"Welcome to Трансильвания" - читать интересную книгу автора (Юденич Марина)

Эксклюзивное интервью доктора Эрхарда

Ликование продолжалось еще около полутора часов, а потом он все-таки сумел настоять на своем.

Он добился.

И, как ни странно, помогла ему именно Джилл.

Запасной бутылки шампанского в лагере, разумеется, не оказалось, и потому около часа по кругу гуляла бутылка виски.

Нельзя сказать, что все были навеселе, но толстушка Джилл оказалась чувствительной к ячменному зелью.

И добросердечной во хмелю, как выяснилось.

— Послушайте, доктор Эрхард, я, пожалуй, прощу ваше свинское замечание по поводу шампанского и моего дня рождения…

— Но, Джилл, я уже принес свои извинения.

— Плевать я хотела на ваши извинения. И вообще… Я вас прощаю. А вернее, прощу… при условии, что вы немедленно дадите интервью этому молодому человеку.

— Немедленно? Но, Джилл…

— Немедленно. Первое. Эксклюзивное. Вы старый пень, доктор Эрхард! Понимаете ли, что такое первое, эксклюзивное интервью?! Ради него он чуть не схлопотал пулю вчера ночью. Запросто мог сломать ребра. И шею. И вообще…

— Ну, хорошо, я непременно дам интервью этому молодому человеку. Первому. Тем более что других претендентов пока вроде не наблюдается. Но завтра…

— Сегодня, доктор Эрхард. Вы действительно старый пень. Каково ему ждать до завтра, когда… А… Я вам скажу, что это такое. Вот представьте, вы точно знаете, что череп лежит там, внизу. Под камнем. Вам это доподлинно известно. А какая-то старая грымза говорит: «Обязательно, герр Эрхард. Пренепременно. Но — завтра». Каково? — Ужасно.

Лицо доктора Эрхарда в эту минуту действительно выражало скорбь.

Скорбел ли старый немец по поводу того, что «день обретения», как про себя окрестил он сегодняшний день, оказался безнадежно испорчен?

Взгрустнулось ли Рихарду Эрхарду потому, что молодая женщина, преданная ему всей душой, не заметив того, дважды назвала патрона «старым пнем» и сравнила со «старой грымзой»?

Но как бы там ни было, после многозначительного «ужасно» профессор Эрхард сдержанно и в меру любезно сказал «прошу», обращаясь к протеже леди Джилл.

— Я могу начать прямо сейчас, или вы предпочитаете оговорить вопросы прежде, чем диктофон будет включен, доктор Эрхард?

— Я не политик, молодой человек, и не привык лукавить. Что тут обсуждать? Ваши вопросы — мои ответы. И — auf wiederzeen![16] — как говорят на моей родине.

— Идет! Мои вопросы — ваши ответы, и — la revedere![17] — как говорят у нас в Румынии. Итак, вопросы. Вернее, первый вопрос. Вы абсолютно уверены в том, что на раскопках замка Поенари обнаружили череп, принадлежащий именно Владу Третьему, или Владу Дракуле? Под этим именем он куда более известен.

— Куда более он известен под именем трансильванского графа Дракулы, но отнесем эту географическую и историческую чушь на счет дремучего невежества романиста Стокера, безбожно извратившего суть событий.

— Или будем считать, что Стокер имел в виду совершенно другого человека. Вернемся все же к Владу Третьему, а вернее, к вашей находке. Откуда уверенность, что череп принадлежит именно ему?

— Она складывается из нескольких источников. Во избежание путаницы давайте назовем их по порядку, и по порядку же я попытаюсь объясниться.

— Согласен.

— Итак, источники моей убежденности. Время. Исторические факты, связанные с обстоятельствами смерти и захоронения. Место. И, наконец, состояние.

— Состояние?

— Да, совершенно необъяснимое с точки зрения ортодоксальной науки, но также совершенно очевидное — физиологическое состояние обнаруженных останков.

— Вы имеете в виду то странное свечение?..

— Молодой человек, мне понятно ваше стремление «снять сливки». Умерьте пыл охотничьего щенка — под вашим носом не рябчик, не тетерев и даже не медведь. Да что там медведь! Само чудовище шотландского озера, если уж приводить примеры из мира живой — ха-ха! — природы. И охотничьих трофеев. А вы пытаетесь скоренько отгрызть у него ухо, как доказательство участия в охоте, и сбежать, опережая собственный визг.

— У кого, простите, ухо?

— У Несси. Образно, разумеется. Я говорю, что найден череп господаря Влада, а вы повторяете бред, накипь на эффекте Короткова — не более.

— Простите, профессор, я все понял. Никаких уточнений по ходу вашего рассказа. Строго по схеме. Итак, время?

— Да, время. Этому черепу пятьсот двадцать пять лет — ни больше ни меньше — таковы данные моих приборов, а они не ошибаются, можете верить. Следовательно, мужчина-а мои приборы точно установили, что нами обнаружен череп мужчины сорока с лишним лет — погребен в 1476 году. Он принадлежал к восточноевропейской расе и был воином, получившим, как и полагается истинному рыцарю, не одно ранение, в том числе и в область головы. Сопоставим. Влад Дракул родился между 1428 и 1431 годами, а погиб предположительно в 1476-м. Тому, на чьих плечах красовалась когда-то эта могучая голова, было за сорок. Он был воином. И погиб в 1476 году. Время совпадает. Этот череп мог принадлежать Владу Третьему. Вы, похоже, желаете что-то возразить?

— Поскольку не ответить на ваш вопрос я не могу, отвечаю: желаю, но не смею, потому что мы договорились…

— Если возражение по существу, я временно приостанавливаю мораторий. Возражайте!

— Сколько людей, а точнее, мужчин находилось подле Дракулы во время сражений?

— Разумеется, он постоянно был окружен людьми, в большинстве своем воинами. Среди них каждый пятый, если не каждый третий, был примерно сорока лет от роду и имел вероятно, множество шрамов на голове. Это хотели вы воз разить?

— Примерно это.

— Ну и глупо. Потому что преждевременно. Мы ведь коснулись только первого источника моей уверенности далеко не самого полноводного, должен заметить. Второй даст нам куда более важную и полезную пищу для размышлений.

— Понял вас. Итак, смерть и захоронение.

— Сначала — смерть. Убит он был в бою или внезапно умер в седле — доподлинно неизвестно. Я лично склонен считать, что смерть его была ратной. Но вот от чьей руки пал Влад? Не могу сказать с уверенностью. Турки? Бояре-раскольники? Восставшие крестьяне? Последнее маловероятно — простолюдины видели в нем заступника, а за это охотно прощали многие пороки, включая жестокосердие. Эка невидаль — жестокость в середине пятнадцатого века! Есть версия, что его убила собственная охрана, приняв за турецкого воина. Переодевшись турком, Влад любил обходить окрестности своеобразным дозором и разведкой одновременно. Эта версия тоже не выдерживает критики — привычка господаря переодеваться в турецкое платье известна была охране, да и не за просто так отдал он свою жизнь в том бою, если верить сказанию — пятерых положил. Что же, за это время не успел сообщить кто он есть на самом деле? Бред полнейший. Но как бы там ни было, его убили. И? Что затаились? Знаете ведь, что было дальше, если по-настоящему увлекаетесь темой?

— Отсекли голову, как гласит предание. И не одно.

— Верно, отсекли. Но зачем? Отчего христианское воинство поступило так нечестиво? Разные ученые отвечают на этот вопрос по-разному. Главная версия — опасаясь турецкого гнева, венгры отправили голову Влада в дар султану как символ смирения и покорности. Говорят, для сохранности ее залили медом, еще говорят — довольный султан повелел воздеть голову злейшего врага на кол и выставить на одной из площадей Стамбула.

— Вы сказали — главная…

— А следовало — единственная. Ибо прочие не достойны даже упоминания.

— И все же?

— Невежества всех сортов, шарлатаны и психопаты, одер-5кимые мистическим зудом, все же утверждают, что воины Влада обезглавили своего полководца, ибо вынуждены были совершить древний обряд. Им-де известна была страшная тайна господина: ночами обращался он в страшного упыря, пил кровь невинных жертв и теперь, окончив земной путь, только так — с отрубленной головой — мог обрести вечный покой. Иначе — горе потомкам… Этот стокеровский бред вы имели в виду, не правда ли?

— Не только стокеровский, местные предания…

— Чушь собачья! Обычные страшилки детям на ночь, чтобы крепче спали. В каких только краях не расскажут вам историю злобного вампира с острыми беспощадными клыками…

— Но Трансильвания все же…

— Верно, Трансильвания — особый случай, и об этом я тоже скажу. Но потом. Позже. А пока — к чертовой матери все эти истории про отсеченные головы вампиров.

— Однако, если верить вашей же гипотезе, голова Дракулы нашлась все-таки здесь, в Поенари. Выходит, ее не дарили султану. Но тогда сам собой напрашивается вопрос… простите, конечно… зачем вообще было ее рубить?!

— Я бы сказал — резать.

— Не понял?

— Голова была отрезана аккуратно, пожалуй, даже бережно, со знанием дела. Ее не рубили в битве, сплеча. Были, знаете, прежде такие умельцы — одним ударом сносили голову с плеч. Но и палач не блеснул здесь своим ремеслом. Его не казнили.

— Так что же? Кто и зачем отрезал голову Владу Дракуле? Видите, я даже не пытаюсь добавить крамольное это вообще его голова"… Простите профессор. Я снова совершенно по-щенячьи забежал вперед.

— Я бы сказал, совершенно по-сучьи попытались тяпнуть меня за пятку. Но черт с вами! Итак, голова отрезана — но оказалась вовсе не в Стамбуле, и не в снаговской могиле, а именно в развалинах Поенари, как я и предполагал. Вот что главное!

— Еще раз простите, но — Снагов? Вы сами вспомнили о монастыре и тамошней могиле Влада. Насколько мне известно, при вскрытии она оказалась пустой и оскверненной…

— Снова чушь! А вернее — путаница несусветная. По преданиям, Влада похоронили неподалеку от места гибели, в православном монастыре на озере Снагов. Похоронили, как и подобает доблестному рыцарю и примерному христианину, под плитами храма, прямо у царских врат. Если вы представляете расположение православных церквей, то поймете: это место почетно для захоронения. Хотя бытует и прямо противоположное мнение — дескать, вынося святые дары, священник каждый раз попирает прах нечестивца. Бред! Попрание праха чуждо христианству вообще и православию в частности. Скорее уж — традиция ислама. Суть проблемы, впрочем, заключается не в этом. Здесь вы правы — захоронение, обнаруженное в 1931 году доктором Росетти, оказалось кенотафией. То бишь могилой, не содержащей погребения. Проще говоря — пустой. Осквернение, говорите вы? Возможно. Надпись с надгробия действительно сбили. В пустой яме был мусор и кости каких-то домашних животных. Возможно, это и было осквернением. В начале девятнадцатого века усилия тех, кому очень уж хотелось объявить валашского господаря адептом дьявола, если не самим хозяином преисподней, принесли ядовитые плоды. Возможно, нашлись ретивые борцы с «нечистой силой». Возможно, персона Влада вызвала сомнения отцов православной церкви — и такова была их воля. Все возможно. И я, признаюсь, готов был бы принять любую из этих версии как вполне вероятную, если бы подлинная могила Дракулы была обнаружена несколько позже в пределе того же Снаговского православного храма.

— Подлинная?!

— Можете не сомневаться. Совершенно. Не знаю, что заставило итальянца, потерпевшего вроде бы полное фиаско с первой могилой, продолжить поиски. Интуиция, надо полагать. Интуиция ученого, которая ведет вернее всякой путеводной звезды. Словом, он продолжал искать именно в храме. И нашел. Возле самого входа. Вот уж действительно неподобающее христианскому вельможе место — всякий входящий и выходящий вольно или невольно попирает его ногами. Но именно там, у входа, под одной из плит обнаружено было захоронение. Тело и даже кости покойного давно превратились в прах, и потому Дино Росетти так и не дал ответа относительно головы Влада.

— Но как же в таком случае череп?..

— Что череп?

— Найденный вами череп цел и даже почти не поврежден временем, не так ли?

— Истинно так.

— А бренные останки Дракулы, обнаруженные Росетти, давно рассыпались в прах?

— Вот вы о чем! Что ж! Вопрос очень даже правильный. По существу. И я, разумеется, знаю ответ. Но прежде скажите, доводилось ли вам слышать что-либо о пещере Мовиле?

— Что-то из области геоаномалий…

— Можно сказать и так. Ее обнаружили в 1996 году здесь, в Трансильвании. Уникальная замкнутая экосистема, никак не связанная с экосистемой планеты. Представляете, что это такое?

— Что-то запредельное… Но если честно…

— Если честно, ваших познаний в области естественных наук, мягко говоря, недостаточно.

— Вот именно.

— Не страшно. Я поясню на примере, и вы поймете. Ученые обнаружили в пещере около тридцати видов флоры и фауны — хорошо известных человечеству и никогда не виданных прежде. Главное же заключается в том, что все эти инфузории, жучки и червячки изолированно существуют под сводами пещеры около пяти миллионов лет. Пяти миллионов! Теперь вам понятно?

— Да. То есть ни черта, конечно же, не понятно, кроме того, что на этой планете может сложиться некая уникальная среда, которая позволит…

— Все, все, все… Можете не продолжать. Суть вы уловили, а деталей все равно не постигнете.

— Но какая связь между этой пещерой и нашими развалинами?

— Во-о-о-т! Вот наконец мы и перешли к вопросу о том, почему, собственно, Трансильвания? Помните? Я ведь обещал ответить, почему истории с ожившими покойниками чаще всего рождаются и отправляются гулять по свету именно отсюда, из Трансильвании.

— Значит, можно сказать, что Трансильвания в целом — геопатогенная территория?

— Нет, молодой человек! Не имея достаточных оснований, ничего такого говорить нельзя. Пещера Мовиле — это бесспорный факт. Известно и доказано также, что возвышенности в центральной части Трансильвании — Буцеги также обладают некоторыми особенностями. Наблюдается, к примеру, высокое содержание сероводорода, воздух предельно ионизирован… и так далее… Словом, результаты этих исследований дали мне основание предположить… Предположить — я подчеркиваю! Упаси вас Боже написать как-то иначе. Предположить, что особенности местной экосистемы могли способствовать возникновению аномальных явлений в живых тканях, в том числе и в тканях человеческого организма.

— Вечно живущий…

— Да ничего такого, черт вас побери, молодой осел! Никаких вечно живущих, никакой вечной молодости! Соображаете, сколько идиотов кинутся сюда, сметая все на пути, если кто-то вроде вас запустит подобную утку? И зря! Вот что будет самое смешное! Никакой вечной жизни, если речь идет о жизни человеческого организма… это слишком сложная конструкция, чтобы существовать дольше того, что ей

Отмерено. Но клетки, фрагменты тканей, гены… Вам понятно?

— Да. Клянусь. Мне все понятно. По крайней мере с местом.

— Не все. Говоря о месте, я имел в виду не только аномальные особенности Трансильвании. И не столько их. Местом называл я поенарские развалины и, подобно упрямому итальянцу, продолжал копать именно здесь, потому что был уверен: некто, большой друг, а может, и родственник Влада Третьего именно здесь захочет спрятать голову рыцаря.

— Но почему?

— Что именно — почему? Почему — спрятать? Почему — голову? Почему — именно в Поенари?

— Все. По порядку.

— Извольте. Спрятать. Однажды он уже проделал это с телом: перепрятал его, тайно изъяв, из свежей могилы. Зачем? Затем, что уже бродили в народе мрачные слухи, раздували костры суеверий невежды и те, кто творил зло сознательно. Не за горами был тот день, когда разгоряченная толпа захотела бы вонзить осиновый кол в грудь покойного рыцаря. Друг, брат, сын, верный слуга — словом, некто, кому Влад был дорог, не мог допустить этого. И — не допустил, теперь мы знаем точно. Могила была вскрыта и, вероятнее всего, действительно осквернена. Но тело рыцаря избежало поругания. Теперь — голова. История про то, что голову Влада преподнесли в дар султану, родилась не на ровном месте. Уверен, такие планы вынашивал не один «верноподданный» валашский боярин. Да и сам мадьярский король после гибели Влада не слишком уютно чувствовал себя без крепкого плеча мятежного родственника. А мертвая голова грозного воина? Что от нее проку? Султану же наверняка будет приятно. И снова безымянный друг опередил предателей и нечестивцев — он сам отрезал голову покойного. И… что же? Необходимо было найти место, где она могла обрести покой. Теперь мы можем только гадать, Известно ли было в те далекие времена о необычных свой-ствах здешней природы? Или неведомый благодетель уповает на то, что мрачная слава замка надолго отпугнет от его развалин мародеров, странников, бродяг… Страшный клад будет охранен страшной же молвою. Как бы там ни было, замысел его блестяще работал целых пятьсот лет, пока ваш покорный слуга… Но Боже правый!..

Доктор Эрхард так и не закончил фразы.

Только теперь, внезапно оглянувшись вокруг, он заметил, что наступила ночь.

Глубокая.

Непроглядная и безмолвная.

Беззвездная и безветренная, она дышала могильным холодом, сочившимся из подземелья.