"Бумажный тигр" - читать интересную книгу автора (Райс Патриция)

Глава 4

На балу, дававшемся в честь возвращения Джорджины, ее родители объявили о предстоящей свадьбе. Мосты были сожжены.

Девушка подняла глаза на красивого мужчину, с которым стояла под руку на виду у всех. Она пыталась разобраться в своих эмоциях, пыталась почувствовать себя счастливой. Поймав ее взгляд, он повернулся к ней и одарил ласковой улыбкой. Джорджина улыбнулась в ответ.

«Я ничего не чувствую, но Питер этого не заметит».

На ней сегодня было голубое платье, которое мама выбрала для этого вечера, с вызывающе глубоким вырезом на груди. И девушка заметила, что Питер уже несколько раз бросал туда заинтересованный взгляд. Она не вполне отдавала себе отчет, почему мужчинам нравится смотреть именно туда, но по телу пробегали щекочущие мурашки всякий раз, когда он это делал.

«Может быть, родители правы и мне просто нужно узнать его поближе?»

Задача была не из легких, учитывая, что на вечер пришло столько народу. Джорджина постоянно переходила от одной группы гостей к другой, развлекая их, танцевала с молодыми и пожилыми и следила за тем, чтобы никто не чувствовал себя обделенным ее вниманием. Ей не было в тягость выполнять всю эту светскую «работу», к которой она давно привыкла. Но Джорджина не представляла себе, как при этом не забыть и Питера.

Впрочем, тот, кажется, не особенно страдал. Он уже повернулся к одному из гостей-мужчин и завел с ним оживленный разговор о делах, мгновенно позабыв о своей невесте. Вздохнув, Джорджина взяла бокал лимонада и приняла приглашение на танец от одного молодого человека, которого знала с детства.

По прошествии какого-то времени она окончательно потеряла Питера из виду. Обведя глазами зал, девушка решила, что все гости довольны и в ее обществе пока никто не нуждается. Окна были открыты, но, несмотря на это, в доме было очень душно, и она уже почувствовала, что лоб ее покрылся бисеринками пота.

Что ж, если жениха нигде нет поблизости и он не может проводить ее в сад, она отправится туда одна. Будь Питер ревнивцем, Джорджина непременно удалилась бы под руку с кем-нибудь из молодых людей, но она сомневалась в том, что Питер вообще заметит ее отсутствие. А раз так, то нечего притворяться и тащить за собой кого-либо. Джорджине хотелось немного побыть одной, отдохнуть от шума, духоты и всех этих полутрезвых дураков.

Ветерок заволновал тяжелые портьеры, когда она открыла застекленные двери, ведшие на веранду, и проскользнула между створками. Свет из зала через зашторенные окна почти не проникал наружу, но сад отнюдь не был погружен во тьму, так как вдоль аллей горело много газовых фонарей.

Она увидела его сразу же. Собственно, он и не прятался. Стоял, прислонившись к невысокой ограде. В просветах между ветвями кустарника угадывались его широкие плечи. Взгляд Джорджины невольно скользнул вниз на его длинные стройные ноги. Потом она стала вглядываться в его лицо, желая удостовериться в том, что не обозналась. И когда поняла, что перед ней действительно он, ее сердце екнуло. Нос с горбинкой, густые волосы, аскетически узкое лицо, которое совершенно преображалось, когда на нем появлялась улыбка. Вот как сейчас…

На нем был костюм, но не официально черный, как у остальных гостей-мужчин, а, напротив, светлый, резко выделявшийся на фоне сумерек, и техасский галстук. Мистер Мартин смотрелся белой вороной, но Джорджина поймала себя на мысли, что очень рада его видеть.

Он вышел к ней навстречу.

— Вы сказали, что хотели бы видеть меня на всех своих вечерах, — негромко произнес он с характерным южным произношением.

— Я непременно послала бы вам официальное приглашение, знай я ваш адрес, мистер Мартин. Но вы не заглянули ко мне, как я вас просила.

Она заметила, когда его взгляд переместился с ее лица на поблескивающую тиару, украшавшую прическу. Она не могла понять, что таится в нем, но зато увидела, что он старательно избегает смотреть на глубокий вырез платья. Странно, но это взволновало девушку еще больше, чем прямой взгляд Питера. И ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Дэниел посмотрел на ее декольте…

Джорджина подошла ближе и нарочно отвела плечи назад, выставляя себя напоказ. Она никогда еще не вела себя столь непристойно, но интуитивно знала, как это делается. Она легонько коснулась его руки и почувствовала, как под ее пальцами по ней пробежала дрожь.

Я думала, вы меня совсем забыли, — томно прошептала она, стараясь придать своему голосу легкость ночного ветерка, шелестящего в кронах деревьев.

Дэниел ответил не сразу. Он молча смотрел на нее, устремив взгляд сначала на кружево, обрамлявшее корсаж, потом опустил его на приподнятую жестким корсетом округлую грудь, полные бедра и, наконец, на ноги. Когда их глаза вновь встретились, он уже улыбался.

Вы опять за свое, а? Почему бы вам не припасти свои маленькие уловки для вашего дружка? А со мной будьте, пожалуйста, откровенны. Если, конечно, нуждаетесь в друге.

Джорджине стало стыдно, но одновременно она почувствовала облегчение, поняв, что может открыто рассказать этому человеку, что у нее на душе. И он не посмеется над ней и не уйдет, презрительно усмехнувшись. Она вновь коснулась его рукой и на этот раз уже не убрала ее.

Я нуждаюсь в друге. Потанцуем?

Дэниел оглянулся на тяжелые портьеры на окнах роскошного зала, которые не пропускали света, но зато пропускали музыку. Потом вновь встретился с ней взглядом, прочитал в ее глазах почти мольбу и подал ей руку:

Видите ли, я довольно неуклюж, но обещаю, что буду стараться. К тому же здесь больше места, и мы ни на кого не налетим.

Под ногами у них вместо полированного паркета была жесткая каменная плитка, поэтому двигались они очень осторожно. И все же это был восхитительный танец. Легкий ночной ветерок ласкал ее кожу, а высокий незнакомец, как оказалось, неплохо танцует. Он уверенно вел ее, и Джорджина полностью отдалась музыке и танцу — райским ощущениям. Он не просил развлекать его ничего не значащими словами, ее не волновало, как она выглядит, и не нужно было ежеминутно смотреть себе под ноги. Рядом с этим человеком все, кроме самого танца, отступило на второй план.

Она пожалела о том, что танец кончился так быстро. Они остановились. Ковбой еще какое-то время не отпускал Джорджину, держа ее за руку. Их пальцы переплелись.

Я пришел, чтобы удостовериться, что вы счастливы, — негромко проговорил он, глядя ей в глаза.

Джорджина улыбнулась:

— Что ж, я счастлива. У меня все есть, разве нет?

— Я так и думал, — отозвался он, но во взгляде его по-прежнему сквозил интерес, и что-то подсказывало ей, что он ей не поверил. — Я решил задержаться в городе. Купил типографский станок. Кстати, это около фабрики вашего отца. Вы все еще хотите, чтобы я проведывал вас время от времени?

— Типографский станок? — Ее ресницы удивленно взлетели. — Вы собираетесь издавать газету? И у вас будет контора с фотографиями в окнах? — Но в следующую секунду воодушевление ее угасло. — Или вы будете просто печатать пригласительные карточки, афиши и все такое?..

«Даже если бы я до сего момента и не думал о собственной газете, разве смог бы огорчить ее теперь?»

Дэниел широко улыбнулся:

Я буду заниматься и тем и другим. На газете, пока она не снискала популярности, много денег не заработаешь. А мне нужно как-то кормиться.

Джорджина вспомнила о том, что нужно вести себя благопристойно, и проговорила уже гораздо сдержаннее:

Как было бы хорошо, если бы вы заглянули ко-мне как-нибудь и рассказали о том, как у вас идут дела. Меня всегда интересовало, как делаются газеты.

Честно говоря, он шел сюда с намерением пригласить ее взглянуть на все своими глазами, но сейчас, уловив перемену в ее настроении, вспомнил о том, кто он и кто она.

— С удовольствием, но боюсь, мне будет сложно приходить к вам в приличное время. Все-таки работа…

— Дайте мне свою визитку, и я пришлю вам приглашение на следующий вечер. А сейчас мне нужно возвращаться к гостям.

Джорджина поняла, что мистер Мартин не захочет пройти вместе с ней в зал. Тяжелые портьеры на окнах служили будто разделительной чертой между двумя совершенно разными мирами. Она принадлежала к одному, а он — к другому. И даже когда он протянул ей свою визитку и их руки вновь соприкоснулись, ощущение не пропало.

Она машинально спрятала его карточку за корсаж. Джорджина готова была поклясться, что мистер Мартин при этом покраснел. Впрочем, он тут же отошел в тень, а она заторопилась в зал, где вновь зазвучала музыка. На душе у нее было хорошо после встречи с ним. А все остальные мысли, навеянные их танцем, Джорджина постаралась выкинуть из головы.

Питер лежал на одеяле, которое они расстелили на траве; темная челка упала ему на лоб. Он доел наконец куриную ногу. Джорджина, украдкой бросая на него взгляды, ловила себя на мысли, что перед ней яркий образчик мужской половины человечества, но все же в своем муже ей хотелось бы видеть и что-нибудь сверх этого. Чего в Питере никак не обнаруживалось.

Правда, он не особенно упрямился, когда она уговорила его устроить небольшой пикник. Наконец-то они остались совсем одни. Рядом не было ни мужчин, с которыми он непременно начал бы говорить о делах, ни женщин, на которых он стал бы отвлекаться в ущерб своей невесте. Сегодня они принадлежали только друг другу.

На ней было одно из тех платьев, не требующих жесткого корсета, что мама выписала из Лондона. Мистер Мартин сразу обратил на это внимание тогда в поезде. Что же до Питера, то для него все женские наряды были одинаковы. Он, с удовольствием растянувшись на одеяле, блаженно щурился на небо и воздавал должное курице, не обращая на Джорджину ни малейшего внимания.

У нее появилось сильное желание вылить ему на голову кувшин с лимонадом.

— Чем ты занимаешься целыми днями в магазине? — томно проговорила она, пытаясь вкрадчивым и чувственным тоном компенсировать странность своего вопроса. Джорджина знала, что светские дамы не должны интересоваться столь низкими предметами. Для усиления эффекта она наклонилась к Питеру и пощекотала его травинкой.

— Работаю. — Он поймал ее руку и поцеловал. — А чем ты занимаешься целыми днями?

Подавив стон негодования, Джорджина послушно ответила:

Отдыхаю. Послушай, ты расскажешь мне о своей работе? Но учти: о себе я говорить не стану. Это неинтересно.

Питер улыбнулся и… Джорджина едва не вскрикнула. Она вдруг поймала себя на мысли, что улыбка делает Питера невероятно похожим на мистера Мартина. Конечно, во всем остальном между ними не было ничего общего. У ковбоя волосы были светлые и прямые, а лицо более узкое и худое, да еще небольшая горбинка на носу. И все же…

Покачав головой и отделавшись от накатившего на нее минутного наваждения, она дала понять, что ждет ответа на свой вопрос.

Я знаменитый мастер на все руки, — заявил Питер. — Решаю вопросы технического порядка.

Джорджина с сомнением покосилась на него. Он всегда был элегантно одет. Пошитые на заказ костюмы, шелковые галстуки и так далее… Девушка нахмурилась:

Ты хочешь сказать, что ходишь целый день с молотком и гвоздями в руках и плотничаешь?

Питер от души расхохотался и потянулся ко второй куриной ноге.

О нет, я не то имел в виду! Просто если кому-ни будь из покупателей приглянулась та или иная вещь и он надеется вынести ее из магазина, не оплатив, зовут меня. Или вот тебе другой пример: на днях к нам наведался один назойливый писака и пристал с расспросами к нашим клеркам. Один из управляющих попросил меня убрать его. Такая уж у меня работа.

Назойливый писака… Глаза Джорджины широко раскрылись. Неужели мистер Мартин?.. Она намазала булочку вареньем и передала Питеру.

— А о чем он расспрашивал ваших клерков? Что они могли ему рассказать? Разве они многое знают?

— Нет, но я думаю, ловкому репортеру ничего не стоит сделать из мухи слона. Недовольные и жалобщики всегда найдутся. Газетчикам только того и надо. Кто-нибудь распустит сопли, а они и тащат это на первую полосу. Одним словом, мне пришлось вы швырнуть его из магазина.

— Что? Не может быть! Как гадко! А ты хоть узнавал, какие у людей были жалобы и на что?

Поговорить о работе и делах Питер любил и отнюдь не возражал, когда поблизости находился внимательный слушатель. Разделавшись с булочкой, он пожал плечами:

— В основном просят сократить рабочий день. И потом, у нас с отцом такая политика: встал за прилавок — работай. Прохлаждаться мы никому не позволим. А вот недавно мне пришлось уволить одну из наших лучших продавщиц. В сущности, глупо получилось. Она как раз наболтала тому газетчику, что мы двинули на повышение новичка через ее голову, а до этого они занимались одним и тем же делом, но она получала меньше, хоть и проработала в магазине много лет. На ее месте я бы все-таки немного пораскинул мозгами, прежде чем жаловаться. У человека семья и дети, которых нужно кормить, поэтому мы и платили ему больше. А что до повышения, то не могли же мы назначить управляющим женщину? Кто ее станет слушаться? Слишком много возомнила о себе. Пришлось уволить. А хорошая была работница. Жаль.

Самодовольная усмешка на лице Питера и его извращенная логика вывели Джорджину из себя. Ее посетило то же желание, что и несколько минут назад, но на этот раз соблазн оказался слишком велик. Лимонада в кувшине оставалось совсем мало, но тем не менее Джорджина испытала чувство удовлетворения, опрокинув кувшин Питеру на голову.

Дико вскрикнув, он вскочил с одеяла, схватился руками за голову и вытаращился на нее так, словно она была ненормальная. Джорджина же молча подобрала юбки и решительно ушла прочь.

«Пусть думает что хочет!»

Она чуть не крикнула ему напоследок: «Кто тебе сказал, что мужчины достойнее женщин?! Тебе не приходит в голову, что у последних тоже есть семьи и дети?! Почему вы отказываетесь платить им по труду?!»

Но Джорджина понимала, что это бесполезно. Всех мужчин в городе все равно не обойдешь и не объяснишь им их заблуждения. Не хватит никаких сил.

Она вдруг вспомнила про мистера Мартина и про газету. Перед ней неожиданно открылись новые горизонты. Грезы о романтической любви мгновенно отошли на второй план, уступив место другим мечтаниям. Джорджина на минутку представила себе первую полосу с напечатанным ее материалом. Боже, наконец-то у нее появилась в жизни настоящая цель, к которой стоит идти!

«Окажите мне поддержку, и я переверну землю!»

И Джорджина точно знала, куда ей обратиться за этой поддержкой.

Блюхер не высказал никаких возражений, когда на следующее утро Джорджина приказала ему отвезти себя в центр города. Правда, он выглядел несколько озадаченным, когда она назвала ему адрес. Впрочем, пусть будет фотостудия. Никаких запретов от родителей девушки на этот счет он не получал. Когда же они добрались до места и Джорджина сказала, что он может отправляться обратно, а она позже приедет с Питером, он покорно уехал.

Однако уже через пару часов Джорджине пришлось искренне пожалеть, что она отослала Блюхера, хоть она и понимала, что не было другого выхода. Скрыть от любопытствующих взоров тяжелые сумки с фотопринадлежностями, купленные ею, было невозможно. Вдобавок Джорджина чувствовала, что не сможет дать на этот счет удовлетворительные объяснения своим родителям. Наконец, эта чертова поклажа весила, наверное, целую тонну.

Сгибаясь под тяжестью груза, девушка упрямо шла в сторону «Хановер индастриз». Встречавшиеся по пути женщины с любопытством оглядывались и смотрели ей вслед. Какой-то странного вида мужчина предложил помочь поднести сумки, но смотрел он не на сумки, а на ее грудь, да к тому же столь нагло, что Джорджина, возмутившись, сделала ему подножку купленной треногой. Бедняга шлепнулся в дорожную пыль лицом, и это привлекло к девушке еще большее внимание со стороны зевак. Она же, гордо вздернув подбородок и демонстративно глядя прямо перед собой, пошла дальше. Улица эта была хороша тем, что располагалась скорее в благополучной части города, но вместе с тем от нее было не так далеко до мануфактуры. И Джорджина очень надеялась, что дойдет до места назначения раньше, чем у нее отвалятся руки.

Когда впереди показалась отцовская фабрика, лицо девушки уже все было покрыто пылью и каплями пота, которые стекали вниз, оставляя грязные следы и разводы. Стараясь держаться подальше от окон административной части здания, она стала оглядываться по сторонам в поисках дома, адрес которого был указан в визитке мистера Мартина. Волосы ее растрепались и беспорядочными прядями спадали на плечи, руки онемели от тяжести сумок, но Джорджина не собиралась отказываться от задуманного.

Деревянная вывеска поблекла от времени и еле читалась, но сам дом был сложен из крепкого кирпича, и окна были заколочены только на первом этаже. Это вдохновило Джорджину, и она, ухватившись за ручки сумок поудобнее, толкнула плечом дверь.

Та, скрипнув, подалась внутрь. Не ожидавшая этого девушка опасливо покосилась на нее и осторожно заглянула в открывшийся темный коридор. Доски были плотно пригнаны к окнам, и свет внутрь практически не проникал. Тогда девушка толкнула дверь сильнее, и она распахнулась, впустив за собой дневной свет с улицы. В середине прихожей виднелась лестница. Сверху доносился шум какой-то работающей машины. Что ж, по крайней мере в доме кто-то есть.

Расправив плечи, Джорджина переступила порог. Стук ее каблуков зловеще разносился по всему дому, но ей навстречу никто не выходил. Она поняла, что придется самой подняться по лестнице и объявить о себе.

При мысли о том, что придется тащить сумки наверх неизвестно сколько пролетов, она тихонько застонала, но лишь крепче вцепилась в тяжелые покупки и ступила на лестницу. Хороша же она будет, если предстанет перед мистером Мартином мало того что такой грязной и растрепанной, но еще и с пустыми руками! Нет, она покажет ему, что ее можно по праву назвать не только «светской бабочкой», но и женщиной, которая хочет и будет работать.

Джорджина не понимала, почему ей так важно было доказать ему это, но сейчас и не пыталась задумываться.

Она знала только одно: она будет сопровождать собственными фотографиями свои статьи, в которых вскроет всю несправедливость патриархального устройства жизни, где властью обладают мужчины, где женщину заставляют трудиться не покладая рук от зари до зари, а платят меньше, чем мужчинам за ту же работу. И это еще далеко не все мерзости! Наконец-то у нее появилась достойная цель в жизни!

Что же до Питера, то ее абсолютно не волновало, как он к этому отнесется. А если ему не понравится, пусть забирает свое кольцо и надевает его на руку какой-нибудь жеманной дурочке. Джорджина всерьез вознамерилась доказать всему миру, что у нее есть голова на плечах и что отныне она станет употреблять свой ум на вещи куда более достойные, чем план посадки гостей на очередном званом обеде.

По мере ее восхождения грохот работающего типографского станка все сильнее давил на уши. Ее каблучки гулко стучали по деревянным ступенькам, но их стук тонул в общем шуме. Оказавшись на втором этаже, Джорджина направилась вдоль по коридору, похожему на тот, что был внизу. Только здесь окна не были забиты досками и пропускали много света. Одна беда — душно.

Увидев впереди открытую дверь, девушка позволила себе опустить на минутку сумки на пол, чтобы привести себя в порядок. В то же мгновение типографский станок смолк, и дом погрузился в гулкую тишину. Джорджина случайно шаркнула ногой по полу, и эхо этого звука разнеслось по всему этажу.

В следующую секунду в дверях появился мистер Мартин. Лицо его было покрыто потом, очки съехали на нос. Он тряпкой вытирал руки, испачканные черной краской. Увидев Джорджину, мистер Мартин удивленно повел бровью. Когда же взгляд его упал на немыслимо дорогую фотокамеру, треногу и остальные принадлежности, он от потрясения открыл рот.

Лишь спустя минуту он оправился от изумления и вновь перевел глаза на стройную блондинку в шелковом платье, которая молча стояла и выжидающе смотрела на него. Губы его тронула улыбка. Сняв очки, он убрал их в нагрудный карман рубашки.

— Нашему брату журналисту всегда здесь рады, мисс Хановер. Прошу вас, заходите.