"Провинциальный роман-с" - читать интересную книгу автора (Ярошевский Ефим Яковлевич)Глава 2Токман стоял у порога. Мученически сложив ручки, исподлобья очков смотрел он на хозяина. Рядом с таким человеком всегда чувствуешь себя здоровым и сильным. Субстаныч напивался этой слабости, пил ее и твердел, мужая. К концу беседы амбалом чувствовал он себя. — Я полагаю, мне можно войти? — спросил Хаим, вызывающе соблюдая дистанцию, нажимая на «войти». — О чем разговор? Конечно, входи, — пришлось засуетиться, чтобы как-то не задеть гостя, не ранить. Может быть, даже не убить. — Так вот. Я, собственно, по делу, которое касается каждого порядочного человека, — Хаим испытующе посмотрел на собеседника. — Вот как? — оторопело сказал Олежек и весь как-то подобрался. (Токман взывал к порядочности. Это обязывало. Надо было быть начеку ). — Я полагаю, ты подпишешь? — и он ткнул в сторону Олега бумажный свиток. — Что это?… — осторожно осведомился тот. — Речь идет о кирхе. Я опускаю вопрос об ее уникальности, ибо время не ждет. Короче: предполагается снос, и интеллигенция решила выступить. — Куда? — В защиту. Читай. Это была петиция. «Н-да… Тут пахнет жареным. Надо его образумить». — Видишь ли… — неопределенно начал О., — тут надо… подумать. Взвесить. Прозондировать почву. — Поздно, — Хаим был непреклонен. — Либо ты немедленно подписываешь, либо… — и глаза его из-под очков опасно блеснули. — Ну, почему же? Я подпишу. Но… Но у меня есть контрвопрос: а если все-таки решатся на снос? Что тогда? — Тогда я пойду и сяду. Не бойся, — я сяду в яму. И они не посмеют… — Хаим жертвенно посмотрел во тьму. …Дальше — уже легенда. Кирху не тронули. Великолепное средневековое, по архитектуре, сооружение (ныне — заброшенный спортзал) уносится многострадальными башнями своими в осеннее одесское небо, собирая у подножья шумное воронье вече. В то хмурое утро петиция не помогла. Лязгая гусеницами, разгребая задними ногами мокрую глину, в прорытый загодя котлован пошел бульдозер. И замер на полпути. Там, где он должен был пройти, героически сидело маленькое худое человечье тело. То был неподкупно смотревший в ошалелую морду бульдозериста отчаявшийся Токман, идущий на все. Машина не посмела. Администрация отступила. Кирха была спасена. — Он, конечно, идьет, пусть он меня извинит, — комментировал позже Олежек, — но он всем нам пример. |
|
|