоуменно пожимали плечами. Один из них робко приблизился к неспокойному животному и стал его осматривать.

- Может быть, ее доняло какое-нибудь насекомое, - предположил маркиз, к которому вернулось хорошее настроение. - Такое случается сплошь и рядом.

Майор никак не отреагировал на замечание отца, оставаясь хмурым и злым.

- Ну, что там с ней, Смит? - нетерпеливо спросил он у солдата.

Тот подошел к лошади сзади.

- Секундочку, сэр, - воскликнул он чуть позже. - Кажется, я кое-что обнаружил... Так и есть! У бедняги под хвостом на ляжке целая куча колючек!

Смит с изворотливостью опытного лошадника быстро извлек из тела животного колючки и побросал на землю.

- И как она умудрилась загнать их себе в задницу? - майор в задумчивости поскреб пальцами подбородок. - Не понимаю.

Но если бы в этот момент он посмотрел на отца, ему бы сразу открылась правда. Ибо морщинистое лицо старого маркиза озарилось лукавейшей из улыбок, ясно говорившей о том, что колючки - это его рук дело. Однако делать было нечего, и раздосадованный майор, вскочив на своего коня, повел эскадрон вслед за Мийача.

В течение двух последующих дней солдаты и кроу гнались за индейцами сначала в южном направлении, а потом повернули лошадей к северу в начале той тропы, по которой они проехали чуть раньше.

Мийача в отместку военным дважды пытались устроить им засаду, но бдительные разведчики кроу были начеку.

Эскадрон висел у Мийача на хвосте вплоть до берегов Массалшелл. Но затем произошла непредвиденная заминка.

При переправе через реку майор Трабл свалился в воду и на студеных северных ветрах подцепил простуду. Вскоре температура повысилась настолько, что пришлось и вовсе приостановить погоню.

Майор отдал приказ устраивать временный бивак. В это время зоркий глаз Много Подвигов заметил на верхушке западного холма фигуру солдата. Хэмптон съездил за ним, и тут выяснилось, что в трех милях от эскадрона на берегу Масселшелл стояли лагерем генерал Говард и полковник Стерджис.

- Сержант Хэмптон! - произнес майор.

- Да, сэр! - отозвался сержант.

- Поезжай с солдатом к Говарду и попроси у него лекаря, если таковой имеется.

- Есть, сэр!

Едва эскадрон расположился на отдых, как через вершину западного холма перевалили четверо всадников. С Эдом Хэмптоном приехали войсковой доктор, Говард и Стерджис

Они спрыгнули с лошадей и вошли в командирскую палатку, где кроме майора находились маркиз и лейтенант. Двое охотившихся за не-персе военных поздоровались со всеми, присев к горящим углям внутри палатки. Снаружи гудел злой северный ветер, здесь же было относительно тепло. Доктор Александер с ходу стал пичкать Трабла пилюлями, которые тот глотал с гримасой на лице.

- Ваш сержант, майор, мне вкратце рассказал о том, по какому вы тут поводу, - произнес густым басом генерал Говард. - Нам со Стерджисом захотелось вас увидеть и пожелать быстрейшего выздоровления. Все мы делаем одно дело.

Говард был внушительным человеком со жгучими черными волосами, бородой и глубоко посаженными серыми глазами. Отсутствие руки, которую он потерял в гражданскую войну, доказывало, что это бывалый армейский человек.

- Спасибо, сэр, - сказал Трабл. - Да, мы делаем одно дело, но с людьми разных племен.

- Судя по тому, что я услышал от вашего сержанта, Мийача такие же храбрецы, как и воины не-персе, - вступил в разговор полковник Стерджис. Он был великорослым мужчиной с грубыми чертами багрового лица. - Разница, действительно, лишь в том, что те - сахаптины, а эти - оглала сиу. И, похоже, сейчас они вместе едут на север.

- Получается, мы теперь одна команда, -заметил Говард.

- Боюсь, генерал, мы пойдем разными тропами, - возрази л ему маркиз, посасывая свою трубку. -не-персе и оглала всегда враждовали друг с другом и вряд ли они объединятся.

- Вы думаете? - генерал взглянул на старика.

- По крайней мере мой опыт подсказывает это... Впрочем, сейчас индейцы больше сражаются с белыми, чем между собой. Времена, видите ли, меняются.

- Как долго вы собираетесь стоять на Масселшелл? - обратился майор к Говарду.

- Может быть, завтра уже будем в пути, -ответил генерал.

- Нет нужды торопиться, сэр, - произнес Стерджис. - не-персе слишком устали, они, я уверен, сбавят скорость. И нам тоже требуется хороший отдых. Мы просто не в силах выдержать прежний темп погони.

При последних словах полковника в палатку проник сержант из подразделения Говарда.

- Вам послание, сэр, - сказал он, протягивая пакет генералу.

Тот взял его в руку, а затем передал Стерджису.

- Сделайте одолжение, полковник, разверните.

Когда Стерджис справился с этим, Говард быстро пробежал глазами донесение. Его лицо оживилось, он даже привстал на ноги от возбуждения.

- Добрые вести, господа! - воодушевленно объявил он. - Полковник Нельсон Майлз присоединяется к этой кампании. 18 сентября он покинул форт Кью и бросился наперерез не-персе.

Присутствовавшие в палатке офицеры зааплодировали. В самом деле, это была хорошая новость.

- Зная Майлза как большого знатока местности и опытнейшего усмирителя дикарей, - сказал Стерджис, - нетрудно предположить, что именно ему достанутся лавры победителя. Его свежие войска должны преградить индейцам дорогу в Канаду.

ГЛАВА 12

Утром 23 сентября колонна уставших не-персе достигла, наконец, Коровьего острова на Миссури.

Погода на глазах стала меняться. Засвистел пронзительный ветер, тяжелые свинцовые тучи заволокли небо, пошел нудный холодный дождь.

Находящиеся в голове колонны вожди образовали тесный круг.

- Мне не нравится эта погода, - хмуро проговорил Тощий Лось - Ханиеват, Правящий Наверху, посылает нам знак. Нужно безостановочно двигаться вперед

Вождь Зеркало, окинув взглядом голодных, вымокших, наполовину отчаявшихся соплеменников, энергично покачал головой.

- Нет, Тощий Лось. Нам лучше остановиться. Взгляни на людей, и ты поймешь почему. Посмотрел? Теперь обрати внимание на тот остров посередине Миссури. Видишь, сколько там всевозможных припасов! Река обмелела в эти дни, и пароходы белых людей оставили здесь весь свой груз, предназначавшийся для верхних городов. На острове и пища, и одежда.

- Нам нельзя терять время, - стоял на своем дорожный лидер Проткнутых Носов. - Возможно, солдаты уже рядом.

- Ты об Одноруком? - усмехнулся Алимайя Татканин, Зеркало. - Он позади нас на добрых три Дня.

- Когда же наконец до тебя дойдет, Алимайя, - вспылил Тощий Лось. - что в армии бледнолицых есть другие солдаты и командиры.

- Может быть, - сказал Зеркало. - Но нам необходимо поесть и сменить одеяла. И ты, Тощий Лось, забыл о Прерийных Волках. Они, должно быть, на подходе к Миссури.

- Мы обещали Черному Дрозду встретиться с Прерийными Волками у Коровьего Острова, - напомнил всем Джозеф. - Это так.

- Сколько ждать, - не унимался Тощий Лось, - день, два или неделю?

- До вечера сегодняшнего дня, - спокойно сказал Джозеф.

Тут же состоялось голосование, и Тощий Лось проиграл. Промерзшие до костей, голодные не-персе через считанные минуты заполнили весь островок. Длинные Ножи, охранявшие грузы, посчитали нужным убраться оттуда подальше. Ничто не помешало индейцам поесть, обсушиться, набрать одеял, табака, чая, кофе, других припасов и к вечеру без суеты продолжить путь. Только когда они уже ехали по берегу Кау Крик, позади показалась группа солдат из форта Бентон. Эти Длинные Ножи, однако, отважились лишь на несколько жалких выстрелов по не-персе. Лучше бы они этого не совершали. Старый неистовый Белая Птица рассвирепел и, взяв с собой отряд молодых воинов, вернулся на островок и предал огню все, что там осталось.

Не-персе ехали медленно, оборачиваясь назад, не теряя надежды увидеть запаздывающих Прерийных Волков. И те их в конце концов нагнали. На фоне огромного столба дыма, поднимающегося с Коровьего Острова, Мийача стремительно скакали вдоль Коу Крик с приветственными кликами.

* * *

Посреди бесконечных прерий, к северу от извилистых лощин Миссури и к югу от низких берегов Милк Ривер, могучими часовыми возвышались горы Медвежья Лапа. Под их сенью, в удобной травянистой низине с кустарником и прозрачным холодным ручьем, индейцы разбили лучший лагерь за последнее время.

К вечеру охотники двух племен убили достаточно бизонов, чтобы наконец-то поужинать по-настоящему - мясными ребрами, кровяным супом и сваренными с травами языками. Люди были веселы, охотно общались между собой с помощью знаков. Все отправились спать в хорошем расположении духа, но к полуночи стоянка Прерийных Волков стала похожа на потревоженный улей. Индейцы бегали взад-вперед, искали лошадей, окликали родственников.

Караульные не-персе подняли своих вождей, и те вскоре появились на биваке оглала, сонные и поеживающиеся от холода.

- Что происходит, Вихрь? - спросил у военного вождя Мийача Джозеф.

- Я увидел во сне, что это плохое место, - заявил оглала хмуро. - Очень плохое. Воды этого ручья были красны от крови. Мийача тут не останутся.

- Может быть, это была кровь бизонов и антилоп, на которых мы завтра организуем большую охоту? -предположил Джозеф.

- Или это была кровь тех немногих солдат с Коровьего Остова, - сказал Зеркало.

Вихрь отрицательно покачал головой. Сны для краснокожих всегда имели большое значение, а для военного вождя, ведшего свой народ по трудной и опасной дороге свободы, они были важны вдвойне.

- То текла кровь индейцев, - убедительно произнес он. - Плохое место, и Мийача уходят.

Вождям не-персе пришлось выложить массу доводов в пользу того, чтобы Прерийные Волки остались в уютной низине. Они уважительно относились к снам, но ведь нужно дать отдых людям и лошадям, говорили вожди.

- Мийача остаются, - кивнул оглала. - Но утром они будут в пути.

ГЛАВА 13

В ночь на 18 сентября шестьсот солдат Нельсона Майлза с тридцатью скаутами из племени шайенов на лодках переправились через Йеллоустон С первыми проблесками рассвета вся эта масса военных, принадлежавших к двум полкам Кавалерии, 2, 7 и 5 пехотинскому, быстро понеслась по прерии в северо-западном направлении. Почему быстро? Да потому что даже пехотинцы азартно понукали лошадей.

По прошествии каких-то шести дней, покрыв расстояние в 125 миль, Нельсон Майлз оказался у устья реки Масселшелл.

Увидя шедший вниз по течению Миссури пароход "Бентон", Майлз заставил его причалить к берегу.

- Откуда пароход? - спросил он у капитана.

- С Коровьего Острова, - ответил тот.

- Видели ли вы каких-нибудь индейцев, капитан?

- Никаких краснокожих во всей округе, полковник.

Майлз прищурил глаза, на его губах заиграла тонкая улыбка. В его голове бродили приятные мысли, пока он наблюдал, как "Бентон" отчаливает от берега и выбирается на середину реки. Самой настойчивой была мысль о том, что не-персе от него уже никуда не денутся. Они еще не подошли к Миссури, а это означало следующее: полковник ударит по краснокожим на переправе, заставит их сдаться и... обеспечит себе генеральскую звезду.

Когда "Бентон" скрылся за большой излучиной, Майлз все еще был во власти радужных перспектив. Однако с появлением трех торговцев, которые на маленькой лодке покинули окрестности Коровьего Острова, лицо полковника посерело от злости.

- Никаких краснокожих во всей округе?! - гаркнул кряжистый торговец, покачивая головой. - Да их там, у Коровьего Острова, целая прорва!

- Тетоны? - у Майлза мелькнула надежда, что те индейцы - Прерийные Волки майора Трабла.

- Проткнутые Носы! - безапелляционно заявил торговец. - Мне ли не узнать их аппалуз!

- Проклятье! - не сдержался полковник, выпустив плевок под копыта лошади. - Что за невезение?!

Он поднял животное на дыбы и, выхватив саблю, яростно ударил по кусту репейника.

- Черт, ведь "Бентон" был только что под руками! Он переправил бы нас на тот берег за какие-нибудь две-три поездки. - Полковник с остервенением глядел, как скрывшийся за излучиной пароход пускает к небу облака темного дыма. - И теперь его не догонит никакая самая быстрая лошадь.

Он посмотрел на бурлящий поток Миссури и тяжко вздохнул:

- Не-е-т, нечего даже думать о том, чтобы перебраться через нее своими силами

Майлз повесил голову. Мелкий моросящий дождь лил ему за воротник, но он не замечал этого. Никогда Медвежий Плащ не выглядел столь подавленным. Удача отвернулась от него. Он был в проигрыше. Его острый военный ум сейчас перестал что-либо анализировать.

Однако в этот пасмурный промозглый день на южном берегу Миссури в окружении безутешного командира отыскался человек, который мыслил здраво и рассудительно. Это был один из молодых офицеров.

- Сэр, - обратился он к полковнику. - А что если пальнуть из пушки по тем местам, где находится "Бентон"? Капитан поймет, что у нас что-то случилось и вернется назад.

Это простые слова необстрелянного офицера заставили Майлза встрепенуться. И через считанные мгновения он стал прежним Медвежьим Плащом, быстрым, решительным, уверенным в себе.

Достаточно было трижды выстрелить из пушки, чтобы пароход "Бентон" вернулся к устью Масселшелл. До полуночи он перевез на северный берег Миссури и людей, и лошадей, и орудия.

На рассвете Нельсон Майлз снова возглавил армейскую колонну. И снова она резво двигалась в северо-западном направлении. Там впереди, касаясь пиками низких серых туч, явственно просматривалась горная гряда Медвежья Лапа.

ГЛАВА 14

Два дня спустя состояние майора Трабла улучшилось настолько, что он уже мог вполне сносно держаться в седле.

Двигаясь на север вместе с колонной Говарда, он был в неведении относительно того, присоединились ли Мийача к не-персе или они предпочли ехать особняком. Но 25 сентября гонцы из форта Бентон сообщили, что вслед за не-персе реку перешли еще какие-то индейцы. Эти же гонцы упомянули и о Майлзе. По их словам, полковник со своей колонной спешно перебрался через Миссури у устья Масселшелл и стремительно бросился на северо-запад.

События стали разворачиваться с заметным ускорением.

В крошечном поселке Кэрол Говард оставил Стерджиса, а сам с артиллерийским батальоном и эскадроном Трабла пересек Миссури на пароходе.

У Кэрола индейцы кроу решили поворачивать обратно. Много Подвигов заявил майору, что в колонне Медвежьего Плаща находятся тридцать скаутов из враждебного племени шайенов и что из-за них он не станет рисковать жизнью своих воинов.

На Коровьем Острове Говард получил сообщение от Майлза, в котором говорилось о быстром переходе полковника к горам Медвежья Лапа.

Однорукий генерал бросил артиллерийский батальон у реки и с двадцатью кавалеристами смешался с командой из форта Питилисс, устремившейся по следам беглых индейцев. Это было 29 сентября. Но при всей своей прыти Говард и Трабл лишь к вечеру 4 октября достигли тех мест у гор Медвежья Лапа, где Майлз запер индейцев в ловушку.

Полковник вел затяжной штурм позиций краснокожих, которые расположились на берегу Змеиного Ручья. Атака с ходу не дала желаемого результата. Не взирая на внезапное появление Длинных Ножей индейцы сумели сгруппироваться и дать им отпор. В течение нескольких дней шли упорные бои с продолжительными перестрелками. С обеих сторон были людские потери. У белых, кроме капитана Хэйла и лейтенанта Бидла, полегло около двадцати солдат и сержантов. не-персе потеряли в боях почти столько же воинов, включая таких известных вождей, как Зеркало, Тухулхулзоте, брат Джозефа Оллокот, Худой Лось и Хаталекин.

Майлз рассказал Говарду и Траблу о переговорах с Джозефом и его последующим пленении.

- Он показался мне мудрым индейцем, - сказал полковник. - Я много лет воевал с краснокожими и знавал самых знаменитых вождей, но Джозеф затмил всех их. Это достойнейший противник. Будучи в плену, он сказал своему соплеменнику Желтому Быку, что если его убьют, то не-персе пусть не злятся и отпустят на свободу пленного лейтенанта Джерома. Я был растроган. На следующее утро 2 октября я просто обменял Джозефа на лейтенанта... Думается, вождь способен образумить воинов и внушить им, что лучшее сейчас для них это капитуляция.

- Что будем делать завтра? - спросил Говард.

Майлз пожал плечами. Было видно, что он готов прислушаться к старшему по званию.

- У меня есть два проводника из не-персе, - предложил генерал. - Старый Джордж и Капитан Джон. Мы можем послать их к Джозефу в качестве посредников. К тому же среди мятежников находятся их дочери. Проводники повлияют на них, а те в свою очередь уговорят остальных искать мир.

- Ничего не имею против, - сказал Майлз. - утром поступим именно так.

Майора Трабла особенно не заботили не-персе. Его интересовали Мийача, и он обратился к полковнику:

- Я хотел узнать о моих оглала, сэр. Есть ли о них какая-нибудь информация?

- Знаю лишь то, что около двухсот индейцев смогли ускользнуть из окружения. Может быть, среди них и оглала.

- Я должен следовать за ними.

- Уже ночь, майор. Завтра, надеюсь, все выяснится.

Майор Трабл косо взглянул на своего шефа.

"Ему легко говорить - завтра, - подумал он, - не-персе, пусть и не все, у него под боком. Наверное, в мыслях, он уже надевает однозвездочный мундир генерала. Год назад он почти накинул его на плечи. Он с помпой сделал бы это, если бы не оторвавшиеся от него Сидящий Бык с хункпапа, которым удалось скрыться в Канаде. Майлз загнал в угол и заставил сдаться великого Бешеного Коня, но даже это не помогло ему заполучить звезду. Он все еще полковник, а хотел бы быть, как и Однорукий, генералом".

Вслух же майор буркнул:

- Хорошо.

* * *

Утро 5 октября было хмурым, как все предыдущие рассветы. Свистел северный ветер, шел густой снег.

Посредники съездили к не-персе и, переговорив с ними, привезли с собой Джозефа. Вождь сидел на крапчатой аппалузе, его тело было закутано в одеяло, ружье покоилось поперек седла. Он долго смотрел на двух офицеров. На Говарда, который изгнал его из прекрасной родины - Долины Извилистых Вод, и на Майлза, которому удалось остановить его беспримерный 1300-мильный марш в Канаду. Затем, глубоко вздохнув, он тяжело спустился с лошади. Подойдя к Говарду, он протянул ему ружье. Генерал покачал головой и указал на Майлза. Вождь вручил полковнику оружие и, отступив назад, произнес печальную прощальную речь:

- Скажите Говарду, что я знаю, как у него на сердце. Все что он говорил мне раньше - у меня в сердце. Я устал от войны. Наши вожди убиты. Зеркало мертв. Тухулхулзоте мертв. Старики все мертвы. Теперь молодежь принимает решения. Тот, кто водил ее за собой - Оллокот - мертв. Сейчас холодно, и у нас нет одеял. Маленькие дети замерзают. Некоторые мои люди убежали в горы, и у них нет ни одеял, ни еды. Никто не знает, где они теперь. Может быть, они умирают от холода. Мне нужно время, чтобы отыскать моих детей и узнать, сколько их осталось. Возможно, я найду их среди мертвых... Послушайте меня, мои вожди, мое сердце больно и в печали. Посмотрите на солнце. С этого мгновения я больше не буду сражаться никогда.

Говард подошел к вождю и сказал:

- У каждого из нас своя жизнь. Я потерял моих друзей. Многие твои люди потеряли братьев. Я не знаю, сколько. Но теперь надо думать о будущем.

- Больше никаких сражений, - добавил Майлз. - Никакой крови. Отныне для всех нас наступают хорошие времена.

Майор Трабл тронул вождя за плечо.

- С тобой были оглала, где они?

Джозеф посмотрел на него усталым взглядом, в котором было полно горечи.

- Я даже не знаю, где мои дети... А где Прерийные Волки?.. - он повернулся к северу и сделал широкий жест правой рукой. - Они направились туда, откуда приходят снега и морозы.

Через считанное время эскадрон из форта Безжалостного обогнул поле битвы на Змеином Ручье и поскакал в мглистую северную даль.

ГЛАВА 15

Целую неделю, незаконно перейдя границу, кавалеристы ехали прямо на север сквозь снежную замять. Их исхудалые лошади уже не скакали, а только кое-как брели вперед. Никакие шпоры не могли заставить измученных голодом и холодом животных прибавить скорость.

И сами люди были не в лучшем состоянии. Заостренные от недоедания лица солдат покрылись ледяной коркой, глаза слезились на морозе. Двигавшаяся на север колонна лишь отдаленно напоминала боеспособную войсковую единицу. Солдаты больше походили на белых от инея призраков.

Но уверенность в близкой развязке давала им силы продолжать путь. Они знали, что Мийача в еще худшем положении и что им уже не удастся оторваться, ибо половина индейских пони либо пала, либо была прирезана на еду. Припорошенные снегом, начисто обглоданные скелеты ясно указывали на это.

За последние дни между сыном и отцом почти не было разговоров. Если старик и пытался затеять что-то наподобие беседы, то она умирала в самом зародыше. Плотно сжатые губы майора Трабла размыкались редко. На его осунувшемся, когда-то розовощеком, лице отчетливо проглядывалось стремление завершить начатое во что бы то ни стало.

13 октября ужасная осень 1877 года на один день превратилась в жесточайшую зиму. Казалось, природа сошла с ума. Сначала пошел густой снег, затем температура опустилась до жутких пределов и, наконец, на голых пространствах Канады за рекой Милк Ривер разбушевался исполинский буран. Ветер ревел и гудел как стадо перепуганных быков. Небо смешалось с землей в адской круговерти.

Эскадрон не нашел ничего лучшего, как сбиться в одну большую кучу. Но у стужи не было жалости, холод проникал всюду. И когда под вечер стихия утихомирилась, то с земли не поднялись пять кавалеристов.

После того как погибших захоронили в братской могиле, вдруг выяснилось, что пропало трое молодых солдат. Видимо, в самом начале бурана, когда ничего нельзя было разобрать и в двух футах, они отделились от эскадрона и заблудились.

Майор Трабл отрядил лейтенанта Уайта с горсткой солдат на поиски пропавших сразу же. Вскоре оставшиеся кавалеристы разожгли костры. Майор присел к костру, разложенному для него Эдом Хэмптоном и, вскипятив воду, позвал отца. Маркиз с минуту постоял у свежевырытой могилы, прежде чем откликнуться на зов. Обычно не терявший присутствия духа, теперь он выглядел разбитым и изможденным. Поместившись у огня рядом с сыном, он с глубоким вздохом уронил голову на грудь. Никогда еще, подумал майор, он не казался таким опечаленным.

- В чем дело, отец? - Трабл наклонился к маркизу, пытаясь заглянуть ему в лицо. - Если вы расстроены гибелью солдат, то тут уж ничего нельзя поделать. Эта канадская осень хуже всякой американской зимы

Старик медленно поднял голову, и майор увидел, что в его глазах застыли слезы И не холод был их причиной, а самая настоящая скорбь

- Наверное, я был большим глупцом с самого начала, - проговорил он с комком в горле - Послушай, сынок. Все это время ты гнался за собственным братом... Да, да, Татекахомни - мой сын

Майор Трабл приоткрыл рот, но с его губ не слетело ни слова Было видно, что эта новость поразила его.

Старик продолжал говорить. Без перерыва, словно заученный урок, он рассказал, как попал к оглала, как Четан Мани и его дочь выходили его. Как он полюбил Быструю Лань.

- Она родила мне сына, - говорил маркиз. - В своих скитаниях я часто навещал их... Она умерла лет десять назад, заразившись оспой. - Он резко качнул головой. - Я всегда боялся сказать тебе об этом, Эндрю. Я думал, что ты не поймешь меня, осудишь, потеряешь ко мне уважение за то, что я произвел на свет метиса. Мне казалось, что правда о Вихре как-то повредит твоей военной карьере... Я признался Патриции, и то лишь тогда, когда увидел, что она влюбилась в Татекахомни. Это я помог им бежать и затем делал в пути все, чтобы Мийача смогли уйти от погони... Вот, кажется, и все.

Маркиз умолк, отведя взгляд в сторону. Реакция майора была быстрой. Он положил руки на плечи старика и заставил его посмотреть на себя.

- Вы действительно большой глупец, отец, - сказал он, волнуясь. - Зачем вы столько лет хранили это в себе?.. Почему не признались мне еще в форте?.. Я бы придумал что-нибудь. Я бы сам помог Вихрю скрыться. В конце концов, он мне брат! В нем течет наша кровь, отец. К черту карьеру!.. Господи, да я сейчас же поверну эскадрон обратно. Как только вернется Уайт.

Маркиз порывисто протянул руки к сыну. Они долго сидели у костра, обнявшись друг с другом и храня молчание. Никогда раньше между ними не было такого единения.

А тем временем небо над канадскими прериями стало светлеть. Ветер успокоился. Крупные снежинки тихо падали на землю, как будто никакого бурана не было и в помине.

Лейтенант Уайт вернулся незадолго до сумерек. Он привез с собой живых заблудившихся солдат и закутанного в армейское одеяло человека, который лежал поперек холки лошади.

- Кто это? - спросил майор.

Лейтенант молча снял человека с лошади и осторожно уложил на снег. Кавалеристы сгрудились вокруг. Когда он развернул одеяло, все увидели, что это была Патриция.

- Боже мой! - выдохнул майор.

- Не беспокойтесь, сэр, - поторопился объяснить Уайт. - Она только легко ранена. Сейчас в беспамятстве.

- Что произошло?

- Мы наткнулись на них случайно... То есть на нее и Вихря. Видно, они так же, как наши солдаты, отбились от Мийача в буран. Я выстрелил из винчестера, и пуля попала в плечо Патриции, потому что она попыталась заслонить собой дикаря.

- А Татекахомни? - тревожно спросил маркиз. - Ему удалось уйти?

Уайт подождал с ответом, сходил к своей лошади и, сняв с луки седельную сумку, вернулся назад. Подняв сумку, он сильно встряхнул ее. На землю упал черноволосый индейский скальп, на который, не тая, стал ложиться пушистый, ослепительно белый снег.

- Вторая пуля попала прямо ему в сердце, - с удовлетворением произнес лейтенант.

Маркиз некоторое время пустыми глазами смотрел на Уайта, а потом по его дряблым щекам заструились самые горючие в жизни слезы.