"Круги на воде" - читать интересную книгу автора (Виггз Сьюзен)

ГЛАВА 8

Стивен поморщился, когда глашатаи протрубили салют, возвестив о прибытии короля. Все слуги, одетые в парадные ливреи, по-военному выстроились в ряд позади него. Он пытался сделать вид, что ему не жарко в темно-красном камзоле и белой рубашке из батиста. Он молил Бога, чтобы у Юлианы хватило здравого смысла подчиниться его приказу и нигде не появляться.

Король Генрих, большой и плотный, как грозовая туча, сидел в высоком седле, въезжая со свитой в главные ворота. Солнце освещало его, сверкая на отделанной золотым шитьем одежде. Сопровождавшие его придворные поблескивали как маленькие звездочки вокруг светила. Среди них Стивен узнал сэра Энтони Брауна и сэра Френсиса Бриана, новых фаворитов короля, и множество других людей, которым удалось завоевать расположение Генриха. Позади короля ехал Томас Кромвель, всезнающий и всевидящий советник, одетый, как обычно, во все черное.

– Королевский визит, – прошептала Нэнси Харбут. – Король не был здесь с тех пор, как вы женились на нашей дорогой Мэг...

– Нэнси, – заставил ее замолчать Стивен, разозлившись за то, что она напомнила былое. Тогда он был всего лишь восторженный юноша. Увидев короля, он просиял от счастья. Ведь король был для него человеком из легенды. Не было никого глупее Стивена в тот день – ему пятнадцать лет, он так горд за свою жену. Представляя ее Генриху, он заметил, что Мэг сразу покорила его сердце свое смущенной улыбкой, невинным тихим приветствием. Может, так ему только казалось.

С этого дня жизнь Стивена неузнаваемо изменилась.

Он стал старше, мудрее, его не прельщает сиятельная близость короля. Стивен уже знал, чего ему можно ожидать, и приготовился противостоять королевским интригам.

Сердце его стучало, он хотел бы надеяться, что замысел его удастся. Стивен с почтением приветствовал короля.

Маленькие темные глазки Генриха пронзили Стивена насквозь. О Боже, подумал он, король стал еще хитрее и еще толще. Остается только молиться, что его неуемная страсть к чужим женам иссякла.

– Как поживает мой лорд Уимберлей? – спросил Генрих.

– В полном здравии и хорошем расположении духа, – ответил Стивен как можно вежливее.

Король внимательно осмотрел челядь: Кит и парни с конюшни стояли наготове, домашняя прислуга и Нэнси Харбут с трепетом ждали указаний.

– А где же твоя невеста, Уимберлей? Где твоя странствующая невеста?

Слава Богу, Нэнси вспомнила о своем задании. Тихо запричитав, она подняла фартук, утирая глаза.

Король, от которого ничего не ускользнуло, вскинул голову, словно охотничья собака, почуявшая след.

– Отвечай, Уимберлей, – он наклонился вперед и понизил голос: – или ты отказался и от этой жены?

Стивен чуть не поддался искушению напасть на самого короля. Нет. Он нужен здесь. Чего бы это ни стоило, но ему придется держать себя в руках.

– Увы, она заболела, сир.

– Заболела? – спросил король скептически и вздернул бровь. – Девушка выглядела очень здоровой, когда я видел ее в последний раз. Покусанная блохами, возможно, но крепкая, как дикая козочка.

– Оседлая жизнь не пошла ей на пользу. Но, сир, ее нездоровье не помешает вам погостить у меня. Молю Бога, чтобы вы...

Кит Янгблад схватился за голову и рухнул ничком на землю.

Нэнси Харбут опустилась перед ним на колени.

– Да помилует его Бог, он тоже заболел. У него лихорадка.

Королевская охрана выбросила пики в сторону невидимого врага.

Уильям Стамп, помощник Стивена, стал успокаивать плачущую женщину. Безутешная Нэнси все закрывала лицо фартуком.

– Это лихорадка. Я знаю, она заразна. То же самое, что было с женой господина...

– Что? – голос Томаса Кромвеля, словно пара острых ножниц, подстригающих кусты, резко оборвал ее. Он подошел к Стивену: – У твоей жены лихорадка?

Лорд-хранитель печати, человек, преуспевший в мастерстве утонченной лжи, впился глазами в Стивена.

– Ну, не совсем так, – осторожно ответил Стивен, склонив голову на бок, в глазах его светилось сожаление. – Мне нужен врач, чтобы постоянно присматривать за ней.

Король разразился проклятием и стал неуверенно подавать лошадь назад.

– Боже мой, Уимберлей, если у тебя здесь лихорадка... – лицо Генриха смертельно побледнело. На какое-то мгновение Стивену стало даже жаль короля. Смерть – это был враг, которого не мог победить даже король Генрих.

Стивен вспомнил ни в чем не повинных Томаса Мора[21], Экзетера, Невиля и Ника Карева – все они казнены, потому что король был очень опасен в страхе.

– Сир, умоляю вас. Подождите немного, – он слышал, как позади него Нэнси обмахивает Кита фартуком. – Если это действительно лихорадка, моя жена к утру умрет. Если она выживет, то нет нужды волноваться. – Стивен в задумчивости потер подбородок. – Скольких лондонцев покосила лихорадка в прошлом году... Несколько тысяч, не так ли?

Не сводя глаз со Стивена, король обратился к Кромвелю.

– Пошли глашатаев в Хокли-Холл. Мы переночуем у Элджернона Бассета, графа Хэвлока.

– Слушаюсь, сир.

Когда сэр Томас повернулся, чтобы отдать распоряжения глашатаям, Стивен невольно издал вздох облегчения. Он еще не успел прийти в себя, как два королевских стражника ворвались в железные ворота с криком о помощи.

– Посмотрите, кто охотился в королевском лесу, – объявил сэр Боудли.

Сердце Стивена ушло в пятки. Стражники ввели отчаянно сопротивлявшегося цыгана.

– Родион! – прошептала Юлиана, глядя в узкое окно из высокой башни.

– Родион? – встревоженно переспросила Джилли, подойдя к окну.

Юлиана бросила на нее косой взгляд.

– Он выбрал очень неудачное время для охоты на оленя.

Подбородок у Джилли задрожал. Они обе втиснулись в узкую амбразуру окна, наблюдая за драмой, разворачивающейся внизу.

В старой башне пахло плесенью, сухим деревом, замшелыми камнями и горящими дровами. Всего несколько мгновений назад Юлиана горячо спорила, не желая прятаться от короля:

– Говорю тебе, Джилли, я не желаю прятаться, как ночной вор. А Стивен, мой муж, не имеет права заставлять меня прятаться здесь. Как смеет он вести себя так, будто ему стыдно за меня!

Джилли, которой до слез было жаль свою госпожу, зажала в руке ключ от башни.

– Извините меня, миледи. Но господин приказал мне смотреть за вами. Король ни в коем случае не должен увидеть вас.

– Стивен де Лассе не мой хозяин, – выкрикнув это, Юлиана вспомнила день, когда они ехали вместе верхом: ненасытность его пальцев, его настойчивые руки и свое неуправляемое желание...

– Он сказал, что ради вашего же блага. И извините меня, но господин редко ошибается.

– Но на этот раз он не прав.

– Миледи, пожалуйста. Иногда король... Он опасен. Может случиться то же, что случилось, когда он приезжал в Лунакре в последний раз.

– В последний раз? А что тогда произошло?

Джилли сильно покраснела. Опустив глаза, она рассматривала свои большие сильные руки, пальцы, сжимающие ключ.

– Я не могу вам точно рассказать. Я была еще ребенком десяти или двенадцати лет, но...

– Но что? – Юлиана теряла терпение. Джилли не любила сплетничать, и из нее всегда трудно выудить информацию, – Король обидел чем-то Стивена? Или баронессу?

– Обидел? – Джилли говорила медленно, вспоминая: – Честно говоря, госпожа, я не знаю. Но после визита короля, она стала совсем другой, а господин помрачнел и стал задумчивым.

– Она? Баронесса?

– Да, – Джилли понизила голос до шепота. – Она стала, словно весенний цветок, увядающий на морозе. В доме перестали смеяться, разговоры велись тихие, печальные.

Юлиана не рассказала, что видела Стивена, молящегося у надгробия своей первой жены. Серьезен и печален он был, хотя прошло столько лет после смерти жены и ребенка. Одного ребенка. Только один ребенок находился в склепе с матерью.

Почему? Почему?

А теперь Джилли рассказала ей, что веселье покинуло этот дом еще до смерти Маргарет и Дика.

– Боже спаси! – произнесла Джилли, толкая Юлиану в бок и возвращая ее в настоящее. – Они хотят убить Родиона.

Юлиана ухватилась руками за толстые рамы окна. Слуги короля привязали ноги и руки Родиона к седельным лукам четырех лошадей. Стивен, стоящий перед королем, взволнованно жестикулировал, рука его сжимала ножны меча, висящего у бедра.

– Дева Мария, – отчаянно прошептала девушка по-русски, – они хотят разорвать его на части.

– Быстрее, Джилли. Отопри дверь. Нужно остановить их.

Джилли не колебалась ни секунды. Она вставила ключ в замок двери. Юлиана впереди, Джилли следом, они бросились вниз по узкой винтовой лестнице и выбежали во двор.

Увидев грозное выражение лица Стивена, Юлиана сразу же поняла, что совершила роковую ошибку.

Я убью ее, подумал Стивен, когда Юлиана промчалась по гравиевой дорожке и бросилась на колени перед королем. Как только Его Величество отбудет, я высеку ее, а затем задушу своими собственными руками.

– Ваше Величество, пожалуйста, умоляю вас. – Юлиана взглянула снизу на короля, пышные юбки широким кругом легли вокруг нее. – Пожалейте этого человека.

Король, пораженный, смотрел на незнакомку. Даже непроницаемый Кромвель, казалось, был в замешательстве. Он сильно закашлялся и прикрыл рот рукавом.

– Кто ты, моя милая? – Генрих протянул девушке руку и помог встать с колен.

– Разве вы не помните, Ваша Светлость? Мы встречались раньше. Меня зовут Юлиана Романова... де Лассе, – добавила она, как будто только что вспомнила об этом.

– Бог мой, – сказал король, окидывая Юлиану взглядом с головы до ног. – Замужество пошло тебе на пользу.

Невероятным усилием воли Стивен сдержал себя, чтобы не броситься между Юлианой и королем, чтобы не заслонить ее от похотливого внимания короля. Но он понимал, что достигнет большего, если притворится, что ему это безразлично.

Безразлично. Пока король произносил комплименты Юлиане, воспоминания унесли Стивена в прошлое. Он снова представил себе молодую красавицу, ослепленную благосклонностью короля. Уязвимое женское сердце и животная страсть короля. Нежная женская ручка оперлась на руку короля...

Нет. Стивен чуть не произнес это слово вслух, но вовремя подавил в себе протест. Генрих вел себя как ребенок: домогался того, что принадлежит другому, и терял интерес к игрушке, как только заполучал ее. Если только у короля возникнет хоть слабое подозрение, что Стивен испытывает подлинное влечение к своей цыганке-жене, Юлиана окажется в опасности.

Генрих внимательно посмотрел на Стивена.

– Лихорадка, не так ли, Уимберлей?

– Это просто чудо! Она выздоровела, слава Богу! – боковым зрением Стивен заметил, как Кит поспешно вскочил на ноги, а Нэнси отряхивала его камзол и штаны.

Кромвель что-то пошептал на ухо королю. Генрих усмехнулся, словно зверь, – никакого веселья, только голодный взгляд.

– Какой ты умный, Уимберлей. Очень умный.

Стивен ненавидел словесную перепалку, которую так обожал Генрих. Он сожалел о старых временах, когда споры между мужчинами решались в честном поединке с оружием в руках и можно было доказать, чего ты стоишь. Он смело встретил пронизывающий взгляд короля, ожидая, что же тот предпримет, и проклиная свою жену.

Глупышка. Почему она не поверила, что ей лучше прятаться от глаз короля в башне?

Когда Юлиана ослепительно улыбнулась королю, воспоминания снова нахлынули на Стивена – очаровательная улыбка, долгий взгляд...

«Ну а почему бы нет? – серьезно подумал он. – Почему у нее не может возникнуть страсти к королю? Она будет далеко не первой жаждущей получить привилегии любовницы «самого могущественного правителя во всем христианском мире».

Богу известно, что сам он слишком мало сделал для того, чтобы Юлиана была довольна своим пребыванием в Лунакре.

– Ваш муж сообщил нам, что вы нездоровы, – сказал Генрих.

– Это действительно так, – резко сказал Стивен, беря Юлиану за плечо. – Вам лучше вернуться в спальню, пока приступ не повторился.

Юлиана приложила руку ко лбу и покачала головой.

– Лорд Уимберлей слишком беспокоится. У меня был озноб, но уже прошел.

Кромвель и Генрих обменялись взглядами. Ответ Юлианы казался правдивым.

– Ваша Светлость, я уверена, что вы посочувствуете моему недомоганию и выполните одну небольшую просьбу.

Король приподнял бровь.

– В чем же состоит ваша просьба, милочка?

Юлиана кивнула в сторону Родиона, который все еще вырывался из рук стражников, а Джилли Игэн закатила рукава и, без всякого сомнения, готовилась броситься в бой с вооруженными стражниками.

– Сир, пожалуйста, освободите этого человека, – умоляюще произнесла Юлиана.

Королевское окружение разразилось возмущенными возгласами. Но Генрих улыбнулся, лицо его помолодело.

– Вы так мило умоляете. Что значит этот человек для такой уважаемой леди?

Юлиана сделала шаг назад, уязвленная неприличными предположениями короля. Она сжала руки и опустила глаза в землю.

Усмехнувшись, король обернулся к Стивену.

– Ну, Уимберлей. Тебе удалось приодеть, отмыть ее, но удалось ли тебе превратить цыганку в леди?

Стивен скрестил руки.

– Она перестала красть лошадей.

– Я горжусь своей дружбой с цыганами, – взорвалась Юлиана. – Родион принадлежит табору, который приютил меня, когда я оказалась без крова. И поэтому, я умоляю вас: освободите его.

Она взглянула на Джилли, та стала совсем пунцовой.

– А кроме того, – добавила Юлиана с добрым юмором, – он очень нравится моей горничной, а она – безобидная душа.

Король погладил бороду и указал толстым унизанным кольцами пальцем на заколотую тушу оленя.

– А как насчет убитого оленя? Вы, конечно, понимаете его ценность. Даже лорду Уимберлею, охраняющему мои охотничьи угодья, требуется специальное разрешение для охоты на оленей.

Юлиана посмотрела на Стивена, и Стивен увидел в ее глазах столько эмоций: мольба, сожаление и непреклонная гордость. Не отрывая от него глаз, Юлиана произнесла:

– Ваше Величество, мой муж компенсирует вам стоимость оленя.

– Очень мило, – произнес Генрих, а все присутствующие затаили дыхание. – Ну, Уимберлей? Да, тут уж женитьбой не поможешь. Сколько ты мне заплатишь за освобождение цыгана?

У всех присутствующих рты открылись от удивления. Стивен окаменел, испытывая желание придушить свою жену. Сначала она выставила его лжецом перед королем, хотя он лгал для ее защиты. Затем она унижается из-за Родиона, своего цыганского возлюбленного, как все считали, хотя ей должно быть понятно, что он не позволил бы, чтобы этого придурка разорвали на части. А теперь она ждет, чтобы он предложил цену за спасение шкуры этого цыгана.

И все же было что-то таинственное в ее взгляде: она гипнотизировала его и возбуждала. Чары Юлианы лишили его воли и принудили произнести: «Мой управляющий выплатит вам сто крон, сир».

Возгласы удивления раздались повсюду. Эта сумма в десять раз превышала стоимость оленя.

– Договорились, – воскликнул король, явно довольный Стивеном, Юлианой и своей собственной хитростью. – Отпустите египтянина, и пусть убирается с моих глаз. Надеюсь, они смогут доказать, что их присутствие можно терпеть.

– Они мастера на забавы, Ваша светлость, – быстро заметила Юлиана.

Король ласково похлопал Юлиану по спине, не спуская с нее глаз.

– Сегодня на ужин мы будем есть тушеную оленину, а затем я закушу чем-то еще более вкусным.

Сидя по правую руку от короля, Юлиана заметила, что он много пил и пьянел с каждым бокалом все сильнее. Стивен, сидевший по другую сторону, смотрел прямо перед собой и пил не меньше, но оставался трезвым.

Зал был заполнен придворными. Они сидели за наскоро сооруженным столом. Их звенящий смех эхом отдавался от сводчатых балок потолка. Сверху со стропил свисали железные в форме короны подсвечники, на которых стояло множество свеч.

Вместе с пылающим камином они ярко освещали огромный зал. В галерее, расположенной над помостом, играли музыканты.

Возможно, уже в сотый раз Юлиана бросала взгляд на мужа. Она старалась убедить себя, что это тот же самый человек, который в тот памятный день обнимал ее и страстно целовал. Она не могла поверить, что это происходило на самом деле. Сейчас он был холодным и далеким, как русские степи в самую суровую зиму.

Его можно понять, подумала она. Он ведь хотел, чтобы она оставалась в башне, просил ее спрятаться.

Теперь, когда Юлиана чувствовала, как толстые пальцы короля касались ее колена, ей стало понятно, почему.

Она вдруг резко поднялась, чуть не перевернув свой стул.

– Ваше Величество, – произнесла она как можно вежливее. – Я хотела бы станцевать для вас.

Стивен презрительно фыркнул, а затем невесело рассмеялся. Очевидно, он решил, что она бросает себя к ногам короля. Король громко расхохотался, живот его заколыхался.

– Да, я хочу, чтобы ты станцевала, сладкая моя цыганочка. Увы, у меня больные ноги, – он кивнул в сторону Стивена. – Потанцуй со своим мужем, а я посмотрю.

От предвкушения танца с мужем сердце Юлианы забилось, и в висках застучало. Стивен прищурился и продолжал лениво потягивать вино.

– У меня есть дела поинтереснее.

Щеки Юлианы вспыхнули, взгляды гостей устремились на нее. Стараясь казаться как можно более беззаботной, Юлиана повернулась к Джонатану Янгбладу. Но добрый друг Стивена смотрел совсем в другую сторону, поглощенный беседой с Томасом Кромвелем. Может быть, Кит... но юноша, по своему обыкновению ускользнул. Несомненно, опять ухаживает за цыганками.

Она стояла беспомощная, рассерженная и жалкая, как обманутая горничная. Пока Юлиана придумывала, как бы достойнее вернуться на место, ей поклонился молодой человек и взял ее за руку.

– Элджернон! – воскликнула Юлиана.

Его веселые глаза улыбались.

– Павана[22] – один из моих любимых танцев. Для меня большая честь быть вашим кавалером.

Юлиана постаралась скрыть вздох облегчения, подавая руку графу. Она чувствовала, что глаза короля и Стивена прикованы к ней, и высоко вздернула нос.

– Спасибо вам, мой дорогой граф Хэвлок, – сказала она, когда они ступили на выскобленный пол.

– Для меня это удовольствие, – галантно ответил Элджернон, беря ее руку и начиная танцевальные па по периметру зала. Затем, отбросив галантность, он наклонился к ней и добавил: – Думаю, было очень занятно наблюдать за происходящей драмой. Что бы вы предприняли, если бы я не подошел, Юлиана?

Она презрительно фыркнула.

– Поверьте мне, мой господин, мне приходилось сталкиваться в жизни с гораздо большим унижением.

Хэвлок тряхнул локонами и весело засмеялся.

– Вы не представляете, как я рад, что Стивен женился на такой необыкновенной женщине. Наша деревенская жизнь была ужасно скучной, пока вы и ваши цыгане не появились здесь.

Юлиана воспользовалась удачным случаем.

– Скучной? – она намеренно говорила с акцентом, чтобы подчеркнуть, что не верит сказанному. – Не думала, что здесь скучно, учитывая то, что я слышала о жене лорда Уимберлея.

К ее изумлению, Элджернон покраснел. Он даже начал заикаться.

– Леди Маргарет была далеко не скучной женщиной. Но она давно умерла.

– Семь лет назад.

Элджернон удивленно приподнял брови.

– Он говорил с вами о Мэг?

– Изредка, – осторожно ответила Юлиана, стараясь не сказать ничего лишнего. Мрачное настроение и молчаливость Стивена явно говорили о любви его к Мэг, о его одержимости ею.

Танец закончился, и Юлиана повернулась, чтобы поблагодарить Элджернона. Она нахмурилась, заметив на его груди украшение овальной формы на черной ленточке.

– Что это, Элджернон? – спросила девушка, дотрагиваясь до миниатюры.

– Безделушка, не более, – Юлиану развеселило, что он снова покраснел.

– Это ваш собственный портрет?

– Простите мне мое тщеславие, – он потянул ленточку, но она крепко держала маленький портрет.

Юлиана повернула миниатюру обратной стороной и прочитала имя художника, написанное крошечными буквами: Н. Хилари. Это был тот же художник, что нарисовал портреты жены и детей Стивена.

Элджернон усмехнулся и накрыл украшение рукой.

– Художник нарисовал портрет в прошлом году.

Юлиана задумалась. В прошлом году? Но сын Стивена умер задолго до этого. Может, художник нарисовал портрет по описанию? Все это казалось Юлиане странным. Все, что касалось Стивена, было ей странным и непонятным.

Она уже собиралась вернуться на свое место, когда Элджернон коснулся ее броши. Юлиана носила брошь на лифе платья. Кроваво-красный рубин и кремовый жемчуг красиво смотрелись на изумрудного цвета бархате.

– Мы одни, Юлиана, дорогая. Я показал вам свое украшение, теперь вы покажите мне... – он отдернул руку, так как брошь вдруг разделилась на две части в его руке.

– Боже праведный, – прошептал он. Двигаясь быстрее, чем она от него ожидала, он увлек ее в тень окна.

– Верните мне украшение, – потребовала Юлиана.

Элджернон высоко поднял кинжал. В драгоценных камнях отражались свечи.

– Только после третьего танца, – ответил он, с восхищением глядя на лезвие кинжала.

– Элджернон, пожалуйста, – Юлиана пыталась подпрыгнуть, чтобы достать кинжал.

– Вам известно, какое наказание следует за ношение тайного оружия в присутствии короля?

– Вероятно, что-нибудь ужасное. Четвертование? Ампутация конечностей? Казаки могли бы многому поучиться у англичан.

Он поднес кинжал близко к глазам, повернул к свету и стал рассматривать девиз Романовых. Он так долго всматривался в слова, что Юлиана могла поклясться, что он прочитал девиз. Это смешно, сказала она себе. Ей не приходилось встречать ни одного человека в Англии, который мог бы прочитать доевнеславянские буквы – кириллицу. И конечно, не этот глупец, который только и знает, что распускать сплетни.

– Верните мне брошь, – резко произнесла она. – Это фамильная реликвия, а не оружие. Если меня арестуют, то по вашей вине.

– Думаю, нас никто здесь не видит. У меня быстрая реакция. Ваш друг Ласло научил меня метать кинжал.

– Метать кинжал? – она чуть не рассмеялась. – Вас?

– У меня очень хорошо получается. Показать вам?

– Нет, – Юлиана схватила его за запястье. – Мой господин, я должна вернуться к столу.

Элджернон в последний раз взглянул на лезвие и затем вернул его.

Юлиана вставила кинжал в брошь. Возвращаясь к королевскому столу, она не могла не заметить, как Элджернон быстро подошел к Томасу Кромвелю. Недостойный сплетник. Возможно, он рассказывает лорду-хранителю печати, что баронесса Уимберлей способна на убийство.

Эта мысль мелькнула у нее, когда появился муж – сама заботливость и предусмотрительность. Стивен пододвинул ей стул. Но Юлиана видела, какие молнии метали его глаза.

– Развлекаетесь тайными свиданиями, моя госпожа? – спросил он тихим голосом.

– Тайными свиданиями? – она вдруг поняла, что он ревнует.

У Юлианы едва ли было время поразмышлять об этом удивительном открытии, потому что, взглянув па знатного гостя, она поняла кое-что еще.

Король тоже ревновал.

– Боже милостивый, – ворчал Генрих, – это же абсурд – выходить сейчас из дома. Ведь уже холодно и сыро. Что это вздумалось твоей жене, Уимберлей?

Стивен постарался беспечно рассмеяться. На самом же деле у него не было ни малейшего представления. Ему редко удавалось понять Юлиану.

– Она желает развлечь вас, Ваше Величество.

– Хорошо, – Генрих, нахмурившись, наблюдал, как придворные быстро покидают зал. – Лунакре – такое мрачное место. Где ты отыскал этих музыкантов? В склепе?

Стивен ничего не ответил, ожидая пока приближенные короля соберутся вокруг него. Затем они все направились на луг у реки.

Факелы, освещавшие поляну, сначала ослепили Стивена. Но потом глаза его привыкли.

– Боже мой, – раздался чей-то шепот, – кто придумал это сумасшествие?

Это сумасшествие – затея Юлианы, – подумал Стивен. Зажженные факелы были расположены полукругом довольно близко к реке, и с отражением в воде они составляли полный круг. В центре специально сооруженной сцены играл на дудочке Родион, а в кругу танцевал огромный медведь. Придворные стояли с открытыми ртами. Знатные гости во главе с королем заняли скамейки.

Прислуга расположилась на высоком берегу реки и оттуда наблюдала, как Родион и медведь заканчивали свое представление. Все ждали реакции короля.

Генрих хлопнул себя по толстым бедрам и громко захохотал.

– Да, это настоящее представление! – провозгласил он, и тогда все придворные присоединились к его громким аплодисментам.

И тут Стивен начал понимать. Кем бы Юлиана ни была, но она не глупа.

Король высказал надежду на то, что цыгане докажут ему, что их присутствие можно терпеть. Таким образом, она хотела показать, чего стоит ее народ.

Это вполне может сработать, подумал Стивен, и надежда затеплилась в его сердце. Цыгане – отличные актеры, они умеют создавать яркие праздники: жонглирование факелами, танец с саблями, фокусы, кружащиеся юбки, акробатические номера., Все цыгане охали и ахали в стремительном темпераментном танце, и король наконец поднял кубок.

Стивен стоял рядом с королем, не в силах расслабиться, но стараясь казаться безразличным. Напряжение внутри него росло, кровь стучала в ушах так же громко и ритмично, как дробь цыганских барабанов. Хорошо придумано, моя маленькая женушка, неохотно признал он. Вероятно, это представление убедит Генриха оставить цыган в покое.

Его молчаливое одобрение скоро выразилось вполне определенно. Толпа цыган разделилась, и Юлиана промчалась верхом на белой лошади.

У Стивена перехватило дыхание, все присутствующие удивленно вскрикнули. Юлиану трудно было узнать. Девушка распустила волосы и переоделась в цыганский наряд. Ноги были босыми, тонкие запястья унизаны дешевыми украшениями.

Что за очередную глупость она придумала? Стивен не знал, чего от нее еще можно ждать. Он не был уверен, стоит ли остановить ее или просто наблюдать за представлением в честь короля.

– Она всегда такая забавная, Уимберлей? – спросил Генрих.

Стивен думал о своей странной жене: сначала украла лошадь и умчалась на его Каприи; оборванка, царапающаяся, как дикая кошка, сварливая женщина, прогнавшая картежников из его дома; утонченная леди, гостеприимная хозяйка, и, наконец, возлюбленная, страстно и нежно прильнувшая к нему.

Стивен отогнал эти мысли.

– Она непредсказуема, как весенняя гроза, сир.

Юлиана мчалась, словно ее нес ветер. Лошадь летела, подчиняясь малейшему движению поводьев. Юлиана слилась с лошадью, волосы ее развевались, как шелковое знамя на ветру. Цыганская музыка сопровождала ее выступление, мелодия была неистовой. Бешено стучали барабаны.

Было такое впечатление, что музыка и темнота переносили ее в другой мир, где все возможно. Держа одной рукой поводья, Юлиана вскочила босыми ногами на круп коня и встала во весь рост. Ее темные шелковые волосы развевались шлейфом, и Стивен вспомнил о Жанне Д'Арк, женщине, встречавшей опасность с отвагой и щегольством.

Юлиана подразнила зрителей своей ловкостью, грациозным танцем на спине скачущей лошади, а затем эффектно соскользнула с лошади и остановилась перед королем. Стивен видел, как вздымались бока лошади, так же вздымалась и опускалась грудь Юлианы, покрытая капельками пота. Желание с такой силой охватило его, что он в нетерпении переступил с ноги на ногу, а затем поднял одну ногу на скамью, чтобы скрыть явное доказательство этого не вовремя возникшего желания.

Ему пришла в голову мысль, что не только у него, но и других присутствующих мужчин могло возникнуть желание. Так что ловкость Юлианы может иметь нежелательный результат. Возможно, король в дальнейшем будет более благосклонно относиться к цыганам, но какой ценой она этого добьется?

Юлиана откинула голову и смело улыбнулась королю, в глазах ее отражался свет факелов.

– Боже, она меня напугала, – пробормотал король. Губы его скривились. – Душой она всегда останется беспризорной цыганкой.

Его щегольски разодетые приближенные спрятали руки в рукавах: несомненно, скрестили пальцы, чтобы отпугнуть дьявола.

И в этот момент Стивен понял, что его жена победила.

Браво, моя госпожа, – подумал Стивен, – брависсимо.

Лошадь Юлианы отвешивала головой поклоны, опустившись на передние ноги. Рядом стояла Юлиана. Она тоже поклонилась королю, а затем внезапно исчезла.

Кромвель пробирался сквозь толпу придворных к королю. Следом за ним шел красавец граф Хэвлок, самодовольная улыбка играла на его лице.

Когда он проходил мимо, Стивен схватил его за руку.

– Чем это ты так увлечен, Элджернон?

Небесно-голубые глаза графа невинно расширились.

– У меня просто одно дело к лорду-хранителю печати. Меня же должны пригласить ко двору. Я только надеюсь убедить Кромвеля, что достоин этого. – С таинственной улыбкой он продолжил свой путь.

Король остановился. Стивену он показался очень расстроенным и возбужденным.

– Куда ушла твоя жена, лорд?

У Стивена похолодело внутри.

– В такую ночь как эта, я ни в чем не могу быть уверенным, сир, – сказал он, ожидая приказа разыскать Юлиану.

Но приказа не последовало. Опечалившийся король махнул рукой.

– Она очень странная. Вы стоите друг друга. А теперь я должен удалиться, господа. На рассвете мы возвращаемся во дворец.

Стивен постарался скрыть радость.

– Так быстро, сир? А как же охота?

– Лорд-хранитель печати вспомнил о неотложных делах, из-за которых нам нужно вернуться в Лондон.

Стивену стало не по себе. Этот день был необычным для Лунакре, и он невольно подумал, что неотложные дела короля каким-то образом связаны с ним или с его цыганкой-женой.