"Владычица ночи" - читать интересную книгу автора (Якубова Алия)

Часть III

До отъезда Антуану оставался почти месяц. Старясь хоть чем-то занять себя, он много времени проводил с другими вампирами или в хранилище.

Среди многочисленных историй жизни вампиров попадались и легенды, и очень странные тексты, смысл которых не всегда был ему ясен. Именно в одном из них Антуан нашел упоминание о королеве вампиров.

Там, конечно же, не было описания ее внешности, но говорилось, что королева обладает огромной силой. Ни один вампир не может сравниться с ней или противостоять. Она Мать всех и Судья всех. Также упоминалось, что одним из ее имен было «Молчаливая Гибель». Но уже в следующей строчке говорилось, что королева и Молчаливая Гибель не всегда одно и то же.

Надо сказать, этот текст весьма озадачил Антуана, и еще больше разжег его любопытство. Он перерыл все хранилище, но больше ничего не нашел. Только краткие замечания: королева была там-то, сделала то-то. Последнее подобное упоминание было датировано 1231 годом. И все. Антуана очень удивляло, что о такой значимой фигуре написано так мало. А с другой стороны — он ведь не был в других хранилищах.

В одну из таких ночей Антуан сидел, обложившись всевозможными книгами и свитками, погруженный в чтение. Через некоторое время он поймал себя на мысли, что стало как-то очень шумно. Что было весьма удивительно. Вампиры — тихий народ, не склонный к бурному проявлению эмоций.

Заинтригованный, Антуан решил выяснить, в чем дело. Сложив книги, он вышел из хранилища. Оказалось, все собрались в главном зале и что-то оживленно обсуждали. Здесь были все магистры города и не только. Он заметил много знакомых лиц. Одним из них был Фернан. Подойдя к нему, Антуан спросил:

— Что случилось?

— Ты не знаешь? — удивленно уставился на него вампир.

— Нет. Но, надеюсь, ты мне расскажешь.

— Сегодня мы получили известия от других общин. Среди наших твориться что-то непонятное.

Антуан еще никогда не видел его таким серьезным, он спросил:

— Что значит непонятное?

— Четверо вампиров в ранге магистров, все старше четырехсот лет, сгорели заживо! От солнца!

— Но я думал, что за столько лет у всех нас вырабатывается иммунитет к солнечному свету.

— Так и есть. Это непреложный факт. Даже самым слабым из нас через двести лет солнце не может навредить. А это сильнейшие из нас! Причем все ранее бывали на солнце без каких-либо последствий! А тут такое!

— Это произошло в один и тот же день?

— В том-то и дело, что нет! — Фернан казался более чем обеспокоенным. — Все это очень странно. Вампиры клана Гаруда всегда считались сильными.

Вдруг Фернан замолчал, так как в этот момент к ним подошла Сантина. Она приветственно кивнула Антуану и сказала:

— Я вижу, ты уже в курсе событий, так взволновавших все нас.

— Да, Фернан мне рассказал.

— Все это очень подозрительно, — покачала головой главная вампирша. — Пока не выясниться в чем причина данного происшествия, я отдала распоряжение всем вампирам не появляться на солнце без особой на то необходимости, и вообще воздерживаться от выхода куда-либо днем. Это и тебя касается.

— Я понимаю, и буду осторожен, — кивнул Антуан. — К тому же я скоро уезжаю.

— Уезжаешь? — настало время Сантине удивляться. — Вот уж не ожидала.

— Я должен встретиться с Менестрес.

— А-а, ну тогда понятно, — лукаво улыбнулась вампирша.

В такие моменты ему казалось, что все вампиры мира уже в курсе их отношений. Но ему было все равно. Антуан с нетерпением ожидал дня отъезда.

И вот он наступил. Едва стемнело Антуан вскочил в седло и погнал коня в сторону Парижа. Только желтые листья взметались из-под копыт. Наступала осень. Световой день неумолимо сокращался, и это было вампиру только на руку.

Так же, как и его возлюбленная, он отправился в путешествие налегке, взяв лишь самое необходимое. Забыв о предостережениях, Антуан скакал день и ночь, останавливаясь лишь тогда, когда отдых становила просто жизненно необходимым. То же самое было и с охотой. Он спешил, ему не терпелось увидеться с Менестрес.

И не было ничего удивительного в том, что Антуан достиг Парижа на полторы недели раньше срока. Но это его не расстраивало, наоборот, была крохотная надежда, что Менестрес тоже прибудет пораньше. Правда оставался точно такой же шанс, что она может приехать и позже. Но пока он старался не думать об этом.

Проведя день в одной из таверн, с первыми вечерними сумерками Антуан отправился на поиски замка Шемро. Это оказалось не таким легким делом. Ему даже пришлось два раза спрашивать дорогу у местных жителей. Так что к самому замку он подъехал практически в полночь.

Замок насчитывал четыре этажа и две башни. Также был флигель для слуг и конюшня. Шемро находила неподалеку от деревни, носившей такое же название, что, впрочем, не удивительно.

Вихрем промчавшись по единственной деревенской улице, через пять минут Антуан постучался в ворота замка. Он простоял возле них еще с четверть часа, прежде чем услышал шум шагов и запах горящего масла. Человек с фонарем. Он довольно долго возился с воротами. Наконец они со скрипом, будто нехотя, отворились, и Антуан увидел освещенное фонарем лицо мужчины. Он был еще не стар, хотя в черных волосах была седина. Лицо открытое, эдакий добрый дядюшка с аккуратной бородкой. Но сейчас он смотрел на Антуана с подозрением.

— Что вам нужно? — его голос не искрился гостеприимством, но вампир не ставил это в вину. Ведь ему могли вообще не открыть в столь поздний час.

— Мое имя Антуан. Я друг Менестрес.

— А, да-да! — лицо мужчины тотчас расплылось в улыбке. — Мы получили письмо, сообщавшее о вашем скором приезде. Но мы ждали вас неделей позже.

— Так получилось.

— Да-да, конечно. Проходите в дом. Вы, наверное, страшно устали с дороги. Хотя я знаю, вы практически неутомимы, — прозвучал тонкий намек, что ему известна истинная сущность Антуана. — Да, я же не представился — Лоран де Куд. Но вы можете называть меня просто Лоран.

Все это он говорил, ведя позднего гостя к дому. Антуан лишь согласно кивал.

— О вашей лошади можете не беспокоиться. О ней позаботятся, — продолжал Лоран.

— Но уже поздно, я мог бы сам... — попытался возразить вампир.

— Нет-нет. Что вы!

Минуту спустя показался заспанный конюх, принявший поводья из его рук. А Лоран подтолкнул Антуана к гостеприимно открытым дверям замка.

Он вошел и сразу же ощутил ласковое тепло. В замке подобного добиться не легко, но здешним обитателям это удалось. Как дорогого гостя, Антуана усадили в единственное кресло у догорающего камина, куда Лоран тотчас подкинул дров. Секундой позже он же будил слуг (пожилую пару) и велел им подготовить и протопить комнату гостя. Потом он вновь вернулся к вампиру и произнес:

— Надеюсь, вам удобно?

— Да, спасибо.

— Я сейчас разбужу жену и детей.

— Не нужно. Я и так доставил вам много беспокойств в столь поздний час. Уверяю, у нас еще будет время познакомиться.

— Конечно. Да, для вас есть письмо от госпожи Менестрес, — он поспешно достал желтоватый конверт и протянул его вампиру.

— Спасибо.

— Не за что. Теперь я оставлю вас. Как только будет готова ваша комната — вам сообщат.

— Хорошо

Едва Лоран удалился, как Антуан поспешно вскрыл письмо, сломав печать. Сомнений не было, оно было написано рукой Менесрес и по объему скорее походило на записку. Она писала:

"Здравствуй, Антуана, любимый!

Если ты читаешь эти строки, то, значит, благополучно добрался до замка Шемро. Я рада. Со своей стороны надеюсь, что тоже приеду туда в оговоренный срок. Но не исключено, что могу задержаться. Не сердись.

Семья, живущая в замке, — очень милые люди. Надеюсь, ты не будешь на них охотиться. Мне бы этого не хотелось. Все они мои друзья.

Не скучай. Постараюсь приехать как можно быстрее.

P.S. Напоминаю, старайся держаться подальше от местных вампиров. Будь благоразумен.

Менестрес"

Письмо было послано из Леона больше двух недель назад. Антуан искренне надеялся, что Менестрес уже на пути сюда. Еще раз пробежав глазами письмо, он аккуратно сложил его, потом протянул руки к огню. Но дело в том, что их холодность никак не была связана с погодными условиями. Просто вампир, спеша сюда, очень давно не охотился. Но жажда еще не стала нестерпимой, и Антуан решил подождать с ее утолением. Конечно, не могло быть и речи, чтобы воспользоваться для этого кем-либо из здешних обитателей. Он никогда не сделал бы этого даже без просьбы Менестрес. Лучше уж он отправится в деревню.

Тут как раз вернулся Лоран и сообщил, что комната для гостя готова. Провожая Антуана, он продолжал говорить о том, что вся его семья будет рада его визиту, что он здесь желанный гость и все в этом же духе. Вампир лишь согласно кивал, даже не особо вникая в смысл слов.

Отведенная ему комната оказалась весьма просторной с камином, в котором весело трещал огонь, и с единственным окном, которое было плотно закрыто и занавешено. Мебель в комнате была представлена тяжелой кроватью с пологом, секретером, комодом и парой стульев — обычная комната для гостей.

Показав, что где, Лоран сказал:

— Располагайтесь, отдыхайте. Доброй ночи.

— Вам тоже доброй ночи. Еще раз простите за беспокойство.

— Что вы, ничего страшного! Отдыхайте и не волнуйтесь, днем вас тоже никто не побеспокоит. Вот вам ключ, он от этой двери, — Лоран отдернул гобелен, за которым и впрямь была потайная дверь. — Там вы найдете все необходимое для дневного отдыха. Госпожа Менестрес особо распорядилась на этот счет.

— А сама она часто бывает здесь? — осторожно спросил Антуан.

— Раз в несколько лет. В последний раз она жила тут почти три года, но год назад уехала.

— Почему?

— Кто я такой, чтобы спрашивать? Она здесь хозяйка, а мы скорее арендаторы. Ну, спокойной ночи.

С этими словами он удалился. А Антуан первым делом воспользовался выданным ему ключом. За потайной дверью скрывалась еще одна крохотная комнатка без единого окна. Посреди нее, на небольшом возвышении стоял саркофаг, на крышке которого был вырезан античный воин. Простому смертному ни за что не удалось бы сдвинуть ее, но Антуан сделал это довольно легко. Внутри саркофага была если не постель, то что-то очень близкое к этому. Кто бы ни был создателем сего, он делал это явно не для мертвого тела, что очень обрадовало вампира. Спать на голом камне — даже для него не слишком комфортно.

Но для отдыха было еще слишком рано. У Антуана в запасе оставалось еще несколько часов до рассвета. И он все же решил отправиться на охоту. Завтра вечером жажда не будет способствовать теплому знакомству с семьей Лорана.

Не желая еще раз будить кого бы то ни было в этом доме, Антуан усилием воли открыл окно и покинул замок через него. Высота третьего этажа не являлась для него серьезным препятствием. Оказавшись на земле, вампир направился прямиком в деревню, мерцавшую в ночи огнями.

На его счастье в ней была таверна, даже две. А уж выманить оттуда того, кто станет его жертвой, было делом несложным. Но все равно Антуан действовал с величайшей осторожностью. Он понимал, что ему предстоит еще не раз посетить деревню. И его визиты не должны поднять панику.

Через пару часов он уже возвращался в замок. Сытый и довольный. Одолженное вместе с кровью тепло продержит его дня два, даже больше, прежде чем придется снова выйти на охоту.

Антуан вернулся так же тихо, как и ушел. Никто и не заметил его отсутствия. Сняв плащ, а вслед за ним и камзол, он умылся из заботливо оставленного кувшина и растянулся на кровати, прислушиваясь к звукам ночи.

Он знал, что во всей округе, вплоть до самого Парижа вампиров нет. Возможно, все местные предпочитают жить непосредственно в столице. Что ж, Антуану это было только на руку. Он всерьез собирался внять совету Менестрес и держаться от здешних вампиров подальше. Но будет не лишним, если и они ответят ему тем же.

Проснувшись следующим вечером, Антуан спустился вниз, в главный зал и столкнулся там с семейством Лорана в полном составе. У вампира создалось ощущение, что они специально его ждали. И это ощущение лишь усилилось, когда Лоран сказал:

— Добрый вечер, сударь. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

— Да, спасибо, — несколько рассеяно ответил Антуан.

— Разрешите представить вам мою семью. Моя жена Жаннет и мои дети: Бертиль и Жозе.

Супруга Лорана оказалась среднего роста, плотной женщиной с отдающими в рыжину волосами. Дочь, Бертиль, была на нее очень похожа, только ее волосы, как и у брата, были черными. Они были погодками. Девочке было около тринадцати, а мальчику двенадцать. Совсем еще дети, — подумал Антуан.

Все они с живым интересом изучали гостя. Но в их взглядах не было ни тени недоверия или настороженности. А ведь они знали, кем он является на самом деле. Подобное было для Антуана в новинку. Он просто не знал как себя вести.

Видя это его замешательство, Жаннет проговорила:

— Что же вы стоите? Проходите, садитесь поближе к огню. Чувствуйте себя как дома.

Как заботливая мать она сама проводила его к камину и усадила в кресло, спросив еще:

— Вам не холодно? Хотя, что я говорю! Вы же в гораздо меньшей степени страдаете от холода!

— Все равно, спасибо вам за заботу, — поблагодарил Антуан, поудобнее устраиваясь в кресле. — Но мне не хотелось бы причинять вам излишние неудобства.

— Право, какое неудобство! — всплеснула руками женщина. — Мы всегда рады гостям! Вот и госпожа Менестрес обещала скоро приехать.

— Но кто она для вас? — не сдержался от вопроса вампир.

— Она наш добрый друг, — серьезно ответила Жаннет.

— Кто знает, где бы мы сейчас были, если бы не она! — добавил Лоран.

По всему было видно, что эти люди очень преданны Менестрес, и их вовсе не заботит тот факт, что она вампир.

— К тому же, — вставила Жаннет, — госпожа является крестной нашей дочери. Это большая честь.

Антуан никогда не думал, что вампир может быть крестным. Хотя, почему бы и нет. Вед ни слово Божье, ни святая вода, ни предметы культа не имеют над ними власти. Он сам не раз имел возможность убедиться в этом.

Антуан весь вечер провел с этой семьей, и чем дальше, тем больше ему нравились эти люди. Он просто влюбился в них. Одна мысль о том, что ему нет нужды таиться, приводила его в восторг. Давно он так запросто не общался с людьми.

Это общение облегчило ему ожидание. Дни и ночи текли не так медленно. Антуан с радостью помогал Лорану в делах или возился с Жозе и Бертиль, которые слушали его, открыв рот. Ему было хорошо и беззаботно в замке Шемро. Единственное, что тянуло его в Париж, была мысль о том, что там находится одно из крупнейших хранилищ. Но пока Антуан успешно боролся с этим искушением. Он разумно решил, что у него еще будет время заняться этим после того, как он встретиться со своей возлюбленной. Ведь этот час неумолимо приближался.

Но через четыре дня после его приезда в замок произошла встреча, нарушившая все планы Антуана, смешавшая все карты.

Он как раз возвращался после очередной вылазки в деревню, когда почувствовал, что рядом вампир, и довольно старый. Где-то около тысячи двухсот лет. Антуан пришпорил коня, и вскоре увидел шедшего по дороге одинокого путника. Когда расстояние между ними сократилось шагов до трех-четырех, конь встал как вкопанный, наотрез отказываясь идти дальше. Путник поднял голову, и на Антуана из-под шляпы уставилось открытое лицо с кобальтовыми глазами и светло-русыми, прямыми волосами. На тонких губах играла улыбка. Сомнений не было, перед ним был вампир.

— Что все это значит? — грозно спросил Антуан, спешившись. Оказалось, что этот путник выше его.

— О, простите, если я обидел вас своей шуткой, — голос вампира был глубоким и очень приятным. Таким голосом только проповеди читать.

— Кто вы?

— Да, я же не представился! Рамир.

— Антуан.

— Значит, вы и есть тот самый вампир, который недавно прибыл к нам и избегает нашего общества? Я так и думал.

— В чем, собственно, дело? — Антуан не понимал, что от него хотят, и от этого был преисполнен самыми разными подозрениями.

— Появление столь сильного вампира не может остаться незамеченным, — улыбнулся Рамир, но было видно, что за этой простой фразой скрывается что-то еще. — Вы бывали в Париже?

— Только проездом.

— Ах, да! Вы же обитаете в замке Шемро. Видимо, вам это позволила хозяйка здешних земель.

— Хозяйка замка, — поправил Антуан.

— Она же хозяйка всех земель на два лье вокруг.

— Понятно, — как можно вежливее кивнул он.

— Так почему вы не бываете в Париже и избегаете нашего общества? — вампир был упорен.

— У меня много дел в замке, — уклончиво ответил Антуан.

— И все же я передаю вам официальное приглашение. Мы все будем рады видеть вас в своем кругу.

— Хорошо, я подумаю.

— Конечно. И знайте, двери нашего хранилища всегда открыты для вас, — небрежно обронил Рамир.

— Что? — сквозь маску непроницаемого дружелюбия на лице Антуана проступило искреннее изумление.

— Я весьма наслышан о вас и вашем интересе к нашей истории.

— Да, это так, — к чему отпираться, если он знал, что вампиры нутром чуют ложь.

— В таком случае вам интересно будет поговорить с кем-либо из хранителей.

— Хранителей?

— Да, тех, кто следит за нашими хрониками. К тому же, о тебе спрашивала наша сиятельная гостья.

— Кто?

— Как, вы не знаете? — в его глазах загорелось вполне искреннее изумление.

— О чем я должен знать? — вопросом на вопрос ответил Антуан.

— В нашем городе уже не первый год живет наша Мать, наша Королева.

Некоторое время Антуан стоял, не в силах проронить ни слова. Наконец он с трудом выдавил из себя:

— Это правда?

— Конечно. Ведь ты почувствовал бы ложь.

— Действительно, — несколько рассеяно проговорил он.

— Значит, ты придешь к нам? — перешел на «ты» Рамир.

— Да.

— Хорошо. Я зайду за тобой, чтобы проводить. Ты не найдешь дороги один. До завтра.

И Рамир ушел, как и все вампиры, будто растаяв в воздухе, оставив раздираемого любопытством Антуана посреди дороги.

Он довольно долго так стоял, потом тряхнул головой, вскочил в седло и поскакал к замку.

Из-за размышлений об этой странной встрече и словах старого вампира Антуан встал позже обычного. Когда ночь наступила уже во всех смыслах. Умываясь, он заметил в отражении зеркала что-то странное. Резко обернувшись, он увидел, что на подоконнике открытого окна в непринужденной позе сидит Рамир и наблюдает за ним. А ведь еще секунду назад окно было плотно закрыто.

— Как ты попал сюда? — задал не самый умный вопрос Антуан, но он первым пришел в голову.

— О, думаю, ответ очевиден, — улыбнулся Рамир, изящно спрыгивая на пол. Ему, наверное, было не больше двадцати семи, когда он стал вампиром. — Я же сказал, что приду, чтобы проводить тебя.

— Помню.

— Тогда одевайся, и идем.

Антуан не заставил просить себя дважды. Надев серо-зеленый, под цвет глаз, камзол, он заплел волосы во французскую косу, захватил широкополую шляпу с пером и сказал:

— Я готов.

—Тогда идем.

Вышли они тем же путем, которым вошел Рамир. Он двигался плавными, молниеносными движениями, практически неразличимыми для человеческого глаза. Чтобы не отстать, Антуан вынужден был поступать также. Вскоре он понял, что Рамир просто проверяет его, пытается узнать, какова его сила. Такие игры были ему знакомы. И он начал играть.

Вскоре Рамир остановился, обернувшись к Антуану. Он выглядел озадаченным, но всего лишь краткий миг, потом его лицо вновь стало непроницаемо-прекрасным. Затем Рамир предпринял попытку вторгнуться в его мысли, но наткнулся на непроницаемую глухую стену.

Антуан не выдержал и сказал:

— Мы и дальше будем играть в эти глупые игры или все-таки отправимся в Париж, к твоим вампирам?

— Великолепно! Ты и вправду так силен, как о тебе говорят! Госпожа будет довольна, — пробормотал Рамир.

— Так мы идем?

— Конечно! Нам негоже опаздывать. Ведь сама королева назначила тебе сегодня свою аудиенцию.

— Что? — теперь уже Антуан остановился в изумлении.

— Наша владычица желает видеть тебя.

— Но чем я заслужил такую честь?

— У королевы не спрашивают. Ей подчиняются, — уклончиво ответил Рамир. — Идем же.

Вампиры Парижа расположились в старом, если не сказать древнем доме, чуть ли не в самом центре города. Но, не смотря на свой почтенный возраст, здание оставалось шикарным и было в прекрасном состоянии. Но от него за версту веяло силой. Антуан даже удивился, как люди этого не замечают.

— Что там такое? — не сдержавшись, спросил он у Рамира.

— Могущество нашей королевы не миф. Идем.

Двери дома открылись перед ними, и они вошли внутрь, потом еще спустились по лестнице вниз. Антуан будто попал в древний мир: античные статуи соседствовали с древнеегипетской росписью и римской мозаикой. Современных вещей почти не было.

Попадавшиеся им на пути вампиры не сводили с Антуана глаз. Они будто знали, кто он. И еще у него создалось ощущение, словно все они часть одного организма, какого-то единого разума, который изучает его их глазами.

Вот Рамир остановился возле высоких дверей, на створках которых были вырезаны фазы луны. Он сам открыл их с таким видом, будто за этими дверьми скрываются все тайны мироздания. Хотя, в какой-то степени, может так оно и было.

За дверьми был зал, который справедливо можно назвать тронным. В конце его и в самом деле стоял резной трон. Здесь тоже были вампиры, но Антуан, идя по залу, не замечал их. Его взгляд был устремлен на ту, что восседала на троне.

Там и правда была, на что смотреть. На троне сидела статная, стройная как ива женщина. Ее черные как ночь волосы пенной волной спускались гораздо ниже талии, оттеняя смуглую, даже скорее золотистую кожу и горящие как два сапфира голубые глаза. Она обладала тонкими чертами лица с высокими скулами, прямым носом и угольными дугами бровей. А ее платье небесно-голубого шелка больше подошло бы для Древнего Египта или Шумера, чем для Франции XVII века. Оно имело глубокий разрез от бедра, а на плечах удерживалось заколкой с крупным рубином и бриллиантами. Такие же драгоценные камни обильно усеивали расшитое золотом подобие кушака или корсета, плотно охватывающего талию и бедра.

Помимо этого украшения на ее голове красовалась настоящая тиара, шею охватывало массивное ожерелье тоже из бриллиантов и рубинов, а на руках были золотые браслеты, гармонировавшие с ожерельем и серьгами.

Но даже будь она одета в самый простой наряд, она оставалась бы прекрасной и недоступной богиней. У Антуана не было ни малейших сомнений, что она и есть легендарная королева вампиров. Вампирша сверкала среди остальных как жемчужина в куче гороха. От нее просто нельзя было оторвать взгляд, словно она была внезапно ожившей заветной мечтой. И дело тут не только в ее красоте. Сила вампирши поражала ничуть не меньше. Мощь не веков, тысячелетий! Возраст той, что восседала на троне, составлял около шести тысяч лет. И сила этих лет была огромна, и ее давление должно было быть болезненным, но нет. Сила ласково обвивала Антуана, как нежные руки возлюбленной.

Рамир подошел к самому трону и, приклонив колено, почтительно проговорил:

— Королева Немезис, Ваше Величество, разрешите представить вам Антуана.

— Что ж, приятно познакомиться. Я весьма наслышана о тебе.

Ее голос был не менее обворожителен, чем внешний вид и проникал Антуану прямо в сердце. Не сводя с нее восхищенных глаз, он промолвил:

— Для меня большая честь быть представленным Вам.

— В таком случае, подойди и сядь рядом со мной, — она указала на место по правую руку от своего трона.

Антуан поклонился и занял указанное место. Королева одарила его улыбкой, которая в состоянии была растопить вековые льды. Он просто тонул в ее сапфировых глазах, даже не помышляя о том, чтобы сопротивляться. Ему казалось, что он и впрямь обрел мечту, богиню, что пустота в его сердце наконец-то заполнена. Немезис была ЕГО королевой, и все остальное отступало на второй план. Он готов был пасть перед ней ниц. Величайшим преступлением было бы вызвать ее малейшее неудовольствие. Может, дело в каких-то умелых чарах, но Антуану было все равно. Одним только взглядом королева обрела над ним власть, сделала его своим преданным вассалом, и для него это было счастьем.

Словно закрепляя свою победу, Немезис провела рукой по щеке очарованного вампира и проговорила:

— Расскажи о себе, мой друг. Я хочу знать о тебе все.

И Антуан заговорил. Он даже не заметил, что все вампиры, бывшие здесь ранее, ушли. Остался только он, королева и Рамир, который сидел чуть поодаль и довольно улыбался. Он видел, что угодил своей госпоже. И все же он избегал смотреть ей в глаза, которые утратили всю человечность. Зрачки и белки растворились в мерцающем голубом огне. И отражение этого огня светилось в глазах Антуана.

Он рассказал королеве о своей жизни, обращении, обо всем, даже не помышляя о том, чтобы утаить хоть малейшую деталь. Правда он не думал, что это может быть интересно. Но, судя по выражению ее лица, это было не так. Антуану казалось, что еще никогда его не слушали с таким вниманием. А редкие реплики Немезис выдавали острый ум и мудрость. Еще бы, ведь она была старше всех, кого он когда-либо видел.

Когда Антуан закончил свой рассказ, королева проговорила, изящно подперев подбородок рукой:

— Ты очень интересный собеседник. Я рада, что мне выпал случай познакомиться с тобой.

— Рад быть вам полезен, — восторженно ответил Антуан.

— Приближается рассвет, и мне не хотелось бы подвергать тебя излишней опасности, удерживая возле себя. Но, я надеюсь, завтра мы увидимся вновь.

— Как пожелает моя госпожа, — в его голосе звучала едва скрываемая радость.

— Тогда до завтра, — Немезис склонилась, и ее губы в легком поцелуе коснулись губ Антуана.

Это заставило его опешить. С трудом придя в себя, он пробормотал:

— До завтра, Ваше Величество, — и поспешно вышел из зала.

Когда он удалился, Рамир присел рядом с королевой и спросил:

— Почему вы не заставили его остаться, госпожа? Наверняка, он был бы не против.

— Не стоит торопиться. Его сердце только начинает биться для меня, — загадочно проговорила Немезис, встав с трона.

В Орлеан Менестрес и ее спутники добрались с некоторым опозданием. Из-за сильного ливня размыло дороги. Пришлось ждать.

Это ожидание выводило из себя, поэтому, как только стало возможно ехать, они чуть не загнали лошадей, торопясь в город. А найти нужный дом, притаившийся по соседству с собором, уже не составило труда. И вот Менестрес уже стучала в дверь.

Едва раздался первый стук, как дверь отворилась, и на пороге возникла черноволосая девушка лет двадцати — двадцати трех, среднего роста с удивительными фиалковыми глазами, которые ярко горели на смугловатом лице. От нее веяло силой, которая может исходить только от вампира.

— Здравствуй, Милена, — приветливо улыбнулась Менестрес. — А где твоя сестра?

— Менестрес! Наконец-то вы приехали! О, Димьен и Танис тоже здесь! — всплеснула руками девушка. Сразу видно, что она очень рада их появлению. — Проходите. Сели сейчас подойдет.

Они вошли в дом. Стоило им сесть, как из другой комнаты к ним вышла еще одна девушка. Она была точной копией Милены. Близнецы. Но, если всмотреться, между ними можно было найти и отличия. Черты лица Селены были чуть мягче, чем у сестры. Она была старше на полчаса. Менестрес знала, что и характеры у них отличаются. Милена более горячая, даже жесткая, иногда взбалмошная. Селена наоборот, спокойна и собрана. И все же сестры очень дружны, просто не разлей вода.

Сейчас, встав рядом с сестрой, Селена сказала:

— Я рада, что все вы благополучно добрались.

Менестрес окинула их взглядом любящего родителя с ног до головы, потом встала и, не сдержавшись, обняла сестер, проговорив:

— Милена, Селена, как же я рада вас видеть, мои дорогие! Жаль только, что наша встреча вызвана такими прискорбными обстоятельствами!

— Да, верно, — лица сестер тотчас стали серьезными.

— Наши опасении подтвердились?

— Да, — кивнула Милена.

— Даже хуже, — добавила Селена. — Мы узнали, что она, чтобы увеличить свою силу и способности, использует кровную связь клана.

— Что-то подобное я и подозревала, — сокрушенно покачала головой Менестрес.

— Неужели она пошла в этом до конца? — спросил Димьен, его руки невольно сжались в кулаки.

— Мы точно не знаем, — ответила Селена. — Мы не решились внедриться, ведь она знает нас в лицо, но, судя по тому, что нам удалось выяснить, да.

— Какие именно признаки указывают на это? — голос Менестрес был серьезен как никогда.

— Четверо ее вассалов в ранге магистра погибли, погибли от солнечного света. Еще один вспыхнул от огня как свечка. Он остался жив, но, насколько мы знаем, на него теперь страшно смотреть — все тело сплошные ожоги, даже хуже.

— Проклятье! — вырвалось у Менестрес. — Значит, она не просто тянет силу от своих птенцов и вассалов, но и наверняка будет использовать их как щит. Вы сообщили Совету?

— Нет, — покачала головой Милена. — Она — член совета, и ее могли предупредить.

— Вы правильно поступили. Но с Советом поговорить все же придется. Мне бы не хотелось, чтобы они вмешались в самый неподходящий момент.

— Но пока мы будем созывать Совет, мы упустим драгоценное время, — возразил Димьен.

— Экстренные ситуации требуют экстренных решений, — сурово проговорила Менестрес. — Мне нет нужды встречаться лично со всеми членами совета.

— Ты задумала установить с ними контакт прямо отсюда? — догадался Димьен.

— Именно. Милена, Селена, мне нужна комната с большим зеркалом и кувшин с водой.

— Хорошо, все будет, — сестры тотчас поднялись, чтобы выполнить ее поручения.

— Может, хоть чуть-чуть отдохнешь перед этим? — вступила в разговор Танис. — Мы же больше суток ехали без передышки. Ты, наверняка, устала.

— Не беспокойся, — она положила руку на плечо подруги. — Я гораздо выносливее, чем кажусь.

— Я знаю, и все же...

— Все будет хорошо.

— Комната готова, Менестрес, — сообщила Селена. — Все, что ты просила, тоже.

— Отлично. Тогда приступим.

У двери в комнату вампирша остановилась и сказала остальным:

— Чтобы вы не услышали — меня не беспокоить. Идите.

— Хорошо, — хором ответили сестры.

Танис только кивнула. Потом они ушли. Но Димьен остался, даже не сдвинувшись с места

— Мне пора приступать к делу, — напомнила Менестрес.

— Я видел, как ты делаешь это, и думаю, тебе может понадобиться моя помощь.

Он говорил настолько серьезно и решительно, что вампирша сдалась и сказала:

— Ладно. Но, что бы ты не видел и не слышал — ко мне не прикасаться, не говорить и лучше не двигаться.

— Будет исполнено. Считай, что меня нет.

Они вошли в комнату, плотно затворив за собой дверь. Димьен сел в самом дальнем углу на стул и стал совершенно неподвижен, словно статуя. Менестрес окинула взглядом комнату, и увиденное ей понравилось. Мебели практически не было, пол устилал пушистый ковер, еще валялось несколько подушек. Единственное окно было плотно зашторено. Сейчас была ночь, но и днем внутрь не проникнет ни лучика. Зеркало стояло практически в самом центре комнаты, а кувшин с водой невдалеке на столике.

Менестрес сняла туфли и села перед зеркалом прямо на пол. Распустив волосы, она сложила руки будто в молитве и закрыла глаза. Когда она их открыла, то из них ушло все человеческое, остался лишь зеленый свет. Она смотрела, но будто ничего вокруг не видела, а ее волосы развевал невидимый ветер. Медленно, очень медленно вампирша повернула левую руку ладонью вверх, подом одним резким движением взрезала себе запястье.

Тут же выступила кровь. Менестрес спокойно собрала ее в ладонь и плеснула на зеркало. Вопреки всем природным законам кровь застыла на его поверхности одной большой ровной каплей. От нее по зеркальной глади пошла рябь, будто это было не стекло, а вода.

Под тяжелым взглядом вампирши капля крови словно сжалась, а потом выпростала десять лучей. На поверхности зеркала, по которой пробегали какие-то тени, образовалось подобие десятиконечной звезды.

Смотря на нее, Менестрес вызвала в памяти образы членов Совета. Всех, кроме одной. Поэтому один луч истончился и больше походил на кривой кинжал. Конечно, можно было бы обойтись без всего этого антуража, если бы ей просто нужно было побеседовать с кем-либо из Совета, но в данных обстоятельствах, ей требовались они все. Вампирша физически ощущала, как ее сила отыскивает по всему миру тех, кто ей нужен, заставляет открыться ей навстречу.

Вскоре она услышала в своей голове девять голосов:

— Ты звала нас?

— Да. Вы меня слышите? — мысленно спросила Менестрес.

— Да. Мы слушаем тебя.

— Вы знаете, что происходит в клане Гаруда?

— Мы слышали о несчастье, произошедшем с четырьмя его членами.

— Вам известна причина?

— Глава клана сообщила нам, что это был трагический несчастный случай.

— Четыре раза подряд?

— Доводы главы клана были весьма убедительны, к тому же она член совета... — в их голосах слышалось сомнение.

— Поэтому я и обращаюсь к вам. Четыре вампира в ранге магистра погибают от солнца! Еще один за считанные секунды чуть не сгорел в огне. Все они принадлежат к клану Гаруда. Я считаю, это может означать только одно!

— Она пользуется кровной связью клана, чтобы увеличить свою силу! — ошеломленно закончил один из членов Совета.

— Именно.

— Но зачем ей это? — возроптали остальные. — Она и так занимает высшую ступень — она член Совета!

— Значит, она хочет взобраться еще выше. А если учесть, что она увеличивает свои силы, то скоро почти не останется вампира, которого она не смогла бы подчинить, сделать своим вассалом. И она уже этим пользуется, — мрачно обрисовала картину Менестрес.

— Но неужели она не понимает, какие последствия это будет иметь для всего нашего народа? Она стара и клан ее обширен. Если она будет продолжать, то опасность грозит очень многим. Мы станем слабее, чем мы есть! — возмущенные голоса перебивали один другого.

— Она не может не понимать всего этого, но, видимо, ее это мало волнует.

— Так нельзя! Ее нужно остановить! Она и раньше ходила на грани наших законов, пользуясь своим положением члена Совета, но это уже через чур. Она нарушает закон!

— Согласна с вами, — ответила Менестрес.

— Но она остается членом Совета. А члены Совета не могут убивать друг друга, — возразил один из голосов.

— Она преступила закон, а перед ним все равны. Наше дело — совершить правосудие! — вставил другой голос.

Разгорелась короткая словесная перепалка, которая перетекла в голосование, в результате которого Совет постановил уничтожить главу клана Гаруда. Другого ожидать было трудно. Вампиру невозможно обеспечить тюремное заключение.

— Мы пошлем сестер исполнить приговор.

— Они могут не справиться, — возразила Менестрес. — Я отправляюсь вместе с ними.

— Это твое право, — в один голос отозвались члены Совета.

— И еще. Вы должны поклясться, что ни один из вас не придет к ней на помощь, даже если она сама обратиться за ней. Любой, вставший у меня на пути, будет уничтожен!

После непродолжительного молчания они ответили:

— Хорошо, мы клянемся. В твоей власти карать. Да свершиться правосудие!

— Да свершиться правосудие, — повторила Менестрес.

Тут же в ее голове будто что-то щелкнуло. Она разорвала телепатическую связь, и сила, витавшая в комнате, схлынула, словно ушло какое-то тяготеющее чувство. По зеркалу больше не пробегали тени, оно стало обычным, а кровавая звезда вспыхнула огнем и исчезла, оставив ожег на зеркальной поверхности, которая секунду спустя разлетелась в дребезги. Одновременно с этим из груди Менестрес вырвался вздох. Оперевшись на руки, она склонила голову, и длинные волосы золотым занавесом скрыли лицо. Она чувствовала себя очень усталой.

Вампирша медленно подняла голову, убрав с лица волосы. Ее лоб был мокрым от пота, к которому примешивались капельки крови. Напряжение было слишком велико.

Только Менестрес собралась утереть пот, как ее лба коснулся тонкий шелк платка. Присев перед ней, Димьен аккуратно, даже нежно вытирал ей лоб. Столкнувшись с ее взглядом, он тихо проговорил:

— Прости, что нарушил слово и приблизился. Но ты показалась такой усталой. К тому же, вроде, все кончилось.

— Да, все кончилось, — слабо кивнула Менестрес, принимая платок из его рук и вытирая лицо. — Совет принял мои условия.

— Это хорошо.

Не дожидаясь просьбы, Димьен одним единственным жестом придвинул к вампирше кресло и протянул ей руку, желая помочь встать.

Менестрес приняла руку. Поднявшись, она подошла к кувшину с водой, умылась, и только потом опустилась в кресло. Подперев голову ладонью, она задумалась. Мысли витали в ее голове шумным вихрем. Нужно было торопиться. Предстояло так много сделать. Может, еще удастся уговорить, убедить. Но ей самой это казалось маловероятным. Следовало готовиться к худшему — полномасштабной битве. Опять...

В своих раздумьях вампирша настолько отстранилась от всего, что не сразу поняла, что Димьен обращается к ней. Присев рядом, он говорил:

— Тебе нужно отдохнуть, моя госпожа.

— Нет нужды называть меня госпожой, — привычно поправила Менестрес. — У нас нет времени отдыхать. Мы должны как можно скорее выехать в Париж.

— Но тебе нужно восстановиться после того, что здесь было, — возразил Димьен, что случалось очень редко. — Тебе нужна охота. Насколько я понял, нам предстоит битва. По меньшей мере неразумно вступать в нее обессиленными.

— Нет времени, — отмахнулась вампирша.

На это Димьен ничего не ответил. Одним быстрым движением закатал рукав своей рубашки, потом так же молниеносно и абсолютно бесстрастно взрезал себе запястье, и протянул руку Менестрес, произнеся:

— Пей.

Дразнящий аромат крови ударил ей в нос, тотчас пробудив жажду. Но Менестрес слишком долго была вампиром, чтобы поддаться ей. Она сказала:

— Не стоит. В этом нет необходимости.

— Пей! Я восстановлю силы очень быстро.

Посмотрев Димьену в глаза, она приняла этот величайший жест верности и преданности. Ее губы коснулись раны, и она начала пить. Кровь вампира не шла ни в какое сравнение с человеческой, все равно что сравнивать дорогое вино с родниковой водой. Поэтому Менестрес понадобилось лишь несколько глотков, чтобы полностью восстановить свои силы.

Закончив, она еще раз поблагодарила Димьена и вышла, чтобы сообщить сестрам и Танис, что они немедленно отправляются в Париж.

Королева Немезис не выходила у Антуана из головы. О чем бы он ни думал, все мысли рано или поздно сводились к ней. Ее образ так и стоял перед его глазами, и от этого у него внутри разливалось тепло.

И все же сердце Антуана принадлежало Менестрес, он любил ее всей душой. Но почему-то ее образ стал расплываться. Он поймал себя на мысли, что с трудом вспоминает ее лицо.

И на этом дело не закончилось. Когда Антуан лег спать, его стали преследовать странные сны. Ему снилась Менестрес, но она была совсем другой — жесткой и властной. В его сне снова проигрывалась сцена их прощанья. Но теперь он знал, что она не вернется, что она считает его лишь любовником, но не более, поэтому ничего и не рассказывала, и что Димьену она доверяет гораздо больше, чем ему.

Наконец, этот странный сон сменился другим. На этот раз Антуан перенесся в свою юность, в тот самый вечер в таверне, когда он встретил прекрасную незнакомку. Только теперь он вспомнил ее лицо. Это было лицо Немезис. Она улыбалась ему, а он был полностью очарован, и клялся ей в любви.

Когда Антуан проснулся, то облегченно вздохнул от того, что это были всего лишь сны, хотя и через чур реальные. И все же остался какой-то неприятный осадок, какие-то смутные сомнения метались в его душе, пока еще не выразившись ни во что конкретное.

Но Антуан предоставил подозрениям оставаться всего лишь подозрениями. Едва пробудившись и приведя себя в порядок, он помчался в Париж, его неудержимо тянуло вновь увидеться с королевой, поговорить с ней. Это было практически болезненное чувство.

Его охотно пропустили в дом. Никто не посмел встать на его пути или задержать, будто Антуан был здесь хозяином. В глазах многих он видел не только любопытство или настороженность, обычные в таких случаях, но и страх. И от этого Антуану становилось не по себе, ведь страх был даже в глазах магистров, которые казались равными ему по силе.

Только он собрался спросить у одного из магистров, в чем же дело, как практически нос к носу столкнулся с Рамиром. Странно, он совсем не почувствовал приближения вассала королевы. Сегодня тот выглядел гораздо менее официально: волосы распущены, а весь наряд составляли просторная рубашка сочного синего цвета и черные кожаные штаны, уходившие в сапоги до колен.

— О, Антуан! Ты уже пришел! — он жестом старого приятеля похлопал его по спине. — Королева будет рада видеть тебя! Идем. Она сейчас трапезничает, но велела проводить тебя к ней сразу же, как только ты здесь появишься.

— Но я ведь мог и не прийти сегодня, — пробормотал Антуан.

На это Рамир весело рассмеялся, словно он сказал полную глупость. Антуан почувствовал укол обиды и сухо спросил:

— В чем дело?

— Ни в чем, — тотчас улыбку будто стерли с лица Рамира, он уже серьезно добавил, — Идем же. Невежливо заставлять Ее Величество ждать.

На этот раз он повел Антуана не в тронный зал, а в зал, который располагался левее. Это оказалась столовая, полностью приспособленная под специфические нужды здешних обитателей. Никогда еще Антуану не доводилось бывать в столовой вампиров. А посмотреть здесь было на что! Картина, открывшаяся ему, обладала мрачной, даже ужасной красотой.

Стены украшали кроваво-алые гобелены, на которых были изображены различные сцены. Приглядевшись, Антуан понял, что некоторые персонажи являются вампирами, но это не было самой удивительной вещью. Почти весь зал занимал стол, накрытый белой, как горный снег, скатертью. Во главе стола восседала королева Немезис. Одета она была несколько проще, чем вчера, но, не смотря на это, показалась ему еще более прекрасной и величественной. Ей прислуживали юноша и девушка, сходство которых было таким сильным, что становилось очевидным, что они близнецы. И это их сходство лишь усиливалось похожими одеждами. Им обоим, судя по всему, едва минуло семнадцать, когда их обратили, и они походили на двух золотых эльфов. Антуан даже присмотрелся, не остроконечные ли у них уши.

Девушка приняла из рук королевы чеканный кубок и подошла к брату. Они оба стояли возле странной конструкции более всего напоминавшей огромное колесо на опоре. Только теперь Антуан понял, что к этой конструкции привязан, даже скорее прикован, человек. Практически обнаженный крепкий молодой мужчина. Причем прикован так, что исключалась малейшая возможность пошевелиться. Но он и не пытался вырваться. У него было такое выражение лица, будто все это ему нравится. И вскоре Антуан понял, почему. Мужчина был зачарован, за неимением лучшего слова, взглядами двух юных вампиров, которые зорко следили, чтобы он не вышел из этого блаженного состояния.

Вот юноша вновь захватил привязанного взглядом, и тот сразу как-то обмяк. Тотчас девушка с кубком подошла ближе, в ее руке сверкнул нож, и вот уже на руке мужчины возник глубокий порез, из которого закапала кровь. Девушка с невозмутимым видом подставила под рану кубок, собирая драгоценную жидкость. По ее сноровке было видно, что она занимается этим не в первый раз, впрочем, как и ее брат.

Когда кубок наполнился, она поставила его перед королевой. Та сделала несколько аккуратных глотков, потом обратила свой взгляд на Антуана и произнесла:

— Рада снова видеть тебя. Присаживайся рядом, раздели со мной мой ужин. Так, кажется, говорят смертные.

Не оставляя ему выбора, Рамир сам отодвинул стул по правую руку от королевы, приглашая его сесть. Как только Антуан занял место за столом, девушка, повинуясь знаку Немезис, тотчас поставила перед ним еще один кубок, доверху наполненный кровью.

Антуан уставился на него в замешательстве. Он не был голоден, к тому же привык добывать пищу другим способом, но отказаться — значит обидеть королеву. Поэтому он все же взял кубок и отпил. К его удивлению, кровь оставалась теплой, а ведь должна была бы уже остыть.

Не дожидаясь его вопроса, королева Немезис ответила:

— Это простой трюк. Но он значительно облегчает жизнь.

— Да, верно, — согласился Антуан. И все же подобный способ питания был ему не совсем по душе.

Королеве ничего не надо было объяснять. Один лишь ее взгляд, и вампиры-близнецы тут же отвязали свою жертву и унесли ее куда-то через боковую дверь.

Антуан чуть было не сказал «спасибо», но вместо этого произнес:

— Никогда не видел ничего подобного!

— Значит, тебе просто не доводилось бывать на наших торжествах. Так или иначе, но должно быть угощение. Это закон гостеприимства.

— Угощение? — ошеломленно переспросил Антуан. Воображение тут же нарисовало ему весьма нелицеприятную картину.

— Мы вампиры и пьем кровь людей — этого не изменить. К тому же некоторые из них добровольно делятся с нами своей кровью. И если бы мы не таились от людей, таких было бы еще больше.

— Да, если бы мы могли жить бок о бок с людьми — это было бы замечательно, — мечтательно проговорил Антуан.

— Когда-то так и было.

— Но ведь это невозможно!

— И тем не менее, давным-давно, более пяти тысяч лет назад, у нас было собственное королевство. Мы правили в нем, живя бок о бок с людьми и питаясь от них.

— Никогда не слышал ни о чем подобном!

— Это было так давно, что многие считают это легендой, — пожала плечами королева. — Нас осталось очень мало, тех, кто помнит.

— Но если люди когда-то знали о нас, то почему сейчас мы вынуждены таиться от них?

— Развитие человеческой цивилизации сделало невозможным существование нашего королевства, и мы покинули его, растворились в мире. И со временем о нашем королевстве люди стали забывать, да мы и сами начали считать это чуть ли не мифом. Даже записей о том времени осталось крайне мало.

— Да, я не встречал ни разу, — задумчиво проговорил Антуан.

— Вот видишь, — королева одарила его очаровательной улыбкой. — Но что мы все об истории. Есть множество куда более интересных тем. К тому же я хочу прогуляться. Составишь мне компанию?

— Как пожелает моя госпожа, — с улыбкой ответил Антуан, вставая и предлагая Немезис руку.

Королева взяла его под руку, и тут же будто теплое дыханье коснулось сердца вампира. Антуан даже почувствовал легкое головокружение. Но это было не лишено приятных ощущений. Он поймал себя на мысли, что стоит королеве прикоснуться к нему или даже просто посмотреть, как у него внутри тут же что-то откликается. Он уже был готов исполнить любую ее прихоть. Просто наваждение какое-то, правда, Антуан вряд ли отдавал себе в этом отчет.

Они шли по просторной галерее, превращенной чьей-то умелой рукой в настоящий зимний сад. Они были здесь только вдвоем. Во всяком случае Антуан не чувствовал присутствия ни вампиров, ни людей, и не знал, хорошо это или плохо. Хотя чего ему опасаться? Он просто знал, что королева Немезис никому не позволит причинить ему вред. И не исключено, что она сама внушила ему эту мысль.

Остановившись возле какого-то диковинного цветка, королева сказала:

— Ты так непохож на остальных. В тебе есть что-то, что даже меня ставит в тупик! Скажи, ты бы хотел служить мне?

— Разве все мы не преданные слуги Ваши? — вопросом на вопрос ответил Антуан.

— Я говорю не о том. Твое место не среди многих. Я предлагаю тебе стать моим вассалом. Мне служат и другие магистры, но ты сильнее почти их всех, и твоя сила возрастает. Мне нужен такой, как ты, — эти слова она произнесла, положив руки ему на плечи. — У королевской армии должен быть генерал.

— Армии?

— Это образное выражение, весьма точно передающее суть.

— А как же Рамир?

— Даже он не может уследить за всем. А в тебе скрыть большой потенциал.

Немезис говорила, а ее глаза вновь стали непроницаемой синевой, и эта синева отражалась во взоре Антуана, затягивая его. И это было не обычное завораживание взглядом, а нечто совсем иное. Не вторжение, а любящие объятья, которые просто немыслимо отвергнуть. И он не выдержал, и просто рухнул в них, рухнул в этот зовущий взгляд, абсолютно теряя разум.

Когда Антуан более-менее пришел в себя, то оказалось, что они с Немезис целуются, и поцелуй отнюдь не просто дружеский. Все еще было как в тумане, но он все же попытался отпрянуть, опасаясь, что нанес королеве смертельное оскорбление. Но она его не отпустила, возвращая в дурман своих объятий. И Антуан почувствовал, что вновь теряет голову.

Он не знал, сколько прошло времени: минута, десять, час... Как сквозь дымку, он с трудом расслышал голос Немезис:

— Ты сегодня останешься здесь? Предлагаю быть моим гостем.

— Да, — выдохнул вампир, не желая, чтобы прекращалось это блаженство.

— Ты станешь моим вассалом?

— Да... моя королева.

По лицу Немезис промелькнула тень торжества. Она подняла руку, и острым ногтем полоснула по своей нежной шее. Выступила кровь, которая тотчас приковала к себе взор Антуана. Королева положила другую руку ему на затылок и произнесла:

— Пей, мой вассал. Пусть кровь свяжет нас.

Не совсем понимая смысл слов, Антуан все же коснулся губами раны. С первым же глотком земля окончательно ушла у него из-под ног. Никогда еще ему не доводилось пить кровь столь древнего вампира. Она наполняла его невероятной силой. Этот нескончаемый поток зарождал в нем что-то новое, сметая прежнее "Я".

А в глазах Немезис горело торжество...

Неукротимым вихрем вереница всадников неслась к замку Шемро. И все же они достигли его на неделю позже, чем планировали. Как Менестрес не торопилась, но предпочла задержаться и приехать подготовленной, нежели вовремя, но дать застать себя врасплох. Цена могла быть слишком высока.

Но вот и замок. У Менестрес сладко защемило сердце от предвкушения долгожданной встречи. Не дожидаясь, пока здешние обитатели услышат об их прибытии. Она сама распахнула ворота и поспешила в замок, а вслед за ней и остальные.

И все же, еще не переступив порога, Менестрес уже знала, что сейчас Антуана здесь нет. Но, может, он отправился на охоту.

До рассвета оставалось еще часа три. Как ни старались вампиры не разбудить своим приездом Лорана и его семью, им это не удалось. Но, несмотря на это, состоялась радостная встреча старых друзей. Не осталось ни малейших сомнений, что их здесь ждали.

Когда первые восторги улеглись, Менестрес не могла не спросить об Антуане. Этот простой вопрос вызвал неожиданно странную реакцию. Лоран замолчал и поспешно отвел глаза.

— Что произошло? — у нее было плохое предчувствие. — Он приехал?

— Да, он приехал больше двух недель назад. Но...

— Что «но»?

— Вот уже неделю с лишним он не появляется в замке.

При этих словах взгляд Менестрес помрачнел. Она спросила:

— Ты уверен?

— Абсолютно. Приходить и уходить бесследно способны только призраки.

Она могла бы поспорить на этот счет, но не стала. Были куда более важные вопросы.

— А в замке или его окрестностях не появлялся никто из наших?

— Все уважают границы Ваших земель, — уклончиво ответил Лоран. — Так продолжается уже много лет.

— И все же? — недоговоренность Менестрес чувствовала за версту.

— Однажды вечером я, по-моему, видел вампира. Я не уверен, так как в следующий миг его уже не было.

— И как он выглядел?

— Не могу сказать точно. Было очень темно. По-моему высокий, худощавый, с длинными прямыми волосами, вроде бы русыми. Он полз по стене.

Вампирша стала перебирать в уме всех, кто бы это мог быть. Под подобное описание попадали многие. Но этот вампир должен обладать достаточной дерзостью, чтобы нарушить границу ее земель, а значит и силой, или просто феноменальной глупостью. Все это значительно сужало круг поисков, а если еще принять во внимание географический фактор... В общем у Менестрес осталась только одна более-менее подходящая кандидатура. Но если это действительно он, то все более чем странно.

— Так каков наш дальнейший план действий? — спросил Димьен, возвращая ее к реальности.

— Мне нужно выяснить, что с Антуаном. У меня плохое предчувствие.

— Уж не думаешь ли ты, что она... — начала Милена.

— Все может быть. Ладно, пока всем нам нужно отдохнуть. Скоро рассвет.

С этими словами она поднялась в свои комнаты. На самом деле у нее на уме был вовсе не отдых, а нечто иное. Она отыщет Антуана, где бы он ни был. Менестрес знала, что это в ее власти.

Распахнув окно, она оперлась о подоконник, подставив лицо ветру. Выдохнув, вампирша медленно, шаг за шагом стала снимать защитные барьеры, сдерживавшие ее силу. Нет, она не сняла их все, но и части было вполне достаточно. Менестрес превратилась в комок нервных окончаний, улавливающих все и вся. И она стала искать, искать Антуана.

Вампирша словно находилась в центре огромной паутины, от нее исходили мириады нитей, каждая из которых представляла вампира. И Менестрес перебирала эти невидимые никому кроме нее нити в поисках того единственного, кто был ей нужен.

Вот и он. Она мысленно устремилась к нему, призывая. Вампирша уже чувствовала его отклик, слышала его сердце, и вдруг связующая нить оборвалась, словно перед ней закрыли дверь. Менестрес знала, что это сделал не Антуан, а кто-то другой. Тут же в ее голове мелькнула догадка, и она ей очень не понравилась.

Она резко отпрянула от окна, и полоснула по нему рассерженным взглядом, и в тот же миг ставни с грохотом захлопнулись. В ней начал закипать гнев, но Менестрес подавила его, понимая, что он сейчас ничем не поможет.

А в следующую секунду в дверь осторожно постучали. Вампирша взмахнула рукой, и она отворилась, впуская тех, кто стоял за ней. В комнату осторожно вошли сестры. Они по-прежнему были одеты в дорожные мужские костюмы. Путешествовать в таком виде давно вошло у них в привычку — так гораздо легче носить при себе оружие, с которым они не расставались.

— Можно? — осторожно спросила Селена.

— Конечно, девочки мои, — Менестрес даже удалось улыбнуться.

— Что-то не так? — настороженно спросила Милена. — Тебе удалось разыскать его?

— Да. Но нашу связь прервали.

— Разве такое возможно? — сестры выглядели искренне удивленными.

— Только в одном случае — если вмешается магистр вампира.

— Но ведь он сам магистр!

— Значит, он признал над собой власть другого магистра.

— Стал вассалом? Но, судя по тому, что мы слышали, даже тогда над ним не обрели бы такой власти.

— Антуан еще не познал до конца своей силы. Думаю, ему и в голову не приходит воспротивиться, — грустно проговорила Менестрес. — О, я знаю, чьих рук это дело!

— Неужели она...

— Именно!

— Если так, то она будет использовать его как оружие против нас, — задумчиво проговорила Селена.

— Сомнений быть не может.

— Но чего она добивается?

— Того, чего до нее некоторые уже пытались добиться — занять мое место.

— Бросить тебе вызов? — хором выпалили сестры. — Но это же безумие!

— От нее я могу этого ожидать, — ответила Менестрес, вновь отворачиваясь к окну. — Из кровной связи клана можно черпать очень много сил, и пользоваться кланом как щитом. К тому же она, наверняка, ожидает, что я не смогу переступить через Антуана. При таком раскладе ее самоуверенность мне понятна.

— Значит, вызов...

— Да. Она или бросит мне его, или вынудить меня сделать это. Она давно уже мечтает о власти...

— Тварь! — выпалила Милена. — Прикажи, и мы принесем тебе ее голову!

— Нет. Это уже моя битва. Она хотела привлечь мое внимание, и ей это удалось! — глаза Менестрес гневно сверкнули. — Зря я ее пощадила тогда.

— Так вы знакомы? — Селена выглядела очень удивленной, Милена скрывала свои чувства чуть лучше.

— Да, — нехотя проговорила вампирша. — Она всего на триста лет младше меня, выросла на моих глазах и стала вампиром, вернее прошла обращение. Она из немногих рожденных вампиров. Когда-то я называла ее подругой. Но потом все изменилось. Оказалось, что от любви до ненависти и в самом деле один шаг. Она из тех немногих, кто выступал против того, чтобы мы уступали место человечеству.

— Теперь понятно, какая у нее сверхзадача, — буркнула Милена.

— Так каков наш план? — деловито спросила Селена.

— Готовимся к битве, — твердо ответила Менестрес. — Завтра вечером нанесем ей визит. Эффекта неожиданности уже не получится. Она знает, что я здесь.

— Тогда нам следует охранять замок.

— Нет. Рассвет почти наступил. Она не сможет действовать днем — это ее расплата за силу. Вторжения ждать не стоит, но и настороже быть не повредит.

— Понятно. Ну, мы пошли готовить оружие.

— Ступайте. Передайте Димьену, что выступаем завтра вечером. Пусть будет при полном параде. Да, и попросите Танис подняться ко мне.

— Хорошо. Все исполним в точности.

И сестры удалились. Менестрес проводила их взглядом. Девушки вызывали у нее чувство гордости и восхищения. Ее птенцы встали на крыло — истинные воительницы, в которых уже нельзя было узнать два испуганных, дрожащих создания, какими они попали к ней. Девочки, которым едва исполнилось двенадцать, но которые успели испытать целое море человеческой жестокости. Одну из них ждал костер, а другую — пожизненное заключение в монастыре. И все за то, что их мать сожгли как ведьму, хотя она была всего лишь знахаркой и повитухой. Им пришлось многое вытерпеть. Но они выросли и достойными людьми, и вампирами.

С такими мыслями Менестрес избавлялась от своего дорожного наряда, который ей порядком надоел. Порой современные платья выводили ее из себя. Тут как раз в комнату тихо вошла Танис. Сразу кинувшись ей помогать, она спросила:

— Ты меня звала?

— Да. Мне понадобиться твоя помощь.

— Уж вижу, — улыбнулась Танис.

— Дело не в этом. Завтра мы нанесем визит главе клана Гаруда. Тот редкий случай, когда я хочу, чтобы все были при параде.

— Понятно. Ты должна появиться соответственно статусу.

— Именно так.

— Какое платье желаешь надеть?

— То самое, сделанное по моему специальному заказу. Она хочет напомнить мне о прошлом, что ж — пусть.

— Хорошо, я все подготовлю. Насколько я помню, оно в отличном состоянии.

— Замечательно.

— Ты в нем будешь великолепна! Какие будут распоряжения насчет нарядов остальных?

— Мы должны произвести впечатление, но не стоит забывать, что нас ожидает битва.

— Ясно. Мы должны быть впечатляюще опасными.

— Ты всегда сразу улавливала саму суть.

— Ну так! — довольно улыбнулась Танис. — Ладно, пойду все готовить.

— Тебе помочь?

— Не нужно, я справлюсь. А вот тебе лучше отдохнуть перед завтрашними событиями. Ни о чем не беспокойся, все будет в полной готовности.

— Хорошо, спасибо.

— Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня, — пожала плечами Танис, выходя из комнаты.

Менестрес улыбнулась ей вслед. Да, она знала, что чтобы ни случилось, она всегда может рассчитывать на Димьена и Танис, это была дружба, проверенная временем, даже скорее некое братство. Конечно, в не меньшей степени она могла положиться и на Милену с Селеной, и этот список можно было продолжить. Но с этими двумя она сроднилась настолько, что порой они казались ей частью ее организма. До них это место занимал Бамбур — ее верный телохранитель, знавший ее с рождения. Но он погиб... давно...

Вспоминая о прошлом, Менестрес машинально теребила перстень. Украшавший его камень как никогда походил на глаз. Он и носил название «Глаз дракона». Знак ее титула. В такие моменты, как сейчас, оно всегда напоминало вампирше, кто она есть, о ее долге, и поддерживало, словно живое существо.

В подобных ситуациях Менестрес бывала и раньше. За всю ее долгую жизнь ей бросали вызов не раз. Но впервые ей предстоит выступить против того, кого она по-настоящему полюбила. А в том, что будет именно так, она почти не сомневалась. Эта мерзавка позаботиться.

Ну что ж, будь, что будет.

Вечер следующего дня выдался на редкость хмурым, то и дело грозила разразиться настоящая гроза. Но Менестрес было все равно. Что-что, а погода сегодня помешать ей не могла.

С помощью Танис она как раз закончила одеваться, и уже накинула черный, с алой подбивкой плащ, скрывавший ее с головы до ног, когда раздался требовательный стук в дверь. Танис открыла, и на пороге возник Димьен. Что-то в его взгляде сразу насторожило Менестрес, она спросила:

— Что случилось?

— Я тут поймал одного вампира, ошивавшегося возле замка. Он сейчас под присмотром сестер. Взглянешь на него?

— Да, сейчас спущусь.

Вампирша накинула капюшон и последовала за ним.

Плененный оказался практически мальчишкой во всех смыслах. Ему вряд ли исполнилось больше восемнадцати, когда он стал вампиром, да и произошло это меньше полувека назад. Возможно, поэтому даже в окружении тех, кто многократно старше его, он держался весьма дерзко.

Подойдя к нему почти вплотную, Менестрес спросила:

— Кто ты, и что тебе нужно в моих землях?

— Мое имя Этьен. Я посланник, — гордо проговорил он. — Мне велено передать вам, что светлейшая госпожа желает вас видеть.

Менестрес вздернула бровь, потом проговорила:

— Чем же ты так рассердил свою госпожу, что она послала тебя ко мне?

— Почему? — удивленно воззрился на нее вампир.

— Потому что она вряд ли надеялась, что тебя отпустят живым и невредимым. Ты без разрешения нарушил границу земель, и весть твоя — оскорбление и вызов, — холодно ответил вместо Менестрес Димьен.

Этьен побелел, как полотно. Его глаза в ужасе забегали. Он судорожно сглотнул, и только со второй попытки проговорил:

— И... что теперь?

— А ты сам как думаешь? — усмехнулся Димьен, всерьез решивший испугать его до смерти.

Молодой вампир побледнел еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно. Было такое впечатление, что он сейчас просто впадет в ступор. Но вместо этого Этьен сполз на пол и, пав в ноги Менестрес, взмолился:

— Госпожа, простите меня! Я всего лишь выполнял приказ!

Он попытался дотронуться до ее ноги, но вампирша отступила, не желая этого. Презрительно окинув его взглядом, Менестрес обратилась к Димьену:

— У нас нет времени. Выстави его за ворота, и пусть убирается на все четыре стороны!

— Спасибо! Спасибо!

Этьен твердил это слово нескончаемое число раз, пока Димьен не сгреб его в кучу и не вытолкал взашей.

Сестры с усмешкой наблюдали за этой сценой. Они обе уже переоделись и находились в полной боевой готовности. Это был тот редкий случай, когда их наряды были очень похожи: кожаные штаны со шнуровкой о бокам, шелковые просторные рубашки (у Милены темно-синяя, а у Селены темно-фиолетовая), поверх которых были надеты кожаные куртки без рукавов с такой же шнуровкой, как и на штанах. Завершали наряд высокие, до колен сапоги. Облик сестер еще дополняло оружие. За спиной у каждой были ножны с длинными мечами, на поясе по кинжалу, а на бедрах по два метательных ножа в форме полумесяца. Со всем этим сестры походили на двух ангелов смерти. Суровые и опасные.

Танис тоже переоделась. На ней как раз было платье, но такое, какое носили лет пятьсот назад: почти под горло, плотно охватывающее фигуру, с широкими рукавами и расширяющееся книзу. Расшитое золотом и жемчугом оно производило незабываемое впечатление.

Что же до Димьена, то на эту ночь его выбор тоже пал на кожу: куртка и узкие штаны, уходящие в сапоги. Его будто облили черной кожей, лишь кое-где из разрезов куртки просвечивала алая ткань. От всего этого его волосы, заплетенные в косу, выделялись еще сильнее, а синие глаза казались ярче. Димьен тоже взял меч, но его ножны были прикреплены к поясу.

Когда Менестрес увидела его в этом облике, то невольно снова вспомнила о Бамбуре, но поспешно отогнала эти мысли. Сегодня она должна быть предельно собранной. Именно такой она вышла из замка.

Вместе с Танис она села в уже ждавшую их карету, которой правил Димьен. Селена и Милена поехали вслед за ними верхом. Вся процессия направилась в Париж. Менестрес знала, что их уже ждут.

Немезис гордо восседала на своем троне, когда в тронный зал вошел Рамир. Преклонив перед ней колено, он проговорил:

— Этьен вернулся.

— Вернулся? Вот уж не ожидала.

— Мы тоже.

— Значит, она уже близко. Что ж, я на это и рассчитывала. Предупреди всех. И позови Антуана! Я хочу его видеть подле себя!

— Будет исполнено.

Подъехав к дому общины, Менестрес и не подумала постучать — в конце-концов они приехали не на аудиенцию. С ее позволения Димьен хлестнул по воротам своей волей, и те с треском распахнулись. Так что они въехали даже не замедлив хода. В дом вошли также. Этим самым Менестрес с порога заявляла, кто она есть.

Они шли по коридорам, и все попадавшиеся им на пути вампиры их пропускали, даже двери раскрывали. Но одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что все они подчинены воле своей госпожи. Именно ее Менестрес видела в их глазах.

Вот и зал Собраний. Двери его тоже не устояли против воли визитеров. Менестрес и ее сопровождающие вошли внутрь. В зале царило торжественное убранство: голубые, алые и золотые драпри соседствовали с гобеленами, на которых были изображены самые разные сюжеты. Из-за всего этого почти не было видно каменных стен. А от трона до самых дверей простиралась ковровая дорожка. Весь пафос хозяйки был налицо.

Среди собравшихся здесь Менестрес узнала многие знакомые лица. Магистры, сила которых была отнюдь не бравадой, которые вызывали трепет и уважение многих, теперь стали вассалами. Что же до остальных, то они принадлежали к клану Гаруда, а, следовательно, выбора у них особо не было.

Взгляд Менестрес, лицо и фигура которой все еще были скрыты плащом с капюшоном, скользнул по всем присутствующим вампирам и остановился на противоположном конце зала, где на возвышении стоял роскошный трон, достойный любого короля.

Сидевшую на нем она узнала сразу. Немезис. Она была одета в длинное парчовое платье такого же голубого цвета, как и ее глаза, с золотыми вставками. Его дополняли богатые украшения, обвивавшие шею и запястья, а голову украшал настоящий венец. Им она подчеркивала свое положение.

Но вовсе не это больше всего задело Менестрес, а то, что она увидела секундой позже. Рядом с троном, в серо-зеленом, расшитом золотом и серебром камзоле, опустившись на одно колено, стоял Антуан, приникнув губами к руке Немезис.

Менестрес ожидала нечто подобное, но ожидать и увидеть все собственными глазами оказалось двумя разными вещами. Горечь и боль полоснули по сердцу, но на лице ничего не отразилось. Она не могла сейчас позволить себе чувства.

Едва уловимый жест, и Антуан поднялся, встав по правую руку от Немезис. Ни один мускул не шевельнулся на его лице, а взгляд был абсолютно пустым, будто никого не было за этими серо-зелеными глазами. И все же он видел и осознавал все, что происходило вокруг, правда реагировал так, как этого хотела его госпожа. Вот в чем весь ужас. Менестрес нехотя перевела взгляд на ту, что на троне.

На губах Немезис играла злорадная усмешка. Чуть подавшись вперед, она торжествующе проговорила:

— Я знала, что ты придешь. Ты даже привела с собой своих птенчиков. А эти двое близнецов просто прелесть. Уж не подарок ли это мне? Они будут великолепно смотреться среди моих.

— И не надейся. Подобный дар встал бы тебе поперек горла, — голос Менестрес резал воздух подобно острому ножу.

— Как грубо! Я великодушна, и тоже могла бы сделать тебе подарок. Я вижу, тебе приглянулся мой новый вассал, мой будущий принц, — говоря это, она провела рукой по плечу Антуана. И один этот простой жест говорил о том, что между этими двумя было многое.

Но и теперь Менестрес сохраняла ледяное спокойствие. Она жила слишком долго, чтобы поддаться на такую явную провокацию. А Немезис не унималась:

— Но почему ты скрываешь от всех нас свое лицо? Неужели прошедшие века так сильно отразились на нем?

— Время не властно над нами! — гулко проговорила Менестрес.

В следующий миг плащ лежал черной лужей у ее ног. Причем никто не уловил момента, когда вампирша сняла его. Просто она была в нем, а потом раз — и без него. Тотчас по залу прокатился рокот изумления. Тут и впрямь было чему изумиться.

Алое, как кровь, шелковое платье охватывало стройный стан Менестрес и спускалось до самой земли. По бокам имелись разрезы практически до самой талии, перехваченной плотно прилегающим золотым поясом с россыпью рубинов и изумрудов. Спина до самой поясницы оставалась открытой. У шеи платье сдерживалось золотой нагрудной пластиной, более похожей на ожерелье, тоже украшенное рубинами и изумрудами, располагавшимися вокруг крупного изумруда, размером с кулак младенца. На запястье и предплечье у нее тоже были браслеты, украшенные теми же камнями. Волосы Менестрес оставила распущенными, и они мягким золотым водопадом окутывали ее фигуру, а ее лоб перехватывала изящная диадема. Вид у нее был не просто потрясающий, он был царственный, все вокруг будто померкло перед ней.

— Впечатляет, — натянуто улыбнулась Немезис. — Но неужели ты думаешь, что этого достаточно?

— Что ты хочешь? — пренебрежительно спросила Менестрес.

— Я хочу, чтобы ты склонилась предо мной, признала мое превосходство!

— Значит, ты и впрямь задумала занять мое место? — голос насквозь был пропитан иронией. — Ты забываешься! Может, ты и сидишь на троне, но королева я!

— Пока может быть. Но это легко исправить.

— Ты и впрямь глупа, если веришь в то, что говоришь, — сохраняя ледяное спокойствие, проговорила Менестрес. — Для того чтобы стать королевой вампиров мало сесть на трон и нацепить корону. Ты даже представить не можешь, что значит стать истинной королевой, и тебе этого никогда не добиться.

— Это мы еще посмотрим! — раздраженно фыркнула Немезис. Она всячески старалась сохранить невозмутимое лицо, но было видно, что она выходит из себя.

Остановившись шагах в десяти от трона, Менестрес продолжала:

— Немезис, ты член Совета. Для большинства это предел мечтаний. Ты глава клана, и это тоже не мало. Но понимаешь ли ты, что можешь лишиться всего этого? Смири свою гордыню, откажись от этого безумия, и я прощу тебя. Иначе ты будешь уничтожена!

— Уничтожена? — Немезис захохотала резким, неприятным смехом. — У тебя не хватит сил уничтожить меня теперь! Отныне я равна богам!

— Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты используешь силу клана, привязав его к себе? А ведь это нарушение наших законов!

— Я создам свои собственные законы!

— Но сила отыграется на тебе. Твои вампиры уже бояться солнца, они стали уязвимее, и их жажда возрастает. Ты хочешь привести их к вырождению?

— Не к вырождению, а к новой эре! Мы возродим наше королевство!

— Ты безумна! — покачала головой Менестрес. — Ты хочешь бросить мне вызов? Своей королеве? — последнее слово громом пронеслось по залу, даже стены завибрировали.

— Королеве? По-моему, ты слишком слаба, чтобы носить этот титул!

— И ты решила присвоить его себе?

— Да! Мы практически одного возраста, я знаю о тебе все и понимаю, что ничем не хуже тебя. Мы обе рождены вампирами, разница лишь в том, что ты появилась на свет в королевской семье. Когда-то ты была сильнее, то теперь я превосхожу тебя.

— Ты так уверена? Может, ты что-то недооцениваешь?

— Это ты всегда меня недооценивала! — яростно выпалила Немезис, вскочив с трона. — Ты всегда считала меня слабой девчонкой, недостойной тебя!

— Это не так, — печально возразила Менестрес. — И мне грустно осознавать, что за всем этим, — она обвела рукой зал, — стоит лишь желание отомстить. Я была о тебе лучшего мнения.

— Все! Хватит болтовни! Антуан, принеси мне ее голову!

От этих слов он вздрогнул и сделал шаг вперед, доставая меч. Менестрес знала, что он осознает все, что происходит, но его разум полностью подчинен Немезис, и она так легко его не отпустит.

С молниеносной скоростью Антуан ринулся с мечом в руках на ту, которую считал своей возлюбленной. Его движения были почти не видны, но только не ей. Менестрес просто отступила в сторону, и он, пролетев мимо, вынужден был остановиться. Их взгляды встретились, и на краткий миг в глазах Антуана появилось что-то от него прежнего. Мелькнули и исчезли нежность и боль. Потом он вновь поднял меч.

Не желая отвлекаться от главного противника — Немезис, Менестрес позвала:

— Димьен!

Ее верный телохранитель тут же оказался рядом в боевой стойке с обнаженным мечом. Но всего лишь одно слово его госпожи заставило его убрать меч обратно в ножны. Она одними губами произнесла:

— Останови, — а значит, не убей.

Антуан вновь ринулся в атаку, но Димьен оттачивал свое мастерство тысячелетиями. Светловолосой молнией пронесся он мимо вампира и невидимым даже для него движением выбил меч из его рук. Повинуясь воле Димьена, оружие отлетело далеко в сторону, и по самую рукоять воткнулось в каменную стену. Но Антуана это не смутило, и он вновь атаковал. Его кулак обрушился в грудь Димьену, но с таким же успехом он мог ударить в камень. В ответ тот отбросил Антуана мощным ударом в челюсть, и пока тот вставал, Димьен вырос за его спиной и схватил железной хваткой за шею, продев руки под подмышками вампира. Антуан лишился возможности даже дернуться, хотя он честно пытался вырваться. Но Димьену было под силу удержать даже бегущего слона. Антуану осталось лишь наблюдать за тем, что происходит вокруг. Его огненный взгляд был обращен к Менестрес.

Она подошла к нему, заглянув в такие знакомые глаза, взгляд которых стал теперь совсем чужим. Менестрес не могла не попытаться. Она провела рукой по щеке Антуана и попробовала достучаться до него прежнего, заставить бороться с чарами.

Медленно взор Антуана стал проясняться, в нем появилась осмысленность. Стоило ему увидеть Менестрес, как его лицо осветила счастливая улыбка. Но тут вмешалась Немезис:

— Он — мой!

Тотчас Антуан вздрогнул, как от удара. Его глаза вновь начала заполнять пустота, но на этот раз он боролся с ней, не желая сдаваться. И ему удавалось шаг за шагом отвоевывать свое сознание.

— Кровью своей призываю тебя! — продолжала натиск Немезис.

И эта фраза перевесила чашу весов в ее сторону. Антуан сник, снова став преданным вассалом, готовым на все ради своей госпожи.

— Видишь, отныне он безраздельно принадлежит мне! — торжествующе проговорила Немезис. — Он — мой вассал, и сделает все, что я прикажу. Мне приглянулся этот вампир. Возможно, я сделаю его своим принцем. Он будет рад.

— Думаешь? Но ведь это все лишь иллюзия, чары, — возразила Менестрес.

— Посмотри на моих вассалов — они все безоговорочно преданы мне! Вот на что способны мои чары!

— Я знаю твои способности. Ты не зря получила свое второе имя. Вечная Возлюбленная, ведь так? Ты могла заставить обожать себя любого. Но как ни крути, это всего лишь иллюзия, а не настоящие чувства.

— Ну и что? Все они, — она обвела рукой зал, — счастливы.

— Может быть. А ты? Себя не обманешь, ведь ты-то знаешь, что чувства, которые они к тебе питают — ложь! Ты сама внушила им их. Ты одинока среди них, одинока в своей мести.

— Замолчи! — взвизгнула Немезис. — Здесь и сейчас я бросаю тебе вызов! И в этот раз тебе не победить меня!

— Что ж, вызов принят, — кивнула Менестрес, и ее голос был преисполнен решимости.

Едва смолкло последнее это этих слов, как вспыхнула аура силы Немезис, будто зажгли лампу. Ее волосы взметнулись вверх от порыва невидимого ветра, глаза стали сплошной синевой без зрачков и белков, а кожа просто светилась от иномирной энергии. Сила, подобно сотне водных ручьев, заструилась по залу. Она касалась каждого вампира, присутствующего здесь, и не только, и связывала ее с ними. Лишь саму Менестрес, Димьена, сестер и Танис обтекала эта сила.

— Видишь, они все мои! — голос Немезис звучал необыкновенно гулко, не по-человечески.

— Надолго ли? — невозмутимо возразила Менестрес.

Она начала освобождать свою силу. Барьеры снимались один за другим. Вокруг Менестрес тоже поднялся ветер, трепавший волосы и одежду, а глаза стали сплошным изумрудно-зеленым светом. Этот свет наполнял ее всю. И это притом, что она так и не сняла последний барьер. Но и без этого воздух в зале просто гудел от напряжения. Разве что искры не пробегали.

Сила клубилась в теле Менестрес, прося дать ей выход, и она обратила свой горящий взгляд на троих магистров, стоявших возле торна, которых она знала раньше. Закружив их в вихре своей силы, она позвала:

— Джад! Велана! Шамиль!

Всем им было под тысячу лет, за это время вампир обретает большую силу, и сила Менестрес взывала к ней, она призывала, как только королева может призывать своих подданных.

Они тотчас обратили на нее свои взгляды. В их глазах был тот же налет пустоты, но, тем не менее, они откликнулись на ее зов. Потом даже сделали шаг в ее сторону.

Но Немезис не могла так просто на это смотреть. Она крикнула:

— Нет!

Тут же ее сила хлынула на них, усиливая связь. Она натянулась, как канат. Со стороны Немезис это было все равно, что дернуть за поводок. И вампиры вновь повернулись к ней, как верные псы. Она торжествующе посмотрела на Менестрес.

Та лишь снисходительно улыбнулась и вновь позвала магистров. Если бы не обстоятельства, эта игра ее бы очень позабавила. На этот раз вампиры откликнулись быстрее. Джад даже произнес:

— Ты звала нас, королева?

— Да как ты смеешь?! — задохнулась от возмущения Немезис.

— Это мое право. Право королевы! — голос Менестрес был тих, но он заглушал собой все. — Признайся, ты тоже слышишь мой зов, и он заставляет тебя откликнуться, прийти ко мне.

— Нет! Нет! — гнев исказил ее лицо, и вампирша ударила по Менестрес своей силой.

Но та поглотила ее всю. И все же эта сила чуть задела ее. На щеке появился порез, правда, он зажил еще до того, как первые капли крови коснулись пола. Но и это обрадовало Немезис. Она процедила:

— Ты плохо держишь удар.

— Думаешь? — Менестрес взмахнула рукой, и вампиршу отбросило назад.

— Салонные фокусы! — выдохнула та. — Не забывай — ты одна против всех. Мои верные воины, уничтожьте этих чужаков!

Тут же все вампиры в зале единой волной ринулись к Менестрес и ее сопровождающим, окружая их. Не дожидаясь распоряжений, Селена и Милена слаженным движением вынули мечи из ножен, готовые драться до последнего. Первый же напавший лишился головы. И сестры не собирались останавливаться. Танис тоже дралась с ними плечом к плечу, а Димьен оказывал посильную помощь, не забывая при этом сдерживать Антуана.

— Ты хочешь битвы? — сурово проговорила Менестрес.

— Она уже началась! — рассмеялась Немезис. — У тебя не хватит сил остановить ее! Конец положит лишь твоя смерть, но раньше умрут твои подданные.

Она вновь нанесла удар, намереваясь снова пустить своей противнице кровь, но Менестрес отразила его и ледяным тоном проговорила:

— Я так не думаю. Видимо, твое сердце уже не смягчить. Тогда не стоит и притворяться.

Гнев начал заполнять Менестрес, и она сняла последний сдерживающий барьер. Сила хлынула гудящим вихрем. От нее дрожали стены и ныли зубы. Под ее напором первые ряды нападавших вампиров покачнулись, многие даже рухнули на колени. Вампиров было много, а их всего пятеро. И даже при таком раскладе они могли бы перебить их всех. Но массовые убийства не входили в планы Менестрес, и она решилась на одну вещь.

Скрестив руки на груди, она прошептала:

— Стена безмолвия!

Сказав это, она резко развела руки в стороны, и волна силы вырвалась из нее, оттеснив прочь нападавших вампиров. Таким образом образовался большой ровный круг, внутри которого оказались сама Менестрес, Немезис, Танис, сестры и Антуан, которого все еще держал Димьен.

— Селена, Милена, Танис, — окликнула Менестрес, не оборачиваясь, — сдержите круг?

— Теперь? Можешь не сомневаться, — усмехнулась Милена, взмахнув мечом, который уже был запачкан чьей-то кровью.

— Даже так тебе не победить меня! — бросила Немезис.

Она обратилась к силе клана, наращивая свою. Вскоре вампирша просто светилась от переполнявшей ее энергии. На кончиках ее пальцев играли языки пламени. Немезис сформировала их в шар, который бросила в Менестрес.

Но она еще в полете остановила шар и отправила обратно, в ту, что послала его. Сгусток огня ударил ей под ноги и даже подпалил платье. Немезис рассержено топнула ногой, гася пламя. Она была в ярости. Собрав всю свою силу, вампирша ткнула ею в Менестрес, как мечом. Королева пошатнулась, на ее предплечьях возникли кровавые полосы, подобные ножевым ранам. И все же она не отступила.

В ответ Менестрес окатила ее ледяным взглядом, обрушив на Немезис всю свою силу и волю. Будто королева кинула в нее сноп молний. И на этот раз Немезис не устояла, она рухнула на колени, словно марионетка, у которой обрезали ниточки. По ее лбу протянулась глубокая царапина, кровь появилась в уголке рта. Из ее груди вырвался полувздох-полувсхлип, и тотчас же такой же вздох, только усиленный, вырвался из глоток всех вампиров в зале, даже Антуана.

Немезис попыталась восстановить свои силы за счет их, но на сей раз Менестрес не была настолько великодушна, и в очередной раз полоснула по ней своей силой. Вампиршу откинуло назад, изо рта брызнула кровь, заливая платье. Вампиры издали очередной крик боли. Многие повалились на пол, и некоторые уже не смогли подняться. У них тоже шла кровь, заливающая пол зала. Менестрес невольно бросила мимолетный взгляд на Антуана. Его глаза помутнели, он тяжело дышал, и тоненькая струйка крови текла у него из уголка рта.

— Вот видишь, — хрипло проговорила Немезис, пытаясь встать. — Если ты убьешь меня — они все погибнут! Все! И твой драгоценный любовник тоже! Ты готова пойти на такой риск?

И в подтверждение своих слов Немезис взглянула на Антуана, тотчас из его груди вырвался сдавленный стон, и он как-то сразу обмяк в крепкой хватке Димьена, но взгляд его оставался прикованным к той, которую он признал госпожой. Она отдавала ему свою боль.

Эта картина на краткий миг отвлекла Менестрес, и Немезис воспользовалась этим. Собрав всю свою силу, и ту силу, которую она почерпнула от клана и вассалов, вампирша метнула ее огненным шаром в свою противницу.

На этот раз удар достиг цели. Ударив в грудь Менестрес, шар обратился огненной сетью, вмиг опутавший ее. Она упала на одно колено, из горла вырвался тихий стон боли. А Немезис уже стояла на ногах и торжествующе смеялась:

— Я же говорила, что сильнее тебя! Теперь я стану королевой!

Менестрес пронизывала адская боль. В один момент Селена и Милена оказались рядом, готовые помочь. Но вампирша твердо проговорила:

— Нет! Это моя битва!

С этими словами она поднялась на ноги, потом голой рукой просто сорвала с себя сеть, будто она была бумажной, и уничтожающим взглядом окинула Немезис, проговорив:

— Неужели ты и вправду думаешь, что можешь сразить меня? Может, я и не намного старше тебя, но я истинная королева! По праву рождения. И то, что ты видишь, лишь один из моих обликов. Ты даже представления не имеешь о моей истинной силе!

— Твоя сила — ничто! — взвизгнула Немезис, вновь метнув огненный шар.

Но Менестрес остановила его одним взглядом в полуметре от себя, и метнула его обратно, сшибив Немезис с ног, но та быстро поднялась, просто полыхая от гнева:

— И это все? Тебе все равно не спасти их всех.

— Нет. Ты ошибаешься.

— Они умрут вместо со мной и твой Антуан тоже! Ничто не разрушит нашу связь, скрепленную кровью!

— Ты всегда недооценивала противников, — холодно произнесла Менестрес. — Помнишь ли ты, какое второе имя я ношу с момента коронации?

— Молчаливая Гибель. И что с того?

— Так меня называют в моем истинном облике! Сила, переданная мне Первейшей, освобождаю тебя!

Слова вампирши прогремели подобно грому и имели такой же ошеломляющий эффект. А потом Менестрес стала меняться. Глаза снова стали сплошным изумрудно-зеленым светом, а кожа святилась изнутри, как у святой. Вокруг нее вновь поднялся ветер, и из этого ветра перед ней возникло довольно необычное оружие, похожее на косу с загнутым вверх лезвием. Менестрес сжала ее в руках, и тотчас ее внутренний свет стал еще ярче. Какая-то сила заставила ее прогнуться. Волосы упали вампирше на лицо, и стало видно, что кожа на спине ходит волнами. Из нее, как из воды, стало показываться что-то черное. Оно все росло и росло, и вскоре стало ясно, что это крылья. Они расправились за ее спиной. Менестрес предстала в истинном образе королевы. Чернокрылый ангел с развевающимися волосами, сжимающая в руках косу Смерти. Молчаливая Гибель.

Взгляды всех, абсолютно всех в зале были прикованы к ней. И только Димьену удавалось сохранять относительное спокойствие. Он был единственным в этом зале, который видел ЭТО раньше, но даже его глаза слегка расширились в удивлении. Что же касается Танис и сестер, то они застыли в немом восхищении.

Совсем иной была реакция Немезис. Она побледнела, потом попятилась, приговаривая:

— О, Господи! Всемогущие боги! Нет, этого не может быть! Ведь это лишь миф!

— Как видишь, нет, — голос Менестрес был холоден и бесстрастен. — Все, что ты видишь, более чем реально, — проговорила она, шевельнув крыльями.

Немезис уже оправилась от первого шока, и начала собирать вокруг себя своих вампиров, намереваясь использовать их силу. Но Менестрес взмахнула рукой, и они остановились. Она же сказала:

— Довольно. Ты и так уже сильно злоупотребила тем, что являешься главой клана и членом Совета. Я положу этому конец, — Королева вытянула свое оружие и описала им широкую дугу со словами, — Волей своей разрываю связь, кровью скрепленную!

От косы отделилась волна пурпурного света. Она прокатилась по залу и устремилась дальше. Менестрес знала, что все вампиры, связанные с Немезис, ощутили ее, где бы они сейчас ни были. По залу прокатился вздох облегчения. Взгляды прояснились, стали осмысленными. До королевы донесся неуверенный голос Антуана:

— Менестрес... это ты?

Но он так и не услышал ответа. Немезис заявила:

— Я не отпущу его. Если ты меня убьешь, то ему тоже придется несладко. Посмотрим, переживет ли он мою гибель. Ты готова поставить на карату его жизнь? Жизнь своего возлюбленного, жизнь невинного?

— Ты столько раз преступала наш закон, Немезис, — голос королевы был холоден и суров. — И даже теперь не можешь с достоинством признать поражение. Приговор вынесен и будет приведен в исполнение. Иди ко мне.

— Нет-нет! — зашептала Немезис в страхе. — Ты не сможешь! Ведь ты считаешь, что идешь по пути добра!

— Я — Молчаливая Гибель. Добро или зло — я к ним не принадлежу. Я — призрак Смерти, от которого нельзя скрыть истину. Иди ко мне!

— Нет!

— Иди! — ее голос был непреклонен.

Королева протянула руку в зовущем жесте, и Немезис помимо своей воли встала на ноги. Она стояла, дрожа всем телом, обхватив себя руками. Потом медленно, очень медленно сделала шаг по направлению к чернокрылому ангелу. Шаг, потом еще один. Немезис не могла, хотела, но не могла ослушаться этого властного голоса. Он имел над ней странную власть.

Антуан забился в руках Димьена. Все еще зачарованный ее взглядом, он изо всех сил пытался вырваться, чтобы прийти ей на помощь. Ведь она звала его, умоляла помочь. Он бился, пытаясь освободиться, но Димьен держал его крепко, лишь ноги расставил пошире для устойчивости.

А Немезис подходила все ближе и ближе к королеве, влекомая как бабочка к огню. Но если тело ей не повиновалось, то разум оставался ясен. Менестрес не сочла нужным затуманивать его.

Когда их разделяло меньше трех шагов, Немезис позволено было остановиться. Она рухнула на колени. Это было жестоко и унизительно, но это был урок, урок остальным: никто не уйдет от наказания, если нарушит закон. Власть королевы непоколебима.

Немезис подняла голову и прошипела:

— Я заставлю его почувствовать каждый миг своей смерти!

Но Менестрес никак не отреагировала на эти слова. Подняв на нее свои прекрасные глаза, она сказала голосом, проникающим в самую душу:

— Встань.

Она послушно поднялась, но в ее глазах был вызов, даже теперь, и жгучая ненависть. Немезис по-своему истолковала неспешность королевы:

— О, я вижу, даже теперь ты колеблешься! Ты не можешь убить меня просто так, безоружную! К тому же боишься за своего любовника. Ведь он испытает адскую боль, моя смерть может затянуть и его!

— Излишняя самоуверенность причина всех твоих бед, — покачала головой Менестрес. — Что ж, да свершиться правосудие!

Она взмахнула косой Смерти, и та вонзилась Немезис в грудь, пройдя насквозь. Тут же раздался оглушительный вопль Антуана. У него тоже на груди появилась кровь, и он кричал и кричал, пока не потерял сознания.

Немезис с удивлением и ужасом уставилась на то, что торчало из ее груди. Такая рана не была бы для нее смертельной, если бы ее нанесли любым другим оружием. Но это коса Смерти, любая рана, нанесенная ею, смертельна. Немезис поняла это, едва ощутила ее в себе. Магическая сталь отравляла ее разрушительной силой, имя которой Смерть.

Расширенными глазами она посмотрела в лицо Менестрес. К своему удивлению она не увидела в ее взоре триумфа победы или ненависти, лишь едва уловимая грусть.

— Почему? — прохрипела Немезис. Ноги уже плохо держали ее. Она умирала.

— Я безжалостна к врагам, и ради своего народа убью любого. Таков мой долг. Но друзья всегда остаются в моем сердце.

— Друзья? Ты все еще называешь меня другом? Но я...

— Знаю... — Менестрес пришлось обнять ее одной рукой, чтобы поддержать. Ее крылья нависли над ними.

— Вряд ли ты сможешь меня простить... — прошептала Немезис.

— Ты прощена, — тихо проговорила Менестрес. Ее губы коснулись губ вампирши, и свободной рукой она выдернула косу из ее тела.

Немезис издала всхлип. Ее глаза стали закрываться, но все же она произнесла срывающимся голосом:

— Прекрасные крылья...

Ее рука коснулась черных перьев, плоть которой на глазах обращалась в золотую пыль. Королева взмахнула крыльями, и то, что раньше было Немезис, взметнулось золотым облаком. Она умерла, но миссия Менестрес еще не была окончена. Нужно было избавить вампиров Немезис от того, что с ними сотворила ее кровь. Она должна была провести обряд очищения.

Королева обвела глазами зал. Судя по всему никто особо не горевал о кончине своей госпожи. Оно и понятно, ведь все они были под ее чарами, которые теперь развеялись. На нее же они смотрели как на богиню, внимая каждому жесту и слову. Только Рамир был печален и стоял в стороне ото всех. Единственный, любивший ее без всяких чар? Может быть.

— Народ мой! — обратилась к вампирам Менестрес. — Правосудие свершилось.

— Но какова наша участь, королева? — раздался несмелый голос. Все вампиры знали, что при таких битвах либерализм довольно редкое явление.

— Я не собираюсь уничтожать клан Гаруда, но вам нужно выбрать нового главу, который займет место в Совете. К тому же вашему клану и всем тем, кто был вассалом Немезис, нанесен урон. Вы стали уязвимее.

— Я подозревал, что гибель наших от солнца не случайна, — подал голос Рамир.

— Да, это так, — согласно кивнула Менестрес.

— Тогда наш клан обречен.

— Нет. Я дарую вам очищение.

С этими словами она вытянула вперед руку ладонью вниз. Тотчас между полом и ладонью возник рой искр, который обратился в большую чашу на подставке в виде диковинного цветка. Она доходила вампирше до пояса. Менестрес взмахнула крыльями и, выдернув одно перо, бросила его в чашу. Потом прикоснулась к нему кончиком лезвия косы. В тот же миг раздался булькающий звук, и чаша на глазах заполнилась алой жидкостью.

— Пейте, дети мои. Вкусите первородной крови. Она вернет вам силу. Очистит. Этот источник не иссякнет пять лет. Никому не отказывайте в праве испить из него. Пусть все вампиры клана Гаруда узнают о нем.

— Мы исполним вашу волю, Ваше Величество, — эхом разнеслось по залу.

Она знала, что так и будет, но сейчас видела в их глазах лишь одно — жажду. Они неотрывно следили за чашей. Не стоит забывать, что сейчас они гораздо легче поддаются жору, чем раньше. Но пока они сдерживались, благоговея перед ее величием.

Менестрес сделала все, что могла. Не было смысла и дальше оставаться в этом облике. Она повела плечами, и крылья исчезли вместе с косой, глаза тоже стали обычными. Но вместе с этим на ее плечи навалилась жуткая усталость. Так всегда бывало. Поэтому ни жестом, ни взглядом она не выдала этого.

Первые вампиры подошли к чаше и сделали глоток ее содержимого, за ними потянулись и остальные. У Менестрес не было никакого желания наблюдать за тем, что будет дальше. Она подошла к своим. Антуан все еще был без сознания, обвиснув на руках Димьена, который сохранял полное спокойствие. Сестры стояли рядом. С их мечей капала кровь, а чуть расширенные глаза говорили о том, что истинный облик их королевы произвел на них впечатление. Что же касается Танис, то она сама подошла к ней. Достав из заляпанного кровью нападавших рукава абсолютно чистый платок, она протянула его Менестрес. Если вампиршу и удивило то, что здесь произошло, то она тщательно это скрывало.

— Здесь мы сделали все, что могли. Поехали домой, — в голосе королевы все же сквозили нотки усталости.

Они благополучно добрались до замка Шемро. Но Антуан так и не пришел в себя. И все же Менестрес знала, что с ним все будет хорошо. Просто то, что он пережил, повергло его в шок. Она велела Димьену перенести его в одну из специально оборудованных комнат в подвале замка, и добавила:

— Пригляди за ним. После пробуждения он может вести себя несколько неадекватно. Мне бы не хотелось, чтобы он что-нибудь с собой сотворил.

— Будь покойна, пригляжу.

— Ему понадобиться несколько дней, чтобы прийти в себя. Когда у него появятся вопросы, и он захочет говорить — приведи его ко мне.

— Будет исполнено, не беспокойся. Думаю, сейчас тебе лучше всего отдохнуть, — заботливо добавил Димьен. — Ночь выдалась бурной.

— Не беспокойся обо мне, иди.

Димьен легко взвалил на плечо бесчувственное тело Антуана, будто оно ничего не весило, и вышел.

Провожая их взглядом, Менестрес подумала, как отнесется Антуан к тому, что видел этой ночью. Сможет ли принять ее такой? Как воспримет ее истинный облик?

От всех этих вопросов у нее жутко разболелась голова, дала о себе знать слабость во всем теле. Нет, она просто не в силах думать об этом сейчас! Лучше и не пытаться. Единственное, на что ее хватило, так это на принятие ванны. Ей казалось, что на ее теле все еще находятся остатки праха, который раньше был Немезис, и ощущения от этого были не из приятных. Конечно, она вполне могла это вытерпеть, но зачем?

Пробуждение Антуана никак нельзя было назвать приятным. Таких ощущений он не помнил с тех пор, как был человеком: все тело ломило, ныла каждая косточка. И стало еще хуже, когда он начал вспоминать события прошлой ночи и то, что предшествовало им.

Далеко не сразу Антуан понял, что находится в помещении более всего напоминающее подвал, без единого окна, посреди которого стоял массивный саркофаг, в котором он, собственно, и спал. Но кто будет устилать пол подвала коврами, а стены украшать затейливой росписью? Правда дверь подвала была крепко заперта.

Это показалось Антуану вполне понятным. Принимая во внимание все то, что случилось до сегодняшней ночи, он заслужил гораздо большего, чем просто заключение. И вполне возможно, наказание еще ждет его впереди. Но он даже не подумал попытаться убежать.

Антуан сел на саркофаг, подтянув колени к подбородку и обхватив голову руками. Он пытался хоть как-то осмыслить произошедшее и прийти в себя, но получалось это с большим трудом. Чувство вины за содеянное сводило его с ума. Единственное, что вертелось в его голове, так это: «Как я мог такое натворить?»

Так он просидел всю ночь, и следующую, и еще одну. Иногда в его темницу, как он ее прозвал, приходил Димьен. Находя Антуана в таком состоянии, он качал головой, но ничего не говорил и уходил.

Сам Антуан практически не замечал его визитов, целиком погруженный в свои мысли. Ему казалось, что в нем что-то умирает, и это было невыносимо. Он готов был биться о стены, но вместо этого просто сидел, обхватив себя руками.

Но все проходит, притупилась и его боль, остались лишь душевные терзания. Правда неизвестно, что было хуже. И все же Антуан постепенно возвращался к жизни. Это заключение начало его угнетать, и к концу пятой ночи он готов был принять самое суровое наказание, лишь бы покончить с этой неизвестностью.

Когда на следующую ночь Димьен пришел снова, Антуан первым заговорил с ним:

— Почему меня держат здесь?

— Так распорядилась госпожа. Но я вижу тебе лучше.

— Не знаю, — хмуро ответил Антуан. Он хотел спросить, как долго будет длиться его заключение, но Димьен уже ушел.

Следующей ночью он пришел вновь. Но на сей раз в его руках была чистая одежда и кувшин с водой. Димьен положил все это на крышку саркофага — больше просто было некуда. Поймав вопросительный взгляд Антуана, он сказал:

— Умойся и переоденься.

— Зачем?

— Госпожа Менестрес желает тебя видеть. А выглядишь ты, прямо скажем, неважно.

Антуан впервые за это время оглядел себя и понял, что Димьен прав. Вид у него еще тот: камзол порван и испачкан, штаны тоже в грязи и крови. Волосы спутаны, да и лицо вряд ли блещет чистотой. Поэтому Антуан, не задавая больше вопросов, принялся умываться, потом послушно переоделся. Но от одной мысли, что Менестрес желает его видеть, у него все внутри замирало, а в голове сразу возникал целый рой вопросов. Когда он застегивал пуговицы камзола кофейного цвета, его руки предательски дрожали.

— Должно быть, ты сильно голоден, — сказал вдруг Димьен, и Антуану показалось, что в его голосе было участие. — Ты не охотился уже много ночей.

— Какая теперь разница? — его голос прозвучал несколько нервно.

— Ладно, идем. Не будем заставлять госпожу ждать, — сказал Димьен, и его твердая рука легла на плечо Антуана.

Их взгляды встретились, и Антуан увидел в глазах вампира затаенные искорки улыбки. Именно улыбки, а не усмешки. Рука Димьена подтолкнула его к двери, напоминая, что нужно идти.

Они вышли, потом поднялись вверх по лестнице. Антуану показалось, что в замке как-то непривычно тихо, но, может, это были только его личные ощущения. А Димьен вел его все дальше. Антуан знал, что апартаменты Менестрес находятся на третьем этаже, но он никогда в них не был. Они в ее отсутствие были плотно заперты, и ему и в голову не приходило туда войти. А вот сейчас он стоял перед этими самыми дверьми, и назад дороги не было. Словно в подтверждение этого Димьен открыл перед ним двери, приглашая войти.

Антуан медлил, потом, устыдившись собственной трусости, вошел. Его провожатый остался за дверью, и он не знал, хорошо это или плохо.

Она стояла возле окна. Довольно простое платье золотисто-зеленой тафты с открытой спиной, волосы распущены и мягкой золотой волной ниспадают по спине. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Сейчас, как никогда, она казалась прекрасной смертной женщиной, будто и не была грозной богиней, черным ангелом, с разящим оружием.

Антуан так и стоял в дверях, не зная, что ему делать. Раньше бы он подошел, обнял, окликнул по имени, но теперь не думал, что после всего, что произошло, он имеет на это хоть какое-то право.

Менестрес сама повернулась к нему. Как ни странно, но в ее глазах он не увидел ни гнева, ни ненависти. Только налет грусти и что-то еще, для чего Антуан просто не мог подобрать слова, но от чего у него тревожно сжалось сердце. Он отвел взгляд и подумал, что уж лучше ее гнев, чем это.

— Почему ты не смотришь на меня? — голос Менестрес звучал ровно, успокаивающе.

— Я... я не могу, — тихо проговорил Антуан.

— Почему? — она удивленно приподняла бровь. — Разве я стала так отвратительна?

— Нет-нет! Что вы! — замотал головой вампир. Никогда еще разговор не давался ему с таким трудом. — Просто я... после того, что я...

— Во-первых, мне казалось, что мы давным-давно перешли на «ты», — напомнила Менестрес. — А во-вторых, зачем, ты думаешь, я тебя сюда пригласила?

Антуан упал перед ней на колено и несколько придушенным голосом произнес:

— Я предал тебя, даже хуже! И готов принять любое наказание!

В комнате повисло гнетущее молчанье. Антуан не решался поднять голову и посмотреть ей в глаза. Вдруг он почувствовал, что рука Менестрес коснулась его волос, и она сказала:

— Встань, Антуан, — он послушался, по-прежнему не поднимая головы. — Неужели ты подумал, что я хочу тебя покарать?

— Но у тебя есть все причины, чтобы гневаться на меня. Ведь я и Немезис...

— Я знаю. И знаю, что это был один из способов ее мести.

— Но ведь я мог..., должен был отвергнуть ее! — Антуан злился на самого себя.

— Если бы тебе было на пару сотен лет больше — может быть, и то не думаю. Ее не зря называли Вечной Возлюбленной. Против ее чар были бессильны практически все. Это был ее дар. В ней не было угрозы, наоборот, она обещала исполнение самой заветной мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что ты поддался ее чарам. Так что не стоит себя винить.

Но это не слишком подбодрило Антуана. Он мрачно произнес:

— Значит, я слишком слаб.

— Если бы ты был слаб, то не пережил бы ее смерти. Она пыталась утащить тебя за собой, но ты не поддался.

При воспоминании об этом Антуан невольно поежился. Такого ужаса и боли, как тогда, он никогда не испытывал.

— Так значит, ты простила меня? — наконец спросил он.

Ответом ему был ТАКОЙ поцелуй, что все сомнения разом развеялись, а сердце радостно забилось. Но вот Менестрес отстранилась, и серьезно сказала:

— И все же нам нужно поговорить.

— Но, мне показалось, что мы все выяснили, — рассеянно проговорил Антуан. Его глаза светились радостью.

— Не совсем, — ответила вампирша, поворачиваясь к окну. — Я ведь тоже не все рассказывала тебе. Но пришло время раскрыть карты. И то, что ты видел той ночью...

— Мне не показалось?

— Нет. Все было на самом деле. Я Менестрес — королева вампиров, владычица ночи, и мое вторе имя Молчаливая Гибель.

Оправившись от первого шока, Антуан спросил:

— Но почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?

— Ты бы вряд ли забыл то, что видел тогда. К тому же я больше не хочу, чтобы между нами были тайны или недомолвки.

— Королева... Но я сейчас не чувствую почти никакой силы...

— И возраст ощущается лишь в пределах тысячи лет, хотя мне почти шесть тысяч двести лет от роду, — улыбнулась Менестрес. — Да, это так. Мне приходится сдерживать свою силу, иначе вампирам трудно было бы выносить даже одно мое присутствие.

— Понятно, — голос Антуана звучал несколько рассеяно.

— Но я хочу, чтобы ты знал, каково мое истинное "я", чтобы не возникало недоразумений. Я не барышня XVII века, я родилась в те времена, когда рыцарства не было и в помине, а воинами были как мужчины, так и женщины. Я тоже воин, сама судьба вложила мне в руки меч, и я слишком долго была королевой. Если ты не сможешь смириться со всем этим, то лучше все выяснить сейчас.

Все это она говорила, глядя в окно, а в глазах блеснуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но лицо сохраняло маску холодного спокойствия. Если он тот, кто она думает, то он примет ее, а если нет — что ж...

— Я всегда знал, что ты сильная женщина, не похожая ни на кого. Может, именно поэтому ты и покорила мое сердце. Странно лишь, что ты нашла во мне?

— Редкую волю и силу, и... — Менестрес не могла подобрать слов. — Но готов ли ты принять все это?

Вампирша повернула голову, и Антуан опять увидел глаза из одного изумрудно-зеленого света. Он ощутил прохладный ветер, и этот ветер исходил от нее. Сила стала наполнять комнату, и ему на миг показалось, что она здесь просто не поместиться. Антуан испугался, что от всей этой мощи у него кожа убежит с костей, но прикосновение силы Менестрес было ласковым, даже приятным, будто его обернули мягким пушистым одеялом. Он знал, что эта сила может быть разрушительной, перед которой не устоят даже города, мощь в ней не шуточная, но его она не пугала, а укачивала, как волны, нашептывая, рассказывая о себе.

Антуан хотел подойти ближе, но Менестрес отвернулась, убрав при этом со спины волосы. Он увидел, что по ее коже пробегает рябь, потом она раздалась в стороны, и из нее, как из водной глади, показались крылья. Они росли с невероятной скоростью, и через несколько мгновений достигли своего истинного размера. В комнате, возле окна стоял настоящий чернокрылый ангел.

По-прежнему не оборачиваясь, Менестрес тихо проговорила:

— Вот таков истинный облик королевы. Я показываю его очень редко. Пальцев на одной руке хватит, чтобы пересчитать, сколько раз это было за всю мою жизнь. Но я хочу, чтобы ты видел, знал все до конца, потому что ты значишь для меня очень много. Но если ты не можешь этого принять...

Она многозначительно пожала плечами. Жизнь приучила ее ко всяческим ударам, были моменты и хуже, и страшнее. И хоть сердце, казалось, готово было разорваться, внешне вампирша оставалась абсолютно спокойна.

Повисла гнетущая тишина. Она казалась даже осязаемой, и потому еще более тягостной. В этой тишине Антуан подошел к Менестрес, осторожно обнял ее за талию и, ткнувшись подбородком как раз между крыльями, проговорил:

— Куда же я от тебя денусь? Покажи мне того безумца, который откажется от такой красавицы? Я люблю тебя всем сердцем! Одна мысль, что ты больше не захочешь меня видеть, наполняет меня ужасом!

Эти слова наполнили душу Менестрес теплом и зажгли глаза счастьем. Она осторожно повернулась, стараясь не разорвать объятий и не задеть крыльями, и одарила своего возлюбленного поцелуем.

Когда они, наконец, смогли, нехотя, оторваться друг от друга, Антуан бережно провел рукой по трепещущим крыльям и проговорил:

— Это настоящее чудо!

— Может быть, — мягко улыбнулась Менестрес, увлекая его в спальню. Она не торопилась принимать свой обычный облик, так как нужно было закончить еще одно дело.

В спальне Антуан рывком скинул камзол, но внезапно почувствовал дурноту. Все-таки недельное голодание дало о себе знать, причем в самый неподходящий момент. Никогда еще он так не страдал от жажды, и проклинал себя за это.

Конечно, Менестрес прекрасно видела, что творится с ее возлюбленным. Она сказала:

— Нет ничего удивительного в том, что ты голоден. К тому же кровь Немезис все еще живет в тебе, и отнюдь не прибавляет сил, как это, возможно, было раньше. Но это можно исправить.

— Как?

— Подойди ко мне.

Он сделал шаг вперед, и Менестрес, не желая ждать, когда будет пройден оставшийся путь, сама приблизилась к нему. Обняв Антуана одной рукой, другую руку она подняла к своему горлу. Он не заметил никакого движения, увидел лишь, как на нежной коже образовалась глубокая кровоточащая царапина.

Притянув Антуана к себе, вампирша проговорила:

— Пей, пей мой любимый.

Антуан хотел было отказаться, но жажда и искушение были слишком велики, и он приник к ране. То, что он пил, не шло ни в какое сравнение с обычной кровью, будто ему в горло лился жидкий свет, на который откликалась каждая клеточка его тела. Но и это еще не все. В голове Антуана проносились различные образы. Он не сразу понял, что они из прошлого Менестрес. Он видел замки и дворцы, бескрайние пески и снега, битвы и пиршества, великие пирамиды и Бог знает, что еще. Он словно проносился сквозь время, через которое его вел успокаивающий голос его возлюбленной:

— Пей из чистейшего источника, пей пока не насытишься.

И Антуан пил, пил, пока в бессилии не рухнул на кровать. Никогда еще у него не было такого полного ощущения сытости. Ему даже показалось, что он захмелел.

Менестрес склонилась над ним. Она снова выглядела обычно. Крыльев не было и в помине. Антуан не сдержался и обнял ее, увлекая за собой на кровать. Та лишь весело рассмеялась.

И были объятья, и поцелуи, и жаркие ласки, и гораздо большее. Полное единение тел и душ. Они казались друг другу половинками одного целого. И Менестрес, захваченная водоворотом страсти, уже не в первый раз задумалась о том, что, вполне вероятно, что она, наконец, нашла своего принца, того, кто способен разделить с ней вечность. Но у нее еще будет время разобраться во всем этом. Сейчас она просто отдавалась на волю чувств.

Потом, когда они просто лежали в объятьях друг друга, Антуан осторожно спросил:

— Скажи, могу я задать тебе один вопрос?

— Конечно, спрашивай, — улыбнулась Менестрес, подпирая голову рукой и устремив на него свои изумрудно-зеленые, кошачьи глаза.

— Этот вопрос мучает меня со дня нашей первой встречи, — начал Антуан, старательно подбирая слова. — Давно, когда я еще был человеком, я... одним вечером встретил одну... прекрасную незнакомку...

— В таверне, — добавила Менестрес, чувствуя, что ее губы снова расплываются в улыбке.

— Да. Но я так и не узнал ее имени, и до сих пор не могу вспомнить ее лица, — вздохнул Антуан, потом осекся и спросил, — Так это, действительно, была...

— Я, — закончила за него вампирша. — С того самого вечера ты запал мне в сердце.

— Я подозревал, что так оно и есть, — облегченно вздохнул он.

— А я всегда знала, что из тебя выйдет отличный вампир.

— Но почему ты ушла? Ведь ты могла...

— Обратить тебя? Да, конечно. Но связь птенца и его творца особенна. Мне показалось это не самым лучшим выходом. К тому же Юлиус отлично справился, — улыбнулась Менестрес, ласково погладив его по щеке.

— Юлиус... — при упоминании этого имени, взгляд Антуана потемнел. — У меня перед глазами до сих пор стоит его смерть. Это... ужасно!

— Его смерть не самая страшная, поверь мне. К тому же он сам стремился к ней. Жизнь для него уже ничего не значила. И даже мне не под силу было этого изменить, — грустно проговорила Менестрес. — Единственное, что я могла сделать, так это удовлетворить его последнюю просьбу. Подарить ему смерть.

— Значит, это тоже была ты, — задумчиво произнес Антуан.

— Да. Другим это было не под силу. Во многом из-за меня ты, новорожденный вампир, осиротел в первую же ночь. Но ты справился. Давно я не встречала вампира с такой силой и жаждой жизни. И я надеюсь, ты простишь меня за то, что я фактически велела превратить тебя в вампира без твоего желания, лишив тебя выбора.

— Я не знаю, было бы лучше, если бы я был обращен кем-то другим, кто стал бы моим полноправным творцом, или вообще не стал бы вампиром, — серьезно сказал Антуан. — Я знаю лишь одно — мое сердце наполняется ужасом при мысли, что мы могли не встретиться, любовь моя.

Так между ними исчезла последняя тайна. Конечно, им еще есть, что узнать друг о друге, но все это уже не так значительно, ведь они вместе. Да, их поджидают различные испытания, и будут битвы, будет и горе, и радость, ведь жизнь состоит из черно-белых полос. Но сейчас ни Антуан, ни Менестрес не хотели об этом задумываться. Сейчас, в этот конкретный миг, они были счастливы.