"Светоч любви" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

Глава 2

Миссис Коуч была в восторге от этой новости, и мистер Джефферс заявил, что это выход из сложившегося положения. Миссис Коуч, правда, добавила, что карты давно сообщили ей эту весть и она все прочитала в осадке чая.

— Скоро в доме будет новая хозяйка, — предсказала она. — Я вижу это, как при дневном свете.

— Ясно, как лужа грязи, — прошипел мистер Джефферс.

У них с миссис Коуч были проблемы во взаимоотношениях. Она не одобряла его «прогулки при луне с молоденькими особами».

Она рассуждала:

— У нас будет нормальный дом. Холл прекрасен. Детская тоже. Хорошо, что ты позаботилась о ребенке заранее. Ты же понимаешь, что бедный мистер Сильвестер Мильнер не смог бы своими силами сделать… ну ты понимаешь, о чем я говорю. Но с малышом, который уже в пути, бракосочетание будет очень к месту. Это все равно, что добровольно выбрать или свободу или кандалы.

Вот так я готовилась к моему браку по расчету.

Временами я была готова все отменить.

Что я делала? Не прошло и года, когда я радостно побежала под венец с Джолиффом. Тогда у меня не было никаких сомнений или приступов малодушия.

А что я знала о Джолиффе? Что я теперь знаю о Сильвестере?

Я думала о нем без неприязни. Он нравился мне, и я даже могла сказать, что просто обожаю его. Он привлекал меня с того самого момента, как застал в сокровищнице. Мне никогда не было скучно в его компании. У нас были общие интересы. Он разбудил во мне тягу к знаниям во многом потому, что собирался учить меня. Наверное, такой брак надо считать большим успехом, думала я.

Он достаточно прозрачно дал понять, что между нами не предвидится интимных отношений. Мы будем жить в отдельных комнатах. Моя нынешняя жизнь практически не должна отличаться от будущей. Я буду организовывать жизнь в доме, помогать ему в делах, собственно, этим я и занималась в последнее время. Разница заключалась в том, что я буду его законной женой и мой ребенок родится в порядочном доме, с обеспеченным будущим. Мне не надо было доказывать себе то, что когда-то объясняла мне моя мама.

Я слышала ее голос почти наяву:

— Мы устроили это ради тебя, Дженни, видя, как идут дела. Твой отец и я устроили это.

Брачная церемония должна была состояться в маленькой церкви, в четверти мили от дома. В полном смысле слова это должно было быть очень тихое бракосочетание.

За неделю до этого события я просматривала вместе с Сильвестером утреннюю почту. Это мы вделали каждое утро. Он знакомился с перепиской и все деловые письма передавал мне. Я ездила на те распродажи, куда раньше он отправился бы сам.

Правда, знаний мне хватало далеко не всегда. Это позднее я была в состоянии без потерь и покупать, и продавать.

А пока моя практика еще не была завершена.

Сильвестер неожиданно прервал просмотр почты и посмотрел на меня.

— Это письмо от моего племянника. Он прибудет на наше бракосочетание.

— Джолифф, — начала я, и сердце мое куда-то провалилось.

— Нет-нет, это Адам, сын моего брата Редмонда. Он сейчас в Англии после двух лет пребывания в Гонконге.

— Конечно, пусть приезжает.

— Я не ожидал никого из родственников на свадьбу, — заметил он.

Мое сердце замерло, перевернулось и, казалось, вообще остановилось на миг, когда я увидела его. Наверное, причина была в том, что я впервые увидела его со спины в гостиной, он рассматривал какую-то статуэтку и был похож — один к одному — на Джолиффа.

Когда он повернулся, сходство оказалось не так разительно. Этот человек был на дюйм ниже Джолиффа. Но все равно высоким. Его плечи были так широки, что снижали его рост. Он был похож чертами лица на Джолиффа, но глаза отличались очень сильно. У Джолиффа они были голубыми, а у этого человека серыми, цвета моря в холодный осенний день. У него не было того, чем так завоевывает расположение Джолифф, — длинных черных ресниц. И, конечно, у него не было обаяния Джолиффа.

Иллюзия длилась недолго. Это было мимолетное впечатление от семейного сходства.

Сильвестер сидел в кресле.

Он сказал:

— Джейн, это мой племянник — Адам Мильнер. Адам — это леди, которая будет моей женой.

Тот кивнул довольно сдержанно. С каждой минутой он все меньше походил на Джолиффа.

— Удачно, что я оказался в Англии, как раз во время вашего бракосочетания, — заметил Адам.

Он довольно беззастенчиво рассматривал меня, и мне показалось, что я заметила в его глазах скрытую враждебность.

— Иди сюда и садись, Джейн, — позвал Сильвестер. — Я попросил Линг Фу принести нам чай. Что ты думаешь об этой статуэтке, Адам?

— Она неплоха, — было ответом. Сильвестер поднял брови и выразительно глянул на меня:

— Это и все, что он смог сказать о нашей чудесной вещи, Джейн. А ведь это настоящая эпоха Санг.

— Не уверен, — заявил Адам. — Это более поздняя эпоха.

— Я могу поклясться, что это Санг, — настаивал Сильвестер. — Джейн, взгляни на вещь.

Когда я брала статуэтку у Адама, то ощутила на себе взгляд этого человека. Он смотрел на меня откровенно цинично.

Мне пришлось признаться, что моей компетентности не хватает, чтобы вынести окончательное суждение.

— Джейн очень предусмотрительна, — заметил Сильвестер, — и слишком скромна, я думаю. Она очень многому научилась за время пребывания здесь.

— Вы прибыли сюда вместе с матерью, когда она стала здесь экономкой, не так ли? — с излишней любезностью поинтересовался Адам.

— Да.

— А теперь вы становитесь знатоком искусства. Голос его звучал не без приятности, но глаза явно насмехались надо мною. Могу дать голову на отсечение, что он счел меня довольно ловкой авантюристкой. Я была зла на него. Но не за то, что он так отнесся ко мне, а за то, что, будучи достаточно похожим на Джолиффа, напомнил мне о последнем, и я невольно вернулась памятью в те дни, когда наивно верила, что буду жить с ним долго и счастливо.

— Нет, я, конечно, не искусствовед, Сильвестер, — я по-прежнему с трудом выговаривала имя без приставки «мистер»и с постоянным смущением. — Сильвестер был настолько добр, что научил меня всему тому, что я знаю теперь.

— Я не сомневаюсь, что вы многому научились, — согласился он. Но вложил в короткую фразу большую дозу двусмысленности.

Я читала его мысли. Он считал, что я и мама были авантюристками. Мы прибыли сюда, втерлись в доверие, затем окрутили Джолиффа, и я вышла за него замуж. Там не получилось, я возвратилась сюда и забросила свою сеть на Сильвестера.

Он начинал мне активно не нравиться — этот Адам.

Линг Фу принес чай. Я разливала его по чашкам и помалкивала, пока мужчины толковали.

Адам направлял разговор в такую сторону, чтобы сделать просто невозможным мое участие в нем.

Он хотел знать все о несчастном случае.

Это происшествие «страшно взволновало» его — так он пояснил в оправдание настойчивости.

— Я польщен, — отреагировал Сильвестер.

— О, это борьба тщеславий… Во всяком случае конкуренты, связанные родственными узами, достаточно дружелюбны, — сказал Адам Мильнер. — Семейные чувства выше деловых интересов.

Я сидела, слушала его, чувствуя его враждебность в отношении меня, и решила, что он прибыл, чтобы отговорить дядю жениться на мне.

Позднее я спросила Сильвестера, было ли у гостя такое намерение.

Сильвестер рассмеялся.

— Адам признался, что его удивило мое решение. Он, видимо, решил, что я впал в детство. Любопытно, почему его так заинтересовала ситуация. Я заверил его, что нахожусь в здравом уме и считаю предстоящую женитьбу одним из самых умных поступков за всю мою жизнь.

— Он показался мне довольно суровым молодым человеком.

— Да, он действительно серьезный молодой человек и благодаря острому глазу уже заработал авторитет в торговых кругах. Его познания в истории Второй Великой китайской революции ценятся весьма широко. Он — эксперт по произведениям эпох династий Тянг и Санг. Редмонд всегда им гордился. Он действительно предан делу и намерен продолжать семейную традицию. Он всегда был гораздо серьезнее, чем… э…

— Чем Джолифф, — быстро подсказала я. — Мне показалось, что он меня не принял. Сильвестер засмеялся:

— Нет, не тебя персонально. Я думаю, что у Адама была идея объединить наши дела. Он достаточно умен, чтобы понимать, что в одиночку ему пробиваться гораздо сложнее. Он, вероятно, решил, что после несчастного случая я буду более покладист и мы соединимся с ним на его условиях. Но у меня есть ты, ты можешь мне помогать, и это позволит мне не выпускать из рук бразды правления. Кстати, ни один из моих племянников не любит ездить в качестве пассажира. Я ни с кем не хочу объединяться. И теперь, когда есть ты, для такого шага нет никаких реальных предпосылок. Вот это и вызвало у него злость.

— Малоприятная ситуация.

— Это бизнес, — прокомментировал Сильвестер. — Нельзя не признать, что Адам весьма стоящий молодой человек. Серьезный, внимательный, знающий. Но поскольку его отец и я разделили прежде общее дело, я не хотел бы что-либо менять.

— Я думаю, что он приезжал поглядеть на меня.

— Он должен был найти тебя весьма интересной особой. И уверен, что он убедился в этом. Я заметил это по его поведению.

— А я не думаю, что все, что он здесь увидел, вызвало у него восхищение.

Сильвестер опять рассмеялся.

Мы были обвенчаны с Сильвестером в типичный апрельский день — солнце то появлялось и ярко светило, то скрывалось и вокруг становилось серо. Церковь была украшена цветами, среди которых выделялись нарциссы и маленькие букетики фиалок. В воздухе чувствовалась приятная свежесть.

Сильвестер прошел к алтарю на костылях. Наверное, наше бракосочетание выглядело весьма нетрадиционно.

Я была в пышном голубом платье, скрывавшем беременность. На голове у меня была такая же голубая шляпка с завитым страусиным пером.

Эсквайр Меррит, который считал себя в какой-то мере ответственным за происшествие с Сильвестером, все время пытался что-нибудь улучшить, сделать мне пода рок. А у меня в этой церкви было странное чувство, как будто вот-вот раздастся чей-то голос и спросит: «Вы что, не знаете, что церемония не должна состояться. Ведь это моя жена и она знает, что будет ею всегда».

Джолифф, мысли мои метались в панике. Где он сейчас?

Но не было здесь Джолиффа, чтобы отменить церемонию.

На церковных скамьях сидели слуги во главе с миссис Коуч, которая вытирала глаза и позднее заявила, что свадебная церемония была великолепна, и она чувствовала себя так, как будто замуж выходит ее собственная дочь.

По ее мнению, ситуация была чрезвычайно романтической и одновременно драматичной. Ведь выходя замуж за Сильвестера, я носила в себе ребенка Джолиффа.

Адам Мильнер тоже присутствовал на церемонии, надменный, холодный, отвергающий происходящее. Итак, я стала миссис Сильвестер Мильнер.

После бракосочетания жизнь вошла в обычную колею. Через несколько недель я уже перестала смотреть на свой брак как на чудо.

Но сама церемония бракосочетания каким-то образом создала обстановку новой интимности между нами. Теперь он действительно был для меня не мистер Сильвестер, а просто Сильвестер, мне и называть его по имени стало проще.

Он тоже изменился. Казалось, он вполне доволен жизнью и не так переживает свою неполноценность.

Я старалась предусмотреть все, готовясь к рождению ребенка, и это заставило меня забыть обо всем остальном. Сильвестер был очень внимателен к состоянию моего здоровья. У меня было впечатление, что он ждет этого ребенка ничуть не меньше, чем я. Сказывался его подход к жизни на основе китайской философии. Человек должен принимать все, что дает ему судьба и быть благодарен за это. А если же человек не умеет получать что-либо хорошее от жизни, то это его собственная вина.

Я была уверена в неизменности его доброго отношения ко мне.

Я достаточно часто думала о Джолиффе, но постепенно мои мысли переключились на ребенка. Теперь я совершенно определенно ощущала его физическое существование и чувствовала удовлетворение, когда лежа размышляла о том, что день свершения таинства приближается. Миссис Коуч с восторгом ждала того же.

— Дети в доме — это то, чего мне так хотелось всегда. Дом и не дом без этих маленьких шалунов… Они всюду суют свой нос. Но это они и делают жилище домом.

Эми, которая родила дочь, стала очень важной. Она вела себя как оракул и с огромной радостью давала мне советы, что стоит делать, а чего делать не надо ни в коем случае.

Джесс сказала, что чувствует себя в чем-то ущемленной.

А Сильвестер! Он вел себя так, как будто не было никаких сомнений, что это был его собственный ребенок, и у меня не было никаких сомнений, что когда дитя появится на свет, оно будет встречено с искренней радостью.

Сильвестер строил планы на будущее и в разговорах о ребенке сам становился как-то человечнее.

— Он вырастет в этом доме. Мы научим его любить красивые вещи. Мы будем учить его этому вдвоем.

— А если будет девочка?

— Я не думаю, что пол может чему-то помешать. Если на свет придет девочка, она получит совершенно те же возможности, которые получил бы мальчик.

Я была тронута тем, что он собирается помочь в обустройстве детской.

Для этого мы выбрали комнату соседнюю с моей. Я оклеила ее голубыми обоями, а рисунки зверей очень удачно расположились по панели стены.

Все обитатели дома приходили смотреть, и особый восторг у них вызывала деревянная кроватка, выкрашенная в белый цвет, с голубым одеяльцем на ней.

Я часто приходила в детскую и с радостью оглядывала ее. Впрочем, так же поступали и другие. В этой комнате всегда был кто-нибудь, как будто очередной часовой, ожидающий прибытия важного гостя.

Мы все время разговаривали о будущем пришельце. Сильвестер и я становились все ближе друг другу.

Я старалась отблагодарить его за доброту и щедрость к маме и ко мне, а он только кивал головой и заявлял, что наше появление в этом доме вдохнуло в него комфорт и радость.

Теперь я просто обожала Сильвестера, а прежде только уважала. Я не уставала повторять себе, что мне очень повезло. При этом воспоминания о Джолиффе посещали меня и я переносилась в дом, стоящий в Кенсигнтоне. Там мы были вместе — я и Джолифф. Это бывало не раз, пока мысли о скором приходе ребенка не вытеснили все остальное.

И вот в положенное время малыш явился на свет. К моей великой радости, он был совершенен во всем. В честь отца я назвала его Джейсоном. Он сразу стал полновластным властелином в доме — маленький шустрый мальчик с парой замечательных мощнейших легких.

Иногда мне казалось, что он вырастет ужасно избалованным, так как каждый живущий в этом доме проявлял к нему излишнее внимание.

Миссис Коуч порывалась готовить ему что-то особо вкусное. Мне приходилось проявлять бдительность, чтобы она его не перекормила. Эми и она часто ссорились по этому поводу. Эми мужественно противостояла грозной кухарке.

— Бедный малютка, — причитала миссис Коуч. — Кое-кто хочет заморить его голодом. Но я не позволю сделать этого.

— Детское пищеварение не такое, как у нас, — изрекала Эми торжественно.

И они начинали баталию.

— Именно потому, что у тебя есть свой ребенок…

— А у вас нет…

— Нахальство, занимайтесь своим делом, мадам Эми.

Я с трудом примиряла их.

Даже Джефферс, который придерживался нейтралитета и редко восхищался кем-либо, кроме юных дам, склонял голову на одну сторону и изрекал:

«Боец!»

Конечно, мой мальчик был самым умным из всех детей, когда-либо появлявшихся на свет. Когда у него прорезался первый зуб, миссис Коуч хотела испечь в честь этого события торт; когда он промурлыкал нечто похожее на «Брр», мы все пришли к выводу, что он сказал «мама».

— Как здорово он болтает, — заявила миссис Коуч, и я должна признаться, что все мы сочли это лишь небольшим преувеличением. Когда мы пили чай, я обычно брала его в гостиную и предъявляла его во всем великолепии восхищенному Сильвестеру.

В первую годовщину рождения мы устроили праздник в людской. Был торт с одной свечой. Блестящие глазки малыша смотрели на торт с явным одобрением, а толстенькая ручка тянулась к пламени и ее приходилось отводить.

— Ну и ну, — заявила миссис Коуч. — Он явно понимает, что происходит, разве не так, господин хитрец?»

Маленькая дочка Эми, которая присутствовала на торжестве, стащила кусочек глазировки с пирога, думая, что никто этого не видит, и получила подзатыльник от миссис Коуч. Это означало дальнейшее обострение отношений между Эми и кухаркой.

Джесс качала Джейсона на руках, и взгляд у нее был отсутствующий. Это означало, что она думает о том, что приятно где бы то ни было хорошо провести времечко, только от этого потом появляются дети.

Вечером я уносила ребенка в детскую и купала его сама, потому что няни у нас не было, а потом укладывала малютку в бело-голубую кроватку. В детской я предавалась моему любимому сну наяву — рядом со мной стоял Джолифф, и мы вместе смотрели на нашего сына. В эти минуты я чувствовала ужасное одиночество, и возникало такое страстное желание, что временами оно перехлестывало все остальные чувства. И тогда я понимала, что ничто и никто, даже Джейсон не могут возместить мне потерю Джолиффа.

Когда ребенок спал, а я без сна лежала в своей одинокой кровати, то привычно день за днем мысленно переживала снова наш медовый месяц с Джолиффом.

Я говорила себе, что если бы никогда не познала любовь во всех ее видах, то просто бы не знала, что потеряла в жизни. И может, мне сейчас не было бы так тяжело. Но не пережив всего, каким образом обзавелась бы я моим драгоценным Джейсоном?

Малыш стал для меня всем. Он действовал на меня успокаивающе, он заполнил пустоту, которую я ощущала без Джолиффа, хотя даже ему не удавалось сделать это на сто процентов.

Я хотела Джолиффа. Я не могла скрыть этого перед собой. И у меня все больше и больше росло ощущение бесплодности моей нынешней жизни.

Я думала о предстоящих годах, тех самых, тщательно распланированных Сильвестером для Джейсона. Это будут стерильные годы — чтобы обеспечить нормальную жизнь для Джейсона, я вышла замуж за человека, которого обожала, как можно обожать любимого учителя. Но я была молода и знала уже, что такое любовь, знала, что такое ее физическая сторона. Надо быть честной перед собой — я по-прежнему любила мужчину, который был мужем другой женщины.

Оглядываясь на прошлое, я думала об огромном такте Сильвестера, его умении все понять. Он был, я знаю, гораздо деликатней в отношении моих чувств, чем я в отношении его.

Он понимал, что я любила Джолиффа, а тот предал меня, хотя, может быть, его и нельзя было винить за это.

Сильвестер считал Джолиффа безответственным и поэтому не хотел, чтобы я выходила за него замуж, по его мнению, он просто не мог быть подходящим мужем для меня.

Он знал Джолиффа с детства. К тому же, они были абсолютно разными натурами. Как же они могли по-хорошему относиться друг к другу?

Сильвестер делал все возможное, чтобы моя жизнь была интересной. И она действительно была интересной. Но кое-чего мне явно недоставало. Я была молода и назвать меня фригидной натурой было бы не правильно. Я познала сладость союза с любовником и уже была не в силах забыть об этом.

Сильнее всего с Сильвестером нас сближал Джейсон, но ко всему Сильвестер все больше и больше передавал мне свои знания и опыт. Как только Джейсон засыпал, я читала и читала, постепенно я становилась знатоком китайского искусства и узнала многое о религии и обычаях этой страны. Я встречалась со служащими Сильвестера и давала потом ему отчет о проделанной работе. Я была в восторге от собственных успехов, и он разделял мою радость.

— Это прекрасно, — отметил он. — Ты становишься моей правой рукой.

Но это не могло и в малой мере быть платой за то, что он для меня сделал.

Мне подумалось, что, может быть, настанет день и Джейсон сможет продолжить дело Сильвестера, а я буду рядом и могу помочь советом. У меня появился дополнительный стимул в жизни.

Сильвестер почувствовал это и всячески вдохновлял меня. Он рассказал мне о лондонском офисе и сказал, что он не идет ни в какое сравнение с их владением в Коулуне.

— Там делается основное дело. Там наш склад и конторы. Ты увидишь, Джен, все это своими глазами.

— Но мне придется подождать, пока не подрастет Джейсон.

Он согласно кивнул.

— Мне очень хочется поехать с тобой. Я мечтаю снова увидеть мой Дом тысячи светильников.

Как только произносилось название этого дома, я всегда ощущала странное волнение в крови.

Сильвестер старался подробно описать мне этот дом, но мне не удавалось сосредоточиться и зрительно представить себе то, о чем он рассказывал. Дом, который был построен много лет назад на месте замка.

Я приходила в возбуждение от мысли, что рано или поздно увижу все своими глазами.

— Возможно, я скоро смогу совершить путешествие, — сказал как-то Сильвестер.

— Но это для тебя, наверное, будет нелегко?

— Разве философы не говорят, что нет ничего невозможного?

— А как же ты поедешь?

— Я могу ходить по комнате с палкой. Я понемногу гуляю в саду. Если мне удастся настроить себя правильно, то я преодолею свою беспомощность и этою хватит, чтобы выдержать путешествие.

Он погрузился в свои мысли, и хотя я была уверена, что поехать ему не удастся, все же решила не мешать ему хотя бы помечтать о поездке.

Когда бы Сильвестер ни заговаривал о Доме тысячи светильников, он менялся прямо на глазах: казала моложе и живее, чем обычно. В такие моменты я верила в возможность нашего совместного путешествия.

Однажды, когда Джейсону исполнилось полтора год?, я предприняла одну из своих деловых поездок в Лондон. Я ждала этого дня. Мне нравилось ощущать себя все более осведомленной в делах. Огромной радостью была и встреча с сыном по возвращении.

Как правило, все шло по плану. Так было и в этот раз. Я приехала в офис, где меня уже ожидали. Там был Джон Хейланд, старший клерк Сильвестера, два его помощника и юноша, отвечавший за помещение, в котором был склад. Я осмотрела орнаменты из жадеида, которые были уже подготовлены для заказчиков. Легкий завтрак был доставлен из ресторана поблизости, и я перекусила в обществе мистера Хейланда, который вспоминал прежние времена, еще до того как семейный бизнес раскололся на группировки. По его мнению, это было сделано зря. На месте одной фирмы появились три — мистера Сильвестера, мистера Адама и молодого мистера Джолиффа, и у каждого свои интересы. Сам мистер Хейланд работал в Гонконге с отцом мистера Сильвестера, который, как заверил меня ветеран, перевернулся бы в гробу, узнав о расколе семейного дела.

Я решила, что смогу зайти в несколько магазинов за покупками, так как у меня оставалось время до поезда. Мне удалось завершить все дела в офисе раньше обычного. Выйдя на улицу, я увидела Джолиффа.

— Эй, Джейн! — закричал он, и глаза его при этом зажглись от восторга.

В мой мозг ворвались воспоминания недавнего прошлого, и в течение нескольких секунд я была счастлива просто от того, что он рядом.

Затем, заикаясь, я спросила:

— Как ты узнал, что я здесь? Все прежнее очарование было в его улыбке, но и оттенок чего-то озорного. И он заявил:

— Разве ты забыла, что я всеведущий? Все очень просто: намек, кивок, нужное слово в нужный момент — и все можно найти.

— Кто-то из служащих сообщил тебе, — сказала я, пораженная догадкой. — Джолифф, у тебя нет права… Он взял мою руку и задержал в своей.

— У меня есть все права.

— Я должна успеть на поезд.

— Нет, не сразу, — заметил он.

Мое сердце забилось в радостном предчувствии: я напомнила себе, что есть целых два часа, выкроенные на покупки.

— Нам надо поговорить, Джейн.

— Что еще можно сказать нового. Разве все не ясно?

— Мне так много надо рассказать тебе. Многое объяснить.

— Я не могу пропустить поезд, меня будет ждать Джефферс на станции.

— Ну и пусть ждет. Твой поезд отходит через два часа. Наймем кэб. Я знаю место, где мы можем выпить чая. Мы побудем там наедине…

— Нет, Джолифф, — сказала я твердо.

— Ну хорошо, тогда поехали на вокзал. Я побуду с тобой до отправления поезда. У нас будет возможность поговорить хоть немного.

Не дожидаясь моего ответа, он подозвал кэб. Мы сели рядом, и когда он взял мою руку и заглянул мне в глаза, я была вынуждена отвернуться, боясь эмоций, которые он мог возбудить у меня.

— Итак, у нас есть сын, — начал он.

— Пожалуйста, Джолифф…

— Но это мой сын, — продолжил он. — И я должен увидеть его.

— Ты не можешь забрать его у меня, — заявила я испуганным тоном.

— Если очень было бы надо, то смог бы. Я хочу вас двоих… но больше тебя, Джейн.

— Это бессмысленно.

— Почему? Потому что ты по-дурацки вышла замуж?

— Нет, не по-дурацки. Это был правильный поступок. У ребенка есть замечательный дом, он будет расти в хороших условиях.

— А что, этого не было бы при мне?

— Как бы это могло быть при твоей живой жене?

— Джейн, клянусь тебе, я был уверен, что она погибла. Ты должна мне верить.

— Верю я или не верю, дело не в этом. Она существует и всегда будет играть свою роль в наших жизнях. Как мог бы ребенок счастливо расти в таких обстоятельствах?

— Ты оставила меня еще до того, как узнала, что будет ребенок. Ты просто не любишь меня, Джейн.

Кэб остановился у вокзала. Мы вышли, и он крепко взял меня под руку, как бы опасаясь, что я убегу. Мы пошли в вокзальный буфет. Там было шумно, как обычно бывает в таких местах. Все время был слышен шум отходящих и прибывающих поездов, свистки паровозов и крики носильщиков. Нельзя сказать, что обстановка располагала к обсуждению таких сложных эмоциональных проблем.

Мы заказали по чашке чая, пить который никто из нас не собирался. Больше всего нам хотелось броситься в объятия друг друга и отложить все объяснения на потом.

— Что же нам делать теперь? — спросил он обреченно.

— Я возвращусь в усадьбу Роланд. А ты к своей жене.

— Ты не должна делать это.

— Интересно, а что же ты считаешь, я должна делать?

Он наклонился через стол и взял мою руку.

— Не возвращайся, — сказал Джолифф убежденно. — Не садись в этот поезд. Мы уедем вдвоем.

— Ты сошел с ума, Джолифф. А мой сын?

— Ты можешь привезти нашего сына с собой. Поезжай сейчас и возьми мальчика. Ты, я и он уедем вместе. Мы уедем из этой страны. Я заберу тебя в Гонконг. Мы начнем новую жизнь…

На секунду я позволила себе роскошь поверить в возможность такого чуда. Затем выдернула свою руку.

— Нет, Джолифф, — было моим ответом. — Может быть, это звучит для тебя вполне возможным. Но не для меня. Прежде всего, потому что у тебя есть жена. Ведь она живет в твоем доме, разве не так?

Он молчал, и я почувствовала, как кольнуло у меня сердце. Я поняла, что она действительно там, в том доме. Мне не трудно было вообразить ее в комнатах, где я была так счастлива. Значит, это правда — они живут вместе. Энни и Альберт прислуживают им так же, как делали это при мне. Это было больше, чем я могла вынести.

— Ты знаешь, как это случилось, — попытался снова объяснить он. — Я был молод и неуправляем. И еще раз клянусь тебе, что был уверен в ее гибели.

— Мне кажется, что ты принял такой выход не без радости.

— Буду честен с тобой, — признался Джолифф. — Я почувствовал облегчение. Ты этого не сможешь понять, Джейн. Ты не такая импульсивная, как я. Я был пойман в ловушку… Это часто происходит с юнцами. Я женился на Белле и буквально сразу же горько пожалел об этом. Когда я думал, что она погибла, я чувствовал облегчение. Судьба как бы исправила мою ошибку, и можно было начинать жизнь с чистого листа.

— Бедная Белла! Итак, для тебя гибель жены стала как бы благоволением судьбы к тебе? Ну, а о ней ты не подумал?

— Подожди, Джейн. Я говорю тебе чистую правду. Я не святой. Я совершил самую крупную ошибку, которую только может совершить молодой человек. Я связал свою жизнь с Беллой. Естественно, я почувствовал облегчение, когда этот эпизод в моей жизни был зачеркнут самой судьбою.

— Представляю, каким ударом для тебя было ее возвращение…

— Самым страшным за всю мою жизнь.

— Да, лучше бы у тебя не было той передышки. Лучше для тебя… для Беллы, возможно, и уж для меня вполне определенно.

— Ты переменилась. Ты стала черствой.

— Нет, я просто кое-чему научилась за время нашей разлуки. Теперь меня гораздо труднее обмануть. У меня есть ребенок, за благополучие которого мне предстоит бороться.

— Но он и мой ребенок тоже.

— Это так, Джолифф. Но он считает отцом Сильвестера.

Джолифф стукнул кулаком по столу.

— Как могла ты, Джейн! Как могла ты выйти замуж за него… старого человека, моего собственного дядю?

— Он прекрасный человек и всегда делал мне только добро. Он любит ребенка. Он даст ему все, в чем малыш нуждается.

— А что будет с его настоящим отцом, ты не думала?

— У тебя есть жена. Я предвижу бесконечные проблемы. Я не позволю вовлечь моего сына в обстоятельства, где на каждом повороте его будут ждать трудности. Сейчас у него хороший дом — безопасный и добрый. Мирный. Разве он мог бы получить все это от тебя, имеющего вторую жену, которая может появиться в любой момент? Его зовут Джейсон Мильнер и у него есть полное право на эту фамилию. Я думаю, что в создавшихся обстоятельствах мой выбор был самым правильным с точки зрения интересов ребенка. А он для меня — главное в жизни.

— А я?

— Это все в прошлом, Джолифф. Давай постараемся не вдаваться в воспоминания.

— Ты можешь попросить солнце не светить или ветер не дуть. Как я могу когда-нибудь забыть тебя. Неужели ты все забыла?

Я помешивала остывающий чай. Затем произнесла:

— Джолифф, скажи мне, чем ты сейчас занимаешься?

Он пожал плечами.

— Хочу тебя все время. Я должен видеть тебя. У меня есть друг в офисе твоего мужа. Он и подсказал мне, когда ты приедешь. Я ждал.

— Он не имел права делать этого. Это не порядочно по отношению к Сильвестеру. Кто этот человек? Джолифф улыбнулся и покачал головой.

— Он просто пожалел меня.

— Значит, Белла вселилась в дом? — поинтересовалась я.

Он кивнул.

— Сначала она жила в гостинице. Эта женщина не отстает и всячески угрожает равными карами, если я покину ее.

— Значит, ты вернулся к ней?

— Нет, я не вернулся. Мы просто живем в одном доме. И на этом все заканчивается. Я планирую уехать через пару недель. У меня есть дела в Китае Я еду в Кантон, а затем в Коулун и надолго останусь там. Думаю, что вполне успешно могу справляться с главным занятием — покупать.

— Она поедет за тобой.

— Ну уж нет. Я-то еду, чтобы избавиться от нее.

— Значит, ты оставишь ее в своем доме… Мне так хотелось сказать» в нашем доме «. Мне виделось, как она прогуливается по садам, направляется к круглому пруду покормить лебедей. И тоска по утраченным дням беззаботного счастья сжала мне сердце.

Часы в буфетном зале имели злобного вида циферблат, так мне это виделось — стрелки вращались слишком быстро. Драгоценное время убегало.

Он проследил за моим взглядом.

— Как мало времени осталось, — голос его прозвучал горестно. — Джейн, поедем со мной.

— Как я могу это сделать?

— Но ведь ты моя настоящая жена!

— Нет, я жена Сильвестера.

— Этот брак просто насмешка. Что это за женитьба? Что в основе — любовь? Взаимопонимание? Можно ли говорить в данном случае о страсти двух людей, соединяющей их в единое целое? Или это просто запись твоего имени в соответствующий документ? Ты моя жена, Джейн. Ты часть меня и моей жизни, и когда ты отобрала себя у меня, когда попыталась нарушить ту истинную интимность, которой мы достигли, то сломала наш брак. Мы принадлежим друг другу. Как ты можешь забыть об этом?

Мне опять не оставалось ничего — только напомнить:

— Ты женат на Белле, а я замужем за Сильвестером. И такова реальность.

— Что ты знаешь о любви? Ясно, что ты ничего о ней не знаешь.

Я зло воскликнула:

— Если бы ты только знал, как я страдала… Если бы только мог понять…

Он опять взял мою руку.

— Джейн, Джейн. Давай уедем. Возьми ребенка — и давай уедем.

Я посмотрела на часы.

— Мне пора!

Он встал вместе со мной, его рука обнимала мое плечо. Я отрицательно покачала головой. Мне надо было быстрее расставаться с ним. Я начала опасаться, что в какой-то момент скажу то, чего он добивается. Меня охватило непреодолимое желание бросить все ради жизни с Джолиффом. Этого я хотела бы больше всего — Джолифф и мой сын рядом со мной.

Мы трое принадлежали друг другу. Но даже в этот острый момент здравый смысл подсказывал мне, что не надо хотеть невозможного.

Поезд подходил к перрону — у нас оставалось всего несколько мгновений.

Он схватил мои руки, глаза его умоляли:

— Идем, Джейн!

Я отрицательно покачала головой, мои губы предательски дрожали, и я не могла говорить.

— Я скоро уеду и, может быть, надолго, — грустно звучал его голос.

Мне по-прежнему лучше было молчать.

— Мы принадлежим друг другу, Джейн, — все трое, — подвел он итог.

Поезд прибыл. Я вырвала руки, и он открыл мне дверь купе. Я вошла, а Джолифф остался на платформе, охваченный той же тоской, что и я. Это легко было прочитать в его глазах.

Поезд тронулся. Я продолжала стоять у окна, когда его уже не было видно и говорила себе:

— Теперь я понимаю, что такое разбитое сердце. Два сердца.

Какое-то время после той встречи я старалась не ездить в Лондон. Находила уважительные причины, объясняющие мое нежелание отправиться в город. Я поехала туда, когда решила, что Джолифф уже давно отбыл в Китай.

Моим утешением был Джейсон. Наверное, ни у каждого мальчика был такой счастливый дом — теплый, уютный, безопасный. И он чувствовал это. Это был страшно любопытный непоседа, как говаривала влюбленная в него миссис Коуч, » его нос совался в каждую щелку «. Наверное, трудно было найти ребенка, которого любили больше. Для меня не было на свете ничего дороже. Сильвестер просто обожал его. Я уверена, что он никогда в жизни не выглядел таким удовлетворенным, несмотря на физические тяготы, с которыми ему приходилось бороться.

Я все ближе узнавала его. Раньше он пребывал в тени своих братьев Редмонда и отца Джолиффа. Был немного угрюм и никогда не блистал в компаниях. Однако он быстро продвигался к успеху благодаря умению вести дела, тут ему равных не было. Меня всегда удивляло, почему он не женился раньше, до нашего необычного брака, вызванного стечением обстоятельств. Да, собственно, был ли это брак?

Однажды он признался мне, что много лет назад подумывал о женитьбе. Это было молодая актриса, красивая, живая, очаровательная, и ему показалось, что она никогда не сможет принять его всерьез. Кончилось тем что девушка вышла замуж за отца Джолиффа.

Я знала эту историю.

А эти его чувства ко мне… Я заинтересовала его, как только впервые вошла в этот дом — это понятно, появилась жизнерадостная, любопытная особа, которая к тому же стремилась к знаниям. Он уважал тех, кто хотел знать больше.

Моя мать внесла в дом Сильвестера Мильнера почти семейный уют. Когда я приезжала на каникулы, и вправду было ощущение, что собиралась семья. А этого ему как раз всегда не хватало.

Пятилетие Джейсона мы отмечали как раз вскоре после того, как было принято решение о путешествии. Врачи Сильвестера в принципе не возражали против поездки и не думали, что она может вредно повлиять на его здоровье. А один из них считал, что эмоции будут очень полезны для пациента.

Миссис Коуч была в ужасе. Сама мысль о том, что ребенка предстоит тащить в такую даль, наполняла ее ужасом и была выше ее понимания. Она все время плакала, и я знала, почему. Ее кухня будет пустой без нас, особенно без» мистера, знающего все про всех «.

Она стала замкнутой. И хотя я убеждала ее, что поездка не будет слишком длительной, она не утешалась. Коуч раскинула карты и обнаружила предсказание какой-то жуткой катастрофы. Выпал даже туз пик, что было верхом страхов. Гадание на кофейной гуще тоже предсказывало что-то плохое.

Путешествовать предстояло морем, и уже одно это не предвещало добра.

Несмотря на все предостережения о возможных кознях дьявола, мы приступили к осуществлению наших планов.

И в один из осенних дней, когда приближалось шестилетие Джейсона, мы отплыли из Саутхэмптона на Дальний Восток.